Илья Алексеевич Беляев
Трое из Скотланд-Ярда
“Скорее к борту! У меня всего пара минут”. Если бы не раны, он просто добежал до фальшборта и нырнул. Из-за сильного крена корабля бежать нужно было быстро, чтобы не уйти вниз. Но сделать это с такими ранами – не так-то просто. Из ноги и бока сочилась кровь, повреждены мышцы. Ему нужно собраться с силами. Полицейский посмотрел на залитое кровью бедро. Закусил нижнюю губу. Зажал рану. Совсем скоро корабль уйдёт под воду и создаст воронку, из которой уже не выбраться. Медлить нельзя. Он побил себя по щекам, проверил, устойчиво ли стоит. Побежал широкими шагами, мучая раненую ногу. Каждый шаг всё сильнее заносил его вниз, нужно прыгать. Когда сил бежать дальше не осталось, он превратился в снежного барса, вытянулся в прыжке. Дотянулся до фальшборта только одной рукой – правой. Из раны в боку тут же хлынула кровь, полностью пропитав одежду. Превозмогая боль, он вскарабкался на фальшборт. Уильям знал, что будет высоко. Не знал, что настолько. Больше 150 футов. Прыгать опасно, но оставаться ещё опаснее. Перед прыжком он машинально захотел помолиться, как тому учила мать. Но отбросил эти мысли. Глубоко вдохнув, прыгнул, прижав руки к груди. Полёт был долгим и непредсказуемым. Но всё прошло хорошо. Уильям словно струна вошёл в ледяную воду. Вот только очень глубоко. Он не мог дышать во время падения, как не мог и теперь. Воздух в лёгких заканчивался, а нужно было ещё подняться на поверхность. Раны вкупе с холодом тянули его на дно, не давали двигаться. Но он хотел, хотел показать самому себе, что может сделать это. Ему казалось, что воздуха вообще не осталось, но из-за одного неаккуратного движения изо рта вылетел пузырёк драгоценного газа. В глазах темнело, но он боролся. Вода вокруг становилась светлее. Наконец рука почувствовала, поверхность, а за ней и всё остальное. Полицейский не мог отдышаться. Вода хотела вернуть его в свои объятья. Холод то не давал двигаться вовсе, погружал Уильяма обратно, то заставлял судорожно мотылять конечностями, провоцируя раны болеть ещё сильнее.
Он перестал что-либо видеть. Чувствовал, что сил не осталось, что скоро потеряет сознание и утонет. Но тут кто-то схватил его плечи. Почувствовал, что воды больше нет. Есть только относительное тепло чужого тела. С него сняли мокрое пальто, накинули сухой пиджак одного из пассажиров, на голову натянули шляпу с пером.
– Давай, соберись, – прозвучал знакомый голос. – У нас ещё новая жизнь впереди.
– Джонатан… – прохрипел Уильям. – Прости меня. Я обвинил тебя в том убийстве. Был неправ… Как холодно…
– Да, мне тоже. Откуда эта кровь?
– Напал на меня псих какой-то… Слушай, я сейчас буду говорить, а ты не перебивай. Я чувствую, что сил не осталось. Совершенно. Скажу, пожалуй, что я ни о чём не жалею. Хотя… О том, что стал полицейским. Всегда думал, что это люди, которые бросают все силы на борьбу со злом и несправедливостью. Какой же бред. И жалею, что поступил так с Анной. Пусть даже всё, что было между нами – ложь. Но это сладкая ложь, праведная, как сказал бы Артур. Так или иначе, хорошо, что всё сложилось именно так. Никогда не хотел умирать стариком где-нибудь в больничке. Возможно я не повидал жизни, но мне хватило. Я не хочу бороться. Просто хочу узнать, что будет дальше…
Полицейский закашлял кровью. Он был бледным, словно бумага. Синими пальцами сжимал пальто Джонатана. Пару раз он судорожно улыбнулся. Вдруг пальцы застыли, улыбка медленно сползла, а глаза стали совершенно бездонными. Уильям умер. Умер от потери крови, от холода. Умер совсем ещё неопытным юнцом.
По щеке Джонатана скатилась слеза. Он многое переосмыслил, пока Уильям лежал у него не руках.
– Его нужно выбросить из лодки, – послышался мужской голос.
– Что? – удивился Келли. – Этот человек спас меня. Он достоин быть погребённым как герой. Мне всё равно, я донесу его до земли, похороню как следует.
– Теперь это просто кучка мяса и костей.
– Не смейте говорить так!
– Взгляните на ситуацию трезво, – толстощёкий мужчина встал. – У нас мало места, а нам нужно помочь остальным, тем, кому ещё можно помочь. К тому же в шлюпке дети.
Джонатан сжался. “Общее благо… К чёрту!” Посмотрел на свою сломанную ногу. Ещё раз взглянул на человека, который навсегда изменил его представления о чести, совести. Вытер слезу.
– Прощай, мой друг.
Джонатан обхватил тело полицейского и бросил в океан.
– Правильное решение, – вставил толстощёкий.
Келли посмотрел на него так, словно был готов загрызть собственными зубами.
26.
– Вот тот, вроде, барахтается, – толстощёкий указал на тонущего мужчину. Вероятно, это был пассажир третьего класса, так как спасательного жилета на нём не было.
– Давайте! Гребите к нему! – подбадривал тип, который отдал сухие вещи Уильяму.
Джонатан тоже помогал грести, хоть это и приносило ему огромную боль. Издалека казалось, что этот мужчина активно пытается не утонуть. По мере приближения становилось понятно, что это очередной полумёртвый. Джонатан сидел у носа шлюпки и старался вытаскивать людей из воды. Самостоятельно делать это он не мог, поэтому необходима помощь толстощёкого. К слову, только их шлюпка отправилась помогать утопающим, хоть и была почти полной. Остальные полупустые шлюпки отплыли от умирающего корабля как можно дальше, чтобы не стать жертвами воронки. Келли схватил тонущего за плечи, на удивление, справился сам – мужчина очень худой и лёгкий. Мужчина? Нет, молодой парень лет 20-ти. Он никак не отреагировал на спасение. По его одежде стало понятно, что это и вправду пассажир третьего класса. Он практически не двигался. Джонатан побил его по щекам, немного привёл в чувства.
– Давай, дружище, не молчи. Будешь молчать, бросим тебя обратно.
Спасённый откашлялся. Было видно, что в воде он пробыл очень долго. Мёртвая белая кожа на лице, кисти уже посинели от холода.
– Ну же! Расскажи что-нибудь, – Келли тряс холодного, как лёд, парня. – Как тебя зовут?
– Джейкоб Несбит…
“Какая ирония, – подумал Джонатан. – Младший сынишка Артура, который затаил на отца обиду, сейчас лежит полудохлый у меня на коленях. Так вот кого Несбит искал в порту. В моём сегодняшнем сне Артур просил спасти его. Но разве можно тут помочь? Он и слова вымолвить нормально не может. Руки, а скорее всего и ноги, обморожены. Даже если и выживет, то останется инвалидом. В таком положении смерть была бы превеликой роскошью. Не было бы тут столько свидетелей – я, быть может, и оказал бы ему такую честь. Но людям не нравятся столь радикальные взгляды. Придётся ему умирать медленно. А мне ещё и смотреть на это…”
Джейкоб не открывал глаз. Было слышно его прерывистое дыхание, так же дышал и Уильям.
– Потерпи, скоро всё закончится, – прошептал Келли. – Я, пожалуй, должен рассказать тебе кое-что. Я знал твоего отца, – Джейкоб никак не реагировал на услышанное. – Удивительный человек. Он был на самом дне, но смог, если не подняться, то хотя бы не бросить борьбу. Человек без принципов, готовый на всё ради собственных убеждений. Мне жаль, что всё складывается вот так.
Дыхание Несбита становилось всё более редким. Вдруг вся шлюпка закричала. Келли посмотрел на “Титаник”. Гигантская машина, созданная, чтобы противостоять само́й природе, с металлическим грохотом треснула на две части и за пару секунд скрылась под водой. Через мгновение наступила тишина, сверлящая в ушах. Ни ветра, ни звуков воды… ни дыхания Несбита.
Толстощёкий головой указал, куда следует деть тело. Теперь Джонатан не спорил. Он без колебаний выполнил необходимое. Им предстояло помогать тем, кому ещё можно помочь. А таких, на первый взгляд, было очень много.
27.
Нога Джонатана болела всё сильнее. Казалось, кости разбиты на сотни врезающихся в кожу кусочков. Когда-то давно он уже ломал руку, но та боль и близко не стояла с этой. Нога почему-то была уверена, что Келли забывает о ней, и всегда пыталась напоминать о себе приступами пульсирующей боли. Стоны и плач остальных спасшихся заставляли его думать, что ему сейчас вовсе не так плохо, как остальным. Потерянные мужья, дети, у кого-то жёны. Потерянное имущество и шансы на счастливую жизнь.
Вся водная гладь была усыпана пытающимися не утонуть пассажирами “Титаника”. В лунном свете они походили на водомерок, разве что не были так уверены в своих движениях. Первые минуты после крушения стояла тишина. Потом истошные крики. Из-за того, что корабль раскололся надвое, воронка не образовалась, а значит всем оставшимся на палубе предстояло пройти непростое испытание. Морская вода и спасательные жилеты не давали им просто утонуть. Такая смерть хоть и была бы весьма болезненной, но всё же не такой жуткой как медленное замерзание.
Примеру шлюпки, в которой оказался Джонатан, последовали ещё несколько лодок. Но только несколько. Джонатан больше никого не вытягивал, ему уже хватило двух смертей на собственных руках. Он только смотрел и предлагал кандидатов на спасение. Вдруг вдалеке он заметил барахтающуюся, как собачонка, девочку в белом платьице. Сара!
– Там ребёнок! – воскликнул Джонатан. – Девочка! Давайте к ней! Мы ещё можем помочь ей!
Толстощёкий, прищурив уже привыкшие к кромешной тьме глаза, прикинул расстояние до девочки, покачал головой.
– Есть множество нуждающихся в нашей помощи, которые гораздо ближе, чем она. Не важно, что она ребёнок. Её жизнь одна. Сама по себе она мало чего стоит.
Келли еле заметно сморщился. Опёрся на руки, выпрямился, продолжая сидеть.
– Ну спасайте своё большинство. А я обязан попытаться.
– Ты ногу-то свою видел? Будто поезд проехал.
– Это не делает меня столь же малодушным, как вы.
Джонатан ещё раз посмотрел на ногу. Та выглядела действительно жутко, но он обязан попытаться помочь Саре. Келли осторожно спустил ноги в воду, помогая себе руками. Тут он вспомнил холод, который полчаса назад уже чувствовал. Скорчив лицо, полностью погрузился. Первые секунды он не мог двигаться. Замер, стискивая зубы так сильно, что они могли лопнуть. Тут толстощёкий наклонился к нему через край лодки, потрепал по голове. Шлюпка стала медленно удаляться. “Каждая секунда на счету” – напомнил себе Джонатан. Он начал движение к девочке, но тут же остановился. Нога была явно против всего происходящего. Он чувствовал, как острые края сломанных костей режут кожу изнутри при каждом движении. Но оставалось только терпеть. Он принял горизонтальное положение, чтобы минимизировать действие воды на ногу, и стал грести руками, волоча нижние конечности, как хвост. Плыл быстро, особенно для такой воды. Но девочка не приближалась, по крайней мере, ему так казалось. Келли стал активнее работать руками, несмотря на усиливающуюся боль в ноге. Силы, которые и так были на исходе, покидали его. Он старался смотреть только на Сару, это, в каком-то смысле, помогло ему морально справиться с ситуацией. Её белое платье, словно маяк, указывало ему дорогу. Наконец он добрался. На удивление, она не плакала, не кричала, а была серьёзной и совсем живой.
– Эй, малявка! – задыхаясь крикнул Джонатан. – А ну плыви сюда!
Сара, конечно, не поняла, что это уже знакомый ей мистер Келли. Не только из-за критической ситуации, но и из-за того, что Джонатан был сам на себя не похож. Элегантный ухоженный мужчина в пальто превратился в растрёпанного оборванца со скорченным от холода и боли лицом и покрытыми коркой льда волосами.
– Ты это… – неуверенно заговорил Джонатан. – Не бойся. Сейчас вместе поплывём.
Он подплыл ближе к ней, стал поддерживать руками, нога решила начать настоящий бунт. Но он знал, что всё делает правильно. Келли огляделся, заметил проплывающую не так далеко лодку. Одной рукой он держал ребёнка, другой грёб в сторону спасения. Девочка тоже пыталась грести, но было видно, что даётся ей это с великим трудом. Нога хрустела и издевалась. Но Джонатан не останавливался. Вдруг кто-то на той самой шлюпке заметил их, крикнул, и лодка направилась к ним. Келли не замечал холода, боли. Только счастье и чувство какого-то завершения. Шлюпка совсем рядом. Молодой матрос протянул руки к девочке, поднял её. Келли ухватился за борт. Его тут же подхватили. Выволокли. Все вскрикнули, ведь люди в этой шлюпки ещё не видели его ногу.
– Да вы не переживайте, – пытался отдышаться убийца. – Это просто новый писк моды. Вот увидите, скоро все так будут ходить. Хотя… ходить уже вряд ли смогут.
Он поймал на себе взгляд спасённой им Сары. Её кожа не была бледной, как у остальных попавших в воду. Очевидно, что серьёзных обморожений девочка не получила. Малышка видела его ногу, но и не думала как-то реагировать на это. Она бросилась к нему. И только теперь заплакала. Джонатан сразу же обхватил её обеими руками. Девочка сжимала его так сильно, что ему даже сделалось неловко, но он отдал бы всё, чтобы это длилось вечно. Он не испытывал подобных чувств никогда. Хотелось летать, невзирая на ногу и всё прочее.
– Спасибо… – сквозь слёзы прошептала девочка.
– Не нужно благодарить за спасённую жизнь, Сара. Любой поступил бы так же.
– Вы знаете имя? Мистер Келли! – наконец узнала его девочка и обняла ещё крепче. Прижалась головой к его груди.
– Мама уплыла, верно?
– Наверное, она спаслась, – грустно ответила Сара. – Я не знаю, что мне теперь делать. Куда мне идти? Если нас спасут, то что же дальше? Нас ведь обязательно спасут.
– Я тебя не брошу. Мы оба остались одни, нужно держаться вместе. И я найду твою маму, обещаю.
Девочка снова прижалась к убийце. Она дрожала, Джонатан попросил одну из дам отдать ей хвост лисицы, украшавший шею женщины. Она нехотя согласилась.
– Я никогда не брошу тебя, Сара, – прошептал Келли, обронив слезу. Девочка услышала это и тихонько всхлипнула.
“Мать бросила дочь. Даже если я найду её и верну Сару, где гарантии, что она будет заботиться о ней и не бросит снова? Девочке будет лучше со мной. Подумать только, если бы мне пару часов назад сказали, что я со сломанной ногой брошусь в ледяную воду, чтобы спасти девочку, которую знаю пару дней, то не поверил бы. Может это и есть новая жизнь?”
28.
Люди в этой шлюпке были куда более разбиты, чем в предыдущей. Они не с таким энтузиазмом спешили на помощь утопающим. А помощь им была действительно нужна. Каждую минуту гибли десятки людей. Они умирали страшной холодной смертью, как правило, без шанса на спасение. Одежда Джонатана покрывалась ледяной коркой, примерзала к коже и волосам. Светлые локоны Сары превратились в сплошной кусок замёрзшей воды. Лиц людей, сидевших в конце шлюпки, не было видно из-за выдыхаемого пара, который больше походил на густой туман. Холод, по идее, должен был закалить организм и через некоторое время, пусть даже и долгое, перестать ощущаться так остро. Но этого не происходило: мороз кусал так больно, так рьяно. От него нельзя было уйти, спрятаться. Только переждать. Вот только чего ждать? Может быть никто даже не знает, что сотни всё ещё живых людей ждут спасения.
После того, как восьмой человек, к которому они приплыли, оказался мёртвым, было принято решение перестать оказывать помощь.
Шлюпка не издавала звуков. Молча дрейфовала в непроглядной тьме Атлантики. Слышалось только вибрирующее дыхание людей. Становилось очень холодно. Если бы был ветер, то, вероятно, Джонатан, Сара и десятки других, которые побывали в воде, но выбрались, погибли.
Через полчаса к шлюпке изредка стали подплывать тела, покрытые льдом, словно стеклом. Мёртвые даже не думали тонуть, напоминая выжившим, как им повезло. Шлюпки просто дрейфовали, обособившись друг от друга. Каждый напряжённо всматривался в горизонт, в надежде заметить проплывающий вдалеке корабль.
Прошло больше часа, прежде чем кто-то увидел вдалеке огни. Это был небольшой пароход, который стремительно приближался к месту крушения. Люди оживились и взялись за вёсла, стали грести навстречу спасению. Шлюпка, в которой находились Джонатан и Сара, самая первая встретила корабль. “Карпатия” – именно так назывался их спаситель. Погрузка происходила на удивление организованно, через пару минут все члены шлюпки были на борту. С Джонатана и Сары сразу сняли всю мокрую одежду и выдали новую. Девочка оживилась и даже стала улыбаться. Джонатану было всё равно на то, что станет с остальными пассажирами. Главное, что он и девочка теперь в безопасности.
29.
– Ужасное дело, сэр, – говорил лежавший в шезлонге мужчина с перевязанными ногами. – Полторы тысячи погибло.
– Да, страшное дело, – подтвердил Джонатан. – Прошу прощения, но могу я узнать ваше имя? И хотел спросить, что с вашими ногами? Просто, если вы заметили, я тоже несколько пострадал.
– Да, конечно. Я радист Гарольд Брайд. Я и мой покойный напарник отправляли сигналы о помощи в ту злополучную ночь. Капитан дал команду попытаться спастись. Но мы обязаны были выполнить свою работу. До последнего момента мы отправляли сигналы. Когда всё-таки решили выбраться, шлюпок не осталось. Мы воспользовались запасной, она складная и весьма небезопасная. Дальше, сами понимаете, всё как в тумане. Пробел в памяти. Я обморозил ноги и раздробил кости. Останусь инвалидом, но того от меня требовал мой долг.
– Вы достойный человек, мистер Брайд, – заявил Келли, почёсывая перебинтованную ногу. – Очень много достойных людей погибло в ту ночь: капитан Смит, мистер Мёрдок, Стед, Астор, Гуггенхайм, супруги Штраус, полковник Грейси. Я понял кое-что: люди могут быть эгоистами, аморальными тварями и лицемерами в обычное время, но в случае чего-то подобного львиная доля из них готова немедленно отдать собственные жизни во имя других.
– К сожалению, одна такая аморальная тварь всё же улизнула с корабля, – радист указал на болтающего с пассажирками “Карпатии” мистера Исмея.
– Крысы первыми бегут с корабля, – добавил Джонатан.
– Вы только посмотрите! – воскликнул Брайд. – Подплываем к Нью-Йорку. Сегодня 18 апреля, на “Титанике” мы бы, конечно, доплыли быстрее. Но имеем, что имеем.
“Вот она – новая жизнь, – подумал Келли. – Жаль, что в ней не будет Уильяма.”
Глава 6. Новая жизнь.
1.
18 апреля 1912 года. Нью-Йорк, США.
Порт в Нью-Йорке, в который прибыла “Карпатия”, был забит журналистами, зеваками и… продавцами сувениров. После гибели “Титаника” прошло меньше трёх дней, а умельцы уже выставили на показ всевозможные товары: распиленные макеты корабля, так себе нарисованные картины, открытки и прочее. Никто из присутствующих не смотрел на сходивших с “Карпатии” людей с сожалением. Нет, американцы радовались, что они стали свидетелями прибытия самой “Карпатии”. В порту также продавали бесчисленное количество газет, заголовки которых не могли порадовать бывших пассажиров “Титаника”. Газеты словно издевались, подшучивали, делали из этой трагедии безобидную, но громкую шутку.
Джонатан и Сара наконец ступили на землю. Келли не мог поверить, что волны больше не будут качать во все стороны. Держась впереди девочки, Джонатан пробился через толпу, раздвигая людей выданными ему костылями. Освободившись, они медленно направились к небольшому кафе, расположенному прямо в порту. Хотелось абстрагироваться от всего произошедшего. В кармане Джонатана завалялась пара фунтов.
– Тут наверняка можно купить что-то за нашу валюту, – он протянул Саре деньги. – Купи чая, и чего-нибудь поесть.
Девочка кивнула и забежала в кафе, оставив Келли за столом на улице. Казалось, что наконец всё закончилось, но нет. К Джонатану подсел мужчина.
– Приветствую, – заговорил он. – Мы с вами не знакомы лично, но я…
– Оставьте меня в покое, – прозвучал безучастный ответ.
– Вы не поняли. Мне нужно с вами поговорить. Видите ли, я тоже пассажир “Титаника”.
Келли вздохнул.
– Чего вам надо?
– Просто хочу поговорить.
– В таком случае, я хочу высказаться, – Келли не смотрел на него, говорил очень медленно. – Вот так сразу исповедаться первому встречному. Видите ли, я убийца. Чудовище, которое не заслуживает существовать, и я это осознаю. Всю свою жизнь я верил в Бога. “Титаник” сильно изменил моё осознание мира. Люди жертвовали собой. Умирали невинные. А я спасся. Если бы Бог в самом деле существовал, разве мог он допустить такое? Матери бросали собственных детей, трусливые мужчины выгоняли женщин из шлюпок. Все они выжили. Он спокойно смотрел, как люди заживо замерзали в воде, как бедолаг затаптывала толпа. Смотрел и ничего не делал. Даже если Бог и есть, то он тот ещё… Завещал нам жить в мире и согласии, но сам ничего не смыслит в справедливости.
Мужчина пару секунд подумал над услышанным и ответил:
– Можете считать, что Бог восстановил справедливость. Считайте, что вы умерли на “Титанике”, мистер Келли.
– Что вы такое несёте?
– Сейчас поймёте. Вы знаете, кто я?
– Понятия не имею.
– Жаль. Как мне рассказал Джеймс, вы искали меня довольно долго.
– Оскар Эванс?
– Ага. Понимаешь, что я хочу сделать?
– Понимаю. Но давай не будем спешить. Как видишь, убежать я всё равно не смогу, – Келли выставил ногу в гипсе. – Как ты смог найти меня?
– Не только тебя, но и Уильяма.
Джонатан наполнился неистовой злостью, но продолжал держать себя в руках.
– Джеймс помог мне, – продолжил Эванс. – Ты сейчас думаешь: как это возможно, он же заключён под стражу? А я отвечу: Артур не дурак. Он понимает всю ценность Джеймса. А ещё старик в долгу перед ним. Так что Джеймса отпустили на следующий же день. Как ты знаешь, Томпсон весьма недурно умеет пользоваться архивом. Благодаря ему он и предоставлял тебе информацию. Что касается меня, то я никуда не уезжал. Всё то время, которое ты меня искал, я был в Лондоне. Джеймс просто врал тебе. Когда Уильям освободил тебя, вас объявили в розыск. Артур сразу догадался, что вы отправитесь в Брайтон. Полицейские понимали, что вы уплывёте из этого города, поэтому действовали быстро. Но Джеймс знал, что Уильям слишком умён, чтобы отплывать из Брайтона. Поэтому после освобождения он пришёл ко мне и сказал, что вы уехали в Саутгемптон. В ближайшие дни оттуда должен был отчалить только один корабль – “Титаник”. Я купил билет во второй класс и, о чудо, оказался по соседству с Уильямом.
– Не нужно рассказывать о дальнейших событиях. Я примерно понимаю, что происходило, – Джонатан посмотрел на небо. – Я недооценивал Джеймса. Вот прохвост! В его список негодяев Уайтчепела входил ещё и я. Отправив тебя за мной, он убил двух зайцев. Ты застрелишь меня сейчас, а тебя казнят, потому что откупиться в США ты не сможешь. Молодец, конечно! Завершил своё дело, свой список. А на вид и не скажешь, что он такой расчётливый. Ну ладно, не будем тянуть. Стреляй.
– Погоди, с тобой девочка была…
– Ага, я пообещал, что найду её мать. Знаешь, за эти три дня я понял, что она – мой смысл жизни. Я должен воспитать её и вырастить. Но это уже неважно. Давай стреляй. Только не в голову, пожалуйста, не хочу, чтобы девочка получила психологическую травму. В грудь давай, – Джонатан поправил пальто, наложив плотную ткань на груди в два слоя.
– Может последние слова?
– Не тяни!
Оскар осторожно вынул револьвер из кармана. Приставил его к груди убийцы.
– Чуть-чуть пониже целься, а то я могу выжить.
– Сам разберусь.
– Тогда стреляй! – завопил Джонатан, заставив людей посмотреть на них. –Мне нечего терять, не о чем жалеть!
– Ты не ори так…
– Стреляй! – Джонатан дернулся и тут же услышал выстрел.
В эту же секунду десятки людей бросились к нему. Двое здоровых мужиков скрутили Оскара и стали избивать его. Келли упал со стула, заливая алой кровью брусчатку. Дышать становилось тяжело. Он улыбался, смотря в голубое безоблачное небо. Изо рта потихоньку стала вытекать кровь. Вдруг перед лицом возникла Сара.
– Мистер Келли, вы не можете бросить меня! Вы же обещали, помните?
Джонатан продолжал улыбаться.
– Мои руки в крови… Ну и пусть. Жалеть об этом я не стану. Пусть жалеют те, у кого есть время. А мне нужно ещё подумать…
2.
15 марта 1878 года. Дом Несбитов в Бирмингеме.
– С днём рождения, Арти! – восемнадцатилетняя сестра Артура внесла в комнату большой праздничный торт.
– Спасибо, Пени! – обрадовался именинник. – Ты сама его испекла?
– Конечно. Ну твой братец тоже помогал. Совсем чуть-чуть. Бил посуду, пока я делала тесто, – Пени с укором посмотрела на младшего Несбита.
– Эй! Это всего-то раз было, – возразил Брайан. – И я же не специально.
– Да успокойся, – сестра похлопала его по плечу. – Я шучу.
– Пени, а папа приедет? – спросил именинник, разглядывая торт.
Пени опустила глаза. Села на кровать рядом с Артуром. Приобняла его.
– Папа в Лондоне, глупыш. Он борется со злодеями, делает доброе дело. А добрые дела так устроены, что нужно чем-то жертвовать ради них. Наш папа жертвует собой, потому что он любит нас и хочет проводить с нами больше времени, но не может. Понимаешь?
– Понимаю, – опустил голову Артур. По щеке потекла слеза.
– Ты чего, плачешь? – удивилась Пени. – Ты где видел, чтобы мужчины плакали?
– Но мне всего десять.
– Настоящий десятилетний мужчина, который не должен плакать. Мужчины всегда оставляют эмоции при себе и никогда не показывают их окружающим.
– Я пойду во дворе поиграю, – заявил Брайан.
– Иди, – одобрила сестра. – Только не пропусти торт. А то ведь мы тебе не оставим. Если что это шутка, не обижайся.
Младший Несбит вышел из комнаты Артура.
– Не смотри на него так, – серьёзно сказала Пени. – В смерти мамы нет его вины. То же могло произойти, когда родилась я или ты. Лишь врачебная ошибка, которую нельзя предвидеть. Нет, не плачь. Что я тебе говорила?
Артур сдержал эмоции.
– Её нет с нами уже пять лет, – помолчав, проговорил именинник. – За это время, ты стала мне как мама.
Она поцеловала его в голову, заросшую чёрными волосами.
– Давай вы с Брайаном поиграете на улице, а я пока приготовлю всё остальное к праздничному столу? А вечером мы вместе отпразднуем. Вот и договорились. Давай-ка сюда торт, я отнесу его на кухню.
Пени вышла, а Артур, выпрыгнув в окно первого этажа, оказался во дворе. Он не любил младшего брата. При его родах мама умерла. Отец работал в Скотланд-Ярде и редко бывал дома. Поэтому Пени заменила для него целый мир.
Брайан пытался залезть на одну из яблонь, коих было полно во дворе Несбитов.
– Эй, балбес! – заносчиво крикнул ему Артур. – Не получается?
Брайан оставил попытки забраться на дерево, покачал головой и стыдливо опустил её. Старший брат подошёл к нему, хотел вновь поиздеваться. Но положил Брайану руку на плечо и сказал:
– Не беда. Смотри. – Артур подошёл к дереву, через пару мгновений уже сидел в густых ветвях. – Давай, просто повтори за мной. Сначала ногу вон туда, а руку – сюда. Да, именно так. А теперь… нет, лучше на ту ветку.
Пени нареза́ла морковь и через окно смотрела на своих братьев. Она любила их всем сердцем, была готова отдать всё ради них. Буквально заменила мальчикам мать.
Этот день мог оказаться одним из немногих по-настоящему счастливых дней в семье Несбитов. На деле же он обернулся горем всей жизни для Пени. Она услышала лёгкие шаги позади неё. Обернулась и тут же оказалась в руках здоровенного мужика. За ним стоял второй не менее здоровенный.
– Тихо, красотуля, – прошептал второй. – Если хочешь порадовать детишек вкусными салатами, то сначала придётся порадовать нас. А будешь сопротивляться, мы тебя быстренько порежем.
Дальнейшие минут двадцать Пени не запомнила. Она только знала, что без конца плакала. Насильники оказались соседями, которые прознали, что отца нет дома. Она до вечера просидела на кровати, пыталась перестать трястись. Стоило ей успокоиться, как она тут же начинала рыдать с новой силой. Только шаги братьев привели девушку в чувства. Они не должны были видеть её такой. Пени собралась. Вышла к ним на кухню.
– А где же еда? – спросил Брайан.
Пени не смогла. Она упала на колени и вновь зарыдала.
3.
20 октября 1916 года. Окрестности реки Соммы, Франция.
Выстрел тяжёлой гаубицы ненадолго оглушил Джеймса. Его командир что-то кричал, указывал в сторону позиций врага. Товарищи Джеймса с воплями побежали к окопам немцев. Бывший полицейский последовал их примеру. Ноги противно скользили по грязи, но к этому за два года войны он успел привыкнуть. При каждом штурме вражеских окопов Джеймс нарочно отставал от своих товарищей, не потому что был трусом, а потому что не хотел убивать. Он всей душой был против войны, но понимал, что обязан защищать.
Когда британцы подбежали к окопам, то быстро добили выживших после гаубичного выстрела немцев. Солдаты тут же заняли освободившиеся траншеи и решили передохнуть.
– Неужели прорвали? – не мог отдышаться командир. – Будьте наготове, в соседних ямах тоже могут быть враги. Стоит бы ещё вон ту землянку проверить. Мы по ней били, но там наверняка остались живые. Нужно добить. Так… Томпсон, сбегай и проверь. Путь вроде безопасный.
Джеймс кивнул, выглянул из окопа.
– Мсье командир, – встал француз, который каким-то боком оказался в их полку, – разрешите отправиться вместе с ним? Там могут быть ещё подобные землянки.
– Да, хорошо, – командир всё никак не мог отдышаться.
Джеймс и француз-доброволец по команде покинули траншею. Поначалу бежали быстро, но скоро поняли, что путь и вправду безопасный. Осторожно подошли к землянке. Оба приготовили винтовки. По грязи полз немец, его левое бедро оставляло за собой кровавый след. Это был тощий усатый солдат, увидев их, он достал пистолет люгер и прицелился. В его глазах не было страха, была чистейшая ненависть. Хоть он и лежал в грязи под прицелом двух винтовок, совершенно не был сломлен, наоборот, чувствовал превосходство.
– Добьем гада, – процедил француз, уперев приклад в плечо.
Тут же раздался выстрел. Француз рухнул рядом с раненным немцем. Но огонь открыл отнюдь не враг. Из винтовки Джеймса выходила тонкая струйка дыма, он опустил оружие. Немец тоже спрятал пистолет. Томпсон смотрел на него, неприятное лицо усача не менялось. Он тяжело дышал, сжимая раненое бедро. Англичанин снял сумку, покопался в ней какое-то время, вынул бинт и пузырёк йода. Бросил их рядом с раненным немцем. Повисла тишина, враг долго оценивал Джеймса взглядом тёмных глаз, словно запоминал его. Наконец подобрал медикаменты.
– Das neue Deutschland wird dich nicht vergessen (новая Германия тебя не забудет), – чётко сказал немец.
Томпсон кивнул, сделав вид, что понял сказанное, развернулся и побежал к своим.
4.
20 апреля 1912 года. Остров-тюрьма Райкерс, Нью-Йорк, США.
Заключённые в полосатых робах шли один за другим, повесив головы. Неподалёку стояла группка тюремных служащих, которых на острове-тюрьме великое множество. Оскар Эванс периодически почёсывал разбитый нос. Он надеялся на скорое освобождение, а потому не пытался завести знакомств или чего-то подобного. Заключённые направлялись в свои камеры после короткого осмотра. Сосед Оскара, коренастый американец, не очень любил разговаривать. Мало кто знал, за что его упекли сюда, но вряд ли за кражу яблок.
