Татьяна Хожина
Иммунитет Вселенной (Путь Знахаря)
– Хорошо, я буду посылать вот такой образ, – улыбнулся Дмитрий и послал Кате вид распускающегося на фоне встающего из – за горизонта солнца цветка. – Только все ж таки не каждые 15 минут, а хотя бы час. А то слишком часто не позволит мне настраиваться на местную природу.
– Но мне этот ваш поход все равно не по душе, – мрачно произнес Александр, одновременно задавая программу ремробам. – Волнуйся теперь за вас.
– Да ладно, не переживай, – напутствовал его Дмитрий. – Мы пойдем, а там глядишь, подберете нас на полдороге. Опшыкайся от клещей, а то они ведь и под комбез залезть могут. Ну а если кто покрупней нападет, то система защиты комбеза выдержит, а если что – лезь в кабину.
– И сам первый не нападай, – вставил этнограф. – Звери здесь мирные, но если ты их будешь пугать, могут броситься.
– Не учи ученого! Я ж прогрессор все – таки, а не идиот!
– Ладно, гроза зверей, мы пошли, – улыбнулся знахарь.
Спустя пятнадцать минут маленький отряд, взяв только необходимое, двинулся в путь. Дмитрий вдыхал наполненный солнцем аромат хвои и вспоминал свою родную планету, путешествие к Мирославу. Этнограф, который, казалось, вообще не умел молчать, тут же кинулся рассказывать об обычаях и культуре различных племен.
– А почему тебя так странно зовут – Паганель? – перебил знахарь поток его слов.
– Вообще то правильно не Паганель, а Паа – га – нель. Это на одном из местных наречий значит «прыгающий кузнечик», – смутившись, пояснил он. Дмитрий улыбнулся.
– Почему тебя так назвали?!
– Да глупо вышло. Я долго и обстоятельно готовился к знакомству с Мудрейшими, это местные вожди и старейшины, а когда пришло время, все произошло совсем не так, как я ожидал. Встретился я с одним из них еще в лесу, на подходе к деревне. Одет был, конечно же, не в наш походный комбез, а в нечто, сделанное похожим на местную одежду. Естественно, внимание все сосредоточил на общении и не заметил выступающий корень. Зацепился, потерял равновесие и нечаянно наступил в муравейник! О, здешние муравьи такие злющие! И цепкие – я никак не мог от них избавиться! Вот и подпрыгивал и чесался почти всю дорогу до селения, успели заползти аж до шеи. Ну местные меня и назвали так. А наши коверкают – им лишь бы позубоскалить. Вообще – то я Паша.
– Извини, не знал! – смущенно произнес Дмитрий. – Просто тебя на базе представили Паганелем.
– Ничего, я уже привык. Меня даже начальники так зовут, – рассмеялся он. – У индейцев вообще имена интересные. Тонконогая Лань, Зоркий Орел, Тучный Бизон. Так что мое имя ничем не хуже остальных и уж точно лучше вапи – тапи!
– Вапи – тапи? Что это? В моем трансляторе вроде как записаны языки всех здешних племен, но этого выражения там нет.
– Это на языке Горных людей. Тут у каждого племени свое наречие. А это сокращение, да еще и, хм, сленг. Так что этого выражения, да и многих других в стандартных программах перевода и обучающих языковых курсах НОИС нет. Так местные назвали ребят из отряда физзащиты. Ой, там такой смех получился! В племя, когда его обнаружили, естественно отправились ученые и прогрессоры. Ну и, как водится при первом контакте, их сопровождали ребята из отряда физзащиты. На всякий случай. А у местных в почете игра типа нашего волейбола, только играют ногами. Впрочем, на Земле есть и очень похожая игра, но с несколько другими правилами. В общем, здесь это выглядит так – поле, разделенное сеткой, две команды по пять игроков и задача не допустить падения мяча на своей части поля. Стараясь, естественно, приземлить его на стороне поля противника. Причем бить по мячу можно чем угодно, кроме рук. Стопы, колени, голова, спина, плечи, да хоть животом! Но не руками. Мячик в полтора килограмма весом, сделан из материала наподобие земного каучука, тяжеленький и довольно тверденький. Сетка натягивается примерно на высоте полутора метров, то есть чуть ниже среднего роста аборигенов. Играют там все от мала до велика. Всегда весело, куча болельщиков.
– А я думал, местное население не азартное.
– А тут и впрямь ни азарта, ни тяги к победе нет. Это просто игра. Никто не будет пакостить противнику, обманывать и хитрить, лишь бы выиграть. Вот чего – чего, а этого здесь нет. Они просто получают удовольствие от наблюдения за игрой, а те, кто играет, от самой игры. И она и игроков и болельщиков объединяет, а не как у нас, когда на стадионах и ругань и столкновения. Здесь такого вообще быть не может! Это объединяющий спорт, без конкуренции. После игры игроки условно выигравшей – в нашем понимании – команды обязательно за общим столом поделятся с условно проигравшими теми приемами, которые им помогли и рассказывают о тех недочетах и ошибках, которые сделали их менее удачливые партнеры по игре. Именно партнеры, а не соперники!
– А почему ты говоришь «условно проигравшие»? – спросил Дмитрий.
– Да потому, что эта игра идет в удовольствие и, к тому же, имеет ритуальный смысл. Перебрасывание мяча с одной части поля на другую символизирует смену дня и ночи, совершающуюся по договору Богов Нижнего Мира с Богами Неба. Об этом даже легенда есть, очень красивая. Но это я отвлекся. Так вот, пока ученые с прогрессорами налаживали контакт, наши доблестные защитнички смотрели – смотрели и не удержались! Ну, вы же их знаете! Решили размяться и показать местным коротышкам класс. Индейцы то все им в лучшем случае по плечо, а многие наши над сеткой вообще чуть ли не по пояс возвышаются. И хотя здесь и сила тяжести больше, и давление в два раза выше, но ребята – то из физзащиты все крутые! Как же, спецподготовку прошли – тех, кого сюда посылали, перед этим в течение квартала ежедневно гоняли отрабатывать приемы рукопашки и вообще все их действия в зоне повышенной гравитации при двух, а два раза в неделю и при двух с половиной «g». Ну а еще ведь и наноусилители, если что, включить ьможно. Честности ради замечу, что ребята наши были честными и экзоскелеты отключили – решили померяться силами «по гамбургскому счету», как говаривали наши предки.
Ну, в общем, вышли обе стороны на площадку – и началась потеха. Разделали наших задавак под орех! И назвали вапи – тапи. Предложение – то длинное, и его трудно перевести, некоторых понятий на нашем языке просто нет. Но смысл такой: «спящие на ходу, переоценившие свои силы ». Что – то вроде этого.
Ну а сокращенно вапи – тапи. Причем ничего обидного местные в это выражение не вкладывали – у них, кстати, вообще в языке нет обидных выражений. Равно как и практики высмеивания кого бы то ни было. Нет, здесь сделавшему что – то не так всегда все объяснят спокойно, или даже с сочувствием. А чтобы дразниться или, как у нас говорят, «подкалывать» – это у них в культуре отсутствует напрочь! А наши до сих пор бесятся! Еще бы, крутые бойцы, тренированные для действий в условиях двойной гравитации, все из себя такие продвинутые – и так опозорились!
– Ну, может, они просто не имели такой практики и таких навыков, как местные – и поэтому проиграли. Ведь в любом деле есть свои тонкости, – предположил Дмитрий.
– Да нет, главным было не это! Наши просто не успевали. Биологи потом выяснили, что из – за особенностей своей физиологии и биомеханики местные могут двигаться раза в два быстрее среднего не подготовленного человека. И скорость реакции у них примерно на столько же выше. В основном это из – за того, что нервные сигналы проводятся с помощью ионов лития, а не натрия, как у нас. Соответственно и скорость распространения нервных сигналов выше почти пропорционально тому, насколько ион лития меньше и легче иона натрия. Но это я опять отвлекся. А насчет вапи – тапи и моего имени – я это к тому рассказал, что имена и названия тут всегда со смыслом. Но перевести их бывает довольно трудно. Во – первых, у здешних индейцев очень образная речь и много понятий, нам несвойственных, а во – вторых, даже смысл, который они вкладывают в название, например, того или иного животного, совсем другой, чем тот, который имеем в виду мы. Вот тот же кузнечик. Местное насекомое, названное нами так по аналогии с земным, у индейцев ассоциируется с путешествием и любознательностью. Это как бы исследователь – путешественник, странник, наблюдающий мир и обладающий огромной тягой к знаниям. А «прыгающий», значит, не сидящий на месте, все время продвигающейся, в том числе и в познаниях, всегда находящийся в дороге. То есть мое имя в местном значении имеет совсем не такую окраску, как поймет любой землянин, выучивший наречие Вупу, то есть племени, в котором меня так назвали.
– Интересно.
– Да, у них вообще с именем связанно много легенд, обрядов и таинств. И они никогда не называют своих детей просто так – каждое имя несет смысл! А порой и не один. В него вкладывается и то, что хотели родители и то, что есть в ребенке. Причем иногда имена меняются в течение жизни. Ребенка называют одним, домашним, именем, но когда он вырастает, после обряда Посвящения, ему дают другое, уже взрослое имя, отражающее его качества, умения, особенности и связь с миром Духов, с личным тотемом. Вот у меня это кузнечик, у кого – то орел, медведь или какое другое животное. И в дальнейшем при новых делах и свершениях, это имя наполняется новым смыслом. Понимаете? Вместо того, чтобы при каждом новом Посвящении давать члену племени новое имя, они каждый раз наполняют новым смыслом имя, данное ему при рождении или при посвящении в Мужчину или Женщину. Кстати, это первое посвящение в жизни ребенка – оно соответствует примерно земному подростковому возрасту.
– На Земле, насколько я знаю, у индейцев так называемые родовые имена были тайными. А здесь, как я понимаю, не так? – спросил Дмитрий.
– А, это еще одно интереснейшее знание! Дело в том, что на Земле в глубокой древности так называемые Настоящие или Подлинные имена были Великой тайной и их нельзя было просто так раскрывать окружающим, потому, что знание врагом имени ослабляло воина и могло позволить шаману враждебного племени взять его под полный контроль. А здесь все племена изначально сотрудничают и между ними никогда не было вражды. Раньше они совместно охотились, отгоняли диких зверей, потом некоторые из них научились разговаривать с Духами, с животными и растениями. И это знание также стало использоваться на благо всех. Поэтому здесь нет секретов и тайн, нет скрытых знаний – любое открытие сразу же распространяется и делается доступным всем. Вопрос в том, хватит ли у тебя умения понять и применить новое знание. Вот, например, шаманы. Обретя новые умения, они стали договариваться с миром духов.
– Как земные индейцы – с помощью жертвоприношений? – спросил Дмитрий.
– Нет – нет! Им не надо задабривать духов! Они живут в гармонии с ними, со всей окружающей природой. Понимаете? Вы не думайте, это не выдумки! Даже наши FIB – овцы считают, что здешние духи – это реальные живые существа, только невидимые. А еще у индейцев есть почитание предков – целый ряд обрядов с амулетами, плясками, ароматическими травами. Скажите, глупость? Невежество? Но по сути это есть ничто иное, как вхождение в ноосферу и разговор с ней! Да – да! И они не скрывают эти знания! Они готовы научить любого, было бы желание и терпение! А весь этот антураж лишь помощь для тех, кто пока не достиг таких высот в познании, как шаманы. Сами они могут входить в контакт с ноосферой гораздо проще, используя лишь серию упражнений и определенные запахи. Но во время больших церемоний, когда собирается все племя или несколько племен, используется более сложная методика: обряд, барабаны, пляски и прочие действия, позволяющие достичь нужного состояния всем участникам. И шаманы племени служат им проводниками, а зачастую и переводчиками при общении с ноосферой! Там ведь все в образах и иногда их трудно расшифровать и понять. Я участвовал в одном таком обряде. Если повезет, вы тоже сможете поучаствовать. Обряды у них очень красивые. И завершаются обычно именно слиянием с коллективным разумом всех племен – на том или ином его слое. Все, что я видел там в тот раз, было…было…! Грандиозно! Это настолько потрясающе, что словами не выразить! И потом начинаешь лучше чувствовать других. Конечно мы, люди, почти лишены эмпатических свойств, но все равно, после искреннего участия в местных ритуалах многое начинаешь ощущать и понимать по – другому. И знаете, здешние обряды объединяют – после них чувствуешь удивительное единство со всем окружающим Миром. Не только с соплеменниками, но и с другими живыми существами, и даже с планетой в целом! Вам наверно странно слышать такое, но я на самом деле почувствовал эту связь! И скажу так – зла после этого делать совсем не хочется! Даже в мыслях! Это настраивает на какой – то абсолютно удивительный лад! Позитив в чистом виде!
– Вы так их хвалите, что я начинаю задумываться, уж не решили ли вы остаться на этой планете, – полушутя, полусерьезно сказал Дмитрий.
– Ну так я пока еще не думал, но в принципе… Знаете, это уникальный народ! Равнинных племен довольно много и они раскиданы по всему материку. Хотя все сотрудничают, но сливаться в одно племя не стремятся. Сохраняют свое разнообразие и очень им дорожат. А с другой стороны, глубинно, по сути, они едины. Имеют очень много общего в культуре – и в фольклоре, и в преданиях, и в этических нормах. Главное же, что сразу в них привлекает – это то, что все они – открытые, дружелюбные, гостеприимные и очень мирные люди!
– Да? А в моем представлении индейцы – это томагавки, скальпы, боевая раскраска.
– Что вы! Это земные индейцы, да и то только в момент военных действий. Здесь этого нет! Я же говорю, абсолютный позитив! Зло даже в голову не приходит! Хотя, впрочем, раскраска есть, но она носит ритуальный характер. Во время обрядов и, как ни странно, лечения, тут часто на тело наносят рисунок.
– Да, мне тоже известна такая практика, – кивнул Дмитрий.
– Вот видите! И это действительно помогает! А еще они лечат травами. А если сложная травма или болезнь, шаман входит в транс и работает руками, исцеляя. Очень интересное зрелище!
Дмитрий задавая вопросы, никак не мог привыкнуть к писклявому звучанию своего голоса в здешней плотной атмосфере со значительным количеством гелия. Зато этнографа это нисколько не смущало, и он не замолкал ни на минуту. Похоже, на любимую тему он мог говорить часами. А в лице гостя с ГИМПа нашел благодарного слушателя. Несколько раз они останавливались передохнуть, а когда начало темнеть и взошла одна из трех здешних лун, устроились на ночлег. Знахарь набрал хвороста и разжег костер. Пламя было необычного карминно – красного цвета, яркое и горячее. Этнограф тут же пояснил, что это из – за содержащихся в древесине соединений лития, а так же благодаря особенностям состава атмосферы. Вместе они пристроили на земле взятый из флаера походный синтезатор и, проверив принесенные Пашей местные плоды, приготовили ужин.
– Жалко, что приходиться питаться так, – вздохнул этнограф. – Тем более, что есть растения, правда немного, в которых лития не так уж и много и их можно есть. Вкусно, кстати. Но все приходится проверять анализатором. Хотя, я уже научился и так чувствовать, что можно есть, а что нет. Вот здесь поблизости, увы, ничего пригодного для нас в пищу, кроме вот этих плодов, что я принес, больше нет.
– Да? Наверно у тебя тоже есть паранормальные способности, – сказал знахарь.
– Так, немного. Но главное не в этом. Тут словно сама природа помогает. Хм, местным, а насчет нас – разговор особый. Ну вот, например, тут даже заблудиться нельзя, если почувствовать природу. Мне, когда только приехал, в лесу одному было крайне неуютно. Что и понятно – на Земле то я жил в большом городе. А потом как – то раз я отстал от группы. Перепугался, конечно, а затем вдруг разом ощутил, что бояться нечего! Это было… как озарение. Я почувствовал, как здесь все связано – словно узор из взаимоотношений. И если суметь в них «вплестись», что ли, то постепенно все становится понятно. И легко можно прийти куда угодно. И сейчас я Равнину и поселения на ней, ммм, уже знаю – будто вижу. Ну не всю конечно, но на довольно большом расстоянии. И базу чувствую. Так что заблудиться невозможно. И безопасную дорогу вижу, с учетом всех ловушек здешнего мира.
– Ты все это чувствуешь? – спросил Дмитрий, вспоминая, как Пелагея оставила его маленького в лесу, и он тоже почувствовал дорогу к ее дому, когда сумел успокоиться.
– Да, это будто карта внутри меня, но есть она не всегда, а появляется, если мне нужно.
– Интересно.
– У меня мечта есть – обойти все племена Большой равнины. И непременно пешком. Когда идешь, постепенно начинаешь чувствовать свой ритм движения и возникающий в результате твоего перемещения новый узор, соединяющийся с уже существующими в тех местах, где ты идешь. Он ведет тебя и путь становится абсолютно безопасен, а если и встречаются препятствия, то их преодоление дает сил больше, чем отнимает. Но… но, увы, это несбыточно! На такое путешествие ушли бы годы, а начальники постоянно ссылаются на нехватку времени, торопят, требуют результаты. А когда вот так сидишь у костра в лесу, то чувствуешь, что время течет по – другому. Да и вообще я порой думаю, а есть ли, собственно говоря, это самое Время. Или мы, люди, просто его придумали, как и многое другое, лишь для того, чтобы упростить описание многообразия встречающихся в природе циклов и ритмов. База и окружающий ее лес – будто два разных мира. У индейцев, кстати, жизнь очень неторопливая и размеренная, они никогда не спешат.
Дмитрий и сам заметил разницу энергетики на территории базы и в окружающем ее пространстве. Люди вносили в здешний мир напряженность. Как, впрочем, и на всех планетах, где ему уже довелось побывать ранее. Земляне словно напрягали саму Ткань Мира. «Может быть Ткань каких – то Миров обладает большей чувствительностью, она как бы тоньше – и поэтому острее реагирует на создаваемое людьми избыточное «натяжение». И тогда возникают всяческие связанные именно с землянами катаклизмы», – подумал Дмитрий. Тут он боковым зрением заметил некую странность в облике этнографа. Повернувшись с нему, он произнес:
– Паша, не двигайся.
После чего осторожно снял с его волос и положил себе на ладонь клеща.
– Что там? Вот зараза! – этнограф вскочил и начал лихорадочно осматриваться. – Дьявол, посмотрите, а на спине нет?
– Нет, вроде больше не видно, – сказал знахарь. – Но мы обрызгались репеллентом, да и одеты в комбезы, так что бояться нечего, а этого ты, наверно, волосами зацепил с ветки.
– Надо сжечь немедленно эту гадость! Бросьте его в костер! Они же дико заразные!
– Нет, брат, жечь его мы не станем. Достань флакон для биопроб. Похоже, это такой же клещ, как и тот, который укусил заболевшего сотрудника базы. Видишь, красная полоска на спинке? И, как я чувствую, похоже, инфицированный. Нам повезло.
– Да, в том, что он не тяпнул меня!
– Нет, что мы его нашли. Может быть, это позволит понять, как вылечить больного. Ну – ка, о, как интересно.
– А ты не заразишься?
– Нет, я умею противостоять малым духам. Удивительно – энергетические потоки у клеща и живущего в нем вируса не разделимы, у них общий узор. Вот поэтому вирус и исчезает так быстро при попадании в другое живое существо. Вирус и клещ – симбионты и вирус не может долго жить без клеща. Как, я полагаю, и клещ, если в нем уничтожить все эти вирусы. Поэтому то в организме укушенного вирус быстро распадается. И на срезах тканей клеща исчез – того же убили, чтобы их сделать.
– А я говорил, что так может быть, но меня не послушали, – сказал Паша.
– Ты тоже видишь энергетические потоки?
– Нет, этого я пока не могу. Но это логично – на планете все взаимосвязано и симбиоз встречается часто. Биологи не прислушались. А вот, оказывается, я был прав. Ну и как же лечить больного, пораженного таким вирусом?
– Пока не знаю, но думаю, можно было бы попробовать подобрать сочетание трав и, возможно, местные татуировки. Что – то мне подсказывает – так может получиться.
– Да, индейцы травами часто лечат, причем подбирают их интересно – знахарь обычно чувствует, какая травка нужна! Помогают такие сборы замечательно, я на себе пробовал. Как – то споткнулся, на сучок напоролся, собрался уже аптечку использовать, но взглянул на росший неподалеку куст – и ощутил, почувствовал – вот он – то мне поможет. Ну и решил рискнуть. Листья приложил, перемотал – и пока до базы добрался, рана зажила.
Весь следующий день пути Паша рассказывал о культуре и быте разных племен. Он долго и подробно объяснял разницу между Такати и Сиуки, племенем Озерных людей и Бармами. Как понял Дмитрий, некоторые племена, хоть и были родственными и имели общие корни, еще в древности разошлись, развивались в совершенно разных условиях и теперь встречаются лишь на так называемых Больших Сборах, когда раз в местный год в день Слияния Лун (когда все Луны выстраиваются на одной прямой и для жителей равнин становится видна только одна, передняя, ближняя к планете) все желающие из всех племен могут приехать на что – то типа всеобщей ярмарки, а заодно и общего Совета Старейшин и Шаманов. Там решались самые насущные вопросы, а шаманы племен проводили совместные обряды, призванные обеспечить хорошую жизнь всем племенам.
Некоторые племена были кочевыми, другие оседлыми. Одни предпочитали жить в лесу, другие в прериях. Большинство селились племенами, состоящими из нескольких родов, имели совет Мудрейших и шаманов, которые чаще всего, но не всегда, одновременно были и знахарями. В основном аборигены равнин занимались собирательством, довольствуясь тем, что щедро давала им местная Природа. Правда были и те, которые освоили земледелие, но и оно было основано на достижении договоренностей с местными природными Силами. А вот племена, давно ушедшие в поисках новых мест в предгорья, пошли по другому пути развития. Они объединились в государство, выстроили города и активно занимались земледелием, скотоводством и ремеслами. У них развивалось и то, что земляне могли бы, хотя и с оговорками и натяжками, назвать наукой. То есть имел место, выражаясь земным языком, прогресс. Но здесь он был совсем иным, чем такой, который представлялся правильным земным прогрессорам.
– По культуре и устройству общества они напоминают земных майя, – рассказывал Паша. – У них нет денег, нет понятия частной собственности и при этом обеспечено просто уникальное по своей эффективности распределение ресурсов! Поверьте, это просто поразительно! Площади, храмы, прямые мощеные камнем улицы, у каждой семьи свой дом. На этой планете много золота, драгоценных камней, но для туземцев они не являются ценностью, которую надо было бы копить, прятать и никому не показывать. Они используют их в обиходе и делают просто изумительные вещи. Храмы, покрытые золотом, изукрашенные самоцветами, посуда, украшения. Даже инкрустированная камнями мебель. Говоря земным языком, люди там живут очень богато, но при этом не гонятся за богатством, у них даже нет такого понятия! А это все делается исключительно для красоты, просто для эстетических целей!
– Но, наверное, дома простых людей и знати все – таки отличаются? – спросил Дмитрий.
– Эээ, у них нет самого такого понятия – знать. Те, кто ими управляет, вожди и Мудрейшие, элита в нашем понимании, не возносятся над народом. А служат ему, заботятся о нем. Скажем так – у них просто больше, чем у других, обязанностей и ответственности. Кому много дано, с того много и спросят. Конечно, и у них, и в большинстве равнинных племен управленцы – Мудрейшие и шаманы – не заняты земледелием, собирательством или ремеслами, их содержит племя, но они для племени делают несравненно больше! И новые знания обычно идут тоже от них.
– А кто может стать Мудрейшим или шаманом? – спросил знахарь.
– Ну в общем – то любой, кто чувствует в себе силы. Часто места вроде как наследуются, сын сменяет отца, но это не из – за преемственности поколений, а из – за передающихся с генами врожденных качеств. Но иногда ребенок и не хочет быть шаманом, чувствуя, что у него другой Путь. Например, ярко выраженная склонность к искусствам или к сказительству.
– К чему?
– К сказительству. Это устное народное творчество, фольклор. Песни, сказки, рассказы. Сказители народом очень ценятся. Они кочуют из племени в племя, путешествуют, сочиняя песни, загадки, истории, и рассказывая их во время вечернего сбора у костра. Они не только развлекают народ, но и передают знания. К тому же они являются носителями народных преданий. А иногда в простой семье рождается ребенок, с возрастом приобретающий мудрость, видящий вещи сны или наделенный еще какими – то магическими задатками. И если он чувствует в себе силы и желание служить своему народу, он может стать Мудрейшим. Реже шаманом. Но не потому, что это закрытая каста, а просто они слишком сильные маги, в племени редко рождается кто – то сравнимый с ними. Иногда ребенок понимает, что его судьба стать знахарем. Обычно это проявляется очень рано, лет в шесть – семь, иногда в десять. Такого малыша пристраивают в ученики, и со временем он становится хорошим целителем. Вообще они очень чутко прислушиваются к своим детям, чтобы выявить и развить их склонности как можно раньше. Кстати, у них нет сиротства – если так случилось, что родители погибли, ребенок один не останется. Его обязательно возьмет в семью кто – нибудь из родственников. У них даже нет такого понятия, как чужие дети! С малышами все всегда приветливы и ласковы. Но и сделать замечание, если дети что – то делают не так, может каждый. И о стариках, кстати, они тоже заботятся, как одна семья, в которой никто не будет чувствовать себя брошенным и одиноким.
– А кто следит за порядком?
– За чистотой улиц? Все, в смысле больше не сорят, чем убирают, но если кто – то видит непорядок, он обязательно уберет, это же не сложно.
– Нет, я имел в виду правоохранительные органы.
– А, вот вы о чем. Так им они не нужны! У них нет ни преступности, ни войн, им не от кого оборонятся, некого карать! Ой, знаете, что я заметил?! Вот у нас на базе этого нет, но вот на Земле есть и у вас на корабле наверняка присутствует – системы контроля доступа на дверях в некоторые помещения типа рубки связи, командирской рубки, склада оружия!
– Ну, так принято, – пожал плечами Дмитрий.
– Именно! То есть люди готовы к отражению возможных нападений со стороны своих же соплеменников! Хотя вот кто на «Пересвете» может напасть на капитана?! Но у нас, как вы верно сказали, так принято. Это въелось в наши, условно говоря, «плоть и кровь» еще с древних времен. А у здешних индейцев ничего подобного нет! Тут и в голову никому не придет напасть на старейших или шаманов! И нет пропасти между Мудрейшими и народом! И трепета этого нашего перед наделенными властью тоже нет!
– Надо же.
– А насчет преступлений – так и они отсутствуют. Речь можно вести скорее о проступках. И если кто – то по незнанию или даже скорее по недопониманию, делает что – то не так, ему обязательно скажут! Причем любой заметивший это человек любому другому – хоть рядовой ремесленник старшему шаману! И если тот не послушает или возникнет спор, то они идут на ближайший Совет Мудрейших и шаманов и там разбирают проблему. Обычно слов достаточно, но если кто – то упорствует, продолжая делать то, что большинство считает неправильным, то с ним просто перестают общаться! Ну а совсем упорствующих в своих заблуждениях даже изгоняют из племени. И это здесь считается просто ужасным наказанием. Но если человек искренне раскаивается – а здесь обмануть сложно – они же все сильнейшие эмпаты, то его принимают назад и никогда, понимаете, никогда больше не напоминают о случившемся. И не укоряют – нет, все радуются его возвращению! Обычно даже устраивают праздник – еще бы, ведь вернулся родич! Осторожнее, не упадите, – на секунду прервав свой монолог, предупредил Паша, сам едва не оступившись на краю небольшого овражка.
– Ты что же, хочешь сказать, что тут нет совсем никаких законов? Или запретов?
– Ну почему же, есть табу. Но нарушение их ведет обычно к серьезному вреду для здоровья и даже угрозе жизни, так что намеренно их нарушать никто не будет. Вот, например, в горах есть озеро. Красивейшее! Вода в нем зеленая – зеленая, просто изумрудная! Представьте – высокогорье, скалы и абсолютно круглое изумрудное озеро, а на середине возвышается скальный пик, покрытый бело – черными цветами! Зрелище просто нереальное. Это озеро Смерти. А цветы, растущие только там и больше нигде на всей планете, символизируют переход между Мирами. И попытка переплыть озеро и добраться до этих цветов – табу чуть ли не с начала времен! Думаете, суеверие? А вот и нет! Наши ученые исследовали воду озера и цветы, и оказалось, что из – за природных особенностей местности вода и выделяемые цветами феромоны смертельно опасны для индейцев! Ну и для людей. Или есть некоторые пещеры в горах, заходить в которые строжайший запрет, табу! Оказалось, там высокая радиоактивность. Или вот на юге материка заболоченная местность. Есть непроходимые топи, тянущиеся на многие километры. Там растут многие лекарственные растения, обитают змеи, яд которых индейцы используют в некоторых обрядах. Но вот ходить на болота можно только в определенный период! Когда все три луны полные, а на лианах распускаются розовые бутоны. Не белые, не голубые, а именно розовые! Это происходит примерно раз в три земных месяца. Оказалось, в этот период, во – первых, растения набирают максимальную концентрацию целебных веществ, а змеи впадают в некоторое оцепенение и не представляют опасности, а во – вторых, растения, образующие покров над трясиной, разрастаются наиболее сильно и ходить опять же более безопасно, чем в другие периоды, и в – третьих, именно в этот недолгий отрезок времени выброс ядовитых болотных газов минимальный. Понимаете?! Выходит, нарушение табу себе дороже! Ну и зачем это делать?! Об этих местах, кстати, ходит много красивых легенд и преданий.
На второй день их путешествия им стали попадаться на глаза звери и птицы. Они совсем не боялись людей, спокойно провожая их взглядом. Увидев на поляне стадо оленей, путники даже остановились, рассматривая их.
– Какие красивые, – выразил свое восхищение Дмитрий и они пошли дальше.
А чуть позже Паша обратил внимание знахаря на усыпанный сиреневыми ягодами шевелящийся куст.
– Там местный медведь, – тихо сказал он и, приложив палец к губам, пошел направо.
Действительно, обойдя заросли, они увидели крупного красно – бурого зверя, действительно отдаленно похожего на земного медведя.
– Это самка, видите, рядом медвежата.