Коллектив авторов
Учимся говорить по-русски. Речь электронных СМИ в контексте медиастилистики
Остановимся подробнее на функциональном параметре. Он отражает средства, которые использует коммуникант в процессе коммуникации. Он включает три характеристики: практическое владение вербальными и невербальными средствами для осуществления коммуникативных функций, умение варьировать коммуникативные средства в процессе коммуникации в связи с изменением ситуации и условий общения, построение дискурса в соответствии с нормами кода и правилами этикета» [Модели коммуникативной личности: http:// studme.org/11060106/menedzhment/modeli_kommunikativnoy_ lichnosti].
Также на основании всех трёх компонентов анализа коммуникативной личности учёные выделяют несколько типов коммуникантов: доминантный, мобильный, ригидный, интровертный.
Елену Летучую мы может отнести к мобильному типу коммуникантов, поскольку её форма подачи информации телезрителям отличается непринуждённостью, лёгкостью, эмоциональностью, она без проблем приспосабливается к любым обстоятельствам и получает удовольствие от процесса коммуникации.
Далее мы рассмотрим функциональный параметр по следующим составляющим: орфоэпический код, стилистический код, грамматический код, которые выделяет Ю. В. Казарин в монографии «Основы текстотворчества (мастерская текста)» [Казарин 2008: 95-120]. Также мы добавили невербальное коммуникативное поведение для полноты анализа.
Орфоэпический код
Деление на такты и фразы (паузирование и интонации, общая скорость речи), а также артикуляционные характеристики. Различают несколько типов пауз: логические, художественные (встречаются преимущественно в стихах), инверсионные и психологические (цель – обострить внимание слушателя). Правильное паузирование (или правильное членение текста на фонетические фразы, а фразы – на речевые такты) очень важно для аудиальной речи. Как правило, этот момент заранее обдумывается журналистом и репетируется. В случаях же работы журналиста не с закадровым текстом, а в кадре или в прямом эфире предугадать паузы и членение будущей речи на такты не представляется возможным [Краснобоярова 2016: 36–37].
При попытке рассчитать паузы в речи Елены Летучей мы столкнулись с проблемой неподготовленности речи: паузирование не продумано, порой из-за этого сложно понять, а иногда и воспринимать то, что говорит ведущая: Вы бы шэф по-вар лу[т]-ше не-дра-лись а по-каз-али как хра-ня-[ца] про-дук-ты // вы для ме-ня пос-то-рон-ний чел-ов-ек.
Свои мысли Елена Летучая часто излагает надрывно, тянет слова, иногда непонятно, выделяет она слово, или это её обычная интонация?
Перейдём к интонации. Л. В. Бондарко выделяет следующие виды интонации: завершенность, незавершенность, вопрос, интонация выделенности [Бондарко: http://booksshare.net/index.php?id1=4&category=lunguistics&author=bondarenko-lv&book=1977].
Речь Елены Летучей можно отнести ко второму и четвёртому типам: интонации незавершённости и выделенности, что похоже на американскую манеру интонирования и совсем нехарактерно для русской. Возможно, это связано с особенностями работы Елены: она ведёт программы «на ходу», не в студии, она не знает, как будет развиваться та или иная ситуация.
По этой причине, не всегда понятно, что говорит ведущая, закончена мысль или нет? Порой редуцируются звуки: вместо здравствуйте она говорит здрасьте.
Из невербальных аудиальных средств мы можем выделить тембр голоса Летучей: его нельзя назвать приятным, наоборот, он довольно резок, что в сочетании с её строгой манерой одеваться даёт эффект дотошного ревизора, «отсылки» к школьным учителям.
Стилистический код
Стиль – это особенность речи, выраженная её образностью, яркостью и эмоциональностью. Для хорошего стиля характерны краткость, логичность, стройность изложения, точное соответствие ситуации, мысли и речевых средств. Лишние слова, избитые выражения, шаблонные фразы и словосочетания, канцеляризмы, вульгаризмы снижают качество речи. Однако отсутствие манерности и высокопарности улучшают её [Сиротинина: http:// www.gramota.ru/biblio/magazines/gramota/kultura/28_139…].
Проанализировав речь Елены Летучей, мы пришли к выводу, что её лексический состав формируется из русских слов и отчасти из заимствований. Иногда русские и заимствованные слова/выражения можно встретить в одной фразе: Что это? Вообще ноу комментс! [Ревизорро 2015: Иваново]. В основном все заимствования – англицизмы, которые называют какие-то специальные термины, но в целом они понятны для зрителей.
Речь Елены Летучей не отличается художественностью и обилием выразительных средств, в ней содержатся разговорные, просторечные слова: часты такие элементы, как ну, чо, а, то, ой, да. Например: А чо света-то нет? Ой, а чо так воняет здесь? [Ревизорро 2014: Ставрополь]. А у вас нет, да, комментариев? [Ревизорро 2015: Иваново].
Грамматический код
Преобладают либо вопросительные предложения (Каку вас воздух проветривается? То есть мастер после каждого человека индивидуально убирает?) [Ревизорро 2014: Ставрополь], либо утвердительные (Эта история непозволительна ни для одной кухни. Ну понятное дело) [Ревизорро 2015: Иваново].
Предложения, в основном, простые, зачастую неосложнённые, что, мы читаем, связано с особенностями телепередачи. Иногда ведущая ставит неправильные окончания в словах. Например: Вот такая неоднозначная проверка получилась у меня в Иваново.
Обычно в речи Елены присутствуют глаголы, существительные, прилагательные. Редко использует уменьшительно-ласкательные суффиксы.
Елену Летучую сложно отнести к определённому типу речевой культуры. Для элитарного типа в её речи слишком много ошибок, в основном стилистических: Надо спросить, почему с меня содрали больше денег? Я с боем отвоевала номер. Пальто я буду кидать на этот шикарный диван. 226 – это абсолютно не норма. Продукты, которые без маркировок, в абсолютно ужасном состоянии. Тарелочки, которые вот здесь стоят, они идут в зал? Вот это самая высокая колонночка в зале. Пованивает бачок… [Ревизорро 2014–2016].
Мы видим, что Летучая в своей речи смешивает фразеологизмы (Я с боем отвоевала номер), редуцирует звуки (…чо так воняет здесь? Здрасьте), употребляет вульгаризмы (Пованивает бачок. Надо спросить, почему с меня содрали больше денег?), часто использует лексически несочетаемые слова в одной фразе (226 – это абсолютно не норма. Вот это самая высокая колонночка в зале) [Ревизорро 2014–2016].
Стоит отметить, однако, что Елена соблюдает ритуал приветствия и прощания, при этом иногда она говорит здравствуйте, а иногда – здрасьте. Возможно, это связано с эмоционально-физическим состоянием ведущей. Также обуславливается, вероятно, её обращение к персоналу в гостиницах и ресторанах то на вы, то на ты.
Таким образом, мы предлагаем отнести Елену Летучую к неопределённому типу речевой культуры: между среднелитературным и разговорно-литературным.
Невербальное коммуникативное поведение
Как мы уже говорили, одевается Елена Летучая довольно строго и элегантно: брючные и юбочные костюмы, платья, туфли на высоком каблуке (в основном, шпильки). Волосы Елены либо аккуратно убраны в пучок/шишку, либо распущены, но при этом всё равно уложены и не выглядят лохматыми, неухоженными. На ногтях у Елены – всегда свежий маникюр. Макияж выполнен по правилам дневного/делового макияжа, обычно, выделены губы. Скорее всего, это связано с необходимостью, чтобы ведущую слушали, не отвлекаясь.
В целом внешний вид ведущей создаёт ощущение респектабельности, а знание отдельных законов Российской Федерации и санитарных постановлений может создать впечатление интеллектуального, начитанного, грамотного человека, с элитарным типом речевой культуры.
Однако мы наблюдаем несоответствие внешнего облика с речью: невладение языковыми нормами разбивает внешний лоск, создаёт ощущение незавершённости образа.
Итак, рассмотрев коммуникативную личность ведущей, мы можем назвать два основных фактора ее коммуникативной успешности:
• выбран гибридный жанр программы, сочетающий элементы журналистского расследования, ток-шоу и авторской программы;
• ведущая эффективно сочетает различные языковые средства выразительности, при этом уровень ее речевой культуры далек от идеала.
Мы можем отнести Елену Летучую к новому типу ведущих, для которых главной целью является создание ощущения респектабельности и компетентности благодаря внешнему виду и демонстрируемым знаниям, что, с их точки зрения, важнее, чем низкий уровень владения языком.
Литература
Арискина О. Л., Дрянгина Е. А. Языковая и коммуникативная личность: различные подходы к исследованию // Вестн. Челяб. гос. ун-та. – 2011. – № 25 (240). – С. 15–18.
Бахтин М. М. Тетралогия. – М., 1998.
Бондарко Л. В. Звуковой строй современного русского языка. – URL: http://booksshare.net/index.php?id1=4 &category=lunguistics &author=bondarenko-lv &book=1977 (дата обращения: 11.09.2016).
Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филол. науки. – 2001. – № 1. – С. 64–72.
Казарин Ю. В. Основы текстотворчества (мастерская текста). – Екатеринбург, 2008.
Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. – М., 2009.
Краснобоярова А. С. Коммуникативная личность женщин-телеведущих авторских программ. – Челябинск, 2016.
Конецкая В. П. Социология коммуникации. – М., 1997.
Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. – Волгоград, 2002.
Сиротинина О. Б Основные критерии хорошей речи [Электронный ресурс]. – URL: http://www.gramota.ru/biblio/magazines/ gramota/kultura/28_139. (дата обращения: 11.09.2016).
Ревизорро [Видео]: 2014–2016.
Л. Р. Дускаева (Санкт-Петербургский государственный университет), Ю. М. Коняева (Санкт-Петербургский государственный университет)
Троллинг как речевая практика в русскоязычных интернет-СМИ
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта проведения научных исследований «Культурно-просветительский медиадискурс: ценности, коммуникативные интенции и речевые жанры» № 14-34-01028.
Коммуникативный феномен троллинга рассматривается в статье как деструктивный способ речевого поведения в СМИ, при котором чужая смысловая позиция подвергается высмеиванию, обессмысливанию, участники которого провоцируют друг друга на грубое поведение. Первоначально троллинг, зародившись в сети Интернет (преимущественно на базе различных интерактивных площадок – чатов, форумов, комментариев на новостных порталах и др.), рассматривался как не осознаваемая большинством участников игра в подделку личности [Donath 2010], как исключительно агрессивное вмешательство в интернет-коммуникацию, зачастую связанное с нарушением этических норм [Внебрачных 2012: 48–51]. Образ тролля – это образ агрессора, подстрекателя, возмутителя спокойствия, созданного для того, чтобы «творить зло и причинять вред» [Ксенофонтова 2009: 290]. Возможно, именно из-за сходства с мифологическими персонажами это название и получило столь широкое распространение, хотя изначально ничего общего с героями скандинавских мифов сетевые тролли не имели (англ. trolling означает «ловля рыбы на блесну»).
Наши наблюдения показывают, что сегодня троллинг уже вышел за пределы сетевого общения. Он может встречаться и в повседневной жизни, и – что особенно важно – взят на вооружение средствами массовой информации (как печатными, так и аудиовизуальными). Более того, из анонимного троллинг стал персонифицированным и используется в форме эпатирования аудитории для агрессивного утверждения своей позиции как единственно верной. Обратимся к материалу анализа.
Троллинг наблюдается в телевизионных ток-шоу, речевое взаимодействие в которых построено на эпатажности, самоутверждении каждого участника и направлено главным образом на создание шоу. Частотность использования этой коммуникативной практики говорит о формировании устойчивой модели ведения телепрограммы, когда, например, приглашают одновременно нескольких непримиримых противников, общение между которыми строится на грани фола. В качестве примера можно рассмотреть телепрограмму «Место встречи» на НТВ от 7.10.2016 г., поводом для которой послужил выход в этот день в Польше художественного фильма «Волынь» режиссера Войцеха Сморжовского.
Уже из вступления понятно, что речь в передаче пойдет не о художественных достоинствах фильма, а об отношениях между гражданами соседних государств. И главный вопрос обсуждения: почему в польских СМИ в связи с воспоминаниями о Волынской трагедии вновь звучат обвинения в адрес России? Однако глубокого обсуждения не получается. У многих участников дискуссии, посвященной поиску причин русофобии в Польше, мы наблюдаем троллинговое речевое поведение, когда один стремится прервать и перекричать другого, каждый обвиняет своего противника во лжи. В ходе всей передачи, пытаясь защититься от троллинга, ораторы то и дело призывают друг друга прекратить перебивать, перекрикивать оппонентов, искажать факты, корректно предъявлять факты. Но к этим призывам никто не прислушивается. Так, один из участников П. Жовниренко (представитель «украинской позиции»), заявляет о том, что «Бандера никакого отношения к тому, что было в Волыни, не имеет, потому что в то время, когда все это произошло (Волынская трагедия), он находился в концлагере». Справедливости ради (отнюдь не ради оправдания национализма) надо сказать, что, согласно историческим данным, Бандера действительно с 5 июля 1941 по лето 1945 года находился в Германии, в концлагере, так что принимать участие в преступлениях, совершенных в Волыни летом 1943 года, не мог. Но противник Жовниренко, выделив из его слов самую нелепую идею, уже никаких доводов не слушая, начинает скандировать, стараясь перекричать сразу всех: «Все сделали москали! Во всем виноваты москали!». Такое поведение дискутанта, конечно, полностью лишает возможности оппонента сообщить какие-то факты, на которых зиждется его смысловая позиция.
Не лишена признаков троллинга и речь ведущих. Например, вопрос Ольги Маркиной «За что украинцев не любите?» к присутствующему в студии представителю Польши Зыгмунта Дзенцеловского сформулирован провокационно. Не случайно она застает его поначалу врасплох: вопрос содержит пресуппозицию, с которой Зыгмунт не может согласиться: поляки не любят украинцев. Не случайно отвечающий сначала спокойно возражает (У меня нет такого впечатления), но очень быстро переходит на крик: «Нет в Польше вражды к украинцам, нет! Забудьте!», потому что в ответ на такое начало несогласный с Зыгмунтом дискутант заглушает противника криком, варьируя синонимы к слову ложь: «Абсолютная ложь! Лажа! Нелюбовь огромна! Это ложь. Вы лжец!». Никакого анализа проблемы, конечно, в такой обстановке нет: покричали, каждый продемонстрировал свое присутствие – разошлись, все остались при своих убеждениях. Движения мысли нет, но шоу утверждающихся в крике ораторов состоялось.
Другое направление троллинга – попытка увода от актуальных проблем. Подобное можно часто встретить в массовой прессе. Приведем пример.
Едкая ирония звучит уже в заголовке публикации: «Христос, Будда, Тутанхамон, Чингисхан – великие украинцы! И только Пушкин – еврей…» (Комсомольская правда. 13.03.2015. URL: http://www.kp.ru/daily/26351.7/3233392).
Едкость насмешки сохраняется на всем протяжении текста:
Такое всемирно-историческое открытие сделал ученый с незалежной Валерий Бебик. Чрезмерно завышенная оценка заявления, которое такой оценки не заслуживает, – это, конечно, издевка над персоной. Далее издевка развивается: Бебик – не какой-то там [выделенным сочетанием диалогически выражается презрение к объекту, называемому после него] деревенский историк-самоучка. Контекстуальная антонимия слов историк-самоучка и достойный ученый муж, с которого начинается следующее предложение, поддерживает связность в тексте: Достойный ученый муж – доктор политических наук, кандидат психологических наук, профессор, проректор Университета «Украина», председатель Всеукраинской ассоциации политических наук. При разумной логике иронии заслуживает тот, кого называют историком-самоучкой, а в тексте не так: высмеиванию подвергается тот, чьи должности расписаны на несколько строк. «Оглашение послужного списка» продолжается: Еще в 90-х работал главным консультантом в пресс-службе, Администрации первых президентов Украины Кравчука и Кучмы. Ныне – руководитель рабочей группы по социальным коммуникациям Общественного гуманитарного совета при Президенте Украины. Ведущий радиопрограммы «Из глубины тысячелетий». Его научные статьи регулярно публикует официальный орган Верховной рады «Голос Украины».
Далее информирование уступает место диалогу с читателем, а сам текст строится в манере разъяснения, причем автор продолжает в уже обозначенной едко-ироничной тональности, которая поддерживается чрезмерно завышенными оценками горе-ученого – автора нелепых заявлений:
Приготовились, дорогие читатели? Будем знакомиться с эпохальными открытиями маститого ученого, чей девиз – «Я мудрость пью из черепа эпохи, и у напитка украинский вкус…».
Чувствуется неприкрытая издевка над исследованием ученого, которая ведет к тому, что любой факт в тексте мы воспринимаем с опаской и настороженностью, отвергаем его. Это перечеркивает значение всех упомянутых званий и наград ученого – они здесь не важны.
Следующий пример из того же издания – в разделе «Наука» мы находим текст, озаглавленный «Голландия и США повторят судьбу Атлантиды?» (Комсомольская правда. 25.03.2015. URL: http://www.kp.ru/daily/26359.3Z3239852). Заголовок в форме вопроса создает интригу. А первый абзац направлен на то, чтобы вызвать панику:
«Полундра! Спасайся кто может!». Примерно такой вывод следует из последнего доклада Межправительственной группы экспертов по изменению климата. Выяснилось, что глобальное потепление заметно ускорило процесс таяния ледников. Это, в свою очередь, грозит новым Всемирным потопом.
Конечно, после такого уже трудно заметить искажение логической цепочки и подмену тезиса. Однако если мы вчитаемся в текст, то это становится очевидным. Первоначально выдается одна точка зрения за общепринятую. Это позволяет вызвать интерес к проблеме, обратить на нее внимание, в некотором смысле отвлечь от политических баталий, в связи с чем объяснимы упоминания топонимов. Таким образом, троллинг здесь нужен для развлечения: отвлечения внимания от сложных проблем, снятия напряжения.
И в заключение покажем механизм «перечеркивания» положительной информации в тексте, где троллинг является приемом косвенного обозначения точки зрения, позволяющим посеять семена сомнения, из которых произрастает затем полное недоверие. Для более яркой иллюстрации коммуникативного эффекта троллинга выбраны две публикации, посвященные одному событию – присуждению Нобелевской премии по литературе Патрику Модиано. Представим два текста, первый среди них направлен на сообщение, второй – на развлекающий троллинг:
1) На церемонии в Стокгольме объявлено имя лауреата Нобелевской премии по литературе. Им стал французский писатель Патрик Модиано. Бессменный секретарь премии Петер Энглунд огласил формулировку жюри – «за искусство памяти, с которым он обрисовал самые ускользающие стороны человеческой личности и открыл нам жизнь и мир оккупации» (Нобелевская премия по литературе присуждена Патрику Модиано. Коммерсантъ. 09.10.2014. URL: http://www.kommersant.ru/doc/2585835).
2) Галльскому петуху есть чем бахвалиться. Этой осенью нобелевским лауреатом по литературе стал француз, 15-й по счёту. ‹…›
Согласно (весьма поверхностному) официальному определению Нобелевского комитета, премия вручена Патрику Модиано «за мастерство памяти при описании самых потаённых человеческих судеб и раскрытии мира оккупации» (В плену у чужого времени. Литературная газета. 29.10.2014/ http://lgz.ru/article/-42-6484-29-10-2014/v-plenu-u-chuzhogo-vremeni).
В первом отрывке троллинг отсутствует, ведущей является осведомительная интенция: глагольными формами соответствующей семантики (объявлено, огласил) вводится сообщение об актуальном событии культурной жизни, оценку значимости которого можно понять из контекста (имя лауреата Нобелевской премии, бессменный секретарь премии, формулировка, искусство, обрисовал самые ускользающие стороны человеческой личности и проч.), авторская оценка человека и события не просматривается.
Во втором же отрывке на первый план выносится уже не событие, а личность, чье имя отмечено информационным поводом. Осведомительная интенция тесно переплетается с оценочной (Нобелевским лауреатом по литературе стал француз, 15-й по счёту). Авторской оценке (не всегда положительной) подвергается не только сам писатель, но и его страна (галльскому петуху есть чем бахвалиться), и решение Нобелевского комитета (согласно (весьма поверхностному) официальному определению). В тексте предстает образ Нобелевского лауреата, в котором сложно разграничить информационную и оценочную составляющие: оценка проникает и в изложение фактов биографии, и в портретное описание. Но она далеко не однозначна. Проиллюстрируем это с помощью нескольких отрывков из того же текста.
Представление биографических данных в тексте помогает читателю лучше понять самого писателя и его творчество, понять мотивы и страхи, которые движут им: Ведь Патрик Модиано рождён 30 июля 1945-го, в парижском пригороде Булонь-Бийанкур. Его отец, Альберто Модиано, непонятно какого роду-племени (возможно, салоникский еврей по происхождению), под оккупацией промышлял на чёрном рынке с фальшивыми документами в кармане. Он так и остаётся для Модиано комом в горле. Писатель не смог «переварить» главное своё наваждение – наличие в своей судьбе тёмного афериста без чести и совести, абсолютно равнодушного к сыну. Использование отрицательно окрашенной лексики при описании отца (непонятно какого роду-племени, промышлял, темный аферист без чести и совести) позволяет выделить одно из основных направлений творчества и в то же время, объясняя некоторые особенности личности писателя, снижает эстетическую оценку. После этих сведений как закономерность воспринимается его портретное описание, рисующее человека скромного и неуверенного в себе: