Ирина Буря
Ангел-искуситель
– Ну, сначала эти дела сделать нужно, – небрежно бросила я. – А когда они сделаются – это еще тот вопрос… Мне другая мысль в голову пришла, – добавила я, обводя взглядом чрезмерно заинтересованные лица за столом и чувствуя, что этот интерес нужно немедленно направлять в другое русло.
– Какая? – спросил мой ангел настороженно.
– Мы почему-то, когда говорим о путешествиях, думаем только … не обижайся, Марина! … о дальних странах. А что, если нам всем вместе взять и поехать куда-нибудь в лес или … не знаю, на пляж, например? – Я торжествующе глянула на моего ангела. Вот тебе!
У него и у Сергея одновременно просветлели лица.
– О! – воскликнул Сергей. – Отличная идея! Через неделю и поедем. Подальше за город. Чтобы и лес, и река были. И людей поменьше. Машина – за нами.
– Через неделю вода еще будет холодная! – воскликнула Светка, и я опять посмотрела на ангела.
– Ладно, через две, – снисходительно махнул рукой Сергей.
– Да куда хоть едем? – воскликнула я.
– А кто какую еду будет брать? – деловито добавила Светка.
– А прогноз кто-то из вас смотрел? – внесла и Марина свою профессиональную лепту.
Сергей с моим ангелом переглянулись.
– Хорошо, – сказал мой ангел, – поскольку это мы предложили (Нет, вы слышали это – мы!), то мы и возьмем на себя всю организацию. Мы все спланируем и созвонимся с вами. Идет? – обратился он ко всем, кроме меня.
– Да подожди ты! А если на работе аврал? – завопила я, стараясь поймать его взгляд. Он, что, вообще обо всем забыл? Перед ним серьезная задача стоит, в которой он пока еще ни на йоту не продвинулся, а он пикники организовывать собрался! Вот лучше бы он с Галиным ангелом такую настойчивость проявлял!
– Кстати о работе, – произнесла вдруг Марина. – Анатолий, у меня есть к тебе разговор.
Он мгновенно напрягся. Я от него не отстала. Значит, действительно, не мы, а он был ей нужен.
– Я слушаю, – ответил он настороженно.
– От имени моей фирмы, – добавила Марина, словно и не заметив нашей реакции.
И тут я вспомнила, что утром решила посмотреть, что выйдет из моего полного и безоговорочного доверия ему.
– Марина, если у тебя деловой разговор, – непринужденно начала я, – то идите вы, наверное, на улицу. А мы здесь пока уберем.
Они все уставились на меня: Марина – со вскинутой бровью, Светка с Сергеем – с удивлением, мой ангел – с ужасом. Я мысленно поздравила себя с первым результатом безграничного доверия. Но если он позволит ей опять себя куда-нибудь увести – с моих глаз…
– Согласна, – быстро сказала Марина, дернув уголком рта. – Деловой разговор над грязными тарелками – это действительно не дело.
Светка с Сергеем переглянулись.
– Свет, я машину так еще и не успел помыть… – заговорил Сергей, косясь на тарелки на столе.
– Да иди уже, иди, – проворчала Светка, – мы с Татьяной сами все уберем.
Ага. Они, похоже, безграничное доверие считают преждевременным. Марине или моему ангелу? Его они, конечно, почти не знают, но Марине-то? А может, я чего-то не знаю? А может, мне уже просто мерещится Бог знает что?
Когда они все вышли на улицу, мы со Светкой принялись собирать тарелки со стола.
– А на какие это дела Анатолий твой намекал сегодня? – спросила вдруг она.
Черт! Я чуть тарелки из рук не выпустила. Ну вот, я же знала – знала, что Светка, по крайней мере, это мимо ушей не пропустит! Я же сама хотела … в нужное время. Спасибо тонкой ангельской деликатности – создал мне момент, теперь Светка в меня клещом вцепится. И знает же, подлец, что я врать не умею!
– Да есть несколько планов, – бросила я со всей небрежностью, на которую оказалась способна.
Время от времени я поглядывала через окно во двор. Все втроем они направились к гаражу. Сергей открыл его и скрылся внутри, собираясь, очевидно, вывести машину во двор. Марина с моим ангелом остановились на углу, возле небольшой скамейки. Марина кивнула в ее сторону головой, ангел покачал своей, и Марина заговорила. В этот момент Светка позвала меня из кухни.
– Татьяна, ты не юли! – Она отобрала у меня тарелки, поставила их в мойку и вручила мне полотенце для вытирания посуды. – Вы на свадьбу хоть позовете?
Фу, хорошо, что она у меня тарелки забрала!
– Свет, отстань! – огрызнулась я. – Дай мне хоть самой опомниться!
– Ага, – произнесла она с явным удовлетворением, – значит, я правильно угадала.
И она туда же! Вот что за удовольствие обманом у человека ответы выманивать!
– Я не знаю, что ты угадала, – произнесла я натянуто, – но ни о какой свадьбе речь пока не идет.
– Хорошо, – сказала Светка, поворачиваясь к мойке и открывая воду, – давай по порядку. Можно тебя спрашивать?
– А ты что сейчас делаешь? – буркнула я. Это она специально за посуду взялась, чтобы разговор непринужденным казался!
– Значит, можно, – кивнула она головой. – Он тебе предложение сделал?
– Да, – коротко ответила я.
– Ты согласилась?
– Не знаю, – честно ответила я. – Он говорит, что да.
– Ну, Татьяна, – рассмеялась она, – если ты не помнишь, что ответила на предложение, значит, он у тебя – молодец, нашел, в какой форме его сделать!
Да уж, вынудить меня сказать «Нет» так, чтобы «Да» получилось – это уж точно молодец!
– Дальше, – продолжала она. – С родителями говорили?
О Боже! С родителями ведь говорить придется! Нет. Нет, спешить нам совершенно некуда – я не помню, чтобы я говорила «Да», но зато я точно помню, что я не говорила, когда!
– Нет, – опять коротко ответила я.
– Понятно, – глубокомысленно заключила Светка. – Значит, факт свадьбы присутствует, но речь о ней действительно еще не идет.
– Света, да какой факт, в самом деле? – взмолилась я. – Мы всего лишь принципиальную возможность – в целом – обсудили…
– Татьяна, – решительно перебила меня она, – когда ты за Юру замуж собиралась, я тебе ничего не говорила – ты тогда наглухо в себя ушла. А вот теперь я тебе скажу – прекрати сомневаться! Хватит уже!
– Что – нечего перебирать в моем возрасте? – прищурилась я.
– Тьфу! – Она оставила тарелки и повернулась ко мне. – Я не про возраст, я – про него. Во-первых, он очень тебе подходит; а во-вторых… И это – главное… Ты у нас всегда сама по себе была, даже вместе с нами, а сейчас у тебя на физиономии твоей написано, что ты больше в свое одиночество не хочешь… Не хочешь?
– Нет, – тихо ответила я. И чуть не рассмеялась – опять из моего «Нет» «Да» получается!
В дверях кухни появился Олежка, потирая кулачками заспанные глаза.
– А, выспался уже! – обратилась к нему Светка. – Кушать хочешь? – Он отчаянно замотал головой. – Ну, тогда беги во двор!
Не веря своей удаче, он опрометью кинулся на улицу.
– Я так рада за тебя, Татьяна! – задумчиво произнесла Светка, глядя ему вслед. – И поверь мне, сейчас у тебя еще не самая лучшая пора. Вот поженитесь, ребенок появится, … вот тогда увидишь…
Я похолодела. Ребенок? Нет, разумеется, образование семьи предполагает появление детей, но они как-то не связаны напрямую со свадьбой. А если он уже…? Я принялась лихорадочно считать в уме. Так, десять дней пережить еще – прежде, чем я успокоюсь. Если я успокоюсь. А если нет? Не хватало мне еще в моем возрасте по необходимости замуж выходить! Так. Прямо сегодня же вечером нужно будет поговорить с ним об этом. В смысле … об этом. О способах контроля рождаемости. О, вот так как-то лучше звучит. Как мне с ним об этом поговорить? Я не знаю, как мне с ним об этом говорить! Не знаю. Не хочу даже думать. И не буду. Вечером закрою глаза, открою рот – само как-нибудь заговорится. Наверное. А если он не поймет? Он же – ангел. Я ему не пойму! Я ему тогда … без научных терминов … если получится…
Вернувшись со Светкой на веранду и продолжая рисовать себе ужасы сегодняшнего вечера, я автоматически глянула через окно во двор. Моего ангела там не было. По крайней мере, его не было видно, поправилась я. Нигде. А Марина? Марина там была. Она стояла с полиролем в руках возле машины, лобовое стекло которой надраивал Сергей. Куда же она ангела-то моего дела? Если она довела его до того, что он от нее в невидимости прячется… А что же он тогда в дом, ко мне, не вернулся? А если вернулся и … стоял там и подслушивал? Может, он потому и согласился во двор выйти, чтобы дать мне со Светкой разговориться? Так, пора мне на улицу. Сейчас выйду, зайду за дом… Если он материализуется и начнет врать, что все время за домом прятался…
Решительно сняв фартук, я вышла на улицу. И только ступив за розовые кусты, окружающие дом, сразу же увидела их. Моего ангела и Олежку. Они вели свое морское сражение в надувном бассейне, расположенном справа от дорожки, почти у самого дома. А мне и в голову не пришло поближе посмотреть…
Постояв у порога какое-то мгновенье и вспомнив наш первый приезд к Светке, я направилась к бассейну и задала тот же вопрос, с которым тогда обратился к нам с Олежкой мой ангел: «Можно с вами?». Олежка снова жизнерадостно завопил: «Не можно, не можно!», но мой ангел – в отличие от меня в тот раз – сказал: «С удовольствием».
Я присела рядом с бассейном и принялась наблюдать за ними. Трудно было сказать, кто из них получает большее удовольствие от военно-морской баталии. В целом, ничего удивительного – дети всегда любят в воде болтаться, и мой ангел, как выяснилось, недалеко от них ушел. Да и ангельское умение направлять что-то – или кого-то – в нужную ему сторону помогало. Они шлепали по воде, вызывая девятибалльный шторм – брызги летели во все стороны – таранили корабли противника и ныряли по локти в бассейн, доставая со дна затонувшие суда. Я попыталась пустить сбоку еще один кораблик, но они накинулись на него вдвоем, объединившись на мгновенье перед лицом чужака, и вмиг потопили его. Ну да, я помню – не годятся мои кораблики для широких океанских просторов.
Наблюдая за ними, я вспомнила Светкины разговоры о детях. И на мгновенье мне представилось, что однажды он будет вот так, забыв обо всем на свете, играть с нашим ребенком. Понравилась мне эта картина – даже если в такие моменты он и обо мне забывать будет. Я вдруг почувствовала себя так, словно это не он за мной, а я за ним присматриваю, чтобы не случилось с ним чего-нибудь в дальнем плавании. Да, наверное, права Светка – дети многое в людях меняют. Но пусть это будет потом. Не сейчас. Господи, сделай так, чтобы это было не сейчас! Мне же еще с Галиным ангелом разбираться!
Потом мы пили чай со Светкиным домашним тортом. Он уписывал его с таким удовольствием, что у меня мелькнула мысль, как бы мне не пришлось еще и печь научиться. Если кто-то из моих друзей и заметил необычное пристрастие к сладкому у моего вегетарианца, они ничего не сказали.
Когда подошло время прощаться, Олежка раскапризничался, требуя продолжения морских приключений. Мой ангел торжественно пообещал ему вернуться, как только он наберется сил, потому что сегодня, мол, Олежка его совсем победил. Глаза у Олежки сделались круглые, как блюдца, и он принялся бегать между Светкой и Сергеем, дергая их за все, что попадалось ему под руку, и вопя: «Я победил! Я совсем победил!». Светка посмеивалась, Сергей озадаченно мотал головой, Марина подергивала бровью. А мне очень хотелось домой.
По дороге в город мой ангел рассказал мне, что Марина предложила ему провести несколько встреч с сотрудниками своей фирмы, которым – в свете открывающегося сезона – предстояла жаркая пора. Туристы зачастую бывают капризными, летом в особенности, и сопровождающим группы не помешало бы несколько советов по решению (а еще лучше – по предотвращению) конфликтов в поездках.
Я чуть не подпрыгнула от радости. Вот она – первая ласточка! Ему ведь только начать с чего-нибудь нужно, а там – с его-то ангельскими способностями! Но взгляд на его скептическое лицо тут же охладил мои восторги.
– Что тебя смущает? – спросила я осторожно. Кто его знает, что еще ему Марина предложила – он же любитель информацию дозировать.
– Да все меня смущает, – с досадой ответил он. – Я об этом туризме понятия не имею – что я смогу рассказать?
– А психологу ничего рассказывать не нужно, – возразила я, – его дело – на вопросы отвечать.
– А если меня спросят о чем-нибудь таком, о чем я слыхом не слышал? – спросил он мрачно.
– Почему не слышал? – удивилась я. – Насколько я поняла, речь пойдет о разрешении конфликтов в поездках. А конфликты случаются между людьми. Ты их знаешь.
Он хмыкнул.
– И даже более того, – продолжила я, – раз тебя пригласили побеседовать с сопровождающими, значит, их в первую очередь будет интересовать проблема взаимоотношений между ними, с одной стороны, и туристической группой, с другой.
– Это я тоже знаю? – насмешливо спросил он.
– Да, конечно же, знаешь! – воскликнула я. – Это ведь – то же самое, что и вы делаете! Руководитель присматривает за группой, чтобы неприятностей не было – вы делаете то же. Руководитель следит за тем, чтобы группа от намеченного курса не отклонялась, по сторонам не расползалась – вы только этим и занимаетесь.
Он вдруг тяжело задышал.
– Так что, отвечая на вопросы, – быстро продолжила я, – тебе нужно будет всего лишь представить, что бы ты сделал, если бы тебе пришлось присматривать не за одним, а за несколькими людьми одновременно.
Он почему-то закашлялся.
– Кстати… – Меня вдруг осенило. – В таких беседах ты и для себя сможешь кое-что полезное почерпнуть.
– Например? – настороженно спросил он.
– Они будут рассказывать тебе о случаях напряженных взаимоотношений со своими группами, – объяснила я. – Вот и узнаешь о них побольше – это тебе не из меня веревки вить. – У него, что, рецидив болезни – опять кашляет? – Не исключено, что это поможет тебе разобраться в отношениях Гали с ее ангелом.
Да-да-да, я ни о чем не забыла!
– Кстати, я ведь прямо в понедельник Галю на обед вытащу, да? – Я постаралась спросить так, чтобы вопроса в моих словах было меньше, чем утверждения.
– Нет, не в понедельник! – рявкнул он. – Мне парня предупредить сначала нужно.
Вдруг лицо его просветлело. Я тут же насторожилась – вот такое облегчение у него на лице никогда не предвещает мне ничего хорошего.
– А, – махнул он рукой, – я думаю, что из этого все равно ничего не выйдет.
– Из чего? – решила уточнить я. Если он сейчас опять о Гале начнет…
– Да из предложения этого, – с удовольствием уточнил он.
– Почему? – И они еще будут людей называть слабыми и нерешительными? Только легкие облака на горизонте замаячили – он уже даже смотреть в ту сторону отказывается!
– Да я, по-моему, цену слишком высокую назвал, – жизнерадостно признался он.
– И какую же?
Когда он назвал мне сумму, я чуть не поперхнулась.
– За одну консультацию? – переспросила я, не веря своим ушам.
– За один час, – поправил он меня.
М-да, похоже, в ценность своего профессионализма, основанного на глубоких знаниях и широком опыте, он уверовал окончательно и бесповоротно. Впрочем, в отношениях со мной он никогда в ней и не сомневался.
– А консультация сколько длится? – Нужно же мне, в конце концов, знать, на сколько времени он отлучаться будет. На работу к Марине, между прочим.
– Ну, я же сказал – один час, – буркнул он.
Да уж, очень высокий профессионализм.
– Ну, ладно, – подвела итог я, – часа два-три в день – это не так уж и страшно.
– Какие два-три часа? – вскинулся он.
– Консультация – час, да плюс дорога туда и обратно. – Опять ему элементарные вещи объяснять нужно!
– Какая дорога? – спросил он с тихой угрозой в голосе.
– Ты в Марининой фирме консультации будешь давать или где? – Я уже всерьез разозлилась. Издевается он, что ли? – Значит, тебе туда добираться придется. Или ты их всех ко мне в офис пригласишь? – добавила я ехидно.
Черт, по-моему, он эту шутку всерьез воспринял! Возьмет еще и выставит Марине … условие. И что потом – уволят меня за рекламирование услуг чуждой организации в рабочее время? С другой стороны, если мои сотрудники заинтересуются Мариниными путешествиями, это подстегнет их желание работать более продуктивно и … результативно. В таком случае, я с Сан Саныча даже премию потребовать смогу…
Весь остаток пути он размышлял в мрачной задумчивости. Пути, небось, искал, как выторговать более приемлемые для себя условия работы. Нет, ну, вы видели такое? Ему первую в его … видимой жизни работу на блюдечке с голубой каемочкой преподносят – а он носом крутит: ездить, видите ли, далеко! Привык, понимаешь, у себя в высотах, что ему работу подыскивают, а он еще и выбирает, что ему больше подходит!
Я тоже молчала – потому что с каждой минутой мы неуклонно приближались к дому, к вечеру … и к тому разговору, от которого у меня уже поджилки тряслись.
Дома же меня охватила настоящая паника. Нет, прямо вот так, сразу, разговор начинать не стоит. Есть не хочется – нужно было у Светки аппетит сдерживать. Может, убрать? В самом деле, суббота – самое время о чистоте и порядке подумать. Да нет, поздно уже. Телевизор включать бесполезно – я на самом закрученном детективе сосредоточиться не смогу. Погладить, разве что? Тоже плохая идея – я со своими нынешними терзаниями точно что-нибудь сожгу…
Он, конечно, сразу почувствовал, что что-то не так. И – как обычно – сделал не тот вывод.
– Татьяна, что случилось? – спросил он после десятиминутного беганья за мной из одного конца квартиры в другой. – Все завтра будет нормально, не трясись ты раньше времени.
А вот это он хорошо сделал! Решив, что я нервничаю из-за поездки к родителям, он дал мне возможность начать другой разговор. Недолгий, к сожалению.
– Я хочу тебе еще раз напомнить, что мы завтра едем по-хорошему, а не самоутверждаться, – начала я.
– А я и не собирался, – пожал плечами он, лишая меня возможности продолжать. – Это ты заранее себя накручиваешь.
– Нет… – Я запнулась. – Да… – Ну, все, отступать все равно некуда! – Нет, у меня к тебе … другой разговор есть…
– Да? – Он привалился плечом к двери гостиной, возле которой мы как раз оказались в бесцельных передвижениях по квартире. – Так может, присядем? – Он кивнул в сторону дивана.
Что-то в последнее время все судьбоносные переговоры проходят у нас в гостиной. Обстановка там, что ли, располагает … к принятию концепций взаимовыгодного сотрудничества … на ближайшее десятилетие?
Усевшись на краешек дивана, я покосилась на него. Нет, лучше к шкафу обращаться – он точно молчать будет. С другой стороны, уставиться прямо перед собой – как-то глупо. Но на него я смотреть тоже не могу. Вернее, смотреть-то я могу, но молча. И недолго. У меня от одних этих мыслей лицо гореть начинает.
В конечном итоге, я заговорила, обращаясь к своим собственным рукам. Лежащим у меня на коленях. Пока неподвижно.
– Я думаю, – начала я, судорожно стараясь припомнить те красивые научные формулировки, которые пришли мне на ум днем, – что мы с тобой достаточно взрослые люди … и в состоянии обсуждать любые вопросы … спокойно и откровенно…
Он молчал. Как шкаф. Я рискнула покоситься на него еще раз. И лицо непроницаемое, как дверца того же самого шкафа.
– Видишь ли, в последнее время наши отношения… – Черт, и как мне это заканчивать? – Люди обычно не слишком одобрительно относятся… – Еще лучше – теперь получается, что меня чье-то мнение больше всего волнует! – В общем, мне кажется, было бы разумно… – Я окончательно запуталась.
Шкаф заговорил.
– Татьяна, ты можешь мне просто сказать, что случилось? – послышался слева от меня тихий голос.
Просто сказать? Ему все просто! Я вдруг разозлилась.
– Ничего еще не случилось, – огрызнулась я. – Пока. Я надеюсь. Но точно не знаю.
– На что именно ты надеешься и чего именно ты не знаешь? – терпеливо спросил он.
И вот именно это бесконечное терпение в его голосе и прорвало все мои шлюзы. Опять он будет – терпеливо – ждать, пока я первая заговорю … о чем угодно? Опять он будет – терпеливо – из меня откровения выдавливать? Опять он будет – терпеливо – к нужным ему ответам меня подталкивать?
– Я надеюсь, что мы еще не успели ребенка сотворить, и не знаю, стоит ли нам продолжать трудиться в этом направлении, – взорвалась я. – По крайней мере, до свадьбы, – добавила я, заметив краем глаза, что у него окаменело лицо.
И опять молчит, как шкаф!
Через некоторое время он заговорил. Медленно и с расстановкой, как только что говорила я.
– Татьяна, я понял. – Ну вот – то-то же; дошло, наконец! – Я … очень виноват перед тобой. – Да? Хотелось бы полюбопытствовать, в чем. – Пожалуй, нам стоит пересмотреть решение … о свадьбе… – Куда это он разговор уводит?
Я вдруг обнаружила, что повернулась к нему и смотрю ему прямо в лицо. И никакого неудобства при этом не испытываю. Скорее наоборот – пристально вглядываюсь в каждую его черточку, пытаясь понять, к чему он ведет. Это еще что за новости? С какой это стати мы должны пересматривать решение, которое он из меня … разве что не палкой выколотил? С чего это он жениться передумал? Из-за детей? Он не хочет иметь детей? Или он не хочет больше иметь дело со мной? С глупой мещанкой, которая, как выяснилось, боится сплетен?
– Почему? – Я решила ограничиться одним словом – иначе потом могу и не остановиться. Особенно в отношении мещанства и сплетен.
– Ты совершенно права в одном, – продолжил он. Мне вдруг стало очень интересно, в чем именно вдруг увидел он (О, великое чудо!) мою правоту. – Мы действительно достаточно взрослые, чтобы обсуждать все, что угодно.
Ага, значит, на спокойствие и откровенность моя правота не распространяется. Ну, отсутствие спокойствия я как-нибудь переживу – не в первый раз! – а вот откровенность… Ничего-ничего, я ее из него сейчас тоже выдавлю … терпением.
– Ну вот, и давай обсуждать, – отозвалась я с подчеркнутой невозмутимостью.
– Мы оба достаточно взрослые, – говорил дальше он, сделав вид, что не слышал моих слов. Опять. – Но не оба мы – люди, как ты прекрасно знаешь. И есть один факт… – Опять замолчал! – Пожалуй, я должен был … сначала …
– Какой факт? – шепотом спросила я. Я уже и думать забыла о нем как об ангеле. Особенно после того, как мне его вернули. Полностью в человеческом образе.
– Я – не человек, и у меня не может быть детей, – ответил он быстро и резко. И продолжил в том же тоне: – Я должен был сказать тебе об этом до того, как… Извини. Я … не подумал. И сейчас … я думаю, … нам не стоит больше говорить о свадьбе.
Я молчала, анализируя свои ощущения. Удивление точно присутствует. Но шока, вроде, нет. И уж точно нет отчаяния. О, голова заработала в поисках выхода…
Мне никогда не хотелось иметь детей – так, как этого хотелось Светке. Или Гале, судя по ее словам. Нет, я знала, что они у меня будут, когда я выйду замуж, но перспектива остаться без них не помешала мне решительно отказаться от Юры. И потом, когда я решила больше даже и не думать о замужестве, у меня ни разу не возникло мысли родить ребенка – просто для себя, чтобы не оставаться одной. Одиночество никогда меня не тяготило. До сих пор.
– У людей тоже не у всех дети бывают, – медленно произнесла я.
– И они этому рады? – все так же жестко спросил меня он.
– Не знаю, не спрашивала, – ответила я, – но это не мешает им жить всю жизнь вместе.
– По привычке? Из удобства? – Что-то в этом металлическом лязге ржавчина какая-то появилась. Едкая и агрессивная.
– Не думаю, – еще спокойнее ответила я. – Я думаю, дело в приоритетах. Те, кому важнее произвести на свет потомство, расходятся; те, кому важнее находиться рядом с любимым человеком, нет.
– Татьяна, хватит! – оборвал меня он. – Я не хочу, чтобы через какое-то время ты меня возненавидела за то, что я у тебя … вырвал (А, признался-таки!) это согласие, и … разошлась со мной. Лучше сейчас…
Так, что-то это мрачное саморазъедание начинает действовать мне на нервы. Надо его разозлить – тогда я хоть буду знать, что делать.
– Скажи, пожалуйста, – вежливо поинтересовалась я, – если бы мы оба были людьми, и если бы вдруг выяснилось, что у меня не может быть детей, ты бы тоже со мной … разошелся?
– Я – не человек, так что это – беспредметный вопрос, – тут же отозвался он. – И потом – ты прекрасно знаешь, что я тебя ни при каких обстоятельствах не брошу.
– Должностные обязанности не позволят? – Я тоже умею ядовито высказываться. Но – в отличие от него – вежливо-ядовито.
– И они тоже, – буркнул он.
– А если я тебя сейчас попрошу – принимая во внимание твое признание – удалиться? – Я прищурилась. – Но только не в невидимость – вообще? Удалишься?
– Не дождешься, – рыкнул он.
О, вот это – уже лучше. Но только не он один рычать умеет…
– Так по какому праву, – заорала я, – ты меня в этом подозреваешь? По какому праву ты меня к такому подталкиваешь? Мне не нужны просто дети – и не важно, с кем! Мне ты в первую очередь нужен… – Я осеклась на полуслове.
Опять!
– Нет, ты действительно – не человек! – перешла я на октаву выше. – Ты – даже не ангел! Ты – свинья самая последняя!
– Чего? – Он опасливо отодвинулся от меня.
– Чего? Почему это я должна тебе – постоянно – в любви признаваться? А он еще слушать будет и головой своей тупой одобрительно кивать!
– Татьяна, да я…
– И не смей перебивать, когда я с тобой разговариваю! Хватит мне рот затыкать на каждом слове! И можешь даже и не мечтать, что ты на мне жениться не будешь, потому что ты будешь…
Он закрыл мне рот. В прямом смысле слова. Рукой. И принялся перечислять все случаи, когда он давал мне понять, что я ему небезразлична, подробно останавливаясь на том, что именно он хотел мне в те моменты сказать…
Вот в этом весь он – давал понять и хотел сказать…
*****
К родителям в воскресенье нам удалось приехать вовремя. Что стоило мне больших трудов. Он просто специально все утро время тянул, чтобы мы опоздали. Когда, не выдержав, я прямо спросила его об этом, он ответил, нахально улыбаясь: – Да нет. Я просто не вижу смысла полдня трястись при мысли о возможной задержке в несколько минут.
– Слушай, они только-только на уступки пошли, – заметила я, – зачем опять отношения обострять? Да еще и на пустом месте.
– Да ладно, не заводись, – миролюбиво бросил он. – Но мне было интересно посмотреть, что будет, если мы опоздаем.
– А мне – нет, – отрезала я.
– Ох, Татьяна, – демонстративно вздохнул он, – где же бедному психологу опыта набираться – да еще и в преддверии трудовой деятельности?
Ага. Похоже, вчерашние капризы с работой у Марины закончились. Наверное, ему всякий раз нужно время давать – чтобы сжился с новой мыслью. Запомним. Я повеселела.
Родители снова встретили нас на пороге. И снова вдвоем – но как-то иначе. Мать все также щебетала о том, как давно мы не виделись, и о том, как полезно время от времени из города выбираться – но на этот раз она вдруг начала паузы делать, давая кому-нибудь из нас возможность вставить ответное жизнерадостное слово. Отец же поглядывал на моего ангела с опасливой настороженностью – так хозяева косятся на волкодава, с которым к ним ввалились гости, утверждая, что другого такого добрейшего пса и на свете-то не сыскать.
Вот и хорошо, подумала я. Может, не сразу примется силой мериться. Мой ангел первым не начнет… Наверное.
По дороге к родителям я рассказала ему о том звонке моей матери, который случился во время его отсутствия. О том, как мать рассказала мне, что, если мужчина по делам уехал, это еще не повод бросаться в истерику, и что нужно уметь ждать. И что он обязательно вернется, как только сможет – а мое дело встретить его с улыбкой и горячим ужином. (На счет улыбки – не помню, но ужином я его точно накормила!). По-моему, он впечатлился.
За столом, к которому мы сразу же – по традиции – направились, он принялся расхваливать блюда, стоящие на столе, и задавать матери вопросы об их названиях и составе. Мать опешила. Потом расцвела. Потом выдала ему такую кулинарную лекцию, что я погибла примерно на третьей фразе. Он же только головой кивал. И даже те салаты, в состав которых входили предосудительные рыбно-колбасно-мясные продукты, отведал. У матери глаза округлились.
– Анатолий, а как же…?
–
Людмила Викторовна, такая хозяйка, как Вы, любого вегетарианца в свою веру обратит, – ответил он с блаженной улыбкой на лице.
Вот я же говорила, что он с моей матерью общий язык найдет! Я это сразу поняла – как только он принялся с овощами экспериментировать.
Но от вина он все же отказался. И слава Богу! И так перемены в глаза бросаются.
Прислушиваясь к их оживленной беседе, я еле сдерживала нервное хихиканье. Мне в нее вступать не стоило – к кулинарии у меня никогда не было ни способностей, ни желания приобретать их терпением и упорством. Но вдруг я заметила, что отец тоже молчит. Подняв на него глаза, я увидела, что он переводит подозрительный взгляд с ангела на меня. Ну вот – решил, что это я его настроила! Он, что, меня не знает? Не знает, что точно уж не у меня набрался мой ангел всех этих познаний?
По-моему, отец растерялся. Вступать в кухонные обсуждения – недостойно мужчины, переводить разговор на что-либо иное, грубо перебивая жену при постороннем – негоже лицо дома терять, но и оставаться вдали от центра внимания он никак не любит…
Похоже, мой ангел тоже это почувствовал. После очередного рецепта, он очаровательно улыбнулся моей матери, склонил в знак благодарности голову и тут же повернулся к отцу.
– Кстати, Сергей Иванович, мы недавно беседовали о современном строительстве. Не могу не поделиться с Вами свежим впечатлением.
– Да-да, – оживился отец. Мать тут же замолчала.
– Вот случилось мне недавно в командировку на неделю уехать, – небрежно начал мой ангел, – так Вы не поверите: по возвращении прямо хоть заново картой района обзаводись, хоть и живу я там уже два года.
Вот так одним выстрелом трех зайцев убить можно: сам о своей отлучке заговорил, подтвердив мои слова, слово «командировка» сразу придало его работе несомненный в глазах отца вес – а теперь еще и квартирой хвастаться начнет.
– А напомните-ка мне, о каком районе речь идет? – заинтересованно спросил отец.
Мой ангел назвал район, в котором находилась его квартира. Ну вот, я же говорила, что сейчас хвастаться будет – отец одобрительно хмыкнул.
– Ну, скажу я Вам, в этом районе планировки весьма неплохие, – бросил он, откидываясь на спинку стула.
– Здесь я с Вами вполне согласен, – подхватил мой ангел. – Планировкой квартиры я более чем доволен. Но дома-то расположены – хуже, чем в лабиринте.
Между прочим, подумала я, не так уж все и страшно – во второй раз дом его мы почти сразу нашли. А, он, по-моему, методом от обратного пошел – жалуется, чтобы отец его же квартиру и защищать начал.
– Да и дома поставлены очень толково, – не согласился с ним отец.
Ну, конечно, когда же он с собеседником соглашался. Согласиться и кивком можно, а несогласие простор для ответной речи дает.
Так и есть.
– Там ни один квадратный метр без дела не гуляет, – оседлал отец своего конька. – И куча двориков образуется между домами за счет их формы. В эти дворики и площадка детская впишется, и ветром продуваться не будет со всех сторон, и магазин небольшой станет, чтобы за буханкой хлеба и бутылкой молока в супермаркет не бегать. Нет, Вы даже и не спорьте – очень все толково там продумано.
