bannerbannerbanner
полная версияКороль моих мыслей

Кира Бег
Король моих мыслей

Полная версия

– Да, возле лестницы, – я махнула рукой в сторону нужной двери.

– То есть вам пришлось пройти мимо неё? – пришёл в ужас Эрик. – Вы смелая девушка, – с уважением покачал он головой и, взяв меня за руку, повёл прочь. В этом дружеском жесте не было многозначности, и я не стала заострять на этом внимание. Прохладные после улицы тонкие пальцы Эрика держали крепко.

Крадучись, мы прошли в комнату отдыха. Она была дальней от комнаты коменданта, к тому же стены поверх деревянных панелей были закрыты тканями и гобеленами, чтобы шум меньше разносился по корпусу.

Эрик заглянул в дверь, осмотрелся и повёл меня к диванчику у внутренней стены. Поставил лампу на стол рядом, сделал свет чуть ярче. Вышитая скатерть стелилась до самого пола, а сверху на столе лежало незаконченное рукоделие, сборник любовных баллад и доска для игры в шашки.

– У вас тут очень уютно, – прокомментировал Эрик, снимая пальто.

Я улыбнулась и укрыла ноги вышитым пледом. По его краю красиво раскрыли крылья пёстрые экзотичные птицы. В этой комнате девушки помимо пения и музицирования занимались рукоделием, и иногда им приходило в голову украсить классные пледы или диванные подушечки. Поэтому комната пестрила узорами, и на кресле, накрытом накидкой с нежной цветочной вышивкой, лежала подушка с абстрактными геометрическими мотивами.

– Удивительно, что нам обоим не спится в эту ночь, – Эрик повесил верхнюю одежду на спинку стула и сел на диван с другого края.

– Действительно. Неужели только бессонница заставила вас выйти на улицу? – я наклонила голову, разглядывая гостя. Тусклый неровный свет лампы придавал ему вид призрака, случайно забредшего в жилое крыло.

– Именно так, – развёл руками Эрик, светло улыбаясь. – На меня порой нападают тяжкие думы, и нет лучшего средства прогнать их, чем прогулка. А у вас как? – полюбопытствовал профессор.

В этот момент заколка в его волосах тихо щёлкнула и упала, звякнув об пол. Мы оба замерли, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги в коридоре. Но всё было тихо, и профессор, облегченно выдохнув, убрал заколку в карман пиджака.

– Всё равно не держится, – пояснил он. – Так что насчет вас? Что мешает вам уснуть?

– Девичьи думы, – вздохнула я. Было странно и уютно вот так сидеть вдвоём, и было заранее жаль, что ночь не длится вечно и нам придётся прощаться. – Как думаете, профессор, что поможет их прогнать? – я кокетливо улыбнулась, а профессор в ответ привычным жестом взъерошил волосы на макушке.

– Быть может, ночное свидание и партия в шашки? – взгляд Эрика наткнулся на доску и фигуры на столе, забытые кем-то из учениц.

– Возможно, – отозвалась я. – Помнится, в прошлый раз вы обыграли меня, не оставив и шанса. Только теперь я постараюсь выиграть у вас, профессор. Но пообещайте не поддаваться, – Эрик принёс доску и поставил между нами на диван. Я помогла расставить фигуры, и в этот раз белые оказались с моей стороны.

Эрик комментировал каждый мой ход, советовал лучшие комбинации, я же спорила в ответ, отстаивая своё мнение. Мы так увлеклись, что не сразу услышали шаги в коридоре. Только когда Эрик случайно смахнул одну из фигур на пол, мы замерли, и тут до нас отчетливо донёсся скрип половицы.

Мы с Эриком испуганно уставились друг на друга. Потом он потянулся к лампе, загасить огонь, а я, повинуясь сиюминутному порыву, схватила Эрика за руку и потянула за собой под стол. В последний момент Эрик успел схватить пальто со стула.

Укрытые скатертью от чужих глаз, мы сидели, боясь пошевелиться. Раздались шаги за дверью, ярко зажёгся свет.

– Кто здесь? Выходите! Учтите, всё равно узнаю, и тогда придётся вам чистить серебро в кабинете леди ректора! – скрипучий голос леди коменданта заставил вздрогнуть.

Шаги проследовали по комнате, обошли наш стол кругом. Я дышала через раз, казалось, сердце стучит слишком громко и его слышно во всей комнате. Комендант, обойдя комнату повторно, постояла на пороге, затем её шаги стали удаляться по коридору.

Облегчение от того, что нас не поймали, накатило волной. Я вдруг осознала, что в нашем укрытии тесно, и мы с Эриком сидим очень близко. Наши руки соприкасались, и я чувствовала его дыхание на своей щеке. Ой.

– Кажется, она ушла, – прошептал Эрик, и эмоции от этого приключения защекотали изнутри, пытаясь вырваться наружу смехом.

Через минуту, не в силах остановить веселье, я прислонилась лбом к плечу Эрика. Тот попытался обнять меня за плечи, но неловко повернулся и стукнулся головой. Звук показался очень громким. Мы вновь затаились, ожидая возвращения шагов, но их не последовало.

– Вы не очень ушиблись? – шёпотом поинтересовалась я.

– Ерунда, я и не заметил, – тихо отозвался Эрик. – Пожалуй, леди, мне лучше уйти. Вы сможете вернуться в комнату незаметно?

– Да, смогу. А вам ничего не будет за эту прогулку? – заволновалась я, выбираясь из укрытия. Эрик протянул мне руку, помогая встать.

– А мы о ней никому не расскажем, – в голосе Эрика послышалась улыбка. – А у вас, леди, не возникнет проблем? – нахмурился профессор.

– Но мы ведь никому не скажем, профессор, – я улыбнулась. – И знаете, Эрик…

– Что?

– Ночная прогулка и игра в шашки это отличное средство от тяжких дум и бессонницы. Спасибо вам.

Я взяла свою шаль с дивана, удивляясь, как комендант её не заметила, и ушла, не оборачиваясь. Длинные прощания ни к чему, да и попасться коменданту не хотелось. Если я буду одна, скажу, что забыла внизу рукоделие, без которого не могу заснуть, или ещё что-нибудь придумаю. А если нас увидят вдвоём, это уже будет скандал.

В комнату вернулась без приключений. Я в коридоре опустила щиты, и с некоторым усилием удалось выяснить, что комендант проверяет читальную комнату на втором этаже. Я пробежала на цыпочках к своей комнате, и закрыла дверь в тот момент, когда комендант вышла в коридор.

В кровать я вернулась с улыбкой на лице. Чуть не попались! Я вспоминала дыхание Эрика на своей щеке, пока снимала верхнее платье, но, стоило коснуться головой подушки, как провалилась в сон.

Ночью мне грезилась незнакомая девушка. Она брела по лесу в длинном светлом платье, и было ощущение, что я с ней давно и хорошо знакома, но при этом вижу впервые. Девушка мне улыбнулась, и мы очутились на берегу речки. Звёзды и день сменяли друг друга, а по воде, мерно покачиваясь на волнах, плыли венки и свечи, как на гаданиях между последним днём весны и первым днём лета.

Глава 21. Пропущенный бал

Утром, едва проснувшись, я сказала Сане, что не пойду на субботние танцы. У меня было предписание лекаря на покой, и потому я могла провести этот день так, как мне того хотелось бы. Пока мы одевались, спросила Саню, к чему снятся гадания.

– Гадания? Ух ты! У меня в соннике было, погоди, сейчас посмотрю! – засуетилась подруга и полезла под кровать.

Я удивилась, а Саня выудила корзинку. Через плечо Сани я разглядела ловец снов, амулет на удачу в любви и верёвочку с узелками, которые обычно завязывают на успешную сдачу экзаменов. Саня достала небольшую книжицу и ногой задвинула корзинку обратно под кровать.

– Так, сейчас посмотрим… Нашла! Ох, Лира! – подняла на меня поражённый взгляд Саня.

– Что там? – озадачилась я.

– Гадание означает, что незамужней леди предстоит выбирать между двумя кавалерами, а прогулка по лесу, ручей и венок предупреждают, что принятое решение повлияет на всю её жизнь. Ух ты! – чуть не подпрыгивала подруга.

У меня же заныло внутри, словно большие камни ворочаются где-то возле сердца. Я тряхнула головой, отгоняя неприятные чувства. Так, умываться, одеваться и заниматься.

Не смотря на ночную прогулку и неясные сны, я чувствовала себя отдохнувшей и горела желанием потратить день на дополнительные занятия. Мне давно надо было подготовить письменный ответ по военному делу, но я до последнего оттягивала этот момент. Так не люблю все эти тактики и манёвры!

Леди Виктория провела со мной с утра дополнительную тренировку, и на завтрак я пришла последней. Наслаждаясь тишиной в обеденной зале, я доедала омлет, когда в дверях показался запыхавшийся Юнг, племянник леди Амалии.

– Леди Лира, вот вы где! Я везде вас искал. Леди Амалия вас зовёт к себе, там что-то срочное. Можете пройти прямо сейчас?

– Да, конечно, – мне не хотелось доставлять проблемы мальчику, и я пошла следом за ним.

Уже на этаже, в коридоре перед кабинетом, на меня нахлынуло тревожное чувство, и сердце глухо застучало в груди. Я шикнула на глупое сердце, приказывая ему успокоиться, возвела все щиты, которые умела, и сделала несколько глубоких вздохов.

Манерам меня выучили раньше, чем ходить, как говорила моя мать. И потому плечи сами собой расправились, на лице появилась вежливая улыбка, ресницы чуть опустились, ибо не прилично смотреть на собеседника в упор. Руки легли на юбки выученным жестом.

Юнг открыл дверь, пропуская меня вперёд. Я шагнула с высоко поднятой головой и обратилась к леди ректору, хотя и знала, чувствовала, что она не одна в кабинете.

– Вызывали, леди Амалия? – вежливый уважительный реверанс, полагающийся по ситуации.

– Да, леди Лира. Юнг, ты можешь идти. Леди Лира… – леди ректор подняла голову от бумаг.

– Оставьте нас, – сильный, не терпящий возражений голос прервал ректора на полуслове.

– Как пожелаете, – леди поклонилась и поспешно вышла, закрыв за собой дверь.

– Лира, – позвал знакомый голос, скрывая требовательные нотки.

Я стояла, не шелохнувшись, лицом к столу ректора, и сжимала ткань платья. Сердце глухо билось о рёбра, в горле пересохло, дыхание сбивалось. Я не могла заставить себя обернуться, но нашла силы, чтобы ответить. Вопреки опасениям, голос звучал ровно.

– Да, Ваше Величество.

В следующий миг меня снесло, словно тайфуном, и прижало к стене. Король держал мои руки, крепко, не вырваться. Я лишь испуганно вскрикнула, когда его глаза оказались напротив моих. Тёмные омуты, в которых мне так хотелось утонуть, смотрели с тревогой. Не в силах вынести этого, я зажмурилась и отвернулась.

 

– Лира, что происходит? – чуть раздражённый, хриплый от сдерживаемых эмоций голос миллионом булавок коснулся моей кожи.

Я дышала глубоко, и невольно вдыхала такой родной аромат: терпкой дорогой мужской туалетной воды, свежей накрахмаленной белоснежной рубашки, самую малость – лошадей. Сил обернуться к Нему и взглянуть в глаза у меня не было. Я дёрнулась в тщетной попытке освободиться, но Король держал крепко и стоял очень близко. Так близко, что я чувствовала идущее от него тепло.

– Всё в порядке, Ваше Величество, не стоит переживать из-за меня, – смогла ответить ровным голосом, ругая себя за слова. Разве он переживает? Я не стою этого. Он волен делать, что пожелает, и волнение из-за чувств невзрачной ученицы никак не может входить в этот список.

– Лира, убери щиты, – спокойно, почти ласково попросил Король.

Я малодушно отрицательно покачала головой. На глаза навернулись непрошеные слёзы, и я сильнее вжалась в стену за спиной, желая отступить хоть на шаг, а лучше – оказаться как можно дальше отсюда.

– Лира, это был приказ, – предупреждающе произнёс Его Величество. – Не заставляй меня силой взламывать твои щиты, в этом мало приятного, поверь. Я не хочу делать тебе больно, – я хотела возразить, что уже сделал, но промолчала. – Ну же, девочка, опусти щиты. Я тебя не обижу, я хочу помочь.

От этих слов, от того, как они были сказаны, с теплом и заботой, внутри меня словно сломалась плотина. Щиты рухнули, будто я и не тратила столько сил, чтобы их возвести. Я опустила голову и всхлипнула, по щекам скатились слезинки, оставляя мокрые дорожки.

– Девочка моя… – поражённо прошептал Александр. Его голос звучал настолько растеряно, что я подняла на него взгляд.

– Как же тебе плохо, душа моя. Никогда не думал, что эта боль коснётся и тебя. Мне она знакома, и мне жаль, что она тебя терзает. Ты вся дрожишь, – с сочувствием произнёс Александр, я снова опустила взгляд и всхлипнула.

Не хочу, чтобы он видел, как я плачу… из-за него. Король и не думал меня отпускать, и я по-прежнему стояла прижатая к стене, не в силах пошевелиться.

– А теперь давай поговорим, душа моя, – я почувствовала знакомые мурашки на коже от ощущения незримого присутствия, заполненности комнаты.

Король опустил щиты. Я смотрела в сторону, избегая его взгляда, но Он отпустил одну мою руку и, бережно взяв за подбородок, заставил повернуться к нему. Я тут же упёрлась рукой ему в грудь, отталкивая, хоть и понимала, что это бесполезно. Он склонился надо мной, так, что между нашими лицами почти не осталось расстояния, и смотрел мне в глаза.

«А теперь, моя хорошая, послушай, что я хочу тебе сказать. Первое, чтобы ты больше никогда больше об этом не волновалась: с момента нашей встречи все остальные женщины мира перестали для меня существовать. Для меня есть только ты, душа моя, и никто больше меня не интересует. Порой мне даже становится страшно от этого, ведь я готов бросить всё королевство к твоим ногам, лишь бы видеть твою улыбку. Это непривычно, порой это меня злит, но я ничего не могу с этим поделать».

Я стояла, не в силах отвести взгляда. Его глаза обещали все блага мира, всю нежность и заботу, которую Он в силах мне подарить, и даже более того. Александр отпустил мой подбородок и осторожно коснулся щеки, вытирая слёзы.

Медленно провёл ниже, погладил шею, от чего по всему телу разбежались восторженные мурашки. Сердце замерло, а на Его лице появилась нежная, тёплая улыбка. Я судорожно вздохнула и вдруг поняла, что свободной рукой сжимаю ткань его рубашки. Александр провёл от шеи вниз, вдоль выреза платья, а потом положил руку поверх моей ладони на своей груди.

«И второе, пугливая моя птичка. Бал был на второй день после праздника в честь дня моей коронации, когда закончились все официальные протокольные мероприятия. Этот день, пренебрегая своими прямыми обязанностями, я провёл с тобой, душа моя. Или ты уже забыла нашу поездку в театр? Эдвард получит выговор за то, что так меня подставляет, как только я вернусь. Надеюсь, я прощён?» – Александр заискивающе посмотрел мне в глаза, и мои щёки залил румянец горячего стыда. Как я могла так…

«Могла, потому как я сразу с тобой не объяснился, а значит, в этом только моя вина. Не переживай об этом, моя девочка. Ну-ка…».

Я и ахнуть не успела, как Александр подхватил меня на руки и в несколько широких шагов оказался у дивана. Он сел на своё обычное место, не выпуская меня из рук, и я оказалась сидящей у Него на коленях.

Я напрягалась, словно готовая в любой момент вскочить и отбежать. Вот только кто бы дал мне такую возможность? Александр держал крепко и нежно, я чувствовала тепло его руки сквозь тонкую ткань накидки на плечах. Вторая рука лежала у меня на коленях, поверх вороха юбок.

«Ну что ты опять пугаешься, – устало и как-то обреченно вздохнул Александр. – Я тебя не обижу».

Мне стало его жаль, таким тоном прозвучала эта мысль.

«Я просто никогда раньше не сидела на коленях у мужчины», – покраснев, отозвалась я.

«Что, даже у отца? Действительно, нет. Надо же. Я думал девочек родители балуют вниманием», – Александр уже видел все ответы в моей голове, но я всё же ответила.

«Балуют вниманием старшего сына, как наследника рода. Виктор уже завывает от такой опеки, ему и шага не дают ступить, всё поучают и наставляют. Он потому и сбежал в Академию, хотя родители настаивали на домашнем обучении. Теперь он вернулся и может уже дать отпор. Ещё балуют младшую дочку. Мою сестрёнку все просто обожают, у неё есть лучшие платья, все игрушки, которые только захочет. Она часто простывает, и тогда мать сама сидит у её кровати», – я вспомнила лицо сестрички и улыбнулась.

Она провожала меня на учёбу в институт так, как никто другой. Накануне отъезда отказалась уходить и спала вместе со мной, а потом подарила любимую ленточку, чтобы я её вспоминала.

«Ты её тоже любишь», – глаза Александра улыбались.

«Да, очень люблю и скучаю. Ну а я, – я не смогла сдержать вздоха, хоть и считала, что меня это уже не ранит. – Ну а я лишь шанс породниться со знатной фамилией и обуза, так как на меня необходимо собирать приданое. Потому меня и отправили без капли сожаления в Академию, дабы я набралась там полагающихся достойным жёнам знаний, как выразилась моя матушка. Они с отцом ни разу не приезжали в родительские дни», – я снова вздохнула. Александр погладил меня по волосам.

«Не переживай и не думай больше об этом. Этот вопрос решён».

И мне хотелось ему верить. Хотелось верить рукам, которые обнимают меня и обещают защищать от любых проблем, глазам, которые смотрят с нежностью и затаённым желанием на дне, губам, которые привыкли командовать, но не улыбаться, однако сейчас изогнуты в красивой полуулыбке.

И я позволила себе эту малость. Поражаясь собственной смелости, я чуть откинулась и прислонилась к Его плечу. Александр тут же погладил шею, ласково и немножко щекотно, от чего я фыркнула ему в шею.

«Умница».

«Почему ты сказал, что тебе знакома эта боль? У тебя тоже так бывает?».

Александр вздохнул, медленно и задумчиво перебирая мои волосы. От такой простой ласки я смущалась и краснела. Он думал о том, что сейчас щиты сняты, и меня не удастся оградить от ненужных пока мне знаний. Но раз я сама спросила, значит, это меня волнует. Интересно, у меня в мыслях такой же сумбур?

«Ещё хуже, – усмехнулся Александр. Потом стал серьёзным. – Да, бывает, и чаще, чем мне того хотелось бы. Только я не умею держать всё в себе, как ты. У меня злость вырывается наружу, мне хочется крушить, выплёскивая ярость. Мой камергер посовещался с государственным казначеем, и они приказали принести в комнату рядом с кабинетом старую мебель, чтобы я не ломал дорогой стол или шкафы ценных пород. Они говорят, что обставлять кабинет заново обходится слишком дорого, – фыркнул Александр. Я же слушала его эмоции и отголоски мыслей, скользящих на втором плане.

«Ты уже дважды крушил свой кабинет?» – я была поражена.

«И трижды бушевал в организованной для этого комнате», – Александр длинно вздохнул, его грудь под моей ладонью поднялась и медленно опустилась. – «Ничего не могу с собой поделать. Стоит только представить, что этот кадет, как его там, находится рядом с тобой, тогда как мне приходится быть очень осторожным, чтобы не напугать тебя, и видеться мы можем только урывками, тогда как я хотел бы проводить с тобой каждую минуту, и глаза застилает красная пелена ярости».

Александр не забыл имя Григория, он просто не хотел его называть, ему было это неприятно. Он продолжил.

«Или твой профессор. Я понимаю, что для тебя он интересен просто как собеседник и хороший человек, но вот он-то тебя любит, и мне больно, что кто-то другой может дарить тебе свою любовь, и ты даже отвечаешь ему привязанностью».

Я не вслушивалась в слова, решив, что подумаю об этом потом. После целой недели переживаний и душевной боли я просто наслаждалась покоем и Его близостью. Вдруг Александр замер, словно прислушиваясь к чему-то. Я с тревогой посмотрела на него – всё ли в порядке? Он улыбнулся, возвращая мне нежный взгляд.

«Скоро мне нужно будет ехать».

Тоска от предстоящего прощания накрыла серым холодным туманом. Так скоро… Я вновь прислонилась к Его плечу. Пальцы Александра словно в задумчивости перебирали пряди моих волос, мои руки теребили пуговицу на вороте его камзола.

В мыслях Александра мелькнула мысль-сообщение от его охраны, что ректор закончила дела и направляется обратно, минут через пять будет стучать в двери, нужно ли её задержать. Александр это сообщение проигнорировал, продолжая бережно обнимать меня. А я вдруг осознала, как сейчас выгляжу: юбки смяты, волосы растрёпаны. Я не могу в таком виде предстать перед ректором и идти через весь институт до комнаты!

«Тшшш, не суетись. Ректор тебе и слова не скажет, и тебя не должно волновать чужое мнение. Как же ты любишь из-за всего переживать!».

Александр всё же выпустил меня из рук, и наблюдал, как я расправляю юбки и пытаюсь пригладить волосы. Придётся переплетать.

«Можно я?» – с непонятной интонацией поинтересовался Александр. Я с недоверием посмотрела на него.

«Я иногда заплетал волосы младшим сестричкам. Иди сюда», – он посадил меня на диван и принялся доставать заколки из спутанных волос. – «Когда они играли, на головах получались дикие безобразия, за которые им часто попадало от гувернанток. Поэтому они тайком пробирались ко мне за помощью. Я до сих пор виню себя, что не смог их уберечь», – горько закончил Александр. Чувство вины огромной каменной плитой придавило меня.

«Прости, сейчас пройдёт», – Король принялся возводить щиты, чувство заполненности комнаты постепенно ушло.

«Ты не виноват. Это всё проклятый дар», – я коснулась его руки, и Александр слабо улыбнулся.

«И всё же в моих силах было это предотвратить. Я до последнего надеялся, что отец придёт в себя, старался не оставлять близких с ним наедине. Но дни шли за днями, безумие не отступало, а я всё чего-то ждал. Не будем об этом больше. Знай одно, я никому не позволю причинить тебе вред. Я не могу потерять ещё и тебя. Больше у меня никого не осталось».

Я молчала, не зная, что ответить. Александр закончил с моей причёской, легко коснулся щеки, а стоило мне обернуться, поцеловал в лоб.

«Не смущайся. Ректор уже здесь. Пойдём».

Он протянул руку, помог встать. Король пристально смотрел мне в глаза, и я не могла отвести взгляд. Он поглаживал ладонь и пальцы, и вверх по руке бежали мурашки.

Ненадолго отпустив меня, он надел камзол, а потом вновь завладел рукой и повёл меня прочь из кабинета. Дверь открылась в тот миг, когда леди Амалия занесла руку, чтобы постучать.

Быстро справившись с удивлением, леди почтительно отступила на пару шагов, чтобы мы могли беспрепятственно выйти. В коридоре Александр остановился, развернул меня к себе и, пристально глядя в глаза, склонился над моей рукой с поцелуем. Краем глаза я отметила, что леди Амалия была вынуждена присесть в реверансе и склонить голову.

Но потом Александр завладел всем моим вниманием. Он дразнил меня, касаясь руки не только губами, но и языком. Я прерывисто вздохнула, хотелось забрать у него руку от смущения, и в то же время не хотелось, чтобы он останавливался. Запутавшись в своих чувствах, я окончательно смешалась.

Александр, так и не отведя взгляда, выпрямился.

«А теперь, душа моя, тебе стоит вернуть щиты, пока я ещё здесь. В прошлый раз такая оплошность стоила мне головной боли», – он необидно усмехнулся, и выгнул бровь, ожидая моих действий.

С трудом собравшись с мыслями, я сумела выстроить три основных щита. Только один раз Александр меня поправил, а потом похвалил, сказав, что у меня хорошо получается. Охранник, до этого незаметно стоявший у стены напротив двери, занял место за плечом Короля.

 

Александр ушёл, кивнув мне на прощание, и я провожала взглядом его спину до тех пор, пока она не скрылась за поворотом. Он шёл к чёрному выходу в конце коридора. Я же, развернувшись, пошла в сторону центральной лестницы.

Сердце радостно билось, в голове раз за разом повторялся сегодняшний разговор. И я сидела на коленях Короля. Эта мысль вызвала смех. Знал бы кто, не поверил бы! Я и сама ещё вчера обозвала бы лгуном человека, который посмел бы намекнуть мне о такой возможности.

В холле звучала музыка. Она доносилась из приоткрытой двери бальной залы. Я и забыла, что сегодня танцы!

Я была поглощена мыслями о Короле и нашей встрече, а потому не придала значения стоящим у входа в бальную залу людям. Кажется, кадеты, а может, ученицы или преподаватели. Это было не важно, в душе шевелилось что-то тёплое и пушистое, я улыбалась и сияла на весь мир.

Только когда одна из фигур отделилась от компании и преградила мне путь, я вынырнула из своих дум и подняла глаза на заступившего дорогу человека. В зелёном выходном мундире, с нашивками ученика Мужского Королевского Института, гладко причёсанными волосами и хмурым взглядом, требовательно смотрит на меня и чего-то ждёт. Григорий.

– Вы что-то хотели? – не выдержала я затянувшегося молчания. Григорий никак не вписывался в картину моего внутреннего счастья. Сердило его поведение, он, как мужчина, не имел права меня останавливать и должен был заговорить первым.

– Куда ты сейчас идёшь? Пойдём, потанцуешь, – Григорий попытался взять меня за руку, но я успела шагнуть назад и убрать руку за спину.

– Я не могу. Лекарем мне предписан покой, я должна находиться в комнате и пить настойки. Желаю вам весело провести бал.

Обойдя Григория по широкой дуге, я направилась к нише с вешалками с верхней одеждой. Да как он посмел хватать меня за руки! Вопиющая бестактность!

Я выскочила в двор, и холодный ветер бросил в лицо горсть снега. Я остановилась, заматывая шарф поплотнее, и от стены сбоку от входа отделилась фигура. Мой охранник от Короны. Странно, ещё миг назад мне казалось, что там никого нет.

– Позвольте вас проводить, леди, – учтиво склонил голову мужчина и предложил опереться на его локоть. Я вежливо улыбнулась, принимая приглашение.

– Скажите, Артемий, становиться невидимым – ваш личный талант иди у всех Его стражей есть такая способность? – мой охранник встал так, чтобы загораживать меня от порывов ветра.

– Что вы, леди. Это навык, который тренируют годами. Я просто становлюсь настолько скучным и незначительным, что люди, даже глядя прямо на меня, не помнят этого уже через миг. Вы же не помните о своей тени, хотя она всегда с вами.

Я задумалась. Уже возле жилого корпуса Артемий снова ко мне обратился.

– Леди, позвольте совет.

– Конечно, Артемий, я всегда готова вас выслушать, – а про себя добавила, что сама буду решать, следовать ли советам или нет. У всех людей свой взгляд на вещи, и своё понимание правильного и ошибочного.

– Будьте осторожны. Возле института мы несколько раз замечали посторонних людей, есть подозрение, что их специально подсылают выведать что-то, – Артемий многозначительно замолчал, глядя на меня. Выведать что-то или выследить кого-то. Я кивнула, показывая, что поняла его мысль.

– Прошу вас, воздержитесь от прогулок за пределы территории, там проще причинить вам вред, а нам сложнее вас защитить. Я буду провожать вас из корпуса в корпус, не пугайтесь, если заметите, что за вами идут, – мы подошли ко входу, и Артемий открыл передо мной дверь. – Прошу.

– Благодарю… – я шагнула за порог, а обернувшись, никого не увидела.

Покачав головой, поднялась к себе и устроилась с учебниками за столом. Только вот знания в голову не шли, стоило мне остаться одной, как стали вспоминаться все встречи с Его Величеством, начиная от представления ко двору и до сегодняшнего дня. Я улыбалась и чертила на полях тетради цветочки и завитушки, пока полностью не стемнело.

Так меня и застала Саня, в полумраке мечтательно глядящую за окно. Подруга словно светилась, щёки ещё горели после быстрых танцев, глаза блестели от услышанных комплиментов. Переглянувшись, мы с ней распылись в понимающих улыбках.

– Как всё прошло? – первой спросила я, пока Саня снимала верхнюю одежду.

– Замечательно! Я натанцевалась на целую неделю! И мне целых три раза сказали, что шарфик мне очень к лицу. А у тебя как прошёл день? – хитро прищурилась подруга.

– Тоже хорошо. Можно мне ещё разок одолжить твою книгу с вышивками? Кажется, я потеряла срисованную схему, – вздохнула я, вспоминая, как рвала бумагу на крошечные кусочки и кидала в камин в библиотеке.

– Сколько угодно! – Саня плюхнулась на кровать, юбки взметнулись колоколом. Видели бы это мои учителя изящных манер, пришли бы в ужас. Воспользовавшись разрешением, я отыскала на Санином столе нужную книгу. Кажется, я оставляла закладку. Саня провожала все мои действия внимательным взглядом.

– Так значит, вы помирились? – нетерпеливо спросила она, вернув юбкам положенный вид, и принялась отстёгивать и развязывать украшения, брошку и шарфик.

– С кем? – не поняла я, поглощённая своими мыслями.

– С Григорием, конечно, – захлопала на меня глазами Саня. А потом тихим голосом, словно нас могли подслушать, пояснила. – Он как приехал на бал, всё тебя выглядывал, ни с кем не танцевал, всё бродил по залу и был мрачнее тучи. Потом подошёл ко мне, спросил, где ты. Ну, я и сказала, что ты приболела. Он тогда вышел в холл, а как вернулся, его было не узнать: взгляд блестит, весь такой целеустремлённый. Ни одного круга после этого не пропустил!

– Это не он, Саня. И, если честно, Григорий мне совсем не нравится. Представляешь, он в холле преградил мне дорогу и пытался за руку куда-то утащить.

– Да ты что! – Саня смотрела на меня круглыми глазами. – Как он посмел! Я ему больше ни полсловечка про тебя не скажу. Но погоди, ты сказала, что «это не он». Значит, ты всё же о ком-то вздыхаешь? – Саня аккуратно расплетала причёску, по одной доставая заколки.

Я вздохнула, понимая, что проговорилась. Но, может, у Сани хватит такта, и она не станет расспрашивать, кто это? Тогда у меня будет, наконец, с кем поговорить о своих переживаниях.

– Только это большая тайна. Нельзя, чтобы кто-то узнал или заподозрил что-то, – я прикусила губу, ожидая ответа.

– Тогда мы никому об этом не скажем. Если тебе вдруг нужно будет отлучиться, ты говори мне, а я всем скажу, что ты была вместе со мной в комнате и мы учили язык цветов. Хотя нет, его ты уже сдала. Тогда, что ты помогала мне с заданием по какому-нибудь предмету.

– Спасибо! – я расплылась в улыбке, и Саня подмигнула мне в ответ. Я провела рукой по волосам, не решаясь расплести, ведь это Он мне заплетал.

– Ой, а что это у тебя за причёска? – Саня вытянула шею, с любопытством пытаясь разглядеть получше.

Я залилась краской, а потом, набравшись смелости, всё же созналась подруге:

– Сегодня днём мы виделись… с Ним. И… это Он заплетал, – я с трудом оторвала взгляд от пола, и поняла, что Саня смотрит на меня поражённо. – Что-то не так?

– Что ты! Всё так! Просто… Мне старшие братья похожую заплетали, когда я маленькой была. И отцы дочерям такое заплетают. Это вроде как деревенское поверье, защита самой любимой и близкой женщины. Он действительно тебя очень любит, – улыбнулась Саня.

Если я думала, что покраснеть сильнее невозможно, то ошибалась. Чувствуя, как жар заливает щёки, провела рукой по волосам. И откуда Король знает деревенские поверья?

– Не хочешь расплетать? – понятливо хмыкнула Саня. Я кивнула. И понимаю, что к утру причёска превратится в кошмар, но ничего поделать с этим не могу. – Тогда давай я с утра тебе такую же сделаю? Я умею!

– Саня! – я не могла подобрать слова, чтобы выразить благодарность. На глаза навернулись слёзы, и я бросилась подруге на шею.

Причитая и утешая, благодаря друг дружку и заверяя в вечной дружбе, мы сидели так, пока комендант не заглянула в комнату, ругаясь, что до сих пор горит свет. Пришлось заверить, что мы сейчас ляжем, и собираться спать. Мы помогли друг дружке расшнуровать платья, пожелали волшебных снов с единорогами и принцами и погасили свет. До праздника Середины Зимы ещё времени много, вышивку я успею закончить. Очень на это надеюсь.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22 
Рейтинг@Mail.ru