Ирина Андрианова
Потерянные ключи
«Не меньше трех месяцев»
«Три года. Просто вы любите удалять старые сообщения. Не думаю, что вы вдруг внезапно об этом забыли. Так кто вы?»
Отпираться было бессмысленно. Над моим едва обретенным покоем нависла смертельная угроза. Значит, терять уже нечего. Нужно идти в атаку. В конце концов, Николая мне тоже есть в чем упрекнуть.
«То же самое я хотела спросить у вас. Я сразу заметила, что вы рассуждаете как-то не так. Не так, как настоящая владелица этого аккаунта. И у меня сразу появилось подозрение, что на том конце – кто-то другой. Признайтесь, как вы проникли на ее страничку».
После паузы, тянувшейся страшно долго, появился ответ:
«Если вы считаете, что настоящий владелец моей странички пишет не так, то как она (он) по-настоящему пишет? Кто она такая, как ее зовут?»
«Я полагаю, вы сами должны это знать», – это был уровень детских препирательств, но что еще я могла сказать? Оставалось лишь тянуть время.
Николай умолк. Сообщений больше не было. Он все понял и уже звонит Тасе? Когда мне ждать ее прихода в сопровождении полиции? Как все было чудесно и как внезапно все закончилось… Ну почему, почему я не смогла удержаться и полезла в тасин аккаунт! Хотя нет – если бы я долго не выходила на связь, Николай все равно бы забеспокоился и принялся бы искать Тасю. Я должна была качественно изображать ее, вот что. И делать это как можно дольше. А я «засыпалась» в первой же беседе. Подумать только – я могла бы жить здесь, может, еще месяц… А если бы Тася исчезла надолго – кто ее знает, по какой причине – то еще дольше. При моих скромных потребностях припасов хватило бы надолго. А потом бы я придумала, как купить новые продукты… Обязательно бы придумала! Но вместо этого я разом перечеркнула все возможности. Господи, какая же я дура. И винить, кроме себя, некого. Прости, милая Квартира, дорогой друг! Я упустила шанс быть вместе с тобой. Шанс, который ты мне предоставила.
Я не представляла, что еще можно сделать. Пожалуй, ничего. Оставалось только ждать. Моя судьба теперь зависела только от Николая. Поспешит ли он сообщать Тасе о взломе ее аккаунта? Как скоро он ее найдет? Тут было несколько вариантов. Например, Тася уехала надолго, но она досягаема для звонков. Николай сообщает ей о взломе. Если ни он, ни она не знают о пропаже ключей (ну, предположим!), то никаких серьезных опасений это у Таси не вызовет. Ну, взломали и взломали, надо сообщить администрации Вконтакте, чтобы его заблокировали. У них не возникнет мысли, что кто-то влез не только в аккаунт, но в квартиру и в холодильник. Если все так, то я скоро обнаружу, что вход в тасин аккаунт для меня закрыт. Соответственно, в моей дальнейшей судьбе ничего не изменится. В том смысле, что она останется столь же неопределенной, что и раньше. Я смогу пробыть в Квартире неизвестно сколько времени. Пока не выгонят. Но, во всяком случае, мой промах ни на что не повлияет.
Второй вариант – Николай по какой-то причине не имеет связи с Тасей. Возможно, потому, что не хочет раскрывать свое инкогнито. А возможно, потому, что она действительно исчезла и он не знает, где ее искать. В первом «подварианте» мне опять-таки ничего не угрожает, во всяком случае, с этой стороны. Во втором подварианте возможно, что через какое-то время Николай всерьез забеспокоится и начнет поиски. Взлом ее аккаунта может стать дополнительным основанием для опасений. В ходе розысков он может запросто прийти сюда и позвонить в дверь. То же самое могут сделать ее родственники и друзья. В этом случае нужно признать, что своими действиями я немного ускорила свое обнаружение. Но не сильно: ведь если с Тасей действительно что-то случилось, то рано или поздно ее все равно начнут искать.
Резюме: я ничего не знаю, ничего не могу сделать и мне опять-таки остается только ждать. Может, мне стоит выйти из аккаунта? С другой стороны, а если Николай не до конца уверен в своем выводе? Ну, что аккаунт Таси оккупирован? Ведь не исключено, что я перепугалась напрасно. Николаю тоже есть что скрывать. Он уже несколько месяцев (про три года – это он, конечно, придумал, такого физически быть не могло) беседует со своей бывшей подругой с чужого аккаунта. Стало быть, он обманывает ее. Кроме того, он повинен также в краже нетбука у меня. А то, что я тоже кое в чем виновна, он, скорее всего, и не знает.
Когда все-таки была оставлена записка? Когда Николай ушел от Таси? Не мог ли он расстаться с Тасей два месяца назад, и в связи с этим начать с ней переписку инкогнито? Нет, это не состыкуется с другими фактами. И не только с количеством пыли на записке, которой за два месяца должно накопиться гораздо больше (это не показатель: Тася могла из ностальгических чувств каждый день перечитывать записку, тем самым стряхивая пыль. И вообще, она очень чистоплотна). Самое главное – дата появления записки должна совпадать с датой появления в почтовом ящике ключей. Вот их-то Тася, даже из ностальгии, не стала бы оставлять в ящике – это небезопасно. Раз она их не вытащила – значит, в этот момент она уже покинула квартиру. (Либо уходила так спешно, что забыла проверить почтовый ящик). В свою очередь, она не могла покинуть квартиру давно: это противоречило бы возрасту продуктов. Она ушла не раньше, чем 10 дней назад. Значит, записка была оставлена именно тогда. Ну вот, хоть какая-то ясность.
Мне в голову пришло любопытное соображение. Исходя из всего вышесказанного, было совсем необязательно, чтобы записку написал именно Николай! Действительно, а почему я вдруг так решила? Ах да, понятно, почему: прежде я не могла объяснить себе его интерес к своей персоне и своему нетбуку. Поэтому потребовалась гипотеза его связи с Квартирой. Но теперь-то она не нужна! Теперь я знаю, как в его жизни, если можно так выразиться, появилась я: я была просто хозяйкой гаджета, которым он украдкой пользовался. Однако у меня нет никаких указаний на то, что именно Николай был другом Таси, что он жил здесь с нею и что именно он потерял ключи! Да – по загадочному совпадению я оказалась в квартире девушки, с которой он переписывался. Но Николай тут совершенно не при чем. Скорее всего, он даже не знает адреса Таси. Возможно, он не знает, как ее зовут, и тоже переписывается в какой-то степени с анонимом.
Кто же потерял ключи от тасиной квартиры? Теперь уже очевидно, что сама Тася. Ее ушедший друг их потерять не мог: вряд ли у него были две пары. А то, что Тася внезапно (не порывшись в почтовом ящике, хотя записка гласила, что там лежит кое-что ценное) покинула квартиру, вполне сочетается с тем, что она не отреагировала на потерю ключей (то есть не сменила замок, например). Произошло что-то экстраординарное, что заставило ее быстро исчезнуть, забыв и про потерянные ключи, и про ключи доставленные, лежащие в почтовом ящике. И все это как-то связано с уходом ее друга. Что же здесь произошло?! Она бросилась за ним в погоню и пропала?
Глава 11. Я выбираю подходящую версию
Новые вводные требовали некоторой перестройки концепции. Оказывается, мне можно не бояться Николая. Возможно, он просто жалкий интернет-червь. Он не сможет меня разоблачить, потому что разоблачать не в чем: возможно, он даже не знает, что я совершила что-то противозаконное. Я почувствовала, что иду по верному пути: новая версия требовала гораздо меньше нереальных совпадений. Всего-то нужно было объяснить, как судьба и ключи привели меня именно в ту квартиру, где жила интернет-визави Николая. По сравнению с загадками, которые обступали меня прежде, данный вопрос выглядел почти буднично. В конце концов, в мире есть место некоторым совпадениям. Может быть, со временем я все узнаю.
Вместе с успокоением вернулось любопытство. Если мне нечего бояться Николая, то почему бы не продолжить общение? В конце концов, он – единственный человек, с которым в последнее время мне довелось обсудить нечто, выходящее за пределы бытовых вопросов. Да что там – просто поговорить. Неважно, зачем это было нужно ему. Сейчас это нужно мне. Набравшись храбрости, я решила написать «Вы все еще здесь?». Но, стоило мне нажать на кнопку мыши, чтобы поставить курсор в окно сообщения, как оно пропало и на его месте возникла недружелюбная официальная панелька «Этот пользователь ограничивает круг лиц, которые могут посылать ему сообщения».
Невероятно! Он сбежал? Испугался, что Тася его раскрыла? Для верности я попыталась кликнуть на его аватарку, чтобы все-таки увидеть профиль. Ничего себе! В ответ мне открылась голубая собачья морда, означающая, что профиль удален. Delete. Он сразу удалил страницу! Что сие означает? Он уже сообщил обо всем Тасе? Тася уже едет сюда? Но тогда зачем прятаться? А может, он боится разоблачения больше, чем я?
Ясно было одно: в ближайшие полчаса я все равно ничего не узнаю. А там будь, что будет. Я выключила компьютер, решив, что в интернет (по крайней мере, во Вконтакте) я больше точно не полезу. Чтобы переменить занятие, я пошла на кухню и еще раз исследовала остатки еды в холодильнике (теперь уже было очевидно, что запасы исчерпываются). Сделала три бутерброда – с ветчиной, сыром и джемом, красиво разложив их на тарелке. Дожидаясь, пока вскипит чайник, встала и подошла к окну. Наверное, все же не следовало столь откровенно выглядывать на улицу из окон чужой квартиры. Но мысли, настойчиво стучавшиеся в мозг, заслоняли осторожность. Почему все-таки я нашла именно тасину квартиру? Квартиру, косвенным образом связанную с моей судьбой – пусть всего лишь через интернет – переписку с моего аккаунта? Возможно ли, что это не было случайностью? Что меня сюда как бы «привели»? Но как? Конечно, при введении гипотезы о вмешательстве Творца все объяснялось легко и просто, но тут возникало несоответствие: почему все остальные вопросы разрешились без этой гипотезы, с помощью обычной человеческой логики, и только вопрос об обнаружении Квартиры требовал сверхъестественных допущений? С моей точки зрения, я наткнулась на нее сама, пробуя ключами все подходящие двери. Если исключить, что меня вели с помощью телепатии или гипноза, то я могла и не обнаружить ее, не начни я искать с определенной группы домов. Скажем, если я бы начала с другой части квартала, то после 5–6 обследованных домов просто устала бы и бросила.
А может, и не бросила, – ответила я самой себе. – Ведь тебе все равно было некуда идти. И ты бы бродила день и ночь, пока бы не нашла ее. Разве не так?
Кстати, – заметила я в ответ на это, – в конце концов я случайно могла бы найти и другую квартиру! Ведь вероятность совпадения даже по двум ключам – верхнему и нижнему – существует. Она мала, но она есть! И нет доказательств, что сейчас я нахожусь именно в той самой квартире. То есть, что у квартиры и у связки ключей один и тот же хозяин. И что хозяин именно этой квартиры (Тася) обронил свои ключи на стадионе.
Но если все-таки представить, что своими действиями я выполнила чей-то замысел (причем вполне человеческий), и нашла именно ту квартиру, которую должна была найти (получается, что автор этого замысла знал, что мне некуда идти?), то, выходит, ключи мне специально подбросили. Что ж, попробуем развить эту мысль. Автор всего этого приключения (вернемся вновь к гипотезе о Николае) мог знать, что я занимаюсь на стадионе каждое утро. И он мог рискнуть, положив связку под турник примерно минут за двадцать до моего предполагаемого появления. Была незначительная опасность, что до меня на стадион придет кто-нибудь из моих спортивных коллег – какой-нибудь самоутверждающийся кавказец или узбек, которому вздумалось спозаранку покрутить на турнике «солнышко». Или даже представитель славянской национальности, решивший с этого дня изменить свою жизнь и заняться, наконец, спортом. Но вероятность того, что эти категории посетителей соблазнятся ключами, а уж тем более сочтут себя обязанными искать их владельца, была мала. И она не оправдалась. А оправдалась надежда, что ключи подберу я, что я инстинктивно решу воспользоваться ими, чтобы найти себе пристанище, что я почему-то начну искать с нужной части квартала, что я не устану, что я проявлю упорство и, наконец, окажусь здесь. …М-да, опять слишком много допущений. Чтобы цепочка следствий нигде не разорвалась, меня должны были начать «гипнотизировать» прямо с момента обнаружения ключей. Но версия гипноза абсолютно бессмысленна именно потому, что готова объяснить все. Если меня гипнотизировали тогда, то где доказательство, что я не нахожусь под гипнозом сейчас? И все происходящее – не иллюзия?
Единственное, чем хороша эта версия – она снова предполагает наличие живой души, для которой я что-то да значу… Что потом? Потом Николай крадет мою сумку… Зачем? А может, специально, чтобы я не смогла вернуться и осталась здесь? А потом, когда я столь неблагодарно вторгаюсь в чужой аккаунт, мне показывают как бы зеркальное отражение этого: я наблюдаю, как кто-то вторгся в мой аккаунт и ведет беседы со мной. Я ужасаюсь, и это – запланированное наказание. Ладно, здесь все сходится. Значит, взломанный аккаунт – это символ. Хорошо. Но, получается, символ предварительно заготовили за два месяца до демонстрации? Устроили фейковую переписку специально для меня? А откуда автор (Николай?) знал, что все это ему пригодится? То есть, что я непременно полезу в чужой аккаунт? Что я вообще включу компьютер в чужом доме? Ведь вообще-то мне это не свойственно. Не свойственно? – лукаво переспросила я себя. Ну да, я со всей ответственностью заявляю, что сделала это впервые. – Но ведь я это все-таки сделала! Значит, его расчет был верен. Да, полная бессмыслица.
Я неторопливо жевала бутерброды, запивая чаем. Итак, оставалось выяснить: 1) зачем автор замысла все это придумал, 2) как он все-таки добился того, чтобы я попала в «нужную» квартиру, 3) чем это может мне угрожать. Роль игрушки в чужих руках обычно не сулит ничего хорошего. Если автор потратил столько сил на выстраивание композиции, то, вероятно, он рассчитывает получить от этого какую-то выгоду. Какую? Зачем ему понадобилось заманивать меня сюда? Можно, конечно, вновь утешиться гипотезой о влюбленном в меня реконструкторе «Аленького цветочка» или, на худой конец, «Волхва». Но простые и будничные решения обычно встречаются чаще, чем сложные и романтические. К тому же, быть жертвой реконструктора «Волхва» – тоже роль не из приятных. Кто знает, насколько далеко он решит зайти в своем желании проучить грешника. И еще, у того же Фаулза есть еще один роман – «Коллекционер», герой которого как раз зашел очень далеко, до самого конца. При воспоминании об этой книге я вновь метнулась в прихожую и проверила дверь. Нет, она спокойно открывалась.
Так неужели меня решили подставить? По замыслу Николая меня должны здесь обнаружить, арестовать и посадить в тюрьму? Но у меня не получалось представить себе такое внимание к моей особе – пусть даже с целью навредить. Почему, в самом деле, именно мне? Потому лишь, что я попалась под руку, что до этого он воровски пользовался моим аккаунтом? Но в свете новой теории получается, что это не причина, а следствие: он сначала должен был выбрать меня для какого-то странного эксперимента, а потом принялся постепенно опутывать своими сетями: влез в аккаунт, подбросил ключи, завел в квартиру (как?), украл нетбук… Но почему его выбор пал на меня? Что он вообще обо мне знает? И как можно хоть что-то обо мне знать, если я, скажем по справедливости, в социальной структуре занимаю место последнего пресмыкающегося? Меня не видно. Для большинства обитателей планеты я не существую. А если существую, то – как динамичная декорация уличного ландшафта, мгновенная картинка перед глазами, которая в следующий миг сменится другой. Что же во мне столь ценного, что Николай решил потратить столько усилий именно на меня? Кажется, такой вопрос задавал себе и главный герой «Волхва». Там все объяснялось неправдоподобной идеей существования сверхбогатого гуманиста, одержимого желанием подражать карающей деснице. Эту идею применительно к Николаю, кажется, я уже отметала. Или нет, подожди – я отметала идею богатого компьютерного гения. Теперь взламывать сайт Вконтакте от него уже не требовалось, но требовалось разыграть сложнейший, со множеством рисков спектакль ради меня одной. Увы – это было нереально.
Но это было так заманчиво, что хотелось снова и снова фантазировать на эту тему. Какой бы конец не был уготован мне в конце «эксперимента», я убедилась, что предпочитаю эту неправдоподобную версию всем остальным. Ведь если кто-то дал мне роль, значит, отныне я существую. Мне наконец-то отвели место в пространстве, и это сделал конкретный человек. (Пусть даже место в виде мертвого тела, пошутила я). Я зачем-то нужна. Более того, я кому-то нужна! Если же я откажусь участвовать и убегу, то, помимо неизбежной голодной\холодной смерти внутри какого-нибудь из заброшенных немецких коттеджей на улице Седова, я вновь уйду в небытие – для всех. Возможно, кто-то нашел меня и решил использовать (пусть нехорошо использовать), а я хочу опять потеряться, забыться, теперь уже навсегда. Нет, я этого не хочу! Пусть это будет печальная история, но я хочу досмотреть ее до конца. Вдруг она в самом деле про меня? Редчайший в мире случай, когда история написана про меня!
Теория заговора была хороша еще и тем, что разрешала не бояться визита объективной реальности в виде Таси или ее родственников. Потому что это был бы слишком прозаичный конец для такой сложной интриги. Я бы, что называется, слишком дешево отделалась. В таком случае Тася, скорее всего, не придет. Значит, я должна расслабиться и настроиться на развязку таинственную.
Пожалуй, в глубине души я верила, что эта развязка окажется не столь уж неблагоприятна для меня. Существо, уделившее мне небывалое внимание, не могло быть моим врагом. Оно было мне другом хотя бы потому, что подумало обо мне. Оно выделило меня из безличного фона, вырвало, приблизило к себе, сочинило для меня сценарий, заставила играть в нем главную роль. Наконец, вот уже несколько дней как оно кормит и содержит меня! Пожалуй, при любом исходе истории автор не сумеет убедить меня в том, что я не должна его благодарить… (И мне очень хотелось бы, чтобы им оказался именно Николай). Итак, нужно просто сидеть и ждать продолжения.
Остаток дня я посвятила физкультуре. Нет, конечно, у меня и в мыслях не было выйти за порог. Я подумала и решила, что трехкилометровый забег вполне можно заменить 300-ми приседаниями (получается по сотне за километр). Доделав приседальный марафон до конца, я запыхалась и вспотела, что служило доказательством равноценности замены. Весь остальные упражнения и подавно прекрасно выполнялись в помещении. Единственно, что перекладины для подтягиваний здесь не было, но я решила заменить их отжиманиями. И на радостях вымучила целых двадцать раз – правда, неидеальных по форме. Потом был утомительные попытки сесть на шпагат (получался едва-едва развернутый угол между ногами), потом пресс, потом растяжка – вобщем, я вспоминала все упражнения, какие знала, и приноравливала их к камерной обстановке. Наконец, через полчаса я решила, что уже достаточно устала и, стало быть, свой ежедневный долг здоровому образу жизни выполнила. Теперь можно было отдохнуть, что я и сделала в компании с одной из книжек, найденной в комнате-туристского-барахла.
Глава 12. И еда, и Чудовище
Вечер и ночь прошли без происшествий. Никто не пришел. Ничто не потревожило мой покой. Ложась спать, я даже заскучала по включенному экрану компьютера – верный знак, что я перестала бояться. Утренние лучи солнца разогнали остатки сомнений. Я включила ноутбук и, стараясь не смотреть на экран, свернула открывшийся браузер. Никакого интернета! Открыла вордовский документ и попыталась начать писать. Еще с вечера я запланировала попробовать поймать вдохновение и продолжить рассказ, который пропал вместе с украденной сумкой. Или хотя бы восстановить уже написанное. Но, увидев чистый лист, поленилась восстанавливать и стала писать новое – только не рассказ, а эссе на гендерную тему. Ты можешь подумать, что меня подтолкнул к этому оккупант моего аккаунта. Вполне возможно, так оно и было. Но, смею надеяться, мои идеи интереснее и глубже, чем вздорные рассуждения Николая, годящиеся разве для претенциозных глянцевых журналов (Не улыбайся. Ты же сам попросил честно записывать свои мысли. А я в самом деле так считаю).
Правда, после первой же страницы я вспомнила о том, что голодна и еще не завтракала. Закрыв файл, я двинулась на кухню к остаткам продуктов. Жуя бутерброды из подсохшего хлеба с такой же колбасой, я направила рассуждения в другое русло, а именно – каким образом мне пополнить запасы скоропортящихся продуктов. Денег в шкатулке было достаточно. Но как купить еду, не выходя из дома? Мозг услужливо прислал ответ: в таких случаях «правильные» люди покупают продукты с доставкой на дом. Они куда-то звонят или пишут, после чего в дверь звонит курьер, который в обмен на деньги из шкатулки выдает тебе желанные упаковки. Но как найти такую службу доставки? «Интернет», – ответил мозг. Итак, интернет-воздержание продлилось недолго. Но в данном случае это было извинительно. Прежде всего, я поискала стационарный телефон: при отсутствии мобильного это был единственный шанс позвонить. К счастью, он нашелся в гостиной, не сразу заметный за стопкой блокнотов. И – он работал! Следом нужно было найти контору, готовую принести мне еду. После десяти минут в поисковике у меня набралось несколько телефонов. Начав звонить, я обнаружила, что нахожусь в неравном положении с теми клиентами, кто готов заранее оплатить заказ по карточке или по так называемому «приложению». Что такое «приложение», я знала лишь по наслышке, ибо у меня отродясь не было смартфонов. Но, очевидно, по мере того, как интернет-продвинутых покупателей становилось больше, службы доставки все чаще отказывались иметь с обладателями наличных. Их можно понять: вероятно, слишком велик был риск отказов в оплате, или вообще «ложных вызовов». Однако после нескольких неудачных звонков мне удалось попасть в фирму, где еще не совсем отказались от этой реликтовой формы работы. Я поспешила объяснить, что моя мама заболела, я не могу выйти из дома, пока не придет муж (вечером), а продукты заканчиваются. И вообще-то я никогда раньше не прибегала к такой форме покупок (это была чистая правда), поэтому даже не знаю, что обязательно нужна предоплата через интернет. Дело в том, что у моей мамы интернета нет, она человек пожилой, а мне пришлось срочно приехать к ней, когда ей стало плохо. Я старалась придать своему голосу нотки легкомысленной уверенности, какие бывают у состоятельных покупательниц в магазинах – тех, что приходят в дорогой одежде и от которых далеко разит духами. Видимо, я очень опасалась перспективы остаться без еды, потому что мне это удалось. Когда диспетчер спросил адрес, я на секунду замешкалась, вспоминая номер дома (моего блокнота с записями, сделанными по ходу поисков, под рукой не было), а также раздумывая, к какой улице он относится. В итоге я решила, что ближе всего он стоит к Седова. Напрягши зрительную память, вспомнила номерную табличку на стене. Номер квартиры я помнила хорошо. Диспетчер обещал прислать заказ в течение часа, предупредив, чтобы я приготовила мелкие деньги. Такие в шкатулке как раз водились.
Через несколько минут после того, как я повесила трубку, я подумала, не следует ли мне испугаться в очередной раз. Ведь я выдала себя и свое местоположение, причем выдала неизвестному лицу. Но, с другой стороны, чем мне это грозит? Курьер, который доставит еду – человек совершенно посторонний. Он не знает, что Таисия (я представилась ее именем) должна выглядеть по-другому. Он забудет обо мне и об этом адресе спустя минуту после того, как выйдет из подъезда и сядет в машину. Единственное – нежелательно, чтобы в момент, когда я открою дверь, по лестнице проходил кто-то соседей, кто знает Тасю. Но это я предотвратить уж никак не могу. Одна надежда – сейчас конец утра, утро на стыке с полуднем, время не очень людное. Возможно, тасиной персоной в подъезде интересуется лишь парочка пенсионерок. Я решила понадеяться на атомарность общества, которую так усердно критикуют в своих статьях философы-антиконсьюмеристы. В моем нынешнем положении она была бы очень полезна.
Однако мне пришло в голову, что перед встречей с курьером следовало бы узнать о Тасе чуть побольше. Если вдруг спросят паспорт (впрочем, я ничего не знала о порядке доставки заказов на дом), то я смогу сказать, что он куда-нибудь сдан или он на другой квартире. Ах да, я же приехала ухаживать за мамой. Вот он и остался дома. А вот «свою» фамилию, если спросят, хорошо бы знать. Конечно, я могу выдумать любую фамилию. Но если уж я начала изображать перед внешним миром Тасю, то почему бы не продолжить? Наверняка фамилия попадется где-нибудь среди бумаг. Рыться в ящиках было нехорошо. Но у меня еще вчера возникла идея о том, где можно будет почерпнуть информацию о фамилии Таси. Когда, вернувшись в Квартиру после забега к почтовому ящику, я развернула ладонь, там кроме ключей оказались лишь смятые рекламные листовки. Однако в момент открывания ящика я ясно увидела прижавшиеся к задней стенке квитанции. Кажется, одна – белая – была за электроэнергию, и еще розовая – за коммунальные услуги. Вот там-то тасина фамилия точно есть! Я не считала это «рытьем в ящиках», так как собиралась лишь перенести квитанции из ящика в тасин дом – то есть оказать ей в некотором смысле услугу.
Оставалось только осуществить замысел. Немного рискованно, но ведь я это уже успешно проделывала. К тому же сейчас вновь было самое подходящее время дня. Я обулась в кроссовки и, прислушавшись у двери для успокоения, открыла засов. С ключами в руке я быстро сбежала вниз, до площадки между первым и вторым этажом. Быстро выбрав маленький ключ от ящика, нашла нужную дверцу, вставила ключ и заглянула внутрь. И в этот момент внизу начала открываться входная дверь. Паника. Бежать? Наверх. Огромным усилием я заставила себя успокоиться. Ведь я не знаю, кто это. Знает ли он Таисию? А даже если и знает…. Я мгновенно смяла в кулак квитанции – действительно, они были на месте – заперла ящик и начала медленно – точно со скоростью шагов вошедшего – подниматься наверх. Спокойно, спокойно! Если он живет на первом этаже, то мне ничего не угрожает. Он (или она) даже не успеет заметить моего лица, прежде чем я скроюсь за поворотом лестницы. Будем надеяться, что он вполне атомарен, как все члены современного городского сообщества, чтобы не крикнуть мне вдогонку: «Ой, а вы кто?» Человек, способный крикнуть такое, сейчас исключительная редкость, не правда ли? Почти дойдя до второго этажа, я поняла, что незнакомец живет не на первом. Он продолжал подниматься вслед за мной. Я невольно ускорила шаг. О ужас, но мне показалось, что и он ускорил тоже! Миновав второй этаж, я успела задать себе вопрос, как лучше поступить – быстро юркнуть в свою дверь или попробовать подняться выше, в надежде, что он живет не на последнем. Ведь если я сейчас закрою за собой дверь, он по звуку поймет, куда я вошла! Ну а если он все-таки живет на последнем?! Нет, риск слишком велик. Я почти вбежала в свою квартиру, быстро заперла дверь. И интуитивно посмотрела в глазок. Через мгновение на площадке появился человек. Он повернулся лицом к моей двери и остановился. Замерла и я, перестав дышать. Это был он, Николай! Боже, он вернулся! Я стояла, не смея пошевелиться. Он видел меня? Наверняка. Значит, он шел за мной? Сейчас он войдет?!
Но Николай не шевелился. Взявшись рукой за перила, он внимательно смотрел мне в глаза. И, хотя между нами была дверь, я была уверена, что он видит меня, сжавшуюся от ужаса. Искажение дверного глазка не давало возможности разглядеть выражение его лица. То мне казалось, что он полон решимости, то наоборот, что он в чем-то не уверен. Он постоял несколько секунд, чуть приближаясь и снова отодвигаясь. Вдруг в двери слева от меня медленно заскрежетал замок. Она со скрипом открылась, и я услышала пожилой женский голос: «Молодой человек, а вам что нужно?»
Секунду поколебавшись, Николай повернулся и бегом (судя по звуку шагов) пустился вниз. Спугнувшая его соседка, видимо, так осмелела от необычной реакции на свои слова, что выбралась из-за двери и даже сделала несколько шагов ему вслед. Остановившись у лестничного марша, она наклонилась и крикнула громче: «Молодой человек!» Шаги Николая внизу оборвались стуком входной двери. Я бросилась к кухонному окну и, низко присев, осторожно выглянула через занавеску. Он вышел. Сразу обернулся. Красивые женские глаза на спокойном лице. Несколько мгновений внимательно разглядывал мои окна. Он не мог меня видеть, хотя мне казалось, что он сверлит взглядом именно мой угол окна. Но нет – вот он переводит взгляд на другие окна квартиры. А вот снова на меня. Продолжая оглядываться, он неторопливо ушел из поля зрения.
Тут мой мозг переключился на другой раздражитель – за дверью. Оказывается, соседка желала похвалиться своей храбростью/бдительностью и теперь звала меня. Точнее, не меня.
– Тася! Тася, ты дома? (стук в дверь).
Я на цыпочках подкралась к двери. В тот момент меня оглушило ужасное дребезжание звонка. Она решила еще и позвонить.
– Тася?
Животная интуиция подсказала мне единственно правильное решение.
– Ой, извините, я не могу….. Болею. – Я прохрипела это как можно глуше. – Еле с постели встала…. А что случилось?
Я снова выглянула в глазок. Теперь оттуда на меня смотрело полное старушечье лицо, уже успевшее принять сердобольное выражение.
– Ой, Тасенька, извини. Ой, не знала, что ты болеешь… Да тут просто какой-то парень странный, стоял и смотрел на твою дверь. Я ему говорю – вы к кому, молодой человек? – а он тут же повернулся и сбежал! Представляешь? – Она на миг задумалась. – А то мне еще показалось, что у тебя дверь хлопнула, вот я и хотела узнать как ты, а то давно не видела….
Получалось немного противоречиво, но я кое-как нашлась:
– Да я решила за квитанциями к ящику спуститься…. Еле поднялась наверх. Извините, так себя плохо чувствую, что на ногах не стою. Можно, я пойду снова лягу?
– Ой, конечно-конечно, ты меня извини! Иди-иди. А то я испугалась – парень какой-то не такой. Может, вор. Так смотрел странно на твою дверь…. Ну ты иди, ложись.
– Спасибо, извините… Пойду.
Удалось ли мне достаточно исказить голос мнимой болезнью, или он исказился благодаря двери и плохому слуху соседки, но она, похоже, ничего подозрительного в нем не услышала. Я сделала несколько медленных шагов от двери, затем замерла. Прислушалась к спокойному шарканью соседки. Скрип двери, потом лязг запора. Уффф. Все хорошо.
