Илья Андреевич Беляев
Молодость. Автобиография… почти. Книга четвертая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»
– Что с нами происходит? – спросил Саша.
Глаза в шаре долго молчали, но потом стали отвечать.
– Все дело в ваших скрытых возможностях. За тьмой стоит один человек, который ждет, когда вы полностью раскроетесь. Он сильнее всех вас вместе взятых во много раз, и он не из этого мира. Ему нужна власть, но это потом. Сейчас же он ищет одну… одну девушку. По правилам чернокнижия…
«Что-то пошло не так, – подумал я, когда шар вдруг стал расплываться, вытягиваться в тоненькую ниточку и, превратившись в сгусток энергии, быстрым рывком врезался мне в грудь. В глазах потемнело, мозг стал «закипать», все тело свело судорогой… Меня вдруг вырвало из-за стола и потащило к противоположной стене. Я врезался в зеркальный шкаф, пробил одно из зеркал и сильно приложился головой о заднюю стенку шкафа. Последнее, о чем я подумал, было следующее: «Хорошо, что это шкаф для одежды, а не книжный; жаль, что после стирки не успел больше шмоток положить – мягче падать было бы».
После меня кто-то куда-то нес, а проще говоря, тащил за ноги и другие части тела. Тащили в полной темноте – по-видимому, глаза от стресса лопнули. Где-то кто-то говорил, но хотя меня и пинали, в сознание я так и не пришел.
Когда же все-таки открыл глаза, то чуть не свалился с дивана. Девять часов! Кошмар… ужас… беспредел… Подскочив к тикающим на тумбочке часам, которые с десять раз обругал, взял в руки, но… Будильник был отключен! Что? Это же было, было…
Я стал мучительно вспоминать, что происходило вчера. Для этого я сел на диван, накрыл голову одеялом, закрыл глаза и стал думать. Как ни странно, но я вспомнил все, что было. Все, что происходило с нами за все эти три дня. Я вылез из-под одеяла. Сердце было готово вырваться из груди. Прислушавшись, я не смог уловить ни одного звука. Наконец, откуда-то сверху донесся голос радиокомментатора: «Сегодня последний день уходящего года. Завтра уже первое января. Приятный будет день…»
В голове зашумело еще больше. «Но это не может быть сном, не может! Это было, было…»
– Бы-ы-ыло! – закричал я на всю квартиру.
Справа от меня что-то зашуршало, зашевелилось, и из-за книжного шкафа появилось заспанное лицо Михаила.
– Что ты кричишь? Дай поспать!
Открыв от изумления рот, я не знал, что сказать. Единственное, что пришло на ум, было следующее:
– Но ведь это было, да?
– Господи, ты. Боже мой! Про что ты все время бормочешь? Скажи спасибо, что вообще глаза открыл, не каждый встает на утро, когда вечером прошибает зеркало и делает приличную вмятину в пластиковой стене.
Да, действительно, теперь точно вспомнил, вернее сказать, помогло вспомнить лежащее на подушке мокрое полотенце. В голове зашумело еще больше, и я представил весь свой «полет над гнездом кукушки». Заскрипев зубами, плюхнулся обратно на подушку и моментально вскочил, так как полотенце было не просто сырое, а мокрое до такой степени, что мне показалось, будто я окунулся головой в бассейн. И как я его раньше не замечал?
– О, встал?
На сей раз голос принадлежал другому человеку. В дверях, ведущих из комнаты, стояла фигура «Мастера».
– Я же всегда говорил, что водная постель всем придает бодрость и новые силы… Ой-е… Хмырь пришибленный! Зачем подушками кидаться-то? Ты что, неужели так хорошо приложился, что в психушку пора везти? Е-е-е… Все, сейчас я тебя этим же самым полотенцем руки свяжу, чтобы не трепыхался и не кидался гардеробом, снайпер мелкодистанционный.
Я бы, конечно, поворчал еще с полчаса, но как раз в этот самый неподходящий момент зазвонил телефон. Мне подумалось, что это сотовый Саши, потом показалось, что Миши, затем были предположения, что это мой, но «Мастер» подошел к столу и снял трубку комнатного телефона.
– Алло. Лена?
– У-у-у… – пробормотал я. – Уже и до моей квартиры добрались лирические звоночки. Сколько себя помню – номер телефона ей не давал. Наверное, это Саня после очередного застолья выболтал всю подноготную.
– Тихо! – прокричал он. – Лена, что случилось?
Он слушал ее сдавленный голос, бледнея все больше и больше. Наконец прошептал, что мы будем у нее минут через пять и осторожно повесил трубку. Лицо побелело, глаза запылали нехорошей злобой, и он произнес:
– Лена… Лене только что кто-то позвонил и сказал, что за ней придут, ее дни сочтены и она понадобилась какому-то Квазимоде, который задался целью что-то где-то открыть с ее помощью и ему нужна именно она.
Мишка вскочил с кровати.
– А твоя Елена случайно не употребляет для храбрости?
– Ты меня, конечно, извини, но даже мне показалось то же самое.
– Вот, мы оба сошлись во мнении, а если два человека сходятся в одном убеждении, то они заведомо правы.
Кажется, мы его переубедили, но он все равно продолжал сопротивляться.
– Возможно, вы и правы. Мне вначале тоже показалось чересчур абсурдным, но вы же знаете ее способности по прошлогодним нашим мероприятиям и то, что она может делать. К тому же я обещал, что мы будем у нее через пять минут. Пойдемте, на месте разберемся. Сидя здесь, не узнаешь ничего. Согласитесь, ведь вам тоже интересно, шутка это или нет.
Мы быстро оделись, но куртки решили не брать, так как до дома Елены была минута хорошей ходьбы и возвращаться мы намеревались так же быстро, как и ушли отсюда. В теплых свитерах мы выскочили на площадку, и пока я мучился, закрывая дверь, ребята вызвали лифт и торопили меня. Я не заставил себя долго ждать, и вскоре мы спускались на первый этаж. В лифте что-то щелкнуло, и я подумал, что наконец-то у нас сделали то, что было у лифтов зарубежных отелей, а именно стрелку с показанием местонахождения этого железного ящика. Почему пришло именно это в голову, до сих пор остается загадкой.
В общем, мы приехали. Двери открылись, мы вышли, завернули направо, туда, где должна была быть лестница, ведущая на улицу, и вот тут-то я не понял юмора.
Перед нами раскинулся великолепный по красоте холл. Все сияло и блестело, отбрасывая желтоватый оттенок, как в работах Ван-Гога, где у живописца этот цвет означал продолжение жизни. На стенах висели дорогие старинные лампы, вдоль всего коридора тянулись стеллажи с книгами, декоративными табуретами и великолепными резными статуями. Мы опешили и стояли, открыв рты, не зная, куда попали. Что-то в нашем мозгу сломалось и категорически отказывалось понимать и оценивать ситуацию.
Саня, заикаясь, пытался что-то сказать. Мишка вообще находился в состоянии ступора, а я прошел немного вперед и когда первые впечатления схлынули, появился навык говорить и на два с минусом соображать, тихим хриплым голосом спросил:
– Это… что? Где мы?
Мишка проглотил комок, пожал плечами и посмотрел на Саню. Тот посмотрел на меня, также пожал плечами и еще тише произнес:
– Понятия не имею, но мы точно не дома.
– Да это и сове понятно, – меня, наконец, пробило. – Что это за эпоха средневековья? Куда нас занесло? Мы вообще к Лене собирались, а не в музей исторического романтизма.
– А чего ты вообще затрещал? Я что ли виноват в том, что нас сюда забросило? Давай, поворачивай обратно! Нам нужно к Лене!
– Ребята, ну давайте хотя бы сувенирчиков понаберем! Все равно хозяев нет, да и есть ли они на самом деле? Ну, пожалуйста, хотя бы самый маленький… малюсенький…
– Мих, хватит ныть! Мы не знаем, что это и где, а уж тем более лапать чужие вещи, да еще и без спросу – уж точно не дело для настоящих джентльменов.
– Ой, не могу, джентльмен нашелся! – захохотал я.
Загадки, сплошные загадки. «Все, мне это надоело, – подумал я. – Терпеть не могу, когда со мной играют, причем так нагло и откровенно. Кто они вообще такие? Что им надо? Нет, не знаю, как остальные, но лично я здесь задерживаться не собираюсь, хотя желание остаться и рассмотреть все получше доминирует почти над всем, кроме логики. С чего бы это нас сюда занесло? Кто постарался в этом деле? Или они хотят, чтобы всех забрала бригада «ноль-шесть», или чтобы мы свихнулись сразу и на месте». Я подошел к лифту и нажал кнопку вызова. «Все-таки… черт, как хочется задержаться!» Великолепный орнамент на стенах и дверях лифта просто потрясал воображение. Еще никогда (могу поспорить на что угодно, что никто из нас не видел и десятой части того великолепия) мы не имели честь лицезреть такую роскошь и нагромождение композиций. Здесь были изображены мифы древних Славян, Египта, Греции, библейские события из Евангелия, Нового и Ветхого Заветов. Часть стен имела выпуклость в виде бронзового и золотого литья. Кое-где попадались фрески и мозаики. Потолочная и напольная роспись просто заставляли замирать сердце. Кто бы здесь ни жил, но он, она или оно настолько любило шокировать, что это чувствовалось и глазом ребенка и даже глазом косого-раскосого пьяницы-забулдыги Василия Васильевича из нашей деревни, в которой летом проживали бабушка с дедушкой, но и я не забывал гостить там.
Наконец дверь открылась. Михаил вздрогнул, икнул и свалился на пол как подкошенный. Саня склонился над ним, пощупал пульс и вынес диагноз:
– Жив.
Я обернулся к лифту и уставился на кирпичную стену из ярко-красного цельного кирпича.
– Вот так приехали! – мрачно вздохнул Саша и стал ощупывать глухую кладку.
– Где лифт? – закричал открывший глаза Мишка и сел.
– Вон он, – я указал на открывшееся зрелище.
Только сейчас подтвердилась версия, что это чистейшей воды ловушка. Кто, кому, и зачем это потребовалось нам устраивать – полнейшая загадка. Никто не знал, плакать или смеяться, но факт оставался фактом – выбраться отсюда без посторонний помощи мы не могли. Вокруг одно только золото. Ни лестниц, ни люков, ни свисающих тросов и тем более лифтов здесь не было и ничего даже не предвещало их появления. Все плохо, все хуже некуда. Мы по самые уши в «шоколадных шариках».
– Кажется, я сплю. Ущипните меня! – тихо попросил я.
Саня схватил меня за руку, а поднявшийся Михаил слегка двинул в нос.
– Ой-е-е… – закричал я и, шарахнувшись в сторону, упал на пол. – Вы чего?
– Ты же ставил опыт на наличие сна в организме. Сам просил.
– Я?
– Ну ты пень!
– Кажется, я схожу с ума.
– Кто б сомневался.
– Давно пора.
– Ну вы и друзья!
– Хватит нюни распускать, как сказал бы Алексей! – закричал «Мастер». – Нужно двигать телом!
– Куда?
– А хоть куда. Вот коридор, позади дверь. Впереди, если я не ошибаюсь, два поворота – влево и вправо. Если куда-нибудь идти, то обязательно придешь. Нас трое. Развилок тоже. Если разделиться, то разузнать можно гораздо быстрее и больше, в зависимости от того, куда попадешь.
– Если вообще попадешь.
– Не нужно быть таким пессимистом.
– Ладно, куда идем?
– Вы – вперед, я – назад.
– Умен.
– А то.
Мы с Мишкой повернулись в противоположную от «Мастера» сторону, и я подумал, что на сей раз рухнут в обморок все. По-моему, такого шока никто из нас еще никогда не переживал.
Впереди, метрах в ста по коридору, из-за угла, стала выглядывать чья-то длинная зеленая морда. Как же мы позавидовали спилбергским героям юрского парка. Да господа-товарищи – это были они. Честно признаюсь, не знаю, как их зовут, да и зачем, все равно бы не выговорил. В их названиях ноги сломать можно.
Голова рептилии выглянула полностью. С другой стороны, появился еще один подобный монстр и посмотрел на первого. Оба принадлежали к одному и тому же виду: имели короткие передние лапы и мощные задние, на которых и передвигались; большой палец подвижных ног имел большой толстый коготь. Как я помнил из курса лекций в лицее, им они могли спокойно разорвать жертву пополам. Когда один из них оскалил зубы, перед нами предстал ряд острых как лезвие резцов, хотя из-за большого расстояния мы и не смогли их хорошо рассмотреть. Падающий на них свет временами отражался и показывал идеально гладкую шкуру. Они стали приближаться.
Стараясь не дышать, мы закрыли глаза и застыли в позе совершеннейшей безмятежности. Никто не шевелился и не издавал звуков. Закрытые глаза свидетельствовали о том, что мы их боимся, и если бы не дай Бог, их кто-то открыл… кто-нибудь не выдержал бы – нас просто-напросто разорвали, а потом съели, или наоборот, что в сущности одно и то же.
Все случилось слишком быстро, чтобы даже я с моей реакцией смог что-либо предпринять. Единственное, что я понял, не открывая глаз, – это то, что подо мной провалилось пространство и я, как в затягиваемую воронку, полетел вниз. Что-то прошумело около моего уха, и я открыл глаза. Первое чувство – умереть сразу же, не сходя с этого места. Я лежал на груде рассыпанных книг, прямо на самой ее вершине и тупо смотрел в потолок. У шкафа, похоже, сработал скрытый механизм, который привел в движение все горизонтальные перегородки, и неудивительно, что все вместе со мной оказались на полу. Слева что-то щелкнуло, и полки шкафа вновь пришли в прежнее положение, В метрах пяти от меня, в недоумении застыли рептилии, которых так же, как и нас, притащило в это место. Видимо, их «сенсорные датчики» по какой-то необъяснимой причине не засекли нашу компанию.
Но они молодцы, не растерялись: стали обнюхивать воздух, постреляли в разные стороны глазами и самый ближний, походочкой типа «секьюрити», приблизился ко мне. Я понял, что дело – табак, что в лучшем случае меня прибьют при первом же ударе и, не таясь больше ни секунды, отпружинив от пола, встал на ноги. Динозавр, похоже, не ожидал такой прыти и, как мне показалось, растерялся. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы успеть схватить увесистый том «Войны и мира» Толстого и заслониться от ходячего музея восковых фигур. В следующее мгновение меня сотрясло так, будто я попал под шар, разбивающий старые ветхие здания. Руки застонали от напряжения, и я чуть не выронил книгу. В ней образовалась внушительных размеров дыра – с два моих кулака. Я осторожно заглянул в сквозное отверстие одним глазом, прищурив другой, и встретился с черным расширенным глазным яблоком рептилии.
Он хотел игры. Что ж, поиграем по их правилам. Я приподнял голову над книгой и увидел тот же самый глаз на уровне моего. Я вновь опустил голову к дыре. Хищник проделал то же самое. Так мы рассматривали друг друга минут пять, то опуская, то поднимая головы. И вот, в тот момент, когда динозавр в очередной раз склонился к отверстию, я размахнулся и ударил кулаком через дыру в книге прямо в глаз ящеру. Левая рука не выдержала веса и «Война и мир» повисла на правой, притягивая меня к полу. Динозавр взвыл, похоже, благим матом, так как его напарник закрыл глаза и отвернул в сторону голову, но потом отряхнулся, чихнул и, открыв пасть, еще раз завыл во всю мощь своих легких, окатив меня каким-то «свежим» ароматом вчерашнего перегара.
Он присел на задние лапы, готовый к прыжку, но тут очнулся «Мастер». Сделав сальто, он опустился ему на спину и, шибанув кулаком по башке, закричал:
– Гэй, гэй, ком цу мир! Я батько Погоняло. Ком цу мир!
Второй динозавр отпружинил от пола в попытке разорвать дерзкого юношу, но приземлился на своего сородича, так как Саня, прыгнув боком через голову рептилии, перекувыркнулся через левое плечо и встал справа от меня. Раздался хруст, писк, и первый ископаемый остался лежать грудой мяса, из которой маленькими струйками текла кровь. Вторая ящерица посмотрела на труп и заревела по-настоящему громко, так, что нам пришлось заткнуть уши и закрыть глаза. Игры закончились!
В следующее мгновение существо сделало к нам шаг и тут ему на голову спикировало нечто, а именно Мишка, удачно припечатав каблуком ботинка в ухо нерасторопному динозавру; он перекувыркнулся через правое плечо и встал слева от меня. Ящер зарычал от негодования. Михаил с Александром встали мне за спину, и хищник растерялся, увидев только одного противника. В это время я поднял все еще находящуюся в руках книгу и швырнул в него, целясь в голову. Он пригнул ее, «Война и мир» полетела дальше, и вот тут-то случилось то, чего я не знал. Динозавр взметнул вверх хвост, отбил летящий предмет и тот полетел обратно.
Я-то успел отпрыгнуть в сторону, а вот Миша нет. Его так приложило томом в лоб, что юноша перемахнул через присевшего «Мастера» и, сделав кривое несгибаемое сальто, как блин на сковороде, упал лицом на пол.
Мы закричали что-то типа: «Наших бьют!», схватили в каждую руку по книге и швырнули вперед, затем подскочили к лежащему другу, взяли того за ноги и потащили к виднеющийся позади двери, моля Бога о том, чтобы она оказалась открытой. Рептилия поняла нашу хитрость и прыжками, как кенгуру, стала вести крупномасштабное преследование. Мы достигли цели первыми. Саня рванул за ручку на себя, шагнули вперед все и очутились в квадратной комнате. Дверь затворил пришедший в себя Мишка, не понимающий, почему его тащат за ноги и его нос вытирает грязь с паласа.
Я закрыл дверь на два шпингалета, и мы стали ждать. Вдруг раздался стук чего-то хрупкого о металл, треск и в двери появилась выпуклость, четко подходящая под размер головы динозавра. После этого воцарилась тишина, лишь изредка прерываемая каким-то еле различимым бульканьем и хлюпаньем.
Постучав по дверному полотну, я все-таки убедился, что оно деревянное и это вызвало недоумение не только у меня, но и у моих друзей.
Первым опомнился «Мишутка».
– Где этот самородок? Сейчас я натяну его по самые не балуйся!
– О, Задорнова вспомнил, значит, жить будешь, – уверил я, но на всякий случай не стал выпускать его руку.
– Не надо лохматить бабушку! – стал вырываться он.
– Да тебя совсем тупняк пришиб! У тебя уже крыша едет! Куда ты прешься?
– Сейчас я ему накостыляю, баклажану маринованному, я у него сейчас все зубы пересчитаю!
Саня кивнул головой, и я моментально узнал этот жест. Мы размахнулись и ударили ладонями в живот неугомонному кикбоксеру. Он успел поставить вертикально руки и поэтому особого удара не ощутил, зато отлетел к противоположной стене и затих.
Нам представилась возможность хорошо осмотреться вокруг и покумекать на тему безопасного отступления. Мишка отряхнулся и теперь поглядывал на всех испепеляющим взглядом.
Комната представляла собой идеально ровный квадрат, приблизительно четыре на четыре метра. Каждая из четырех стен имела резную дверь столетней давности, причем одна находилась напротив другой, и таким образом получался крест, если провести линии. В центре стояла колонна, от которой из середины отходили своеобразные полукруглые мостики. В углах находились высокие торшеры. Над дверями – картины Ван Гога, а все остальное пространство стены занимали ковры. Пол, на удивление, оказался усеян гравием и источал запах китаезных благовоний.
– Так, надо сообразить…
– На троих? – оживился Михаил.
– Молчал бы, камикадзе!
– А что я, на себя посмотри! Кричишь, как украинский холоп на выгоне домашней живности.
– А тебе только морду динозаврам чистить. Тоже мне, гроза хищников юрского периода нашелся.
– Девочки, хватит ссориться! Не знаю как вы, но я хочу побыстрее отсюда выбраться, тем более что мы до сих пор не знаем, где находимся, что происходит и почему все эти приключения снизошли на нашу голову.
– Ну, почему – это мы знаем, даже очень хорошо знаем. Тот тип в сфере ясно сказал: «Кто-то хочет его девчонку»…
– Что? – заревел Саня.
– … хочет девчонку того…
– Да ты, я вижу, совсем опух!
Мгновением позже Александр оказался около Мишки, и тот вскоре прилетел к моим ногам.
– Отставить мордобой! – крикнул я и тут же получил в глаз.
Разъяренный «Мастер» прыгал за «Мишуткой» по всей комнате, пытаясь зафиндюлить ему куда угодно, лишь бы отомстить за некорректные слова, произнесенные в адрес его девушки. На очередном повороте вокруг колонны он угодил на ловко подставленную мною подножку и, замахав «крыльями» распластался на полу.
– Закончил буянить? Раз ты такой шустрый, можешь поделиться с нами планом на быстрый и досрочный выход из царства доисторической живописи и цветной мозаики?
Он буркнул себе под нос неприличное слово, но закончил терроризировать Михаила и сел на одиноко стоящую около торшера табуретку.
– Я, братцы, право и не знаю, что делать.
– О, ты только послушай его – настоящий философ.
– Игнат, хватит уже! Нам нужно все спокойно обсудить, подумать, а не понты друг другу выкидывать.
– Вот, у вас уже начали проявляться зачатки университета. Еще немного и вы освоите весь курс лекций за один день.
– Да подожди ты! – перебил меня Саня. – Здесь действительно стоит подумать. Во-первых, о странном лифте, который завез нас чертте куда, а точнее ему на рога, и мы как самые последние дегенеративные выхухоли со свернутыми мозгами сидим и не можем ничего понять. Куда нам уж до каких-то глобальных планов. Шарики и то от роликов отбились и дорогу к ним найти не могут.
– Ребята, ну вы что, совсем растерялись? Быть такого не может. Другие – может быть, но только не вы. Вы что? Неужели позабыли наше первое крепкое заклятие черной магии? То самое, когда на стрелу к Лешке собирались. Помнится, нападавшие тогда даже не поняли, что произошло – так животы спучило, что по всем кустам в округе разбежались, только треск да вонь стояли, как после химической атаки. А помнишь, Саня, твое сольное выступление в глубоком черном колдовстве, когда первый раз спасал свою девчонку? Не повезло тем, кто стал против тебя. Если мне не изменяет память, они захлебнулись собственной кровью, но и тебе изрядно досталось. Мы еле выдернули тебя из лап того, кому ты отдал частицу себя, и все из-за кого?
– Из-за нее.
– Вот именно, из-за нее. Она же младше тебя на…
– Ближе к делу!
– А что если нам попробовать магию поиска?
– Здесь?
– А что, почему бы и нет?
– Мы давали обет…
– Но мы его уже нарушили, обратившись к Сфере! – закричал я, все еще пытаясь сдерживаться.
– Сфера – безобидная игрушка.
– Безобидная? Да меня так в шкаф швырнуло, что все стекла с зеркалами повылетали, а потом и память в конец отшибло, а затем…
– Постой! – задумчиво произнес Михаил. – Постой! Ты говоришь шкаф?
– Ну да, мой, в зале, напротив стола.
– У меня, кажется, есть по этому поводу кое-какие соображения. Вы мультфильм «Охотники за приведениями» помните? – все кивнули головой. – Так вот, там была одна серия, где именно шкаф играл ключевое звено во всей цепи событий. Там он служил как бы порталом в другое измерение. Именно через шкаф ходил туда-сюда какой-то гуманоид, крал детей и галопом по европам бежал домой. Вот только запамятовал, что он с ними делал. Может, как чужие, яйца в них откладывал? Не знаю, но мысль мою вы, как я вижу, уловили.
– И ты хочешь сказать, что нам нужно найти мой шкаф?
– Именно.
– Но где, скажи ты мне, нам искать мой хлам? Здесь все из золота, а шкаф – кусок гнилой обшарпанной мебели.
– Вот, я давно предупреждал – купи новый, купи новый, а ты все: «Ничего, он прикольный».
– А оно так и есть. Шкаф прикольный, ничего не скажешь. Посмотришь на него – помрешь с хохота.
– Да ну вас, давайте лучше двигаться, я уже проголодался, а разговорами, как известно, сыт не будешь, даже если они ведутся о еде.
– Ладно, куда идем?
– Тебе дверей мало?
– Нет, но все-таки могли бы поставить и побольше.
– Мих, иди ты… туда, откуда мы пришли, пообщаешься с зеленокожим. Ты ведь мечтал об этом.
– Ладно, давайте тогда разделимся, неспроста ведь на нас троих три двери отгрохали. В этом что-то есть!
– Так, – сказал я, – идем туда и возвращаемся сразу обратно. Морды никому не бить! – повернулся я к Михаилу. – Чужое руками не трогать! – повернулся я к Александру. – И уж тем более никаких золотых и серебряных фигулинок с собой не тащить!
Они, как примерные дети, закивали в ответ, и мы разом открыли двери. Ничего не произошло. Пока…
– Мама! – тихо произнес Сашка и мы, уже переступив через порог и почти закрыв дверь, вернулись обратно.
На первый взгляд, ничего не произошло: юноша стоял у двери, розовый, не бледный, руки-ноги на месте, голова тоже, язык не заплетался, волосы не дыбом, штаны сухие… Мы переглянулись и подошли ближе. Мишка провел рукой перед остекленевшим взглядом и постучал указательным пальцем по его черепушке. «Мастер» указал не дверь и повторил:
– Мама!
– Там точно мама? – переспросил я. – Ты не ошибся? Папы нет?
Он не отреагировал на мою шпильку, и я открыл дверь.
– Ба! Какие люди! Перед нами стояла живая композиция «Газонокосильщик – тысяча лет спустя», но в одном Саня прав, это действительно… мама!
– Ма-а-ма! – закричали мы все дружно, и я захлопнул дверь в то самое мгновение, когда чудо сделало шаг в нашу сторону. Похоже, что я ему все-таки попал в нос, так как раздался стук, скрежет и шипение как от самогонного аппарата нашего друга Сергея – помнится, в прошлый раз я надул его на восемьсот рублей.
Не дожидаясь дальнейших развитий событий, мы бросились в дверь, в которую хотел войти Мишка и как раз вовремя: та дверь, около которой мы стояли, сорвалась с петель и, пролетев через всю комнату, врезалась в противоположную, странным образом обогнув колонну, вышибла ее, и они полетели дальше.
За нами летела Тень.
Не скажу, что мы не испугались. Не испугаться мог только последний лопух не в смысле растения или до фанатизма накайфовавшийся подзаборник. Нет, мы не из таких. Мы честно бросились куда глаза глядят. Петлять вокруг монументальных столбов мы умели, но от пронырливого Духа с косой, причем кривой – какой Дух, такая и коса, – с лысиной, светящимися глазницами и в черном балахоне с капюшоном до носа не так-то просто удрать, тем более постоянно находясь под непрекращающимся обстрелом боевых дверей, которые ломались при нашем появлении в зоне их досягаемости. Вначале мы пытались удрать, поворачивая то в правый, то в левый дверной проем, но как вскоре выяснилось, это совершенно не принесло результата. Поняв, что мы немного лопухнулись, прекратили попытку убежать и стали продумывать дальнейшие действия. Вернее будет сказать, что действия обдумывал я один, так как моя компания от отчаяния быть зарубленными и нафаршированными веселилась на славу: Миха на ходу травил анекдоты, а Шурик корчил преследователю рожи и хоть изредка, но кидался табуретками, стоящими все время около торшеров. Странно. Стоп!
Я чуть было действительно не остановился, но, когда около меня в каких-нибудь двадцати сантиметрах просвистело загнутое лезвие косы, прибавил ходу и миновал очередную комнату. «Стоп! Они же одинаковые! – осенило меня. – Все комнаты, по которым мы бежали, совершенно идентичны друг другу. Они похожи как две капли воды, но странно то, что, если мы бегали по одному и тому же кругу, кто расставлял на место разбросанные «Мастером» табуреты? Горничные? Бред!» Мы миновали еще две комнаты. Тень не отставала. Интерьер не изменялся. «Вспомнил! Похожую ситуацию я наблюдал в «Секретных материалах», когда у главных героев сломалась машина и они, наткнувшись на особняк, решили оттуда позвонить, разошлись по комнатам, но собраться так и не сумели – чуть не перестреляли друг друга из-за напущенного кем-то морока. Но что же делать нам, тем более с такой косилкой за спиной?» Пробежав в очередной раз мимо колонны, друзья, похоже, так же заподозрили что-то неладное и стали совещаться. Бег не прекращался, но, если он продолжится еще минут пять – на одного человека здесь станет меньше – дыхалки явно не хватало. «Так, если здесь не срабатывают рациональные методы, воспользуемся нерациональными! Что ж Тень, сама напросилась!»
Я вкратце объяснил окружающим, что нужно делать и они, как ни странно, поняли с первого раза и без дальнейших объяснений (ну дела!).
На очередном повороте мы побежали не к двери, а к торшерам. Все надеялись на то, что те не окажутся прикрученными к полу. «Йес!» Подхватив их на руки и размахивая на манер японских бойцов, мы стали наступать. Тень не ожидала такого поворота и замерла. Я замахнулся торшером, но Тень взметнула косу, и абажур свалился на пол. В это время подоспел «Мастер». Он так хорошо припечатал Духа по голове, что у него на всю жизнь должны остаться незабываемые ощущения. Пытаясь уклониться от Александра, он пропустил удар от «Мишутки», который ткнул его в область живота, хотя мы сомневались, что там что-то есть. Но Дух дернулся в сторону, выронил холодное оружие и получил от меня втык. Обезоруженный, он представлял собой жалкое зрелище, хотя и пугающее.
– Глупцы, – прохрипел он басом, – я пришел…
– Знаем. За нашими душами! Шао Кан, блин, недоделанный, – вспылил Михаил, за что и получил от Духа пяткой в грудь.
Мы приободрились и уже с азартом стали пинать его к двери. Где-то минут через пять усиленных побоев Тень не выдержала, и мы поменялись ролями – на сей раз удирала она. Пробежав одну комнату, другую, третью, мы всей дружной массой вылетели в какой-то холл, но не в тот, в котором были с самого начала путешествия. Этот представлял собой такой же квадрат как предыдущая комната, только был в три или четыре раза больше. Почему именно квадрат? Да потому, что мы вынырнули из угловой двери и коридор шел как прямо вперед, так и сразу направо, в конце которых смутно виднелись повороты, а там… Впрочем, кто знает!
Дух, как и следовало полагать, исчез, оставив на прощание свой изодранный в клочья от мастеровых табуретов балахон.
Наша банда с торшерами на плече немного остыла от драки и теперь с энтузиазмом осматривала все вокруг. Как я уже сказал, помещение оказалось квадратным, и мы вскоре пришли в изначальное место, откуда так глупо вылетели. Дверей так же оказалось четыре, но пока в них никто не хотел и носа показывать. Мы ходили кругами. Здесь поражала взгляд вся та же роскошь: пышность, парадность, перегруженность композиций. Что и говорить – барокко одним словом. Всюду узоры, орнаменты, мозаика, картины…
Подойдя к одной, Саня, прищурив глаз, долго приглядывался к названию, но смог прочитать только автора:
– Анри-Мари Раймон де Тулуз-Лотрек Манфа. О как! – потом подумал и добавил.
– Непонять что, а не название. Язык, блин, сломать можно!
– А что это за Геродот такой? – став рядом с Шуриком, спросил Миха.
– А финтос его знает. Художник, наверное, раз висит.
Через некоторое время мы снова вышли к первой двери и я понял следующее: мы дружно, вот уже в который раз, ходим вокруг одной и той же стены, как будто кто-то посреди комнаты поставил квадратное препятствие и нам нужно, не испытывая Судьбу во второй раз, уходить через ту дверь, откуда прибежали. Я с радостью дернул за ручку… перед нашим взором предстала очередная идеальная кладка красного кирпича.
– Во блин!
– Ну, е-мое!
– Офигеть на старости лет!
С раздражением, я закрыл дверь, и мы решили устроить круглый стол.
– Так, на повестке дня сегодня выход из этой комнаты. Кто хочет высказаться на эту тему?
– Я бы хотел высказаться, но не на эту тему, – раздраженно произнес Саша.
– На свою тему выскажешься в каком-нибудь другом месте, – ответил я, – а пока поговорим о сложившейся ситуации.
