Илья Сергеевич Ермаков
Весь мир окрашен в желтый
– Не надо,– серьезно ответил Ник,– Отец сам виноват, а мама… ей просто не повезло.
– Говори об этом, как тебе удобно, но суть не меняется – ты сирота.
– Об этом я и сам знаю!
– Мы хотим предложить тебе помощь, Ник.
Все смотрели только на Ника. Его это явно смущало, и он отправил свой взгляд куда-то в сторону.
Господин Гримальди заговорил снова после короткой паузы:
– Мы предлагаем тебе новую семью, Ник. Мы знаем замечательных людей. Это хорошая семья. Там есть любящие детей родители, у которых две дочери и сын. Мальчик всегда хотел себе брата. Вы с ним ровесники. Я знаю этих людей. Они готовы принять тебя. Там все прыгающие. Новые папа и мама тебя всему научат. Если ты переживаешь за то, что станешь для них обузой, то не нет… У этой семьи большой достаток и большой дом… ты найдешь там свое место. К тому же, там ты будешь защищен. Там ты будешь в безопасности.
Ник молчал и думал.
– Если ты станешь частью этой семьи, то получишь не только любящих родителей, которые уже по рассказам о тебе сразу тебя полюбили, но и нового дедушку, с которым ты знаком уже пятнадцать минут.
И на этой ноте Ник перевел взгляд на господина Гримальди.
Во дела! Никак не ожидал…
– Моя дочь хочет встретиться с тобой уже сегодня вечером,– продолжил господин Гримальди,– они готовятся, чтобы провести тебе экскурсию по дома. Дети в восторге, что у них появиться новый брат. Они очень дружные. Не веришь? А стоит… между прыгающими отношения несколько иные, чем между обычными людьми. Те, кто прыгают, понимают абсурдность всех ссор.
Все ждали ответа Ника.
– Ну, что скажешь?
Ник думал.
– Надеюсь, ваша дочь умеет готовить борщ, а то его супом я уже сыт по горло! – ответил Ник.
Господин Гримальди довольно заулыбался. Ответ Ника означал, что он согласен – в этом не оставалось сомнений.
Оставшуюся часть обеда мы провели за дружеской беседой. Господин Гримальди рассказывал Нику и всем нам о своей семье, о своей дочери и ее муже, которые должны уже сегодня стать для Ника новыми мамой и папой. Он рассказывал про большой дом, про смышленых ребят, которые стану сестрами и братом для Ника. Господин Гримальди не упускал ни одной смешной истории, над каждой из которых мы дружно смеялись. От всех этих рассказов Нику поскорее захотелось увидеть свой новый дом и познакомиться с новой семьей. Но новый дедушка, как минимум, нравился Нику все больше и больше.
Еще бы иметь дедушку господина Гримальди! Тут ничего не остается, как только молча завидовать!
Можно сказать, что Нику в этом плане очень повезло… Возможно, в его жизни было не самое лучшее начало, но потом жизнь расставила все на свои места.
После обеда мы все распрощались. Ник должен был зайти завтра ко мне, чтобы забрать свои вещи. Элис обняла меня на прощание. Когда я вернулся домой, то обнаружил, что мой почтовый ящик снова не был пустым.
Это было письмо, запечатанной в конверт.
Принес его в квартиру, убрался, а потом посмотрел на конверт…
Это было письмо от Айлины…
Я быстро распечатал конверт. В нем ощущался запах ее духов. Взяв письмо в руки, я понюхал его – приятно. Лег на диван и принялся читать.
И я читал это письмо снова и снова, снова и снова…
Глава 21
Этот взгляд
Мю шею крепко сжали, и ноги оторвались от земли. Он держал меня в воздухе одной своей массивной рукой. Я чувствовал, как задыхаюсь. Ужасное ощущение, скажу я вам… Вот-вот чувствую, что умру. Он дико ухмылялся, а глаза его сверкали безумием. В зубах он сжимал острую металлическую иголку. К счастью, руки мои оказались свободными. И что я сделал?
Я быстро выхватил иглу у него изо рта и одним резким движением продырявил ему щеку. Я ожидал, что он взревет и выпустит меня. Но черт побери – ничего подобного не случилось! Он все также смотрел на меня и ухмылялся и плевать ему было на булавку, проткнувшую ему лицо насквозь и алую струю крови, спускающуюся к подбородку!
И дальше! Я снова вырвал иглу у него из щеки и снова продырявил лицо, но в другом месте. Реакция не изменилась. Проклятье! Я должен спасать свою жизнь!
И вот я уже во всю тыкал в его лицо иголкой. Раз за разом его лицо покрывалось кровавой маской. В щеки, в нос, в губы, в лоб, в глаза – куда только мог я тыкал в него иглой, а он смотрел на меня и улыбался.
Черт побери! Не может быть… Но я не унимался и продолжал превращать его лицо в кровавое месиво.
И как бы я ни старался убить его или же покалечить, жизнь спасти мне это не помогало. Напротив – он только яростней сжимал мою шею. А я все колол его и колол…
А потом я проткнул иглой ему весь нос, пихнув ее в самый кончик. И взгляд его стал диким! Впрочем, он и так был диким, а теперь стал диким вдвойне! Втройне!
И я услышал собственный крик, хотя по логике из-за того, что мою шею смяли до невозможности я не мог даже дышать, но тем не менее, закричал. И закричал очень громко!
И что я закричал?
– Идиот!
Почему именно так? Сам не знаю.
От этого крика мой противник сошел с ума. Он быстро заткнул уши и бросил меня в дальнюю стенку. Я пролетел через деревянную комнату по направлению к окну. Упал. Все болело.
Я стонал.
А потом было вообще что-то безумное!
Я упал рядом с окном. Мы были на десятом этаже. Рядом с окном стоял черный гроб. Я взял гроб, выбил стекло в окне, подставил гроб к окну и… Выпрыгнул из окна сидя на гробу! А внизу была вода…
Вот примерно такие безумные сны мне снились в последнее время. Безумие, правда?! Настоящий ужас! Меня после этого тошнило целый день! А ко всему прочему не было лишним добавить, что тот бесчувственный, что схватил меня и кому я весь сон дырявил до крови лицо иголкой, был никто иной, как мой главный враг – Марсель.
Он преследовал меня даже во снах…
И за что так Морфей со мной? Наверное, наказание за то, что я принял его дар – встречаться с Айлиной каждый сон. Я отказался от этого и встретился с ней в реальной жизни. Потом мне перестало что-либо сниться вообще и было в принципе не плохо до недавнего времени, когда каждую ночь меня мучали кошмары, связанные с Марселем и… вообще с чем угодно! Просто бессмыслица!
И главное: я не знаю, когда все это наконец закончиться!
А тем временем было уже утро. По своему обыкновению я проснулся, умылся и заварил себе чай. По телевизору, как обычно, ничего дельного не шло – одна сплошная блевотина. Я даже не думал ничего включать… неделю назад Ник забрал свои вещи, и моя жизнь стала какой-то серой и скучной… а тем временем, как бы ни складывалась моя жизнь, природа перешла в новый режим – на дворе зима. Все засыпало снегом.
Проснулся я по будильнику, и мне не пришлось смотреть этот дурацкий бессмысленный сон до конца. Меня ждала учеба в колледже. Не хочу идти туда! Но скоро будут новогодние каникулы… Пусть и десять дней, но мне это не помешает. Давно пора отдохнуть. В последнее время в моей жизни произошло слишком многое.
Дело Крис было открыто – его еще не раскрыли. А тем временем с Марселем так ничего и не поделали – он гулял на свободе. У Элис не было никаких новостей– все по-старому. Нику очень нравиться его новая семья. У него все хорошо. Что касается письма от Айлина, то ответ на него я так и не написал, за что себя ругаю каждый день. Я показал это письмо Элис. Может, она что-то скажет о новой странной особенности Лины. Она написала о том, что чувствует меня. Я сам этого не понял, но звучало, как прикладной материал. Элис ничего не могла мне ответить. Мы поговорили с господином Гримальди, и впервые у этого мудрого человека не было никаких идей на этот счет.
А в остальном жизнь шла очень ровно, тихо и спокойно, если не считать ночных кошмаров и моих безумных приключений в царстве Морфея. Кажется, я снова стал его пленником.
На учебе было невыносимо скучно, но все были напряжены – скоро первый квалификационный экзамен. Если не сдашь, то гуляй – свободен! Но я уверен, что все это только запугивания, чтобы мы не расслаблялись и продолжали учиться, чего делать в такое время совершенно не хотелось.
И я ни к чему не готовился. Не зачем. Как так, спросите вы. А вот так…
Причина одна – устал.
Мне нужен отдых. Кажется, еще одного такого полномасштабного приключения, которое мне выпало на пару с Ником, которое меня так крепко связало с Марселем и трагедией с Крис, я не переживу. Риск слишком велик. Нужно только дождаться, когда Марселя наконец посадят, и тогда все будет хорошо. Сейчас тоже не плохо, но тогда будет еще лучше.
Весь город замело. Стоит выйти на улицу, и ты проваливаешься по колено в сугроб. Одеваться приходилось теплее, чего я очень не любил. Ноги утопали в снегу. Идти было тяжело. Приходилось тратить на это больше времени, что мне сейчас совершенно ни к чему. Каждый день я старался пользовать тем, что умею – ускорял время, заглядывал ради интереса в мысли людей – ничего интересного – и конечно же не забыл время от времени прыгать.
Я искал свое liberty. Я стремился к нему. Пока ничего не получалось. Оказалось, это сложнее, чем я думал.
Вот так…
Скажем так, жизнь не предвещала никаких крутых поворотов до этого самого дня.
Я, как обычно, возвращался домой с учебы. Мне не предоставляло никакого удовольствия идти по заснеженным дорогам. Единственная радость – снег, который падал с неба крупными пушистыми хлопьями. Это мне нравилось. И вот от соседней улицы в небо поднимался черный дым. Пожар. И что я сделал? Правильно – пошел посмотреть.
Оказалось, в общем-том ничего интересного. Десятиэтажный дом утопал в огне. Пламя охватывало все этажи. Здесь стояло три пожарных машин и четыре скорой помощи. А еще полиция. Словом, вызвали всех: 01, 02, 03. Во дворе стояла толпа людей. Многие плакали, кто-то ревел, кто-то просто был в шоке. Где-то кричали, где-то бегали, где-то тушили. Все кипело! Над домом поднимался большой черный столб дыма.
И все-таки здесь мне что-то казалось странным. Например, ветер здесь был сильнее, и снега больше. Но это не главное.
Из-за чего был пожар?
Именно это я спросил у одного из пожарников, который стоял возле машины.
– Как обычно, утечка газа…
И такой дым?!
Вы серьезно?
Может быть, но я сомневаюсь.
Было здесь что-то, что не давало мне покоя.
Тогда следующий вопрос:
– Жертвы есть?
– Пока нет. Только пострадавшие и то не сильно. Очень удачно.
Действительно! И часто такое бывает? Опять-таки сомневаюсь.
Все этажи в огне, а у них ни одного погибшего!
– Давно тушите?
– Три часа.
И до сих пор не потушили?!
Вы серьезно?
Хм… слишком много странностей на один квадратный метр.
Но больше вопросов мне в голову не пришло. Я осмотрелся – все вроде как самом обыкновенном пожаре. И все не то!
Что это за чувство подозрительное у меня черт возьми?
Средь белого дня, зимой, произошла утечка газа. Заполыхал весь дом. Никто не сгорел. Пострадали мало. Быстро всех спасли, а огонь тушат три часа, а дом до сих пор весь в пламени! И все-таки… Ну, нет! Черт возьми – что-то тут явно не сходиться!
Определенно… Почему? Сам не знаю!
Ответ где-то близко, но я пока…
Ага! Все плачут, кричат, кто-то в шоке, а вот…
Мне на глаза попалась девушка, возможно, старше меня Ее лицо пылало гневом, а губы искажены в довольной улыбке. Ненормальная что ли?
И вот еще что! Вокруг нее мело слишком сильно. Да – тут везде метель, но рядом с ней прямо пурга!
А когда с ее лица исчез гнев, а улыбка прошла, то и снег рядом с ней медленно опустился на землю.
Кто ты?
Вряд ли обычная девушка. Я не мог оставаться в неведении. Я должен все выяснить – это не просто так. Почему так думаю? Да слишком много странностей! Возможно, со стороны так не кажется, но когда прямо попадаешь во все это с головой, то становиться не по себе.
Она стояла в стороне от всей толпы, а потому слишком резко выделялась. Странная она… Может, мне просто показалось? Не думаю… Если проникну в ее мысли, то все пойму, но пока мне не хотелось предпринимать крайние меры. Воспользуемся обычным человеческим чутьем.
Но здесь оно не помогло – говорю сразу!
Незнакомка выглядела вполне себе обычно, но в то же время неописуемо привлекательно! Высокая – это заметно сразу. Тонкие ножки, стройные ручки. На ней были джинсы, черные сапожки и ванильная курточка с мехом на капюшоне. Светлые гладкие нежные длинные волосы опускались за спину. В ушах – белые наушники. Провода уходили в карман, где покоились ее руки и по всей видимости телефон. Лицо было нежным и бледным. Красивые голубые глаза, маленький носик и тонкие маленькие губки. Изящные брови и открыты лоб. Кажется, таких девушек хоть отбавляй на нашей планете, но нет… Она была другая. В ней было что-то, что ее выдавало и сильно так!..
Я спокойно направился к ней, стараясь сделать это так, чтобы не выглядело целенаправленным. И ее губы пошевелились. Она что-то сказала?
«Придурок».
Или мне показалось черт возьми?!
Сейчас выясним.
– Ты здесь жила? – остановился я рядом.
– Нет,– голос острый, негромкий и красивый.
Это был голос женщины.
Но девушке едва ли дашь двадцать лет!
– Значит, ты пришла просто посмотреть? Интересно стало?
– Нет.
Да что ж такое?
– Утечка газа?
– Нет.
Ты другие слова знаешь?!
Стоп… она просто отвечала на мои вопросы.
– А я ведь спрашивал…
Но она молчала.
Вот черт!
Неправильно… Но если я не ошибаюсь, то… Ладно – поймем позже, а сейчас…
Прыгаю!
Мир остановился. Время исчезло. Я завис над землей. Она стояла рядом. Все для меня стало желтым. Бесконечная лента вариантов существования Вселенной вращалась вокруг меня, показывая свои кадры.
И я выбрал нужный мне мир. Тот я уничтожил секундой раньше, а сейчас…
Снова прыгаю!
И снова краски. Белые – снег. Красные – пламя. Черные – люди. Ванильная – она.
И ее слова:
– Нет.
Я это был ответ на второй мой вопрос. А вот теперь будет все по-другому!
– Ты виновата в пожаре? – задал я сокрушительный вопрос.
И она ничего не сказала, а просто посмотрела на меня.
– Странный ты,– сказала она, изучив мое лицо.
– Как и ты,– добавил я.
Она выгнула бровь.
Я победил! Она – причина пожара, а вовсе не утечка газа, но как?!
– Зачем сделала?
Внимательно смотрит. Ее взгляд сводил меня с ума!
– Месть.
А потом она разворачивается и уходит. Так не делают! Эй, ты куда?!
Я быстрым шагом направился за ней.
– И чего ты за мной ходишь? Тоже хочешь?!
– Просто я понимаю, что ты необычная.
– Все так говорят.
– Но не с таким смыслом.
Она остановилась. Снова смотрит на меня. Снимает наушники и кладет в карман куртки. Ее ногти голубые.
– Кто ты? – это мне вопрос.
– Меня зовут Саша, но ты можешь звать меня Ал. Так зовут меня друзья.
– Опасно делать другом того человека, которого едва знаешь.
– Но я ведь знаю, кто ты.
– Неужели?
И я молчу – специально.
– Вероника. Зову меня Ника. Так легче. Очень приятно.
И легкая улыбка.
Ника…
Забавно!
И мы пошли дальше. Покинули дворы и сейчас шли по тротуару.
– Зачем ты это сделала? – спросил наконец я.
– Парень бросил. К другой ушел. Вот я и вспылила?
Опасная…
– Вспылила? В смысле…
– Я сама – да.
Странно.
– И что ты знаешь обо мне? – она смотрела только вперед.
– Ты умеешь то, что не умеют другие.
У нее есть прикладной материал, но какой? Поджигать дома? Мстить бывшим парням?
– Хм…
Она остановилась и посмотрела на меня. Как же хочу залезть ей в голову, но если у нее имеет неизвестный прикладной материал, то лучше этого не делать.
– Кто ты? – ее вопрос.
И мой сокрушительный таинственный ответ:
– Тот, кто научит тебя всему.
Ее лицо нисколько не изменилось. Кажется, она просто… не знаю! Она не принимает меня за дурачка! Значит, сама дурочка? Бред! Она верит мне, а это странно.
– И что же ты умеешь?
Показать ей?
Стоит это делать?
Стоит!
– Возьми меня за руку.
Я протянул ей ладонь.
– Изнасилуешь? – спросила она.
Да что за человек?!
Но она не ждала моей реакции, а просто положила свою холодную ладонь на мою.
– Готова? – спросил я.
Она ничего не спросила в ответ, а ответила на мой вопрос:
– Да.
Рисковая она. И… странная – определенно.
– Прыгай!
Прыжок.
Все стало желтым.
Мы уничтожили этот мир и готовы попасть в другой.
– Где мы? – спросила она, осматривая большую ленту Вселенных.
Но я не ответил.
Просто посмотрел на нее с улыбкой.
– Туда! – скомандовал я.
И снова прыгаем.
Все изменилось.
Мы оказались на том же тротуаре, но на дворе стояла ночь. Мимо неслись машины, ослепляя светом фар. Мимо нас гуляли семьи с колясками. Сыпал мелкий снег.
– Занимательно,– ответила она.
Это ее не удивляет?
– А что умеешь ты? – спросил я.
И вдруг снег перестал идти. Вот так просто и быстро. Стало тихо.
И ее победоносная улыбка.
– Ты завтра хочешь снег или дождь? – спросила она.
Не понял…
– Заказывай – я устрою,– ответила она.
– Ты…– я пытался высказать предположение, но не решился.
Я ждал, что она все объяснит сама.
Так оно и случилось.
– Выбираю погоду по настроению. Какое у меня настроение, такая будет вокруг меня и погода. Радиус примерно десять километров. Если я злюсь, то будет гроза. Если мне грустно, то будет дождь. Если мне весело, то будет солнце или легкий снег. Если мне спокойно, то и природа спокойна.
Удивительно!
Прикладной материал этой девушки в сравнение не идет с моим! Тому же… своего я, кажется, лишился, как только встретился с Линой. Ничего.
– А дом как подожгла? – поинтересовался я.
– Разозлилась так сильно, что молния ударила, а этого никто не заметил. Вот дом и загорелся на ровном месте. Все тихо.
– Но ты же могла убить людей!
– Знаю, но если я в гневе, то не контролирую происходящее. Бывает, что я контролирую погоду, а бывает, что нет, если я не контролирую себя. Во всяком случае он получил по заслугам. Все закончилось.
– Лучше у тебя на пути не вставать. Не хотел бы быть твоим парнем.
Она даже улыбнулась.
– А что мы только что сделали? – поинтересовалась она.
– Уничтожили мир и переместили в другой его вариант.
Она промолчала.
– Проще говоря, прыгнули.
– Забавно.
– Хочешь научу?
– Буду рада.
Глава 22
Поймай liberty!
Эта ночь мне мешала.
Она мешала мне убивать.
На крыше было холодно – дул сильный ветер. Внизу, как на ладони, стелился город тысячи огней. Машины, высотки, поезда, прохожие – все металось в бесконечном шумном урагане.
Но здесь, на сотом этаже здания, было тихо, как в могиле.
Кто-то и впрямь скоро окажется в могиле…
Я жду. Буду ждать. Но не долго! Не смогу просто так долго терпеть.
Вот он – стоит почти на краю и смотрит вдаль. Нахальный и самодовольный. Тварь! Бездарь! Псих! Педофил! Убийца!
И я тоже стану убийцей. Очень скоро – прямо сейчас.
Рядом со мной лежал топор – хороший и увесистый. Я тихо нагнулся, стараясь не издавать ни шороха, и взял топор в руки. Сжал его – твердое дерево рукоятки наполняло мою руку силой, а душу гневом и злостью.
Я здесь с топором. А он там безоружный. Но это весьма и весьма относительно. Я не могу рисковать. Не сейчас.
А если все это неправильно? Я подойду за спиной и убью его? А он поступил правильно? Нет! Он поступил подло и низко! Чудовище!
Пришло его время платить по счетам.
Я готов.
Я готов убивать.
Если начну подходить к нему слишком медленно, то он меня заметить, и шансов у мен убавиться вдвое. Я не должен этого допустить.
Нужно бежать. Бежать!
Бежать, сломя голову, чтобы убить его!
Другого выхода нет.
Воздух стал жарким. В носу все горело. Грудь вздымалась. В висках било. Вены вздувались. Глаза – я не моргал. Я смотрел в эту черную спину и уже представлял, как ее насквозь пробивает мой топор.
И это случилось раньше, чем я успел представить…
Накопив ярость, с диким ревом я понесся на него, замахиваясь топором, а потом ударил в спину.
Брызнула кровь. Кровь моего врага. Горячая алая кровь хлынула мне прямо в лицо.
Но это был не конец.
Я слышал дикий истошный предсмертный вопль боли. Он кричал. Симфония! Вопли его адской агонии стали для меня райским нектаром.
Как хорошо!
Справедливость! Месть!
Свершилось, но не закончилось…
Он лежит передо мной весь в крови, сжавшись, как подыхающий червяк. Мерзость!
Я начал колотить его топором.
Удар. Удар. Еще удар. Удар за ударом. Я отбивал мясо.
Кровь фонтаном брызгала из него на мое лицо. Мне нравилось. Я колол его и колол – снова и снова, продолжая одни и те же ритмичные движения.
Он ныл от боли, но ныл не долго.
Он лежал на животе, а я колотил его спину, ноги, голову, руки – все, что только мог.
Удар за ударом… И кровь! Брызг за брызгами.
Я не остановился даже тогда, когда понял, что колотил труп.
Он уже мертв, но я продолжал превращать его тело в окровавленное месиво.
Начался дождь. Сильный ливень с громом и молнией. Я ничего не видел перед собой. Вода начала смывать его кровь с моего лица.
Мои руки наполнялись силой, которой я никогда не отличался. Я словно стал богатырем – очень сильным! И рубил, рубил, рубил его дохлое тело…
И вот остановился.
Дело сделано.
Можно заканчивать.
Как?
Очень просто.
Я отбросил топор в сторону. Он ударился о что-то металлическое. Раздался звон. Но я его не слышал. Я сейчас занимался телом.
Ногами я пропихал его к краю крыши. Самое время скинуть его. Пусть там уже думают, что да как случилось!
Убийство? Да, убийство, но моя вина в этом деле абсолютно бездоказательная.
Вот он лежит уже на самом краю крыши, а я стою над ним.
Мертвое бездыханное никому не нужное окровавленное тело Марселя прямо передо мной! Или…
Я перевернул его на спину.
Мне ударило в голову. Стало жарко. Все сжалось внутри. Я не мог дышать.
Крис… Она лежала передо мной.
Я не Марселя убил, я Крис убил…
Как? Ведь это же был он!
Как я мог не заметить в этой ночи ее черных длинных волос?!.
Из глаз хлынули слезы. Я услышал собственный истошный крик… Голос рвало.
Душно!
Больно… как же больной!
Я не мог! Не мог!
Она была… я… и топор…
Ах!.. Нет!
А потом ее тело упало. И все что я видел, так это ее окровавленное белое красивое лицо, летящее в пустоту.
Еще один безумный сон. На самом деле очень жуткий и безумный!
В каждом сне я убивал Марселя и причем самыми разными способами – один извращенней другого. Каком—то из снов умирал я, в каком-то я по ошибке убивал вместе Марселя кого-то из своих друзей.
Плохо…
Голова раскалывалась каждое утро! Все болело. Каждый новый день становился для меня тяжелей и невыносимее другого.
Что помогало? Крепкий чай.
Иногда коньяк.
Вчера был кофе без сахара.
Сегодня коньяк.
В последнее время его в моей квартире было много. Почему? Думаю, вы сами можете найти ответ.
Так пусто мне никогда не было. Ужасная пустота, которая поглощала меня снова и снова, день за днем.
Особенно сейчас, когда я все никак не мог написать ответного письма Айлине. Почему не могу? Она же ждет! Надеяться! А я? Пью коньяк по утрам.
В кого я превращаюсь?
Что со мной?
В кого я сам себя превращаю?
Никогда такого не было!
Все началось после смерти Крис. И почему я так на это реагирую?
Виню себя?
Может быть, не знаю.
Черт!
Иду на кухню. Беру граненный стакан. Наливаю коньяк. Пью. Горько и противно, но иначе не могу.
Сразу стало легче.
Пустота уходит – коньяк ее тут же заполняет.
Теперь я готов к новому дню.
Я добровольно согласился помогать полиции в раскрытии дела Крис. Именно я заявил об убийстве и мне помогать. Я не могу стоять в стороне, пока на чести моего друга лежит позорное пятно суицида.
Это убийство.
Я это знал.
И я знал, кто убийца.
Марсель.
В этом у меня не было сомнений.
Я больше не могу позволить этому гусю выходить сухим из воды!
Он должен быть наказан! Я не могу этого оставить просто так!.. Не могу…
После нескольких глотков коньяка я постарался прийти в себя. Голова начала проходить, но стало ломить все в костях и суставах. Чувствовал себя стариком, а это, мягко скажем, не есть хорошо.
Черт!
Ладно. Проживем как-нибудь. В конце концов это всего лишь один день.
Пришло время собираться и отправляться на расследование на место предполагаемого убийства. Но для меня не существовало слова «предполагаемого». Было просто убийство.
Оделся как обычно, но теплее: теплые джинсы, зимние ботинки, свитер и куртка. На улице снег, зима.
Все белое, а я – темное пятно на этой белой полосе.
Быстро сел на автобус, чтобы быстрее добраться до ее дома. Она там жила… жила и дышала, пока ее не убили.
Ужасно не справедливо… за что так?
Ее жизнь и так не была насыщена счастливыми событиями, и после смерти о ней не могут сказать ничего хорошего, пока ее убийство не доказано.
Противно до рвоты!
Она не заслужила такого… Никак не заслужила.
И чем я думал, когда согласился на сделку с Марселем?!
Не надо было, но теперь уже поздно. Как, впрочем, и всегда.
Вокруг ее дома собралось три машины полиции. Весь следственный комитет уже давно засел на месте преступления и проводил свою работу. Я поднялся на нужный этаж – на участке мне рассказали всю информацию – в подъезде уже суетились детективы. Но они не могли преступить к своей работе – разгоняли операторов с камерами и собравшихся зевак. Мне пришлось пробираться через толпу – дело нелегкое.
– Здесь не на что смотреть! Уходите!
Шум зевак не утихал.
Соседи и жители дома не могли остаться в стороне, если совсем рядом с ними произошло такое.
– Тут и без вас шуму много! Прочь!
Но любопытные глаза не исчезали, а продолжали таращиться.
– Вы мешаете следствию! И так тошно, а тут еще вы!..
Никак не разойдутся! Ничего не помогало. Замечания полиции не справлялись со своими задачами.
– Если бы у вас такое случилось, приятного бы было?!
Это был удар ниже пояса. И он сработал! Подействовало!
Зеваки принялись недовольно расходиться по своим квартирам. Проход освободился.
Небольшая трехкомнатная квартира была завалена полицейскими. Они то и дело проводили свои замеры, снимали пыль, фотографировали, задавали вопросы – словом, выполняли свою работу.
На диване в гостиной я приметил родителей Крис – малопримечательные люди. У матери не осталось слез. Она плакала в сухую. Отец был очень строг. Он все сами хотел вмешаться в расследование, но его вечно останавливали и просили успокоиться. Но я понимал его – он, как и я, не мог сидеть в стороне зная, что может помочь.
– Пришел, значит,– ко мне обратился инспектор.
Это оказался высокий, стройный, гладковыбритый и очень многообещающий человек.
– Нужна помощь?
– Сейчас посмотрим.
Мы прошли в сторону ванной. Вот здесь точно была толпа народу Прежде всего фотографе и люди в спецодежде, которые соблюдали мельчайшие следы и отпечатки на исследования.
– Вот это место,– сказал инспектор.
От этих слов мне стало дурно.
В горле так и засел соленый комок. Привкус коньяка совсем исчез изо рта.
Белая чистая ванная комната. Карниз для штор был сломан. В углу ванна была немного треснута. На полу была вода. Рядом стояла стиральная машинка, забитая бельем. На раковине было множество тюбиков с кремами, зубной пастой, жидком мылом и гелем после бриться. Также стояло три зубные щетки. Один из специалистов проводил их тщательный анализ.
Меня начало тошнить, как только я оказался на этом месте.
Все случилось здесь.
«Вот это место» – слова инспектора плотно засели у меня в ушах.
Подумать страшно!
Даже если представить, что это было самоубийство, хотя это не так, то… Я видел, как Крис зашла сюда. Она знала, что ей делать, но сама не знала, что делает.
Она держала в руках поводок для выгуливания собаки. Она привязала его к карнизу ванны, потом встала на край, просунула голову в петлю и… шагнула в бездну.
Черт!
А потом пришла ее мала. Увидев дочь, дыхание у нее перехватило, она зарыдала, но сначала она не могла поверить, что это так. Она снимала дочь с петли и сломала карниз. Возможно, ее сил катастрофически не хватало, и Крис выпала из рук матери. Ее труп упал в ванную, и появилась эта трещина. От этого мать еще больше зарыдала, ведь пошла кровь. Потом она выволокла ее из ванны и положила на пол – в коридоре был обведен контур тела Крис, когда она здесь лежала.
Так все страшно случилось…
И как металась Крис со слезами по дому и как искала веревку, и как отчаянно ждала, ждала, когда это как можно быстрее произойдет.
И записки не оставила.
Ей нечего было сказать.
Страшно…
Но было все не так! Так не могло случиться…
Здесь был Марсель! Воздух пропитан его ядом!
Он сумел оглушить Крис. Наверняка воспользовался хлороформом, чтобы она потеряла сознание. А потом нашел поводок, повесил его на карниз, а после повесил тело несчастной Крис. И она умерла, а ему оставалось только замести все следы и прыгнуть.
Если все так…
– Что показало вскрытие?– спросил я.
– Ничего. Ничего не нашли. Ровным счетом ничего.
Плохо искали!
– Хлороформ был?
На меня тупо уставились.
– Или спирт? Что-нибудь?
– Нет.
Значит не было, а если…
Без «если» – так ничего не добьешься. Как бы он это ни сделал – он это сделал!
– В квартире нашли чужие следы?– спросил я.
– Нет,– тяжелый вздох,– на момент суицида…
– Предполагаемого суицида,– процедил я сквозь зубы.
– Да… тогда… никого постороннего в квартире не было.
Черт!
Проклятье!
Как же так?!
Должно же быть хоть что-то!..
– Куда отнести поводок? – в ванную зашел один из сотрудников полиции.
Он держал в пакете черный поводок с ошейником.
Черт!
Это он!..
Он самый…
Эта вещь оборвала Крис жизнь.
– Отнеси пока в машину,– сказал инспектор.
– Отпечатки пальцев нашли? – поинтересовался я.
– Да, только ее.
Проклятье!
Значит заставили!
Марсель заставил – он смог бы… Угрожал бы смертью ее родителей, как и мне ее смертью…
Сотрудник с поводком удалился.
– Что говорят родители? – спросил я.
– Убиты горем, но отец разбирается во всем – хочет помочь, но нельзя. Это не его служба.
Печально.
Мы вышли из ванной комнаты и прошли в гостиную.
– Мы понимаем, что вы хотите, чтобы было все, как лучше, но…– начал инспектор.
– Что?!
– Порой бывает важней смириться с случившимся, чем строить красивые предположения. Факты говорят сами за себя.
– Фактов не достаточно! Это было убийство!
– Но вы же видите…
– Я знаю, что я вижу! Я вижу, что никто ничего не хочет делать, то и дело отлынивая от работы! На кону репутация семьи и честь юной девушки, а вы!..
– А мы просто делаем свою работу,– прервал меня инспектор,– уверяю вас, мы, люди опытные в своем деле. Это не первый подобный случай, но все они заканчиваются одинаковый.
– Это другой случай!
– Пока что мы не нашли ни единого доказательства убийства…
– Работайте!
Последнее слово я произнес по слогам.
В ответ инспектор спокойно пожал плечами и ушел в толпу полицейских.
За нашим спором потрясенно наблюдали родители Крис, сидевшие слева от нас на диване. Ее отец держал руки жены в своих. Между ними лежал пес. Больше у него не будет того поводка. Двое не моргали, а пораженно смотрели на меня.
Подойти к ним?
Поговорить?
Не надо.
Я только посмотрел на них каким-то странным взглядом (хотел выразить сочувствие, но у меня это явно не получилось). И ушел.
Как-то все получилось слишком нелепо и не красиво.
Но прыгать мне не хотелось по этому поводу.
