Иван Андреевич Банников
Список
На восьмой день после пробуждения я припёрлась к врачу в кабинет и заявила, что хочу выписаться. На самом деле, конечно, мне стоило ещё поваляться на больничной койке, но времени оставалось критически мало. Безразличный к судьбе больных эскулап и бровью не повёл и тут же оформил выписку, не забыв подсунуть мне на подпись документ, снимающий с него всякую ответственность.
Уже на выходе обнаружилось, что у меня нет никакой одежды. Больничную рогожу требовалось сдать, а вещи, в которых меня привезли в больницу, благополучно куда-то задевались. Пришлось возвращаться в кабинет врача и нагло требовать звонок со служебного телефона.
Я набрала номер, который помнила наизусть. После нескольких гудков раздался щелчок.
– Алло? – осторожно сказал Никита.
– Это я.
– Лида! – обрадовался он так сильно, что у меня зазвенело в ухе. – Ты выкарабкалась!
– Да, я смогла, – я покосилась на врача, который с огромным вниманием прислушивался к разговору. – Мне нужна твоя помощь.
– Да что угодно, дорогуша!
– Можешь приехать в больницу и привезти мне любую одежду?
– В смысле?
– У меня нет одежды. Та порезанная и окровавленная куда-то подевалась, выкинули, наверно.
– Нет, мы её постирать должны были и зашить, – буркнул врач.
– Понял. Хорошо, скоро буду, – друг отключился.
– Спасибо, – я положила трубку и вышла из кабинета, чтобы не испытывать терпение вечно недовольного эскулапа.
В ожидании Никиты я сидела в углу приёмного покоя и разглядывала больных, которые прибывали в учреждение. Основную массу составляли люди в возрасте, внешность которых была в значительной степени изуродована старостью. Глядя на морщины, седину и деформированные линии лиц, я внутренне содрогалась от отвращения и ужаса и клялась самой себе, что предприму всё возможное, лишь бы не допустить такого же и для себя. Нет уж, меня старость не встретит за углом. Нам с ней точно не по пути.
Никита очень постарался и прибыл уже через пятнадцать минут, хотя от его студии до больницы было не меньше десяти остановок на автобусе. Он влетел в приёмный покой и сразу же уткнулся в меня встревоженным взглядом. И широко улыбнулся. А мне стало стыдно за то, что я задумала использовать его.
– Как я рад, что ты выкарабкалась! – радостно сказал он, подбегая и крепко обнимая меня.
– Я тоже, дорогой, – ответила я и позволила себе пару секунд побыть в его тёплых сильных объятиях.
Получив ворох чёрной одежды, я уединилась в туалете и поспешно переоделась. Никита не пожалел и принёс довольно качественные вещи, которые предназначались для «серой» элиты – для чиновников районных администраций. Смешанные ткани, конечно, но всё же не такой синтетический мусор, который носили все «серые».
Я с огромным облегчением покинула стены больницы, которые буквально душили меня постоянным напоминанием об ужасающей хрупкости человеческого организма. Погодное бюро сегодня решило порадовать горожан долгожданным потеплением, и я наслаждалась светом искусственного солнца.
– Ну и напугала же ты меня, – вздохнул Никита, когда мы подошли к автобусной остановке. – Я же только на следующий день узнал. Звоню тебе – трубку берёт Настя. И сообщает мне, что тебя пырнули, и ты в больнице после операции. Как же я переживал.
В его глазах плескалось столько грусти, что мне даже стало немного не по себе.
– Кстати, от мобильника придётся отказаться, – сказала я, лишь бы переменить тему. – Слишком дорогое теперь удовольствие.
– Неужели ты совсем не видела нападавшего?
– Ни кусочка, – ответила я, делая выразительные глаза.
Он сначала немного растерялся, а потом понял и кивнул. За нами могли следить и подслушивать.
– Давай сейчас ко мне. У меня горячий обед. И вообще ты можешь отдохнуть у меня пару дней.
– Мне работу надо искать, – пришёл мой черёд тяжело вздыхать.
– Ну пара дней ничего не переменит в твоём положении. И потом, ты же ещё такая слабая, куда тебе работать.
Я и правда чувствовала себя ужасно. Силы закончились ещё на подходе к остановке, и мне больше всего хотелось сесть, а ещё лучше, лечь. Если бы не подошёл автобус, то пришлось бы просить Никиту удержать меня в вертикальном положении. А нет ничего более ужасного, чем просить кого-то о помощи.
Только железной волей я довезла себя до мастерской и заволокла по лестнице. Упав в старое уютное кресло, я поняла, что не скоро смогу из него выбраться. Как я ни хорохорилась, но слабость и дурнота, подкатывающая к горлу, были слишком очевидными, чтобы Никита не смог их заметить. Если он и планировал пристать ко мне с расспросами, то теперь временно отказался от этого намерения и бросился на кухню.
Прикрыв глаза, я слегка подрёмывала, отмечая звуки с кухни, которые свидетельствовали о бурном процессе приготовления пищи. Я сглотнула слюну и поморщилась – меня мучило чудовищное сочетание чувства голода и тошноты.
Никита быстро накрыл на стол и только тогда подошёл ко мне и слегка ткнул пальцем в плечо.
– Мне нужна твоя помощь, – промычала я, косясь на стол, с которого начали доползать соблазнительные ароматы.
– Всё что угодно.
– Узнай сначала, что нужно.
– Ты моя лучшая подруга, я готов на что угодно.
Я погрустнела от мысли, что мне предстояло сильно его огорчить.
– У тебя какой номер?
– Двадцать девять, – тут же ответил он и поправился. – Уже двадцать восемь.
– А у меня уже два.
– Так, и что? – он силился понять, во что я его втягиваю. И уже оправданно не ожидал ничего хорошего.
– И я хочу стать бессмертной.
– Ну, мы все хотим, – хмыкнул он, в карих глазах появились отголоски тревоги, потому что он всё ещё не понимал, к чему я веду.
– Я всю жизнь к этому готовилась.
– Бесспорно.
– Я много училась самостоятельно, когда преподаватели детдома не могли мне уже ничего дать. Я сама изучила предметы до такого уровня, чтобы претендовать на поступление в университет. И там отучилась на отлично. Без поблажек. Без блата. Без возможности попробовать когда-нибудь ещё, потому что у меня не было и нет этого «когда-нибудь».
– Ну, я знаю это всё, зачем ты мне рассказываешь?
– Это вступление такое. Я как никто заслужила бессмертие. И я хочу его получить.
– Ну это же надо чтобы Список продвинулся, – он разговаривал со мной как с идиоткой. Смотрел, и наверно, думал, что я после покушения не только животом, но и головой повредилась.
– Вот именно. Вот мы́ его и продвинем.
– Каким же это образом, позволь спросить?
– Мы устраним двоих «белых».
Никита опешил. Даже нет, он впал в состояние шока. Выпучив на меня глаза и отвесив челюсть, он мучительно обдумывал услышанное. А потом натянуто засмеялся.
– Вот же ты шутница…
– Никаких шуток, – жёстко прервала я его. – Я хочу, чтобы ты помог мне уничтожить двух бессмертных.
– Нет! – вскричал друг в ужасе. – Я не пойду на убийство!
– Мы устраним только плохих людей!
– Всё равно нет!
– Мы устраним тех, кто сам много раз лишил себя права жить дальше!
– Но у тебя нет права решать за них! Никто не в праве отбирать жизнь!
– Даже у Мокрицы? – вкрадчиво уточнила я, чувствуя себя последней сволочью.
Никита переменился в лице и отшатнулся. Попятился от меня как от чего-то самого страшного.
– Я же просил никогда не напоминать… Я всеми силами старался это забыть… Зачем ты так?
– А ты считаешь, что он достоин жизни? После того, что он сделал с тобой и другими ребятами?
Что-то неразборчиво мыча, Никита развернулся и ушёл. Хлопнул тяжёлой входной дверью и затопал по лестнице.
Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Конечно, я поступила некрасиво, что напомнила единственному другу о самом мерзком, что случилось в его жизни. Но мне нужно было заставить его помочь. Сама я точно не справлюсь. Осталось слишком мало времени.
Слабость сделала своё дело, я заснула. Беспокойные чёрные сны мучили меня неопределённостью и одиночеством. Я всё время куда-то спешила и никуда не успевала, и от этого всё больше впадала в панику. Когда передо мной предстал мужчина с циферблатом вместо лица, я с криком ужаса проснулась. Никита стоял неподалёку и смотрел на меня странным взглядом. Мне показалось, что он даже как-то осунулся.
– Мокрице не место на этой земле, – глухим чужим голосом сказал он.
– Ведь вместо него бессмертие может получить хороший человек.
– Только не полощи мне мозги, – он поморщился. – А то я передумаю.
– Спасибо.
– Нет, – он поднял руку в протестующем жесте и как будто разозлился. – Я это делаю не для тебя. Я это делаю ради справедливости.
– Хорошо.
– Но у меня есть очень важное условие.
– Какое?
– Мы не будем их убивать.
– ?
– Не надо так на меня выпукливаться.
– Поясни.
– Они должны умереть без мучений и издевательств. Во сне. Просто заснуть.
Я поняла всё мгновенно. В голове тут же нарисовалась схема гуманного умерщвления.
– Договорились. Мы дадим им двойное снотворное, и они просто заснут.
– Никакого насилия! – с нажимом уточнил Никита, внутри которого, судя по всему, всё ещё продолжалась нешуточная борьба. – Никаких издевательств. Иначе мы уподобимся им.
– Я пон…
– Никакой жестокости! Я ясно выражаюсь? Никаких издевательств!
– Хорошо!
Друг тяжело дышал и смотрел на меня с выражением, в котором преобладало что-то такое… что-то неприятное для меня… Разочарование. Вот что. Он во мне разочаровался. Что ж, придётся это как-то пережить.
– Кто второй? – спросил он, всё так же сверля меня тяжёлым взглядом.
– Элеонора.
Мне не нужно было пояснять, он прекрасно знал её заочно благодаря моим рассказам о работе.
– Я понимаю, что вы не были подругами, но чтобы убивать…
– Именно она напала на меня с ножом, – меня позабавило, как тут же вытянулось его лицо. – Сначала хотела убить меня в кафе на работе, но там был робот-бармен, который собирался вызвать полицию. И она засветилась бы на камерах. Поэтому она пришла вечером и ударила меня длинным острым ножом. Три раза. По самую рукоять.
– Ты сказала об этом полиции?
– Не нужно лишний раз светиться в полиции, а то они и так меня подозревают. Родион не отстаёт.
– Когда начнём?
– Сегодня, – твёрдо сказала я. – До моего дня рождения всего семь дней. Я не хочу тянуть до последнего.
– А ты стала другая, – заметил Никита задумчиво.
– Прежняя Лида сгорела в огне.
Он не понял ответа, но я не собиралась ничего пояснять.
– Мы начнём с Элеоноры.
– Почему?
– Потому что я уже придумала, как мы это сделаем.
– Хорошо.
Разговор заглох, а между нами установилось какое-то напряжение. Непонимание. Никита сел за стол и взялся за вилку. Я села напротив.
Мы ели жареные брикеты из водорослей, политые крахмальным кисло-сладким соусом, избегали смотреть друг на друга и думали о том, что вечером нам предстоит лишить человека жизни. Пусть и нехорошего человека. Ужасного человека. Мерзкого, отвратительного человека.
Судя по Никите, он нервничал и переживал по этому поводу. Я же никаких чувств особо не испытывала и жалела о том, что проклятая стерва умрёт без мучений. Хотела бы я, чтобы она ощутила хотя бы десятую часть той боли, которую причинила мне…
Когда мы покончили с едой, я снова вернулась в кресло.
– Итак, у нас есть престарелая нимфоманка, которая обожает молодых мальчиков…
– Точно обожает? – усомнился он.
– Не раз была замечена…
– Ладно.
– Осталось решить, куда мы её заманим. Желательно, чтобы это было место на отшибе.
Я хотела добавить «и чтобы никто не слышал её криков», но вовремя прикусила язык. Никита о чём-то напряжённо раздумывал и как будто колебался. А потом сказал несколько нерешительно:
– Есть один загородный дом. Одна знакомая «белая» как-то приглашала меня туда… Мы там отдыхали… Можно попробовать туда…
– Где находится? – заинтересовалась я.
– За яблоневыми садами, у восточного края купола.
– О, как интересно, – мне сразу понравился этот подходящий вариант. – Я никогда не бывала там. Но разве её самой там не будет?
– Они там не живут. Только отдыхают иногда…
– А там разве нет охраны?
– Автоматическая система.
– А как мы попадём?..
– У меня есть магнитный пропуск.
– И далеко до ближайшего дома?
– Ну, метров двести, – он слегка пожал плечами.
Я задумалась. Маловато, конечно. Но это лучше, чем являться к ней в башню в самом центре города. Там нам точно далеко не уйти.
– А вдруг там всё-таки кто-нибудь будет?
– Ну не должны вроде… – неуверенно протянул Никита. – Ну если там кто-то будет, то уедем.
– Может тогда сначала ты отвезёшь туда меня? Заодно и выясним, есть там кто или нет. А потом за ней поедешь.
– Разумно. Осталось придумать, как туда добраться. И как туда привезти её.
– Возьмём такси. Ты пригласишь её к себе в гости. Она обязательно согласится, ты как раз в её вкусе. Но нужно, чтобы ты встретил её на выходе с работы, иначе потом она затянет тебя к себе в квартиру.
Мы оба посмотрели на часы. Начало пятого.
– Она обычно уходит с работы в шесть, в полседьмого. Хотя это не закон, может и в полдень свалить. «Белые» не особо чтят дисциплину.
Никита ушёл из комнаты.
Я устало закрыла глаза. Собственное тело раздражало предательской слабостью. Ещё не хватало, чтобы оно подвело меня в самый ответственный момент. Больше всего в людях я презирала слабость, и вот теперь сама оказалась в роли слабого человека.
Никита вернулся через несколько минут. Он нарядился в дорогие контрабандные вещи и выглядел ничуть не хуже бессмертных. Белая шёлковая рубашка и светлые хлопковые брюки ему очень шли и выгодно подчеркнули плотную мясистую фигуру. Усы он покрыл блестящей помадой, а волосы уложил аккуратными волнами.
«Какой же ты красивый», – хотела я сказать, но сдержалась.
– Ей понравится? – хмуро спросил он, избегая встречаться взглядом.
– Она точно клюнет на тебя. Кто угодно клюнул бы.
Он пропустил прозрачный комплимент мимо ушей. Я встала и потянулась.
– Нам нужно ещё раздобыть сильное снотворное.
– Ты знаешь где?
– Подруга работает в поликлинике.
– С чего ты взяла, что она захочет тебе помогать? Не каждый может пойти на должностное преступление.
– Я попробую её уговорить.
Я снова посмотрела на его красивую одежду.
– Думаю, что тебе не нужно в таком виде идти со мной. Давай-ка мы с тобой встретимся через час в центре, возле работы.
– У тебя много денег? – спросил Никита.
– Две тысячи двести шестьдесят пять единиц, – совершенно честно доложила я.
– Прилично.
– Долго копила.
– Значит, на такси можно не экономить.
– Такси недёшево…
– Но ты же хочешь стать бессмертной? – он посмотрел на меня холодно и как будто осуждающе. – Разве для этого не все средства хороши?
Я выдержала его тяжёлый взгляд.
– Значит, раскошеливайся. Потом ещё заработаешь на своих облаках.
– Я думала, что ты меня поймёшь.
– А я прекрасно тебя понял. Какая ты есть на самом деле.
– Мне всё равно, что ты обо мне думаешь! Что вы все думаете! Я всё равно добьюсь своей цели!
Щёки полыхали от злости, когда я вышла из дома и направилась прямиком к поликлинике. Шагая по пыльным некрасивым улицам рабочего района, я подбирала весомые аргументы, чтобы с их помощью убедить подругу. Мне казалось, что уговорить Настю будет сложнее, чем Никиту. Ведь если она не даст мне препарат, то милую Элеонору придётся усыплять как-то иначе, менее гуманным и безболезненным способом.
Поликлиника готовилась к закрытию. Последних больных поспешно долечивали и выпроваживали. Не обращая внимания на сутолоку, я дошла до процедурного кабинета, в котором Настя делала прививки, ставила капельницы и проводила остальные медицинские процедуры. Она и сейчас находилась тут, накладывая повязку на руку какому-то рабочему в облезлой робе. Вскинув глаза, она слегка удивилась.
– Подожди в коридоре пару минут, я уже заканчиваю.
Пришлось стоять у двери и изображать больного человека. Впрочем, особо притворствовать и не понадобилось, я и правда чувствовала себя паршиво и больше всего мечтала о койке.
Перевязанный мужик ушёл, и Настя затащила меня в кабинет. И к моему удивлению, обняла. Я даже слегка опешила, поскольку мы никогда не были особо близки, чтобы проявлять эмоции подобным образом.
– Я вообще-то переживала за тебя, – сказала она, отстраняясь и внимательно разглядывая моё измождённое бледное лицо.
– Всё в порядке, – промямлила я, терпеливо ожидая, когда утомительные объятия закончатся. – Точнее не очень.
– А что не так? – встревожилась подруга и посмотрела на мой живот. – Дай посмотрю.
Я расстегнула кофту и задрала футболку. Три бордовых рубца – подарок Элеоноры, производили неприятное впечатление.
– Зажило хорошо, врач проделал работу на высшем уровне.
– Я спать не могу что-то, – соврала я. – Которую ночь просто валяюсь. И врач забыл прописать мне снотворное. Ну или я забыла попросить.
– Наверно, это последствия анестезии, – с понимающим видом кивнула Настя. – Такое бывает. Ну, у меня есть хороший препарат.
Она подошла к стеклянному шкафчику и открыла дверцу. Моему взору предстали дружные ряды коробочек и стеклянных флаконов.
– Только смотри, не пей больше одной, а то они сильные, – предостерегла она, вручая мне небольшой флакон, в котором перекатывались десять светло-жёлтых выпуклых таблеток.
– А что случится, если случайно выпить две? – я изобразила опаску.
– Ну, не умрёшь, но проспишь долго и крепко, а потом голова будет очень болеть. И тошнить будет. Но лучше не надо до этого доводить.
– Ну, ты же знаешь, я очень внимательная, – я убрала флакончик в карман. – Спасибо тебе большое.
Я слегка улыбнулась и посмотрела на открытый шкафчик за спиной соседки.
– Вообще я у тебя тут ни разу не была…
– И не надо лишний раз сюда попадать, – засмеялась Настя.
– А интересно, как тут у вас всё устроено, – я с преувеличенным вниманием завертела головой по сторонам.
– Да ничего интересного. Обычный процедурный кабинет.
– И тебе сюда доставляют вот с травмами разными, как этого? – я кивнула в сторону коридора, имея в виду предыдущего посетителя.
– И с травмами, и с инфарктами, и с отравлениями, – кажется, соседке стало приятно, что впервые за много лет совместного проживания я заинтересовалась её работой.
– И с инфарктами? – этим моментом я заинтересовалась всерьёз. – И часто такое бывает?
– Ну пару человек в неделю привозят.
– И что ты с ними тогда делаешь?
Она указала пальцем на светло-синюю коробочку.
– Колю им препарат, который должен позаботиться о сердце. Тут длинная и толстая игла, потому что лекарство колется прямо в сердце.
Я поёжилась от неприятного ощущения.
– А сколько надо вколоть?
– О, это врач решает, тут же дозировка очень важна, а то можно ненароком и убить человека.
– Ну хорошо, а если человек отравился несвежими водорослями или ещё чем?
– То ему делают промывание желудка. Вот, смотри, какой аппарат.
Она наклонилась и открыла нижнюю дверцу, за которой обнаружился прибор, снабжённый неприятным на вид шлангом.
– А что этот циферблат показывает? – я наклонилась и ткнула пальцем в первую попавшуюся шкалу на боку аппарата.
– Скорость отсоса массы из желудка.
– Ох ты ж, – я выпрямилась и совершила рукой быстрое движение. – А он от сети или на батарейках?
– Все такие приборы на аккумуляторах. На тот случай, если вдруг выключат электричество, – Настя совсем ничего не заметила.
– Подумать только, – я отошла от шкафчика и посмотрела на схему строения человеческого тела, висящую на стене. – Как ты всему этому выучилась? Столько всяких органов, всё так запутанно.
– Ну это только на первый взгляд, – засмеялась она, закрывая шкафчик с лекарствами. – Когда разберёшься, то наоборот начинаешь воспринимать тело упрощённо, как совокупность деталей.
– Спасибо тебе большое, что помогла. Ой, сколько уже времени, мы же с Никитой договорились вместе поужинать, он же меня с больницы ещё не видел. Ладно, я побегу, не буду тебе мешать.
Я помахала соседке и выскочила из кабинета, не дав ей и опомниться.
От поликлиники я быстро дошла до дома. Сумка с телефоном лежала на кровати. Я вытащила аппарат и засунула его в карман.
Пару минут я просто стояла посреди квартиры и разглядывала убогую мебель и голые окрашенные стены. В этом доме я прожила последние десять лет, с тех пор, как нас выпустили из детдома. Очень много лет, если так задуматься. Но квартира так и не стала моим жильём по-настоящему. Я всегда воспринимала её как временный вариант, всё время ждала, что вот-вот меня сделают бессмертной, и я покину это жилище навсегда.
Теперь же, если ничего не выгорит, то я буду обречена жить тут до самой смерти. Я содрогнулась от отвращения. Ну уж нет! Я сделаю всё возможное, чтобы избежать этого!
Вспомнив о времени, я встрепенулась и кинулась к остановке. На моё счастье автобус подошёл всего через пару минут, иначе от нервов я вся извелась бы. Пока автобус вёз меня до станции метро, я всё щупала украденную коробочку, спрятанную в кармане штанов, и думала о том, что уже сегодня Список снова продвинется, меняя судьбу ещё одного человека.
В метро я даже не пыталась сойти за свою и поэтому поймала массу разнообразных взглядов от «какого чёрта эта «серая» делает здесь» до «интересно, к кому она ездила в трущобы». Впрочем, я точно знала, что большинство бессмертных принимали меня за заскучавшую жительницу Центра, которая ездила развлекаться на окраину. Даже несмотря на бедняцкую одежду, я всё равно казалась частью мира Центра благодаря редким волосам и красивому ухоженному лицу, которое не смогла испортить даже болезнь.
Никита сидел в кафе на первом этаже развлекательного центра, расположенного через дорогу от моей бывшей работы. Я сразу увидела его через огромное панорамное окно. Он пил какой-то оранжевый напиток и казался отрешённым и погружённым в раздумья. Практически все женщины, которые находились в заведении, бросали на него плотоядные взгляды. Заметив меня, он тремя большими глотками допил сок и вышел на улицу.
– Поехали, – сказал он, доставая телефон и вызывая такси. – Проверим, свободен ли дом.
– Я всё думаю, вдруг она уйдёт домой раньше обычного.
– Я всё равно вытащу её и привезу туда.
Оставалось надеяться, что он сможет исполнить обещание. Я села в подъехавшую машину. Мы молчали всю дорогу, глядя в окно. Пока автомобиль кружил по улицам, пробираясь через восточные кварталы, я размышляла о значении дружбы в жизни человека. Возможно ли прожить без неё? Возможно ли жить в полном одиночестве, без друзей и любви?
Преодолев тесную застройку восточного района, автомобиль углубился во фруктовые сады, урожай с которых предназначался только для «белых». Глядя на яблоки и груши, которыми были усыпаны ветви одинаковых клонированных деревьев, я глотала голодную слюну и клялась самой себе, что, когда всё завершится, фрукты будут на моём столе каждый день.
Сады закончились у высокой непрозрачной металлической стены. Мощные автоматические ворота открылись только после того, как Никита засунул магнитный пропуск в нутро сканера.
За стеной обнаружилась гряда пологих холмов, на которых самые богатые горожане построили красивые дома для загородного отдыха. Дома тонули в густых садах, которые обильно цвели и плодоносили. Узкая дорога вилась между холмами, и машина заметно сбавила ход, опасаясь внезапного появления встречного транспорта.
Пунктом назначения оказался красивый каменный дом, украшенный колоннами из розового мрамора. Кованые ворота, поросшие плетями жёлтой розы, приветливо распахнулись, машина заехала на каменную площадку и открыла двери.
Мы с Никитой вышли и уставились на окна дома. Я силилась понять, есть ли тут кто-нибудь из хозяев. На первый взгляд казалось, что люди отсутствуют.
Никита решил вопрос очень просто – поднялся по ступенькам, подошёл к красивой входной двери и нажал на кнопку звонка.
– Извините, но никого нет дома, – отозвалась система безопасности.
Мы с облегчением выдохнули, и Никита оплатил такси, приказав оставаться на месте в ожидании обратной поездки. Оно запустило таймер и затихло.
– Пошли.
Никита направился за дом. Я поспешила следом. Мы прошли мимо нескольких окон, занавешенных тёмными гардинами, и вышли на просторную каменную террасу, где под огромным цветным зонтиком стояли три шезлонга и стол. Меня поразил большой каменный бассейн, наполненный голубой водой. Ещё никогда я не видела столько воды разом.
Друг извлёк из кармана небольшой приборчик с маленьким экраном и кучей мелких кнопок, прислонил его к магнитному замку задней двери и набрал какой-то код. Больше минуты аппарат перебирал комбинации, а я настороженно оглядывалась по сторонам, опасаясь, что вот-вот появятся какие-нибудь соседи и поднимут тревогу, увидев незнакомых людей.
Аппарат пискнул, и я с надеждой посмотрела на Никиту. Он выглядел довольным.
– Дворец наш.
Мы вошли в просторную светлую гостиную, обставленную шикарной старомодной мебелью, выполненной из дерева и благородных тканей. Самый большой восторг вызвала громоздкая люстра, состоящая из сотен стеклянных кристаллов. На полу обнаружился пушистый светло-зелёный ковёр, раскинувшийся перед огромным камином. Сбоку от камина я к своему великому изумлению увидела свыше десятка крупных деревянных чурок и охапку мелких щепочек.
– Не хочешь ли ты сказать, что они тут жгут настоящую древесину? – поразилась я. – Ведь каждое дерево под куполом на вес золота!
– Когда ты богат и уважаем, то всё возможно.
Мы стояли посреди комнаты и оглядывались по сторонам.
– Сюда её и заведу, не будем в дом углубляться, – Никита почесал лоб. – Ты раздобыла снотворное?
– Да, – я достала из кармана позвякивающий флакончик. – И ещё кое-что…
Никита взял таблетки и с подозрением уставился на коробочку.
– Что это?
– Препарат, который останавливает сердце.
Он дёрнулся и побледнел.
– Ты дашь ей снотворное. Три таблетки. Она уснёт, – я говорила медленно и осторожно, чтобы не оттолкнуть друга. – А я вколю ей этот препарат. Её сердце постепенно замедлится и остановится. Во сне. Без боли. Без мучений. Без страданий.
Он заметно колебался.
– Я даже могу сама подмешать таблетки в напиток, положить их своими руками. Чтобы твоя совесть была совершенно чиста. Ты вообще можешь уйти после того, как она заснёт. Ничего не видел, ни к чему не имеешь отношения.
– Она точно не будет мучиться?
– Тихая мирная смерть, о которой можно только мечтать.
– Ты всё сделаешь сама.
– Однозначно.
Никита всё равно выглядел подавленным, и я боялась, что он в любой момент передумает или испугается, и вся затея сорвётся.
– Нам нужен бокал и напиток, – напомнила я.
– Пошли на кухню.
Мы вышли из гостиной в коридор, ведущий к нескольким комнатам. Шагая по настоящему деревянному паркету, я рассматривала качественные реалистичные картины, висящие на стенах. Они изображали идиллические картины природы, которых не могло быть в реальности: большие голубые озёра в окружении тёмно-зелёных лесов; бескрайние зелёные и жёлтые поля, по которым ветер гнал пологие волны; изумрудное море, облизывающее пенистыми волнами светлый песок и серые скалы. Должно быть, художник руководствовался архивными записями, потому что наблюдать подобные картины больше было негде – человечество уничтожило собственную планету несколько веков назад и спряталось под защитные купола.
Из коридора мы попали в круглый вестибюль, центральное место в котором занимал стеклянный каскад, спадающий с высокого потолка. Где-то было открыто окно, и длинные стеклянные трубочки с едва заметным звоном ударялись друг о друга. Кухня обнаружилась за неприметной дверью. В большом помещении присутствовали несколько холодильников, огромный пищевой принтер и шкафы с долгопортящимися продуктами.
Никита открыл наугад ближайший холодильник – зелень, овощи и фрукты. В следующем мы нашли несколько тёмно-красных кусков, как я подозреваю, настоящего мяса. Только в третьем холодильнике оказались бутылки с неизвестными мне напитками.
– Это шампанское, – Никита уверенно ухватил за горлышко бутылку из чёрного стекла. – От него она точно не откажется, это редкий напиток, в год делают не больше сотни таких бутылок.
– Ты пробовал?
– Мне не понравилось. Непонятные ощущения, странный вкус. И этот газ внутри…
– Какой газ?
– Чтобы подействовало быстрее, они добавляют в напиток углекислый газ. Он щиплет язык и горло, когда пьёшь.
– И им это нравится? – я скривилась.
– «Белым» часто нравятся странные вещи. Всё, что будоражит и хоть как-то оживляет их бесконечное существование… Сама поймёшь.
Он наконец-то встретился со мной взглядом, и мне не понравилось выражение его глаз.
В одном из шкафов Никита нашёл два бокала. И уже на выходе из кухни захватил пару груш. Вернувшись в гостиную, он поставил шампанское и бокалы на пол возле камина, а груши положил на каминную полку.
– Когда мы приедем, залезешь туда, – он указал на стенной шкаф. – И подождёшь, пока я усыплю её.
И поспешно ушёл.
Я проводила его глазами и вздохнула. Грустно было терять друга, но наше понимание мира теперь разошлось.
Чтобы скрасить время, я решила погулять по дому и изучить жизнь богатых «белых». Оставалось только гадать, в чьём доме мы хозяйничали, но эти бессмертные точно не были рядовыми жителями Центра.
Из вестибюля я поднялась на второй этаж. Громоздкая мраморная лестница со стройными балясинами словно предупреждала об особенной роскоши, которая ожидала наверху. Но я всё равно оказалась не готова, потому что и представить себе не могла всего того, что составляло суть богатой жизни.
Весь второй этаж занимали несколько огромных спален. Просторные помещения с панорамными окнами, гигантскими кроватями и невероятными ванными комнатами, в которых обязательно присутствовали большие кварцевые ванны. Представив себе количество литров воды, необходимых для наполнения такой ванны, я присвистнула и преисполнилась ещё большей завистью.
На одной из кроватей я полежала, смутно припоминая какую-то древнюю сказку, где главная героиня тоже лежала на чужих кроватях. Умный матрас подстроился под изгибы тела, и мне стало так уютно, что не захотелось вставать совершенно. Я натянула на себя мягкое лёгкое одеяло и задремала.
Возвращение Никиты застало меня врасплох. Распахнув глаза, я прислушивалась к голосам с улицы. Вскочила с кровати и бросилась к окну. Вечер почти вступил в права, и умная система дома уже зажгла мягкие огни в парадной зоне участка. Никита и Элеонора шли мимо яркой клумбы и бурно обсуждали красоту живых цветов.
Я с огромной скоростью побежала в гостиную. Пока я преодолевала коридор на первом этаже, Никита и Элеонора шли вдоль его окон. Когда я заскочила в гостиную, они уже поднимались по ступенькам заднего крыльца. Дверь шкафа захлопнулась за мной за секунду до их появления.
Зажимая рукой рот и стараясь шумно не дышать, я стояла и прислушивалась.
– У тебя прекрасный дом, малыш, – промурлыкала старая ведьма.
– Да, наша семья живёт неплохо, – с заметной гордостью согласился Никита. – Это загородный дом, где мы иногда отдыхаем от городской жизни.
