Ирина Андрианова
Потерянные ключи
«Ладно, я сейчас вам покажу, что я здесь не первый раз и уже кое-что о вас знаю. Я действительно не оставил записки – в голову не пришло. После того раза я снова пришел на следующий день. И мне повезло – я снова вас увидел в окне! Тогда-то я почувствовал, что что-то тут не так. Долго ждал, но дождался. Вы вышли. Я пошел за вами. Боялся, что придется ехать в другой конец города. Но надо же – вы дошли до бульвара Красных Зорь и зашли в одно из общежитий. Я проследил за вами, узнал, в какой вы комнате живете. И стал следить уже за комнатой. Выяснил, что вы практикуете здоровый образ жизни, по утрам бегаете, занимаетесь на стадионе. Тогда я тоже туда пришел и «познакомился» с вами. За несколько встреч мы с вами почти, рискну предположить, подружились. Но потом, видимо, я чем-то вас спугнул – вы заподозрили во мне недобрые намерения (так и было) и пошли со стадиона каким-то странным кружным путем. Потом все-таки отправились домой, и тут я решил припугнуть вас по-настоящему. Я вас опередил и сделал вид, что тоже иду к вам. Вы меня заметили и стали следить. Мне удалось убедить вашу хозяйку, что я ваш друг, и она открыла мне комнату. Тогда я схватил первую попавшуюся сумку и выскочил. Не знаю, как я на такое решился – меня же могли поймать, в полицию сдать за воровство! Но теперь я понимаю – это было верное наитие. Вы все видели из своего укрытия. Конечно, перепугались. И решили не возвращаться в общагу. Правда, в тасин дом тоже не сразу вернулись. Я ходил и туда, и туда. В общагу, конечно, не заходил, но окно было темное. Однако в конце концов вы все-таки пришли сюда. И с тех пор никуда не выходите, по моим сведениям. Я пытался забросить удочку, ведя с вами переписку с вашего же аккаунта (в сумке оказался нетбук), один раз даже прямо продемонстрировал себя вам на лестничной площадке через глазок. По совокупности ваших реакций я убедился – вы знаете, что с Тасей что-то не так и что вас тут быть не должно. Надеюсь, теперь ко мне вопросов больше нет?»
Я отходила от первого оцепенения. Сначала, когда он по очереди разворачивал передо мной мои последние пару недель, я готова была умереть на месте. Все так изумительно, так кошмарно сходилось, что расскажи он следом, как я убила и закопала Тасю, я бы поверила. Но вскоре мозг робко мигнул мне – спокойно, тут есть нестыковки. Во-первых, если Николай часто следил за мной на улице, то почему просто не подошел и не спросил про Тасю? Особенно в первый раз, когда он, по собственному же рассказу, еще не подозревал за мной чего-то плохого. Далее – он говорит, что, увидев меня во второй раз, он выследил меня до моей комнаты в общаге. В таком случае, почему в день кражи сумки, перед тем, как пойти сразу ко мне, он сначала зашел к моей первой хозяйке, в другое здание, и почему она из окна показывала ему, где я живу? Я точно помню, что заходила в свою старую комнату только после самого первого посещения тасиной квартиры. И буквально через час я уже сняла вторую комнату. Если Николай пошел за мной после моего второго посещения, то он никак не мог знать местоположения первой комнаты! И первую хозяйку знать не мог. Иными словами, он действительно немного следил за мной, но не настолько плотно, чтобы знать все подробности. Пробелы в информации он заполняет своими предположениями, выдавая их за результат тотальной слежки чуть не 24 часа в сутки. Вряд ли он мог посвятить этому занятию столько времени. Наверняка ему и работать иногда приходится. Иногда его предположения попадают в точку, иногда – выглядят похоже, но иногда – просто противоречат действительности. Видимо, он надеется, что со страху я не обращу на это внимание. Да, очевидно, он заметил, что я его заметила, когда он шел к общаге. Я недооценила остроту его зрения. Но дальше он выпустил меня из вида и не знал, что я видела его в окне с моей первой хозяйкой! А это что-то да меняет! Как минимум, это означает, что он пошел за мной уже после моего самого первого визита в квартиру. Когда у него на меня, так сказать, не было «улик». И раз он предпринял такие странные действия, значит, им руководили отнюдь не благородные желания найти Тасю. Нет, его самого в случае с Тасей было в чем упрекнуть! А пошел он за мной, потому что удивился, испугался и решил все выяснить про нежданного «свидетеля».
Но когда я решилась написать, я спросила не об этом.
«Почему же диалогу «моего» аккаунта с тасиным – уже два месяца?» – вот что я спросила.
Спросила, потому что мне действительно очень хотелось это узнать.
Значок «Николай пишет сообщение» завис надолго. Он, видимо, ликует, что я «клюнула» и перестала отпираться. И сейчас попытается посадить меня на крючок поглубже.
«Ну наконец-то признались. Вы живете в ее доме, да еще и пользуетесь ее аккаунтом. Каким еще ее имуществом вы пользуетесь? Деньгами? Не знаю, как вас зовут – тогда я предположил, что Лена, но это был экспромт. Давайте вы скажете мне, где Тася, а потом уйдете навсегда. Если с ней все в порядке, если я в этом удостоверюсь – обещаю, я никуда звонить не буду. У вас будет возможность сбежать».
После моего признания его тон резко изменился. Пока он не был уверен в успехе, он говорил довольно вежливо. А теперь – приказывал и почти угрожал. Но я твердила себе – «не поддавайся! Не бойся!»
«Вы не ответили – почему вашему диалогу с Тасей – точнее, диалогу моего аккаунта с Тасей – уже два месяца? Пока вы это не объясните, я не буду больше отвечать вам».
«Господи, да я просто кое-что взломал и переставил даты. Это не сложно, особенно при моем роде занятий. Хотел вас озадачить».
«Тогда сделайте это еще раз. Раз это так легко. Вот прямо сейчас. Или, если хотите, я могу выйти из аккаунта, а вы пока там поработайте. Снова зайду и удостоверюсь, что вы говорите правду. Переставьте даты нашего нынешнего с вами общения на, например, вчерашний день. Договорились?»
Это тоже был экспромт. Но он оказался очень удачным. После некоторой паузы появился значок, а чуть позднее:
«Ладно, какой смысл отпираться. Я не умею этого делать. Может, кто-то и умеет, но я – нет. И вы, разумеется, должны хорошо знать, кто переписывался с вашего аккаунта с Тасей. Ведь это ваш аккаунт. Очевидно, что это вы с ней и переписывались раньше».
«Я надеялась, что вы придумаете что-нибудь остроумное, что-то новенькое. Мы меня разочаровали. Я ничего подобного Тасе не писала. И вам вряд ли удастся меня убедить, что я потеряла память, писала Тасе письма, а потом убила ее и завладела ее жильем. Во всяком случае, так дешево и топорно – не удастся».
«Но ведь вы знакомы с ней! Вы этого отрицать не будете».
«Не буду. Зачем же. Она уехала и пустила меня пожить. Но это – наши с ней дела, вас они не касаются. Если она не сочла возможным вас предупредить об отъезде, то я уж тем более ничего не уполномочена вам объяснять».
Я решила, что лучше все-таки придумать некую комплексную версию. Хотя с большой вероятностью я полагала, что Николай прекрасно знает, где Тася, нельзя было исключать и иное. И если он не знает, то на этом ему придется успокоиться – я больше ему ничего не скажу. Если знает и ему просто нужно проникнуть в квартиру – то ему тоже ничего не светит.
«Когда вы виделись с ней в последний раз?»
«Я не буду вам ничего рассказывать. Я вас не знаю».
«Позвольте мне освежить вашу память. Вы меня прекрасно знаете. Вот, разве не узнаете?»
После сообщения возникла фотография. Там был Николай, но я даже не посмотрела на него. Я смотрела на девушку рядом с ним. Это было чудовищно! Я словно превратилась в жидкость и стекла вниз со стула. Потому что эта девушка – это была я! Точнее, не совсем я, но кто-то, невероятно похожий на меня. Понятно, что намного меня моложе. Ну да, пожалуй, если рассмотреть внимательней, то это была я лет 10–15 назад. Рядом с нынешним Николаем. Хотя я никогда не фотографировалась с Николаем. Я вообще его не знала. И я никогда не была так одета, у меня никогда не было такой прически, я никогда так не красилась (по-моему, я вообще никогда не красилась). У меня никогда не было такого взгляда. Я узнавала свои черты, свое лицо, но себя – не узнавала. Нет, это не я. Но кто же это? А может, просто фотошоп? Да-да, очень может быть! Как же я сразу не догадалась. Зачем-то перепугалась… А он совсем-совсем непрост, этот Николай. Видимо, ему очень нужно проникнуть сюда. Настолько нужно, что он затеял целый фильм ужасов. …Да, но где он взял мое фото для обработки? Ах, да у него же мой ноутбук. Должно быть, там полно моих фотографий. Вероятно, есть и старые.
«Ну как, теперь вы меня узнаете? Вот вам еще, тут мы все вместе».
Появилось еще фото. Здесь было шесть человек, художественно рассевшихся на скамейке в парке. Видимо, та же известная мне прогулка в Пушкине-Павловске. Четверых я уже видела – Николай, еще парень и две девушки. Теперь добавились еще две особы женского пола. Во-первых, та девушка, которая якобы была мною. И еще одна немолодая женщина. Лет сорока, наверное. Непонятно, что она делала в этой молодежной компании. Кто-то, вероятно, оставался за кадром – наверное, высокая девушка с предыдущих фотографий.
Я мало-помалу привыкала. Ситуация была настолько невероятной, что ужасаться стало бессмысленно. Я словно оставила далеко внизу земную атмосферу и, глядя из космоса, машинально фиксировала перемещения фигур. Параллельно мозг перебирал варианты, пытаясь найти какое-то разумное объяснение. Итак, первое и самое подходящее – фотошоп. Хотя сделано идеально – никаких огрехов. Групповая фотография это подтверждает. Но Николай упомянул про «род своих занятий». Может, он компьютерный график голливудского уровня? Не считая того, что великий хакер. Но отчего же такому прекрасному специалисту столь остро понадобилась тасина квартира? Предположение второе и почти неосуществимое – у меня есть сестра-близнец, которую я никогда не видела. Предположение третье, абсолютно бредовое: у меня – потеря памяти, я на самом деле знакома с Николаем, с Тасей и т.п. И вообще, он совершенно прав, подозревая меня в преступлении. Теоретически можно рассмотреть и такое. Но тогда параллельно придется рассматривать и бесконечное число других версий – что я потерявший память физик-ядерщик из США, что я потерявшая память многодетная мать из Черногории, потерявшая память после попытки самоподрыва террористка ИГИЛ (кстати, очень правдоподобно). Все варианты одинаково возможны в своей невероятности.
«Почему вы молчите? Вы меня узнали?»
«Да, вас узнала».
«Себя, я надеюсь, тоже?»
Надо было что-то сказать.
«Тут есть кто-то, похожий на меня. Но не более того. Интересно, как вы это нарисовали? Ведь мы с вами никогда при таких обстоятельствах не встречались».
«Вы же понимаете, что это не нарисовано. И я могу показать вам еще немало фото с такого дня».
«Не сомневаюсь. Фото у вас получаются хорошо. Вы действительно профессионал. Интересно, почему вы решили сменить версию? Сначала вы говорили, что меня не знаете, впервые увидели меня в окне две недели назад и пошли выслеживать, а теперь – что, оказывается, мы с вами сто лет знакомы. И почему это вы мне на стадионе об этом не напомнили?».
«Не сто лет. Прежде мы виделись только один раз. Когда большой компанией поехали гулять в Павловск. Ну, вы же это помните. Поездку организовала Тася, позвала своих знакомых – в том числе вас. А Витек, ее бывший однокурсник, позвал меня. Мы гуляли часа три. Было довольно скучно. Женский состав оказался неинтересным. Для меня. В итоге мы с Витьком, как вы помните, даже раньше сбежали – придумали важные дела. А вы остались. Но потом оказалось, что я приглянулся Тасе. Впрочем, у нее особой альтернативы и не было. Она нашла меня во Вконтакте, стала искать поводы для общения. Я с ней вяло переписывался. Но в какой-то момент мы решили вместе сходить в клуб на концерт – то есть, это она придумала, а мне в тот вечер просто нечем было заняться, и я согласился. Вобщем, мы сходили, я проводил ее домой. Было поздно, она приглашала, я остался. После этого как бы получалось, что мы «встречаемся», и теперь уже нельзя было не отвечать на звонки каждый день и не ходить вместе куда-то два раза в неделю. Меня вроде поначалу это устраивало, но потом я утомился. Тася была невероятно скучна. Она – из тех миловидных, хорошо одетых девушек в метро, на которых приятно остановить взгляд и – забыть. Поверьте, я не хочу себя выгородить. Тася ни в чем не виновата. Виновата лишь моя инертность. Я должен был отказать сразу. Ведь я знал, что я в нее не влюблен и никогда не буду. Вобщем, мы расстались. Хотя вышло нехорошо: она, наверное, строила в отношении меня какие-то планы».
Так. Значит, письмо писал все-таки он? И в комнате с туристским барахлом – его вещи? У него нет ключа, потому что он его в сердцах сунул в почтовый ящик. А вещи ему забрать нужно. И получается, что поездка в Павловск была давно. Скорее всего, в прошлом году.
«Вполне правдоподобно. Только я не понимаю, зачем вам нужно было вводить излишнюю подробность о якобы давнем знакомстве со мной и даже утруждать себя изготовлением фотоколлажей. Я и так понимаю, что вам нужно забрать что-то из ее квартиры. И для этого вы вздумали меня напугать? Но я все равно вам ничего не отдам. Без Таси – не имею права. Вот она вернется – с ней и разговаривайте».
«У меня есть опасение, что она не вернется».
«Почему?»
«Я говорил со всеми ее знакомыми. В последний раз она выходила на связь в конце августа. Примерно тогда же, когда мы расстались. А наш последний разговор был очень, так сказать, эмоционален. Она сказала по телефону, что ни вещей, ни ее саму я больше никогда не увижу. И действительно – исчезла».
Последовала минутная пауза. Потом:
«Когда я увидел вас в окне, я подумал, что вы совершенно точно должны знать, где она и что с ней случилось. Признаюсь, оснований обвинять вас у меня нет. На какой-то момент закралось подозрение – но это от нервов».
«Это от нервов вы украли мой нетбук?»
«Простите, я готов его вам вернуть. Сегодня же. Это была глупейшая выходка. Я думал, вы причастны к ее исчезновению. Теперь я понимаю, что нет. Но что-то же она вам перед своим отъездом сказала? Куда едет, надолго ли, почему, зачем?»
Настроение и манера речи у него менялись очень быстро. Вот он опять чуть было не заискивал. Получается, что он все-таки не был так равнодушен к Тасе, как пытался сделать вид. Или ему уж очень нужны вещи, которые хранятся в комнате? Или им движут лучшие чувства – он действительно опасается, что с ней что-то случилось, и его мучает совесть из-за «нехорошего» расставания?
«Если вы утверждаете, что мы с вами знакомы, что когда-то ездили вместе в Павловск, то почему сейчас, на стадионе, вас не удивило, что я вас не узнаю? Почему вы сразу не подступились ко мне с вопросами?»
Молчание. Минута. Две. Наконец:
«Мы не были с вами знакомы. Простите меня. Я заподозрил вас и на ходу придумал эту чушь. Наверное, мне хотелось кого-то обвинить, потому что я сам очень сильно виноват. С Тасей я поступил не очень красиво. Совсем не красиво. После нашего последнего разговора я, скажем так… мог предположить, что она захочет исчезнуть навсегда. Но я думал, что все обойдется. А потом я узнал, что она и правда исчезла. Скажите, вы действительно ничего не знаете? Совсем-совсем ничего? Она НИЧЕГО вам не сказала о своих планах, когда уезжала?»
Так значит, это действительно был фотошоп! Фантастика!
«Вы большой специалист в компьютерной графике, я смотрю. Довольно неплохо подделали мое лицо».
«Вам так показалось? Что ж, я рад. Хотя я ничего не подделывал. И я даже не знаю, какое именно из двух лиц вы сочли своим)). Я просто взял фотографии, где были две еще не виденные вами женщины. В тасином компе этих фото точно нет. Других вы уже видели, в них бы вы себя не заподозрили точно. И, так как я вас «подготовил», вы тут же себя «узнали». Вообще-то, это распространенная методика. Вот посмотрите на это».
Следом появилась новая фотография. Там была только женская часть общества, изящно окружившая какой-то мраморный бюст. Девушки стояли в разных ракурсах – кто в три четверти оборота, а кто и почти в профиль. Я узнавала всех пятерых, что были на предыдущих фото, но – теперь меня среди них не было! И та самая девушка, в которой я признала себя – теперь уже явно мной не являлась. Новый ракурс выявил другие акценты внешности. Это, несомненно, была та самая девушка. Но было столь же несомненно, что она не была мною.
Я расхохоталась – сквозь слезы. Да, действительно, «методика». Видимо, типичный обман восприятия. А я раньше о таком и не догадывалась. Точнее, просто не сталкивалась. Кстати, а почему я выбрала в качестве своего двойника именно ее? Почему не вторую? Ах, ну потому, что вторая старше. Впрочем, теперь мне уже не казалось, что ей сорок. Все-таки меньше. И первая похожа на меня немного больше. Правда, похожа чуть больше только в сравнении со второй, которая не похожа совсем! Сейчас, когда я вновь поочередно всматривалась в каждое из парковых фото, мне стало казаться, что больше всего меня напоминает ни одна и не другая, а одна из трех девушек, которых я увидела в альбоме у Таси самыми первыми. Но в тот момент это совершенно не приходило мне в голову, потому что меня на это не настроили. А после «настройки» поиска сходства воображение дорисовало на пустом месте все, что было нужно. Действительно, смешно. Я на всякий случай всмотрелась в Николая – нет, это был точно он. Тут я себя не обманула.
Тем временем он добросил еще несколько групповых фото. Мой якобы «двойник» был представлен в разных ракурсах. Объективно некоторое сходство со мной у нее было, но перепутать, конечно, было никак нельзя. Зато на одном из фото вдруг явственно блеснули мои черты на лице наиболее пожилой участницы общества. Хотя нигде больше она меня не напоминала. Как все зависит от поворота головы! Кроме того, Николай зачем-то прислал мне пару изображений, где первого «двойника» вообще не было – вот мозг и начал искать сходство в других лицах. Наверное, он опять играет, демонстрирует, как легко можно ошибиться?
«Зачем вы это устроили?»
«Сам не знаю. Хотел вас испугать. Надеялся, что вы смешаетесь из-за непонятной ситуации и скажете мне, где Тася. Этот трюк – с фотографиями – я уже применял, шутки ради. И вы ведь поверили, правда? Я ведь прав, что вы испугались? «Может быть, эта девушка – и вправду я», и тогда начинается безумие. Хотя нет – не безумие, конечно. Мы все сейчас такие разумные люди, вокруг полно таких технологий, что вряд ли кто-то всерьез поверит в сверхъестественное. Но неприятно вам сделалось, верно? Еще раз извините меня. Это все оттого, что мне сейчас самому неприятно. Очень неприятно. И с каждым днем, не приносящим информации о ней, мне все хуже».
«Как вы могли решиться украсть нетбук?»
«Знаете, я понял, что произошло, когда отбежал уже достаточно далеко. Конечно, перепугался. Но ведь я не мог вернуть все назад – сами понимаете. В этот момент у меня была уверенность, что Тася исчезла из-за вас. Официальным путем я пойти не мог – меня бы все равно никто слушать не стал. Тасиных родственников я не знаю. Никто из тасиных знакомых, к которым я обратился, не имел на них выходов. Вот я и попытался действовать сам. У меня не было никаких особых идей. Может, в этом нетбуке я найду ответ, где Тася. Может, я вас напугаю и вы сами мне скажете. Я ничего не придумывал наперед. Честно скажу, никаких ответов я не нашел.
«Вы так и не ответили толком, как вы устроили тот диалог «задним числом»?
«Я ничего не делал. Подождите, так это, наверное, ваш с ней настоящий диалог. Или нет?»
О боже! Я запуталась и выдала себя. Ну конечно, в свете последних обстоятельств следовало бы придерживаться именно этой версии. Раз мы с Тасей – знакомые, то, соответственно, это и была наша переписка. А я зачем-то все время ставлю ее под вопрос. Ведь если я – подруга Таси, то вопросов быть не должно! Интересно, заметил ли он это?
«В том-то и дело, что нет. Весной-летом мы с ней вообще не переписывались. Была небольшая переписка в августе. Но то, что до этого – это точно кто-то «нарисовал». Я не могла понять, кто и зачем. Когда появились вы со своими странностями, я подумала, что это ваши развлечения».
«Странно. Нет, это точно не я. Как я уже сказал, я просто не умею этого делать. Вы уверены, что ни вы, ни Тася вам ничего из того диалога не писала? Там все чужое? А может быть, это как-то связано с ее исчезновением?»
«А я была уверена, что с ее исчезновением связаны вы. Вы так навязчиво появились рядом со мной и тасиной квартирой. Когда вы еще и стали мне писать, отпали последние сомнения. Я решила, что этот диалог нарисован вами для того, чтобы вселить в меня ужас. На кого мне еще думать?»
«Клянусь, это сделал не я! Я мог бы сейчас соврать, что меня есть приятель – хакер, он якобы умеет подделывать историю сообщений Вконтакте… И вы бы наверняка поверили. Но я не буду этого делать, потому что это не прибавит мне сведений о Тасе. Поэтому я принципиально говорю – я не знаю, кто это сделал. Но тот, кто это сделал, явно знал не только Тасю, но и вас. Иначе почему он выбрал для своих игр именно ваш аккаунт?»
С учетом того, что я не знала Тасю, а Тася не знала меня, найти кого-то постороннего, который зачем-то задумал свести наши неизвестные друг другу аккаунты вместе, было маловероятно. Нас связывал один человек – Николай. Зачем он отпирается? Хочет убедить меня в своей искренности?
«Извините, но тут я вам не верю. Среди наших знакомых нет таких, которые захотели бы играть в такие игры и, главное, у кого хватило бы квалификации. А у вас все-таки был мотив».
«Можете не верить. Но тот, кто так развлекся – из-за него Тася и исчезла. Поверьте мне. Может, вы вспомните что-нибудь? Может, Тася перед отъездом о ком-то рассказывала? Может, у нее кто-то появился? Или наоборот, кто-то ее сильно напугал?»
«Честно, ничего такого не было. Она просто как-то раз позвонила, сказала, что нашла работу в Москве, хорошие деньги».
Я импровизировала, решив, что мы перешли на доверительный тон и теперь «подруга Таси» уже может передать «несчастному влюбленному» кое-какие скупые сведения.
«Она знала, что у меня плохо с жильем, что я все время переезжаю с комнаты в комнату. Вобщем-то, она хотела квартиру сдать, но тут, как я поняла, надо было быстро давать ответ, она уже не успевала найти жильцов. Она боялась оставить квартиру без присмотра, да и квартплату нужно было вносить. Вобщем, она впустила меня за квартплату».
«Она была чем-то расстроена, когда уезжала?»
«Да нет, мне даже показалось – она была полна надежд. В первый день она позвала меня, чтобы все показать, где что лежит. И отдала дубликат ключей. Она собиралась уезжать где-то на днях, не знала точно, когда. Но уже на следующий день вдруг позвонила и сказала, что вечером я могу приходить – она к этому времени уедет».
«Вы пришли, и ее уже не застали?»
«Нет, она же сказала, что ее не будет».
Я решила, что изобилие подробностей будет выглядеть убедительней. В то же время надо быть начеку: ведь если он действительно много общался с Тасей, он тоже может знать какие-то детали. Например, быстро соображала я, мне ни в коем случае не надо сочинять, где и как мы с ней познакомились. Скажу «вместе работали» или «вместе учились» – и сразу придется придумывать, где именно, и тут-то я и засыплюсь. Однако он этого не спросил. Спросил другое:
«Вы случайно не знаете, в чем она была, когда уезжала?»
«Так я же не видела ее уезжающей!»
Как хорошо, что я это придумала!
«Во всяком случае, ее кожаная куртка здесь, на вешалке. Странно – могла бы и одеть, ведь было прохладно. Или взять с собой. Видимо, взяла что-то другое».
«А что за работа в Москве? Она не сказала? Кто ее устроил?»
«Я спрашивала, но она не хотела говорить – чтоб не сглазить».
Так правдоподобней, наверное. Было бы странно, если бы я не спросила ее о работе.
«Она обещала скоро позвонить и все рассказать».
«И не позвонила?»
«Ни разу».
«Вас это не удивило?»
«Вообще-то, удивило. Но я не знала, что мне делать. С ее родителями я не знакома. Я же ей вообще никто, по большому счету. Я подумала, что ее близкие отслеживают ее перемещения, поднимут шум, если будет нужно».
Если представить, что сейчас Николай наконец-то говорил правду, то я неплохо выкрутилась, подумала я. А что, если Тася действительно необъяснимо исчезла? В самом деле, ведь простое решение всегда более вероятно, чем сложное. Убить Тасю сложнее, чем по глупости поссориться и потерять из виду. То, что она уже две-три недели не появлялась дома – это конечно, странно и подозрительно, но ведь несчастный случай мог произойти и без участия Николая. Тогда – все не так плохо. В том числе и для меня. В самом худшем случае я оказываюсь просто эгоистичной знакомой, которой выгодно не поднимать шума по поводу ее исчезновения, чтобы не пришли тасины родственники и не выгнали меня из квартиры. Видимо, именно так мне следует представить дело, когда они все-таки придут. Придется все-таки врать про Москву, про тасину работу, про то, что я с ней в принципе знакома. Возможно, поначалу мне тоже не поверят, как и Николай не поверил (да и я бы в такое не поверила). Меня будут таскать по допросам, подозревать, может быть, даже посадят на время. Но где-то это даже лучше: ведь мне будет негде жить, и поселиться хоть на несколько дней в отапливаемом помещении с регулярной кормежкой – не самый плохой вариант. Кстати, ведь скоро холода. (О том, что я могу задержаться там подольше, я, конечно, не думала).
«Я подумал вот что. Я пойду в полицию. Расскажу все, как есть. Пусть меня будут подозревать, пусть затаскают по допросам. Может, Тасю еще можно спасти! Может, она еще жива? А об ее исчезновении, может быть, знаю только я. Я просто обязан сообщить. Как вы думаете?»
Н-да. Неожиданно. Я предполагала конец, но не думала, что он будет так скоро. А ведь близятся холода!
«Да, думаю, это будет самым правильным. Если у вас есть опасения, что случилось что-то нехорошее – конечно, идите и сообщайте».
«В лучшем случае полиция найдет ее родственников и мы выясним, что все хорошо и тревога – ложная. Может, все это время Тася исправно созванивалась со своей мамой. Может, она просто забыла позвонить вам. Ну а если нет, если окажется, что от нее действительно нет вестей – тогда, надеюсь, начнутся активные поиски. Пусть трудно говорить об активности применительно к нашей полиции, но ведь хоть что-то они обязаны сделать. Опять-таки, с их помощью я познакомлюсь с тасиными родственниками. Мы вместе что-нибудь предпримем. Пусть они поначалу мне не поверят. Я сумею их убедить, я знаю!»
Выходит, я его недооценивала. А он – приличный человек. Даже более чем. Я жалко пролепетала:
«Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что если они вам действительно не поверят, вас могут закрыть в … кажется, это называется следственный изолятор … на какое-то время? Меня, кстати, тоже. Когда выяснится, что я тут живу на птичьих правах, на меня тоже падет подозрение. Причем родственники и полиция могут подозревать нас с вами как отдельно, так и вместе – как преступную группу, которая все это спланировала».
Ничего себе – я уже приглашаю Николая себе в союзники, запугивая полицейскими репрессиями. Как быстро все меняется. Он:
«Я все это понимаю. Но другого выхода я не вижу. Как мне иначе помочь Тасе, если ей еще можно помочь? Я понимаю, что этим я подставляю вас. Поверьте, мне очень жаль. Но я не знаю, как провернуть все это, минуя вас. Вас, конечно же, захотят спросить о последней встрече с Тасей, о последнем разговоре. От этого не уйти. Но я уверен, что на этом все закончится. Никаких доказательств вашего «преступного» замысла у полиции нет. Правда, в результате вас выгонят из квартиры. Да, вот об этом я как-то не подумал… Если вам негде жить, это, конечно, создаст сложности. Вы где-нибудь работаете?»
«Сейчас нет. Ищу. Но это не важно. Делайте, что считаете нужным».
Какое самопожертвование, бог мой! Я, должно быть, святая.
«На самом деле я подумал, что вы первое время могли бы пожить у меня. Не подумайте ничего плохого. Это пока не найдете жилье и работу. Я вообще редко у себя бываю. Это бабушкина квартира, она недавно умерла. А я еще не окончательно съехал туда от родителей. Может, мы с вами сможем объединить усилия для поиска Таси? Во всяком случае, сейчас вы – это единственный человек, который объединяет меня с ней. Никого ближе к ней у меня нет».
Я не могла опомниться от скорости происходящих перемен. Он был моим врагом. А теперь он мой друг? Что ж, если он действительно сделает то, что собирается, то у меня, пожалуй, не будет другого выбора, как принять его приглашение. Если он действительно намерен поднять шум, то скоро здесь появится полиция и какие-нибудь кричащие тетки – родственницы. Они будут кидаться на меня с кулаками и требовать объяснить, почему я здесь и где Тася. И мне нужно будет, не сморгнув глазом, повторить все то, что я сейчас писала Николаю. Кстати, наша переписка Вконтакте может быть худо-бедным доказательством, что мы с ним не в сговоре. На месте этих теток я бы в первую очередь подумала на меня, а потом – на нас обоих… Так-так-так. Но что же я им скажу? Им, настоящим родственникам Таси? Они ведь случайно могут знать о Тасе больше, чем Николай. А если моя версия совсем, начисто противоречит действительности? Если Тася вообще не собиралась в Мокву, а собиралась куда-то в другое место? А если она уже звонила родным из этого места? А если она объявила всем, что квартира остается пустой? Кто в этом случае я, с их точки зрения? А если вместе с ними\вместо них сюда явится сама разъяренная Тася? Что, если она вообще никуда не пропадала, а просто поехала пожить к маме, легкомысленно позабыв про квитанции о квартплате?
Это сцену я не хотела даже представлять себе. Не лучше ли мне прямо попросить Николая не выдавать меня и сразу спрятать у себя? Якобы квартира все это время пустовала. Никакой меня тут отродясь не было. Но нет, конечно, ничего из этого не выйдет. Сейчас он готов проявить ко мне участие (если вправду готов) только потому, что считает меня знакомой Таси. Надеется, наверное, благодаря мне как-то искупить вину перед ней. А если я – никто, вор, проникший в чужую квартиру? Как тогда он посмотрит на меня? Что же мне делать?
Итак, что меня ждет в ближайшее время? Вариант первый: если Тася действительно пропала, то меня всерьез заподозрят в убийстве. Я тут же потеряю союзника в лице Николая. И вскорости окажусь за решеткой. Причем этот конец наступит вне зависимости от того, буду ли я дожидаться его здесь, или приму приглашение Николая. Он честно про меня расскажет, как и обещал; меня допросят, поймают на глупой лжи, Николай поймет, что с самого начала справедливо меня подозревал – и наступит закономерный итог. Второй вариант: Тася не пропала. Точнее, пропала только для Николая. Тогда закономерный итог наступит еще быстрей. Правда, в этом случае меня не обвинят в убийстве. Но я окажусь на улице, без еды, одежды и денег. И даже сочувствия Николая у меня не будет. Хотя нет – перед изгнанием мне все же предстоит некоторое время побыть в тюрьме\изоляторе: Тася ведь наверняка обвинит меня в краже ее денег из шкатулки.
