Кирилл Андреевич Романов
Покой средь маков
И вот, третьего сентября 1917-го года грянул гром. Завершившие свою мобилизацию войска Восотийского царства отправились в наступление на спешно возведённые оборонительные рубежи Рэйланда в захваченных им землях.
В ответ на это Султанат-Рмуш и Соединённые Земли Ойстиланда, члены Союза империй, отправили львиные доли своих армий в юго-восточную часть Восотийского Царства, чтобы восотийцы разорвались на несколько фронтов и ослабили натиск на Рэйланд.
В свою очередь рэйландцы, пусть и не без усилий и достаточно серьёзных потерь, смогли отразить наступление восотийцев, и уже готовились пойти в полномасштабное контрнаступление, но тут им в спину ударили члены Коалиции – Республика Флоаре и Тербийская Империя.
Флоарцы ударили массированными атаками по западной границе Рэйландского Райха, в надежде создать бреши в их мощной обороне для последующих наступлений, в то время как тербийцы организовали высадку войск на его северные побережья.
Однако Рэйланд не зря считался самым сильным военным государством на континенте. Пусть ему и пришлось экстренно перебрасывать часть своих войск с востока на запад, тем самым поставив крест на контрнаступлении в Восотийское Царство, но всё же ему удалось отбить атаку неприятелей: флоарцев отбросили глубоко в их же тыл, а остатки разгромленного тербийского десанта погрузились в уцелевшие единичные корабли и уплыли обратно на свой остров.
1918-й начался с попыток обоих сторон конфликта привести в действие свои резервные планы. Союз империй выбрал тактику полного разгрома Восотийского Царства и закрытия восточного театра военных действий, чтобы сосредоточить все свои силы на западном. Для этого было сформировано три ударные группировки: «Ось-Рэйланд», «Ось-Рмуш», «Ось-Ойстиланд», которые намеревались пробить оборонительные рубежи восотийцев и прорваться к столице, древнему городу-крепости Императрицыну. А для обороны своего «западного тыла» Союз организовал систему мощных укреплений и траншей, а также оставил рядом с рэйландской столицей Рэйнбургом внушительную защитную группировку «Ось-Армада», которая в случае новой агрессии со стороны Коалиции могла быстро переместиться к участкам боестолкновений для оказания поддержки союзным силам.
Коалиция же решила действовать так же, как действовал Союз в прошедшем году, – заставить противников разорваться на множество фронтов, а затем уничтожить ослабший от распределения своих войск по всему континенту Рэйланд. Для этого тербийцы – строители самых мощных военных кораблей и обладатели первоклассных адмиралов – отправили часть своего флота на Южный континент для захвата колоний противника. План частично удался, поскольку Ойстиланд отправил небольшое количество своих войск для обороны и не смог сдержать удар. И вот, когда в штабе Коалиции уже праздновали победу на южном фронте, неожиданно для всех в войну вступила Апания – небольшое, но весьма сильное королевство, расположенное на южном краю Центрального континента и которое с очень большим опозданием избрало своей тактикой присоединиться к Союзу. Объединённый флот Апании и Султанат-Рмуша отправился на разгром вражеских кораблей, в то время как их сухопутные войска вовремя подошли на подмогу колониям Ойстиланда. Эти события ознаменовали собой открытие нового, Колониального театра военных действий.
И теперь чаша весов ушла на сторону и без того мощного и обеспеченного по последнему слову техники Союзу империй. Казалось бы, исход войны был предрешён… Но в игру вступил новый могущественный участник – Объединённые Провинции Новотеррии. Расположенная на Западном континенте страна вечно ищущих выгоду торгашей во главе с бизнесменами, уставшими снабжать ту или иную сторону конфликта в зависимости от их успеха на фронтах, и решившие наконец встать в один ряд с теми, кого они считали более привлекательными партнёрами и покупателями – ОПН вступила в Коалицию мира. Войска новых членов Коалиции высадились сразу в нескольких участках Центрального континента: на северное побережье Флоаре, где объединились с флоарцами и тербийцами для готовящегося наступления; в Восотийском Царстве, чтобы помочь с обороной растянувшегося фронта; а большую часть флота было решено отправить на захвате Султанат-Рмуша.
Война разразилась с новой силой: по всему миру прокатилась волна масштабных битв и сражений, побед и поражений, подвигов и смертей. Но все потери были не зря – фронты сдвинулись. Рэйландский Райх, не сумев выдержать огромного натиска сразу с двух сторон, вывел войска из захваченного Вэффлихана, вернувшись к своим изначальным довоенным границам, где была расположена линия непреступных оборонительных рубежей и крепостей. В итоге им удалось установить совместную новотерр-восотийскую наступательную операцию, а также удержать западную границу. На Колониальном фронте и в Султанат-Рмуше успех закрепился за Союзом империй – ему удалось защитить свои территории, а также почти полностью уничтожить прибывшие силы противника. И за все эти перемены в войне странам пришлось заплатить страшную цену: миллионы погибших солдат и мирных жителей, сотни разрушенных городов и тысячи уничтоженных поселений…
Не сумевшие добиться дальнейших значимых изменений на фронтах, правители отдали своим солдатам единственный верный, как им казалось, указ – вырыть по всем фронтам окопы и непроходимые линии обороны. Поэтому весь 1919-й и начало наступившего 1920-го для солдат прошли однообразно – ото дня в день сидя в траншеях, и предпринимая редкие попытки атаковать позиции друг друга…
Охватившая весь мир война, которую все намеревались завершить за несколько месяцев, затянулась и перешла в стадию «холодной».
Первые два года, ещё казавшейся «стремительной» войны, прошли относительно «успешно», в настоящих битвах и сражениях в городах и крепостях… Но вот последующие третий и, уже идущий полным ходом четвёртый год, войска обоих сторон конфликта провели и проводят сидя посреди обезображенных полей, в сырых и холодных траншеях, обмениваясь артиллерийскими обстрелами, взаимными атаками на позиции, а также обоюдно умирая от голода, холода, и болезней…
Теперь, чтобы наконец завершить проклятую всеми уцелевшими людьми войну, в ход шло всё без исключений: начиная от ядовитых газов и беспощадных огнемётов, заканчивая стальными гусеничными крепости – «танками». Войска применяли все известные ранее так и совершенно новые тактики и планы, предпринимали дерзкие вылазки и отважные атаки, солдаты погибали, но перед этим старались забрать с собой на тот свет как можно больше бойцов противника. Мораль – забыта. Честь – мертва. Долг – на последних издыханиях.
Смерть за ресурсы и гордыню, которую правители продолжают именовать не иначе как «война за справедливость» или «война, которая положит конец всем войнам», раз и навсегда изменила нас и наш с вами мир, который уже четвёртый год подряд горит в огне устроенного нашими же руками апокалипсиса… И несмотря на это, война продолжается. Никто не хотел уступать и признавать своего поражения. Правители считали делом чести завершить начатое любой ценой, полностью наплевав на то, что ресурсы для их производств не вечные, а новые солдаты не рождаются с нужной скоростью.
Разве Коалиция не знает, что виоллэнская руда, за которую они уже заплатили и продолжают платить страшную цену, почти закончилась? А Союз империй? Им же попросту не хочется терять завоёванные земли, и для их удержания они готовы пожертвовать всем, даже остатками своих народов, чем они продолжают успешно – в отличие от самой войны – заниматься…
Армии без конца худеют от смертей солдат и плохого пополнения? Выход нашёлся – в войска стали призывать совсем ещё молодых и пожилых мужчин, незанятых женщин без детей, инвалидов и престарелых штабных резервистов. Началась нехватка вооружения? На помощь пришло собранное чуть ли не на коленке эрзац-оружие, больше походившее на необтёсанные палки с привязанными к ним водопроводными трубами. В тылу и на передовой царит голод? Оказывается, что недавно умершие лошади, собаки, кошки, крысы и даже листья с древесной корой вполне себе годятся в пищу.
Что-то не устраивает в сложившемся образе новой жизни или, может, усомнился в правильности действий своих правителей? Милости просим встать у запачканной кровью стены и закрыть глаза, но перед этим снять всю свою одежду – она ещё может пригодиться тем живым, кто продолжает сражаться в «войне, которая положит конец всем войнам»… И теперь скажите мне хоть кто-нибудь – нужно ли нам всё это? Хотим ли мы продолжать убиение собственной планеты и наших соседей, которых на нас натравили точно такие же бессовестные мерзавцы, что и наше с вами «правительство»?
И когда в ваш дом постучатся правительственные поборники с целью забрать ваши последние крошки или вас самих, чтобы отправить на верную смерть, подумайте – надо ли вам это?..
Г.З., специально для газеты «Новая эра».
– И как это пропустили в печать?..
Отложив сложенную газету в сторону, А’Ллайс посмотрела в окно мчавшегося на всех парах паровоза. Вдалеке пролетали силуэты опустевших из-за войны деревень. И чем ближе к линии фронта располагались поселения, тем тише в них было: жители в таких местах в срочном порядке оставляли свои дома и перебирались поглубже в тыл, в города. Там и безопаснее, и работа имеется, на которой можно получить продуктовые карточки и прочие предметы первой необходимости.
Только вот людям, не понаслышке знакомым с сельской жизнью, устроиться на какой-либо завод или фабрику было почти невозможно. Таких отправляли на созданные вокруг тыловых городов посевные поля и сады, чтобы в распоряжении страны (и в первую очередь – армии) были злаковые культуры, овощи и фрукты. Растительные продукты были не только богаты витаминами и полезными минералами, но также, будучи высушенными или концентрированными, могли храниться достаточно долгое время, что было особенно важно при снабжении далеко углубившихся в оборону противника войск, доставлять питание, которым являлось ещё той задачкой.
Смотря на заброшенные дома с покосившимися дверьми и ставнями, упавшие заборы и заросшие травой оставленные посевы, на душе молодого фельдфебеля становилось тоскливо. Ещё совсем недавно в этих домах жили люди. Работали, любили, воспитывали детей, радовались и наслаждались спокойной жизнью. Но с приходом войны некогда бурная жизнь в этих местах полностью угасла, оставив после себя лишь жалкое напоминание в виде брошенных и более никому не нужных домов.
А ведь это ещё даже не прифронтовая полоса – что творилось там, куда сейчас направлялась фельдфебель, страшно было даже представить…
Но А’Ллайс не имела бы права носить титул военного офицера, если бы не была уведомлена о предстоящем кошмаре. И поэтому она отчётливо знала, что там, на линии боестолкновений, где заканчивалась всякая человечность, начиналась уже совсем другая «жизнь».
«Жизнь», свыкнуться с которой из десятка новоприбывших солдат было суждено лишь пятерым – именно стольким удавалось уцелеть после первого же обрушившегося на их головы артиллерийского обстрела.
Лишь пройдя столь жёстокий «отбор», наступали присущие для этой «другой жизни» тяготы и лишения, к которым, если хочешь выжить, придётся привыкать. Унылое пребывание в холодных и грязных траншеях, нехватка провизии и снаряжения, болезни и эпидемии, ужаснейшая антисанитария – эти условия отнимали ещё пару жизней из той кучки уцелевших солдат.
Однако на этом земное воплощение ада ещё не заканчивалось: измученной и изнурённой новой «жизнью» паре выживших солдат предстояло отправиться на штурм вражеских позиций, что в девяносто процентов случаев являлось дорогой с билетом в один конец…
Столь жуткие статистические данные были недоступны гражданскому населению, ведь напуганные подобной информацией горожане ни за что не отправятся на фронт в добровольном порядке, лишь под дулом винтовки.
А вот А’Ллайс о подобных сведениях была в курсе – офицерский чин вместе с работой в военной комендатуре давали преимущество в виде доступа к секретной информации об истинных положениях на войне.
Ещё офицерские погоны позволяли А’Ллайс то, ради чего она сейчас направлялась на фронт, – командовать солдатами. Хотя, учитывая последние новости и статью из газеты, которую ей на станции погрузки всучил неизвестный мальчишка и тут же скрылся, – командовать предстоит слабо подготовленными новобранцами категории «Ландштурм-3», они же «одноразовые солдаты». Это самая «низшая» категория в воинской иерархии Рэйланда, которыми сейчас активно пополняют исхудавшую от нескончаемых боёв армию: разношёрстная толпа из смертельно больных, стариков, инвалидов, бездетных женщин и подростков – в «третий Ландштурм» мобилизовали всех тех, кого не жалко бросить в пасть беспощадной машины войны, лишь бы приблизиться к столь желанной победе… или оттянуть неизбежное поражение.
От дальнейших размышлений девушку отвлёк внезапный стук в дверь. Через несколько секунд на пороге её купе показался мужчина в годах, облачённый в серо-зелёную форму с погонами оберст-гефрайте и чёрную фуражку с красной каёмкой.
Представившись младшим адъютантом, вошедший предложил девушке чаю – предложение прозвучало без всяких чувств и эмоций, словно перед девушкой не человек вовсе, а механический дворецкий.
Вежливо отказавшись от чая, А’Ллайс поинтересовалась тем, как скоро их поезд достигнет Браттенфельда.
– Если по пути не возникнет задержек, то прибудем не раньше полуночи, фрау-офицер. Прошу меня простить, но мне нужно идти, – дав ответ на вопрос, служащий поезда закрыл дверь, оставив девушку вновь наедине со своими мыслями, переживаниями и тревогами.
А поразмыслить было над чем. Например, о городе, в который она сейчас направлялась.
«Браттенфельд… Старинный и красивый город на востоке, – поддалась очередным размышлениям А’Ллайс. – Если мне не изменяет память, там должны проживать множество хороших друзей отца и…»
Отец… Братья…
Несмотря на то, что от всех мужчин семьи фон Берх уже давно не приходило писем, А’Ллайс по-прежнему убеждала себя, что с ними всё в порядке – мнимая, но хоть какая-то вера, которая не давала окончательно сойти с ума на фоне участившихся переживаний. Однако даже эта вера была не вечна, и с каждым днём она неотвратимо угасала, из-за чего мысли вновь забивались тревогой.
И все эти размышления А’Ллайс о войне, плохо подготовленных солдатах, покинутых деревнях и тяжести предстоящего быта были лишь поводом, чтобы отвлечься от мыслей о семье. Но, к сожалению – или к счастью, – близких невозможно забыть даже на время. И она по-прежнему думала о родном доме и его обитателях, не давая себе сосредоточиться на других, более важных в данный момент вещах.
Не помогла отвлечься даже дрянная «жёлтая» газетёнка, что печаталась силами и средствами подпольных объединений недовольных граждан, которых утомила шедшая уже не первый год «быстрая война ради конца всех войн»…
* * *
Поезд начал останавливаться. Почувствовать лёгкий толчок, который прошёлся по всем вагонам, А’Ллайс приоткрыла сонливые глаза и тихо выдохнула. Лениво повернув голову в сторону окна, девушка увидела станционный перрон, отчего заметно оживилась и почувствовала, будто всю её усталость словно рукой сняло.
А’Ллайс поднялась с места, разгладила складки на кителе, натянула на макушку светлых волос офицерскую фуражку, взяла в руки чемодан и, погасив свет, покинула купе.
В проходе она тут же наткнулась на толпу солдат, так что оперативно покинуть поезд не получилось.
Следуя за медленно продвигающейся очередью, А’Ллайс краем уха слушала многочисленные разговоры, из которых поняла, что не все довольны своим призывом на фронт. И ведь эти слова звучали в присутствии офицера, который в таком случае должен немедленно доложить в вышестоящую инстанцию о неблагонадёжных солдатах. Однако солдаты офицера и в упор не замечали, хотя, казалось бы, вот она стоит прямо среди них, поблёскивая на свету чёрным козырьком фуражки. Но нет, ноль внимания, ноль реакции.
Впрочем, и сама А’Ллайс решила, что на первый раз, так и быть, пропустит все эти слова мимо ушей и не станет докладывать о «неблагонадёжных» солдатах: замечанием и доносом она лишь ослабит и без того некрепкий моральный дух новобранцев, чего делать категорически не стоило. В конце концов, не всем же быть такими, как она, – идейными личностями, что с самого детства мечтала служить своей стране.
И вот, спустившись на перрон, девушка оказалась посреди оживлённой толпы солдат. По её лицу сразу пробежались прохладные дуновения ночного ветра, и после душного вагона дышать теперь было намного легче и приятнее. Над перроном раздался протяжный свист, следом за которым последовала короткая команда: «Зольдаты, стройся!». Не успевшие вдоволь затянуться сизым табачным дымом и как следует размять спины после длительной поездки солдаты поспешили выстроиться в одну длинную шеренгу.
А’Ллайс последовала примеру других и, не заметив среди всех солдат более старших по званию офицеров, возглавила строй.
Когда с построением было покончено, стоящий напротив солдат, пожилой мужчина с погонами гауптмана {?}[капитан] на плечах изрядно выцветшего кителя, внимательно посмотрел одним единственным глазом на строй из тридцати «разношёрстных» человек в военной форме.
– Что ж, справились быстро. Молодцы, – сказал он старческим, но глубоким голосом. – А теперь, офицеры, два шага вперёд!
На всеобщее удивление, из строя вышла лишь одна А’Ллайс. Несмотря на это, девушка не растерялась, а, наоборот, взяла инициативу – поставила чемодан справа от себя, выпрямилась и прижала руки по швам, всем своим видом демонстрируя лишь уверенность.
– Надо же… – пребывая в лёгком удивлении, задумчиво выговорил седоусый гауптман, глядя на девушку. – Впервые в своей жизни вижу фрау в офицерском чине. Или ты… – он осёкся и не договорил, что-то обдумал, а после этого добавил: – А, хотя, представься сама.
– Фельдфебель А’Ллайс фон Берх! – отчеканила девушка по уставу, смотря немигающими глазами на гауптмана и его свиту в виде двух усталых солдат в шинелях и с закинутыми за спины винтовками.
Услышав прозвучавшее имя, многие из присутствующих на перроне невольно переглянулись. А вот гауптман даже бровью не повёл: он догадался о том, кто стоит в паре метров от него, ещё когда только увидел эту девушку. И сейчас его домыслы подтвердились.
– Хм-м, вот как… – сказал он, на мгновение задумавшись. – Наслышан о тебе, А’Ллайс, наслышан… Только вот услышать – это одно, а какая ты на самом деле – это ещё предстоит узнать. Надеюсь, ты не подведёшь ожидания командиров.
– Сделаю всё, что в моих силах, герр-гауптман! – последовал ответ А’Ллайс.
– Вольно. Перейдём ближе к делу, – сказал тот, продолжая смотреть на девушку. – Скажи, ты имеешь хоть какую-нибудь информацию о прибывших вместе с тобой зольдатах?
– Никак нет, герр гауптман, – честно ответила А’Ллайс.
На четвёртый год войны в Рэйланде как никогда остро стоял вопрос о подготовке офицерского состава, которого в армии катастрофически не хватало: никто из командующего состава даже не предполагал, что война будет длиться дольше планируемого полугода, и потому не позаботились о должном запасе кадровых офицеров.
Организованные по всей стране школы ускоренной подготовки новых командиров не давали должного результата: обученные там офицеры не имели всех должных навыков и глубоких познаний в командовании солдатами, отчего на передовых зачастую гибли целые взводы вместе с подобными командующими.
Кроме того, помимо нехватки офицеров, скоро не останется и тех, кем эти самые офицеры должны командовать. По этой причине генеральный штаб отдал приказ: в экстренном порядке и с повышенной скоростью отправлять на восток абсолютно всех, кто способен держать оружие.
И теперь не до конца укомплектованные эшелоны свозили поближе к восточной границе толпы разновозрастных людей, которые, пройдя недельный курс военной подготовки и надев на себя серо-зелёные кители, считались высшим командованием настоящими «солдатами».
Естественно, после подготовки новобранцев их сгоняли в поезда без какой-либо нормальной организации. «На месте разберутся и распределятся». И поэтому редко встречающиеся в таких поездах с пополнением офицеры зачастую незнакомы с теми, с кем они преодолевали весь путь из тыла до передовой.
Подобным должны заниматься специально приставленные к каждому такому эшелону люди, но таковых по очевидным обстоятельствам нигде уже давно не было. Поэтому гауптаман и не удивился тому, что представшая перед ним девушка-офицер не имела ни малейшего представления о том, кто ехал с ней по соседству.
– Зольдаты! Добро пожаловать на войну! – начал говорить он, став рядом с центром строя. – Позвольте представиться – гауптман Хэймель фон Штерн. С этого момента и до тех пор, пока вы не доберётесь до передовой, я заступаю во временную должность вашего командира. И пока я им являюсь, то все вы, без исключения, должны следовать моим приказам, а также приказам моего помощника, фельдфебеля фон Берх.
Сказав это, он вновь провёл внимательным взглядом по солдатам, а затем продолжил говорить.
– Теперь скажу максимально просто, коротко и понятно: враг – коварен и зол. Он изо всех сил пытается прорвать нашу оборону и ворваться в наши земли, где непременно начнёт грабить, убивать, насиловать и разрушать! Все вы разные, но теперь едины и сплочённы под одним крылом могучей армии и гордо зовётесь зольдатами великого Рэйландского Райха. И задача у вас теперь тоже великая – не дать врагу вершить зло на нашей земле. Для этого вы должны приложить все свои усилия, чтобы удержать оборону нашей границы, и, если представится такая возможность, стать карающим мечом правосудия и пойти в контратаку, чтобы привести наше государство к великой победе в войне, которая покончит со всеми будущими войнами! Честь и слава Великому Рэйланду!
– Честь и слава Великому Рэйланду!!! – взревел строй солдат, вскинув правые руки с сжатыми кулаками под прямым углом.
– Честь и слава Великому Рэйланду! – не осталась в стороне А’Ллайс.
В то время как солдаты продолжали повторять рэйландский клич, девушка же пребывала в лёгком шоке. С одной стороны, она была несказанно польщена её новой, пусть и кратковременной должностью. С другой: сейчас ею овладевало чувство огромной ответственности и вместе с ним – волнения.
Как руководить вверенными подчинёнными, А’Ллайс прекрасно знала в теории, но вот делать это вживую было гораздо сложнее. Тем более здесь, вблизи фронта, где любая ошибка с её стороны будет непростительна.
– Достаточно, – прервал подъём патриотизма гауптман. – Слушайте приказ, зольдаты. Сейчас грузимся в машины и едем на склад. Там вооружаемся, одеваемся и затем следуем в отправной пункт. Там вами будут доукомплектованы батальоны из состава двадцать второй пехотной дивизии «Великий Кайзер», после чего мы с вами распрощаемся, – договорив, фон Штерн перевёл взгляд на девушку. – Фельдфебель фон Берх, следуем за мной колонной-«двойкой». Руководите.
Незнакомый с рэйландским военным жаргоном человек при фразе «колонна-двойка» тут же бы растерялся. Но не А’Ллайс. Выходец из офицерской академии прекрасно знала все армейские обозначения, могла назвать и дать пояснение каждому из них, даже если об этом у неё поинтересуются глубокой ночью, оторвав ото сна. Всё же натаскивали их на учёбе как надо.
– Так точно, герр-гауптман! – отсалютовав по-военному, А’Ллайс развернулась в сторону подчинённых: – Зольдаты! В колонну по два человека стро-йс-ся!
Солдаты беспрекословно выполнили приказ и незамедлительно построились так, как им было велено.
– За мной шаго-ом марш! – отдала новый приказ девушка.
Сразу за станцией прибывших дожидалась целая колонна крытых тентом военных грузовиков. Отделение солдат под руководством гауптмана фон Штерна в одну машину не уместилось, поэтому пришлось задействовать сразу две, что не очень понравилось находившемуся рядом командиру автоколонны.
«Тут целая орава прибыла, каждая единица техники на счету, а вы аж несколько машин занимаете», – ворчал он. Но когда старший по званию фон Штерн пригрозил ему могучим старческим кулаком, обладавший более скромными погонами командир смиренно заткнулся, после чего с удручающим видом принялся смотреть, как молодые солдаты помогают старшему поколению забираться в кузова машин.
Когда же все грузовики оказались под завязку забиты солдатами, машины направились вглубь Браттенфельда.
С самого начала войны этот город представляет из себя важный плацдарм, через который идёт снабжение львиной доли Восточного фронта всем необходимым, начиная от оружия и снаряжения, заканчивая солдатами.
Помимо этого, Браттенфельд весьма серьёзно укреплён и обеспечен. Сделано это было в первую очередь для сдерживания сил противника, если тем всё же удастся прорвать фронт. Наткнувшись на хорошо защищённый город, способный держать длительную осаду, неприятель с большой вероятностью остановит своё наступление, чтобы для начала разобраться с «костью в горле». А это, в свою очередь, будет выгодно Рэйланду, который к этому моменту соберётся с силами и произведёт контратаку, освободит город из кольца и откинет противника назад.
По крайней мере, так всё задумывалось на бумаге.
Сидя в кабине второй машины, А’Ллайс отчётливо видела некогда жилые трёхэтажные дома, превращённые в ощетинившиеся пулемётами укреплённые крепости и перекрытые баррикадами улицы, усеянные зенитными орудиями и огромными прожекторами, что выискивали в ночном небе над городом возможную авиацию противника.
И чем дальше продвигались машины, тем чаще на их пути попадались всё более серьёзные орудия и военно-инженерные сооружения. Город превращён в самую настоящую крепость.
– Скажите, – вдруг заговорил молодой водитель неуверенным тоном, – вы, случайно, не фрау А’Ллайс фон Берх?
– Случайно она, – без всякой заинтересованности в диалоге ответила девушка, продолжая смотреть на забаррикадированные улицы Браттенфельда.
– Ох… В таком случае для меня честь познакомиться с вами лично, фрау-офицер! – сидящий за рулём двадцатимильный мальчишка на секунду приспустил козырёк своей водительской фуражки в стиле «рад знакомству». – Я Коллинз. Коллинз Юнг.
– Иностранное имя, – всё также без энтузиазма заметила девушка. – Тербийское. Вы тербиец?
– Отчасти, по матушке. Но вы не подумайте, я всем сердцем за Рэйланд! – от нарастающего градуса волнения на лбу Коллинза проступили капли пота. – Эм… – на секунду переведя взгляд с дороги на девушку и обратно, парень продолжил говорить: – Хотел сказать вам, фрау А’Ллайс, что вдохновлён историями о вашей службе…
– Моя служба ещё даже не началась, – перебила А’Ллайс водителя. – Если вы имеете в виду моё обучение, то вынуждена вас расстроить: за пять лет, проведённых в офицерской академии, со мной не произошло ничего примечательного. Просто учёба, углублённые азы военной деятельности и прочее. Во всём этом однообразии не нашлось места подвигам и заслугам.
И, воспользовавшись моментом, девушка невзначай поинтересовалась.
– Не считаю себя какой-то особенной, но… было бы интересно узнать, что обо мне говорят в народе.
– А, ну-у… Всякое, фрау А’Ллайс. Люди любят приукрашивать или принижать славу других… Ой, вы же не против, что я к вам не по уставу обращаюсь?
– На первый раз простительно, но впредь извольте по чину.
– Прощу прощения, фрау-офицер, более не повторится! Так, о чём это я?.. Ах да. Вы же, наверное, знаете, как у нас в стране относятся к службе: служить могут только мужчины, не более. Но так было до поры до времени. Когда во всех газетах появилась новость о том, что некая девушка добилась разрешения на обучение в военной академии, и не от какого-нибудь там мелкого министра, а лично от самого кайзера – всех хватил шок! Сразу после этого одна часть народа заговорила о взятничестве, другая – о простом сговоре, третьи же и вовсе стали говорить о начале готовящихся перемен во всей армии.
– Это мне известно, – поступившая от водителя информация для А’Ллайс оказалась не новой: всё это она уже знала со слов прислуги в родном поместье, которые благодаря своему статусу часто контактируют с простыми жителями. – А что об этом думали лично вы?
– Как и все мальчишки: что-то среднее между гордостью и завистью, – ответил Коллинз, после чего на его лице образовалась смущённая улыбка. – Я, если честно, в то время к службе всегда относился с прохладой. Ну есть она и есть, что с того? Если позовут служить – а позовут обязательно, – ну, куда деваться? Пойду, но без… Знаете, этого внутреннего зова о необходимости отдать долг своей стране.
Помимо неплохих навыков вождения, юноша также отличался подвешенным языком.
– Однако, когда я услышал о вашем зачислении в академию, а потом и истории отца о его службе в морфлоте, тут же изменил своё мнение. Как сейчас помню, я тогда ещё даже школу не окончил, а уже при первой возможности прибежал в призывной пункт. Только не взяли, сказали, что мал ещё, хех…
– А теперь?
– А теперь взяли, но пока только водителем, – с долей грусти отозвался водитель. – Зато гауптман пообещал, что в случае чего сразу отправит меня на передовую, как большинство зольдат! А там уже дело за малым – разбить неприятельские войска, получить за это пару орденов и выйти в отставку… или, как это там называется?
– Демобилизация. Благодарю за рассказ, – девушка же, в отличие от говорливого парня, на слова оказалась крайне скупа. Что понятно, ведь одно из важных умений военного – много слушать и мало говорить, даже если рядом союзник, а не враг.
А’Ллайс ещё раз окинула взглядом своего собеседника. Молодой ещё совсем, только щетина на лице стала проступать, а в глазах уже огонь пылает – девушке было бы сложно его не узнать. Точно так же горели её глаза все те годы, во время которых она упорно училась и работала над собой – делала всё, чтобы осуществить свою мечту.
Уже прошёл тот день, когда эта мечта стала явью, но вместе с тем поутих тот пыл и стремление к службе.
За годы обучения в академии А’Ллайс вдоволь наслушалась историй о войнах прошлого и тех, что отгремели ещё совсем недавно. Преподаватели и почётного возраста офицеры не раз рассказывали о страшных увечьях и смертях, которыми солдат награждало поле брани. Не раз встречала девушка и людей, чьи судьбы и семьи были разрушены службой, а также детей, что по вине войн остались одни в этом мире.
И сейчас А’Ллайс ехала туда, где ломаются судьбы и прекращаются жизни не столько из-за приказа, сколько из-за долга, о котором говорил Коллинз. Долг солдата, про который рассказывали и преподаватели, и матушка, – защищать свою страну и народ от посягательства врага.