Кира Бег
Король моих мыслей
Следующий день вышел суматошным. Леди Виктория и профессор Олрид, воспользовавшись моим недавним настроением, добавили ещё несколько тренировок в неделю. Я не смогла им возразить, так как видела результат этих занятий. Но и так свободного времени почти не оставалось!
Раздумывая, не слишком ли много на себя беру, столкнулась в столовой с Анникой. Она бросила на меня презрительный взгляд, фыркнула и поинтересовалась, что это за убожество у меня на голове. Я в ответ пожала плечами и ответила, что это последнее веяние среди приближённых к Королю кругов. Откуда знаю? Получила вести из дома, а отец только вернулся из дворца, где был по делам.
И я почти не соврала – причёску мне наводил собственноручно Король, более приближённый круг сложно представить. Письмо из дома я тоже получила, вместе с деньгами на карманные расходы и пожеланием хорошо провести праздник Середины зимы.
И мой отец действительно только вернулся из столицы. Было грустно, что он не заехал меня навестить, ведь здесь совсем рядом. Пришло понимание, что Александр, не смотря на свою занятость, выкраивает время и, невзирая на погоду, преодолевает разделяющее нас расстояние ради коротких встреч.
В груди разлилось тепло, было удивительно, как это чувство может занимать столько места и что оно во мне помещается. Казалось, это тепло вот-вот начнёт плескаться через край. Я улыбалась и была рассеянной на занятиях, за что получила дополнительное задание по каллиграфии. Это было совсем на меня не похоже.
Занятия в классах, утренняя и дополнительные тренировки, самостоятельная работа по учебникам в комнате – времени совсем не оставалось. Я с трудом выделила полчаса в день и, сидя в общей комнате жилого корпуса, начала вышивку.
Другие ученицы заинтересовались схемой и стали просить у Сани показать чудесную книгу. В ответ делились своими схемами, предлагали мелочи для рукоделия вроде иголок или ниток – ведь если кто-то возьмёт схему для украшения воротничка, к примеру, то хозяйка книги уже не сможет сама её использовать.
Саня была рада нежданной популярности и с готовностью меняла схемы, а чаще отдавала безвозмездно. Анника, хоть и поглядывала в сторону нашего кружка заинтересованно, но подходить не стала. А отлучившись на минуту, я обнаружила в своём стуле пару воткнутых в сиденье иголок, и еле успела остановить Саню, когда та собиралась облокотиться на подушку с таким же «сюрпризом».
На моё возмущение девушки в комнате растерянно переглядывались, никто из них не заметил, кто подходил к нашим вещам. Это злило и раздражало, ревность Анники перешла все разумные границы. Если сможем подловить её на очередной гадости или доказать, что это была она, без раздумий сдам её леди ректору. Калечить меня и моих подруг никому не позволю!
Не добавили душевного спокойствия занятия, которые вёл Эрик. Я старалась вести себя, как обычно, но против воли то и дело незаметно смотрела на профессора или, наоборот, смущённо отводила взгляд. Слова Его Величества не шли у меня из головы. Неужели Эрик и вправду мной заинтересован?
Эрик на моё поведение удивлённо поднимал бровь и задавал вопросы по теме урока, просил не отвлекаться. Мне казалось, что девушки в классе переглядываются. Ох, надеюсь, они не решили, что я влюбилась в профессора?
Глава 22. Разговор с Эриком
После разговора с Королём я словно чувствовала крылья за спиной. Они помогали держать спину прямо, не опускать взгляд, говорить уверенно. Я верила, что у меня всё получится, и, как по волшебству, всё, что я задумывала, сбывалось.
Я наконец-то сдала военное дело, с трудом, но набрала минимальную необходимую оценку. Теперь дважды в неделю у меня появился свободный час, чему я была очень рада. По вечерам, когда выдавалась минутка, занималась вышиванием в общей комнате в жилом корпусе.
На мой взгляд, получалось неплохо. Плавные узоры ниток чистых, нежных тонов расползались по ткани, превращаясь в задуманный рисунок. Надеюсь, Ему понравится.
Только один человек омрачал мою картину счастья. Я понимала, что делаю ему больно, но оставаться с ним в прежних отношениях означало бы обманывать его. Я не знала, что делать. Зачем Король мне это сказал?
Всю неделю я избегала встреч с Эриком. После его занятий уходила одной из первых, в библиотеку заглядывала совсем ненадолго, только взять новые книги или сдать старые. Но в пятницу, с утра получив долгожданное освобождение от военного дела, я задержалась.
Сдала учебники по этому предмету и бродила среди стеллажей в общей секции, выбирая, что бы взять для чтения. Любовный роман или альбом модных платьев? В альбоме можно подсмотреть идею для субботнего наряда, но я для себя, для удовольствия давно ничего не читала.
– Леди, – я вздрогнула, услышав за спиной знакомый голос. Почему он хриплый? Надеюсь, Эрик не заболел?
– Добрый день, профессор, – я обернулась и изобразила вежливый реверанс.
– Леди, не уделите мне пару минут? – всё таким же хриплым, напряжённым голосом поинтересовался профессор.
Я подняла на него взгляд. Под глазами залегли тени, заколка еле держится в растрёпанных волосах, камзол чистый, но мятый, печальный больной взгляд. Что с ним? Беспокойство заворочалось внутри. Может, отвести его к лекарям?
– Конечно, профессор, – я не смогла отказать.
За стеллажом щебетали ученицы, и профессор предложил пройти в секцию для преподавателей. Я кивнула, и, идя следом за ним, напряжённо смотрела ему в спину. Хотелось подойти, обнять, утешить, помочь собрать волосы в причёску.
Мне было безумно жаль Эрика. Но, боюсь, жалость ученицы не то, что необходимо взрослому мужчине. Меня с детства учили, что нельзя показывать свою жалость мужчинам, это их унижает и лишает сил. Потому я, вцепившись в юбки, старательно делала вид, что всё в порядке. И всё же, когда в секции для преподавателей Эрик устало оперся руками о стол, не удержалась от вопроса:
– С вами всё в порядке, профессор? Вы не больны?
– Болен? Да, пожалуй, вы правы. Но от этого недуга так просто не избавиться, – Эрик со вздохом опустился на стул.
– Я могу вам как-то помочь? – я подошла ближе, гадая, вызвать лекарей сюда или проводить к ним профессора.
Эрик снова вздохнул и тяжело на меня посмотрел.
– Я могу быть с вами откровенным, леди?
– Конечно, профессор, – я присела на краешек стула, поняв, что разговор будет долгим.
Несмотря на дневное время, за окном было сумрачно из-за густых облаков, и библиотеку освещали лампы и свечи. Камин тихонько трещал, заполняя помещение уютным ароматом горящих поленьев. При свете настольной лампы Эрик казался ещё более утомлённым и несчастным.
– Простите мне мои слова, леди. Если они вас чем-то ранят, только скажите, и мы сделаем вид, что этого разговора не было. Если позволите… – Эрик помолчал, подбирая слова. Я его не торопила, догадываясь, куда идёт разговор.
– В эту неделю вы очень переменились ко мне, леди. Я понимаю, вы, возможно, получили письмо из дома, в котором определялась ваша дальнейшая судьба, и потому решили действовать сообразно с этим, – я молчала, не подтверждая, но и не отрицая его слова. Эрик, не дождавшись ответа, продолжил.
– Более того, леди. Я понимаю, что, крадя ваше внимание и время, поступаю некрасиво. Мне нечего вам предложить. Поместье досталось моему старшему брату, а у меня кроме имени и знаний нет ничего. Я не смею даже претендовать на вашу руку. Но, боги, вы не представляете, как же больно ранит ваша холодность! – Эрик внезапно вскочил, с шумом отодвинув стул, и прошёлся перед стеллажами, избегая смотреть на меня. Заколка слетела, но профессор, кажется, не заметил этого.
– Я понимаю, что веду себя дерзко и прошу слишком многого, но быть с вами в одних стенах и не видеть, не иметь возможность перемолвиться словом, это слишком жестоко. Я умоляю, леди, не отталкивайте меня, хоть то короткое время, что вам осталось учиться. Прошу, – внезапно Эрик оказался на коленях передо мной.
Я замерла, растерянная, не зная, что делать. Успокаивать? Пристыдить? Оттолкнуть? Что будет честнее по отношению к нему, ко мне и к Александру? Эрик смотрел мне в глаза, ожидая решения, а я, на свою беду, опустила щиты. Шквал эмоций захлестнул, закружил, заставляя задыхаться и терять опору.
Я барахталась в чужих мыслях, как в водовороте, а взгляд Эрика молил о пощаде. И я не смогла бросить его в этом омуте.
– Только если вы согласитесь на несколько условий, профессор, – тихо произнесла, и от чужой надежды и радости закружилась голова.
– Всё, что угодно, – хрипло выдохнул Эрик и коснулся моей руки. Я, чувствуя себя ужасно не по себе, мягко высвободила ладонь. Эрик смущённо и растеряно уставился на свою руку, словно удивляясь, как так вышло.
– Первое. Сядьте на стул, профессор, так очень неловко с вами разговаривать, – я говорила ровным, спокойным голосом, и профессор послушался.
Он перебрался на стул, лицо заливала краска смущения. Он сам не ожидал от себя таких слов и действий. Эрик сделал несколько глубоких вздохов, провёл рукой по волосам. Справившись с эмоциями, смог поднять на меня печальный взгляд.
– Что второе, леди? – его слова, голос, взгляд падали тяжёлыми камнями мне в душу.
– Во-вторых, профессор, я вам ничего не обещаю. Никаких авансов или намёков, и я не потерплю ухаживаний с вашей стороны. Вы были правы, говоря, что моя судьба предрешена, и мне бы очень не хотелось портить отношения с будущим супругом. Сами понимаете, от этого зависит моя дальнейшая жизнь, – Эрик растрепал волосы, жалея, что вообще затеял этот разговор.
– Я понимаю, леди. Это было не разумно с моей стороны…
– И третье, профессор. Я вам верю. Верю, что вы не станете меня компрометировать, и буду очень рада продолжить наши занятия по книгам и учебникам из секции для преподавателей, – я обвела рукой раскинувшиеся перед нами стеллажи. – Боюсь, одной мне не суметь пробраться сквозь дебри этой мудрости, – улыбнулась, надеясь приободрить профессора. Очень мне не понравилось что-то тёмное, мелькнувшее в его мыслях.
– Это больше, чем я смел надеяться, леди. Если бы я сейчас умер, то умер бы счастливым, – выдохнул Эрик с безумным блеском в глазах.
– О чём вы говорите, профессор! – испуганно воскликнула я.
– Ох, простите, леди, я вовсе не то имел в виду, – нахмурился Эрик. Кажется, он начал приходить в себя.
– Ваши слова меня напугали. Обещайте никогда больше об этом не думать! – строго попросила я.
– Обещаю, – тепло улыбнулся Эрик. Вновь провёл по волосам, обнаружил, что заколки нет, и принялся оглядываться в поисках пропажи. – А вам разве не пора собираться на танцы, леди? – рассеяно поинтересовался Эрик.
– Вы правы, мне пора идти. Учтите, профессор, вам в нынешнем виде появляться в бальной зале нельзя, распугаете всех учениц и гостей, – шутливо попеняла профессору. Ему, как всегда, нужно будет дежурить на балу, а с него станется прийти помятым и растрёпанным. Мне не хотелось, чтобы о нём плохо говорили.
– Вы так считаете? – удивился профессор. Он, наконец, нашёл заколку и кое-как заколол волосы.
– Поверьте мне на слово. Увидимся в зале, профессор, – я изобразила вежливый реверанс на прощание и покинула библиотеку.
– Увидимся, – эхом счастливо отозвался профессор.
Я помчалась собираться на субботние танцы. Саня помогла с причёской, мы зашнуровали друг дружке платья… Так, кажется, готовы. Внизу уже ждали другие ученицы, с которыми мы хорошо общались. Было неудобно, что приходится переобуваться и надевать верхнюю одежду, но погода не располагала к прогулкам налегке, всё же зима.
Весело переговариваясь, мы поспешили в основной корпус. Я увидела Артемия, он проводил нас между зданиями, а остальные девушки его, кажется, не заметили. Холл встретил нас тёплым светом и гулом возбуждённых голосов. Общее настроение легко завладело умами, и вот мы дружной толпой стоим перед дверьми, с нетерпением ожидая, когда нас объявят.
Грянула музыка, мы ступили в зал. Кадеты встретили нас слаженными поклонами и хором гаркнули неясное приветствие. На мой вопрос Саня ответила, что тоже не знает, что же такое при нашем появлении кричат кавалеры.
Заприметив Григория, мы с Саней начали игру, о которой договорились ещё на прошлой неделе. Стоило кадету попытаться пройти ко мне, как я тут же исчезала. Заручившись поддержкой подружек, мы все здорово развлекались. Я отвечала на приглашения и выходила танцевать раньше, чем Григорий успевал ангажировать меня.
После круга я просила кавалеров отвести меня в сторону, противоположную Григорию, и те вежливо меня провожали. Там я сразу же шла с кем-нибудь танцевать, или же, хихикая, пряталась за колоннами, а подружки заслоняли меня и на вопросы Григория отвечали, что буквально только что видели меня в другом конце залы.
Девушки просили знакомых кадетов подыграть нам, и те с радостью соглашались. Оказалось, что Григория считают странным и недолюбливают среди кадетов. Что ж, я их понимаю.
Бал был чудесным. Омрачал день только полный ярости и злобы взгляд Григория, который я чувствовала на себе во время танцев. Но, в конце концов, я ему ничем не обязана и не давала повода вести себя столь навязчиво.
За весь вечер Григорий так и не смог ко мне подойти. Мы с Саней натанцевались вдоволь, завели несколько новых друзей и отлично развлеклись. Подружки тоже с весельем вспоминали наши прятки, и в столовой появилась новая тема разговора – как избежать кавалера. Ведь так можно подразнить и того, кто нравится, так ведь?
Во вторник я, чуть волнуясь, спешила в библиотеку. За окном выл ветер, сыпал снег, укрывая мир лёгкой вуалью. Как-то так вышло, что все ученицы знали, когда День рождения Эрика.
Наш профессор родился холодной зимой, под пение пурги и метели. И, хотя поздравлять посторонних мужчин с праздниками не очень правильно, я себя утешала тем, что дальше смотреть на мучения профессора просто нельзя. Да и это ведь не нейтральный праздник вроде дня Середины зимы, поздравления с которым и вправду выглядели бы странно.
В секции для преподавателей было сумрачно. Я положила приготовленную коробочку на стол, зажгла лампы. В ожидании Эрика села за задания по каллиграфии и изящной словесности.
Глава 23. После признания
Я ждала. Уютно потрескивал огонь в камине, бумага приятно шуршала под механическим пером. Я прислушалась к себе. В последнее время стала замечать, что неосознанно чувствую присутствие людей вокруг. Развивается Дар или слабеют щиты?
Например, сейчас за стеной, в библиотеке, пять человек. Один из них – смотритель книг, а прочие? Ученицы? Вот кто-то подошёл к двери в преподавательскую секцию. Неслышно отворилась и закрылась дверь, посетитель замер, но я уже знала, что не одна. Тихие шаги и раздавшийся в тишине библиотеки голос не стали для меня неожиданностью.
– Леди Лира, не ожидал вас здесь увидеть. Разве у вас нет сейчас занятий?
– Хорошего дня, профессор Эрик. Я наконец-то сдала военное дело, и эти часы у меня теперь свободны. Не знаю, надолго ли, мне уже предложили дополнительные часы по некоторым дисциплинам, я пока раздумываю, что выбрать, – ответила я, повернувшись к профессору.
– Да, леди Амалия не оставляет своим подопечным времени на посторонние мысли и встречи, – непринуждённо улыбнулся Эрик.
Я невольно залюбовалась россыпью смешинок, блеснувших в его глазах. Профессор отодвинул соседний стул и присел сбоку от стола, за которым я занималась. После того разговора Эрик не позволял себе садиться рядом.
– Что вы учите, леди? – полюбопытствовал он.
– Пытаюсь совместить задание по изящной словесности и каллиграфии, – улыбнулась я, отодвигая тетрадь.
– Не буду вас отвлекать, леди, – профессор собрался уходить.
– Постойте, профессор. У меня к вам есть одно дело, – я остановила его, придвигая к себе коробочку.
– Какое же? – заинтересованно наклонил голову профессор.
Я снова улыбнулась. Мужчины такие любопытные, хуже леди! В этот момент заколка профессора с тихим щелчком расстегнулась и упала на пол. Эрик со вздохом поднял её и привычным жестом провёл рукой по волосам.
– Погодите, профессор, не закалывайте пока волосы. У меня для вас кое-что есть, – улыбнулась я и подошла к профессору.
Эрик, удивлённо подняв брови, следил за мной. По крайней мере, мне удалось его удивить. Я положила перед профессором коробочку.
– С Днём рождения, Эрик. Желаю вам удачи и счастья, – он, казалось, перестал дышать, и не сводил взгляда с подарка. – Ну же, откройте! – посоветовала я, видя замешательство профессора.
– Откуда вы узнали, леди? – глухо произнёс Эрик, решительно потянув за золотистую тесьму, которой был перевязан подарок.
– Мне кажется, все ученицы знают о вашем Дне рождения, – мягко ответила я.
– То-то с утра все так странно на меня смотрят, – вздохнул Эрик. – Под дверью комнаты нашёл утром стопку писем, вы представляете! А на столе в кабинете – коробку конфет.
– И что же вы сделали? – полюбопытствовала я. Интересно, как поступают преподаватели в таких случаях?
– Как что? Письма, не открывая, отдал леди Амалии, а конфеты разделили между ученицами в классе.
– Дайте угадаю, вы сами не взяли ни одной? – лукаво улыбнулась я.
– Именно так. Ох, леди, красота какая. Право, не стоило! – профессор раскрыл коробку и, развернув ворох бумаги, достал тёмно-синюю ленту для волос. Ту самую, что я купила на ярмарке во время прогулки с Григорием. Я сразу приметила безделицу на прилавке, и первым делом подумала, что она отлично подошла бы Эрику.
– Я рада, что вам понравилось, профессор, – ответила я, с замиранием сердца глядя, как Эрик бережно достаёт подарок. – И, надеюсь, с лентой у вас будет меньше проблем, чем с заколками.
– А что не так с заколками? – не понял профессор.
– Ах, профессор, не заставляйте меня это говорить, – рассмеялась я.
– Вы уже начали, леди, так что договаривайте, – выжидательно посмотрел на меня Эрик. Я покачала головой.
– Только не обижайтесь, профессор. Ученицы перед каждым занятием спорят, сколько раз за урок слетит ваша заколка, – чуть смущённо ответила я. Надеюсь, он не спросит, принимала ли я участие в этой забаве, иначе окончательно вгонит меня в краску.
– Вот как, – озадаченно потянул Эрик и перевёл взгляд на ленту. Покрутил её в руках, задумчиво пропустил между пальцев. – Но я не умею пользоваться лентой, – как будто про себя произнёс он.
– Именно для этого я здесь, профессор, – улыбнулась я и, взяв ленту из рук Эрика, достала расчёску из кошеля на поясе и зашла ему за спину. Эрик сидел напряжённый, как натянутая струна. Я только головой покачала.
За оставшееся до занятий время я успела показать профессору несколько причёсок и узлов, сложных и не очень. Эрик вздрагивал каждый раз, когда я его касалась, или когда наши пальцы случайно встречались. Он отвечал скупо, охрипшим голосом, и не сводил с меня задумчивого, глубокого взгляда.
Пришлось срочно вспоминать уроки изящных манер, быть весёлой и старательно притворяться, что не замечаю взглядов Эрика. В душе бушевал ураган. Он меня любит. Как боги допустили, чтобы на его долю выпало такое испытание? Или это проверка и для меня? Сердце замирало, когда я чувствовала на себе преданный взгляд Эрика.
Он смотрел на меня, словно на сошедшую с небес богиню, а я не знала, как уменьшить его мучения. Мне и самой было тяжело. Эрик очень милый, он светлый и преданный человек, очень добрый, красивый, изящный и гибкий. А на уроках танцев и утренних тренировках от него невозможно отвести взгляд.
Не просто так об Эрике вздыхали многие ученицы. Он замечательный, и любая была бы рада оказаться на моём месте. Только вот я совсем не радовалась. Сердце разрывалось на части, я искренне привязалась к профессору. Что же будет с нами?
– К сожалению, мне пора идти, профессор, – тихо произнесла я.
– Спасибо вам за всё, леди, – серьёзно ответил Эрик, глядя мне в глаза. Я кивнула и поспешила уйти, чтобы он не заметил навернувшиеся на глаза слёзы. Как тяжело смотреть, с какой нежностью и трепетом он касается ленты. Такая безделица, а Эрик ведёт себя, словно это самый дорогой подарок в мире.
Этим же вечером он появился на занятиях и за ужином с лентой, чем произвёл фурор. По чуть растрёпанным волосам было видно, что он продолжал тренироваться завязывать ленту и после того, как я ушла. Что же, у него почти получилось, только узел немного кривоват.
Тёмно-синяя лента смотрелась в волосах профессора очень элегантно, и тут же на Эрика со всех сторон посыпались комплименты и вопросы о том, где же его заколки. Профессор отшучивался, мило краснел и не знал, куда деваться от внимания. Ближайшие несколько дней новая причёска профессора стала главной темой для разговоров. Не так часто что-то происходит в закрытом, огороженном мирке Института, чтобы такую, казалось бы, мелочь обошли вниманием.
Утром я проснулась с улыбкой на лице. За окном было темно, в комнате Саня уже зажигала лампу. Было слышно, как комендант стучит в двери, чтобы разбудить спящих леди. Предвкушение ворочалось в груди нетерпеливым пушистым котёнком. Ох, неужели я сегодня снова увижу Александра!
Может, он снова поцелует мне руку? При встрече возьмёт мои пальчики и запечатлеет поцелуй на тыльной стороне ладони. Как тогда, после театра. Наверное, мы снова будем сидеть рядом, он станет играть с моими волосами, а я осмелюсь провести по его щеке… А может, меня ждёт настоящий поцелуй?..
– Эй, Лира, не спи, профессор Олрид ждать не будет! Заставит бегать вокруг залы лишние пять кругов! – Саня в своей непосредственной манере запустила в меня подушкой, но я со смехом увернулась. Она права, пора собираться.
– О чём мечтала? – полюбопытствовала подруга.
– О поцелуях, – честно созналась я. После того, как Саня не стала выпытывать имя моего ухажёра и обещала посильную помощь, я стала с ней откровенной.
– О поцелу-у-ях, – потянула Саня. – Здорово! Расскажешь потом? – подмигнула она мне, завязывая волосы лентой и убирая их в тугой узел.
– О чём? – не поняла я, надевая тренировочную форму.
– О том, понравилось тебе целоваться или нет, конечно! – возмутилась моей непонятливостью Саня. – Помоги завязать… Ага, спасибо. Ой, мы опять опаздываем!
– Саня, я не расчесалась, – я в панике стала расплетать ночную косу. Меньше мечтать надо было, верно говорят, что приличной леди нечего думать о поцелуях!
– Ох, горе ты моё. Садись на стул, сейчас быстро сделаю!
На занятие мы забегали почти последними, но всё же успели к началу. Как хорошо, что зимой мы тренируемся в бальной зале основного корпуса, до поляны в лесу мы бы точно не добрались в срок!
После тренировки я долго наводила красоту. Ополоснуться в душе, переодеться, переплести волосы. Я покусала губы, чтобы они выглядели ярче, и тут же смутилась своих действий. Саня фыркнула и увела меня завтракать со словами, что бурчащий желудок не украшал ещё ни одно свидание.
Завтракала я так, словно опаздывала на собственную свадьбу. Саня хмыкала и просила хотя бы немного жевать. Я шикнула на подругу, но последовала её совету. Я как раз доедала пирожок с вареньем, когда к нашему столику подошёл племянник леди Амалии. Я не стала дожидаться его слов, спросила первой:
– Меня зовут в кабинет ректора? – мальчик кивнул. – Спасибо, Юнг, я сама дойду.
Ковёр послушно ложился под ноги, когда я шла, придерживая юбки, по коридорам. Сердце радостно трепыхалось в груди, я не замечала ничего вокруг, ведомая мыслью о скорой встрече. Я увижу Его…
Дверь кабинета открылась, выпуская леди Амалию. Я коротко вежливо поприветствовала её и прошла в кабинет. Дверь за спиной закрылась, и я ахнула, когда сильные руки подхватили меня и мир закружился ярким калейдоскопом. Я рассмеялась и обхватила Александра за шею.
«Как здорово, когда ты смеёшься, радуешься. И ещё приятнее, когда рада мне. Ты ведь ждала нашей встречи?».
«Очень», – честно ответила я. Зачем скрывать, если он и так всё видит? Александр улыбнулся, поставил меня на пол, странно, горячо на меня посмотрел. Я потерялась в его взгляде. А потом, словно боясь, что передумает, он решительно наклонился, его губы мягко коснулись моих, и я замерла, теряясь в незнакомых ощущениях.
Я всегда считала, что поцелуй – просто прикосновение губ, и потому очень удивилась, когда Александр коснулся моей нижней губы языком, а потом легонько обхватил губами. Я испуганно отпрянула, и Он тут же отпустил, глядя нежно и чуть с сожалением. Ох. Мои щёки залил румянец, и я опустила взгляд. Сердце стучало, словно пыталось выпрыгнуть из груди.
«Птичка моя», – улыбнулся Александр. – «Я сегодня ненадолго, еле вырвался из дворца. Посидишь рядом? Иди сюда».
Александр подвёл меня к дивану, и я присела на краешек, а Александр откинулся на спинку. Сбоку от дивана стояла коробка с эмблемой модного магазина, а на столике перед нами был кувшин с ягодным напитком, сушёные фрукты и блюдо с пирожками.
«Знала бы ты, как мне тебя не хватает, изо дня в день, каждую минуту. У правителей нет выходных, нет отдыха. Я должен следить за собой, за словами, за жестами каждый миг. Ты моя единственная радость. Как прошла твоя неделя?».
Я рассказывала, мысленно и вслух, и не заметила, как расслабилась и Александр, приобняв меня, притянул к себе ближе. Как же здорово вот так быть рядом, чувствовать его тепло, ощущать его аромат. Терпкий запах туалетной воды, морозная свежесть после улицы. И глубокий нежный взгляд тёмных глаз, в котором я теряю себя…
Я хвасталась, что сдала экзамен по военному делу, рассказывала о новых приёмах, выученных на тренировках по самообороне, без утайки рассказала про разговор с Эриком. Александр чуть напрягся при этом, рука на моей талии дрогнула, и я вопросительно посмотрела на него. Александр нежно улыбнулся и покачал головой.
«Я просто завидую тем, кто может проводить с тобой больше времени, чем я сам. Хочешь, ещё съездим в театр?».
Я согласно кивнула. Было бы замечательно. Александр поцеловал меня в макушку и потянулся к коробке.
«Я хотел бы подарить тебе весь мир, окружить всеми благами, которые только могу дать, осыпать драгоценностями, но понимаю, что ещё не время. Я не могу подвергать тебя опасности, мы будем скрывать твоё существование и мою привязанность так долго, насколько это будет возможно, душа моя. Для твоей безопасности, милая. Слишком многие хотели бы видеть своих протеже на твоём месте. Но я не в силах совсем ничего тебе не дарить, поэтому держи, это тебе», – и Александр протянул мне коробку. Я с любопытством заглянула под крышку и ахнула. Невесомый воздушный шёлковый шарф, с кружевом и вышивкой жемчугом.
– Это потрясающе, – выдохнула я, доставая подарок. Нежная ткань струилась в ладонях, вызывая улыбку. Поддавшись внезапному порыву, я встала и, отойдя на несколько шагов, накинула шарф на плечи. Александр с интересом наблюдал за мной. Я улыбнулась, присела в реверансе и закружилась перед ним.
– Мне к лицу этот шарф, Ваше Величество? – поинтересовалась я. Александр гибким движением поднялся и протянул мне руку.
– Вы прекрасны, леди, – ответил он, серьёзно глядя мне в глаза. Я зарделась. – Позвольте пригласить вас на танец?
Я вложила пальцы в его ладонь, и он легонько сжал их, давая уверенность и опору. Он положил вторую руку мне на талию, я придерживала юбки, согласно этикета. Шаг, второй… Мы танцевали под слышную только нам музыку.
Александр стал напевать, мысленно и вслух, и это меня очень позабавило. Чтобы Король, и мурлыкал себе под нос! Он вёл спокойно и уверенно, отсчитывая такт, и я шла за ним, доверяя себя в этом танце. В дверь постучали. Я от неожиданности вздрогнула, и Александр привлёк меня к себе.
«Это за мной, птичка моя. Мне пора».
«Так скоро?» – я подняла на него растерянный взгляд, и Александр, улыбнувшись, коснулся моих губ пальцем, мягко обвёл их контур. От этого жеста сердце сбилось с ритма, а дыхание застряло в горле.
«Увы. Я буду очень ждать следующей встречи, душа моя».
Александр наклонился и легко коснулся губами моих губ. А потом стремительно вышел, прихватив пальто с вешалки у двери. Я осталась стоять посреди кабинета, потерянная, озадаченная. Кольнуло чувство одиночества, потери, но я прогнала это ощущение прочь. Тряхнула головой, перевела дыхание и решительно направилась к лестнице.
Я еле дождалась вечера, чтобы рассказать всё Сане. За ужином мы с ней загадочно переглядывались, жалея, что в течение дня не было возможности переговорить наедине. Наконец, занятия кончились, ужин прошёл, для учениц настало свободное время. Отказавшись от приглашений посидеть в комнате соседок или в общей комнате, мы с Саней, сославшись на усталость, поспешили к себе.
Едва закрыли за собой дверь, как я повалилась на кровать поверх покрывала, как была, в платье. Кажется, я начинаю понимать, почему Саня иногда так делает!
– Ну что? – с нетерпением поинтересовалась подруга.
– Ага! – счастливо отозвалась я.
– Что, по-настоящему? Прямо так взял и поцеловал? – Саня присела на краешек своей кровати.
– Сначала подхватил меня и кружил по кабинету, потом поставил на ноги, посмотрел прямо в глаза и… Ах! – я прижала ладони к горящим щекам.
– Ух, ты! И как оно? – Саня подалась вперёд, и ждала ответа, затаив дыхание.
– Очень волнительно, – честно созналась я.
– А Олика говорит, что мокро, – озадаченно отозвалась Саня. Я рассмеялась. О чём ещё говорить запертым в стены корпусов и клетку приличных манер леди, как не об объятиях и поцелуях? И эти разговоры были тем откровеннее, чем запретнее были темы.
– Так может, её кадет просто сам ещё не умеет целоваться? – я села и хитро посмотрела на Саню.
– Да уж, удивляюсь, как их ещё не поймали. Прямо в бальной зале, в нише за шторой!
– А мне она говорила, что за пышным цветком в кадке, – нахмурилась я.
– Ой, да она всем разное говорит, – махнула рукой Саня. Залившись краской, посмотрела на меня и прикусила губу.
– Спрашивай уж, – улыбнулась я, начиная разбирать причёску.
– А он… Ну, языком… – Саня смущённо почесала нос.
– Как тебе сказать, – задумалась я, чувствуя, как сильнее краснеют щёки. – То, что Олика говорила, такого не было. Он просто коснулся губами моих губ, – Саня выглядела разочарованной. – А потом стал целовать по отдельности мою верхнюю и нижнюю губу, касаясь языком и легонько посасывая. Это очень волнующе… – выдохнула я. После таких откровений я была пунцовой до кончиков волос.
– Вот это да! Никогда о таком не слышала! – восхитилась подруга. – Тебе с ним очень повезло, он настоящий мастер, – Саня подмигнула, и я поняла, что сильнее покраснеть невозможно.
– А я всё думаю позволить поцеловать себя Лениниду, или нет? Но вдруг он с языком полезет, как рассказывала Олика? Я же просто не выдержу, фу, звучит очень противно! До сих пор не понимала, зачем люди целуются, – Саня многозначительно на меня посмотрела. Я же поняла, что от смущения руки не слушаются, и вместо того, чтобы разобрать причёску, я окончательно запутала волосы.
