Илья Андреевич Беляев
Молодость. Автобиография… почти. Книга четвертая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»
– Алло!
– А… э… Миха?
– Ясен пень, кто же еще или ты думаешь, я свой сотовый всем желающим буду раздавать?
– Дык… ведь… кто тебя знает.
– Дык, дык… Кирдык! Да, что тебе?
– Я… мы тут подумали и решили, что возможно тебе не стоит приходить на встречу Нового года к нам!
– Вы там случайно косяков не курили?
– Уверяю, ничего подобного даже и в мыслях не было!
– Да? Тогда вы все там точно опухли.
– С чего бы это?
– Не, ну е-мое, все мои собираются к вам, а я, как лопух дома останусь? Не выйдет! До дома твоего отца десять минут идти, и ты думаешь, мы не дойдем?
– Дойти-то вы может, и дойдете, но в такую, мягко скажу «метель», найдете дорогу, может, только за час. Ты в окно выгляни! Это же не метель, не буря, а снежная лавина – смоет всех нафиг, ну а если и не смоет, то завалит по самую крышу, так что какая…
– Стой, молчи. Я вообще-то на крыльце своего дома стою, но метели и в упор не вижу.
– Не понял…
– Не понял? Да вы обкурились там все! Какая лавина, какая метель, здесь мороз градусов в двадцать, а ты лабуду какую-то гонишь.
– Так значит, у тебя там ничего нет?
– Нет, не было и сегодня уж точно ничего не будет.
– Как это так? У нас есть, а у тебя нет? Непорядок!
– Тьфу ты, е-мое, докурился народ до глюков.
Раздались гудки. Миша повесил трубку, а я вообще не стал ничего понимать.
– Он говорит, что там ничего нет.
Эх, жаль под рукой фотоаппарата не оказалось, да и камера на столе сломанная валялась, даже негде будет больше посмотреть на эту картину. Значит, застыли все: Леха сидел на одном из кресел, положив ноги на табурет, рот открыт, глаза рублей по пять, если не больше; Саша стоял у двери с бутербродом в руке, рот также открыт, и оттуда пытался вылететь кусочек сыра, глаза раскрыты намного больше, чем десять рублей, правая рука несколько раз поднималась к виску, но с таким же успехом и опускалась. Алексей икнул, отклонился от стула к стене, откинул голову, вдохнул воздух и со свистом выдохнул.
– Маразм.
– Может, проверим?
– Как?
– А крыша для чего?
Мы не вбежали на крышу, мы влетели на нее. Снег шел из ряда вон, но что самое удивительное, шел только во внешней части дома. На крышу и внутрь нашего квадратного жилища не попадало и снежинки. Мы с отвисшими челюстями смотрели на загадку природы и не могли отвести взгляд. Я подошел к самому краю крыши, протянул вперед руку, и ладонь моментально наполнилась снегом. Он был мягкий, пушистый и переливался как бриллиант. Таять же, похоже, не собирался, и даже тепло моей руки не переплавляло его в воду.
Смотреть вдаль было более чем бессмысленно. В квартире казалось все иначе, чем сейчас. Теперь уже на расстоянии метров двух ничего нельзя было разобрать, а о том, чтобы рассмотреть какое-нибудь находящееся вблизи окно, можно даже и не говорить. Здесь как будто бы происходило паранормальное явление. Почти что аналогичная ситуация случилась и у нас.
Спустившись на чердак, мы не сразу поняли, что и тут что-то не так, и не сразу заметили идеальной белой стены, которой не должно было быть и в помине. Первым перепугался Алексей. Он отпрыгнул в сторону, указывая дрожащим пальцем нам за спину. Мы обернулись, но ничего ужасного пока не обнаруживали. Вдруг из середины белой стены стали расходиться идеально ровные круги, будто это не стена, а участок озера, в которое был брошен камень, потревоживший водную гладь. Волны расходились все больше, больше, быстрее… Наконец из нее вылезло какое-то черное существо, внешне очень похожее на человека, но через него можно было рассмотреть все там находящееся. Привидение? В наше время? Привидится же, блин, фигня всякая!
– Боитесь? – спросило оно и, похоже, улыбнулось. – Правильно делаете, хотя и вас нужно остерегаться.
Леша побелел и хлопал ртом как рыба, выброшенная на берег.
– Мы видим будущее! Мы знаем, что может произойти! Так что вам лучше не вмешиваться. Мы знаем о вас все. Ты, Александр, родился с пятью шестерками в дне рождении. Родись ты на два года раньше, в такой же месяц и день, ты был бы одним из величайших творителей зла, ведь шесть шестерок что-нибудь да означает, хотя и сейчас ты способен на многое. Тебе предстоит сделать выбор, но пока до этого далеко.
Бестелесная субстанция двигалась вперед-назад, как товарищ Ленин на заседании комсомольской партячейки.
– Ты, Игнат, опустился до изучения и понимания ничтожной белой магии. Это глупо с твоей стороны. Ах, да, ты ценишь человеческую душу и преследуешь прекрасные, возвышенные цели в искусстве. В ней ты тоже это нашел? Возможно, в этом ты ошибаешься, и, хотя совсем недавно стал углубляться в белое колдовство, добился поразительных успехов. Ты – единственный представитель мужского рода в семье, родившийся на протяжении трех поколений, а тот, кто действительно является таковым – становится колдуном от природы, даже если его не учить. Но ты пошел дальше и даже прошел ряд посвящений…
Черная тень замолкла и пристально посмотрела на меня.
– Остановись! Ты, как и все другие, лишь песчинка в этом мире. Не суйся туда, куда тебя не звали и где тебя не ждут. Придет время! Выбор будет дан всем троим… Но с вами нет еще одного участника грядущего спектакля! Где он?
Мы посмотрели на Лешу, который окончательно окаменел и представлял лицом потолок в своей квартире.
– Нет, это не он. Есть еще один юноша…
Я резко повернулся и, глядя существу туда, где должны были располагаться глаза, спокойным голосом произнес:
– Когда в одном доме собираются три мастера, чертят пентаграмму и посылают свое знание на помощь, тогда не выживает то зло, которое нас окружает. Даже ты будешь уничтожено!
Мне не вспомнились эти слова, а словно кто-то свыше продиктовал все, что я здесь только что произнес.
Тень поперхнулась словом, и перестала бродить, как заключенный в камере. Во мне вдруг проснулось что-то, скрытое в самых отдаленных уголках моей жизни. Я был так разозлен, что какое-то мурло читает лекции о том, что нам делать, а чего нет, что сорвался и дал свободу своему уличному акценту. Такое со мной случалось редко, но подобные речи все же стоило записывать хотя бы на бумагу.
– Послушай ты, мымрик в фуражке, не стучи копытами, выше телебашни не запрыгнешь! Закрой варежку и послушай умных! Никогда не задумывалось, что ты всего-навсего плешивая козявка, нет, даже молекула. По тебе же психушка плачет! Сейчас как звякну «белым акробатам», они повяжут тебя за милую душу и еще спасибо скажут. Будешь там травить одеколон про всякую фигулину на манер магических заворотов шариков за ролики. Ты меня не знаешь. Если я такую лабуду понесу, никакие ниггеры вроде тебя не остановят. Вот даже у «Макара» спроси!
Тень схватила руками голову, зашипела и растворилась в темноте чердака. Следом за ней взорвалась волнообразная белая стена. Она разлетелась на миллиарды стеклянных осколков, затем они все вдруг застыли в воздухе, их, как магнитом, потянуло обратно, и они создали зеркальный шар, который засветился во все стороны белыми лучами, стал сжиматься и также исчез.
У меня в ухе что-то застреляло, брови поползли вверх… Повернувшись к друзьям, я спросил:
– Так это было не то, о чем я до этого думал?
Я так увлекся непонятным снегом внутри дома, что принял это за местного бомжа, которому мы частенько приносили еду.
– Скажите, что это то, о чем я думал! – умоляюще-тихо произнес я.
Оба юноши покачали головой и до меня, наконец, дошло, что это было. Единственное, что я помнил случившееся после, так это то, что меня кто-то куда-то нес, причем в сплошной темноте – видимо электрики что-то напортачили. Где-то кто-то говорил, но хотя меня и пинали, в сознание я так и не пришел.
Когда же я все-таки открыл глаза, то чуть не свалился с дивана. Девять часов! Кошмар… ужас… беспредел… Подскочив к тикающим на тумбочке часам, которые до этого десять раз возненавидел, взял в руки и уже собирался выкинуть за балкон, но… Будильник был выключен! «Стоп! Предки ведь ушли еще вчера или нет? Неужели все во сне приснилось? Нет, пора завязывать с ночным просмотром фильмов ужаса. Еще чего доброго свихнусь на них».
Накрывшись опять одеялом, я попытался вспомнить все, что видел во сне, но полное и ясное очертание картин так и не приходило. Как ни старался я разобраться с увиденном, все попытки были напрасны. Ничего, совершенно ничего не удавалось вспомнить. «Склероз со мной старческий, что ли произошел? Ведь помню, что предки уехали вчера. А может…»
День выдался на редкость холодным, и все городские жители старались потеплее одеваться, закручивая вокруг шеи шарфы и поднимая воротники. Что и говорить – декабрь все-таки. До нового года осталось совсем немного, а затем… Затем цивилизация вступит в новый год, а конца света как не было, так и не будет. Все закончится тихо-мирно, так же, как и началось. Нет, конечно, разнообразные «суперприбыльные» и «экономические» фирмы вроде «МММ» или «РДС» всегда будут присутствовать в нашем обществе, от этого никуда не денешься, но во всем остальном намечался полный порядок.
Одному бродить по заснеженным дорогам не хотелось (настроение – хуже некуда) и я зашел к Леше.
– Может, пройдемся? Ты только почувствуй, какой свежий воздух. Мороз!
– Да успокойся, вот если бы градусник мелким сделать – это другое дело.
– Это же только ты с Саней с мелкими тусуешься.
– Ну, предложи, что еще делать!
– А разве нельзя просто пройтись по улице? Просто посмотреть, что происходит вокруг, а то сидишь в своей квартире все восемнадцать лет и жировую массу наращиваешь. Стыд! Ты только за окно посмотри, какая прекрасная погода! Так всех и тянет на свежий воздух.
Леша долго на меня смотрел, а потом сказал:
– Ладно, уговорил.
Выйдя на улицу, мы не увидели ни взрослых, которые всегда проходили мимо нашего двора, ни мелких, которым Алексей всю дорогу грозился сделать градусник.
– Какой кретин тридцать первого декабря гуляет? Все уже дома к вечернему застолью готовятся.
Я посмотрел по сторонам. К нам направлялся Саша с соседнего дома, тот самый, любитель делать градусники.
– Как кто? – удивился я. – Саня!
Мы встретились у моего подъезда. С кислым видом он произнес:
– Не понтово мне что-то сегодня. Родаки вот послали… на базар. А какой кретин тридцать первого покупает продукты?
Мы с Лешей переглянулись, а он продолжал:
– Вот и пришлось идти, а больше-то некому. В доме восемь человек семьи, а посылают только меня одного. Да нет, я не жалуюсь, просто что-то мне фигово до балды.
– Может, потом в камору заглянем? – спросил Леша.
Я замер с приоткрытым ртом и, пока они горячо обсуждали поставленный вопрос, пытался понять, где я это слышал. На ум ничего не приходило. Все расплывалось как в тумане, и воспроизвести похожие образы моя память была не в состоянии. Одно из двух: или этих образов не было, или что-то удерживало мою память от расшифровки.
– Так там еще и мебели-то нет, – ответил Саня, – а завезут не скоро.
– Зато другое есть!
Чудовищным усилием воли я удержал себя от того, чтобы обозвать Алексея ополоумевшим фанатом интернета. Мне дорого это обошлось: закружилась голова, зашумело в ушах, и я чуть не потерял сознание. Но все восстановилось: дыхание стало ровным, а слух таким же острым, как и раньше. «Один-один. Второй раунд за мной. Что бы это ни было, но я найду способ узнать прошедшее»
– А я-то думаю, что он туда так рвется. В интернете захотел повисеть! Ну что ж, возможно и зайдем, но сейчас, цель номер один – наш рынок.
Туда мы и направились. Вдруг где-то позади что-то щелкнуло, зашипело и стало приближаться. Алексей, похоже, этого не услышал и продолжал идти. Я же с Сашей обернулись и увидели, что прямо на нас падает оборвавшийся провод от фонарного столба. Мы резко отшатнулись, и он пролетел, между нами, где-то на расстоянии двадцати сантиметров, оставляя черную полоску на снегу. Шипя, он продолжал лететь в Алексея. Мы быстро обернулись и подбежали к нему. Я толкнул его в сторону, но даже и предположить не мог, что Саня пихнет его обратно. Мне ничего не оставалось, как продолжить его падение в мою сторону, но более эффективнее. Он так хорошо ухнул в сугроб, что провалился в него по пояс.
– Ну, вы, вашу е-мое… – закричал он.
Мы его не слушали, а наблюдали за проводом. Тот описал полукруг и стал возвращаться обратно. Пролетев вновь, между нами, он чисто случайно зацепил хвост пробегавшей кошки. Раздался треск, душераздирающее мяуканье и ее стало, как говориться в народе, «плющить»: шерсть встала дыбом, хвост трубой, и та, резко изменив направление, побежала обратно, постоянно дергаясь из стороны в сторону. Лешка также проводил ее взглядом до подвала, в котором она скрылась, и уставился на нас, продолжая стоять в снегу.
Мы с Саней смотрели друг другу в глаза и не спешили давать объяснение обалдевшему юноше. В голове вертелось одно: «Это было, было… Было! Но где?»
– Что это? – спросил Саня.
– Электрический кабель.
– Знаю.
– А что тогда спрашиваешь?
– Почему он оборвался?
– Спроси что-нибудь полегче. Возможно, банальная случайность. Мало ли из-за чего еще. Возможно, закончился срок службы – трухлявым стал или ветер сбил, или из-за налипшего снега после мороза треснул, или…
– Во-первых, ветра сейчас нет. Во-вторых, ни снега, ни мороза не было уже два дня, а на счет того, что закончился срок службы, то это уже точно не про этот случай. Здесь меняли провода неделю назад. Сам видел.
– Тогда что это?
– Да мало ли.
– Э, люди, поделитесь со мной своими предположениями, – перебил наши размышления юноша, наконец выкарабкавшись из снега.
Что-то вновь щелкнуло, зашипело и стало приближаться. Оторвался второй и последний провод, но на сей раз летел не так, как первый, а под совершенно другим углом и направлялся к Алексею. Он опять погрузился в снег и ругался уже достаточно основательно, указывая каждое имя в отдельности, но, когда у самого носа пролетел искрящийся провод, он замолчал и долго лежал с широко открытыми глазами. Через минут пять юноша пришел в себя, вылез из сугроба еще раз и посмотрел на оставшуюся полосу на снегу.
– А это тогда что? – спросил я у Сани.
– Кабель был.
– А теперь?
– Теперь его нет.
– Знаю.
– А чего спрашиваешь?
– Я о другом.
Он задумался.
– Ты считаешь, что это то, что было…
– Я ничего не считаю. У меня только предположения.
– Народ, слушай, кончай базар, а то мы так до рынка никогда не дойдем. К тому же, если будем здесь стоять, то вероятность того, что нас может пришибить током, намного больше. И вообще, нам пора!
Всю дорогу Алексей трещал как сорока, выдвигая разнообразные версии случившегося. Сначала мы слушали внимательно, но потом потеряли к нему всякий интерес и думали о своем, временами поддакивая и бросая одну-две фразы. Все равно этот случай ну никак не укладывался в голове. Что это? Почему? По какой причине? Одни вопросы. Ответов – ни одного.
Проходя мимо одного из подъездов, я увидел следующую надпись: «Бомжам ходу нет!» «Как же, раскатали губу, им эти ваши записи глубоко по колено. Написали уж тогда хотя бы: «Не входить! Клопы!» – умно и с подвохом, а так…» Я усмехнулся и, загромождая себе голову всем этим хламом, не заметил, как мы остановились. Подняв голову, я увидел… Да, конечно же, это всем известная Вероника. Я невольно улыбнулся девочке и посмотрел на отставших.
– О, Валюшка, здоров! Не ждал тебя увидеть! – произнес Сашка.
Та подошла к нему, чмокнула в щечку и сказала:
– Привет-привет. Если ты забыл, то я живу в этом доме.
Я полностью застыл, ничего не соображая. Какая Валюшка? Он что, тушенки переел? Мои остекленевшие глаза проходили взглядом насквозь Александра. В голове отчего-то зашумело, в ушах засвистело, а рот самопроизвольно чуть приоткрылся.
– Какая Валя? Саня, это ты? – обратился я к юноше. – Раскрой глаза! Это же Вероника! Вероника Колошина – участница циркового коллектива! Что с тобой? Неужели помрачнение рассудка?
– Какая я тебе Вероника? Ты что хлебал этой ночью?
И она посмотрела на меня так, как если бы я был мировым рецидивистом и шпионом разведки «Нато».
Девочка подошла ко мне, застывшему и не в понятках блуждающему по мыслям и залепила такую пощечину, что, если бы не мое каменное состояние, голова давно улетела бы в кусты. С кислым выражением лица я заглянул ей в глаза, потом посмотрел на Сашку и сказал, мысленно благодаря Веру… э-э-э, Валю… Веру, ну кого-то из них за то, что та вывела меня из глубокого помешательства.
– Так это не та, о которой я да этого думал?
Оба юноши покачали головой.
Я взялся за голову и понял, что сошел с ума. Если пошли раздвоения личности, то все – крышка. Теперь одна прямая дорога в сумасшедший дом. Рассудок помутился, сознание стало затуманиваться, голова распухла, как у трупа, пролежавшего в воде три недели, ноги подкосились, и я понял, что падаю. Единственное, что я помню после этого, так это то, что меня кто-то куда-то нес, причем в сплошной темноте – похоже, мешок для верности одели – кусался видимо. Где-то кто-то говорил, но хотя меня и пинали, в сознание я так и не пришел.
Когда же все-таки открыл глаза, то чуть не свалился с дивана. Девять часов! Кошмар… ужас… беспредел… Подскочив к тикающим на тумбочке часам, которые с десять раз обругал, взял в руки и уже собирался выкинуть за балкон, но… Будильник был отключен! «Минуточку!» Накрывшись опять одеялом, я попытался вспомнить все, что было. «Вчера или сегодня? Нет-нет. Сегодня или вчера? Тоже не то. А-а-а, сегодня – это вчера, а вчера – это сегодня! Опять не то. Мрак, кругом мрак. Что же это было, то есть, что же будет, в смысле что, где, когда? Вот тебе и телеигра!»
Голова шумела и совершенно не понимала, что было вчера. Такое ощущение, что вышел из комы. Вдруг меня осенило: «Точно, вчера я был пьян, как сказал один из моих знакомых: «Ты что хлебал этой ночью?» Стоп! Этой ночью? Тогда получается, что я пил и позапрошлый день, а также и вчерашний день… Во, блин, пьяница! А вчера-то за что? Кажется, мы пили и за нас, и за вас, и за десант, и за спецназ… Ну, это так, к слову. Вспомнил! Вчера мне кто-то заехал в глаз или в нос, что, в сущности, без разницы, и я пил с горя. А что, как и почему – это мне вспомнить не дано».
Когда я, наконец, разобрался со своими мыслями, то накрыл второй подушкой голову и… раздался звонок в дверь.
«Вовремя, блин!»
Бурча, как закипевший чайник, я встал с кровати и неохотно стал открывать дверь. За ней стоял Мишка.
– Ты что, еще дрыхнешь? – по его взгляду стало ясно, что у меня что-то вылетело из головы, и он искренне удивлен моей забывчивости и невнимательности. – Мы же собирались с Саней за покупками идти. Новый год на носу, а ты спишь, как лопух и совершенно ни о чем не чешешься!
Он вошел в квартиру, споткнулся о груду моих ботинок, но сохранил равновесие и прошел в зал.
– Обувь нужно снимать, когда по комнате ходишь!
– Не дома ведь…
– Ну, ты хамло!
– Да брось ты, у тебя тут пыли все равно центнера два.
– Это не моя пыль, а тех, кто со мной живет.
– Ну, ты…
– Хватит о мелочах!
Он сел и закинул ногу на ногу, а я тем временем заправил кровать.
– Про какие покупки ты говоришь? Сашка мне ни о чем не говорил.
– Ну, ты склеротик! У тебя, наверное, жар. Ты же сам вчера всем кричал, что сегодня нужно обязательно ехать на базар и покупать подарки. Новый год на носу! Сам говорил. Сам!
– Ладно, ладно, я не спорю, но все-таки я такого вчера не говорил!
Мишка еще долго возмущался насчет моих мозговых извилин, ума и меня в частности. Я думал о том, что вчера мы были заняты чем-то другим: Мишка вообще не пришел из-за густого снега, Саша делал мелким градусники, а мы с Лешей у школы встретили кого-то слишком страшного, и меня долго откачивали, или я много выпил и меня долго откачивали, или… в общем ясно одно – меня долго откачивали, а кто, как, почему и из-за чего – это меня на данный момент не интересовало.
– Так что я такого вчера наобещал? – присев на край дивана, задумчиво произнес я, как бы обращаясь к самому себе.
– … полный глюк. Видимо, клея обнюхался. Что ты вчера ел? Живот не пучит? А? А, ты обещал, что сегодня в девять соберемся у твоего подъезда или дома и вперед – на рынок за подарками. И вообще, помолчи, я не закончил! Так что, живот не пучит? Глаза не колет? Может вилку дать, чтобы…
Нет, ну вот гнет палку. Главное, пришел без приглашения, расселся как барин, в ботинках немытых ходит по моему грязному полу и кричит, что я туп, как сибирский валенок. Вот и приглашай после таких лекций к себе друзей – растопчут, унизят, выкинут и станут жить вместо тебя. Да на Колыму таких, на работы в шахты, в каменоломни, в… да ладно, друзья все-таки!
Я встал, надел куртку, успокоил «трындящий» будильник и выкинул его на улицу.
День выдался на редкость холодным, и все городские жители старались потеплее одеваться, закручивая вокруг шеи шарфы и поднимая воротники. Что и говорить – декабрь все-таки… Затем цивилизация вступит в новый год, а конца света как не было, так и не будет. Все закончится тихо-мирно, так же, как и началось. Нет, конечно, заработную плату учителям и шахтерам как не платили, так и не будут платить, от этого никуда не денешься, но во всем остальном намечался полный порядок.
Одним бродить по заснеженным дорогам не хотелось (настроение препоганейшее), и мы зашли к Леше.
– Вылетай, пойдем на рынок за подарками!
– Да успокойся, делать мне что ли нечего, кроме как с вами шататься.
– Ну, предложи что-нибудь еще! – сказал Леша.
– Дома сидеть!
– Ха, ты только за окошко посмотри, какая прекрасная погода. Всех так и тянет на свежий воздух, на…
– … рынок! – перебил меня Миша.
Леша долго нас рассматривал, а затем сказал:
– Ладно, уговорили.
Выйдя на улицу, мы обвели взглядом двор, но так никого и не нашли, даже Сани еще не было. Спит!
– Какой кретин тридцать первого декабря за подарками ходит? Все умные дома к вечеру готовятся.
Я посмотрел по сторонам.
– Как кто ходит? Мы и вон – Саня!
Действительно, к нам направлялся Саня. Мы встретились у моего подъезда.
– Ну что, идем? – спросил он.
Все кивнули головой.
В общем, поход по магазинам прошел удачно, не считая одного-единственного малозначительного момента, когда в трамвай, из которого мы только что вышли, врезался двухэтажный автобус – рогатый даже на бок завалился. Народу набежало как в кинотеатр на ремейк нового фильма или как на пожар в нашем соседнем доме на прошлой неделе. Мы, спасаясь от милиционеров, которым нужно было давать показания, быстро растворились в толпе и прямиком направились на рынок. Накупив всякого хлама тысяч на пять, мы вызвали такси и приехали обратно, разнесли подарки по своим домам и вновь собрались у моего подъезда.
– Нас чуть не расплющило! – с испугом вспоминал Алексей. – Если бы мы вовремя не вышли из вагона – все, хана, привет горячий!
– Интересно, почему все эти несчастные случаи происходят с нами? – воскликнул Александр и сам испугался своих слов.
– Так это все было, и ты помнишь? – удивился я.
– Что?
– Предыдущие случаи.
– Смутно, но сейчас что-то во мне перемкнуло, и они всплыли с поразительной яркость и четкостью.
– Алексей, а ты?
– А при чем тут я? Я вообще ничего не знал, не знаю и…
– Сам дуб дубом, – докончил за него Мишка.
– На себя посмотри!
– Ах, так, да ты знаешь…
Он опять закипел чайником, но я его вовремя остановил.
– Хватит балдеж… в смысле галдеж! Давайте лучше проверим наш вариант.
Все посмотрели на меня с недоумением.
– Ты же ведь не хочешь сказать, что собираешься использовать то, от чего мы отошли несколько лет назад?
Александр с Михаилом смотрели на меня как на диверсанта-разведчика, пойманного при попытке развертывания партизанского движения.
– А почему, собственно говоря, и нет? Мы же не собираемся влезать во что-то сверх нашего разума, а только получим ответ на интересующий вопрос, причем банальным способом, и мирно разойдемся.
– Нет, Сань, ты только его послушай! У тебя что, совсем плохо с памятью или как?
– Ты разве забыл, что было в прошлый раз?
– Ребята, вы о чем? – непонимающе спросил Алексей.
– Да так, об одной пустяковой формальности.
– Этот вундеркинд в прошлый раз запалил нам квартиру.
– Я уже сорок раз извинялся по этому поводу, и говорил, что все произошло из-за одной банальной ошибки. Нельзя же всю жизнь вспоминать этот эпизод. Нужно стремиться к улучшению своих навыков. Мы же многое могли. Многое! Почему все утратилось? Если боитесь, то так и скажите – я разузнаю все один, но вспомните, что когда-то мы были одной семьей и все беды решали именно через это. У нас не было врагов. Никогда! Все шло хорошо, просто идеально, но у всех бывают срывы и неудачи. Однажды я ошибся, ошибся по-крупному, но это давно прошло и закончилось. Повторяю, нельзя всю жизнь жить, вспоминая плохое, случившееся один раз. Нужно действовать! Скажите себе: «Мы сможем!» И все получится. Вы же прекрасно знаете, кто мы и что каждый из себя представляет. Выбор за вами!
– Ребята, о чем вы говорите? Кто-нибудь толком может мне объяснить, что происходит? – закричал Лешка.
– Слушай, помолчи! – огрызнулся Саша. – На сей раз это никоем боком тебя не касается.
– А в чем, собственно, проблема?
– Черная магия! – тихо произнес Мишка.
– Белая магия! – поправил его я.
Алексей вытаращил на нас глаза, сглотнул комок, развернулся и быстрыми шагами направился к своему дому.
– Сообразительный.
– Первый раз вижу человека, который не задал ни одного вопроса, а просто-напросто отвалил, – искренне удивился я. – Так что?
Повисло напряженное молчание, длившееся минут пять. Первым опомнился Миша.
– Да, в этом ты прав. Мы не можем опираться только на старый опыт.
– Конечно, главное попробовать, вспомнить старое.
– «Макар», как считаешь?
Саша посмотрел на него, улыбнулся своему старой кличке, которая переросла в псевдоним и сказал:
– Ну что ж, попробуем. Только «Макар» давно устарел.
– Да-а-а?
– И что пришло на его место?
– «Мастер!»
– Вот, значит как. Ну а ты, я надеюсь, все тот же «Тренер»?
– Да, – я склонил голову в знак приветствия. – А ты… эта самая… сметана?
– Чего?
– Ну, сметана такая есть, как же ее… а – «Мишутка»!
– Да, пока тот самый.
– Очень рад, очень рад!
Я с энтузиазмом пожал всем руки в честь нового знакомства, и мы от души похохотали добрых пять минут.
Зазвонил сотовый Сани.
– Алло. Леша? Нет-нет, мы идем… да, договорились… нет, сегодня не заходи – будем заняты! Лучше завтра, часиков в двенадцать! Ну, все… Ага. Пока.
– Ну что, комедианты, пойдем жечь квартиру? – усмехнулся Мишка, и мы его с криком допинали до моего этажа.
Приготовление и сборы заняли совсем немного времени – часа два, не более. Все мои книги, пентакли, пентаграммы и прочая магическая атрибутика находились спрятанные в сейфе, который был сделан лично мною и втайне от родителей – в стене за шкафом. Там весь этот мусор и лежал почти два года, с момента последнего пожара. Я специально запрятал все подальше, чтобы лишний раз не наткнуться и не напортачить еще чего-нибудь. Но сегодня настал момент, когда нужно было вскрыть тайну и вытащить ее на свет Божий. Я долго медлил, прежде чем взять «манускрипты» в руки. Боялся? Наверное, все-таки да. А вдруг не получится, вдруг все пойдет кувырком и из-за нас пострадает кто-нибудь еще? Магия – это такая штука, где нужна четкость и трезвость. Пьян, значит, все – тебе крышка. Что-то не то сказал – все, тебе крышка. А если и то и другое – улетишь, и не догонят. Конечно же, мы знали обо всех поправках и нововведениях, но все равно прочитали нужную подготовку.
Вы думаете: «Причем здесь Михаил»? Да очень просто. Ему передали умения перед смертью его прародители. Как он сам сознался, его прабабка была первоклассной ведьмой, а дед считался неплохим колдуном, так что в опыте ему не занимать. Многое перешло к нему, ну а что не перешло, то он смог это найти у нас, в так называемой «Банде четвертой гильдии». Почему четвертой? Первую квартиру, где мы собирались, обокрали, и мы переехали; вторая немного подгорела, и мы переехали; третья не понравилась нашим отцам, и мы снова переехали, а четвертая – вот она, на сей раз моя. Прошу любить и жаловать!
Куда старики подевались? Они же обещали прийти. Где они? Где? Что происходит кругом?
В общем, вечера дождались спокойно, без эксцессов, полночи тоже, зато потом все как-то замялись и постарались улизнуть, но это им не очень удалось – дверь оказалась закрыта на непонятной конструкции замок (кстати, моя разработка), который не смог открыть даже Сашка, славившийся своими шпильками и прочей открывающей техникой.
Стол был давно накрыт, но сначала мы хотели разделаться с нависшей над нами проблемой.
Ночь за окном поразила нас своей тьмой и непроглядностью.
– Прям как у негра…
– Хам, как можно! – возмутился я и прервал Мишку.
– Ладно, темно, как в перевернутой помойке.
– Вот, другое дело.
На улице не было никого и вблизи ни единого источника света: ни огонька, ни фонаря, ни просто какого-либо отблеска. Все выглядело ужасно, жутковато и немного…
– Прикольно, – задумчиво произнес «Мишутка», – как я домой пойду по такому мраку? Куда электрики смотрят? Моргалы им выколоть!
– Так, вон он твой дом – по прямой метров двести, – указал я в темноту. – Мы тебя по веревке вниз спустим, а уж ты на ощупь найдешь дорогу.
– Я вам что, макака-альпинист? Нет уж. Я лучше тут останусь.
Посмотрев на часы, я огласил:
– Ну что ж, начнем?
Оба юноши дружно вздохнули, пожали плечами, и мы все сели за круглый стол, на котором уже стояли заранее приготовленные и готовые к «употреблению» вещи.
Я зажег свечи, Миша начертил углем круг, Саша положил в центр стола треугольное зеркало, а в его середине запалил клочок шерсти.
Запахло паленым.
Мы взялись за руки, склонили головы и стали произносить заклинание. Все шло хорошо. Шло!.. Сначала затухла одна свеча, потом стали затухать все свечи по кругу в противоположную от часовой стрелки сторону, после чего развеялась в разные стороны обугленная шерсть, а из-под зеркала заклубился полупрозрачный дым. В нем появились черные, как уголь, глаза и послышался голос.
Вы, наверное, думаете, что голос мог слышать каждый, находящийся в комнате? Вовсе нет. Во-первых, голос слышали только мы втроем, больше никто не мог его услышать; во-вторых, посторонних в комнате без специального заклинания не должно было быть – иначе даже при любом вызове можно потерять человека. Это только во всех зарубежных фильмах режиссеры пытаются выдвинуть теорию, будто все духи и призраки существуют без чьего-либо вмешательства, что они осязаемы и что их могут услышать все, кто хочет.
– Вы желаете получить ответ на вопрос?
– Обладатели тайного манускрипта могут себе это позволить, – не открывая рта, мысленно произнес Александр.
Да, действительно, у нас был священный манускрипт. На его поиски отправился «Мастер» два с половиной года назад, когда в одной редкой книге прочитал про храм в Индии, который оказался затерянным в джунглях. В этой же книге приводилось примерное его местоположение. Туда-то он и направился, попросив денег у своего отца на турпутевку до Греции. Он отказался от нашей помощи, хотя мы настаивали, а просто полностью полагался на свою черную магию, но тогда юноша знал только начальные ее азы, и ему повезло, что еще выжил и нашел нужную дорогу в те места. Помнится, мы тогда удивились, увидев в его руках манускрипт. Откуда он его достал? Миша даже пошутил, будто это, наверное, скинула на голову одна из местных макак из-за ненадобности, в то время, когда Саня потрошил их гнезда, а те в свою очередь закидывали его ананасами.
