Александр Кашенцев
Волки и шакалы
– Начальство считает, что мы здесь сами не справимся.
Козырнув, патруль удалился. Молодой человек прошел ещё немного. Увидев широкую улицу, на одном из домов надпись красной краской прямо на стене: «ул. 28 бакинских комиссаров», – свернул туда. Вскоре он нашел открытые ворота между двумя домами, во дворе в глубине большой каменный дом с застекленными окнами и открытой деревянной дверью, рядом на заросшей поляне среди фруктовых деревьев блестит зелёной краской грузовой автомобиль, около него прямо на траве на расстеленной шинели спит солдат. Подойдя, Кравцов окликнул его:
– Эй, солдат!
Рядовой вскочил, встал по стойке смирно.
– Рядовой Скоробогатов, водитель, отдыхаю.
– Сержант Кравцов, а где же твое начальство, рядовой?
– Замполит капитан Рябов у себя в доме, а больше никого нет, все в разъезде.
– Ладно, Скоробогатов, отдыхай пока, – разрешил Павел, направляясь к дому.
В здании небольшой коридор с вешалкой для одежды, вокруг закрытые двери, в центре потолка лампочка в простом патроне. Десантник стал открывать их, заглядывая: одна большая комната со столом, накрытым красным сукном, на нём газеты, книги, вокруг стулья, во второй несколько металлических кроватей, застеленных грубыми солдатскими одеялами, с белыми подушками, в третьей, небольшой, две кровати, одна застелена, на другой лежит мужчина средних лет, читает книгу, между кроватями – тумбочка, на ней портреты женщин, карандаши, небольшое зеркало, рядом два стула, у стенки вешалка, на ней китель и две шинели с погонами майора и капитана, на большом окне тяжёлые занавеси. У мужчины круглое лицо уроженца средней России, курносый нос, веснушки на щеках под голубыми глазами, русые коротко стриженные волосы. Он в нательной рубахе и брюках галифе. У кровати офицерские сапоги с накинутыми поверх портянками. Опустив книгу, хозяин комнаты спросил:
– Здравствуйте, товарищ, вы к кому?
– Сержант Кравцов, прибыл для дальнейшего прохождения службы, – ответил солдат, отдавая честь.
– Капитан, замполит десантного полка и парторг Рябов Федор Михайлович, – ответил мужчина и, увидев в руках пришедшего трость, предложил: – Да ты садись, сержант, давай свои документы.
Павел придвинул стул, сбросил на пол вещи, в который раз достал документы, отдал замполиту.
– Так, после тяжёлого ранения, контузия, не рекомендуется долго находиться на ногах. Да тебя, сержант, должны комиссовать, – читая документы, рассуждал капитан. – Так, место рождения – с. Бирюзяк Кизлярского района Грозненской обл. Да ты местный, чеченский язык знаешь?
– Немного понимаю, говорить – отдельные слова.
– Поэтому тебя сюда и направили, здесь в НКВД на всех три переводчика, а нам вряд ли кого предоставят. Я сам направлен сюда из-под Берлина, воевал в составе артиллерийского полка, награжден орденом Красной Звезды, медалью «За отвагу». У нас сейчас никого нет, майор, зам по тылу товарищ Солберг Андрей Васильевич, водитель рядовой Скоробогатов да ты, вот и весь полк. Товарищ Солберг занимается снабжением, строители строят базу в Шалинском районе, вот он и доставляет туда стройматериалы. Сейчас на совещании в штабе округа. Офицеры уехали в Рязань за пополнением, приедут с солдатами, сразу поедем на базу. Да и война скоро закончится, вон, уже наши Берлин взяли. Нам сейчас нужно здесь наладить караульную службу, а то проходной двор, то кто-нибудь норовит нужду справить, то мальчишки свои игры затевают. Сегодня в ночь организуешь караульную службу, дежурить будете по полночи, отдыхать днем по очереди, сам понимаешь, город на военном положении. Час после обеда – политзанятия. Нас еще привлекают на патрулирование города раз в неделю.
– Неужели такое тяжёлое положение? – спросил Кравцов.
– Не то слово, основные части НКВД стоят в Шалинском районе, там и аэродром, летчики каждый день вылетают на разведку, как только увидят активность бандитов в горах, сразу направляют туда бомбардировщики, вот только толку нет никакого. Чеченцы, как увидят самолеты, сразу прячутся. Все рейды в горы проходят без толку, только успевают убитых хоронить. Немцы здесь оставили много схронов с оружием, автоматы, пулеметы и даже минометы.
– Население выселили, а кто отары пасет?
– Привлекли пастухов из-под Махачкалы, но местные приходят в любое время, режут баранов. Пытались привлечь грузин, так снайперы перестреляли пастухов и их охрану. Ну, ладно, располагайся пока в комнате, где кровати, там одна занята Скоробогатовым. Скоро завтрак, придет майор, распишем дежурства. Туалет во дворе, там и колонка с водой, можешь умыться, а по пятницам у нас гарнизонная баня.
Кравцов встал, козырнул, взял свои вещи, пошел в расположенную рядом комнату. Вскоре прибежал майор, высокий худой черноволосый мужчина, после знакомства со вновь прибывшим собрал всех в красном уголке.
– Так, товарищи, несите все, что есть из еды в заначках, – приказал он.
Тут же на столе расстелили газеты, Павел достал колбасу сало, шоколад, появился сыр, открыли тушенку, нарезали хлеб. Солберг достал флягу.
– Так, давайте свои кружки, у меня коньяк армянский, специально держал для этого случая.
На столе появилась разнокалиберная посуда.
– По какому случаю праздник? – спросил удивленный замполит, зная прижимистый характер майора.
Тот, разлив напиток, ответил:
– Сегодня фашистская Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции. Ура! Победа!
Все выпили, стали обнимать друг друга, поздравлять. Солдаты надеялись, что вскоре страна поднимется, настанут счастливые дни. Заместитель начальника тыла убрал флягу, давая этим знать, что больше коньяк разливать не будет.
– Сержант, – обратился он к Павлу, – ты же с фронта, у тебя наверняка есть спирт.
– Так точно, товарищ майор, – ответил он, достал флягу, передал капитану.
– Товарищи, давайте выпьем за товарища Сталина, ведь благодаря его усилиям мы сокрушили Германию, – сказал он, разливая по кружкам прозрачную жидкость.
Чокнувшись, все посмотрели на висящий здесь на стене портрет вождя, выпили.
– Так, рядовой, закусывай и давай на дежурство, разбудишь Кравцова в два часа, – распорядился капитан.
После ухода Скоробогатова выпили еще, помянули павших. Около десяти часов Кравцов ушел в свою комнату спать, оставив офицеров одних.
Три дня прошли быстро, посменно с рядовым водителем несли караульную службу, час замполит проводил политзанятия. Каждый день ходили в город в увольнение, посещали кинотеатр, цирк, ходили на многонациональный базар. На четвертый день стали прибывать солдаты из учебной части. Прямо с вокзала Скоробогатов отвозил прибывших на базу. С первыми машинами уехали Кравцов и Рябов.
Сержант, как старший по званию и получивший ранение, сидел в кабине рядом с водителем. Миновали Октябрьский район, разгоняя кур и уток, проехали окраину города. Выехав из Грозного, Скоробогатов забеспокоился: стал ехать медленней, с опаской глядя на обочину и по сторонам. Пока еще проезжали по равнине, но вокруг часто попадались заросли орешника.
– Чего ты все время вертишься? – спросил рядового Павел.
– А ты ничего не замечаешь?
– Нет пока.
– Посмотри, вон, справа, за поворотом.
Машина повернула, и солдаты увидели в кювете сгоревший остов грузового автомобиля.
– Они недавно нарвались на фугас, бывает, и снайперы обстреливают, особенно у моста через речку Аргун. Сейчас там постоянный пост. Утром по дороге проходит бронетранспортер и обстреливает все подозрительное, после пускают машины, – пояснил водитель.
После его рассказа и Павел настороженно смотрел по сторонам. Проехали мост через Аргун, солдаты поста приветствовали их автомобиль. Сразу за речкой село с таким же названием. Горы поднимались все выше и выше. По дороге встречались военные городки, окруженные колючей проволокой и с вышками по бокам. Миновали аэродром, откуда поднимались и садились различные самолеты. Наконец миновали село Шали, где расположился штаб объединенной группировки, сюда тянулись провода связи, в центре у самого большого здания стояли автомобили. До подъема в гору осталось километров десять, когда автомобиль въехал на площадку, очищенную от деревьев и кустарников. Здесь уже было построено несколько казарм. Ещё несколько только строилось, раздавался визг пил и стук молотков, проходили солдаты-строители, подносили доски, различные строительные материалы. База уже была огорожена колючей проволокой, по углам сторожевые вышки. Приехавшие солдаты выгрузились около одной из казарм, пошли в здание занимать места своего жительства. Кравцов также вошел в пахнувшее краской и деревом здание. Он еще не знал, к какому подразделению его причислят, и поэтому решил временно занять место здесь. Следующим рейсом приехал Рябов, он и определил сержанта в дом для офицеров, сказав ему, что он будет организовывать караульную службу и уже сейчас должен расписать очередность взводов, выделенных для охраны объекта, сейчас эту работу выполняли солдаты НКВД. Оружие уже подвезли, автоматы ППШ, винтовки, правда, всем не хватало.
Полк быстро формировался до полного комплекта: прибыли врачи для медпункта, повара в столовую, начали прибывать опытные офицеры-фронтовики, инструктора по боевой и физической подготовке. Каждый день взводы уходили на учебные стрельбы. Прибыл снятый с фронта воевавший в Альпах горный батальон, его бойцы сражались здесь с немецкой дивизией «Эдельвейс», два танка. Наконец прибыл с фронта командир полка со штабом. Кравцов отвечал за организацию караульной службы полка. На должность эту обычно назначались младшие офицеры, но в отсутствие опытных руководителей должность заменили сержантом. Он составил расписание несения караульной службы, принимал дежурные взводы, проводил переклички, распределял солдат по объектам, проводил инструктажи, контролировал несение службы. Горный батальон не привлекался к охране, с наступлением ночи тройки уходили в дальние секреты в горы. Жил Павел отдельно ото всех в здании караульной службы. Раз в день проводились политзанятия, в понедельник выезжал на стрельбы, за ним закрепили автомат ППШ. В составе опытных офицеров выезжал в качестве наблюдателя на учения. Однажды выехали на отработку захвата населенного пункта. Это было заброшенное чеченское небольшое село, здесь несколько раз проводили учения, поэтому часть каменных домов была восстановлена, они желтели новенькими деревянными дверьми. Учения прошли успешно, отделения, прикрывая друг друга, закидывали дома гранатами, потом расстреливали из автоматов. Проверяющие осматривали село: на улице осколки дверей и оконных ставней, внутри искореженная мебель, изрешеченные осколками и пулями чучела солдат, набитые соломой. В одном из домов нога провалилась сквозь доски пола, сержант наклонился, поднял половицу – под прогнившей доской обнаружил сверток. Развернув, Павел обнаружил немецкий пистолет, снаряженные патронами обоймы, пачки советских денег, немецкий же штык-нож в ножнах, смазанный, в отличном состоянии. Нож понравился, и десантник не устоял, сунул его в вещмешок. Молодой человек трезво рассудил, что такой нож из хорошей стали пригодится в хозяйстве, ведь им можно было заколоть барана, порубить хворост для костра, порезать хлеб, мясо. Остальное вновь завернул и отдал руководству учений, за что получил благодарность от командира полка, ведь сумма оказалась значительной, на найденные деньги можно было полк кормить в течение трех месяцев.
Вскоре всем участникам войны пришли награды. Полк построили тремя коробками, тремя сторонами квадрата, руководство в центре, рядом столик с коробочками наград. Командир полка поздравил личный состав с окончанием войны, потом вызывал по одному, вручал коробочки медалей «За победу над Германией». Павел стоял отдельно в составе взвода обслуживания, здесь были собраны офицеры штаба, медики, связисты. Вначале вызывали тех, кто был награжден одной медалью, потом остальных, им вручали правительственные награды, ордена и медали. Кравцов получил медали «За отвагу», «За взятие Вены». После построения был праздничный обед, повара постарались на славу, на столах бала отварная красная рыба, салаты, котлеты, пельмени, в кружках понемногу разведенного спирта. На другой день началась подготовка к рейду в горы: вначале ушел горный батальон, через неделю с утра пролетел самолет-разведчик, потом пикирующие бомбардировщики. Далеко в горах раздались звуки разрывов, полк погрузился в автомобили и скрылся на извилистой дороге между высоких гор. Впереди и сзади шли тяжёлые, с ковшами тракторы, усиленные броневыми листами, для расчистки завалов, за ними два танка.
* * *
Иса Азагоев с бойцами сопротивления еще с вечера заняли позицию на седловине между гор. Местность удобно заросла кустарником и мелкими деревьями. Напротив поднималась другая гора, а внизу проходила дорога, по данным разведки, по ней должны проходить части НКВД. В их составе должны находиться танки, поэтому командир приказал взять с собой три миномета, которые установили на противоположном склоне, заранее пристреляли холостыми снарядами, тщательно замаскировали. На склонах гор установили фугасы, подрыв которых обрушивал камнепад, перегораживая дорогу, по которой ехала техника. Группе, состоящей из тридцати человек, придали два пулемета, винтовки. Иса хорошо стрелял, и у него была винтовка с оптическим прицелом. Далеко в горах самолеты-разведчики должны обнаружить оборудованную ложную базу боевиков, которую по плану должны сначала разбомбить, потом для уничтожения послать части НКВД. Такое проделывали не раз, и солдаты вели себя осторожно, впереди посылали разведку, потом двигалась основная часть. В одной из таких засад погиб отец, убитый снайпером, поэтому молодой чеченец горел желанием убить как можно больше солдат, в знак траура у него выросла редкая борода. Двое наблюдали за дорогой, остальные отдыхали под деревьями. С утра пролетел самолет-разведчик, потом бомбардировщики. После обеда послышался гул моторов, бойцы заняли позиции. Из-за поворота выполз грязно-зеленый большой трактор с зашитыми металлом боковыми окнами, следом, гремя гусеницами, полз танк, на боках которого закрашенные свежей краской царапины от снарядов. За ним машины с солдатами в касках, с голубыми погонами, за ними еще танк, замыкал колонну другой трактор. Ствол первого танка шарил по правому склону ущелья, второго – по левому, на башнях нарисованы гвардейские знаки.
Сосед Азагоева, опытный ветеран-фронтовик, прошептал:
– Гвардейский десантный полк, похоже, с фронта перебросили.
– Плохо, дядя Муса?
– Плохо, молись Аллаху, – ответил ветеран. – Надеюсь, мы попадем в рай.
Подразделение втянулось в зону действия, ухнули фугасы, обрушивая склоны, и тут же захлопали минометы. На дороге взметнулись клубы разрывов. Выстрелила танковая пушка, и минометный расчет перестал существовать. Десантники посыпались с кузовов, укрываясь за броней танков, они еще не знали, откуда ждать нападения, этим и воспользовались бойцы засады – застучали пулеметы, выбивая искры из каменной дороги. Опытные солдаты быстро поняли, откуда ведется стрельба, залегли за гусеницами, открыли ответный огонь из автоматов. Иса ловил в прицел силуэты неосторожных солдат, нажимал на курок. Техника открыла огонь из всех пушек по засаде. Взрывом снайпера отбросило в кусты, он потерял сознание, очнулся от того, что его кто-то тащил под мышки по лесу. Голова гудела, плечо стреляло резкой болью, он простонал. С одной стороны его держал Муса, с другой молодой нохча Магомед.
– Он очнулся, ' – заметил Магомед.
– Слава Аллаху, – обрадовался Муса. – Идти сам можешь, Иса? Мы перевязали тебе руку, зацепило осколком'. – Да, – ответил молодой боец. – Голова болит. Это все?
– Все, нас расстреляли из пушек и пулеметов.
Иса скрипнул зубами, поднялся на ноги и, пошатываясь, поспешил за своими товарищами. Вокруг росли высокие деревья, между ними густой кустарник. Муса вел их по едва заметной тропинке, за спиной у него висела винтовка с оптическим прицелом, за ним шел Магомед, вооруженный немецким автоматом. Вдруг на головы им свалились люди в лохматой грязной одежде, и голова молодого снайпера вновь раскололась болью.
* * *
После обеда Павел с солдатами роты обслуживания собрался на политзанятия. Политрук Рябов после обзора международного положения рассказал о бандах немецких недобитков, укрывшихся в горах, убийствах партийных и народных руководителей и о том, что партия наложила на солдат полка ответственность за наведение порядка в горах. На стенах висели портреты Сталина, Ленина, Карла Маркса, Фридриха Энгельса, ветерок с гор колыхал красные занавеси на открытых окнах. Вдруг со стороны дороги послышались звуки далекой канонады, взрывы фугасов, выстрелы пушек, стрекот пулеметов. Все с тревогой ждали результатов рейда. Наконец к вечеру услышали гул моторов, лязг гусениц, вдали на дороге показались два танка, автомобили. Прибывших встречал сам командир полка, с ним начальник медчасти, замполит. Машины остановились, из передней вышел командир второй роты лейтенант Мышкин, подошел строевым шагом к полковнику, приложил руку к пилотке.
– Товарищ полковник, докладывает командир второй роты лейтенант Мышкин. В обед полк втянулся между гор, где наткнулся на засаду. Подрывом фугасов горных склонов дорога была заблокирована, тут же из засады был открыт пулеметный и снайперский огонь, пробиты борта ещё нескольких машин. Умелыми действиями танковых экипажей минометы были подавлены, а нападавшие – часть рассеяна, часть убита. Наши потери: одиннадцать убитых, семь ранено, двое тяжело, трое бандитов взяты в плен. Полк продолжает рейд, преследование боевиков ведет горный батальон.
– Спасибо, лейтенант, все участники рейда будут представлены к наградам, – похвалил полковник, повернулся к начальнику медчасти. – Примите раненых, тяжёлых отправьте в Грозный, убитых завтра похороним с почестями. – Сержант Кравцов, пленных разместите на гауптвахте под охраной, завтра передадим представителям НКВД.
– Есть, – козырнул Павел, пошел выполнять приказание.
Как и во всех частях Красной армии, в полку был построен дом гауптвахты. Так как здесь некому было нарушать дисциплину: в самоволку не пойдешь, пьяных и нарушителей дисциплины не было, – то здание было построено по принципу «положено». Врытые по углам столбы обшиты толстой доской, деревянная крыша крыта рубероидом, полы, как были, земляные, сбитая из досок дверь закрывается на навесной замок. Сразу за зданием в метре колючая проволока ограждения.
Сначала из кузова автомобиля вынесли тяжелых, потом сошли легкораненые, затем выволокли пленных, связанных по рукам и ногам, без сознания, бородатые, с окровавленными лицами, видимо, при захвате их били. Кинули в открытую дверь, Павел повесил замок, поставил солдата с автоматом. Тяжелораненых отправили на машине с санитаром в город.
После вечерней проверки подошёл капитан Рябов.
– Возьми ключи, у гауптвахты тебя ждет полковник.
Быстро исполнив приказ, Кравцов подошел к тюрьме.
– Хочу посмотреть, кого мы поймали, открой дверь, – приказал командир полка. Сержант снял замок, открыл дверь, вошли в помещение. В нос ударил запах крови, немытых тел. Один чеченец уже пришел в себя, приподняв голову, с ненавистью смотрел на вошедших.
– Посадите их у стены, – вновь приказал полковник.
Солдат охраны, вошедший следом, поставил у стены автомат, вместе с Павлом подтащили тела к стене, посадили рядом. Это были двое молодых и один в возрасте мужчины. Старший, очнувшийся, в солдатской гимнастерке с нашивками за ранения. В крайнем, молодом, сержант с удивлением узнал своего друга Ису.
– Облейте их водой, пусть очнутся.
Солдат взял стоявшее тут же ведро воды, вылил сначала на одного, потом на другого. Молодые чеченцы со стоном подняли головы.
– Спроси у них, кто говорит по-русски, – сказал командир.
– Говорите вы по-русски? – спросил по-чеченски Павел.
Старший с презрением плюнул под ноги полковнику.
– Отца убили, – сказал Иса.
Кравцов пнул его в бок ногой.
– Ругается, сволочь.
– Ничего, в Грозном им языки развяжут, – усмехнулся Рябов.
– А связали их хорошо, не сбегут?
– Вязали бойцы горного батальона, и руки не затекут, и не развяжутся, – пояснил капитан. Оставив пленных сидеть у стены, все разошлись по своим делам. Стемнело, вскоре прозвучала команда «отбой». Павел, конечно, узнал своего друга детства, он понимал, что ответственность за побег понесут все солдаты, несущие дежурство в эту ночь, но и передать Ису в руки палачей НКВД не мог. Кравцов вместе с начальником караула раз за ночь проверял посты, на этот раз он прихватил с собой немецкий нож и пачку махорки.
В полночь, светя фонариками, шахтерскими лампами, подошли к гауптвахте, караульный окликнул по уставу:
– Стой! Кто идет?!
– Начальник караула лейтенант Мышкин, проверяющий сержант Кравцов.
– Все нормально, солдат? – спросил Мышкин.
– Так точно, товарищ лейтенант.
– Смотрите здесь внимательней, не склады охраняете, – сказал Павел, открыл дверь, вошел в темное помещение. В свете фонарей караульные увидели пленных, которые лежали у стены, проверили, как связаны чеченцы, сержант вышел последним, незаметно бросив на пол нож и махорку.
– Мы при смене вдвоем обходим вокруг здания, – доложил рядовой.
– Хорошо, только не перестреляйте друг друга.
– Никак нет, – козырнул солдат.
– Остались одни неопытные, первый раз боевые патроны выдали в караул, – жаловался лейтенант, проверяя другой пост.
Когда вошли солдаты, Иса лежал на боку, не спал, стреляло пробитое плечо, яркий свет фонарей скрыл лица вошедших, но в одной из фигур он узнал Павла, он вышел последним. Молодой чеченец услышал, как что-то упало на твердый земляной пол. Подкатившись к двери, он увидел, как в свете луны блеснуло лезвие. Руками, связанными за спиной, взял клинок, отполз к лежащему у стены Мусе.
– Дядя Муса, у меня нож.
– Откуда? – раздался шёпот со стороны лежащего тела.
– Я говорил, что мой друг поможет. Повернись задом, попробую разрезать веревку.
Муса сел, Азагоев подполз к нему, перехватил удобней нож, сел рядом, стал пилить веревки у соседа. Вскоре путы ослабли, и старший чеченец начал разминать руки, потом взял нож у Исы, освободил остальных.
– Нужно подкопать под стену, – прошептал Азагоев, – чтобы как можно быстрее отсюда выбраться.
– А если снова сюда войдут, убьем всех и убежим? – спросил самый молодой.
– Не войдут, ключ у Павла, и убивать никого не будем, чтобы не подставить нашего помощника.
– Правильно говоришь, роем подкоп и тихо уйдем, – согласился Муса. – И посмотрите, больше ничего не оставил этот русский?
Он стал рыхлить землю, а Магомед отгребал грунт. Иса тем временем обшарил место, где нашел нож, вскоре раздался его шепот:
– Здесь пачка махорки.
– Правильно, это чтоб сбить со следа собак, – ответил старший.
Подкоп откопали быстро, после очередной смены караула расширили лаз, подобрали остатки веревок, которыми были связаны, и проползли к колючему ограждению, здесь вновь копали и в свете сереющего утра побежали к горам.
Рано утром полк подняли по тревоге – караул обнаружил раскопанную землю сзади гауптвахты и проход под колючей проволокой. Прибывшие к месту происшествия Кравцов, Мышкин, Рябов и командир полка, открыв дверь, нашли чистое помещение, только у противоположной стены увидели кучу земли. Злой полковник наорал на вытянувшихся по стойке смирно подчиненных, приказал организовать поиск беглецов мобильными группами:
– Всем выдать боевые патроны, и доставьте их сюда живыми или мертвыми! – кричал он. – Иначе я вас самих к стенке поставлю!
– Товарищ полковник, у нас же здесь только рота обслуживания и неопытные необстрелянные бойцы, – пробовал возразить Рябов.
– Молчать, мне неинтересно, как вы будете вести поиск. Чтобы к вечеру был результат, сбор всех в шесть часов вечера, выдать всем сухой паек. Остается медчасть, связь, минимальное количество охраны. Кравцов, остаешься с караулом нести дежурство без смены, отлучаться только в туалет, – с этими словами он побежал в штаб докладывать о происшествии в город начальству.
Вскоре городок опустел, ушли повара, часть связистов, плотники, медбратья, взвод охраны, остались только часовые на вышках. Павел поднялся на угловую вышку, отсюда открывался красивый вид на окружающую природу: вначале равнина с редким кустарником, потом началось возвышение, густой лес, выше вновь подлесок, потом голые скалы и наконец заснеженные вершины. С высоты он видел, как расходились поисковые группы. Здесь, на площадке, стоял в углу пулемет Дегтярёва, деревянное сиденье, ведро с чистой водой. Сев на скамейку, он внимательно стал осматривать окрестности. Он понимал, что, возможно, он сегодня последний день на свободе, и поэтому наслаждался теплым погожим днем. Вот со стороны города показались два грузовых автомобиля, крытых брезентовыми тентами, первый принадлежал полку, второй неизвестный. По обеим сторонам дороги рядом с воротами лежали стеной наполненные песком мешки с амбразурами для пулеметов. Сейчас за ними стояли солдаты, направив стволы в сторону тракта.
Машины остановились в десяти метрах от ворот, из-за стены вышли двое солдат с сержантом. Солдаты на изготовку с автоматами, сержант проверил документы у водителя первой машины, заглянул под тент, махнул рукой, разрешая проехать, потом подошел ко второй машине, увидев в кабине офицеров, отдал честь, также проверил документы, заглянул под тент, дал команду на проезд. Автомобили проехали на территорию базы, их встречал сам командир полка. Из кабины второй машины вышел мужчина с погонами майора НКВД, из кузова стали выпрыгивать солдаты с красными погонами, с автоматами. Последним спустился солдат с овчаркой на поводке. Сержант построил солдат у машины, майор доложил полковнику о прибытии группы специального назначения НКВД. Полковник принял доклад, рассказывая о происшествии, показал место бегства пленников под колючей проволокой. Майор дал команду, и большая часть бойцов с сержантом и собакой вышла за ограждение. Овчарка взяла след, и группа скрылась в подлеске. Пятеро оставшихся солдат сосредоточились по периметру территории, беря под охрану основные объекты, оружейную, казармы, гауптвахту. Офицеры скрылись в штабе. Вскоре оттуда прибежал посыльный, солдатик связи, пригласил Кравцова на беседу. В помещении за столом, накрытым красной скатертью, сидели полковник и прибывший майор.
– Сержант Кравцов прибыл по вашему приказанию, – доложил Павел.
– Сержант, вы арестованы за проявленную халатность при охране опасных преступников, вашим делом будет заниматься особый отдел НКВД. Сейчас оставьте здесь автомат, идите на гауптвахту, отдадите замок и ключ охраняющему солдату, возьмите сухой паек, хлеб, воду, сахар, свободен.
– Есть, – козырнул солдат, поставил в угол автомат и вышел из здания штаба, прошёл к себе в караулку, взял немного сухарей, сахару, завернул все в чистую тряпицу, потом открыл банку тушенки, поел с хлебом, запил водой, повесил флягу на пояс, кинул на плечо скатку шинели, взял замок с ключами, подошел к домику гауптвахты.
– Товарищ полковник приказал закрыть меня здесь под охраной, – сказал он дежурившему здесь солдату, отдавая ему замок.
Открыв дверь, Кравцов вошел в прохладное помещение, освещенное солнцем из щелей, услышал, как лязгнул замок, развернул шинель, кинул её на пол и лег, подложив руки под голову. Вскоре молодой человек задремал, сморенный бессонной ночью. Проснулся он около обеда, группа преследования НКВД вернулась из рейда. Кравцов услышал, как сержант докладывал майору о неудавшейся поимке преступников. Собака потеряла след, обильно посыпанный табаком, чеченцы ушли в горы по течению ручья, по мокрым камням. Павел накинул шинель, сел, оперевшись спиной на пахнувшую смолой стену. Больше ничего не происходило, только усилили пост около его тюрьмы, поставили ещё одного солдата из прибывших. Медленно тянулся день, молодой узник то ходил из угла в угол, то сидел, то стоял. Солнце коснулось вершины гор, из поиска ни с чем стали возвращаться группы десантников. Повара начали готовить поздний ужин, запахло вареной кашей, компотом. Как только вернулся Григорий Мышкин с тремя солдатами, несшими караульную службу в ночь, их тут же проводили на гауптвахту. Уже почти в темноте принесли еду в котелках – гречневую кашу с тушенкой, хлеб, компот во фляге, после еды всю посуду у заключенных отобрали, предварительно ещё раз обыскав.
– Видимо, нам придется еще долго вместе отбывать заключение, расскажи-ка о себе, – попросил Кравцов Мышкина, высокого широкоплечего молодого человека с коротко остриженными пшеничного цвета волосами, вздернутым носом, карими глазами и светлым пушком на щеках.
– Родился я в Сибири в селе Красный Партизан в 1924 году, охотник, жили бедно, но и не голодали. Окончил четыре класса школы, призвали в 43-м, воевал в Киеве, ранен, награжден орденом Красной Звезды. После госпиталя направили в Рязанское училище на курсы офицеров, потом сюда.
– Я тоже из рыбаков, село Бирюзяк Грозненской области, на море в колхозе ловили рыбу, охотились, призвали в 44-м, под Веной ранили. После госпиталя оказался здесь, – рассказал Павел о себе.
– Если бы у нас были обстрелянные фронтовики, бандиты бы не сбежали, – сказал Григорий.
– Возможно, ты и прав, но здесь собрали в основном необстрелянную молодежь. Все рвутся в бой, да и командир, возможно, хотел обкатать полк в боевых условиях.
– Не нам судить, – сказал Мышкин, устраиваясь на шинели в углу. – Давай спать.
В шесть часов после подъема поредевший полк построили на проверку. Впервые за время службы заключенным некуда было спешить. Их вывели в туалет, умыться, разрешили взять личные вещи и приготовиться к отъезду в Грозный. В 9 часов их погрузили в кузов, усадили на пол между сидевшими у бортов солдатами, и автомобиль затрясся по дороге в Грозный. При переезде через мост реки Аргун раздался далекий выстрел, машина чихнула и заглохла. Солдаты высыпали на дорогу, грамотно занимая оборону, раздался еще один выстрел, и пуля снесла фуражку у сопровождающего офицера. Арестованные также выпрыгнули из кузова и залегли рядом с автомобилем, из-под капота которого сначала шел дым, потом показался огонь. Водитель и не думал тушить пожар, трусливо вжимаясь в придорожную траву. Солдаты, грамотно прикрывая друг друга, перебежками, стреляя из автоматов по возможной лёжке снайпера, шли в атаку. Машина разгоралась все сильнее, и оставшимся солдатам пришлось отползти как можно дальше, опасаясь взрыва бака и покрышек, что вскоре и произошло. Появилась прекрасная возможность бежать, ведь из охраны остались только майор, водитель и солдат с овчаркой. Но Павел решил понести наказание за свой поступок, какое бы оно ни было. Вскоре солдаты вернулись, обшарив все возможные места лежки снайпера, но нашли только немецкий штык-нож в потертых ножнах. Стрелок как сквозь землю провалился. Кравцов понял, что Иса хотел освободить его из-под стражи. Солдаты с опаской перебрались под защиту блокпоста, оставив догорающий остов автомобиля. Отсюда они связались со штабом в Грозном, и вскоре им прислали новую машину.