Иванна Осипова
Свитки Серафима
– Послушник, посмотри на меня. – Тихой поступью подкрался к Серафиму нежный голос, окутал мягко и призывно. – Проснись.
Серафим открыл глаза, взглянул на дорогу и подумал, что лучше бы ему ослепнуть, лучше бы не покидать кельи. Прекрасная девушка стояла перед камнем в наступившем вечернем мраке. Иссиня-чёрные волосы укрывали то, что не могла скрыть полупрозрачная шитая рубаха в узорах неподвластных человеческой руке. Ни разу не видал Серафим таких красавиц. Тёмные словно ночь, глаза девы прожигали тело, волновали естеством. Не размыкая алых губ, ласковым голосом она звала за собой.
Серафиму стало казаться, что сойди он теперь же с камня, как станет безмерно счастлив и познает разом небо и землю, рай и ад. Холодный пот и одновременно огненный жар сотрясали тело. Позабыл послушник обо всём. Сердце видело лишь деву, стоящую пред камнем. От неё шёл такой свет, что слезы сами лились по щекам. Содрогнулась душа, содрогнулась, но не пала. Он смог видеть, отерев влагу.
Тёмен был свет от прекрасной девы, а глаза пусты. Холод и смерть исходили от чарующей красавицы. Отказался он и от третьего соблазна. Прав оказался Илия – шла битва за душу Серафима. Один послушник против неведомых ему сил. Но он чувствовал, что странник, а может не только старый друг рядом.
Засмеялась дева, зло сверкнула очами, обдала ледяным ветром и сгинула, словно и не было её. Легко вздохнул Серафим, чуя конец испытаниям. Ночь сгустилась. И стал послушник дожидаться рассвета. Глаз не закрывал, и почудилось ему, что между ним и миром поднялась прозрачная стена. Серафим всё видел и слышал, но оставался недосягаем для любого, кто захотел бы снова испытать его.
Тогда же рваным лоскутом раскрылось пространство на дороге, выпустив безликую фигуру. Ни страха, ни тревоги не вызвал гость у Серафима. Стена надёжно защищала послушника, не знавшего, чего ещё ожидать от судьбы.
Глава 18
Алексей оторвался от созерцания земли под ногами и посмотрел на Ярослава, идущего впереди. Одним взглядом охватил затылок с чуть вьющимися русыми волосами и прямую спину. Подумал:
«Да пожалуй военный. Вон и волосы коротко стрижены. Выправка и привычка раздавать приказы. Решительный и серьёзный. Противоположность беззаботному оболтусу Сашке».
Новый порыв ветра принёс с собой холодное и зябкое напоминание об осени. Поёжившись, Алексей втянул голову в плечи, зарылся подбородком в поднятый воротник куртки. Несколько дней прошло с момента приезда в городок, а погода резко повернула в сторону заморозков. Ледяной ветер отвлёк его от раздумий.
Он снова воткнулся взглядом в натянутую струной спину Ярослава. Будто почувствовав пристальное внимание, Яр обернулся, взмахнул рукой в свете покосившегося фонаря, указывая на редкую поросль кустарника.
– Туда.
Полумрак не помешал Алексею увидеть на руке Ярослава широкий чернёный браслет, ранее скрытый рукавом не по погоде лёгкой куртки. Именно эту штуку историк принял за часы, случайно подсмотрев за приятелями на улице.
Однако, примечательнее был перстень на пальце военного. И не подумал бы запоминать подобную мелочь, но совсем недавно видел у Казимира Смурова похожий. Если ещё и готическая Т на месте, то…
Что тогда будет, Алексей подумать не успел.
Яр нырнул в небольшой проём между кустами. Следом так же поступил Сашка и дёрнул за рукав задумавшегося историка. Мимо прогрохотал товарный поезд, звук приближения которого сопровождал их путь некоторое время. Они подобрались к железной дороге.
Втянув тонкими ноздрями воздух, Яр довольно долго смотрел вдоль дороги в сторону вокзала. Теперь далёкого и обозначенного лишь размытым отсветом огней. Рельсы загудели, и дрожь по нарастающей пошла по земле к ногам Яра. Чёрная громада с двумя жёлтыми пятнами двигалось к фигурам в темноте. Неторопливо вернувшись на обочину, Яр коротко скомандовал:
– Приготовьтесь.
Алексей недоверчиво посмотрел на приближающийся поезд, на спутников. Серьёзно? Они собирались цепляться за несущийся поезд? Тем временем товарные вагоны, грузно сбрасывая скорость, проехали немного вперёд и остановились.
– Давайте.
Яр пружинисто подскочил, ухватился за изогнутую железку на платформе для грузов, и уже сверху тянул руку, чтобы помочь Алексею.
– Быстрее, – пыхтел позади Сашка. – Стоянка всего минуту.
Вагоны скрипнули и, толчками набирая скорость, покатились в темноту. На платформе было прохладно. Спрятавшись от ветра за громоздкой, бесформенной горой, накрытой брезентом, путешественники молча смотрели друг на друга.
Яр оставался непроницаем и изредка выглядывал вперёд по ходу поезда, пытаясь различить во тьме нужную точку, цель их путешествия.
Таращась на летящий мимо лес, Алексей старался понять, что здесь делает. Ночью, на платформе товарняка, везущего его неизвестно куда, он испытывал смешанные чувства предвкушения, волнения и страха. Не единожды он задавал себя один и тот же вопрос: «Почему я согласился пойти с ними? Без объяснений и хотя бы иллюзии договорённости». Ответа не находилось. Вероятно, виной был радостный, бодрящий трепет от близкого приключения, дух авантюризма, немедленно захвативший Алексея в плен. В груди сильно и быстро билось сердце. Душа и тело жили этой минутой.
«А ты экстремал, Алёшка!», – с усмешкой подумал историк, открывая очередную грань собственной натуры.
Иные обстоятельства, вот и полезло на свет из скрытых закоулков души нечто непривычное и волнующее. Стоя на платформе, он уже сильно замёрз, когда вагоны начали притормаживать. Под тихий ход поезда печально стучали колёса.
– Сходим! – Яр опять был немногословен.
Они дождались, когда платформа поравнялась с покосившимся, разбитым перроном и друг за другом перепрыгнули с поезда на него.
– Почти на месте.
И в темноте было понятно, что Сашка улыбается. Алексей вдруг ясно осознал, что его втянули в нечто совершенно непонятное и опасное. И тут ему сделалось страшно по-настоящему, до холодеющих пальцев на ногах. От макушки до пяток пробило молнией, потекло по телу адреналином. Стало жарко.
Покосившаяся бетонная плита бурно поросла мшистой растительностью и кривыми кустами, проросшими через разломы. Природа победила, разрушая, кроша, разрывая на части то, что когда-то создал человек. Темнота казалась густой, точно чернила. Они соскочили на землю, так как ступени были разбиты, и опаснее спускаться по ним, чем прыгать с платформы в чёрную бездну под ногами.
Преодолев дрожь, вызванную резким осенним ветром и беспокойством, Алексей решился уточнить, куда они идут. Ответ не изменился.
– Троицкий монастырь, – Сашка вполне дружески коснулся плеча историка. – Тебя должно заинтересовать.
От Ярослава добиться информации было невозможно. Он промолчал, будто и не заметив разговора. И добродушие Сашки, и отстранённость Яра ничуть не успокоили Алексея. Но делать нечего, они упрямо продвигались дальше по лесу.
Наверное, ни за что на свете Алексей не решился бы совершить подобное путешествие в одиночестве – опустошаемый осенью лес внушал тревогу, чернота вокруг словно сопротивлялась и не пускала путешественников дальше.
Алексей ведь думал о Троицком монастыре, планировал разыскать развалины. И вот, оно само идёт в руки вместе с проводниками. Только так странно и неожиданно, что Алексей не чувствовал себя готовым принять подарок. Тем более, насильно. Его мнение никого как будто не интересовало.
Когда он начал терять терпение, темноту разбавил размытый свет впереди. Жёлтые блики напоминали об огне, разведённом в руинах. Яр остановился.
– Мы не одни.
– Проблема, – кивнул Сашка.
– Теперь совсем тихо. Не желательно, чтобы нас заметили.
Ступая осторожно, мягко, Яр двинулся к огню. Подражая ему, Сашка затопал следом, и тут же был резко остановлен.
– Если слоники будут топать, то останутся на месте.
Чётко обозначилась разница между двумя приятелями. Обученный, натренированный Ярослав и говорливый гражданский, плохо управляющий собственными движениями.
Про себя Алексей старался не думать, понимая, что ходить бесшумно по лесу вряд ли способен. Заранее испытывая досаду, историк сконцентрировался на тихих шагах.
Похоже, язвительность Яра подействовала на всех, сделав внимательнее. Если и хрустнула ветка раз-другой, подумаешь. Мало ли какие звуки бывают в лесу. Маленький отряд, скрываясь, замирал на время. Ветер помог им, создавая шум и перестукиваясь в кронах.
Спрятавшись за густым переплетением кустарника, они стали наблюдать за тем, что происходило возле костра. На фоне пламени выделялась фигура в чёрном. Рядом сидели двое, переговаривались, грели у пламени руки. Первый недовольно бубнил что-то, слов было не разобрать.
– Витька Смуров, – шепнул Алексей военному.
– Кто? – сдавленно переспросил Ярослав, развернувшись в сторону историка.
– Местный, – лишь на мгновенье Алексей задумался, насколько стоит раскрываться перед незнакомым человеком. – Неприятный тип…
Он сказал бы больше, но Ярослав внимательно смотрел в глаза, отчего сделалось неуютно. Сердце нехорошо взбрыкнуло от неприятного чувства пугающей неизвестности, прочитанной в этом излишне прямом взгляде. Казалось, что давит каменной глыбой. Болью кольнуло в висок.
Невольно Алексей сделал осторожный шаг назад, но скользнул подошвами по коряге. Руки сами собой взлетели вверх, хватая воздух и тонкие ветки кустарника. Теряя равновесие, он рухнул навзничь. Листья смягчили и приглушили падение.
Впервые Алексей увидел сложную мимику Яра, но подумал, что ничего хорошего это ему не сулит. Сашка сглотнул назревающий хохот и уткнулся носом в кулак.
– На арене цирка… – едва сдерживаясь, прошептал он. – Эх, Ярик. Меня бы попросил. Коновал.
Яр едва заметно улыбнулся уголками рта. Ничего не понимая, Алексей помотал головой, больше переживая о произведённом шуме. Ему помогли подняться, и компания пристроилась на прежнем месте.
Смуров стоял к ним лицом и махнул куда-то в сторону. Нехотя встали и остальные, походили вокруг костра, поднимая с земли лопаты.
– Клад ищут? – предположил Сашка.
И не ошибся. Люди отошли из круга света в затенённый угол, зажгли фонарь. Комья земли полетели в сторону, лопаты били о камни с противным скрежетом.
– Что знаешь о Смурове? – Яр задумчиво смотрел в сторону развалин.
– Сталкивался пару раз, – поколебавшись ответил Алексей. – Думаю, что дела его не совсем законны. Крутится вокруг городской библиотеки. Говорят, ищет фамильный клад Смуровых.
Он удивлённо замолчал, не понимая, с чего вдруг выложил перед чужаками информацию.
– А я говорил, – радостно встрял Сашка, но был остановлен одним поворотом головы Яра.
– Ищут, – с холодной язвительностью сказал Ярослав. – Это хорошо.
Алексей вместе с бывшим попутчиком одновременно уставились на военного.
– Не нашли, значит, – тянуть долго с ответом Яр не стал.
Сгорбленные фигуры в развалинах продолжали копошиться, отбрасывая землю. Вскоре разогнулись, застыв на месте. Один принялся тушить костёр. Несколько минут они собирались, а после углубились в лес.
Руины были погружены во тьму, словно в противовес тем минутам, когда яркое пламя костра освещало угол обрушенной стены. Наблюдатели подождали немного, поднялись и, следуя за Ярославом, цепочкой влезли на выступ, который когда-то был мощным основанием одного из монастырских зданий.
– Красивое место, – с печальной задумчивостью произнёс Яр, выхватывая светом фонаря куски сколотого камня, осыпавшиеся стены, где ещё были видны полустёртые следы росписи.
– Ага, видел снимки, – как всегда легковесно согласился Сашка.
– Снимки – это другое, – Ярослав успел заглянуть во все прорехи среди камней, во все разрушенные проёмы от окон и арок.
Алексей молча осматривался. Взгляд невольно остановился на неглубоком подкопе у стены. Похожие следы виднелись по всему периметру. Кладоискатели не пропустили ни пяди.
Трудно судить теперь о прошлой красоте монастыря. Темнота всё скрывала, а в осыпавшейся крошке и прахе не осталось ничего примечательного. Сами руины несли на себе отпечаток величественности и неясного покоя, балансирующего на грани со сном.
Историк поднял взгляд. Сквозь огромную расщелину на него смотрело звёздное небо. Изумлённо, боясь потерять это чудо, он впитывал бело-синий свет. Что-то сильное и незнакомое ширилось в сердце, пугающее неизвестностью и одновременно приятное. Словно неведомый голос шептал самые чистые и прекрасные слова.
– Не спи – замёрзнешь, – над самым ухом насмешливо прошептал Сашка.
Алексей недовольно вздрогнул. Чудо исчезло. Скрытый полутьмой, Яр нырнул за одну из внутренних стен, изломанной временем и людской волей.
Сопя, Сашка полез в пролом, что пришлось сделать и потрясённому Алексею. Растворившееся чудо созерцания продолжало биться в сердце. И всё-таки он чувствовал в этом странный, кажущийся нелепым, смысл, но очень важный в данную минуту. Уверенность, что очень значимо его присутствие – именно в этом месте, в это время – росла, достигая размеров безусловной веры.
– Почему мы здесь? – Алексей и не заметил, как вслух произнёс слова, вертевшиеся на языке.
– Философский вопрос, – жизнерадостность Сашки ничто не могло поколебать. – Потому что так нужно.
– Кому?
– Истории, – голос попутчика отразился эхом от стен.
Луч фонаря Яра скользил по камням, где-то смешанным с кирпичной кладкой, более близкой к современности. Несколько минут они бродили в лабиринте бывших галерей и келий, давно лишившихся потолка. Под ногами гулко поскрипывало и хрустело крошевом.
Внезапно свет замер на одной из стен, что показалась наиболее сохранившейся вместе с частью верхнего свода. Боковые стены так же выглядели менее осыпавшимися. Сырость и нанесённая ветром пыль с песком плотно осели на поверхности, но облик небольшой комнаты легко было достроить в уме.
– Держи фонарь, – велел Яр приятелю, а сам принялся ощупью двигаться вдоль стены.
«Странные, взяли меня наблюдать за поисками клада? Зачем им лишний свидетель? Или собираются повязать чужака общим преступлением», – подумалось Алексею.
Какое преступление могло состояться в монастырских развалинах, он так и не придумал. Разве только его самого пристукнут да прикопают у стеночки. У Ярослава был взгляд человека, который способен это исполнить. Сашка… Тот, скорее, нет.
Движения военного напомнили недавнее действо возле библиотеки, которое Алексей невзначай подсмотрел. Яр точно так же прошёлся ладонями обратно по низу стены, приостановился на мгновенье и досадливо выдохнул распрямляясь.
– Напутали что-то.
– Точка та? – Казалось, Сашку совсем не волнует неудача, улыбка оставалась широкой и добродушной. – Или ты сбился, Ярик.
– Ерунду не говори.
Нет, Яр не разозлился, но напряжение зазвенело тонкой нитью, коснувшись и Алексея. Как это случается с противоположностями, рано или поздно начинает искрить.
– Расходимся и проверяем остальные части стен, – велел Ярослав после минутной паузы. – Ниша, маленькая, скрытое углубление, подвижный камень.
– Тут все камни подвижные, – фыркнул Сашка. – Некоторые даже падают.
Проигнорировав шутку, Яр вернулся к обследованию стены. Фонарь у них был один, поэтому Алексею пришлось больше полагаться на чуткость пальцев.
Работать он привык тщательно и добросовестно, не пропустил ни одной трещинки, ни одного стыка между камнями, местами прикрытыми остатками штукатурки. Насколько он успел понять, монастырь был разрушен в начале двадцатых годов. Произошло ли это само по себе из-за запустения или присутствовала рука человека, трудно сказать.
Занимаясь делом, Алексей снова посмотрел наверх, где в рваную прореху свода проглядывало небо. Звёзды удивительным образом оставались яркими. Редко когда увидишь подобное. Не просто так он здесь. Чувство значимости места и времени взволновало, пальцы ощутили излишне ровную линию, ломавшуюся под прямым углом.
– Свет, – он обернулся к Ярославу, который немедленно метнулся к историку.
– Опять прав, – пробормотал он.
Из-под штукатурки проступал чёткий прямоугольник размером чуть больше ладони. Ножом Яр расчистил кладку вокруг, подцепил чугунную пластину. Она не удержалась на проржавевшей петле и отлетела на землю.
– Печь что ли была? – Сашка с любопытством заглядывал в узкий ход. – На поддувало похоже.
– Сам подумай. – Отдав фонарь историку, Яр решительно нырнул рукой вглубь. – Кто бы бумаги хранил в печи?
– Самое последнее дело, да.
Когда он высвободил руку, все уставились на вещицу в его ладони.
– Вот так клад! – Сашка был неудержим в веселье точно весенний ветерок.
– Пуговица?
Неужели именно это искали приятели?
Алексей в недоумении рассматривал находку. Стоило ночью лазить по развалинам ради такого. Да, не штамповка из пластика, явно старая работа, но всего лишь пуговица от мужской одежды. Пучок оборванных нитей истлел со временем. Кто-то засунул руку в тайник и, зацепившись, потерял пуговицу.
– Опередили, – хмуро бросил Ярослав, пряча улику в карман. – И не те горе-копатели, которых мы только что видели.
– Аналитики проверяли вероятности? – Тут и Сашку оставило веселье.
Алексей постарался слиться с темнотой, чтобы не напоминать о себе. Раз уж разговорились странные знакомые, то хоть так узнает, чем они занимаются. Судя по нескольким репликам, оба были не вольные поисковики или частники, а люди вполне организованные. Вот только кем и с какой целью?
– Больше нет точек для успешного перехвата чужими, – Яр отряхнул пальцы от подсохшей грязи. – Тот, кто забрал свитки, действовал в рамках неизбежного. Точка нулевой…и всё. Мы здесь и сейчас при разбросе в несколько недель.
– Придётся постараться. – Сашка повёл плечами. – Мне не нравится ткань в старой части города.
– Возможная аномалия, – согласился Яр. – Немного напоминает один случай из школьной практики. – Он даже улыбнулся воспоминаниям. – Провалы в пространстве.
– Слышал. Помню. Всех спасателей и самого на уши поставили. Тут не пространство, Ярик. Точнее, не только оно.
– Догадываюсь.
После неудачи они с Сашкой очень быстро поладили, все остроты и напряжение были позабыты. Алексей поразился, как мгновенно эти двое стали командой. Это чувствовалось. Сам историк перестал понимать и минимум смысла, состоявший из знакомых слов.
«Сакральный дар, а теперь и свитки. Все что-то разыскивают», – с некоторым раздражением подумал он.
– Предлагаю заняться второй частью, а по первой проверить библиотеку, – непривычно серьёзным тоном сказал бывший попутчик. – Небольшая вероятность, что свитки там, есть. Информация от Ильи была повреждена.
Ярослав потоптался на месте раздумывая. Алексей шумно втянул воздух, в висках заломило. Так случалось, когда он долгое время боролся со сложной задачей или искал неявные факты, ловя их в мутном потоке информации.
– Так. Всё. – Не повышая голос, он расправил плечи, выпрямился, готовый требовать и добывать ответы любой ценой. – С момента приезда в город меня водят за нос, подсовывая загадки, недоговаривают и запутывают. Уверен, что отгадок у вас предостаточно. Неспроста же потащили на ночную прогулку малознакомого человека. Выкладывайте!
Яр и Сашка молча переглянулись, точно спрашивая друг друга о чём-то. Оба одновременно кивнули.
– Нам бы место поприятнее, – добродушная улыбка вернулась к попутчику, сделала лицо мальчишески юным. – И поесть.
– Я не хотел бы пугать родственницу ночными визитами чужих людей, – Алексей оставался сдержан, не доверяя располагающему тону Сашки.
Теперь-то он вытрясет с них все сведения. Возможно, они хотят получить от него встречную услугу, иначе не взяли бы с собой. Вот тут он и поторгуется за информацию.
– Публичное место не подходит, – Яр последний раз прошёлся светом по развалинам. – Не для лишних ушей разговор. Но прежде, библиотека. Будем придерживаться плана.
Переговариваясь, троица продвигалась к выходу из развалин. Казалось, что рассвет уже подступает, что вот-вот проклюнется первая предутренняя дымка в сумраке. Звуки зазвучали громче, откликаясь в глубине леса. Невольно все замолчали.
Так и вернулись к заброшенному полустанку, перешли на противоположную сторону, где приютился небольшой обломок станционных сооружений. Очередной товарный поезд не заставил себя долго ждать. Точно расшалившиеся мальчишки, они вскарабкались на открытую грузовую платформу. Город встретил их тишиной раннего утра и изморосью.
Глава 19
Существо было безлико. Вытянутое червём тело непостижимым образом, изогнувшись, расположилось на дороге. Замотанное в чёрное тряпьё, оно казалось чернильной кляксой, оставленной нерадивым отроком. Серафим наблюдал, ожидая, что будет происходить дальше.
Медленно перетекая в свете луны в иную форму, необычный гость выдавил из себя подобие рук и ног. И вот, вроде бы обычный человек стоит перед камнем, но очень бледный и безволосый. Через прозрачную границу пробились к Серафиму беспокойство и давящая боль в сердце. Стержень внутри заколебался. Чужое, противное человеческому духу пыталось к нему проникнуть.
Под молочной кожей, натянутой на месте лица, заходило ходуном, заволновалось, выпячивая бугры. Моргнул Серафим, а у существа появились человеческие черты. Грубые, точно топором высеченные, не мужские и не женские, но понятные для любого. Кривой рот раскрылся, показывая острые кинжальные зубы.
Глубоко вздохнул послушник, да так и замер, боясь пошевелиться. О прозрачной стене опасался и думать: нельзя сомневаться в её крепости, никак нельзя.
– Где ты? – ухмыльнулся гость, прищурил маленькие складочки глаз. – Вот он я, показался тебе. Теперь сам выходи.
Не ответил Серафим, сильнее сдержал дыхание.
– Я чую, чую твой дар, Степанушка, – скрипуче пропело существо. – Окреп он с годами, стал слаще и сочнее, – звонким стеклом посыпался знакомый смех. – Дай испробовать хотя бы малую толику.
Показалось, что чёрный длинный язык выпростался из щели рта и скользнул по тонким губам, оставив блестящую дорожку. От омерзения послушник задохнулся, сжал пальцы в кулак – до рассвета бы достоять, удержаться от беса. Не такими представлял себе юноша искусителей. Иначе изображали их храмовые служители.
А голос существа манил приятной лаской, уговаривал, сладко скользил по преграде, догадываясь, где спрятался послушник.
– Стойкий ты, Степан. Как ни убеждал я тебя, как ни хотелось сорвать плод пораньше…
– Так и не сорвёшь! – За спиной врага светло-синим бликом показался странник, будто соткался из голубых и белых искр, провёл быстрой рукой по стальным широким наручам на левой руке.
Существо зашипело, оборачиваясь, кружа на месте, выискивая удобную позицию для противостояния.
– Не тебя я звал, иномирец! Рано пришёл, не завершено испытание.
Отростки конечностей втянулись в раздувшееся бледное тело, где под тонкой оболочкой бились узлы и жилы. Гость пытался казаться крупнее и опаснее, нависая над странником. Тот же провёл ладонью перед собой приказывая:
– Отступи, – мягкие черты застыли, наполняясь грозой, стали резкими и властными.
И существо опало, отползло на шаг назад, вернув человеческий облик. Во все глаза Серафим глядел на фигуры возле камня. Лунный свет проложил границу между ними, освещая дорогу. Лики – совершенный одного и пугающе-безобразный другого – чёткими линиями проявились в темноте.
– Как бы я хотел добраться до твоей сердцевины, княжич, – прошелестел бледный.
– Она тебе не по зубам, – иронично усмехнулся странник. – Возвращайся, откуда явился. Я не стану сообщать Конструкту, что ты нарушил договор, но помни, пожиратель Дзиф – я ничего не забываю.
– Где?! – Мерзкий гость весь затрясся от возмущения, заелозил по земле ногами-обрубками, кожа начала оплывать волнами. – Где я нарушил правила?!
– Соискатель прошёл испытание, – с силой ответил странник. – Его время и дар достаются этому миру.
– Или тебе, иномирец! – Резко дёрнувшись вперёд, существо попыталось ударить ненавистного врага в грудь.
Серафим, видя это, еле сдержал возглас. Огромных усилий ему стоило оставаться на камне. Так и хотелось сойти вниз, встать рядом с тем, кого он знал с детства, вместе бороться с бледным бесом.
– Я раздаю, а не забираю.
Странник смотрел прямо в текучее лицо существа, менявшееся каждое мгновенье. Лысая голова беса раскачивалась перед глазами. Жадный рот испускал слюну. Человек не отвёл от мерзости бесстрастного взгляда.
– Иномирец – ты. Это мой мир, поэтому растворись, пока я тебя сам не выкинул. Тебе не понравится.
Ничего не понимал Серафим. Слова, боровшихся за него, оседали в сознании, но оставались запертым коробом.
Отплыв назад, существо растянуло кривую щель, ухмыльнулось.
– Ты силён, княжич времени, со всеми Конструктами и Советами в вечном договоре, но со смертью договориться не смог, – гадкий смешок полетел в странника. – Все знают, что забрали у тебя. Желанное тело обратилось в гниль. А душа…
– Думаешь задеть? – Лишь на миг дрогнули веки у спасителя. – Забыл своё место? Изыди! – И странник простым кивком подтвердил силу желания.
Повинуясь невидимому удару, существо сжалось. Искривилась длинная и белая туша в чёрных обмотках, втянулись черты и конечности в истончающееся тело. Он пытался сопротивляться, незримо цепляясь за твердь, пыжился бросить в лицо врага последние угрозы и обещания.
– Не навсегда. – Хрустальный выдох разбился о камень. – Дзиф упорен в желаниях. Моя добыча. Я отомщу. И твой свет можно исказить.
– Свет? – Только половина лица странника изобразила улыбку, вторая же часть, где виднелись шрамы, осталась неподвижной и мёртвой, испугав Серафима. – Ай-яй, Дзиф плохо знает, с кем имеет дело. Спроси у тех, кого я отдал, следуя правилам, кому смотрел в глаза, выжигая кривду, кто всегда оставался мелкой песчинкой на пути большого потока. Они так и не узнали, каким силам послужила их смерть.
– Наивный княжич. – Тело существа оплывало, кожа истончалась. – Для Дзифа не тайна твои страдания. Не притворяйся нейтралом. Ты чувствуешь, а значит, подыгрываешь одной из сторон. Для муравьёв, видящих только землю перед глазами, этого достаточно, чтобы верить в твою доброту. В этом слабость и наживка для человеков. Они прозвали тебя Даром. Они тянутся к тебе.
– Время не имеет окраски. Попробуй исказить Конструкт, пожиратель. – Странник поднял руки с раскрытыми ладонями, усиливая намерение убрать врага с дороги, как будто отталкивал от себя бесформенное существо. – Придётся доложить о нарушении договора. Тебе больше не позволят участвовать в испытаниях.
Существо закричало точно придушенная ворона.
– Дзиф найдёт способ. Добрый плод употребим во зло. Наивный княжич сам поможет Дзифу.
Бес слабел. Голос растерял звонкость, дребезжал.
– Тогда и поговорим, – тот, кого гость назвал «княжичем», отвернулся, словно потеряв интерес к беседе.
Лунный свет, лежащий полосой на дороге, разорвало лоскутом, куда и затащило беса. Устало, без улыбки поглядел странник на Серафима.
– Как взойдёт солнце, можешь спуститься с камня. Ловец душ больше не придёт к тебе, но это не значит, что оставят в покое обычные опасности и беды. Живи, Серафим, и служи своему дару. Исполни главное.
Не посмел послушник сказать, что мучило разум.
«Какие тайны открылись малому грешнику? Отчего позволил Господь узнать такое? Или это всё происки врага человеков?»
– До всего есть охотники, Серафим. – Странник легко прочёл незаданный вопрос. – Одни живут рядом с нами. Иные приходят из дальних мест. Кто-то готов честно обменять свою силу на желаемое. Есть такие, кто забирают хитростью или насилием. У человека немало того, что может заинтересовать охотника, но как князь запрещает добычу зверя по своему разумению, так и … – Он на лету поймал готовое сорваться слово, подыскал другое. – Так и господь не позволяет охотнику бесчинствовать в ловле людских душ. Испытания ты прошёл, поэтому забудь об увиденном.
Странник поднял руку, и осыпалась искрами прозрачная стена перед камнем. Чуть заметно соединил пальцы в горсть и потерял Серафим нить разговора. Мгновенно стирались из памяти образы мерзкого гостя.
– Помни только, что ценный дар несёшь в себе. Храни его и отдавай миру в нужный час.
Голос странника послушник воспринял не слухом, а самим сердцем. Пуста была дорога, а над горизонтом золотилось оранжево-алым. Заря, румяно окрашивая небо, поднималась выше. И ложились лучи солнца косо на дорогу, золотили всё вокруг, густели светом.
Таким ярким я свежим показался Серафиму мир, что восхитилась душа. Он полной грудью вдыхал запахи утренней влаги с полей, травянистую терпкость и смоляной дух леса. Пряно пахло рождающееся солнце. Ликовало сердце, заполняясь покоем и уверенностью в служении. Ощутил он, как крепнет внутри сила и стальной стержень, что так давно вёл его в неведомое. Помнил послушник, что три дня осаждали его бесы. Не забыл он и странника. Остальное же полностью истаяло, будто снег по весне.
Игумен Илия медленно ступал по дороге. Увидев послушника, впервые улыбнулся в бороду. А Серафим неожиданно осознал, что не так уж и стар настоятель, как казалось.
– Спускайся, брат, – просил Илия. – Не быть нам сродичами по монашеству, но духом мы вместе стоим против всего, что уничтожает человека.
Рядом они прошли до монастыря, и, пока не вошли в обитель, Серафим решился спросить со всем почтением:
– Вы ведь ведаете, отец Илия, с кем приходилось мне говорить? Я называю его странником…
– Молчи, Серафим, – тот остановился, ударил посохом оземь, брови сурово свёл. – Не с каждым можно говорить о нём.
– Я знаю, что с вами можно, – не унимался послушник, ощутивший свободу и правду рядом с монахом. – С детских лет я скрывал его в своём сердце…
– Скрывай до последнего часа. Не тебе дано слово о нём.
– Кто он?
– Только тот, кто служит, как любой из нас. Делает свою работу для…
– Господа?
Задумался Илия, прошёл немного ближе к монастырским воротам. Там обернулся к Серафиму.
– Для Господа… Пусть так. Готовься к служению, Серафим.
Глава 20
Молчаливая компания из трёх молодых мужчин плутала по кривым улочкам старого города. Иногда останавливаясь, Сашка закрывал глаза, расслабленно опускал руки. Его короткие, но, как оказалось, чувствительные пальцы медленно шевелились, точно перебирая струны гитары. Ярослав в такие моменты рассматривал браслет на руке, сосредоточено водил по нему пальцами и хмурил брови.
Алексей мысленно отгородился от непонятных ему действий, отложив вопросы. Он рассчитывал, что место для разговора будет найдено быстро. Там они не смогут отвертеться. Об опасности историк не думал. Если уж его не оставили гнить в развалинах Троицкого монастыря или в лесу, то в городе ничего не произойдёт. Правда, судьба Борисыча внушала опасения, но к смерти бывшего мента эти двое вряд ли имеют отношение.
Чем больше историк думал над отравлением, тем сильнее росла уверенность – и опер, и полковник Васильев прекрасно знали, что случилось в квартире. Смерть Борисыча пресекла ненужные разговоры с чужаком, а заодно стала поводом припугнуть гостя города. Уезжать Алексей не собирался. Не на того нарвались.