Ксения Корнилова
Перерождение
– Чер, черт, черт! – выругалась Мелани, еле поднимаясь и потирая место ушиба. Пальцы нащупали что-то липкое, и она поняла, что это кровь. Нервно сглотнув, она прошла в ванную и оценила размер ущерба – лоб был рассечен, из ранки струилась кровь. Застонав от мысли о том, что придется ехать в больницу, девушка решительно промыла голову под раковиной и кое-как залепила лоб пластырем, а, посмотрев на себя внимательно в зеркало, рассмеялась от удрученного выражения лица, смотревшего на нее. – Ну ты и кадр! Видимо правильно говорят – хоть дома запрись, а если суждено чему-то случиться – то и в стакане с водой захлебнешься.
От этой мысли Мелани вдруг осознала, насколько глупо было так долго бояться смерти. Смех оборвался, на глаза навернулись слезы.
– Целый год… Ты умерла вместе с Даниелем… Ты уже мертва. Целый год. – сказала она своему отражению в зеркале, потом развернулась и вернулась в темную комнату. Тени по углам перестали ее пугать, и она устало забралась под одеяло.
Проворочавшись до рассвета, Мелани наконец уснула, немного подрагивая от прохлады подушки, мокрой от слез.
***
Настала вторая годовщина со дня катастрофы рейса 905, вылетевшего из города N.
Мелани почти закончила свои стандартные теперь двести метров, когда открылась дверь и в бассейн зашел мужчина лет сорока. Вдохнув носом воду от неожиданности, она быстро подплыла к бортику, выбралась из воды и, шлепая по мокрому полу, поспешила в раздевалку.
На часах было только шесть часов утра, поэтому в бассейне должна была быть только одна – никто и никогда не приходил так рано. Несмотря на то, что за последний год девушка научилась почти спокойно выходить на улицу, начала правильно питаться и заниматься посильными тренировками, контакты с людьми все еще давались с трудом. Поэтому Мелани и предпочитала приходить в бассейн к самому открытию и уходить до того, как сюда начнут стекаться любители поплавать.
Даже ее психологу, Даниелю Уайту, казалось странным, почему человеку, страдающему тревожным расстройством, проще оставаться одной, нежели чем иметь потенциальную возможность обратиться за помощью. Но Мелани еще помнила раздраженные и брезгливые взгляды коллег по работе в газете, и вздрагивала каждый раз, когда в бассейн заходил еще какой-нибудь ранний посетитель. В такие дни, как сегодня, она спешила уйти, даже не закончив свою обычную программу. Мысль о том, что ей станет плохо и это кто-то увидит была для нее невыносима.
Быстро кивнув администратору бассейна, девушка проскочила мимо него, и скрылась за дверьми.
На улице только начинало светать. Поежившись от утреннего ветерка, Мелани спряталась в капюшон и быстрым шагом пошла в сторону своего дома.
– Мел? Привет!
Оглянувшись на голос, Мелани почувствовала, как начало колотиться сердце. Она уже не так боялась этих ощущений, но они были неприятны.
– Это Крис, не узнаешь?
– А, привет, Крис. Темно, плохо видно… – она перевела дух – это всего лишь сосед.
– Ты откуда уже в такую рань? – молодой человек с интересом разглядывал девушку. По выражению его лица было понятно, что ему нравилось то, что он видел. – Отлично выглядишь.
– Да, я… я с бассейна. – кривая улыбка и быстрый взгляд в сторону подъезда.
– Ммм… А я…
– Мне пора, я пойду. Была рада видеть, Крис. – перебила его Мелани, еще раз улыбнулась и поспешила на лестничную площадку. Лифтов она все так же избегала.
Закрывшись дома, она кинула сумку в сторону и, стянув кроссовки и раздеваясь на ходу, быстрым шагом прошла в ванную и раздраженно захлопнула за собой дверь. Встречи с другими людьми выбивали ее из колеи, а две подряд – было слишком много для одного дня.
Приняв свою обычную контрастную ванну, Мелани, закутавшись в халат и прошлепала босыми ногами на кухню. Ее обычным завтраком была кружка какао и яичница на скорую руку. Поставив сковороду на плиту, она зарядила капсулу с какао в кофеварку и пошла за ноутбуком. Пока жарились яйца, девушка успела проверить почту и найти там три новых заказа – две статьи для онлайн-журнала на темы «Что подарить мужчине на день рождения» и «Как правильно просить у него подарки» и приглашение сделать письменный репортаж о выставке, которая недавно открылась в центре города. Поморщившись от первых двух тем, она ответила согласием, а от третьего решительно отказалась – хватит с нее контактов с людьми.
Когда Мелани доедала яичницу, телефон издал три коротких сигнала – пришло уведомление о начале еженедельного сеанса с доктором Уайтом.
– Привет, док. – она привычно улыбнулась его пиксельному лицу, как и каждую пятницу последние полгода.
– Привет, Мелани. Ну, как у нас дела?
– Сегодня отвратительно. А в целом – все нормально. – нервный смешок и едва заметное дерганное движение плечами выдало ее.
– Отвратительно?
– Раз – в бассейн притащился любитель ранних заплывов. Два – встретила соседа у входа.
– Хммм… Значит у нас все еще остается проблема с общением. – доктор Уайт что-то записал в блокнот и опять уставился пиксельными глазами на свою пациентку.
– Да нет у меня проблемы, док. – Мелани как обычно начала раздражаться, когда он пытался убедить ее в том, что ее отказ от общения – проблема, и ее нужно решать.
– Мелани, человек не может быть один…
– Может – я же одна. Как там ваша жена, кстати? – вышло плохо, но она должна было попытаться.
– Жена? Отлично… Не переводи разговор. Ты должна согласиться хотя бы попробовать проработать твое недоверие к людям.
– Зачем? – Мелани положила лицо на ладони рук, стоящих локтями на коленях, максимально придвинувшись к экрану, делая вид, что ей действительно интересно.
– Я тебе уже объяснял сто раз и не собираюсь повторять. Элементарно – тебе даже помощи не у кого попросить. Я уже не говорю о том, что просто нам иногда нужно поговорить, сходить в кино, или… – загибая пальцы, доктор Уайт, видимо, был настроен решительно.
– Какое кино, док? – она сорвалась и начала кричать. – В зал, полный людей?!
– Тише, успокойся. Тебе нужно выходить из зоны комфорта. Я переживаю за тебя… – звучало совсем как правда.
– Не стоит… Давай лучше о другом. Хорошо?
– Хорошо. О чем ты хочешь сегодня поговорить?
Через час, закончив сеанс с доктором Даниелем Уайтом, Мелани захлопнула ноутбук и вздохнула. Как всегда, она чувствовала себя одновременно воодушевленной и раздраженной. Покачав головой в такт свои мыслям, девушка встала, переоделась в свободные спортивные штаны и футболку, и завалилась на диван с ноутбуком – пришло время поработать.
Через три часа обе статьи были написаны и дел на день больше не осталось. Помаявшись еще около часа, Мелани решила по традиции пересмотреть серию фильмов ужасов про оживающие предметы.
На третьем фильме стало скучно – все ходы были известны, и любимое занятие по придумыванию всех возможных вариантов избегания смерти теперь казалось скучным. Даже не досмотрев фильм до конца, она выключила телевизор и посмотрела на часы. Четыре часа дня.
– А, черт с тобой. – Мелани нашла письмо с предложением сделать репортаж с выставки.
Ей потребовалось пять минут, чтобы договориться с заказчиком о формате статьи, десять минут для того, чтобы одеться, и еще тридцать минут для того, чтобы решиться выйти из дома. Мысленно она ругала Даниеля Уайта, убеждающего в необходимости выходить из зоны комфорта, и ругала себя, пугающуюся любого контакта с другими людьми.
Наконец, решившись, Мелани открыла дверь и, громко и медленно выдохнув, шагнула за порог.
«Ты была мертва целый год» – подумала про себя Мелани и быстрым шагом побежала вниз по лестнице.
ЧАСТЬ 2
Глава 6
Бортпроводник объявил посадку, и Мелани суетливо достала успокоительное из сумки и закинула в рот сразу две таблетки, запив их целым стаканом воды.
– Боитесь? – пожилая женщина с почти бесцветными глазами, улыбалась. – Не бойтесь. Мы долетим.
– Да? Почему вы так уверены? – с интересом посмотрела на нее девушка.
– Вот увидите. – соседка отвернулась от нее и уткнулась в книгу, которую читала весь полет.
– Ладно. Но, все-таки, почему?
Женщина повернула опять к ней лицо, посмотрела, как будто сквозь Мелани, и ответила:
– У меня родился первый правнук. Неужели вы думаете, что Господь не даст мне его увидеть перед смертью? – она улыбнулась, подмигнула и вернулась опять к своей книге.
Мелани грустно засмеялась, подумав о том, что многие не доживают и до собственных детей, и откинулась на спинку кресла. Почувствовав снижение самолета, она вцепилась руками в подлокотники с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– Ну вот, я же говорила. – пожилая соседка складывала в сумку книгу и очки, собираясь покинуть самолет. – Верьте, милая. По вере вашей да будет вам.
«Я верю в то, что самолеты разбиваются», – грустно подумала про себя Мелани, но промолчала.
Собирая свои вещи в рюкзак, девушка оглянулась по сторонам и вдруг увидела знакомое лицо, мелькнувшее в толпе у выхода. Решив, что ей показалось, она пожала плечами и пропустила вперед себя троих несущихся с нетерпением к выходу детей и спешащую за ними с криками мамашу. Перекинув рюкзак на оба плеча, она воткнула наушники и медленно начала продвигаться по салону. В ее привычку никогда не входило напирать на впереди идущих людей, а рюкзак на спине позволял свести все ненужные контакты к минимуму.
Вдруг кто-то похлопал ее по плечу. Мелани развернулась, испуганно и резко. На нее смотрела красная от злости морда сильно потеющего мужика, который, по всей видимости, на нее ругался, но слов она не слышала из-за орущей в ушах музыки.
– Простите? – девушка вынула один наушник и напряглась, готовясь к неприятному разговору.
– Ты че, оглохла? – голос у мужика был такой же мерзкий, как и его лицо.
– Извините его, – вдруг влезла между ними маленькая тщедушная девушка, на вид лет семнадцати. – Вы забыли паспорт и брошюру на сидении, а папа не мог до вас докричаться. Вот, возьмите.
– Ненормальная какая-то! Напихают себе в уши всякого говна и идут, как ни в чем не бывало! – он продолжал лютовать.
Мелани, поняв, что ей ничего не угрожает, быстро улыбнулась девушке, взяла у нее паспорт и поспешила к выходу. Люди, застрявшие между рядами кресел из-за их потасовки, вот-вот грозили взорваться от нетерпения.
Переведя дыхание от неприятного случая с паспортом в туалете аэропорта, Мелани завязала свои мокрые от воды волосы в пучок и поспешила к выходу. Она дико устала, а, судя по карте, добираться до места ей предстояло еще часа два.
***
Доехав до здания старого торгового центра, Мелани расплатилась с таксистом и вышла из машины.
Огромное серое здание, видимо выкрашенное совсем недавно, смотрелось хмуро и даже пугающе. Маленькие окна на первом этаже были покрыты зеркальной пленкой, так что сквозь них нельзя было заглянуть внутрь. Главное рыльцо, служившее некогда входом, было огорожено красно-белой лентой, а на двери висел потрепанный листок со стрелочкой, указывающей на маленькую, почти незаметную дверь, окрашенную в такой же серый цвет.
Подойдя поближе, Мелани увидела буквы, написанные мелким шрифтом: «Вход в ОБИТЕЛЬ».
Постояв еще немного в нерешительности, она запрокинула голову. Окна, находившиеся на последнем этаже, были заколочены кое-как досками. Прикинув, девушка поняла, что ошиблась – здание, скорее всего, было гораздо больше пяти этажей. От мысли, что с такой высоты люди прыгали добровольно, спасаясь от смерти в огне и ломая кости, ее передернуло.
Мелани переминалась с ноги на ногу, не решаясь открыть дверь и войти в это устрашающее и своим видом, и своей историей здание.
– Вы в ОБИТЕЛЬ?
От внезапности она подскочила на месте, сердце заколотилось в груди, то и дело делая такие ненавистные паузы. Обернувшись, Мелани увидела ту самую девушку, которую видела на фотографии в интернете. Ее длинные рыжие волосы казались совершенно не к месту в этом мрачном районе, на фоне этого зловещего здания.
– Вы в ОБИТЕЛЬ? – повторила незнакомка, улыбаясь одними глазами.
– Я… я еще не решила. – получилось нерешительно, зато честно.
– Ну, что ж. Давайте я угощу вас чаем. Не стоять же здесь, становится прохладно, – девушка поежилась. Сквозь широкий свитер проступили худенькие угловатые плечи. – Пойдемте. Я не кусаюсь.
Мелани как завороженная кивнула и вошла в дверь, приветливо распахнутую перед ней.
Войдя, она оказалась в длинном мрачном коридоре, окрашенном в такой же серый цвет, как и фасад здания. Свет в лампочках на высоком потолке кое-где подрагивал, создавая ощущение, что они попали в фильм ужасов.
Мелани уже почувствовала желание развернуться и уйти, как ее ладони коснулась тоненькая теплая рука девушки. Обернувшись, незнакомка еще раз улыбнулась и пошла вперед, утягивая гостью за собой.
Пройдя по темному лабиринту, бесконечное количество раз петляющему то влево, то вправо, они наконец вышли в широкий коридор, хорошо освещенный и побеленный белой известкой, еще не успевшей высохнуть. По обе стороны располагались незаметные белые двери с номерами.
Наконец, дойдя до двери с номером семнадцать, незнакомка повернула ручку и вошла внутрь.
Мелани, идущая следом, оказалась в уютной маленькой комнатке с двумя кроватями, застеленными разноцветными покрывалами, сшитыми из кусочков разных тканей, и небольшой белой кухонькой. На высоких стульях, стоящих у подобия барной стойки, отделяющей спальное пространство от кухни, лежали голубые вышитые подушки явно ручной работы. На столешнице стоял чайник и две кружки.
Девушка включила воду и достала из шкафа упаковку с чаем и коробку печенья.
– Сахар? -улыбнулась она, вопросительно приподняв правую бровь.
– Нет, спасибо. – Мелани стояла, переминаясь с ноги на ногу, и рассматривала пространство вокруг себя.
– Меня зовут Доротея. – представилась хозяйка комнаты. Имя удивительно шло ей, превращая в неземного невесомого персонажа из сказки.
– Мелани. Мелани Рид.
– Очень приятно, Мелани. Присаживайтесь. Вы, наверно, с самолета?
– Да. – гостья с сомнение посмотрела на красивую голубую подушечку, испугавшись, как бы не запачкать ее своими джинсами, побывавшими сначала в самолете, а потом в не самом чистом салоне такси.
– Не бойтесь, садитесь. Это всего лишь вещь, которая, кстати, легко стирается. – Доротея засмеялась тихим звонким смехом. Ее большие глаза превратились в щелочки, обрамленные мелкими морщинками.
Решившись, Мелани сняла со спины рюкзак, кинула его у двери, а сама забралась на высокий стул и зажала ладони между колен, пытаясь скрыть в них дрожь стеснения и настороженности.
Доротея молча налила им чай, пододвинула коробку с печеньем и с трудом забралась на слишком высокий для ее роста стул, задумчиво смотря перед собой, как будто Мелани не было рядом.
Ерзая от неловкости и то и дело поправляя под собой подушку, Мелани пила вкусный ягодный чай и силилась понять, что вообще заставило ее прилететь сюда?
Письмо из ОБИТЕЛИ выбило ее из колеи на несколько недель. Она не могла работать, отменила сеансы с доктором Уайтом, и почти готова была начать снова выпивать, но страх был сильнее желания забыться в алкогольном тумане. В какой-то момент она поняла, что больше так продолжаться не может – она либо сойдет с ума от раздумий и перечеркнет все свои усилия последних лет на нет, либо решится и полетит на эту странную встречу.
– Вы, наверно, думаете, зачем вы здесь?
– Что? – гостья поперхнулась, неловко поставила кружку на стол и расплескала чай по столешнице.
– Все сначала так думают. Знаете, я сама так думала. Сидела вот на этом самом месте, как вы сейчас – смущаясь и краснея. И мечтала оказаться где угодно, только подальше отсюда. – Мелани молчала, не решаясь прервать тихий голос незнакомки, которая как будто говорила сама с собой. – Но правда в том, что на Земле нигде не было для меня места. Никто меня не ждал, никто обо мне не думал и не вспоминал. Меня даже мало кто знал по имени. Наверно, только мальчик, работающий в кофейне рядом с моим домом, который каждый день писал его на стакане с кофе. Доротея… Вы знаете, я ненавидела свое имя. Знаете, почему? – она повернулась к Мелани, но увидев ее застывшее от напряжения лицо улыбнулась и продолжила, – Я не хотела жить. Точнее, не хотела, чтобы жила Доротея Росси.
– П-почему? – еле выговорила Мелани, завороженная голосом незнакомки.
– Много было причин. Вся моя жизнь до ОБИТЕЛИ – сплошная драма. Я родилась в Италии, но еще младенцем меня бросили родители. Я появилась на свет очень маленькой и раньше срока, и врачи считали, что я, если и выживу, то стану инвалидом или дурой. Меня отдали в детдом, где меня усыновила семья, у которой было пятнадцать детей. Приемных детей. Я была шестнадцатая. Они брали нас, чтобы получать от государства пособия. Можно догадаться, в каких условиях мы жили. Нет, для служб опеки было все красиво. Но, как только посторонние покидали дом, нас выгоняли в подвал, где прямо на цементном полу были расстелены тонкие матрасы, на которых мы спали. Кормили нас плохо, иногда совсем ничего не давали. Те, кто были постарше, уходили на весь день на заработки, чтобы приносить все деньги им, просто за возможность иметь крышу над головой. А куда нам было пойти? В детдоме было еще хуже. Однажды, когда мне было двенадцать лет, хозяйки дома не было, меня вытащил наверх ее муж и изнасиловал. Он велел молчать об этом, да и кому было говорить? Потом это повторялось почти каждый раз, когда она уходила, пока мне не исполнилось пятнадцать и меня не отправили зарабатывать. Я попала в ночной клуб, где приходилось мыть туалеты от блевотины посетителей, хлебавших дорогие коктейли и трахавших прямо там дорогих шлюх. Через полгода туда устроился мальчишка моего возраста. Еще через три месяца мы с ним сбежали. Наверно, около года я была почти счастлива несмотря на то, что нам приходилось много работать и снимать самое дешевое жилье. Но зато мы были вместе.
Доротея замолчала, глядя куда-то внутрь себя. Она медленно мешала давно остывший чай, гоняя по кругу чаинки, и наблюдала за их танцем.
Мелани сидела, боясь дышать.
– Его убили. – с надрывом в голосе проговорила девушка так тихо, что гостье пришлось наклониться к ней, чтобы расслышать. – Он тогда работал в очередном ночном клубе, выносил мусор, и все такое. Как-то раз он заступился за одного мужчину, которого пьяные ублюдки избивали у мусорных контейнеров. Кажется, они приставали к его девушке, а он пытался ее отстоять. В итоге на утро нашли два трупа – того мужчины и моего Андреа. Я в то время была беременна, только узнала, еще не говорила никому. Когда я узнала, что его больше нет, я потеряла ребенка. Врачи сказали, что это бывает от сильных потрясений. В итоге, я опять была одна. Несколько лет я жила, перебиваясь случайными работами, обходя людей стороной. Пока случайно не попала сюда. – Доротея улыбнулась и внимательно посмотрела на Мелани. – Меня тут приняли. Наконец-то. Теперь здесь моя семья.
Мелани отвела взгляд, разглядывая свои руки, перебирающие оборки на подушке. История была в сто раз хуже, чем ее собственная, но поверить в нее было очень трудно. Уж слишком она отдавала фальшивыми драмами, транслирующимися на дешевом кабельном канале.
– Ты мне не веришь, – догадалась Доротея. – Да и не нужно. Ведь у того, кто сюда попадает, есть свои история. Хуже или лучше. Но свое всегда ближе и больнее, чем тысячи чужих.
Она соскочила со стула, выхватила кружку у Мелани и поставила в мойку. Взглянув на часы, она улыбнулась.
– Мне пора. Мы ждем еще много гостей. Это – твоя комната, если ты захочешь остаться.
– Что? Я думала…
– Ты думала, что я здесь живу? – незнакомка засмеялась тоненьким колокольчиком. – Нет, мой номер тридцать три. Это на третьем этаже, прямо рядом с лестницей. Если решишь остаться – я тебе все покажу.
– А кто… Кто тут еще живет? – Мелани кивнула на две кровати.
– Пока никто. У нас много места, и, если у тебя не возникнет желания пригласить кого-то из наших гостей жить с тобой – ты можешь остаться тут одна. Правда, если вдруг посетителей будет больше, чем обычно – придется нам кого-нибудь к тебе подселить. Но только с твоего разрешения. В общем, я вынуждена тебя оставить. Если решишь уйти – закрой просто за собой дверь. Мы здесь на замки не запираемся – красть у нас нечего. А если решишь остаться, то ужин будет в шесть в главном зале. – Доротея подбежала к тумбочке, стоявшей у одной из кроватей, и достала из ящика тоненький буклет. – Здесь карта помещения, чтобы не заблудиться. Порой тут можно потеряться, поэтому носи ее всегда с собой.
Девушка договаривала последние слова уже закрывая за собой дверь и улыбаясь на прощание.
Мелани, оглядевшись вокруг, подошла к двери и подняла свой рюкзак. Задумавшись на минуту, она закрыла замок и опустилась на пол, подперев спиной дверь.
Ей было некуда идти. Никто ее не ждал, никто о ней не думал и не вспоминал.
***
Мелани проспала почти до шести, и проснувшись и взглянув на часы, заторопилась к ужину. Она не нашла в комнатке душ, поэтому как могла умылась в маленькой раковине в туалете, одела свежую белую футболку и свободные брюки. Посмотрев на себя в зеркало, она пригладила мокрыми руками торчащие кудряшки и вышла из комнаты, закрыв ее на ключ, торчащий в замочной скважине.
Доротея не шутила, когда говорила о том, что в здании легко заблудиться. Когда девушка нашла общий зал, было уже начало седьмого, и она вошла одной из последних.
Оглядевшись вокруг, Мелани невольно залюбовалась. Большое помещение, выкрашенное в такой же белый цвет, как и коридоры, освещалось только маленькими лампами, стоящими на столах. Хорошо подсвечивались только раздаточные витрины с лотками еды, у которых толпились люди.
Все стены, кроме одной, были увешаны фотографиями людей, должно быть некогда посещающих ОБИТЕЛЬ. Их всех окружали мужчины и женщины в черных одеждах.
Мелани подошла поближе и начала рассматривать фотографии, пытаясь отыскать этих людей в толпе у столов с едой. Все как один на фотографиях улыбались и казались счастливыми, однако, выглядело это фальшиво и слишком уж хорошо, чтобы быть правдой. Насколько она могла увидеть, никого из них сегодня в зале не было, кроме Доротеи Росси.
Пожав плечами, девушка прошла к столам с едой и улыбнулась стоящей там пожилой женщине в черном элегантном закрытом платье. Незнакомка приветливо улыбнулась в ответ, но сразу вновь стала серьезной, отчего Мелани стало не по себе. Почувствовав напряжение и приближающуюся панику, она сосредоточила свое внимание на выборе блюд, однако он был весьма скудный, поэтому, положив на тарелку несколько ломтиков свежих овощей и пару кусков хорошо прожаренной курицы, она отошла к свободному столу.
Темный столик в самом углу зала оказался свободен. Есть особо не хотелось, поэтому она, уныло ковыряя еду вилкой, рассматривала посетителей.
Практически все люди, собравшиеся в этом зале, очевидно, были незнакомы друг с другом, поэтому предпочитали садиться по одиночке. Исключение составляла только небольшая группа из семи человек, одетых в черные одежды и сидящих около импровизированной сцены. Слева на груди у них были таблички с именами, но различить их издалека было невозможно.
Оглядывая зал, Мелани насчитала двадцать восемь человек, включая ее саму. Некоторые сидели так далеко, что в полумраке зала разглядеть даже их пол было нереально, только темные тени выделялись на фоне маленьких настольных ламп.
Вокруг нее сидели семеро женщин, все разного возраста, и пятеро мужчин. Остальные тонули во мраке.
Мелани только собралась внимательно присмотреться к своим соседям по столу, как раздался треск микрофона.
– Дорогие братья и сестры! Мы рады приветствовать вас сегодня в ОБИТЕЛИ. – голос принадлежал мужчине около пятидесяти лет, стоявшему у края сцены. – Насколько я могу заметить, собрались еще не все, кто подтвердил свое участие в нашей ежегодной встрече, однако, у нас есть еще пара дней, чтобы дождаться опаздывающих. Все вы получили комнаты, в которых сможете жить всю неделю, пока будут проходить наши мероприятия. А те, кто захочет, сможет остаться здесь дольше. – мужчина на минутку замолчал, оглядывая зал, – Расписание мероприятий, а также информацию о членах ОБИТЕЛИ с номерами телефонов и комнат вы сможете найти у себя в комнатах, вместе с картой этого прекрасного здания, которое нам любезно одолжил его владелец. Вы видите у нас бейджики с именами. Такие же бейджики вы найдете у себя в комнате, рядом с картой здания. Напишите на них свое имя, чтобы мы все знали, как к вам обращаться. Если вы не хотите называть свое настоящее имя – напишите любое, на которое вы будете откликаться, – мужчина хрипло засмеялся. – Ну, что ж. Добро пожаловать! Угощайтесь и чувствуйте себя как дома.
В зале повисла тишина, изредка нарушаемая стуком столовых приборов о тарелки и шёпотом людей в черных одеждах.
Доротея Росси, хоть и сидела за столом членов ОБИТЕЛИ, была одета в широкий и длинный вязанный свитер из розовой шерсти и плотные обтягивающие брюки. Ее огненные волосы были видны даже в скудном свете настольных ламп. Мелани какое-то время наблюдала за этой незнакомкой, которая с самого начала заинтересовала ее, неизвестно почему.
Затем взгляд перекинулся на людей, сидящих вокруг нее. Через два стола ужинала пожилая женщина, одетая в серое платье с высоким воротом. Она постоянно натягивала рукава почти до кончиков пальцев, но девушка успела заметить, что обе ее руки обожжены до чудовищных шрамов. Незнакомка не смотрела по сторонам, медленно жуя тушеные овощи.
Чуть подальше сидела еще одна женщина, помоложе, лет сорока. По ее осанке, натянутой как струна, было похоже, что она из интеллигентной семьи, в которой детей били по спине, если они начинали горбиться. Она была одной из немногих, кто пользовался ножом и вилком, отрезая маленькие кусочки мяса и прожевывая их с особой тщательностью. Мелани даже залюбовалась ее манерами – тем более было странно увидеть такую особу здесь, в этом заброшенном здании, наполненном одинокими и страждущими людьми.
Слева от Мелани за разными столами сидели две молодые девушки. Они были очень похожи и одеждой, и поведением – обе одеты в джинсы и рубашки, и обе вздрагивали от любого шороха. Минут через пять одна из них взяла свою тарелку и молча села за столик соседки по несчастью. Они сидели, изредка исподлобья бросая друг на друга затравленные взгляды. Было понятно, почему они тянулись друг к другу, хотя им было явно тяжело пойти на контакт – атмосфера в этом странном зале была гнетущая, хотя организаторы очень старались сделать ее располагающей.
Мелани отвернулась от двух девушек и начала разглядывать молодого человека лет тридцати, сидевшего прямо напротив нее. Это был самый тощий человек, которого она когда-либо видела. Его впалые глаза смотрелись как дыры на бледном лице, а слишком красный и большой рот разрезал лицо отвратительным шрамом. Мужчина ел быстро, постоянно оглядываясь по сторонам и наблюдая за всеми, также, как и девушка.
Сразу за ним сидел мужчина около сорока, одетый в старую военную форму и почти лысый. Его выправка выдавала в нем военного, а холодные глаза и нервный тик говорили о возможном участии в настоящих военных действиях. Он первым доел свой ужин, встал по струнке и так же прямо, чеканя шаг, вышел из зала, так ни на кого и не оглянувшись.
Мелани фыркнула, заметила внимательный взгляд женщины-интеллигентки, коротко ей улыбнулась и отвернулась. Ее взгляд привлек еще один молодой человек. На вид ему было около семнадцати-восемнадцати лет. Но не возраст привлек взгляд Мелани. Мальчишка был по-настоящему красив, той классической красотой, с которой не поспоришь. У него были светлые волосы, голубые глаза с длинными густыми ресницами и правильной формы губы, которым позавидовала бы любая девушка. Однако вел он себя как маленький загнанный зверек, все время озираясь по сторонам и вздрагивая.
Спустя минут двадцать Мелани надоело разглядывать весьма колоритную публику, и она встала, чтобы уйти в свою комнату.
– Мелани! – девушка оглянулась, не понимая, кто мог ее окликнуть. – Мелани, боже, какая встреча!
– Ниннель? – перед ней стояла секретарша ее бывшего директора по работе в газете. Та самая, которая единственная понимала, что с ней происходит. Удивительно, но она была рада ее здесь увидеть, хотя последние годы всячески избегала всяких контактов с людьми, боясь либо насмешек, либо расставания.
– О, Мелани, какое же это счастье! – девушка обняла ее, словно они были давними знакомыми или близкими родственниками. Ее худое тело дрожало, то ли от сквозняков, пронизывающих все это странное здание, то ли от страха. Когда Ниннель подняла лицо, в ее глазах стояли слезы.
– Прекрати, ты чего? Ты плачешь? Что случилось? – засуетилась вокруг нее Мелани.
– О, нет, ничего! Я… я просто… Просто я очень устала и чувствовала себя здесь не в своей тарелке.
Последние слова Ниннель прошептала прямо в ухо своей давней знакомой, поднявшись на носочки и почти касаясь губами ее кожи. От горячего дыхания чужого ей человека Мелани передернуло. Отстранившись, она холодно улыбнулась и скрестила руки на груди.
– Ты уже уходишь? – почувствовав холодность, Ниннель стушевалась и погрустнела.
– Да, ухожу. – «Грубо. Слишком».
– Но, может быть мы… Мы могли бы посидеть, поговорить… – было видно, что это важно для нее. Только пока непонятно – почему.
– Знаешь, я так устала… Да и вообще… Я не думаю, что я тут останусь. – стушевалась Мелани, уже чувствуя, что согласится.
– Не останешься? – в глазах Ниннель появилась настоящая паника. – Почему? Ты тоже что-то чувствуешь, да?
– Что? Нет! О чем ты? – голос дрогнул. Чувствует или нет?
– Мне тут не по себе, – девушка вздрогнула и затравлено оглянулась вокруг себя.
– Перестань. – Мелани начала раздражаться, но, увидев навернувшиеся слезы на глазах у собеседницы, вздохнула, – Пошли ко мне. Ты в какой комнате остановилась?
– Двадцать пять.
– А я в семнадцатой. Ко мне ближе.
Мелани решительно развернулась и вышла из зала, даже не посмотрев, идет ли за ней новоиспеченная подруга.
У первой же развилки она поняла, что заблудилась. Чертыхнувшись, девушка достала карту, предусмотрительно захваченную с собой, и начала ее изучать. Ниннель тихо стояла позади нее, боясь вмешаться. Наконец, разобравшись в бесчисленных поворотах и коридорах, Мелани повернула назад, свернула направо, прошла несколько метров, открыла тяжелую железную дверь и оказалась в знакомом коридоре. Комната номер семнадцать была совсем рядом.
***
– Когда ты ушла с работы, у нас начался настоящий ад. – Ниннель сидела на голубой подушечке, отхлебывала горячий чай и говорила, говорила, говорила. – Руководство начало внедрять новую концепцию газеты, появились непонятные люди, которые должны были помогать, а по факту только мешали работать, суя нос куда надо и не надо. Многие поувольнялись, пришли новички. Коллектив разделился на два лагеря – старые и новые. Старички не хотели отдавать пальму первенства вновь пришедшим, а те мнили себя свежей кровью и готовы были горы сворачивать. Меня, конечно, не трогали, но с Колином стало практически невозможно работать. Он очень изменился. То кричал на всех, то просто не появлялся на работе. В конце концов его уволили. Новым директором поставили чьего-то сынка, который в издательском деле ничего не соображал. Я сидела тихо, мне нужна была эта работа. Хотя она и стояла у меня поперек горла. А потом у меня умерла мама. Покончила с собой. – Ниннель замолчала, задумчиво глядя в кружку на кружащиеся в воде чаинки. – Знаешь, я даже почти не расстроилась. Мама давно была сама не своя, таблетки сделали из нее зомби. В общем, мне не для кого стало стараться, и я уволилась год назад. После смерти матери мне не для кого стало так надрываться. Я находила мелкие подработки, то тут, то там. Много ли мне надо было одной? Квартира осталась от матери, а на еду много не нужно. У меня как будто пропал смысл жизни после ее смерти. Я даже задумалась о том, не пойти ли за ней…
