Иван Андреевич Банников
Список
– Грабишь меня средь бела дня, – вздохнул он. – Пользуешься тем, что я тебя люблю как сестру.
– Ты же знаешь, что я всё заплачу. Не в первый же раз.
Никита вздохнул.
– Раздевайся.
Я быстро скинула костюм. Он с сомнением посмотрел на моё нижнее бельё.
– Тут нужны тонкие трусы и бюстгальтер без бретелек, потому что ткань очень тонкая, а плечи будут открытыми. Меряй пока.
Я с трепетом приняла почти невесомое платье и принялась очень осторожно облачаться в него, боясь, что могу ненароком порвать ткань.
– Смелее! – скомандовал Никита, роясь в ящике с женским бельём. – Это усиленный паучий шёлк, ты его и ножом не разрежешь при всём желании. Не мнётся и не горит.
Длинное зауженное платье так красиво облегало фигуру, что я зачарованно уставилась на отражение. Тело словно облили искрящейся золотой краской, выгодно подчёркивающей грудь и бёдра.
– Вот! – друг выпрямился и показал бельё. – Это ещё триста.
– Согласна.
– И тут никак без хорошей обуви.
Золотые лодочки на высоком каблуке как нельзя лучше завершили ансамбль. Я надела их и прошлась по мастерской.
– Он будет сражён наповал, – Никита казался довольным своей работой. – Кстати, а кто он? Способен ли работяга оценить такую жертву?
Мы снова встретились взглядами. Когда до друга дошло, он побледнел.
– Да ты полная дура, если связалась с «белым»! – закричал он.
– Это мой последний шанс остаться в Центре! И он признался мне в любви. Предложил выйти за него.
– Он никогда не женится на тебе! Ты не понимаешь? – друг не на шутку встревожился. – Он поиграется и выбросит! Ты для него просто красивая игрушка! Кто он?!
– Только никому ни слова. Это мой директор, – я старалась оставаться спокойной.
– Совсем идиотка! – Никита разозлился. – Нельзя иметь с ними дел! Мы для них просто объект для насмешек и развлечений! Он потребит твой блеск, а потом отправит обратно в трущобы! Разобьёт тебе сердце и навсегда заставит ненавидеть людей!
– У меня ощущение, что ты рассказываешь о себе, – я знала, что поступаю грубо и некрасиво, но мне хотелось остановить поток нравоучений.
Никита осёкся и замер с перекошенным лицом. Потом махнул рукой и ушёл в подсобку. Я быстро переоделась, осторожно сложила платье и бельё, поместила их в картонную коробку, которую взяла из-под раскройного стола. Переложила плотной бумагой и сверху уже положила туфли.
Я хотела зайти в подсобку и попрощаться. Но потом пожала плечами и ушла. Самым ужасным было то, что я понимала, что слова друга совершенно правдивы. Но я не хотела думать о таком исходе. Нет, теперь только вперёд, чем бы это ни закончилось.
До дома я почти бежала, насколько позволяли каблуки. Бросая встревоженный взгляд на часы, я мчалась по некрасивым грязным улицам, ловя на себе взгляды «серых», которые всегда видели во мне признаки враждебного привилегированного класса. Чужая среди своих, как говорится.
Взлетев по лестнице и промчавшись по коридору, я ураганом ворвалась в комнату.
– Ох, прямо торнадо! – воскликнула Светка, у которой я чуть не выбила из рук кастрюлю с варёной гидропонной картошкой.
Остальные девчонки сидели за общим столом и ждали горячего. Салат из соевых проростков и риса уже разложили по тарелкам. Для меня тоже поставили тарелку, хотя я не всегда ела вместе с соседками.
– За тобой гнались мутанты? – Настя встала.
– Свидание! – выпалила я, с трудом переводя дыхание. – Времени нет!
– Ого, свидание, – удивилась Маргарита.
Девчонки принялись шутить и что-то спрашивать, но мне некогда было отвечать на дурацкие вопросы. Отмахнувшись от них, я бросила сумочку на кровать, быстро скинула офисный костюм и умчалась с коробкой в ванную комнату. Время перевалило за шесть часов, и я понемногу начинала паниковать, что не успею подготовиться к появлению кавалера. Другие женщины, бессмертные, может, и могли себе позволить опаздывать, но я такой роскошью не обладала.
Основательный горячий душ взбодрил и освежил. Сегодня я пошла ва-банк и поэтому тратила дорогую воду и дефицитное мыло без ограничений. Счётчик неистово крутился, отсчитывая драгоценные литры, а я намывалась как никогда в жизни.
Высушив и уложив волосы крупной волной, я нанесла лёгкий макияж и оделась. И с восторгом уставилась на отражение. Да, я всегда была красивой и знала это. Но сейчас выглядела особенно роскошно, за что нужно было благодарить создателей невероятного платья.
Положив руку на ручку двери, я какое-то время слушала, как девчонки едят и переговариваются, обсуждая новости района. Потом я оттолкнула дверное полотно и вошла в комнату. Оксана первой увидела меня и тут же поперхнулась. Кашляя и багровея, она показала на меня рукой. Остальные тоже повернулись и застыли поражённые, с отвисшими челюстями и выпученными глазами. Первой нашлась Настя:
– Лидок, ну ты даёшь… Да ты просто богиня!
– Богиня разврата, – Оксана не преминула облить меня очередной порцией ненависти.
– Да ты ей просто завидуешь, – рассмеялась Света, снова берясь за вилку.
– Да чему тут завидовать! Шлюха!
Я пропустила её замечание мимо ушей, вздохнула и расправила плечи. Повернулась вокруг себя.
– Ну как?
– Во! – Настя показала большой палец. – Ты его просто убьёшь.
– Бедный сантехник, мало ему унитазов, так ещё и такое, – Оксана отвернулась и принялась демонстративно есть.
И тут я вышла из себя. И совершила глупость.
– Это на тебя клюют одни сантехники. А я встречаюсь с «белым».
Новость стала настоящей сенсацией, рядом с которой сногсшибательное платье тут же померкло. Теперь соседки вообще впали в состояние ступора, а тишина в комнате стала почти звенящей. Побледневшая Настя выскочила из-за стола и бросилась ко мне. Схватила меня за руки и заглянула в глаза.
– Одумайся! Ты не понимаешь, во что влезаешь! Он использует тебя и выбросит! – меня удивило, с какой настойчивостью и тревогой она пыталась отговорить меня. – Мы для них лишь разменная монета. Не надо идти туда!
– Успокойся, – я мягко освободила руки. – Он не такой. Он правда любит меня. Он не сделает мне ничего плохого.
– Ты ошибаешься! Он просто поиграется с тобой и выбросит! Таких случаев полно, многие «белые» так развлекаются!
Я посмотрела на притихших девчонок. Вздохнула. Они не понимают, что с их посредственной внешностью они и не могут рассчитывать ни на что другое, как только на краткосрочное развлечение. А я была создана для чего-то большего. Владимир не просто так выделил меня из тысяч женщин и признался в любви. Он точно вознамерился сделать меня счастливой.
– Сегодня он сделает мне предложение. Он сам так сказал. И пригласил в «Пеликан» ради этого, чтобы всё было по правилам, – нехотя рассказала я, потому что мне хотелось показать им всем, что мой случай особый. – И мы поженимся. И я буду жить в стеклянной башне на сороковом этаже и забуду про соевые продукты и про мытьё по три литра в день.
Девочки молчали.
– Ты у нас боец, Лидка, – неожиданно похвалила Настя, прозвучало это вполне искренне. – А мы всю жизнь плывём по течению, ни на что не надеясь и ничего не ожидая от судьбы.
– Судьбы нет, – возразила я жёстко. – Каждый получает то, чего заслуживает. А если человек чего-то не получает, то, значит, он сам в этом виноват. Значит, он сделал недостаточно. Или не сделал ничего.
– Неужели ты думаешь, что он женится на тебе?! – воскликнула Света, которая, кажется, слишком близко к сердцу приняла моё свидание.
– Почему вы все в этом сомневаетесь? – огрызнулась я, пытаясь успокоить слишком часто бьющееся сердце. – Даже если это не даст мне бессмертие, то я хотя бы получу нормальную благополучную жизнь.
– Но он всё равно не будет с тобой долго! – Настя по-дружески пыталась меня разубедить, но я от этого только ещё больше злилась.
– Я буду красивой и хорошей женой! – я вышла из себя.
– Да, но только он всегда будет оставаться молодым и красивым! Здоровым и полным сил! А ты, как ни старайся, как ни ухаживай за собой, ты всё равно постареешь рано или поздно! А ни один бессмертный не потерпит возле себя человека, от которого буквально веет приближающейся смертью! Лет через пять ты станешь слишком старой для него! И он вышвырнет тебя! И посадит на твоё место новую молодую дурочку!
– По крайней мере, я буду знать, что сделала всё, что было в моих силах, – я взяла себя в руки и усилием воли подавила злость, которая портила цвет лица.
– Мне тебя жаль, Лид, – Настя выглядела грустной и обеспокоенной.
И чего это они вдруг вздумали сегодня меня жалеть и опекать!
– Я не нуждаюсь в твоей жалости, – холодно заметила я, обходя соседку и направляясь к кровати.
– Я знаю. Но в своей погоне за бессмертием ты забыла о самом главном, – Настя теперь смотрела на меня неодобрительно.
– О чём же? – я нагнулась и извлекла из тумбочки маленькую сумочку, покрытую мелкими стеклянными кристаллами.
– О том, как жить правильно, чтобы не потерять себя.
– Очень ценная философия, – ядовито заметила я, неприятно усмехаясь. – Я поразмышляю об этом в тот день, когда мне будут делать Укол.
Настя хотела ещё что-то сказать, но передумала и махнула рукой. Я развернулась и с достоинством проследовала на выход, ощущая на себе взгляды соседок. Мне было совершенно наплевать на то, что они думают. Наплевать!
Стараясь не упасть с высоченных каблуков, я прошла по проходу, спустилась по лестнице и остановилась в паре шагов от дома. Меня одолевали сомнения. Где лучше встретить директора? У самого дома? У дороги? Я оглянулась и посмотрела на обшарпанное здание. Ещё не хватало, чтобы я потом всю жизнь ассоциировалась у него с этой ободранной бетонной коробкой.
Я вышла к дороге и беспокойно огляделась. Я нервничала и мне приходилось прилагать значительные усилия, чтобы сохранять невозмутимый безмятежный вид. Я чувствовала каждой клеточкой тела свою чужеродность и ощущала взгляды других людей, которые безусловно видели во мне только шлюху, развлекающуюся с бессмертными. К тому же, с наступлением вечера вдоль улицы задул резкий ветер, и я все телом дрожала от холода. Я буквально считала секунды, мысленно умоляя начальника приехать поскорее. К счастью, ждать и мучиться мне пришлось недолго, потому что через несколько минут чёрная блестящая машина вырулила с проспекта и затормозила неподалёку. Открылась дверь, и послышался бодрый голос Владимира:
– Мадам, карета подана!
Стараясь не удариться головой, я грациозно скользнула в машину и опустилась на мягкое комфортабельное сидение, которое сразу подстроилось под позвоночник, создав выпуклости и вмятины в нужных местах. Самоуправляемая машина мягко тронулась с места и помчалась в центр города.
Владимир сидел напротив, широко улыбался и выглядел таким весёлым и счастливым, что я с облегчением отбросила сомнения, посеянные Настей. Сейчас уже не оставалось никаких сомнений в том, что он и правда меня любит.
После ухода с работы начальник тоже времени даром не терял. Он облачился в тёмно-фиолетовый костюм от популярного модного дома и уложил волосы причудливыми завитками. Ну, конечно же, не сам уложил, не будет же такой важный человек сам себе делать причёску дома перед зеркалом. Но парикмахер поработал на славу.
– Ты выглядишь просто восхитительно, – мягко сказал он. – И правильно сделала, что надела простую одежду.
Я пристально вгляделась в его лицо, пытаясь понять, шутит ли он, или и правда считает мою безумную покупку ординарным нарядом, но на всякий случай слегка улыбнулась и поправила прядь волос.
– Какие чудесные волосы они тебе сделали, – с восторженным придыханием заметил Владимир, наклоняясь ко мне и прикасаясь кончиками пальцев к моей голове. – Сейчас такой оттенок большая редкость, большинство резервистов стали какие-то серые, невзрачные.
– Платина-пятнадцать, – автоматически произнесли мои губы, в то время как я старательно глотала микро-обиды от слов «сделали» и «резервисты».
– Ты настоящий эксклюзив Родильной Фабрики, второй такой точно нет, – он мягко улыбнулся и откинулся на спинку сидения.
– Надеюсь, что нет, – спокойно ответила я, желая в этот момент распахнуть дверь и выскочить наружу.
Неужели он весь вечер будет говорить о моём искусственном происхождении и принадлежности к Резерву?! Это неизбежная оплата за замужество? Проверка?
Я стиснула зубы и сказала себе, что ради жизни в Центре стерплю что угодно. Надо терпеть, иначе годы напряжённой работы окажутся напрасными.
– А мне вот всегда хотелось узнать, зачем они делают вас так много, – Владимир неопределённо махнул рукой, видимо, имея в виду все окраины города, в которых жили «серые». – Сейчас ведь практически никто не умирает, а резервистов чуть ли не пять тысяч.
– Я не знаю, – я пробормотала довольно прохладно, настроение портилось всё больше и больше.
– Прости меня! – спохватился он и переменился в лице, демонстрируя осознание вины. – Я так хочу тебе понравиться, что страшно нервничаю и от этого несу чёрт знает что! Говорю совсем не то, что хочу, и что следовало бы! Прости меня, Лида!
Он положил большую горячую руку на мою ладонь, и мурашки побежали по всему телу. Я примирительно улыбнулась. К счастью, продолжать разговор не потребовалось, потому что машина уже парковалась возле ресторана. Мы вышли и медленно направились к сверкающей башне развлекательного центра, на самой верхушке которой ярко сияли огромные панорамные окна «Пеликана».
Вокруг здания буйно зеленел весенний сад, дорожки пролегали под ветвями вишен и слив, покрытыми пышными гроздями розовых и малиновых цветов. Несмотря на вечерний холод, пробирающий до костей, я всё же задерживала шаг, чтобы насладиться нежным запахом цветущих деревьев. Владимир взял меня за руку, и, чтобы скрыть довольную улыбку, я отвернулась и приблизила к лицу ветку, делая вид, что нюхаю цветы.
Из сада мы попали в небольшой цилиндрический стеклянный вестибюль, декорированный крупными разноцветными кристаллами. Стеклянный же лифт приветливо открыл дверь, приглашая нас поскорее окунуться в дорогие развлечения, доступные только «белым».
Пока прозрачная кабинка беззвучно поднималась на самый верхний этаж, мы стояли рядом, избегали смотреть друг на друга и хранили несколько скованное молчание. Руки дрожали от волнения, и я направила все силы на подавление предательской дрожи и на управление лицом.
Прямо из лифта мы вошли в красивое помещение, отделанное тёмным натуральным деревом. Высокомерный метрдотель вскользь пробежал по мне пустыми глазами и широко улыбнулся Владимиру.
– Господин Соболев, мы как всегда очень рады приветствовать вас в нашем первоклассном заведении!
Немедленно из служебного помещения появился услужливый и безликий официант неопределённого возраста, который почтительно проводил нас к столику, стоящему у самого окна. От ужасной высоты у меня тут же закружилась голова, и я сосредоточила взгляд на лице спутника.
– Эти роботы-официанты такие правдоподобные, – восхитился Владимир, услужливо подал мне стул и забрал из руки блестящий клатч, который положил на край стола, возле вазочки с живыми цветами.
– Да, технологии не стоят на месте, – я охотно подхватила тему, в которой превосходно разбиралась. – Именно благодаря роботизации наш город существует в таком благополучии, несмотря на критический дефицит ресурсов.
– Ну, конечно. К тому же, лучше пусть роботы лезут в канализацию! Не заставлять же «серых» ковыряться в нашем говне!
Он остался доволен своей идиотской шуткой и громко засмеялся, демонстрируя великолепные зубы. Я вынужденно улыбнулась в ответ, хотя больше всего мне захотелось схватить его за ухоженные волосы и ударить лицом об стол. Внезапный взрыв агрессии напугал меня саму, потому что такие мысли были мне не свойственны.
Официант подал электронное меню, и я сосредоточилась на списке блюд, радуясь, что уже не надо отвечать на оскорбительную шутку.
– Так, я хочу закуску из вяленой дагестанской свинины, – Владимир был прекрасно знаком с местным меню, и поэтому тут же принялся тыкать пальцем в экран. – Ещё суп из белых астраханских грибов. На горячее тульских крабов под сливочным соусом.
– Изволите гарнир? – подобострастно осведомился официант, склоняясь в почтительном жесте.
Я же смотрела на цены и с трудом контролировала лицо – стоимость заказа начальника уже превысила мой полугодовой заработок. Только сейчас я задумалась о том, что даже не поинтересовалась заранее, как мы будем оплачивать счёт. Каждый за себя?
– Да, на гарнир мне жареного картофеля. Но только настоящего! Никаких гидропонных продуктов! – строго приказал Владимир, превращаясь в жёсткого требовательного начальника, так хорошо мне знакомого.
– Будет сделано. У нас только настоящие продукты, никаких имитаций и суррогатов, вы же знаете, – официант повернулся к Лидии. – Что будет… дама?
– Я… я сейчас подумаю, – я в панике бросилась просматривать меню в поисках самого дешёвого блюда.
– Бери всё, что захочешь, сегодня плачу я, – Владимир широко улыбнулся, наслаждаясь собственной великодушной щедростью.
– Я просто… не знакома с этими блюдами… – я растерялась от незнакомых названий.
– Всё понял, буду тебя спасать, – рассмеялся начальник, привычно беря управление ситуацией в свои руки.
Он быстро заказал какие-то блюда, которые прозвучали для меня неведомой тарабарщиной, и властным жестом отпустил официанта. Протянул руку и положил её на мой локоть.
– Расслабься и получай удовольствие от этого великолепного вечера.
– Я получаю изо всех сил, поверь.
Владимир смотрел на меня бархатными искрящимися глазами и выглядел очень довольным. Как ребёнок, который задумал какую-то шалость и теперь наслаждается её предвкушением.
– Расскажи мне о своём детстве, – неожиданно потребовал он. Именно потребовал, не попросил.
Я растерянно заморгала, пытаясь сообразить, к чему он ведёт.
– Я… я росла в обычном детском доме для… резервистов, – мне было непросто произнести это грязное слово. – Который на краю города, возле бывшей Сосновки.
– Вас там было много? – Владимир чуть наклонил голову. Он и на работе делал так всякий раз, когда задавал каверзные и сложные вопросы.
Какого чёрта! Что за допрос?! Меня смущало такое внимание к этому вопросу. Но пришлось взять себя в руки и продолжить беседу на болезненную тему. Если путь к бессмертию лежит через унизительный разговор, то я пройду через это. Пройду!
– Стандартная группа, двадцать человек…
– Все девочки?
Мне было непонятно его настойчивое внимание.
– Да, все девочки, естественно… Партию всегда делают одного пола.
– Хорошо. Так какое оно было – детство в этом закрытом учреждении?
– Детство как детство… – я чуть пожала плечами, как бы показывая, что тут и не о чем особо рассказывать. – Учёба, кружки по развитию, физкультура, посещение музеев, прогулки.
– О чём ты мечтала в детстве? – он слегка прищурился.
– А о чём ещё могут мечтать «серые», изготовленные про запас, на всякий случай? – в голосе проскользнуло немного горечи. – О бессмертии, конечно.
– Интересно, – задумчиво протянул он, внимательно глядя на меня и слегка улыбаясь.
– Я почти сразу поняла, что нужно стараться самой, что нужно прыгать выше головы, чтобы выбраться из общей серой массы, – я вздохнула. – Училась больше остальных. Изучала предметы, которых не было в скудной школьной программе. Нас готовили к жизни обслуживающего персонала, а я хотела для себя иного. Тем более, что я с самого детства поняла, что сильно отличаюсь от остальных резервистов.
– Да, – протянул он, – тебя почему-то сделали особенной.
– Я старалась. Когда другие дети отдыхали и играли, я читала и училась. Готовилась к экзаменам. Сдала их на три года раньше остальных. И в качестве исключения мне позволили поступить в институт, где обычно учатся одни «белые»…
Я замолчала, вспоминая непростые годы учёбы в ВУЗе, полные унижений и оскорблений, приставаний и откровенной ненависти.
– Я карабкалась вверх, потому что решила для себя, что обязательно добьюсь успеха и буду жить здесь, – я посмотрела на него в упор, и ему, кажется, не понравился такой зрительный контакт. – Когда все плыли по течению, я гребла всеми руками и ногами, чтобы выплыть сюда.
– И ты молодец, ты добилась значительных успехов, – похвалил начальник, кивая. – Я не знаю ни одного резервиста, который смог бы вылезти из окраин и который был бы наравне с нами.
– Да, я лишила саму себя детства и юношества. Но попала сюда.
– И всё же, о чём ты мечтала? – снова спросил Владимир.
Прежде чем ответить, я поправила волосы и посмотрела на пару, сидящую за соседним столиком.
– В Списке содержатся имена всех бессмертных, живущих в городе. Список всегда доступен. Ты всегда можешь заглянуть в него, чтобы увидеть, сколько человек отделяют тебя от бессмертия. Нас изготовили на тот случай, если вдруг в Центре случится несчастье, и число «белых» сократится настолько, что их нужно будет восполнить. Мы знали это с самого первого дня, как только начали осознавать себя. Каждый день я заглядывала в начало Списка и изучала данные самых старых жителей города. Особенно меня интересовал их возраст…
Я вспомнила, с каким трепетом каждый раз садилась за учебный компьютер и набирала адрес Списка.
– Всякий раз, открывая Список, я надеялась увидеть, что в начале стоят иные имена. Я так ждала, что они поменяются. Что Список будет продвигаться… И однажды он продвинется настолько, что меня в него включат.
Я вздохнула, а он кивнул с пониманием, теребя в пальцах вилку.
– Знаешь ли ты, каково это – ждать смерти неизвестных тебе людей, чтобы занять их место? Надеяться, что им оторвёт голову или придавит бетонной плитой. Рассчитывать на редкий несчастный случай, не совместимый с жизнью, – я невесело засмеялась.
Он смотрел на меня пристально, улыбался одним уголком губ и о чём-то размышлял. Постигал, наверно, особенности жизни запасного человека.
– Помню, что в Списке была одна старуха, которой уже тогда было сто восемьдесят с чем-то лет… одна из первых… И вот я мечтала, что в один день эта старуха вдруг осознает, что ей незачем больше жить. И она каким-то образом узнает обо мне, приедет в наш концлагерь. Откроется дверь моей комнаты, она войдёт и скажет: «Лидочка, детка, я хочу подарить тебе своё место в Списке»… Детские мечты такие глупые и наивные…
– Ты и сейчас ждёшь старуху? – он перестал улыбаться и смотрел на меня как-то странно. С непонятным ожиданием, что ли.
– Сейчас я жду уже другую старуху, – хмыкнула я.
– Это какую?
– Старуху с косой.
Он оценил шутку и раскатисто рассмеялся. Через секунду и я не смогла удержаться и присоединилась к нему. Атмосфера за столом чудесным образом разрядилась. Весьма кстати подоспел официант, ловко составив на стол тарелки с едой.
К счастью, тема моего детства на этом оказалась закрыта, и больше мы к ней не возвращались. Я смогла действительно расслабиться и насладиться настоящей вкусной едой, которая и не каждому «белому» была доступна, что уж говорить про «серых» с их мизерными доходами и низким социальным статусом.
В процессе выяснилось, что Владимир заказал мне жареное мясо коровы, салат из красных и зелёных овощей, хрустящий пирожок с какими-то вологодскими «креветками» и большущий кусок многослойного торта. Больше всего меня восхитило жареное мясо из настоящего животного, которое не шло ни в какое сравнение с безвкусными белковыми плитками, выращенными в лаборатории. Я жевала его без зазрения совести и без малейшей жалости к скотине. В конце концов, корову для того и вырастили, чтобы её могли съесть избранные члены общества. Сегодня в их число занесло и меня.
Отсутствием аппетита я никогда не страдала, да и была бы настоящей дурой, если бы стала ломаться и отказываться от дармового угощения. И пусть странные «креветки» мне категорически не понравились, а от овощей немного попахивало симбиотической плесенью, я не оставила на тарелках ни крошки. Когда последний кусочек торта исчез в глотке, я откинулась на спинку стула и удовлетворённо вздохнула. Владимир смеялся, глядя на меня, и вечер становился всё лучше и лучше, неизбежно приближаясь к апофеозу.
Когда официант унёс грязные тарелки, Владимир запустил руку во внутренний карман пиджака и с довольным видом извлёк из него небольшую чёрную коробочку. Я замерла, не в силах поверить в собственное счастье. Он открыл коробочку, подтолкнул её на середину стола и медленно отпрянул, загадочно улыбаясь. Я зачарованно уставилась на золотое кольцо, сверкающее несколькими крупными бриллиантами. Мне никогда не доводилось видеть бриллианты своими глазами, но сейчас я твёрдо знала, что это они и есть, во всей красе.
Я вскинула глаза на начальника, в котором нежданно-негаданно проснулись чувства.
– Это тебе, – пояснил он, как будто были ещё какие-то варианты. – Будь моей женой, пожалуйста.
Меня бросило в краску. Я почувствовала, как заалело лицо.
– Я не могу встать на колено, – он забегал глазами из стороны в сторону. – У меня сложилась определённая репутация, я серьёзный и грозный директор одного из крупнейших предприятий, и вдруг такое мальчишеское поведение. Никто не поймёт. Будут болтать, что я сошёл с ума.
– Я всё понимаю, – я чуть улыбнулась. – Мне достаточно самого факта.
– Так ты согласна? – с некоторой требовательностью спросил Владимир, снова напоминая мне о том, что он является начальником.
– Да, – я протянула руку и заметила, как дрожат пальцы.
Я аккуратно взяла кольцо и надела его на безымянный палец правой руки. Полюбовалась искрами, сверкающими в гранях. И весело засмеялась. Вот вам всем, кто не верил в меня! Вот вам, кто говорил, что у меня ничего не получится! Вот вам всем!
Владимир тоже широко улыбнулся и даже как будто расслабился, хотя и до этого казался вполне спокойным. Довольная улыбка украшала его лицо, я смотрела на чувственные губы и думала о том, что мне предстоит целовать их следующие сорок лет. Или сколько там я проживу.
К столу подошёл официант, и Владимир оплатил счёт, приложив запястье к экрану планшета. Мы встали и покинули ресторан. В лифте он держал меня за руку и заглядывал в глаза. В его жестах и дыхании я угадывала какое-то нетерпение и догадывалась, чего он хочет.
Мы вышли на улицу, и я поёжилась от пронизывающего ледяного ветра, который сразу разрушил романтику момента. Я запрокинула голову и посмотрела на чёрную поверхность городского купола, защищающего нас от жестоких песчаных бурь.
– Как не хватает света настоящих звёзд, – мягко произнёс Владимир, накидывая мне на плечи свой пиджак. – Да-да, я тоже романтик.
Я наслаждалась этими последними секундами общения и в то же время гадала, отвезёт ли он меня до самого дома или предоставит возможность добираться на метро. Но он пошёл дальше.
– Поехали ко мне, – предложил он, и я не стала задавать глупых вопросов и ломаться. Не в моём положении было кочевряжиться и набивать себе цену.
– Поехали, – я ухватилась за предложение, которое должно было упрочить помолвку.
Я видела его возбуждение, и это доставляло мне удовольствие. Приятно было осознавать, что человек, возраст которого перевалил за век, и который наверняка перепробовал сотни женщин, желает именно меня. Не зря я держала тело в идеальном состоянии, занимаясь упражнениями и не позволяя себе есть вредные для фигуры продукты. Всё было не зря…
Мы сели в машину.
– Домой, – скомандовал он и пересел ко мне.
Пока машина плавно и стремительно рулила по дорогам Центра, мы обнимались и целовались. Голова кружилась от поцелуев и его запаха, хищного и приманивающего. Я ощущала себя словно пьяной и с трудом контролировала поведение. Закрыв глаза, я наслаждалась уверенными требовательными поцелуями и сильными руками, поглаживающими грудь, плечи и шею.
– Я так люблю тебя, Лида, – прошептал он на ухо, когда машина заехала на подземную парковку и остановилась у пассажирского лифта.
Я не могла ответить ему тем же и лишь благодарно улыбнулась, ощущая себя на седьмом небе от счастья.
Пока мы поднимались на пятьдесят шестой этаж (даже подумать страшно!), Владимир вёл себя сдержанно, и я с запозданием поняла, что он не хочет проявлять чувства под прицелом камеры слежения. Но едва за нами закрылась входная дверь его квартиры, как он сразу нетерпеливо накинулся на меня, прижав к стене.
Тайфун чувств и ощущений обрушился на меня и захватил целиком. Владимир являлся невероятно опытным и искушённым любовником, и с удовольствием продемонстрировал это, заведя меня, как говорится, с пол-оборота.
Из обширной тёмной прихожей мы переместились в огромную светлую спальню, обставленную самой современной мебелью и украшенную несколькими картинами прославленного художника Козлевича. И, как я подозревала, полотна являлись оригиналами, храня в себе сотни тысяч денежных единиц. Большая кровать стояла изголовьем к стене и манила прилечь и получить удовольствие.
Я начала снимать платье, и Владимир тут же крякнул, замахав руками.
– Я сам, – заявил он, хищно раздувая ноздри.
Тёплые сильные пальцы принялись стягивать тонкую золотую ткань, а я покорно стояла и дрожала от страсти и холода. Заметив это, он засмеялся.
– Я привык спать в холоде, ведь у меня нет шансов простудиться. Юлия, обогреть комнату до плюс двадцати, – приказал он домашней системе.
– Будет сделано, – отозвалась система.
Немедленно затворилось огромное окно, а обогреватели начали нагонять тёплый воздух.
– Продолжим, – промурлыкал соблазнитель, возвращаясь к платью.
Чтобы стянуть его с моих ног, он встал на колени. А потом принялся целовать мои ступни, от чего по всему телу побежали мурашки удовольствия. Поцелуи устремились вверх, и совсем скоро он продемонстрировал особый вид удовольствия, о существовании которого я даже не подозревала.
Владимир не успокоился, пока не довёл меня до оргазма. Первого в моей жизни. Должно быть, он это понял, и с удивлением вскинул голову и посмотрел на моё перекошенное от удовольствия лицо.
– Так ты?..
– Ага, – мне стало стыдно, словно он уличил меня в чём-то недостойном.
Чтобы скрыть стыд, я закрыла лицо руками.
– Боже, да ты же настоящее сокровище, – произнёс он несколько задумчиво. – Я и подумать не мог, что ты девственница.
– Почему? – меня это задело. Я убрала руки с лица и нахмурилась. – Только потому, что я живу на окраине?
– Признаться, да, – кивнул Владимир с серьёзным видом. – Это мне на самом деле должно быть стыдно. Я пребывал в плену позорных предрассудков.
Я смотрела на него, стоящего на коленях, и думала о том, что мне придётся стерпеть какое угодно издевательство и унижение, если я хочу поселиться в этой шикарной квартире с перспективой на бессмертие.
– Теперь я люблю тебя ещё больше, – он согнулся пополам и снова принялся целовать мои ступни. – Ты святая.
– Ой, ну прекрати, – я смущённо захихикала.
– Ты прощаешь меня, невестушка? – Владимир обхватил руками мои колени и широко улыбнулся.
