Илья Андреевич Беляев
Молодость. Автобиография… почти. Книга четвертая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»
На город опустилась ночь. Словно ковром покрыла она все вокруг и готовила ко сну.
Юноши нигде не было видно. Хотя нет, вот мелькнул его силуэт и скрылся за углом дома. Девушка поспешила за ним, стремясь догнать, но завернув за угол, она увидела, что тот сворачивает уже за другой дом. Она не пыталась кричать. Она просто бежала, хотя сама не знала зачем. Остановить? Вернуть? Но что потом?
Многие дома, улицы, остались позади, но юноша продолжал оставаться недосягаемым.
Наконец она оказалась на остановке. Стоял унылый скучающий трамвай. Юноша, не оборачиваясь, дошел до первого вагона и вошел в него. Девушка попыталась последовать его примеру, но поняла, что опаздывает. В последнюю секунду она вскочила на подножку второго вагона, и трамвай тронулся вперед.
Расстроенная, девушка опустилась на одно из пустующих мест и посмотрела в окно.
На нем, будто составленные кем-то мозаики, красовались разнообразные узоры. Крепкий мороз скрепил их, показывая свое могущество. Они притягивали своей красотой и заставляли все больше и больше погружать в них свое сознание.
Девушка не сразу заметила, что в трамвае отсутствует свет. Она растерянно посмотрела по сторонам и поняла, что едет одна.
Внезапно трамвай остановился, медленно открылись скрипучие двери, и возник кондуктор. Нет, он не был похож на тех других, которые разъезжают в обычных вагонах. Это оказался невысокого роста мужичок с добродушной улыбкой и со скрипкой в руках. «Господи, да он же вылитый гномик!» – пронеслось в голове у девушки. Он тронул смычком струны, и… Вагон будто стал оживать. Сначала включился свет, потом словно из ниоткуда стали появляться люди. И все танцевали, веселились, завороженные чудесной игрой виртуоза. Пространство будто стало расширяться: появились большие хрустальные люстры, мраморный пол, окна превратились в зеркала, от которых отражалось все происходящее внутри. А кондуктор продолжал играть! Он становился на сиденья, чтобы казаться выше остальных и периодически кланялся появляющимся гостям.
Девушка смотрела на разворачивающееся зрелище, не понимая, что здесь происходит. Вдруг ее привлекла яркая выразительная надпись, раскинувшаяся почти на весь вагон: «Для тех, кто опоздал в новогоднюю ночь! – прочитала она. – Боже, мне же нужно выходить! Куда я заехала?»
Что-то пыталось задержать ее, не пустить, но трамвай остановился. Двери мягко открылись. Что-то ждало ее выбора.
Девушка в последний раз взглянула на скрипача, на его зеленый костюм, к которому была пришита бирка «кондуктор»; на всех здесь собравшихся, на хрустальные люстры, на свое вечернее платье. «Я могу здесь остаться. Мое платье. Я знала, куда иду, но… но…»
Она обернулась на трамвай, когда тот погасил свои огни и уныло удалялся от остановки. Во втором вагоне царила тьма.
Девушка посмотрела по сторонам.
Это был не ее город, а совершенно другой, незнакомый, но красивый. Высокие дома упирались крышами в небо и будто поддерживали его. Сердце перехватило от нахлынувшего восторга.
– Я останусь здесь. Я здесь останусь!
(из цикла «Собиратель снов»)
* * *
Он стоял и смотрел на потрескавшуюся стену, опоясывающую весь Город. «Что я здесь делаю? – пронеслось у него в голове. – Как попал? Ах да, все верно. Мне нужно сделать то, ради чего я здесь появился»
Ветерок поиграл волосами и полетел к городским воротом намереваясь миновать их и оказаться за стеной. Он исчез, растворился, будто никогда и не было. Время остановилось, пораженное этой загадкой, и юноша почувствовал приближающуюся пустоту. Она исходила из самого Города и манила, манила своей тайной.
Человек сделал первый робкий шаг, но уже на втором знал все, что будет делать дальше. Кто-то сказал ему об этом, кто-то напомнил и отошел в сторону, пристально наблюдая за подопытным, вглядываясь в него, в саму плоть.
Стальная массивная решетка на воротах была поднята до середины. Рядом не было никого, кто бы исправил этот пустяк. Юноша на секунду задержался под ней и вошел в Город.
Высокие дома обступили его и будто приняли угрожающий вид. Улицы расходились в разные стороны, но что-то подсказывало, что все они сходятся в центре Города. Юноша шел медленно, осматриваясь по сторонам, но вокруг никого не было. Вначале он удивился этому, но потом понял, что так и должно быть. Молодой человек не знал, что здесь произошло и почему они все мертвы. Однако кто-то объяснил ему. «Я убил всех этих людей?» – пронеслось в голове. Теперь он знал причину, но буквально в ту же секунду это для него стало неинтересно.
Человек все дальше и дальше удалялся от ворот и теперь мог разглядеть спрятанных людей, их тела, превратившиеся от времени в разложившиеся трупы. Они были повсюду: в подъездах, в окнах, на крыше, лежали между домами, у магазинов…
Человек скользил по всему этому взглядом, но не останавливался и не сбавлял шаг. Дорога привела его к центральной площади, хотя он знал, что, несмотря на то, на какую улицу он не придет и в какой переулок не свернет, его путь так или иначе оборвется именно здесь.
Площадь.
Она была пуста и пугающе несчастна. Посередине стоял высокий деревянный помост.
Человек поднялся по скрипучим ступенькам и развернулся к виднеющимся вдалеке воротам. Он вдохнул полной грудью и стал говорить, обращаясь к народу, к тем людям, которых убил и которые лежат по всему городу. Он знал, что они ждут, пока он выговорится. Юноша не слышал своего голоса. Его рот открывался и закрывался, но оттуда не вырывалось ни единого звука. Он был спокоен. Он знал, что рассказывает именно то, чего от него ждут.
Впереди у ворот появилось что-то серое и непонятное.
Волки. Они все ближе и ближе подходили к помосту, принюхиваясь и прислушиваясь к окружающему. И вот они уже в нескольких метрах от юноши, и склонив головы на бок, пристально вглядываются в него, с жадностью ловя каждое слово. От них отделился белый пушистый волк. Медленно поднявшись по ступенькам, он обошел несколько раз вокруг молодого человека и сел слева от него.
Юноша положил ему на голову руку и понял, что это волчица. Она куда-то звала его, чтобы он пошел следом, но молодой человек понимал, что во что бы то ни стало должен закончить говорить, иначе его никто не поймет и не простит.
И вот наконец он замолчал. Волчица встала и вслед за серой массой направилась к выходу из Города.
Юноша вздохнул и спустился с помоста. Все вокруг изменилось до неузнаваемости: на нем серые латы, шлем, щит, меч. Город выпустил его свободно, навсегда распрощавшись с человеком. И вот он уже бежит. Его цель не совсем понятна, но находится впереди, где-то там, возможно, за самим горизонтом. Дорога оказывается не из легких. Уродливые твари много раз преграждали ее, не давая пройти. Но все поединки с ними проносились настолько быстро, что запомниться не смог ни один. Единственное, что знал юноша наверняка – схваток было много, очень много для одного человека.
И вот перед ним башня, острым шпилем вонзающаяся в черное небо и рассекающая его надвое. Он взбежал по винтовой бесконечной лестнице и оказался в тронном зале. У дальней стены стоял трон. Самый обыкновенный, будто вырванный из прошлого. Зал был пуст. Здесь не стояло и не висело ни единого предмета, на котором можно задержать взгляд, вспоминая его предназначение.
Юноша повернулся в сторону. В узкие окна-бойницы проникал тусклый свет и пыльный воздух.
Он закрыл глаза и склонил голову.
Пространство поплыло. Окружающее стало расплываться, приобретая жуткие туманные очертания. Глаза открылись сами собой. Исчезло все: пол, стены, потолок, остался лишь трон, стоящий на том же самом месте. Воздух сгустился и впереди показался человек – девушка. Ослепительно белая одежда покрывала ее тело. Она обошла трон и мягко села на него, пристально глядя на человека.
«Это же та самая волчица!» – пронеслось у него в голове.
«Да! Ты знаешь свое предназначение».
«Да, знаю!»
Из тумана стали появляться другие рыцари с тяжелыми двуручными мечами.
«Ты знаешь, что нужно делать».
«Да, знаю!»
Юноша поклонился волчице, и в это мгновение со всех сторон на него набросились рыцари. Последнее, что он подумал, перед тем как погрязнуть в крови, было: «Я знаю их. Это же та самая стая, пришедшая вместе с белой волчицей!»
Битва оказалась долгой и кровавой. Новые рыцари появлялись тогда, когда последний поверженный падал к ногам. Постепенно время ускорялось, ускорялось, ускорялось. И вот настал тот момент, когда оно остановилось. Рыцари оказались побежденными! Юноша вздохнул и повернулся к трону.
Пространство изменилось: исчезли трупы воинов, появился пол. Зубчатые стены, напоминающие ласточкины крылья.
Девушка встала с трона.
«Ты знаешь, что тебе сейчас предстоит сделать?»
«Да».
«Тогда вперед!»
Юноша повернулся, разбежался и, перелетев через зубцы башни, стал камнем падать вниз.
«Да, я знаю, что мне делать!»
Он закрыл глаза и потонул во мраке.
«… А потом я влюбился! Это было необъяснимое, загадочное явление, когда хотелось постоянно видеть перед собой лицо любимого человека. Она училась в параллельной группе, и первое наше общение состоялось тогда, когда она опаздывала и попросила меня показать аудиторию, в которой будет проходить лекция. Девушка была в длинном зеленом пальто с накинутым на голову капюшоном и излучала нежность, красоту и безмятежность.
Дальше чувства лишь усиливались, и я ничего не мог с этим поделать. Мое желание прикоснуться к ее руке, взять в свою, провести весь день рядом до самого вечера оказалось настолько сильными, что мне пришлось уйти с головой в работу над своими новыми произведениями…»
Лирика
Раскрывшиеся души
Мне это рассказала одна девушка с невероятно очаровательными глазами, в которые можно было окунуться и остаться там навсегда; как раз такими, которые могут замечать все, чего бы ни коснулся их взгляд.
Ее рассказ отличался от многих других, услышанных мною в разные времена и в разных местах. Чем-то мне он запал в душу и, несомненно, должен остаться в памяти тех, кто его прочтет.
Когда она говорила, в ее взгляде застыл восторг и то, что сейчас так редко встретишь…
– Я вышла из дома всего на несколько минут, чтобы дойти до магазина, но…
Снег выпал несколько дней назад, но уже успел пройти дождь и ударить крепкий мороз. Дверь подъезда, сонно скрипнув, открылась, и на прохладной улице появился очередной житель города. Девушка. Она явно куда-то спешила, то и дело посматривая на часы. Оглянувшись по сторонам, сразу же направилась в сторону рынка. Завернула за угол и вдруг остановилась. Капюшон куртки откинулся назад и волосы, вырвавшись на свободу, заплясали в потоках холодного воздуха. Дыхание перехватило, а застывшие глаза смотрели вперед. Там…
Дерево… Одно из многих. Рябина! Ее окутало снегом, словно теплой шубкой. Снежные шапочки, похожие на вату с игрушечной елки, застряли в ее ветвях, будто гигантские кристаллы, переливаясь от падающих на них лучей солнца.
Взгляд девушки скользнул чуть ниже.
Мороз заковал гроздья рябины, сделав специально для них полупрозрачный панцирь из бесценного перламутра. Их блеск завораживал душу и щемил сердце. Они терлись друг о друга, будто переговариваясь, преломляя свет, словно искринки вспыхивали и тут же гасли.
Девушка не заметила, как пролетело уже достаточно много времени, и смотрела на это чудо, подвластное только самой Природе. Ее душа трепетала, готовая вырваться наружу и соединиться в одно целое с тем совершенством, что находилось напротив нее. Девушка не знала, что дальше делать и как поступить.
Переборов в себе желание остаться здесь еще на мгновение, она медленно повернулась в сторону и стала вспоминать, что же хотела до этого сделать.
На обратном пути она вновь задержалась у рябины.
Красные ягоды, заключенные в прозрачную скорлупу, переливались, маня своей таинственностью и красотой. Они были словно живые. Да, да, именно живые! Они многочисленными глазами смотрели на девушку и улыбались, говорили, что все хорошо, что все будет еще лучше!
Душа ликовала весь день, требуя поделиться этим с кем-нибудь еще. Но с кем? Девушка вся светилась от счастья. Впервые ей было хорошо, как никогда ранее. Она не знала, что делать. И тут… «Да! – мысленно выкрикнула она. – Моему же другу сейчас плохо, он находится в больнице!» Она взяла в руки телефон и позвонила. Он долго не отвечал, но вскоре взял трубку.
Девушка пыталась передать свои чувства. Она рассказывала так искренне, как только могла. Вскоре его печальный голос изменился и к концу разговора юноша с возбуждением просил рассказать увиденное еще раз.
Природа приносит радость, чувство прекрасного. Главное, увидеть это и сохранить в сердце. Она увидела, сохранила и поделилась этим со мной. Я делюсь с Вами.
Природа – это то, что окружает нас. Обыкновенная девушка смогла вычленить из повседневной рутины именно то, на что другие просто не обращают внимание. Природа делает нас лучше, чем мы есть на самом деле, заставляя раскрывать душу.
Это как раз то, без чего не обходится жизнь.
Искринка нежности
И видел он Ангела, спускающегося с небес.
И был Тот чист и невинен, как девственное небо.
И глаза Того напоминали капельки росы.
И исходящий от Того свет был теплым и нежным,
словно руки любящий матери.
И понял он, что должен защищать
и оберегать Ангела,
помогать Ему во всем
и сохранить тот нежный свет,
капельки утренней росы
и чистоту девственного неба.
Можно было подумать, что эта девушка не значит совершенно ничего, хотя молодой человек знал, что это не так. Да, она казалась неприметной, не особо выделялась из всех, старалась держаться в отдалении, но этим-то притягивала к себе, манила ее лицо, фигура, походка казались волшебными, удивительными, прекрасными. Проходя мимо, она даже не знала, что за ней наблюдают. Но как было удержаться и не провести мечтательно-влюбленным взглядом. Все в ней казалось идеальным, не похожим ни на что другое виденное ранее.
Он влюбился в ее аромат волос, в ее восхитительные глаза, губы, шею. Когда она изящно сидела, думая о чем-то своем, то казалась лучшим человеком из всех виденных ранее. Он не мог налюбоваться ею.
А она ни о чем об этом даже не подозревала, хотя сталкивалась с ним каждый день, слегка улыбалась и кивала головой. Он провожал ее взглядом, тяжело вздыхал и старался запомнить этот момент на всю жизнь.
Он запоминал все моменты связанные с ней, а она, а что она? Она ни о чем не догадывалась.
А было ли нужно ему, чтобы она обо всем узнала? Иногда он считал, что «да!», девушка должна обо всем знать. Иногда, он убеждал себя, что «нет!» – пусть все останется, как есть. Возможно, ее сердце принадлежит другому и она лишь рассмеется, как только узнает всю правду.
Что ему оставалось делать? Смотреть на нее и любить. Любить искренне, со всей пылкостью своего сердца, но без взаимности. Об этом он не думал, не хотел думать, не желал.
Он просто любил!
Последний снег
Рассвет опустил на город синюю пелену облаков. Абсолютно плотное, беспросветное покрывало. Дождя не было, но повышенная влажность заставляла теплее одеваться и носить с собой совершено бесполезные в этот день зонты. Поздняя осень затянулась, и зима никак не могла разродиться снегом, чтобы окутать землю переливающимся ковром из белых снежинок. Воздух наполнился сыростью и насыщал легкие колючками, отчего постоянно приходилось сглатывать подступивший к горлу ком. И все-таки он был чистым, еще пока не пропитанным выхлопными газами автомобилей и многочисленными предприятиями, совершенно не заботящимися об окружающей среде.
Люди шли по дороге, спешили по своим делам, и никто ни на что не обращал внимания. Им было все равно. Они погрязли в рутине проблем, и окружающее не имело цены.
Осень одном долгим взмахом сбросила с деревьев и кустарников листву, и та, упав на землю, превратилась в раскисшую почерневшую массу.
Но нашлось-таки одно место в городе, которое приковывало взгляд, которое подобно ковру расстелилось на земле и заставляло обходить это место.
Желтые, красные, красно-желтые, совсем недавно сброшенные деревьями, листья лежали великолепным пейзажем и радовали сердце. Многие надолго останавливались и смотрели на подарок природы. В эти мгновения можно было думать обо всем, чем угодно. Осень дарила свою красоту.
Ангел
Он как-то услышал, что Ее назвали Ангелом. «Ангел! – произнес он и задумался. – Да, да. Да! Она действительно Ангел!» Он посмотрел в вышину чистой безлунной ночи и стал вспоминать то, что сказали про нее, до последнего слова:
«Ты не можешь быть никем кроме Ангела. Посмотри на себя. Так выглядят только настоящие Ангелы!»
О да!
Он сидел на крыше своего дома и повторял это как заклинание. Ему вспомнились те минуты, когда она стояла рядом с ним…
Ее голос. Она говорила с ним, рассказывала про то чудо, которое видела собственными глазами, и это запало в его душу как нечто личное, интимное. А разговор всего лишь был про рябину. Видел ли кто-нибудь рябину, закованную блестящими, переливающимися кристалликами инея? Она видела это и рассказывала, как маленький ребенок, впервые столкнувшийся с чудом.
«… Это было божественно смотреть на рябину, и я, как завороженная, стояла около нее, и не могла сделать ни шагу, не нарушая той иллюзии, которую сама себе создала! Это было божественно. Я никогда не забуду о подобном чуде. Мне непременно захотелось поделиться этим с кем-нибудь еще, доставить кому-то радость, выплеснуть из себя все эмоции и раскрыть душу. Кому?»
Он стоял и вспоминал все ее слова, те многочисленные рассказы, которые сорвались с ее уст. Дома, города. Вселенная будто перестала существовать. Только ее открытость и прямота, будто сама душа раскрывала перед ним объятия.
«Я не много болтаю?»
«О нет, – хотелось ему тогда сказать. – Я бы часами слушал твои истории, погружаясь в них и растворяясь без остатка в мелодии голоса».
Он не сказал, просто улыбнулся и посмотрел на чистое невинное лицо Ангела и улыбнулся снова.
Ее глаза блестели, а руки чертили в воздухе немыслимые загадочные фигуры, и это еще больше притягивало к ней, к той, с кем было спокойно, с кем казалось уютно и тепло.
Он стоял на крыше и смотрел на ее дом, виднеющийся черной полоской.
Встретятся ли они еще когда-нибудь? Конечно же, встретятся. Обязательно! Главное верить! Но частичка Ангела никогда не улетит, не оставит его одного, а будет присутствовать вечно.
Он улыбнулся и закрыл глаза. Все начинало представляться в совершенно ином свете. И все это Ангел, Ангел. Ангел!
Посвящается …
(часть первая)
Все уходит все стирается и наступает забвение. И только лучшее на протяжении жизни идет с тобой бок о бок и не дает стариться душе. Лучшее. Все то, что когда-то было увидено и осталось навсегда.
Глаза… В них можно окунуться словно в бескрайний океан. Но там ты никогда не утонешь, не пойдешь ко дну, не замерзнешь в ледяной воде. Только там можно ощутить настоящее блаженство, раскинуть руки в стороны и наслаждаться теплом, медленно плывя в бесконечность, туда, куда уходят мечты, туда, где сбывается все задуманное, где белые крылья жизни расплавляются и дают новую надежду!
Глаза… Иногда они предстают бездонной пропастью, отчего начинает кружиться голова, и кажется, что тонкий подвесной мостик не выдержит всей тяжести и ты упадешь вниз. И вот ты уже летишь, охваченный каким-то странным, не испытываемым никогда ранее чувством. И вдруг появляются крылья. И тьма, господствовавшая ранее, расступается, застигнутая врасплох невиданным ослепительным светом, исходящим от тебя. А ты уже не падаешь, ты плавно паришь, глядя на все широко открытыми глазами. Можно понять, где ты, но что с тобой происходит – никогда.
Губы… Они похожи на два тончайших лепестка, плывущих бок о бок по тихой спокойной реке. Иногда они изменяются, превращаясь в улыбку, заставляя окружающие цветы низко склонять головы и терять капельки утренней росы. Иногда течение становится бурным и стремительным, и тогда цветы вздрагивают, опасаясь за то, что крохотные лепестки могут погибнуть в разыгравшейся стихии, что они не выдержат всей ее ярости и скроются под водой.
Губы… Временами, со стороны, может показаться, что им грустно и одиноко, что они не смогут больше вынести подобного. Но появляется солнце, и лепестки вновь превращаются в улыбку, и цветы вновь склоняют головы, роняя слезы.
Волосы… Их аромат может свести с ума любого, однажды вдохнувшего саму жизнь.
Волосы… Им можно быть волнами, подгоняющими легким ветерком, которые нежно омывают камни. Им можно быть только-только народившимися деревьями, вздрагивающими от любого дуновения. Им нужно быть самим ветром, гуляющим свободно и непринужденно.
Волосы… Следует закрыть глаза, глубоко вздохнуть и только тогда почувствуешь все то, ради чего стоит к ним прикоснуться.
Распустившийся цветок радует своим появлением. Он нежен. Его аромат пьянит. И он никогда не увянет, не сомкнет свои лепестки, не сломается под натиском бури. Он создан для того, чтобы им наслаждались, чтобы никогда не забывали о нем и любили – любили всем сердцем! Любили искренне и навсегда!
Посвящается …
(часть вторая)
Все происходит быстро, практически мгновенно. Это как раз тот случай, когда чувства берут верх и, раскрываясь, словно гигантский восхитительный цветок наполняют пространство своим упоительным ароматом. К нему невозможно привыкнуть. Он всегда будет казаться новым, еще лучшим, чем прежде. Один короткий взгляд, одно движение, совсем крошечное, еле уловимое. И рождается то, что возносит к небесам.
Брови… Когда они удивлены, то перехватывает дыхание. Когда грустят, то все кажется мрачным и туманным. Когда они плачут – происходящее вокруг не имеет смысла. Но стоит им улыбнуться, как мир вновь наполняется красками, спадает темная пелена и тепло окутывает со всех сторон не давая грустить и плакать.
Брови… Не сравнимые ни с чем, они будто живут своей жизнью, но замечают все происходящее вокруг и всегда знают, что делать дальше, как себя вести и кого любить.
Ресницы… Они похожи на легкие крылья бабочек, порхающих над прекрасными цветками. С каждым взмахом своего крыла они напоминают то прекрасное и нежное, что существует в мире. Они заставляют обратить на себя внимание, особенно когда в смущении опускаются вниз, а потом вновь поднимаются. И все повторяется до бесконечности.
Дыхание… подобно легкому ветерку. Он теплый и почти незаметный. Он никогда не станет порывистым, угрожающим или пугающим. Он всегда останется легким, теплым, не заметным и добрым.
Руки… Они мягкие и нежные. Когда прикасаешься к ним, то кажется, что это нежнейший шелк и моментально убираешь с них кончики своих пальцев чтобы не помять, не испортить, не навредить. Можно любоваться ими долго, рассматривая со всех сторон, и всегда он будет манящим, притягивающим к себе, заставляющим дотронуться еще один раз, хотя бы один.
Руки… Они могут чертить в воздухе замысловатые фигуры, которые приковывают внимание будто пытаясь что-то сказать. Они говорят! У них свой язык. Он кажется знакомым, но только с первого взгляда. Он раскрывает чувства все то, о чем можно сказать, не произнося ни слова.
Это остается навечно, запоминается и хранится. Не важно, сколько прошло, сколько потрачено впустую и сколько еще осталось. Без этого невозможно жить. Оно не сравнимо ни с чем и бесценно. Ради этого стоит жить!
Это остается навечно, запоминается, хранится.
Золотой дневник воспоминаний
Странное чувство рождалось в нем. Он не мог поверить, что полюбил. Нет, конечно же, он любил и раньше, но то было так, мимолетное увлечение. На сей раз ему открылся мир со всеми красками, со всем прекрасным, что было в окружающем. Казалось, сама Природа раскрыла объятья, и все это в лице одной единственной, Той, которая сидела напротив него и говорила с ним.
Прекрасное лицо излучало красоту, голос – нежность, глаза – чувственность, улыбка… «Улыбка, – подумал он, – как может одна улыбка говорить за человека!» И она говорила. Он наслаждался ее улыбкой, считая, что это мгновение, проведенное с Ней наедине, будет последним. Все, что он делал, он делал как в последний раз, считая, что подобное не может быть правдой и сон вот-вот развеется, достаточно только отвести от нее взгляд – и все закончится. Она исчезнет, воспоминание сотрется, миф забудется. Он боялся этого и не желал, чтобы подобное произошло.
Юноша хотел оставаться с ней вечность, но понимал, что это невозможно. Все когда-нибудь кончается.
Он посмотрел ей прямо в глаза. Такие бездонные, поглощающие, затягивающие. Он не мог оторваться от них, завороженный красотой и тем блеском, теми прожигающими искорками, которые они излучали.
И улыбка. Он мог узнать ее из тысячи, миллиона. Подобное не исчезает, не стирается и не забывается. Это живет вечно. Оно находится в самом сердце, и никто не в силах вырвать это чувство – чувство любви, чувство, когда ты полностью во власти ее, ее красоты, того самого единственного, чего не можешь найти ни в одной другой и только ты, ты один видишь это и хранишь в сердце.
* * *
Возможно, некоторые спросят: «Почему он любит именно ее, ведь есть же другие!» Но на этот, казалось бы, простой вопрос, знает ответ только он один, все же остальные просто теряются в догадках. Удивительно, но за короткое время она превратилась для него из обычной девушки в самую любимую из всех. Вначале об этом не знал никто. Он тщательно скрывал свою тайну, но, как известно, все тайное всегда становится явным, и даже он не смог удержать все в секрете.
На миг ему показалось, что звезды упали на Землю, облака обрушились вниз и все поглотила бездна. Иллюзия спокойствия и безмятежности прошла. Настала эпоха горечи, обид и разочарования. В них, если нужно, можно утонуть, упасть и разбиться, всплыть, выбраться наверх, а можно сделать их реальностью. Все зависит от составляющего.
* * *
Ночь.
Не спалось.
Он резко сел и открыл глаза. Чувство беспокойства, зародившееся пару часов назад, никак не могло пройти. Внутри его обжигал огонь. «Что происходит?» Он встал и мрачно посмотрел на полумесяц луны. Вокруг него витал ореол потерянности. Что он мог потерять? Мог! Ее. Нет, не навсегда, но он упустил тот самый момент, когда мог побыть с ней наедине. Все произошло быстро. Растерянность? Да. Он замешкался и только смог проводить ее печальным взглядом.
Она.
Она родила в нем новые, совершенно новые чувства. Он знал ее не годы, а может только месяцы? Но она, ее улыбка, ослепительно прекрасное, бархатное лицо, на котором можно прочитать все ее душу, нежные руки.
Он восхищался ей и не мог отвести взгляд от этого чуда, сидящего рядом и говорящего с ним.
Он полюбил ее, но не мог признаться. Пока? Или никогда? Нет, конечно же, пока. Никогда – вечный срок, и он не выдержал бы его, все время видя ее. Но как сказать? Вот что терзало его душу. Но даже не это.
Полумесяц.
А вдруг она откажет? Тогда все уничтожится. Его иллюзия рассыплется блеском острых осколков.
Он прислонился лбом к холодному стеклу и закрыл глаза.
Если сейчас чувствовалась пустота, потеря ее, то, что будет, когда она откажет. «Я не буду ничего говорить!» Нет! Он знал, что это для него еще хуже. «А если будет отказ?»
Мысли пробила раскаленная пика, и внутреннее стекло треснуло, оставив на лбу алый след.
Он не знал, что делать, но ее образ, образ самой милой, близкой, родной девушки, врезался в его сердце и не мог просто так бесследно исчезнуть.
Все новые и новые мысли рождались в его голове, но ее лицо не могло стереться. А улыбка никогда не сможет угаснуть в памяти, яркая, приковывающая взгляд и, как все остальное, нежная, трепещущая, ее и только ее, именно той, которую он любил.
Ночь.
Не спалось.
Не удастся.
Вряд ли когда.
* * *
Он был далеко от города, в совершеннейшей глуши, старался отвлечься и отстраниться от всего прошлого, но никак не мог забыть ее. Что-то странное творилось с ним. Он мог забыть. Он хотел забыть. Но единственное, что никак не могло ускользнуть от него, растаять как миф или видение – это, конечно же, она. Странное дело, он лелеял мысль о том, что все будет хорошо, хотя она не давала ему никакого повода или даже намека. Возможно ли это? Возможно.
Ах, как он хотел вернуть тот единственный момент, когда мог изменить свое существование. Тогда, в один из прекрасных дней, могло решиться многое, но он не сумел распорядиться судьбой и упустил, возможно, мифический, но шанс.
Сейчас, как и всегда в другое время, он пребывал в задумчивости и мрачном состоянии духа. Он вспоминал все моменты, проведенные с ней, ее саму, глаза. Он мог поведать любому все связанные с ней мгновения, но никого, кроме него в этой глуши не было. Он пытался отречься, забыть ее, забыть всех, забыть все, самого себя, но не мог именно ее, и это мучило и угнетало его. Никогда он еще не сталкивался с проблемой, которую не мог бы решить. Всегда давалось три варианта. В данном случае – ни одного.
Обиженный. На кого он мог обижаться? На судьбу, рок, давший такое странное испытание? Дорогу в жизнь? Или что-то еще, чего он не знал, да и не положено было знать. На себя? Возможно…
Он просто сидел, взявшись за виски, и думал. Ему больше ничего не оставалось, как думать. Но он по-прежнему сомневался – действительно ли эта такая безвыходная ситуация!
* * *
Он ехал по городу и уныло смотрел в окно. Ночь раскинула свои объятья и теперь медленно погружала все в сон. Он посмотрел на безоблачное звездное небо, скользнул взглядом по круглому диску луны и вдруг замер. Она находилась так близко, что казалось, протяни руку и ты почувствуешь всю шероховатость ее поверхности.
Время будто остановилось. Он смотрел на нее, и в голове рождалась та, которую он любил. Вначале это были лишь смутные очертания, но с каждой секундой все становились яснее и отчетливее.
Луна нависла над домом, будто желая как можно больше узнать об этом мире. Она уже не казалась такой далекой и размытой.
Но в голове юноши стоял образ той, кому он был предан. Он вспомнил те недолгие минуты, проведенные с ней вместе, переливающийся блеск волос, аромат тела, ему захотелось взлететь на крышу дома, обнять луну, наговорить кучу нежных слов, но что-то помешало ему сделать это. Он, запрокинув голову, смотрел на звезды. Расстояние не имело никакого значения. Он знал, что она слышит его и в данный момент думает только о нем.
Тело окутала паутина тепла, и улыбка тронула его лицо. Он, до боли в глазах, вглядывался в диск луны, будто бы это было зеркало и сейчас к нему сзади подойдет она и, нежно обняв, положит свою голову ему на плечо.
Мысли захлестнули его разум, сдавили голову и готовы были вырваться наружу в виде обезумевшего крика, но получилось лишь какое-то тихое шипение.
