Ирма Давыдова
Тераполисы. По другую сторону грани
– Послезавтра вся вторая половина дня у нас полностью свободна, – подтвердил Юрий, в очередной раз сверяясь со своим планшетом. – Значит, вношу встречу в расписание?
– Ну и молодёжь пошла, – уже в который раз за этот день повторяясь, тяжело вздохнул Председатель и обменял у официанта пустой бокал с шампанским на полный. – Ладно уж, будет вам собрание.
Миранда едва ли не захлопала в ладоши, светясь от радости и тем заставив взрослое поколение прятать улыбки.
– Раз уж ты в таком хорошем настроении, может и со мной потанцуешь? – негромко поинтересовался Смит у своей коллеги, как только остальные гости отошли переброситься парой слов с другими знакомыми. – Можно даже не столь эпично, как с младшим Никифоровым, хотя я не могу представить, чтобы в этом наряде было по-другому.
– Я лучше перескажу послание от Маруси. Она прислала его вместе с комментариями по платью и попросила передать тебе примерно в середине торжества.
Миранда подтянула за полу пиджака мужчину ближе к себе, заставляя наклониться ниже, и прошептала на ухо несколько фраз. Судя по изменившемуся выражению лица, танцевать Смиту расхотелось, равно как и продолжать шутить на тему внешнего вида своей коллеги.
– Только помни, посланников обижать нельзя, – мило улыбнулась девушка, оставляя мужчину наедине со своими мыслями и отходя в сторону бара в сопровождении помощника.
***
Знакомый зал для конференций не стал выглядеть дружелюбнее за прошедшие несколько недель. Всё та же неудобная кафедра и такое же нелепое освещение, не позволявшее докладчику видеть своих зрителей. Памятуя о том, что эта презентация была далеко не первой и от предыдущих практически ничем не отличалась, Миранда решила изложить материал максимально сжато. А, едва закончив, безо всяких прелюдий включила в зале верхнее освещение.
– Что, сегодня даже без дополнительных вопросов обойдёмся? – усмехнулся Председатель, ехидно посмотрев на молодую главу корпорации. Несмотря на привычно ворчливый тон, давно знакомые с ним коллеги могли бы понять, что сейчас он настроен вполне дружелюбно.
– Сегодня мне бы хотелось немного рассказать о новом заводе утилизации, построенном в рамках Евразийского проекта, – ответила Миранда. Оглянувшись, она подошла к расположенному рядом с кафедрой столу и совершенно бесцеремонно уселась на него, проигнорировав правила приличия и удивленные взгляды присутствующих. – Я вернулась оттуда буквально позавчера и с некоторыми из вас мы там даже виделись.
Кое-кто из присутствующих действительно закивал в знак согласия и девушка продолжила, понимая, что находится на верном пути.
– Хотя нет, даже не о самом заводе, а о том, что его окружает. Ведь в основном гости, да и сотрудники завода, заняты были только в происходящих внутри здания мероприятиях. Я и сама, если на то пошло, почти ничего другого кроме стен завода во время поездки и не видела. Но, работая там, у меня появилась привычка: как бы поздно ни заканчивался мой рабочий день, будь то полночь или даже раннее утро, я выходила на крышу завода. Попасть туда можно было непосредственно из моей комнаты, и минут десять или пятнадцать – больше у меня обычно и не было, я любовалась окружавшим меня пейзажем. И после этого долго, очень долго меня не оставляло чувство умиротворения, а накопившийся от обилия работы стресс проходил сам по себе.
Со стороны зала послышались шорохи, свидетельствующие о том, что внимание слушателей в очередной раз начинает рассеиваться. Правда при ярком свете энергосберегающих ламп и взглядами сидящих рядом коллег заниматься своими делами несколько сложнее, чем в царящей ранее темноте. Миранда мысленно улыбнулась себе, радуясь, что ей хватило духу разрушить одну из устоявшихся и неминуемо устаревших традиций, созданных её предшественником, и использовать ту для собственной выгоды. Она разгладила складки на юбке и продолжила.
– Осенью в том регионе особенно красиво. В Пятом-то уже достаточно прохладно и буквально через несколько дней синоптики грозятся, что даже непрерывно работающие предприятия не в силах будут отогнать своим теплом приближающийся снегопад. Но там всё по-другому. Листва до сих пор окрашена в яркие краски, а солнце позволяет днём ходить без курток. Ночами на териитории завода можно разглядеть созвездия, очертания которых давно забыты простыми обывателями тераполисов из-за круглосуточной подсветки. А рано утром – любоваться, как солнце поднимается из-за Кавказских гор, больше не скрытых дымкой от моря. Зрелище поистине потрясающее и мне искренне жаль, что я не могу вам в полной мере передать словами всю ту красоту, которую я каждый день наблюдала.
Совет директоров и члены комиссии хранили молчание, теперь заворожённые мягким, хорошо поставленным голосом девушки. А сама Миранда лишь отстранённо удивлялась, куда подевалось её волнение.
– Я могла бы сказать, что, находясь ближе к природе человек успокаивается, а все страхи и волнения уходят на второй план, оставляя после себя лишь покой и умиротворение. Но на самом деле, это не так. Мы и есть кусочек природы, притом, если быть откровенными – весьма крохотный фрагмент. Это не она стремится нас успокоить – это мы хотим стать её частью, слиться с ней.
– Мне жаль, – порывисто вздохнув, продолжила Ми, – что наши люди не в состоянии так же, как и я, выехать куда-то за пределы Пятого, тем самым уменьшив количество постоянно испытываемого стресса. А ведь чем меньше мы подвержены этому самому стрессу, тем проще нашему организму противостоять болезням и жизненным неурядицам. Но родиться горцем ведь не единственный способ добиться долголетия, правда? В наших силах помочь людям избавиться от небольшой, но крайне важной части забот. Вы уже видели все выкладки и таблицы и знаете, что для нас не составит большого труда взять на себя расходы по обеспечению своих сотрудников потребительской корзиной и оплатой их жилья. Но при этом каждый из вас сможет считать себя добрым волшебником, который помогает людям стать счастливее и здоровее. Ведь возможно прямо сейчас вы даёте им шанс дожить до того времени, когда мы снова сможем проживать в единстве с природой, бок о бок. Вместе. В тандеме. Так каково будет ваше решение, господин Председатель?
Седовласый мужчина, на которого сейчас были обращены все взгляды в зале, с недовольством покачал головой. Он склонился к своему секретарю, сидящему от него по правую сторону, и после обмена фразами вполголоса, наконец посмотрел на так и продолжавшую сидеть на кафедре Миранду.
– Совет директоров даёт разрешение на оплату потребительской корзины и аренду жилья в обмен на удержание из заработной платы сотрудников двенадцати процентов их прибыли, – наконец огласил он свой ответ. Но робкие аплодисменты, едва начавшие звучать в помещении, были тут же остановлены взмахом руки хозяйки корпорации.
– Девять процентов. Притом со следующего за началом внедрения программы месяца.
Председатель тяжело посмотрел на девушку, но в ответ получил лишь милую улыбку. Миранда знала, что уже победила в этом споре, ведь и сам мужчина, и совет директоров практически в полном составе давным-давно свыклись с этой идеей и готовы приступить к её воплощению в жизнь. От неё же требовалось лишь не отступить.
– Ладно, пусть будут девять процентов, – наконец махнул рукой Председатель, отводя взгляд и всем своим видом показывая, что ни разразившийся овациями зал, ни вежливый поклон вставшей перед советом директоров девушки его ни в коей мере не волнуют. Ему по-прежнему было сложно принимать новое устройство этого мира и он, будучи консерватором до мозга костей, как мог держался за прежние традиции. Но ещё он прекрасно понимал, как нужен корпорации человек, который в противовес ему сможет внедрять в жизнь свежие идеи, раз этот мир никогда больше не станет прежним. А уж вдвоём они как-нибудь сумеют договориться…
***
Кристофер Чой сидел за рабочим столом и вдумчиво рассматривал на экране виртуальные карты тераполиса. Всю предыдущую неделю во Втором орудовала новая банда, и герою наконец начало казаться, что он ухватил систему в их преступлениях. Голографические маячки вот-вот должны были приоткрыть для него тайну будущего места ограбления, но звук открывающейся в кабинет двери начисто сбил весь настрой. Верный Льюис, в лучших традициях переживающий за режим питания своего молодого хозяина, принёс на подносе не менее четырёх видов закусок и огромную чашку чая.
– Молодой господин, вы уже четыре часа сидите перед монитором! Самое время сделать перерыв, – предложил дворецкий.
Чой, уже готовый отчитать визитёра за несвоевременный приход, с лёгким удивлением услышал, с какой радостью его желудок отреагировал на аппетитные запахи, вмиг заполнившие чердачное помещение. Виртуальная карта отправилась в спящий режим, а сам Крис лелеял надежду на то, что на сытый желудок озарение посетит его куда быстрее.
– Благодарю, Льюис, – мужчина взял с подноса кружку и сделал большой глоток. – Расскажешь что-нибудь интересное?
Дворецкий время от времени привлекался к делам Грэя на правах помощника, однако задания эти были чаще всего не слишком серьёзными и не требовавшими мгновенного отчёта.
– Ваш покорный слуга наконец закончил с проверкой истории, которую вам рассказала молодая… хм, я имел ввиду, госпожа Миранда, – начал доклад Льюис, встав аккурат напротив стола. – Это заняло у меня достаточно времени и не могу с уверенностью поручиться за то, что результат вам понравится. Но разбираться во всех этих хитросплетениях было весьма интересно – я словно читал старый детектив.
– Я в любом случае не возлагал на ту беседу особых надежд, – пожал плечами Кристофер. – Просто перед лицом опасности люди чаще всего выдают достоверные факты…
– То событие, которое описывала госпожа Миранда, действительно имело место быть, – начал дворецкий. – Исходя из её примерного нынешнего возраста можно предположить, что произошло оно около десяти лет назад. Тогда в одном из заброшенных зданий Второго, которые в избытке стояли на окраине тераполиса, случился сильнейший пожар. И внутри некогда жилого дома как раз находилось два подростка.
– Во Втором? – удивился Кристофер. – Не могу вспомнить, чтобы читал или слышал о чём-то таком…
– В те годы много чего горело, на самом деле, – припомнил дворецкий. – Но как я понимаю, из-за нелицеприятного поведения героя дело тогда решили максимально замять, тем более что обошлось без человеческих жертв.
– Получается, само событие Миранда описала верно?
– В целом, да, – Льюис пожал плечами. – В здании находились две девочки, одна из которых смогла сразу выскочить наружу и поднять шум, а вторая действительно выбралась из канализации в нескольких кварталах от места возгорания, когда её уже посчитали сгоревшей. Вот только девочка, выбежавшая из загоревшегося здания, никак не могла быть госпожой Мирандой.
Дворецкий вытащил из нагрудного кармана жилетки свой гаджет и положил его на стол перед подопечным, вызывая голографическую картинку. На ней в сторону зевак смотрела испуганная девочка-подросток в перепачканной одежде и с короткими курчавыми волосами, заплетёнными в мелкие косички. С щёк её ещё не сошла детская округлость, однако представить, как бы она выглядела лет через десять можно было даже без помощи специальных программ. Кристофер прекрасно знал, что женщины способны кардинально измениться с годами как естественным способом, так и прибегая к помощи пластики. Волосы можно отрастить и распрямить, лишний вес сбросить, а цвет глаз поменять при помощи линз. Но даже сегодня ни один пластический хирург не в состоянии изменить цвет кожи с радикально чёрного на белый.
– А вот вам фотография второй девочки, – добавил дворецкий, как только Кристофер завершил изучение предыдущего снимка. – Добыть её оказалось по-настоящему сложно, и даже этот кадр не блещет качеством.
На следующей спроецированной голограмме трое взрослых – две женщины и мужчина-полицейский, поддерживали под руки худенькую девочку, совершенно не выглядевшую на четырнадцать. Судя по фото, в тот момент она пыталась откашляться, и рассмотреть перепачканное сажей и канализационной грязью лицо было невозможно. Но она была явно европеоидной расы, а чёрные волосы собраны в два коротких низких хвоста.
– Выходит, Миранда не из-за подруги переживала, – медленно проговорил Крис. – Это она сама едва не погибла от бестолковых действий героя. Неудивительно, что она их так не любит… Льюис, у тебя есть данные на этого ребёнка?
Дворецкий забрал со стола гаджет и задумчиво посмотрел на поднос, с которого во время их беседы исчезла практически вся еда.
– Да, я собрал полное досье на эту особу, – протянул он, собирая вместе все тарелочки и блюдца. – Хотя это и стоило мне немало трудов, ведь девочка сменила и имя, и фамилию, притом дважды. Отследить её было весьма проблематично.
Эта информация заставила Чоя задуматься. На заре образования тераполисов смена имени или фамилии было распространенной практикой: правительство решило таким вот примитивным способом уравнять и объединить людей на планете. Притом самым оптимальным в те годы считалось взять имя или фамилию другой национальности и тут уж каждый подключал свою фантазию по полной. Иногда фамилию на какую-то другую могла сменить и вся семья целиком, чтобы сохранить единство – там было в случае родителей Кристофера, однако чаще люди стремились изменить именно собственное имя. Но как бы там ни было, даже несмотря на свободу в этом вопросе, полная смена своих идентификационных данных была редкостью что на заре образования тераполисов, что сейчас.
– Досье я добавил к остальной информации по вашим деловым партнёрам, – между тем, продолжил Льюис. – И могу с уверенностью более чем в восемьдесят процентов утверждать, что девочка с последнего фото и есть наша недавняя гостья. Официально эта девушка сейчас занята в закрытом проекте, и пусть она вроде как поддерживает связь с кем-то из родни, её уже давно не видели. Но…
– Что – «но»? – не выдержал драматической паузы Чой.
– Честно говоря, я не уверен, что есть смысл без причины узнавать информацию о человеке, который так старается уйти от своего прошлого. Тем более, это никак не скажется на вашем общем бизнесе.
– А если дело не только в бизнесе?
Дворецкий состроил настолько кислое лицо, будто только что съел по меньшей мере половину лимона. Кристофер даже засомневался, действительно ли Льюис не в курсе всего того, что произошло между ним и Мирандой, и в первую очередь, что девушка не собирается с ним больше общаться.
– Если не в бизнесе, тогда в чём? Праздный интерес не может считаться веской причиной. А личного и быть не может, ведь как показали две недели проживания бок о бок с женщиной в одном доме, к браку в традиционном смысле этого слова вы совершенно не готовы, – чопорно ответил мужчина, поднимая поднос со стола. – Пожалуй, я бы даже сам предостерёг госпожу от этого шага. Да и любую другую женщину – тоже.
– То есть, ты наконец отстанешь от меня с этой женитьбой? – не поверил своим ушам Чой. – Хоть одна хорошая новость за день!
Дворецкий неодобрительно покачал головой и направился к выходу. Уже стоя в дверях, он всё же добавил:
– Файл находится в той директории, которую я указал. А что с ним делать дальше – ваша забота.
Кристофер подождал пока за дворецким закроется дверь и вновь развернул виртуальную карту. На сытый желудок думалось не в пример лучше, однако система в местах ограбления по-прежнему не просматривалась – мозг отказывался решать старую задачку, когда в его распоряжение может быть предоставлена новая, куда как интереснее. Спустя пару минут рядом с картой была выведена схема древа каталогов, из которого не составило бы труда вывести на экраны небольшой текстовый файл, снабжённый, судя по его размеру, десятком фотографий среднего качества. Чой просидел несколько минут, глядя поочерёдно то на карту, то на схему, а потом и вовсе смахнул все виртуальные экраны. Кофе – вот что ему было необходимо в данный момент. А тайнами всегда можно заняться и позже.
***
Серый цвет вновь вошёл в жизнь Михаила Ларинова. Серые стены камеры, серая подушка, еда оттенка мокрого асфальта и такого же цвета галстук у психолога, отвечающего за реабилитацию бывшего преступника. И ни единого больше яркого пятна не попалось на его глаза за прошедший месяц.
Михаил вернулся в тюрьму практически с радостью. Он безо всяких возражений отправился с офицером полиции в отделение Первого, выслушал там обвинение в том, что незаконно покинул пределы разрешённой для проживания территории и почти с облегчением вернулся под стражу в Пятый. Никаких иллюзий по поводу своих новых знакомых он не питал и просто приготовился дожидаться окончания срока своего заключения в уже ставшей привычной камере. Ведь та стезя, на которую он вступил и в которую его всё сильнее затягивали Мэй и её напарники, казалась ему опасней с каждым днём, а мужчина никогда не любил подвергать себя опасности.
На вопросы куратора о том, чем же он планирует заняться после освобождения, Ларинов старался отмалчиваться. Ни одна идея не посетила бывшего учёного в серых стенах, ни один проект он не смог хотя бы попытаться реализовать в своих мыслях. Казалось, после настолько громкого фиаско наука сама стала обходить стороной нерадивого экспериментатора, напрочь лишив вдохновения. Михаил размышлял об этом долгими ночами и даже подумывал попросить направить его после окончания заключения на исправительные работы. В конце концов, тяжёлый и неквалифицированный труд прекрасно помогает отвлечься от ненужных мыслей. К тому же, даст возможность получать хоть какие-то средства на пропитание и обеспечит новым жильём, ведь мать, до сих пор позволявшая удерживаться на плаву после увольнения, так и не пришла повидаться со своим бестолковым сыном-преступником, через надзирателей передав просьбу больше её не беспокоить и не позорить перед соседями.
Очередное серое утро Михаил встретил с неожиданно решительным настроем. Мужчина наконец почувствовал, что дозрел для принятия своей новой судьбы, какой бы она ни была. Он был намерен поговорить сегодня с психологом и попросить поспособствовать ему в поиске соответствующей работы: руководство тюрьмы частенько курирует бывших заключённых, а Ларинов, будучи спокойным и беспроблемным, наверняка смог бы на такую помощь рассчитывать. Встречи со специалистами проходили обычно после завтрака, и Михаил даже с некоторым приятным волнением дожидался в этот раз своей очереди, против обычного аккуратно пригладив водой торчащие в разные стороны волосы и дважды почистив зубы.
Завтраки, как и любые приёмы пищи, в камеры подавали автоматически, через специальные окна в стенах: четыре раза в сутки соответствующую дверцу можно было открыть и забрать оттуда биоразлагаемые ёмкости с едой. Иногда помимо продуктов к заключённым попадали дополнительные вещи – так называемые передачки от посетителей или специальные предметы, которые отбывающие в тюрьмах срок могли попросить у руководства и получить в качестве поощрения. Но Ларинов никогда ничего подобного не просил, а получать подарки или письма ему было попросту не от кого. Поэтому белый конверт, уложенный между двумя контейнерами, казался нереальным, словно прибывший из параллельной вселенной предмет.
Михаил взял конверт слегка подрагивающими пальцами, начисто забыв про идеально сбалансированную кашу мутно-серого цвета. Первая мысль, которая посетила едва удостоверившегося в реальности происходящего мужчину, была о том, что письмо ему написал отец. Давно, казалось ещё в прошлой жизни, когда маленький Миша жил с обоими родителями, он частенько получал такие письма от папы. Благодаря небольшим запискам мальчик как раз и научился читать. Со временем письма становились всё объёмнее, а их содержимое – интересней. Отец словно приоткрывал перед сыном завесу над тайнами этого мира, каждый раз помещая в белый конверт очередную интересную заметку. Письма перестали приходить уже много лет как, да и некому их теперь было отправлять наполовину осиротевшему мальчику. Но от конверта всё равно упорно веяло волшебством.
Внутри безымянного письма без обратного адреса лежал исписанный от руки лист бумаги. Почерк отправителя был аккуратным, пусть и немного резким, а строчки ложились ровно даже безо всякой линовки. До сих пор с трудом верящий, что кому-то в современном мире могло прийти в голову от руки написать письмо преступнику, Михаил принялся вчитываться, с трудом осознавая смысл текста.
Послание пришло от главы корпорации «Бесконечность», той самой Миранды, которую он когда-то по случайности взял в плен. Глава совсем не интересовалась здоровьем и состоянием заключённого, отметая правила хорошего тона. Зато сразу упомянула, что в курсе его связи с Адмиралом и тех преступлений, к которым он косвенно приложил руку. Она не обвиняла, не успокаивала и не оправдывала действий Михаила, а просто сухо констатировала факты. И в третьем абзаце изложила суть своего предложения. Практически всемогущая в сравнении с беспутным учёным Миранда предлагала сделку: в обмен на знания и потенциал Ларинова она могла предоставить комфортные условия работы. И, разумеется, признание.
Девушка не требовала сиюминутного ответа, да и обратной связи письмо не предполагало. Оно было уже вторым, но третьего предложения от «Бесконечности» точно не поступит и оставшееся отбывать в неволе время мужчина должен потратить на раздумье с умом. Бывшему преступнику предлагалось до окончания срока своего заключения, решить, как же он будет жить дальше. А в конце его потенциальный работодатель добавила, что легко и просто стать безработным бродягой или чернорабочим со скудным заработком. И даже самому смелому из людей будет сложно и страшно начинать свой путь сначала, к тому же, любой человек волен быть тем, кем он хочет. Но глупо растрачивать такой талант впустую, когда можно применить его во благо людям и новой жизни. А уж кому его, этот талант, посвятить – это дело десятое.
Едва не забывший про завтрак Ларинов этим утром спешил на еженедельную встречу с психологом. Аккуратно сложенный лист бумаги покоился на столике в белом конверте, чтобы после возвращения быть прочтённым ещё раз десять, как минимум. Мужчине не терпелось поделиться с куратором своими задумками и планами на будущее, и даже удивительно было, как много идей и проектов может прийти в голову за каких-то полчаса! А ещё ему хотелось поскорее попросить у руководства несколько блокнотов и ручек для записей, ведь он не планировал после окончания срока заключения выходить на свободу с пустыми руками. Маленький мальчик, которого крепко держали за руки оба родителя, до сих пор жил в глубине души Михаила. И этот мальчик был готов к настоящим подвигам. Тем, на которые мог быть способен только он.
***
Восемнадцатью годами ранее…
Группа из десяти подростков коротала время на площадке неподалёку от многоэтажных домов. День уже шёл на убыль, но до захода солнца оставалось несколько часов, которые местная молодежь могла вполне легально проводить в обществе сверстников. Разномастная компания, вооружившись кто новомодными электросамокатами, кто планшетами, а кто музыкальными колонками, вела неспешные беседы, разбившись на небольшие группки. И время от времени кто-нибудь из них с нетерпением поглядывал на часы.
– Ну и где там наш местный Марадона потерялся? – с нетерпением в голосе спросила одна из девушек, отвлекаясь от рисования на своём планшете.
– Да вон он, уже бежит.
К толпе действительно подбегал парень в спортивном костюме. В одной руке он держал футбольный мяч, а во второй нёс несколько бутылок газировки. За спиной же у него висела гитара без чехла.
– Вот, смотрите какой раритет добыл! – кивнул он себе за спину, одновременно передавая часть бутылок товарищам. – Пришлось из-за неё домой возвращаться.
– Пойдёмте скорее, а то и без того кучу времени потеряли, – уставшие голоса слышались то тут, то там, заставляя остальных поторопиться и двинуться в путь.
Ребята собирались провести время у заброшенных складов. Ещё пятнадцать лет назад здесь было поле с подсолнухами, но со временем стройка вытеснила все посадки далеко за пределы города. Застройщик через год обанкротился, оставив после себя лишь несколько незаконченных высоток, да память о раскопанной грунтовой дороге к складам, на месте которой сейчас был пустырь.
От домов до пустыря было рукой подать. Путь ребят проходил через супермаркет, в котором добровольцы на совместно собранные деньги закупили различных в меру вредных снеков, а после пролегал мимо детской площадки. Та выглядела такой же заброшенной, как и многое другое в городке, и не пользовалась у местных мамочек популярностью из-за близкого соседства с опасной для карапузов зоной. Бродячие собаки периодически устраивали на пустыре сходки, а как-то поздней весной неподалёку от песочницы видели греющихся на солнышке змей. Родительницы предпочитали пройти лишнюю сотню метров, зато иметь при этом возможность спокойно почесать языками пока дети резвятся на карусели, а не дёргаться от каждого шороха.
– Послушай, а это разве не твоя сестрёнка сидит там, на горке? – один из парней остановился в паре десятков метров от низенького заборчика, служащего детской площадке ограждением.
Компания почти разом обернулась, хотя у некоторых сестёр и в помине не было. Молодой же футболист, прищурившись, согласно кивнул.
– Ага, она. Ну что, погнали дальше?
– Разве такому маленькому ребенку можно гулять одной? – парень не сдвинулся с места, невольно заставляя остановиться и остальных. Высокий юноша в очках, во внешности которого явно угадывались азиатские корни, только производил впечатление спокойного интеллигентного парня. Друзья уже знали, каким упрямым нравом он обладает, а некоторые особо задиристые могли рассказать и о крепости его кулаков.
– Какая же она маленькая, ей уже шесть! – отмахнулся спортсмен. – Домой опять пришёл очередной массажист, вот её наверняка и выставили, чтобы под ногами не путалась.
– Не хочешь взять её с собой?
– А меня об этом просили? – устало поинтересовался парень. Разговоры о семье ему изрядно надоели.
– Но она же твоя сестра! – не унимался его собеседник.
– А я просил родителей рожать такую прорву детей?! – наконец не сдержался спортсмен, срываясь на крик.
Его родители были женаты уже почти двадцать лет. Мать иногда рассказывала про их с отцом великую любовь. Не ему, разумеется, а его сёстрам. От этой самой любви у них родились погодки: вначале он, милый крепыш, через полтора года – его очаровательная сестра с ясными голубыми глазами, а ещё через год на свет появилась так называемая «королевская» двойня, мальчик и девочка. Несмотря на постоянную усталость и периодическую нехватку денег в семье, родители были на седьмом небе от счастья. Ещё бы! Многие из знакомых и одним то ребёнком обзавестись не могли, а у них – дом полная чаша.
Постепенно быт налаживался, дети росли, да и родители всерьёз подумывали о расширении жилплощади, благо теперь они могли оба выйти на работу. Но как гром среди ясного неба стала для них новость о ещё одном члене семьи. Старший сын до сих пор помнит, с какими бледными лицами родители сообщали им о том, что через пять месяцев у них должна появиться маленькая сестричка. Помнил, какую истерику тогда закатила младшая сестра, которой совершенно не хотелось делиться своими платьями. Помнил, как близнецы наотрез отказывались, чтобы детскую кроватку ставили в их комнате. Как отец и мать часто ссорились по ночам. Негромко, вполголоса, но разве в тесной квартире что-то утаишь?..
Девочка, здоровая и спокойная, действительно родилась через пять месяцев. К ней потихоньку начали привыкать, посчитав, что раз самое худшее в их семье уже случилось, дальше должно становиться только проще.
Как оказалось, худшее было только впереди. Малышка даже ещё не научилась ползать, когда одним поздним вечером подслушивающий по привычке старший сын узнал, что мать снова беременна. Говорили родители тихо, но уж лучше бы кричали в голос. Мальчик и половины смысла их разговора тогда не понял, но по безысходности в голосах догадался, что семью теперь ждут по-настоящему трудные времена. Мать почти всю беременность лежала, предоставив детям заботиться о себе самостоятельно: врачи строго-настрого запретили ей волноваться, поднимать тяжести и заниматься домашними делами, каждый раз напоминая, какими ужасами для её уже немолодого организма может обернуться подобная беременность. Мать рыдала ночами в подушку, изредка жалуясь отцу, что «и избавиться от него было нельзя». Отец же в то время чудом сохранил работу, и старался появляться дома пореже, беря подработки одну за другой.
Шестой ребёнок в их семье появился на свет на два с половиной месяца раньше срока, худой и с целым букетом болячек. Мать, которая пробыла тогда в больнице почти месяц, лишь вымученно шутила «зато теперь уж точно никаких больше детей». Малыша выхаживали, выкармливали и возили по врачам. Его же старшая сестра, которую предыдущие полгода передавали с рук на руки, нигде стараясь не задерживать, тем временем уже уверенно топала своими ножками, но ситуация от этого не изменилась. Младший, болезненный брат полностью завладел вниманием семьи и от девочки требовалось лишь быть тихой и не доставлять хлопот. Вот и сейчас, парень всего-то хотел, чтобы его не трогали, а в особенности не заставляли возиться с этой малявкой.
– Эй, Марадона, потише… – паренёк с массивными наушниками дотронулся до локтя товарища. – Ты нам тут весь район распугаешь.
– Если с ней что-то случится и узнают, что ты её видел, но не вмешался, тебе же самому и влетит, – покачал головой юноша в очках.
– Не буду я её брать с собой, – заупрямился спортсмен, которому лишь юношеский максимализм и врождённое упрямство не позволяли разглядеть в словах друга здравый смысл.
– Значит, останемся здесь и будем за ней присматривать.
Парни с вызовом посмотрели друг на друга, явно не желая уступать.
– Ну всё, наш Самурай завёлся, – послышался смешок со стороны.
– А мне вообще всё равно где сидеть, – девица с планшетом кинула свой рюкзак на ближайшую скамейку и пристроилась рядом. – Тут тоже ничего так.
– И домой потом возвращаться быстрее, можно будет подольше посидеть, – поддержал подругу парень с самокатом, который и раньше скептически относился к прогулкам по столь ухабистым дорогам.
– Я тоже не возражаю, давайте останемся, – соглашались и остальные.
– Ну и чёрт с вами, – спортсмен с чувством сплюнул на землю и, демонстративно усевшись спиной к детской площадке, сорвал со спины гитару, принимаясь подбирать аккорды. Второй же юноша сбросил на землю свой рюкзак, поправил очки и направился к пластиковому строению, напоминавшему замок.
