Ирина Буря
Ангел-искуситель
– Да брось ты! – Он рассмеялся, и я начала медленно закипать. Опять он лучше меня все знает? После того, как я его еле-еле откачала? – Какие еще три-четыре дня? Сегодня вечером выпью и, может, еще завтра утром – на всякий случай.
Я остыла. Ну, хоть еще два раза отвоевала, а там – действительно, посмотрим…
– Есть хочешь?
– Угу, – ответил он с мечтательной улыбкой. – И знаешь что? Давай свой бульон – от него действительно как-то бодрее себя чувствуешь.
Не веря своим ушам, я схватила кастрюлю и … замерла на месте. Нет, теперь, когда он явно пошел на поправку, лучше честно.
Я повернулась к нему, оперлась на всякий случай о мойку и сказала, четко выговаривая каждое слово: – Сначала я должна тебе сказать… И имей в виду, раньше бесполезно было – ты все равно ничего не соображал! – Я сделала глубокий вздох. – В общем, бульон варят из курицы.
У него окаменело лицо. Ой, сейчас начнется!
– Из живой? – тихо спросил он.
– Ты, что, совсем обалдел? – моргнула я от неожиданности. Я же ему говорила, что даже рыбу живую не покупаю! Но продолжить мне было не намного легче. – Из … убитой.
Он закрыл глаза.
Нужно что-то делать! Нужно немедленно что-то делать! Мне всегда становилось страшнее, когда он вот замолкал вместо того, чтобы кричать на меня. Нужно немедленно найти какое-то приемлемое объяснение – в конце концов, масло же он принял, и молочные продукты. А молоко отбирают у телят-младенцев, которые больше ничем питаться не могут, а значит, обрекают их на голодную смерть. Главное – говорить быстро и уверенно; что говорить – не важно.
– И, между прочим, относительно недавно птица вообще к мясным продуктам не относилась, – затараторила я. – У нее мясо – белое; она считается диетической пищей, ее детям и больным дают.
– Белое? – вдруг спросил он, и я сбилась с мысли.
– Белое, – осторожно подтвердила я. – Могу показать.
Он резко поднял руку – ладонью вперед.
– Я тебе верю. Ладно, нечего уже волосы пеплом посыпать. Давай бульон.
Я чуть не взвизгнула. А может, и дальше рискнуть? Громы и молнии он, вроде, метать не начал…
– Слушай, давай я тебе и кусочек курицы положу, а? Чтобы ты сам убедился, что она – белая. Да и я бы с тобой за кампанию… А то, знаешь, мне после завтрака как-то поесть не удалось… А? – Ну, или он меня сейчас придушит, или это будет грандиозный прорыв в нашем меню.
Получился прорыв. И сразу же грандиозный. Потому что курица исчезла с его тарелки раньше картошки. Пришлось добавку предлагать – под салат.
После обедо-ужина я подошла к нему, устроилась у него на коленях (у него глаза округлились – вот так, не только мне одной постоянно удивляться!) и замурлыкала, приложив ладонь к его лбу: – Ты точно хорошо себя чувствуешь? Жара, вроде, нет, но, может, температуру все же измерим… – На всякий случай я проверила его температуру на лбу, щеках, губах и даже на шее.
Он чуть отстранился и проговорил, прищурив один глаз: – Судя по тому, как ты подлизываешься, ты прекрасно отдаешь себе отчет в том, что опять меня обманула.
Я резко выпрямилась.
– Во-первых, я тебя не обманывала – ты почти без сознания был; во-вторых, если я тебя и обманула, то для твоего же блага; в-третьих, ты постоянно меня в обмане обвиняешь, а потом сам же, с дорогой душой… Продолжать?
Он рассмеялся.
– Спасибо, уже достаточно. Ох, Татьяна… Ну, что, пойдем прогуляемся?
На этот раз я встала. Твердость тона только что принесла неплохие плоды, добавим к ней строгий взгляд сверху вниз.
– Какое прогуляемся? Ты же еще утром в жару метался! Ну, честное слово, можешь ты хоть изредка головой думать?
– Да ладно тебе! – Ну, почему на меня его взгляд сверху вниз действует, а мой на него – нет? – Ты меня отлично вылечила, и потом – я ведь уже говорил тебе, что нас, ангелов…
– Что? – Я все-таки взвизгнула, уперев руки в бока… Вот сколько раз, слыша или читая об этой пресловутой позе, я посмеивалась – настолько напыщенно-неестественной она мне казалась; а вот сейчас руки сами на талию прыгнули. – Да? Вас, ангелов, и вода холодная, по-моему, не берет, да? И домой вам потом спешить не обязательно – отогреваться после майского купания, да? Только потом хилым людям приходится вас с того света вытаскивать, да?
– Вот я знал, – проворчал он, опасливо отодвигаясь вместе с табуреткой, – что ты мне это припомнишь… Только потому, небось, меня и лечила, чтобы было теперь, на кого орать…
Я задохнулась. Но ненадолго. Такая несправедливость просто требовала должного ответа.
– Не знаю, как у вас, ангелов, – прошипела я, – а у нас, людей, не принято больных на произвол судьбы бросать.
Он вдруг расхохотался.
– Вот потому мне у вас так и нравится, – примирительно произнес он, кладя свои руки на мои. На моей же талии. И пусть не думает, что я поверила, что он за ручки взять хотел – наверняка обездвижить готовился на случай … решительного поворота событий!
– Так что тогда делать будем? – спросил он, все также улыбаясь.
– Ты точно хорошо себя чувствуешь? – решила уточнить я, чтобы не оставить ему ни малейшей возможности увиливать.
– Ну, сказал же уже… – Он поморщился.
– Тогда рассказывай, наконец, что ты у Галиного ангела узнал, – торжествующе провозгласила я, разводя в стороны его руки и направляясь к своему месту на кухонном уголке.
Он застонал.
– Татьяна… Я тебя очень прошу… Ну, поверь мне… Хоть раз в жизни… Я ничего еще толком не успел у него узнать…
– А ты мне расскажи, о чем вы говорили, а я – со стороны – и скажу тебе, что ты успел и что – нет, – не отставала я.
– Хорошо, – вздохнул он. – По пунктам. Он – самый обычный ангел-хранитель и ничего не знает о возможности работать в видимости и помогать друг другу. Поэтому, когда я подошел к нему, он решил, что его отзывают, и … попытался ускользнуть от меня. – Он поморщился. – Честно говоря, не один раз. Мне потребовалось много времени, чтобы убедить его в том, что я – не из отряда быстрого реагирования.
– И что – убедил? – с любопытством спросила я.
– Не уверен, – ответил он. – Нам же пришлось раньше уйти…
– Вот видишь? – не удержалась я. – А если бы ты не полез в ту холодную реку…
– Татьяна, хватит! – В голосе у него появилось знакомое громыхание листового железа. – Ты мне, что, теперь до конца жизни этим глаза колоть будешь?
– Ну, ладно, дело прошлое, – нехотя согласилась я. – Я всего лишь хотела отметить, что тебе не мешало бы хоть иногда прислушиваться…
– … к твоим словам, – закончил он за меня. – Что я и сделал, когда ты в меня этот свой бульон вливала. И, по-моему, даже не спросил, что это такое, нет?
Я не нашлась, что ответить. Так, если река у него в голове прочно увязалась с бульоном, лучше к ней не возвращаться. Пока. Пока он к бульону не привыкнет.
– Ну, хорошо, а на завтра какие планы? Мы на работу поедем? Или, может, еще денек дома посидишь?
– Да нет, поедем. Я тебе серьезно говорю, мы обычно вообще не болеем. Ну, разве что уж после особо критического испытания, и то – за ночь обычно все проходит.
– М-да? – скептически заметила я. Мне очень хотелось продолжить, но я сдержалась. Привычка к бульону. – Ну, так что же завтра-то?
– Ну, что завтра? – вздохнул он. – Опять будем разговаривать.
– А мне когда подключаться?
– Да подожди ты, в конце концов! – воскликнул он. – Я же тебе сказал, что он еще даже не знает, что я в видимости работаю; он еще даже не знает, что это возможно! Его осторожно во все эти вещи посвящать нужно, иначе он может Гале такого навнушать! О ней ведь тоже думать нужно!
– Ну, хорошо, – смирилась я. Но перспектива сидеть неопределенный отрезок времени на скамье запасных меня совершенно не радовала. – А на обед ходить будем или ты лучше с ним…?
Он внимательно глянул на меня.
– Конечно, будем. И я тебе сразу же буду рассказывать, что узнал за утро. И вечером, – он улыбнулся, – тебя будет ждать второй доклад – о событиях второй половины дня. Договорились?
– Договорились, – с готовностью закивала я. Вот это уже лучше: я и в курсе событий буду, и время у меня будет обдумать услышанное.
– А вот все время подавать тебе знаки я не обещаю. – Он вдруг помрачнел.
– Да ладно, полдня я уж как-нибудь переживу, – великодушно махнула я рукой. – Ты же все-таки на работе будешь.
– Черт, еще и работа эта! – Настроение у него явно испортилось. – Ума не приложу, где ее искать…
– Вот-вот-вот! – подхватила я. – Так что, давай, побыстрее с коллегой разбирайся, а то потом намного меньше времени будет. Да найдем мы тебе работу! В Интернете предложения посмотрим, резюме напишем, разошлем – пока ответят, как раз будет время наладить отношения с Галиным ангелом, а там и я подключусь, – мечтательно закончила я. Ну, неужели не очевидно, что со мной все будет намного проще?
Он вдруг замялся, неуверенно поглядывая на меня.
– Что? – спросила я, напрягаясь. Опять меня отстранять заранее?!
– Да понимаешь… С кодом тем, ну, на двери … тоже … как-то никак… – выдавил он, наконец, из себя, старательно глядя в сторону.
А! А вот этот момент я запомню! Сам совета спросил. Сам понял, что без меня не обойдется. Сам признал, что и у меня дельные мысли встречаются. Фу ты, черт, хоть бы не сглазить! А то, если моя идея бесплодной окажется, как бы ни вышло, что не я ему, а он мне этот момент вспоминать будет. Лучше выражаться поосторожнее…
– Что, никакие цифры в голову не приходят? – сочувственно спросила я.
– Да хоть бы зацепку какую… – Он помолчал немного. – Вот как люди код себе на дверь выдумывают?
– Ну, что ж, – начала я задумчивым тоном, – обычно код ставят такой, чтобы его легко было вспомнить. Дата рождения, например, или номер телефона – домашний или рабочий – в общем, что-то в этом роде… Телефонов у тебя нет…
– Это еще почему? – тут же вспыхнул он.
– А что, есть? – удивилась я.
– Не знаю, – нехотя признался он. – Но почему сразу нет?
– Ну, хорошо, даже если есть – номер ты знаешь?
– Нет.
– Значит, пока в квартиру не попадешь, не узнаешь.
– А он, что, на телефоне написан? А у тебя почему не написан?
– Да нигде он не написан!
– А как я его тогда узнаю?
У меня сложилось впечатление, что он учуял-таки мой восторг и решил отомстить за мгновенье триумфа.
– Да на мобильный мне позвонишь, номер у меня на экране и высветится! – рявкнула я. Он еще дурачком прикидываться будет!
Он молча хлопал глазами. Меня кольнуло угрызениями совести. Ну, конечно, откуда ему о мобильном знать – он же никогда им не пользовался. У него даже никогда и не было мобильного… Вот кстати, пойдет он на работу – нужно будет ему его купить, чтоб хоть раз в день позванивал. Это ведь мне будет не полдня без знаков выдерживать…
– Итак, – продолжила я, чуть кашлянув, – телефоны нам явно не подходят. Остаются даты. Когда у тебя день рождения?
Он продолжал хлопать глазами.
– Не знаю, – наконец ответил он удрученно.
– Как это – не знаю? – Я уставилась на него во все глаза. – А в паспорте что записано? А ну, давай его сюда!
Он ринулся в спальню. Интересно, он случайно документы вчера в куртке оставил или выложил, как я просила? Нет, лучше не спрашивать – главное, что они дома остались. Уже совсем скоро в куртке жарко будет ходить; волей-неволей брать их с собой он не будет. А я потом потихоньку в шкаф их и положу.
Он вернулся с паспортом в руках и неловко положил его передо мной на стол. Пока он усаживался на свою табуретку, я уже раскрыла паспорт. А, вот и дата рождения. Взгляд мой упал на выбитые наверху странички серию и номер паспорта. Тоже, кстати, вполне может быть… В задумчивости я перевернула страничку. Хм, и дата выдачи паспорта тоже может подойти. И, между прочим, не так очевидно, как дата рождения – ее взломщики могут разузнать, если к квартире всерьез приглядываться будут… И тут что-то начало настойчиво царапаться о края моего сознания. Я перевернула страничку назад…
– Ты специально себе такой день рождения выбрал? – спросила я ровным тоном.
– Какой? – Он удивленно глянул на меня.
– А ты не знаешь, да? – Я закипала, как чайник на костре – медленно, но неуклонно.
– Нет. – Он обеспокоенно глянул на меня.
– У меня когда день рождения? – спросила я сквозь зубы.
– Шестого декабря, – быстро ответил он.
– А здесь что написано?
– Да сказал же – не знаю!
– Здесь написано – пятое ноября, – медленно проговорила я, следя за его реакцией.
– Ну и что? – Похоже, не притворяется.
– Значит, тебе недостаточно было оказаться на один год старше меня – тебе нужно было еще добавить один месяц и один день?
Он вдруг нервно хихикнул.
– Татьяна, я себе день рождения не заказывал, но … понимаешь … я ведь был под наблюдением…
– И?
– Они мне двухкомнатную квартиру сами предложили, я не просил, – продолжал он объяснять, нервно ежась, – и, похоже, тот наш разговор о возрасте они тоже слышали…
Я помертвела.
– Они все наши разговоры слышали? – Он молчал. – И после поездки к Светке? И перед поездкой к родителям?!
– Не думаю, – быстро заговорил он, – мне кажется, они отфильтровывали только значимую информацию, имеющую отношение к заданию… – Я старательно набирала воздух в легкие. – И после возвращения наблюдение с меня полностью сняли, – добавил он еще быстрее, глянув на меня.
Я с шумом выпустила набранный в легкие воздух. Если сняли – тогда ладно; что было, то прошло – я даже думать не хочу, что они еще могли услышать. Точно, главное – помнить, что сейчас у нас началась новая, полная увлекательных дел жизнь.
– Так. Для кода у нас есть следующие варианты: дата рождения, номер паспорта и дата выдачи паспорта…
– А другие даты могут быть? – спросил он очень заинтересованно. Понятно, отвлекает внимание.
– Ну, что ж, в твоем случае может быть, например, дата твоего появления на земле… – начала я.
– Я ее не помню, – быстро ответил он. – А может быть дата нашего знакомства – взаимного?
У меня потеплело на душе. Вот надо же – а я об этом даже не подумала!
– Может, – смущенно ответила я.
– Значит, в целом, четыре варианта получается. – Он радостно потер руки. – Так что, завтра после работы и попробуем?
– Нет уж, – твердо возразила я. – Тебе еще пару дней лучше повременить с разъездами. Вот завтра еще примешь лекарство утром и вечером…
– Каким утром и вечером? – мгновенно взвился он. – Мы только на утро договаривались!
– Ты опять со мной о здоровье спорить будешь? – возмутилась я. – Завтра два раза, а еще лучше и в четверг утром, чтобы полных трое суток было, а там уже, если в четверг и пятницу все хорошо будет…
– Значит, в пятницу после работы? – У него уже глаза горели.
– А в четверг лекарство утром? – С ним нужно, как в знаменитом произведении: утром деньги, вечером стулья.
– Ладно, – поморщился он. – Но в пятницу уже точно…
Похоже, переговоры завершились ко взаимному удовлетворению обеих сторон.
Вечером мы смотрели телевизор. В самом деле, я за всю прошлую неделю ни разу его не включала! Не до того мне было. И вот же, как удачно все сложилось – я нашла в программе какой-то шпионский детектив! В свете предстоящих событий нам было весьма полезно посмотреть нечто в этом роде – может, фильм подскажет какие-нибудь подходы к решению проблемы. Я, правда, понятия не имела, какой именно проблемы – но когда это лишняя информация кому-то мешала?
*****
Все оставшиеся три дня недели как раз и прошли в сборе этой самой информации. В смысле, собирал ее мой ангел, а я выполняла функцию то ли жесткого диска, на который он эту информацию записывал (лестный для меня вариант), то ли зеркала, перед которым оратор тренируется, чтобы лучше свои мысли выразить (лестный для зеркала вариант).
Информация собиралась медленно. То ли из Галиного ангела ее приходилось по капле выдавливать, под пытками; то ли мысленное общение у ангелов происходило по принципу онлайн помощь: задаешь вопрос специалисту и полчаса ждешь ответа, пока он еще с десятком клиентов проблемы решает.
Галин ангел оказался молодым. В смысле, как ангел. Он и на земле-то всего второй раз был, и за Галей начал присматривать около года назад. Кого он хранил в тот, первый раз, он, конечно, не помнил – после окончания задания все его детали стираются у ангелов-хранителей из памяти, оставляя после себя лишь краткие, сжатые сведения о возникавших проблемах и путях их решения. Единственное, что он смутно припоминал – это то, что пробыл тогда на земле недолго, из чего можно было заключить, что достался ему человек в возрасте, если не пожилой – а значит, уже переживший бурные взлеты и падения молодости и успокоившийся.
Я сразу прониклась к нему глубоким сочувствием. Ну, в самом деле, разве можно нетренированного, неопытного новичка направлять на проблемное задание, да еще и бросать в полном одиночестве? Но мой ангел возразил мне, что нетренированным ни одного ангела-хранителя назвать нельзя, а что касается опыта – где же его приобретать, если не в сложных ситуациях? Затем он добавил, что для первых заданий ангелам как раз и подбирают людей спокойных и уравновешенных. И здесь я просто не могла с ним не согласиться: если и есть на земле люди более доброжелательные и отзывчивые, чем Галя, то я таких не знаю. М-да. Но откуда же сложности тогда взялись?
Кстати, Галин ангел категорически отрицал существование каких бы то ни было сложностей. Он считал, что его усилиям противодействует обычная упрямая, противоречивая человеческая натура, и в его обязанности входит ее преодоление. Вот это мне уже не понравилось. До сих пор мне казалось, что работа ангела-хранителя заключается в том, чтобы способствовать всемерному развитию самых лучших человеческих качеств – с тем, чтобы вышеупомянутые лучшие качества сами возобладали над отдельно проявляющимися худшими. Каковых у Гали, между прочим, и вовсе не было. Но если начинать подавлять даже самого доброго и мягкого человека, рано или поздно он вспомнит о третьем законе Ньютона.
Появление моего ангела Галин воспринял как проявление недоверия к уровню его квалификации. После того, как моему Анатолию удалось убедить его, что он – не из отряда быстрого реагирования и не явился сюда, чтобы отстранить его от задания. На что у него ушло добрых два дня.
Поверив, наконец, что мой ангел является его коллегой, случайно оказавшимся рядом с ним и желающим оказать ему дружескую поддержку, Галин хранитель тут же возмутился нарушением правил. Не положено ангелам общаться между собой на земле – и все тут! То ли он стремился по молодости доказать всем, что сам может с чем угодно справиться, то ли по природе своей подозрительным оказался. Вот только этого Гале и не хватало – ангела-хранителя, который точно знает, что все знает!
Уж не знаю, как Анатолию удалось усыпить его бдительность, но понемногу Галин ангел разговорился. Именно понемногу. Выяснилось, что поначалу работа с Галей не доставляла ему никаких хлопот – даже обеспечение ее физической безопасности, что меня вовсе не удивило, поскольку к рискованным натурам Галю уж никак не отнесешь. Но примерно месяц назад она вдруг начала сопротивляться любым его советам.
Вы можете себе представить, чтобы два человека достигли столь мизерных результатов после четырех дней переговоров? У меня даже возникло подозрение, что мой ангел опять что-то недоговаривает.
И все же, даже эти крохи информации явно открывали поле для моей деятельности! Узнав, когда у Гали появился ангел и когда она начала оказывать ему противодействие, я тут же загорелась – ну, вот же, вот, где и я могу подключиться к работе! Я могу выяснить у нее – исподволь, ненавязчиво – какие перемены произошли в ее жизни в это время. И этот ее самоуверенный хранитель заодно послушает – им-то, ангелам, все равно придется рядом с нами находиться. А то, похоже, ему (в отличие от моего ангела) и в голову не приходит задаться вопросом: а может, не во всем глупое человеческое упрямство виновато; может, где и я ошибку допустил?
Но мой ангел только головой покачал.
– Рано еще. С ним осторожность нужна – по крайней мере, поначалу. Мне и Анабель это говорила.
– А, так она об этом с тобой говорила? – воскликнула я.
– Ну да, я же тебе рассказывал, – глянул он на меня с удивлением.
Нет, вы слышали такое? «Она дала мне пару советов по общению с коллегой»: и это называется – он мне рассказывал?!
– Сейчас мне нужно навести его на мысль, что не от всех желаний человека следует отмахиваться, как от слабостей его земной натуры, – продолжал тем временем мой ангел.
– Правильно-правильно, – не удержалась я.
Он покосился на меня, поджал на мгновение губы, но, видимо, решил пропустить мое замечание мимо ушей.
– Какой-то он слишком … правильный. – Он поморщился. – Он абсолютно убежден, что у нее голова забита всякой ерундой, и его задача – выкорчевать оттуда эту ерунду.
– Ничего себе, – медленно протянула я, и мое сочувствие плавно переместилось в Галином направлении.
– Вот и я о том же, – отозвался мой ангел. – Поэтому я и прошу тебя не спешить. Сейчас, что бы Галя тебе ни рассказала, он может воспринять это как следующий объект … выкорчевывания.
Скрепя сердце, я согласилась. Но не могу же я просто так сидеть и ничего не делать!
– А может, ты все-таки его со мной познакомишь? – предложила я без особой надежды на его согласие. – Ты же сам видишь, что он людей плохо знает. А я бы ему объяснила – с человеческой точки зрения…
Мой ангел в прямом смысле слова подпрыгнул на стуле. Мы беседовали в кафе, за обедом, который в последнее время превратился у нас в совещание по текущей ситуации на фронте.
– Ты, что, с ума сошла? – почти завопил он.
– А что в этом такого? – Я даже обиделась.
– Да он понятия не имеет, что я с тобой в прямом контакте нахожусь! – Он чуть помолчал, отдуваясь. – А узнает, так вообще решит, что я и его хочу с пути истинного сбить, чтобы было с кем перед контрольной комиссией ответ держать.
– А ты не можешь ему прямо сказать, что делаешь это на вполне законных основаниях и что это вообще возможно? – У меня сложилось впечатление, что шпионский детектив оказал на него слишком сильное влияние.
– Да не знаю пока, – задумчиво ответил мой ангел. – Недоверчивый он какой-то. Нет, я ему скажу, конечно, но … момент нужно выбрать. И потом… – добавил он, словно его внезапно осенило.
– Что? – спросила я, насторожившись. Вот не нравится мне это просветление у него на лице, когда речь идет о моем участии в задании.
– Как ты технически представляешь себе такое знакомство? – спросил он, глядя на меня с откровенным интересом. – Галю-то куда девать?
– А зачем ее куда-то девать? – не поняла я.
– Как это – зачем? – принялся он разъяснять с явным удовольствием. – Он должен постоянно при ней находиться. Если он материализуется, чтобы с тобой поговорить – значит, она будет где-то рядом; а значит, он и ей покажется. На это он ни за что не пойдет.
– Да откуда она узнает, кто он такой? – возмутилась я. Вот, что бы я ни придумала – сразу мне палки в колеса ставить, да еще и радоваться при этом?
– Это не важно, факт остается фактом, – ответил он. – Вдруг она именно в этот момент захочет подойти к тебе? Хочешь – не хочешь, тебе придется их знакомить. Как ты себе это представляешь?
Очень даже хорошо себе представляю! Как по мне, так эти тайны мадридского двора пока ни к чему путному не привели – намного проще взять однажды, да и прояснить ситуацию. Так, по-моему, всем легче жить будет…
Но, с другой стороны, я ведь совсем не знаю этого Галиного … недоверчивого. Вдруг он потом примется стирать из ее памяти эту встречу … изо всех сил? Не хотелось бы Гале жизнь усложнять по незнанию.
– Я подумаю над этим, – пообещала я ему. – И поверь мне: безвыходных ситуаций не бывает.
Он хмыкнул, но ничего не сказал.
В моем же мрачном болоте бездействия мелькнул тонкий лучик надежды. Вот все-таки и нашлось, чем мне заняться. Я обязательно придумаю, как мне с ним познакомиться без ущерба его профессиональной карьере и Галиному спокойствию.
А ведь был, был момент, когда все чуть не решилось само собой! В пятницу, перед обедом Галя вдруг обратилась ко мне.
– Татьяна, ты сегодня опять со своим парнем обедаешь?
– Да, – осторожно ответила я. – А что?
– Да я тут подумала, может… – Она замолчала в нерешительности.
– Что? – повторила я, затаив дыхание.
– Да ничего, – ответила она, махнув рукой. – Как-нибудь в другой раз.
Я судорожно искала способ предупредить Анатолия, чтобы сегодня он в кафе не показывался, но момент был уже упущен. Галя уже вернулась к своей работе, и я не решилась настаивать на продолжении разговора. Анатолию ведь придется ее ангела тоже предупреждать, и кто его знает, что он выкинет? Ну вот – теперь уже и я всякие тяжелые последствия воображаю! Вот правду говорят: чем меньше знаешь, тем легче решение принимать.
Когда за обедом я рассказала об этом своему ангелу, он напрягся.
– Черт! Боюсь, как бы он ни начал особо активно на нее влиять. Придется-таки на него надавить, чтобы он дал ей возможность высказаться и не делал скоропалительных выводов, пока со мной не поговорит…
Я затаила дыхание, боясь спугнуть неожиданно посетившую меня удачу.
– … и мне, пожалуй, пора ее выслушать, а то уж больно радикально его мнение с твоим расходится, – закончил он.
Я перевела дыхание, старательно удерживая нейтрально-заинтересованное выражение на лице. Все. Все! На следующей же неделе я прощаюсь со скамьей запасных и – они оба могут в этом даже не сомневаться! – навсегда.
По вечерам мы тоже обсуждали эти проблемы, но недолго. По вечерам мы искали моему ангелу работу. И в этом направлении картина открывалась не менее удручающая. Нет, предложения в Интернете, конечно, были – но психологи требовались, как правило, для работы в организациях: школах, консультационных центрах, отделах клиентской поддержки различных фирм. Частнопрактикующими специалистами мало кто интересовался. Мой ангел категорически отказался даже рассматривать перспективу постоянной работы на каком бы то ни было предприятии. Одно дело, сказал он, отлучаться изредка на час-другой, и совсем другое – ежедневно оставлять меня без присмотра на полдня. Я попыталась было возмутиться очередным выражением недоверия здравости моего мышления, но он так глянул на меня, что я поняла, что тема закрыта.
Мы решили оставить его резюме на сайтах поиска работы, но с ним все оказалось также вовсе не так просто, как рисовалось моему воображению в свете его блистательной биографии. Раздел «Образование» нам было, чем заполнить, но «Опыт работы»? Мы даже почитали информацию о существующих методиках психологического воздействия. Почитали – и переглянулись. Непонятно, но здорово. В моем случае это было еще объяснимо, но и у ангелов, судя по всему, данные методики не практиковались. Лучше не рисковать.
В конечном итоге, пришлось нам написать таинственно-интригующий текст общего плана. «Специалист высокого уровня (диплом … Университета по специальности «Практическая психология», четыре года стажировки в …., Германия) (пришлось в его сертификате посмотреть, где он стажировку проходил), с многолетним опытом работы (Ну и что, что после учебы всего два года прошло – кто сказал, что у него практики во время стажировки не было?) дает частные консультации по вопросам разрешения конфликтов в личностной (Я – тому пример), семейной (Он и с родителями меня консультировал) и профессиональной (И с Франсуа, между прочим, тоже) сфере».
М-да. Получилось нечто похожее на объявление ворожеи-знахарки в газете. Но что может написать, скажите на милость, начинающий специалист, у которого в трудовой книжке – одна, максимум две сиротливые записи присутствуют?
В контактной информации я указала свой e-mail. Можно было и номера телефонов оставить, конечно, но я с ужасом представила себе звонок заинтересовавшегося возможного клиента – посреди бела дня, у меня в офисе. Что мне отвечать – «Оставьте свой телефон, он перезвонит Вам, как только освободится»? А на вопрос «С кем я говорю?» – «Секретарша», что ли, небрежно бросать? И еще и полушепотом, чтобы сотрудники не расслышали? Нет уж. Пусть на e-mail вопросы шлют – заодно и on-line услуги предложим. По вечерам.
Глупо было ожидать мгновенно вспыхнувшего интереса. Но я ожидала. И каждый вечер проверяла почту. В которой, разумеется, ничего не находила. И расстраивалась. Поэтому в пятницу, когда после работы мы поехали проверять мои варианты волшебного слова «Сезам» для двери его квартиры, я даже обрадовалась – не будет сегодня с экрана смотреть все тот же список старых сообщений.
Еще накануне, дома я выписала на отдельный листик все цифровые комбинации, которые пришли мне в голову. Кто ее знает, эту бабушку-соседку – вдруг она круглосуточно на посту у глазка стоит? А так все выглядит совершенно правдоподобно: мы записали все временные коды и теперь проверяем, какой из них последним был.
Когда мы вновь оказались у двери с номером 411 (на этот раз мы нашли ее быстрее, но с подъездами все же опять запутались), я вручила ему заветный листик и кивнула в сторону замка. Все-таки это – его квартира, неудобно мне распоряжаться – пусть и открывает ее сам, и заходит первым. С первым набором цифр он справился не сразу, отыскивая на ощупь нужные кнопки. Ничего. Ясно – значит, по дате его рождения в эту квартиру не пускают. В целом, это даже разумно; нечего облегчать грабителям условия работы. Ничего, у нас еще варианты есть.
Оставшиеся три комбинации он набрал намного быстрее. И … опять ничего. Ни одна не подошла. Ни номер его паспорта, ни дата его выдачи, ни даже романтический вариант – дата нашего знакомства.
Чтобы не напрашиваться на общение с милицией, я буркнула: – Пошли отсюда, – уныло представляя себе, сколько раз мы будем возвращаться к этой сцене во всех наших будущих разговорах.
Но он вдруг бросил отрывисто: – Подожди, – сосредоточенно хмурясь и пристально глядя на замок. Затем он еще раз поднял руку и мгновенно набрал какие-то шесть цифр. Замок упрямо не подавал никаких признаков жизни. Я потянула его за рукав. Он не менее упрямо мотнул головой и набрал восемь цифр. Мне вдруг почудилось, что дверь взирает на нас с холодной надменностью банковского сейфа. Покосившись краешком глаза направо, я еще настойчивее потянула его за рукав. Не глядя на меня, он процедил сквозь зубы: – Последний раз, – и набрал, на этот раз, семь цифр. Замок жизнерадостно замигал.
У меня в самом прямом смысле отвалилась челюсть. Распахнув дверь, он повернулся ко мне с широченной улыбкой.
– Я знал, что они оставили нам именно этот код! – воскликнул он торжествующе, жестом приглашая меня войти первой.
Он знал?! Он придумал кучу своих вариантов – и ни слова? В то время как я соловьем разливалась, рассказывая ему принципы выбора кода и перебирая все возможные комбинации?
Я вошла в эту чертову квартиру – только для того, чтобы не высказать ему все, что я думаю об ангельском коварстве и скрытности, в коридоре, в пределах слышимости отдельных любознательных представителей человечества. Но первым из меня почему-то вылетел вопрос, который я планировала задать чуть позже – когда иссякнет благородное негодование, уступив место любопытству. Нет, когда-нибудь мне нос все-таки оторвут!
