Константин Владиславович Рыжов
Человечество: история, религия, культура. Древняя Греция
8. Лаконика и Мессения
Цари Спарты до Ликурга
1) Аристодем
Геродот сообщает, что именно Аристодем, сын Аристомаха из рода Гераклидов привел дорийцев в земли Лаконики. Спустя немного времени супруга Аристодема по имени Аргея, родила двоих близнецов. Она, по преданию, была дочерью Автесиона, сына Тисамена, последнего ахейского царя в Лаконике. После того как Аристодем увидел детей своими глазами, он занемог и скончался. (Геродот:6;52).
2) Род Агидов
1. ЕВРИСФЕН (XI в. до Р.Х.). По свидетельству Геродота, вскоре после рождения у него сыновей-близнецов, Еврисфена и Прокла, Аристодем умер. Когда мальчики подросли, лакедемоняне их обоих провозгласили царями. Но, хотя они и были братьями, они всю жизнь враждовали между собой, и эта их вражда продолжалась в их потомстве. (Геродот: 6;52).
Согласно Эфору, братья разделили Лаконику на шесть частей и основали города. Спарту Гераклиды сделали своей столицей, в остальные части они послали царей, разрешив им, в силу редкой населенности страны, принимать в сожители всех желающих иностранцев. Хотя все соседние племена находились в подчинении спартанцев, однако они имели равноправие как в отношении прав гражданства, так и в смысле занятия государственных должностей. Назывались они илотами. (Страбон: 8;5;4).
2/1. АГИС I (XI в. до Р.Х.). Агис лишил равноправия илотов и повелел им платить подать Спарте. Таким образом, все остальные племена подчинились спартанцам, кроме элейцев, владевших Гелосом. Элейцы были покорены после восстания. Их город взяли силой во время войны, а жителей осудили на рабство с определенной оговоркой, что владельцу раба не дозволяется ни отпускать его на свободу, ни продавать за пределы страны. Эта война получила название "войны против илотов". Можно сказать, что Агис и его помощники были теми, кто ввел институт илотов. Лакедемоняне считали илотов чем-то вроде государственных рабов, назначив им определенное местожительство и особые работы. (Страбон: 8;5;4).
3/2. ЭХЕСТРАТ (1027 – 996 гг. до Р.Х.). В его царствование лакедемоняне заставили выселиться всех взрослых, способных носить оружие жителей Кинурии за то, что те делали набеги на Арголиду. (Павсаний: 3;2;2).
4/3. ЛАБОТА (996–959 гг. до Р.Х.). При нем лакедемоняне в первый раз решили поднять оружие против аргосцев за то, что те постоянно захватывали земли Кинурии. Ни с той, ни с другой стороны в этой войне не было сделано ничего, достойного воспоминания. (Павсаний: 2;3).
5/4. ДОРИСС (959–930 гг. до Р.Х.).
6/5. АГЕСИЛАЙ I (930–886 гг. до Р.Х.).
3) Род Эврипонтидов
1. ПРОКЛ (XI в. до Р.Х.). Сын Аристодема и родоначальник царского рода Эврипонтидов. (Геродот:6;52).
2/1. СОЙ (XI в. до Р.Х.). В его царствование спартанцы обратили илотов в рабство и присоединили к своим владениям значительную часть Аркадии. Говорят, Сой, окруженный однажды клиторцами в неудобной для сражения и безводной местности, предложил им заключить мир и возвратить завоеванную у них землю, если они позволят ему и всему войску напиться из близлежащего источника. Мир был заключен под клятвой. Тогда он собрал свое войско и обещал отдать свой престол тому, кто не станет пить. Но никто не смог побороть себя, все утолили жажду, только один царь, спустившись вниз, на глазах у всех лишь плеснул на себя водой в присутствии неприятелей. Он отступил, но не вернул завоеванной им земли, ссылаясь на то, что "не все пили". (Плутарх: "Ликург";2).
3/2. ЭВРИПОНТ (X в. до Р.Х.). Плутарх пишет, что Эврипонт заискивал у народа, желая приобрести любовь черни и поступился частью своих прав неограниченного монарха. Вследствие этих послаблений народ поднял голову. Следующие за ним цари были или ненавидимы народом за свою строгость по отношению к нему, или становились предметом насмешек за свою уступчивость и слабохарактерность. Поэтому в Спарте долго царили безначалие и смута. (Плутарх: "Ликург";2).
4/3. ПРИТАНИД (X в. до Р.Х.). При нем началась вражда у лакедемонян с аргосцами. (Павсаний: 3;7;2).
5/4. ЭВНОМ (X в. до Р.Х.). Эвном имел две жены. От первой у него родился сын Полидект, а от второй, Дионассы, – Ликург. Желая однажды разнять драку, Эвном был ранен кухонным ножом и умер, оставив престол своему старшему сыну Полидекту. (Плутарх: "Ликург";1).
6/5. ПОЛИДЕКТ (IX в. до Р.Х.). Когда Полидект умер, сын его Харилай еще не родился. Поэтому царскую власть получил брат Полидекта законодатель Ликург. (Плутарх: "Ликург";1).
Ликург
1) Короткое царствование Ликурга
После кончины царя Полидекта спартанцы сочли его законным наследником Ликурга, и действительно, он правил государством, пока ему не сказали, что его невестка ожидает ребенка. Узнав об этом, Ликург объявил во всеуслышание: если новорожденный окажется мальчиком, он передаст престол ему и будет управлять государством в качестве опекуна.
Между тем вдовствующая царица завела с ним тайные переговоры. «Я готова убить своего неродившегося младенца, если ты возьмешь меня в жены, – сказала она. – Соглашайся, ведь это единственная возможность для тебя сохранить власть!» Ликург ужаснулся подобной жестокости, но сделал вид, что принимает ее предложением. «Только не причиняй себе вреда и не губи ребенка, – сказал он. – Лучше расправиться с ним сразу после рождения». Таким образом ему удалось обмануть царицу. Когда Ликург заметил, что роды близки, он отправил во дворец нескольких человек, приказав им в случае рождения девочки передать ее женщинам, а мальчика доставить к нему. Вскоре царица родила. Когда рабы явились с малюткой на руках, Ликург как раз сидел за обедом вместе с высшими сановниками. Он взял новорожденного и обратился к присутствующим со словами: "Вот, спартанцы, ваш царь!" Младенца положили на трон и нарекли Харилаем.
Хотя Ликург царствовал всего восемь месяцев, он успел заслужить глубокое уважение сограждан. Однако, у него были и завистники, главным образом среди родни и приближенных царицы-матери, считавшей себя оскорбленной. Ее брат Леонид не раз говорил согражданам, что Ликург совсем не так благороден, как пытается казаться, и рано или поздно обязательно добьется царства. Эти слова насторожили и напугали Ликурга. Он понял, что враги хотят заранее оклеветать его, как заговорщика, на тот случай, если с царем случится какое-либо несчастье. Ведь тогда всякий сможет сказать, что он убил ребенка, желая завладеть престолом! Не желая подвергаться случайностям, Ликург поспешно покинул родину и не возвращался в Лаконику до тех пор, пока его племянник не подрос и не обзавелся наследником.
2) Ликург возвращает себе власть
Оставив Лаконику, Ликург много путешествовал. Сначала он посетил Крит, жители которого сохранили многие из древних дорийских законов. Изучая государственное устройство острова и беседуя здесь с самыми известными из граждан, Ликург некоторые их учреждения хвалил и считал достойными подражания, а другие порицал. После этого он несколько лет прожил в Египте, и близко познакомился с тамошней жизнью. Говорят, ему в особенности понравилось существовавшее у египтян обособленное сословие воинов.
Между тем, спартанцы жалели об отъезде Ликурга и не раз приглашали его вернуться. Они говорили, что их нынешние цари отличаются от подданных только титулом и тем почетом, которым они окружены, в то время, как он создан для того, чтобы властвовать и обладает способностью оказывать на других нравственное влияние. Впрочем, и сами цари были не против его возвращения, – они с трудом усмиряли народные возмущения и надеялись с его помощью сдержать дерзкую наглость толпы. Уступая этим настойчивым просьбам, Ликург возвратился в Лаконику и объявил о своем намерении приступить к преобразованию существующего государственного порядка. Но прежде он отправился в Дельфы. Пифия встретила его с глубоким почтением и назвала "питомцем богов" и скорее даже "богом, нежели человеком". Ликург попросил дать ему «лучшие» государственные законы. Пифия отвечала на это: бог обещает, что ни одно государство, никогда не будет иметь законов лучше, чем те, которые он намерен даровать своим согражданам.
Ответ ободрил Ликурга, и он попросил влиятельных граждан оказать ему поддержку.
Вслед затем, выбрав удобное время, он велел тридцати аристократам явиться утром вооруженными на площадь. В городе началась суматоха. Царь Харилай (864–804 гг. до Р.Х.) подумал, что это выступление является заговором против него, и поспешил укрыться в храме Афины Меднодомной (он был человек слабохарактерный и трусоватый). Но, убедившись, что никакой угрозы его жизни нет, Харилай вышел из убежища и объявил о своей готовности во всем подчиниться власти дяди. Таким образом, Ликург легко вернул себе верховную власть над государством. С этого времени ничего не мешало проведению его реформ.
3) Учреждение герусии
Из многих преобразований Ликурга первым и самым важным стало учреждение им совета старейшин (герусии). Задачей этого нового органа было, с одной стороны, сдерживать в известных границах царскую власть, а с другой – поддерживать ее своим авторитетом. Этим способом Ликург надеялся доставить государству внутренний мир. Ведь до тех пор оно не имело под собою прочной почвы, – то усиливалась власть царей, переходившая в деспотизм, то власть народа в форме демократии. Теперь, как бы уравновешивая эти крайности и обеспечивая прочный порядок, между ними была поставлена власть двадцати восьми старейшин (геронтов). Когда следовало дать отпор демократическим стремлениям, эти старейшины становились на сторону царя. Они же, в случае необходимости, могли оказать поддержку народу в его борьбе с деспотизмом.
Членами герусии Ликург назначил сперва тех, кто принимал участие в его предприятии. Позже он сделал распоряжение, чтобы в случае смерти одного из них на его место избирался какой-либо из уважаемых граждан более шестидесяти лет от роду. В этом случае начиналось величайшее состязание в мире, состязание, где каждый бился до последних сил. Дело шло не о том, чтобы быть объявленным самым быстрым из быстрых, самым сильным из сильных, а лучшим и умнейшим между лучшими и умнейшими людьми. За свое нравственное превосходство победитель получал пожизненно в награду высшую власть в государстве, делался господином над жизнью и смертью, честью и бесчестием, короче, надо всем, что стояло на первом плане. Выборы происходили следующим образом. Когда народ успевал собраться, выборные запирались в одной комнате соседнего дома, где не могли никого видеть, так же, как никому нельзя было видеть их. До них могли доноситься только крики собравшегося народа. Избираемые выходили не все сразу, но поодиночке, по жребию и шли молча через все собрание. У тех, кто сидел запершись в комнате, были в руках дощечки для письма, на которых они отмечали только силу крика, не злая, к кому он относится. Они должны были записать лишь, как сильно кричали тому, кого выводили первым, вторым, третьим и т. д. Того, кому кричали чаще и сильнее, объявляли избранным. С венком на голове он шел в храм в толпе не только не завидовавшей ему и прославлявшей его молодежи, но и среди множества женщин, которые хвалили его в песнях и называли жизнь его счастливой. Каждый из родственников приглашал его к обеду, говоря. что это – почетное угощение ему от имени города.
4) Передел земли
Вторым преобразованием Ликурга, и самым смелым из них, стал осуществленный им передел земли. Неравенство состояний в начале его правления было ужасное: масса нищих и бедных постоянно угрожала государству мятежом, между тем как богатство скопилось в руках немногих. Желая уничтожить гордость, зависть, преступления, роскошь и две самые старые и опасные болезни государственного тела – богатство и бедность, Ликург убедил сограждан отказаться от частного владения землею, передать ее в распоряжение государства, а затем провести новый ее раздел и жить всем на равных условиях, так чтобы никто, не был выше другого.
Приводя свой план в исполнение, Ликург разделил всю Лаконику на 39 тысяч земельных участков. 30 тысяч из них были отданы периэкам, а 9 тысяч, относящиеся к самому городу Спарте, разделены между спартанцами. В результате этой меры исчезли нищета и крайнее богатство, но зато все граждане приобрели умеренный достаток. Говорят, что однажды, проходя по Лаконике, где только что кончилась жатва, Ликург увидел ряды снопов одинаковой величины и сказал с улыбкой, обращаясь к своим спутникам, что вся страна кажется ему наследством, которое только что разделили поровну многие братья.
5) Упразднение роскоши
Чтобы окончательно уничтожить всякое неравенство и несоразмерность, Ликург хотел разделить поровну все движимое имущество. Но, увидев, что собственнику тяжело будет прямо лишиться собственности, он пошел окольным путем и сумел обмануть своими распоряжениями корыстолюбивых людей. Прежде всего он изъял из обращения всю золотую и серебряную монету и приказал употреблять вместо них железную. Новые деньги были так тяжелы и так массивны, при малой стоимости, что для сбережения дома даже небольшой суммы приходилось строить большую кладовую и перевозить их на телеге. Благодаря такой монете в Лаконике исчезло много преступлений: кто решился бы воровать, брать взятку, отнимать деньги другого или грабить, раз нельзя было скрыть своей добычи, которая к тому же не представляла ничего завидного и даже разбитая в куски не годилась ни на что?
Затем Ликург изгнал из Спарты все бесполезные, лишние ремесла. Впрочем, если б даже он не изгнал их, большая часть из них все равно исчезла бы сама собою вместе с введением новой монеты, так как их вещи не нашли бы себе сбыта. Ведь железные деньги не ходили в других греческих государствах; за них ничего не давали и смеялись над ними, вследствие чего на них нельзя было купить себе ни заграничных товаров, ни предметов роскоши. По той же причине чужеземные корабли перестали заходить в спартанские гавани. А чтобы совершенно изгнать роскошь из государства Ликург установил закон, согласно которому крыша в каждом доме могла быть изготовлена только одним топором, а двери – одною пилою, пользоваться другими инструментами запрещалось. Ликург понимал, что в таком доме не может жить ни изнеженный, ни привыкший к роскоши человек. Действительно, ни в ком не может быть так мало вкуса и ума, чтобы он приказал, например, внести в простую хижину кровати с серебряными ножками, пурпурные ковры, золотые кубки и другие предметы роскоши!
С утверждением этих нововведений Спарта стала разительно отличаться от других греческих государств. Если там каждый по мере возможности составлял себе состояние: один занимался земледелием, другой – был судовладельцем, третий – купцом, а некоторые кормились ремеслами, то в Лаконике Ликург запретил гражданам, заниматься чем бы то ни было связанным с наживой, но лишь тем, что обеспечивало государству свободу.
6) Учреждение общих трапез
Желая еще более стеснить роскошь и окончательно уничтожить чувство корысти, Ликург установил третье учреждение – совместные трапезы, или сисситии, – для того, чтобы граждане сходились обедать за общий стол и ели мучные или мясные кушанья, предписанные законом. Они не имели права обедать дома, развалившись на дорогих ложах за дорогими столами, они не должны были заставлять своих прекрасных поваров откармливать себя в темноте, как прожорливых животных, вредя этим и душе и телу, предаваясь всякого рода порочным наклонностям и излишествам. Уже одно это было важно, но еще важнее оказалось то, что вследствие учреждения общего стола и простой пищи, богатство оказалось ни на что не годно. Им нельзя было пользоваться, оно не могло доставить чувства радости, ведь нельзя было показать ни множество своей драгоценной посуды, ни похвастаться ею, раз бедняк шел на один обед с богачом. Точно также запрещено было являться на сисстии сытым, пообедав дома. Остальные присутствующие строго наблюдали за тем, кто не пил и не ел вместе с другими, и обзывали неженкой всякого, кому общий стол казался грубым. За трапезу всякий раз садилось человек пятнадцать, иногда больше, иногда меньше. Каждый из сисситов приносил ежемесячно установленное количество ячменя, вина, сыра, винных ягод и немного денег для покупки другой провизии.
Желавший сделаться членом какой-либо сисситии должен был подвергнуться следующему испытанию. Все сисситы брали в руку шарики из хлеба и молча кидали их в чашку, которую раб нес на голове, обходя присутствующих. Кто подавал голос за избрание, просто бросал шарик, но кто желал сказать «нет», – предварительно сильно сдавливал его в руке. Если таких находили хоть один, просившему о своем избрании отказывали в его просьбе, желая, чтобы все члены сисситии нравились друг другу.
Самым любимым кушаньем сисситов была "черная похлебка", так что старики отказывались, от мяса, отдавая свою долю молодым, а сами наливали себе свое кушанье, похлебку. Говорят, один понтийский царь купил себе даже спартанского повара исключительно для приготовления "черной похлебки", но, когда попробовал ее, рассердился. "Царь, – сказал повар, – прежде, чем есть эту похлебку, нужно выкупаться в Эвроте!" Пили сисситы немного и без огня возвращались домой. Идти по улице с огнем им строго запрещалось, как в этом, так и в других случаях, для того, чтобы они приучились ходить ночью смело, ничего не боясь. Вот каких порядков придерживались спартанцы в своих общих трапезах!
7) Воспитание детей
Считая воспитание высшею и лучшею задачей для законодателя, Ликург приступил к осуществлению своих планов издалека и прежде всего обратил внимание на брак и рождение детей. Девушки должны были для укрепления тела бегать, бороться, бросать диск, кидать копья, чтобы их будущие дети были крепки телом в самом чреве их здоровой матери, чтобы их развитие было правильно и чтобы сами матери могли разрешаться от бремени удачно и легко. Он запретил девочкам баловать себя, сидеть дома и вести изнеженный образ жизни. Они, как и мальчики, должны были являться во время торжественных процессий без платья, плясать и петь на некоторых праздниках обнаженными в присутствии и на виду у молодых людей. Они имели право смеяться над кем угодно, ловко пользуясь его ошибкой, а с другой стороны, прославлять в песнях тех, кто того заслуживал, и возбуждать в молодежи горячее соревнование и честолюбие. Тот, кого хвалили и прославляли девушки, уходил домой в восторге от похвал, зато насмешки, хотя бы и сказанные в шутливой форме, язвили юношей так же больно, как строгий выговор, ведь на праздниках вместе с простыми гражданами присутствовали цари и старейшины.
Воспитание ребенка не зависело в Спарте от воли отца, – он приносил его в лесху, место, где старейшины осматривали младенца. Если он оказывался крепким и здоровым, его отдавали кормить отцу, выделив ему при этом один из девяти тысяч земельных участков, но слабых и уродливых сбрасывали в апотеты – пропасть возле Тайгета. В их глазах жизнь новорожденного была так же бесполезна ему самому, как и государству, если он был слаб и хил телом при самом рождении. Кормилицы ходили за детьми очень внимательно и прекрасно знали свое дело. Они не пеленали детей, давали полную свободу их членам и всему вообще телу, приучали их не есть много, не быть разборчивыми в пище, не бояться в темноте или не пугаться, оставшись одни, не капризничать и не плакать. Воспитание спартанских детей Ликург не поручал ни купленным, ни нанятым за деньги воспитателям, но только полноправным гражданам. Точно также он не позволял отцам давать сыну такое воспитание, какое они считали нужным. Все дети, которым исполнилось семь лет, собирались вместе и делились на отряды – агелы. С этого времени они жили и ели вместе, приучались играть и проводить время друг с другом. Старики смотрели за играми детей и нередко нарочно доводили до драки, ссорили их, причем прекрасно узнавали характер каждого – храбр ли он и не побежит ли с поля битвы. Чтению и письму дети учились, но по необходимости, остальное же их воспитание преследовало одну цель: беспрекословное послушание, выносливость и наука побеждать.
С летами воспитание мальчиков становилось все суровым: им наголо стригли волосы, приучали ходить босыми и играть без одежды. На тринадцатом году они снимали с себя хитон и получали на год по одному плащу. Их кожа была загорелой и грубой. Они не принимали теплых ванн и никогда не умащались; только несколько дней в году позволялась им эта роскошь. Спали они вместе по агелам на постелях, сделанных из тростника, который собирали по берегам Эврота, причем рвали его руками, без помощи ножа. Зимою клалась под низ подстилка из "ежовой ноги". Это растение примешивалось и в постели, так как считалось согревающим.
Воспитанием мальчиков руководил педоном, избираемый из числа лучших, достойнейших граждан. Впрочем, его опека никогда не бывала мелочной. Главными наставниками подрастающих спартанцев были их же старшие товарищи. Обычно во главе агелы ставили умного и смелого юношу-ирена (иренами именовались те, кто уже более года вышел из детского возраста). Этот ирен начальствовал над своими подчиненными в примерных сражениях и распоряжался приготовлениями к обеду. Пища, отпускаемая подросткам, была очень скудная, для того чтобы заставить их собственными силами бороться с лишеньями и сделать из них людей смелых и хитрых. Все, что они приносили к обеду, было ворованным. Одни отправлялись для этого в сады, другие прокрадывались в сисситии, стараясь высказать вполне свою хитрость и осторожность. Если представлялся случай, они крали кушанья, причем учились нападать на спавших и на плохих сторожей. Кого ловили в воровстве, того били и заставляли голодать.
После обеда ирен, не выходя из-за стола, приказывал одному из детей петь, другому задавал какой-нибудь вопрос, на который ответить можно было не сразу, например: какой человек самый лучший? Или: что следует думать о том или другом поступке? Таким образом, их с малых лет приучали отличать хорошее от дурного и судить о поведении граждан, потому что тот, кто терялся при вопросах, вроде: "Кто хороший гражданин?" или "Кто не заслуживает уважения?" – считался умственно неразвитым и неспособным совершенствоваться нравственно. В ответе должна была заключаться и причина, и доказательство, но в краткой сжатой форме. У отвечавшего невнимательно ирен кусал в наказание большой палец. Вместе с тем, мальчики приучались никогда не раскрывать рта без нужды и говорили только то, что заключало в себе мысль, заслуживающую внимания. На хоровое пение обращалось столько же внимания, как на точность и ясность речи. В самих спартанских песнях было что-то воспламеняющее мужество, возбуждающее порыв к действию и призывающее на подвиги. Слова их были просты и безыскусны, но содержание серьезно и поучительно. То были большей частью хвалебные песни, прославляющие павших за Спарту, или порицавшие трусов.
Ирен часто наказывал детей в присутствии стариков и властей, чтобы они могли видеть, за дело ли и правильно ли он наказывает их. Во время наказания ему не мешали, но, когда дети расходились, с него взыскивали, если он наказал строже, чем следовало, или если, напротив, поступал чересчур мягко и снисходительно.
8) Образ жизни спартанцев
Воспитание юношей было уже не таким строгим – им позволялось ухаживать за своими волосами, украшать оружие и платье. В то же время Ликург установил, что юноши для достижения высшей степени доблести должны были состязаться в добродетели. Устраивалось это следующим образом: выбирали из людей, достигших зрелости, трех человек, которых называли гиппогретами. Каждый из них набирал себе 100 человек, разъясняя всем, по каким причинам он предпочитает одних и отвергает других. Те, кто не попали в число избранных, начинали враждовать с теми, кто их отверг, и с теми, кого выбрали вместо них. Они подстерегали друг друга, чтобы захватить соперника за совершением поступка, который считался предосудительным. Так возникало это соперничество, возбуждающее гражданские чувства в людях. Три группы соперников старались показать превосходство друг перед другом и, когда возникала необходимость, каждый всеми силами защищал государство. Им также необходимо было заботиться о поддержании своего здоровья в хорошем состоянии, ибо их соперничество приводило к тому, что где бы эти группы юношей не встретились, они вступали в кулачный бой. Однако каждый прохожий имел право разнять дерущихся. Если в этом случае кто отказывался повиноваться разнимающему, то его сурово наказывали, поскольку гнев не должен был пересиливать уважения к законам.
Одно из предоставленных Ликургом своим гражданам преимуществ, которым можно было завидовать, состояло в том, что у них было много свободного времени, – заниматься ремеслами им было строго запрещено, копить же богатство им не было никакой надобности. Землю обрабатывали им илоты, платившие определенный оброк. Простота жизни имела своим следствием беззаботность. Танцы, пиры, обеды, охота, гимнастика, разговоры в народном собрании поглощали все время спартанцев, когда они не были в походе. Если им не давали других приказаний, они смотрели за детьми, учили их чему-либо полезному, или же сами учились от стариков. Большую часть дня спартанцам следовало проводить в гимнасиях и «лесах». Здесь они собирались для мирной беседы друг с другом. Ни о денежных, ни о торговых делах там никогда не шло речи, – главным предметом их разговора была похвала хорошему поступку и порицание – дурному; но и это было облачено в шутливую, веселую форму и, не оскорбляя никого, служило только к их исправлению.
Никто не имел права жить так, как он хотел, напротив, город походил на лагерь, где были установлены строго определенный образ жизни и занятия, которые имели в виду лишь благо всех. Ликург приучал сограждан не желать и не уметь жить отдельно от других. Они должны были, как пчелы, жить всегда вместе, собираться вокруг своего главы и вполне принадлежать отечеству, совершенно забывая о себе в минуты восторга и любви к славе.
Итогом подобного воспитания и такого образа жизни была несокрушимая мощь лакедемонского войска. Когда оно выстраивалось в боевом порядке в виду неприятеля, царь приносил в жертву козу, приказывал всем солдатам надевать венки и сам начинал военную песнь, под которую спартанцы шли в бой. Величественное и в то же время грозное зрелище представляла эта линия людей, шедших в такт под звуки флейт! Их ряды были сомкнуты; ничье сердце не билось от страха; они шли навстречу опасности под звуки песен, спокойно и весело. Ни страх, ни чрезмерная горячность не могли, конечно, иметь места при таком настроении; они были спокойны, но вместе с тем воодушевлены надеждой и мужеством, веря в помощь божества.
Одержав победу и обратив неприятеля в бегство, спартанцы преследовали его только на таком расстоянии, чтобы укрепить за собой победу, и затем немедленно возвращались. По их, мнению, было низко, не достойно грека – рубить и убивать разбитых и отступающих. Их обычай был не только благороден и великодушен, но и полезен, так как их враги, зная, что они убивают только сопротивляющихся и щадят сдающихся, считали выгоднее бежать, нежели оказывать сопротивление.
9) Другие законы Ликурга
Прекрасными во всех отношениях древние греки считали законы Ликурга относительно погребения покойников. Чтобы с корнем уничтожить суеверие, он не запрещал хоронить умерших в черте города и ставить им памятники вблизи храмов, – он желал, чтобы молодежь, имея с малых лет у себя перед глазами подобного рода картины, привыкла к ним; чтобы она не боялась смерти, не находила в ней ничего страшного, не считала бы себя оскверненною, прикоснувшись к трупу или перешагнув через могилу. Похороны устраивались самые простые. Умершего обвивали в красный плащ и клали на листья маслины. Не позволялось надписывать на могиле имя усопшего, если только он не был павшим в битве воином, или если умершая не была жрицей. Траур продолжался всего одиннадцать дней. На двенадцатый день следовало принести жертвы Деметре и перестать плакать.
Особые законы были приняты о путешествиях и иноземцах. Ликург запретил спартанцам уезжать из дому и путешествовать без определенной цели, перенимая чужие нравы и подражая образу жизни, лишенному порядка, и государственному устройству, не имевшему стройной системы. Мало того, он даже выселял иностранцев, если они приезжали в Спарту без всякой цели или жили в ней тайно.
Если в остальных государствах каждый распоряжался сам своими детьми, рабами и имуществом, то Ликург, желая устроить так, чтобы граждане не вредили друг другу, а приносили пользу, предоставил каждому одинаково распоряжаться как своими детьми, так и чужими: ведь если всякий будет знать, что перед ним находятся отцы тех детей, которыми он распоряжается, то неизбежно он ими будет распоряжаться так, как он хотел бы, чтобы относились к его собственным детям. Если мальчик, побитый кем-нибудь посторонним, жаловался отцу, считалось постыдным, если отец не побьет сына еще раз.
Ликург также дозволил в случае необходимости пользоваться чужими рабами и учредил общее пользование охотничьими собаками; поэтому не имеющие собак приглашали на охоту других, а у кого не было времени самому идти на охоту, тот охотно давал собак другим. Также пользовались и лошадьми: если кто заболеет или кому необходима была повозка, или кто хотел поскорее куда-нибудь съездить, он брал первую попавшуюся лошадь и по минованию надобности ставил ее в исправности обратно. Если же люди задерживались на охоте и имели нужду в припасах, то они могли открывать запоры, брать то, что им нужно, и оставшееся снова запирать. Таким образом, благодаря тому, что спартанцы делились друг с другом, у них даже бедные люди имели долю во всех богатствах страны.
Ликург учил граждан предпочитать прекрасную смерть постыдной жизни. Поэтому в Лаконике не было большего позора, чем проявление трусости. Человека, замеченного в трусливом поступке, подвергали своего рода бойкоту: его не принимали в общие игры, отказывались с ним бороться, в хороводах его отправляли на последние места, на улице он должен был уступать дорогу, а в кругу сидящих – вставать с места даже перед младшими. Девушек-родственниц ему приходилось держать дома и нести вину за то, что их не берут замуж. Приходилось мириться с тем, что очаг его оставался без жены и еще за это платить штраф. Ему нельзя было ни ходить разодетым, ни брать в чем-нибудь пример с людей безупречных, иначе лучшие могли его побить.
10) Криптии
Законы Ликурга вызывали живейший интерес и одобрение в Древней Греции. Единственное, что осуждалось всеми, были криптии, также, как говорят, введенные Ликургом. Криптии состояли в следующем. Время от времени спартанское правительство посылало нескольких молодых людей, выдававшихся своими умственными способностями, за город, без всякой цели. С ними не было ничего, кроме короткого меча и необходимых съестных припасов. Днем они скрывались, рассеявшись по тайным местам, и спали, ночью – выходили на дорогу и убивали попадавшихся им в руки илотов. Часто они бегали по полям и умерщвляли самых сильных и здоровых из них. Древнегреческий философ Аристотель говорит даже, что время от времени спартанцы объявляли илотам войну, чтобы иметь возможность убивать их, не делаясь преступниками. Спартанцы вообще обращались с илотами сурово и жестоко. Между прочим, они заставляли их напиваться допьяна чистым вином и затем приводили к сисситам, чтобы показать молодежи, до чего может довести пьянство. Иногда им приказывали петь неприличные песни и исполнять, непристойные, безнравственные танцы. Тот, кто говорил, что в Спарте свободные пользовались высшей мерой свободы, а рабы были рабами в полном смысле этого слова, хорошо понимали разницу между ними. Впрочем, илоты, по свидетельству древних историков, платили своим господам той же монетой и «жили, подстерегая беды спартиатов».
