Илья Алексеевич Беляев
Трое из Скотланд-Ярда
Женщина вдруг перестала реветь, подняла голову.
– Уходите из моего дома. Как вы смеете обвинять последнего дорогого мне человека? Вон отсюда!
– Факты говорят…
– Пошли, – Уильям прервал убийцу, положив ему руку на плечо. – Сейчас ты ей ничего не докажешь.
– Человеческая глупость и слепая эмоциональность не знают границ, – прошептал Джонатан. – Идём, поговорим с констеблем на улице.
Они вышли, вновь оказались на деревянном крыльце, на котором ночью просили дать им ночлег.
– Рассказывай, почему именно Карл? – с интересом спросил полицейский.
– Всё просто. Он никому не рассказывал о нашем приезде, даже не договорился по поводу тел, хотя я просил. Никто, кроме него и Маргарет, не знал, что завтра мы будем проводить допросы…
– Беседы, – исправил Уильям.
– Вчера я специально не стал ничего говорить Карлу о том, что мы должны увидеть ещё и место убийства, чтобы проверить и его. И, надо же, попал в точку. Он знал, что мы будем в деревне, а значит мог спокойно увести кого-то в лес и расправиться с ним.
– Но почему…
– Не перебивай. Сейчас я объясню, как именно он действовал. Конечно, мельнику все доверяют, ведь он даёт людям хлеб. Наверняка он хорошо ладил с детьми, они любили его. В день убийства малыша Спенсер матери не было дома. Карл пришёл, постучал, убедившись, что её действительно нет, пригласил мальчика к себе на мельницу, которой, к слову, если ты заметил, в деревне нет. Значит она где-то за деревьями, за лесом. Под таким предлогом он и уводил детей. Там сильными руками он душил их. Сначала пытался достать глаза вилкой, но ничего не вышло. Тогда он, скорее всего, стал делать это ложкой. Дочь, как мне кажется, он всё-таки любил, поэтому душить её не стал, а накормил отравленным хлебом, а потом закончил дело.
– Всё и вправду сходится, но зачем он так любезно приютил нас и рассказал об этих убийствах?
– Он ест детские глаза, Уильям. Этот человек не в себе. Спрос с него небольшой. Смотри, идут.
Рядом с Карлом плёлся толстый мужчина средних лет. Пуговицы пиджака еле сходились на его немалом животе.
– По какому вопросу меня тревожат коллеги из Лондона? – отдышавшись, спросил он.
– Карл, думаю, вы можете идти к жене, – проговорил Келли.
Мельник фыркнул, но послушался.
– Нам нужна информация об убитых детях.
– Каких детях? – удивился констебль. – Все дети живы-здоровы, не понимаю, о чём вы.
– Спокойно, констебль, – успокоил его Уильям. – Мы не какая-нибудь плановая проверка из Скотланд-Ярда, а действительно оказались здесь по делу об убитых детях. Никто не будет докладывать о качестве вашей работе начальству.
– Просто, если вы не справляетесь, доверьте работу профессионалам, – добавил Келли.
– Вот это уже другое дело, – обрадовался толстяк. – Только получается, что я зря бежал сюда, чуть коленки не сбил. Все документы в моём кабинете, поспешим туда.
– Поспешим.
10.
– И это ваш… офис? – с недоверием спросил Уильям.
– Ага, – гордо ответил констебль. – Посмотрите, вон там у меня помидоры, дальше капуста, весьма замечательная.
– А разве у вас не должно быть какого-нибудь здания для этих целей?
– Нет, дома уютнее. Проходите, не стесняйтесь.
Дом констебля, а по совместительству и его место работы, выглядел обыденно. Одноэтажное здание с красной черепицей. Большие окна с заставленными цветами подоконниками. Большой огород, в котором трудилась, судя по всему, жена констебля. Внутри всё тоже скромно. Никаких картин на стенах, только пара дипломов в рамках. Они вошли в кабинет. Лишь стол со следами от кошачьих когтей на ножках и шкафы с книгами до самого потолка.
– Где-то у меня тут была тетрадка с преступлениями. Одну секунду, – Констебль повесил пальто на спинку стула и занялся поисками.
– Скажите, констебль, вы бывали в Скотланд-Ярде, – спросил Уильям, рассматривая корешки многочисленных книг.
– Что? Ох, нет. Конечно, нет. Честно говоря, за свою жизнь я не раскрыл ни одного преступления, кроме пропажи кур. Всегда хотел для себя чего-то большего, но годы уже не те.
– Не знаю, насколько вы эрудированны в области раскрытия преступлений, но Ярду сейчас нужны сотрудники. Любые, – отметил Джонатан.
– А здесь что, сотрудники не нужны? Я тут единственный полицейский, так ещё и глава деревни. Пусть обязанностей у меня не так много, но зато живу в своё удовольствие. Вот, нашёл.
Констебль положил на стол тонюсенькую тетрадку, на титульном листе которой было написано “1900-…”.
– Сейчас, ещё секундочку… Вот! – констебль перевернул лишь две страницы. – Всё, что я узнал о тех детях.
– Смотрю тетрадкой вы редко пользуетесь, – заметил убийца.
– Деревня у нас такая, все друг друга знают, о какой преступности может идти речь? Эти убийства – удивительный прецедент, уверяю вас. Итак, что вы хотели узнать о детях?
– Цвет их глаз.
– Ого, такого у меня, конечно, не написано. Но я и сам помню. У Лео были карие, у Зоуи – серые, Патрика – ярко-синие. Всё.
– У вас устаревшие сведения, жертв уже четыре.
– Какой ужас. Кто четвёртый?
– Дочь мельника.
– Бедная, Ида. Бедные родители.
– Не такие уж и бедные. Это Карл убил её и остальных детей.
– Нет, это не так. Карл очень хороший…
– У вас все очень хорошие, – перебил его Келли. – Кто же по вашему мнению мог совершить такое?
Констебль помолчал.
– Вы правы, – ответил он. – Но без веских доказательств я не позволю никого арестовывать. К тому же я давно знаю Карла, и он…
– Что?
– Весьма неприятный человек, – после недолгого поиска слов промямлил констебль, – честно-то говоря.
– Мы заметили. Вы хотели доказательств? Будут вам веские доказательства. Скажите какого цвета глаза у вашего сына?
– Откуда ты узнал про сына? – спросил Уильям, пока констебль в недоумении молчал.
– Не глупи Уильям, на полу лежал деревянный меч, вряд ли он принадлежит мистеру Джонсону.
– Желтоватые, – сквозь зубы процедил констебль.
– Что? – не понял Уильям.
– Глаза желтоватые. Янтарные даже.
– Что ж, похоже, ваш сын в зоне риска. Но вы ведь не станете ничего делать, ведь будете защищать Карла любой целой, – съязвил Келли.
– Что вы предлагаете?
– Ловить его на живца и устроить облаву. Желательно бы и жену его привести, потому что она нам тоже не верит. Мы сообщим ему, что завтра вместе с вами осмотрим место убийства его дочери.
– Иды, – уточнил констебль.
– Мы уже поняли, что такие обстоятельства провоцируют его на действия. Каждый из нас займёт свою позицию и будет контролировать мельника на протяжении всего пути, чтобы в случае чего правильно отреагировать. Я буду ждать его в лесу. Маргарет пусть будет где-то неподалёку. Уильям, проконтролируешь первую часть пути: то, как Карл выманит мальчика из дома, если он пойдёт куда-то не туда, куда мы запланировали, стреляй в него. Жизнь ребёнка важнее доказательств. Констебль, отвечаете за подход мельника к лесу. Не знаю, когда именно он придёт за ним, поэтому чем раньше мы займем наши позиции, тем лучше.
Констебль посмотрел на семейную фотографию, стоявшую на столе.
– Надеюсь, вы знаете, что делаете.
11.
Сквозь закрывавшие небо тучи изредка поблескивало солнце. Туман, ещё более густой, нежели вчера, играл только на руку. С самого утра Уильям сидел у дерева в небольшом сквере напротив дома констебля. Его главная роль заключалась в том, чтобы позвать Маргарет, когда Карл придёт за мальчиком. Если сказать ей, что мисс Спенсер, дом которой как раз стоит недалеко от леса, зовёт её на чай, то в момент ареста Карла, она окажется в нужном месте. Поначалу Уильям ответственно стоял за деревом, всматриваясь в каждый просвет меж домами. Позже он сел на мокрую траву, предварительно отбросив пальто. Дальше положил голову на ствол дерева, сложив руки на груди. В момент, когда он начал сонно прикрывать глаза, появился мельник. Уильям тут же оживился, но только внутренне: сердце бешено забилось в предвкушении скорой ответственности. Двигаться нельзя, хоть туман и густой, Карл может заметить его.
Мельник некоторое время осторожно ходил вокруг дома, как бы невзначай заглядывая в окна. Посмотрев по сторонам, он наконец постучал. В дверях появился мальчик. При разговоре огромный мужчина активно размахивал руками, многократно указывая в сторону леса. Конечно, констебль поговорил с сыном, сказал, что завтра он должен пойти куда-то с Карлом. Всё же мальчик какое-то время не хотел следовать за ним, но пошёл. Мельник держался близко, продолжал что-то рассказывать. Убедившись, что Карл идёт в нужном направлении, полицейский встал, побежал к дому Маргарет.
Констебль Джонсон безумно волновался. Он сидел на балконе дома своего двоюродного брата. Обзор был хороший. Он заметил Карла, когда он только шёл за мальчиком. А сейчас они идут вместе в сторону леса. Констебль сжал в руках револьвер. Он знал, что не следует отходить от плана, но не мог рисковать сыном. Карл и мальчишка подходили все ближе. Констебль взвёл курок, прицелился, вздохнул. Его рука тряслась от волнения. Надавил на спусковой крючок, но ничего не произошло. Констебль тут же лег на пол, спрятался. Похоже, что вчера кто-то вынул все патроны из барабана его револьвера. Да, Джонатан догадывался, что констебль будет стрелять. Джонсон выглянул. Мельник уже подходил к лесу.
12.
– Дядя Карл, а это правда, что в этом лесу убивают детей? – переживал мальчик.
– Да, правда, – держа его за руку, отвечал мельник. – Наверняка это волки. Не отходи от меня и все будет хорошо.
– Ладно. Я никогда не был в вашей мельнице, сэр.
– Твой папа предложил мне сводить тебя туда. Расскажу, как всё в ней устроено, угощу хлебом и булочками. Смотри, какая полянка.
Они вышли на небольшую лужайку с огромным, застрявшим в земле камнем посредине. Одна его часть поросла мхом, недалеко от него цвели маки. Их красный цвет выбивался из общего окружения. Густой туман, старые сосны, огромная паутина меж ветвей одной из них.
– Вот, видишь, – мельник указал мальчику на высохшую лужу, – волчьи следы.
– Правда? Где?
– Вот здесь, подойди, посмотри.
Мальчик задорно подбежал к луже. В это время Карл начал заворачивать рукава рубашки. Хрустнул пальцами. Положил руки на плечи мальчика, сейчас же почувствовал что-то холодное у правого виска.
– Тут нет никаких следов, сэр, – мальчик повернул голову. Испуганно закричал, вырвался из рук мельника и побежал в сторону города.
Карл закусил губу, поднял руки вверх.
– Какие-то проблемы, мистер полицейский? – недоумевая, спросил он.
– Я тебе не полицейский, ясно? Арестовывать тебя, а тем более судить, я не стану. Я поступлю проще. Для всех. Для тебя, меня, твоей жены, констебля, и для всех местных детишек. Знаешь, я хладнокровно убил шестерых человек. Но дети ещё не люди. А назвать человеком тебя – оскорбить всех людей в мире. Пожалуй, выстрелив, я наконец получу удовольствие.
После этих слов Карл молниеносно толкнул Джонатана огромной рукой. Сила мельника вполне соответствовала его росту. Не ожидая такого поворота, Келли потерял равновесие и упал на колено. Гурман тут же с разбега саданул его кулаком по лицу. Келли рухнул на мокрую траву. Карл наступил ему на руку, в которой Джонатан всё ещё держал револьвер. Мельник начал давить на неё всем своим огромным весом, послышался тихий хруст, Келли взвыл от боли. Стиснув зубы, он двинул здоровяка ногой в колено. Тот отошёл на пару шагов. Джонатан быстро поднялся, взмахнув подолом пальто, по-боксёрски поднял руки к голове, по возможности сжимая пострадавшую руку. Карл посмеялся. Его удары были очень сильны, опасны, но ввиду большого веса медлительны. От первого движения Келли легко увернулся и даже ответил по рёбрам, но он словно ударил мешок с мукой – никакого эффекта не было. Джонатан ловко уворачивался от града сокрушительных ударов, иногда даже вставал на четвереньки для ухода вниз, он был неуловим, но пока не бил в ответ, ждал подходящего момента. Карл со временем уставал, ему надоедало гоняться за прытким соперником. После очередной порции ударов он замедлился, чтобы отдохнуть, тут-то Джонатан и подловил его. Из кармана он вынул нож (да-да, тот самый, которым убивал в Уайтчепеле) и всадил Гурману в бок. Однако Келли недооценил оппонента, тот даже не пискнул при ранении, хоть и скорчил рожу в чудовищной гримасе. Мельник поймал не успевшего отойти Джонатан за шею. Из цепких пальцев громилы уже не выбраться, Келли не мог дышать. Карл потащил его в сторону камня. Беспомощная жертва вырывалась, но тщетно, они приближались к месту казни. Гурман скрипел зубами от боли и злости. Он убрал одну руку с его шеи, но только для того чтобы поудобнее схватить затылок. Гурман хотел разбить голову врага о камень, учитывая его силу, это было возможно. Келли уже приготовился попрощаться сначала с лицом, а затем и с жизнью.
– Лучше бы ты и дальше оставался в Лондоне! – прорычал Карл. – Лучше бы и дальше…
Выстрел. На лицо Джонатана брызнула тёплая кровь. Глаза нависшего над ним Карла затухли, прямо как у его жертв. Гурман медленно припал на грудь Келли, ослабил хватку. За его спиной стояла Маргарет с дымящимся револьвером в руках. Она всхлипывала, утирала слёзы. Вероятно, это был револьвер Джонатана, который он выронил.
– Благодарю… Мисс… – жадно глотая воздух, говорил Келли. – если бы не вы…
Вновь выстрел. Отчаявшаяся женщина пустила пулю себе в голову.
13.
– Ты уверен, что всё хорошо? – сомневался Уильям.
– Ну конечно, – отвечал стоявший у раковины Джонатан, смывая с лица засохшую кровь. – Всё прошло по плану.
– Раз так, я оставлю вас ненадолго, – констебль вышел из собственной кухни, оставив их одних.
– Если серьёзно, – Уильям положил локти на стол, – какого чёрта там произошло?
– Я же сказал, всё прошло по плану.
– По плану мы должны были арестовать Карла на глазах его жены. Что же мы имеем? Мельник и Маргарет мертвы, кстати, никаких доказательств того, что их убил не ты, у нас нет. Твоё лицо залито кровью, разбита губа, а рука выглядит, как чёртова медуза, ты хоть кулак ей сжать можешь?
– Пока не могу. Хочешь знать, что случилось? Я захотел убивать. Впервые, чёрт возьми. Потому что глубоко в душе я не жаждал смерти уайтчепельских мерзавцев, я стремился лишь наказать их. А вот Карла мне наказывать не хотелось. Я думал, что застрелю его, как бешеную собаку. Я медлил перед выстрелом, зря. Ожидал увидеть в его глазах страх, отчаяние, возможно искру сожаления. Но оказалось, что бешеные шавки тоже хотят жить. И он стал бороться за эту самую жизнь. А потом появилась Маргарет и застрелила его, а после и себя. Конец.
– Как Маргарет нашла вас?
– Думаю пацан рассказал ей, что увидел в лесу. У меня вопрос поинтереснее: где был ты, пока мою голову пытались разбить о камень?
– Бежал к констеблю. У него сердце прихватило, представляешь? Пришлось помогать ему.
Келли не ответил. Он рассматривал разбитую губу в зеркале. Пустяки, через недельку и следа не останется. Рука, разумеется, болела. Но кости были целы, Джонатан это знал, он помнил боль, которой характерны переломы, и это другая боль. Перелом мучает остро, метко.
– Куда мы теперь? – спросил Уильям.
– В Брайтон, сам знаешь. И как по мне, чем скорее – тем лучше.
– Как будем добираться?
– В деревне наверняка есть лошади.
– Я не мастак ездить верхом.
– Зато я мастак. У Карла могут быть скаковые, ему и его семье они уж точно ни к чему. В любом случае констебль ответит нам добром, мы ведь спасли его сына. Уверен, он выделит нам пару лошадей.
Келли отошёл от раковины, сел за стол, рядом с Уильямом.
– Всё же зачем нам в Брайтон? – спросил убийца, подперев здоровым кулаком голову.
– Встретимся там с одним человеком.
– Он поможет нам?
– Думаю, он поможет тебе.
– Даже не знаю. Брайтон – помойка, пойми меня правильно. Странно, что это говорит человек из Уайтчепела, но…
– Весь мир помойка, а люди в нём мусор.
– Так о чём это я? – задумался Джонатан. – Ах да! Про помойку. Не думаю, что там есть человек, который поможет мне. Все люди, которые могли бы мне помочь… Погоди. Таких просто нет.
– Почему ты так думаешь?
– Я убийца, Уильям, тем более из Уайтчепела. Люди отвернутся от меня, даже если услышат лишь один из этих фактов обо мне. Поэтому не стоит рассчитывать на чью-то помощь.
– Человек, с которым я хочу тебя познакомить даст тебе скорее психологическую помощь. Возможно ответит на многие вопросы.
– Психолог?
– Не думаю, что этот человек имеет отношение к психологии.
– Интригующе.
В коридоре послышались шаги. Констебль вошёл. В руках он держал пачку фунтов.
– Вы оказали неоценимую услугу для Форест Роу, – начал он. – В частности для моей семьи. Я обязан вам по гроб жизни и всегда буду рад увидеть вас вновь. Я…
– Констебль, – Джонатан прервал его, пока тот не стал заикаться от волнения, – потратьте эти деньги на вырубку чёртового леса. Это будет полезнее. Или, на крайний случай, на похороны Маргарет. Мы просим лишь дать нам лошадей на время. 10 апреля вы сможете обратно забрать их в порту Саутгемптона.
– Как будет угодно, господа. Вы поскачите прямо сейчас?
– Нет, – Келли посмотрел на Уильяма, – отправимся утром.
14.
Билл неторопливо докуривал сигарету, когда мимо него начала движение орава полицейских верхом на лошадях. Водитель понял, что сейчас нужно действовать. Он бросил сигарету, затоптал её. Колонна двигалась медленно и шумно. Все они что-то обсуждали. Цокот копыт и частое ржание лошадей не позволяли услышать речи служителей закона. Жители Брайтона понимали, что они пришли из Скотланд-Ярда, который у них ещё пользовался дурной славой. Люди сворачивали в переулки, прятались по домам. Словом, старались не попадаться им на глаза. Во главе колонны ехал высокий седой мужчина с роскошными усами. Артур. Верхом на могучем чёрном, отливающем изумрудами, жеребце он выглядел как рыцарь.
Билл выбежал прямо перед колонной, размахивая руками. Кони заржали, забили копытами, но жеребец инспектора не дрогнул, как и он сам. Его чёрный конь остановился прямо перед лицом водителя, стал дышать на него горячим воздухом из ноздрей.
– Какое совпадение, что вы здесь, мистер Несбит! – радостно говорил Билл. – А я как раз отвёз ваших друзей.
– Где они? – грозно спросил Артур.
– Я оставил их в порту, но думаю, что они уже уплыли. Если поспешим, можем догнать их.
– Запрыгивай, нам есть, о чём поговорить, – Несбит протянул водителю руку.
– А конь выдержит двоих? – неуверенно спросил Билл, уже запрыгнув на жеребца.
– И не только двоих. Все в порт! – приказал инспектор своим подчинённым. – А теперь поговорим.
Артур слегка ударил коня пятками, чтобы тот начал движение.
– Какого чёрта происходит Билл?
– Вы о чём?
– Не делай вид, что не понимаешь. Ты помогал предателю и убийце.
– Это вы кого имеете ввиду?
– Осмонда и Келли. Или Кросби, не знаю, под каким именем он тебе представился.
– Вы что-то путаете. Мистер Осмонд и его старый друг Джонатан Келли попросили меня доставить их в Брайтон. Мистера Осмонда я глубоко уважаю, вы это знаете. Поэтому отказать я не мог, тем более, что не так уж и много времени это заняло.
– Да, совсем немного. Мог вернуться ещё вчера утром. Где же ты пропадал?
– Ясное дело в пабах. Я вряд ли ещё когда-то окажусь здесь, поэтому хотел попробовать всё и сразу.
– А теперь постарайся объяснить, что произошло в доме Келли.
– А что произошло в доме Келли? Ах, точно. Мы приехали туда, чтобы Джонатан забрал деньги, но там оказалось полно полиции. Мы подумали, что это связано с бунтом рабочих у завода, ведь мистер Келли его директор. Ну медлить мы не стали, и мистер Осмонд пошёл в дом за деньгами.
– А стрельба?
– Какая? Ах, да. Кто-то из бунтующих рабочих выстрелил в окно дома мистера Келли.
– В общем, ты хочешь сказать, что тебя просто обманули? Ты же, якобы, не знал, что они скрывают.
– Не якобы, а так и было.
– Я тебя понял.
Оставшуюся часть пути они ехали в относительной тишине. От звуков лошадей нельзя было избавиться.
– А разве вас не интересует, где ваша машина? – спрашивал из-за спины Артура Билл.
– Мне глубоко плевать на машину. Ты немного не понимаешь, для чего я так рьяно пытаюсь их найти. Уильям – неглупый человек, то же могу сказать и о Джонатане. Если второй внушит первому, что его действия несли исключительно свет, то это обернётся катастрофой. Мы восемь месяцев гонялись за одним только Келли. Вместе они продолжат дело, неважно в Лондоне или нет. Польётся праведная кровь. Они начнут вырезать мерзавцев одного за другим. Позже к ним примкнут единомышленники. Проблема в том, что все люди мерзавцы. Возможно, одни меркнут на фоне других, но когда они убьют самых мерзких мерзавцев, то примутся за других.
Билл молчал.
– Галопом! – прокричал Артур.
Кони, в том числе и Пилигрим, забили копытами, поднимая пыль. Билл ухватился за Артура, чтобы не свалиться.
– Куда они могли уплыть? – спросил Артур, перекрикивая стук копыт.
– Без понятия, думаю во Францию.
– Я знаю, что врёшь, Билл, – немного погодя, прошипел инспектор. – Но ты скажешь мне правду. Скажешь, где они. Потому что в противном случае я сброшу тебя, а кони затопчут. Для них это пустяки, для меня тоже. А вот тебе будет, мягко говоря, неприятно, первые несколько секунд.
Билл испуганно посмотрел назад, на бегущих лошадей. В детстве он видел, как скачущий конь наступил на спящего пьяницу. Повторять его судьбу он не хотел.
– Форест Роу. Попросили оставить их там. Не знаю, как долго они будут сидеть на одном месте, но потом прибудут сюда, в Брайтон.
– Для чего им нужно в Брайтон?
– Не знаю. Мистер Осмонд вроде хотел с кем-то встретиться.
– С кем?
– Уильям же жил в Брайтоне, с чего бы мне знать? Может быть с родителями, старым другом, да хоть с врачом-урологом.
– Ты же понимаешь, что мы в любом случае арестуем тебя? – замедлив коня спросил Артур.
– Я знаком с вами не первый год, сэр. Так что этого следовало ожидать.
15.
– Вот и Брайтон, – отметил Джонатан, поднявшись в стремени. – Куда скачем?
– Скоро узнаешь.
– Не вижу смысла молчать, ведь мы уже почти приехали.
– Нам нужна психиатрическая больница.
Джонатан прикрыл глаза. Тихо посмеялся.
– Так вот о какой психологической помощи ты говорил. Сдашь меня туда? Ну да, там мне помогут.
– Нет, никуда сдавать я тебя не буду. Поговорим с одним… психом.
Посещение психиатрической больницы явно не сулило ничего хорошего. Тем более, что в психбольницу Брайтона отправляли тех, с кем не справились в Лондоне. Худшие из худших.
Показался город. Морской воздух всегда благоприятно действует на человека.
– Подъезжаем. Больница тут недалеко, – сказал полицейский.
Ехать долго не пришлось, лечебница возвышалась в той части города, в которой находилась. Уильям посмотрел на неё, беспечная улыбка сползла с лица. Она не была такой заметной, несмотря на размер, обычное правильное здание, вот только не лучшие воспоминания оно вызывало у парня. Ещё ребёнком он часто гулял в её окрестностях с друзьями. В тот день они сражались на палках орешника в больничном дворе. Странно, что туда вообще пускали детей. Нечеловеческие звуки доносились со второго этажа. “Режут свинью, больные тоже хотят есть” – думали ребята. Вдруг из окна выпал человек. Второй этаж – не так страшно. Лицо этого мужчины запомнилось Уильяму навсегда. Глаза, готовые выпасть, повёрнутый в сторону нос, и распухшие губы. Он встал, посмотрел на детей. Принялся бежать, но не смог: больных практически не кормили. Через пару метров он упал без сил. Размеренными шагами к нему подошли два вышедших из больницы врача, потащили его обратно. Рвущий голосовые связки крик мужчины продолжился. На пороге больницы показался полицейский. Настоящий амбал. “Зачем сопротивляться? Сознайся, облегчи нам работу. Ты же знаешь, мы не перестанем” – кричал он, посмеиваясь. Уильям и его друзья убежали. Через пару дней он увидел в газете статью про этого безумца. Как оказалось, тот полицейский предлагал ему сознаться в преступлениях, которых он не совершал. Предлагал, разумеется, под пытками. Мужчину казнили. Именно тогда Уильям решил стать полицейским, чтобы хоть как-то исправить мир, ведь невиновные не должны страдать…
– Приехали, – проговорил Джонатан.
– Пойдём.
Трава зашуршала под ногами, за двором давно никто не ухаживал. Мёртвый орешник говорил Уильяму, что те беспечные времена, когда дети собирались под ним и рассказывали страшные истории про Джека-потрошителя, давно прошли. Дул прохладный весенний ветерок. Вот только им было не до него. Они подошли к порогу больницы.
– Только после вас, – Келли поклонившись указал на дверь.
Уильям выдохнул, медленно распахнул деревянную потрескавшуюся дверь. Крики, вопли, плач, смех и звуки ударов уже были слышны. В маленьком коридоре на кушетке дремал врач. Его пришлось потревожить.
– Сэр, нам нужна ваша помощь, – наклонившись к нему, сказал Уильям.
– Вы кто ещё такие? А ну, пошли вот! – врач сел, протирая глаза.
– Мы полицейские. Нужно поговорить с одним пациентом.
– Так бы сразу сказали. Этот Роджер, или как там его, меня давно достал. Давайте его заберёте. На прошлой неделе за ним приходили, но ничего так и не добились.
– Нам нужен конкретный человек.
– Человек? – посмеялся врач. – Да вы похоже новенькие. Так кто вам нужен?
– Сэр Аарон Косминский.
Келли изменился в лице. Конечно, он не знал, что это, по мнению Артура, главный подозреваемый по делу Джека-потрошителя, но это имя, несомненно, слышал.
– Сэр? – опять посмеялся доктор, но тут же стал серьёзнее. – 27 палата. Будьте с ним осторожнее. Он…
– Все риски мы берём на себя.
– Я не шучу. Вы не знаете, на что идёте, – врач вынул из кармана связку ключей и отсоединил от неё ключ 27. – Второй этаж, первый поворот налево.
– Благодарю.
Они направились к лестнице. С каждым их шагом она скрипела, пробуждая крики на втором этаже. В целом, за пару минут пребывания в больнице они узнали много новых звуков. Больные были очень изобретательны. Дверь 27 палаты была когда-то очень давно покрашена белой краской. Теперь эта краска большими кусками ссыпалась с неё. Уильям уже хотел открыть дверь, но Джонатан закрыл её собой.
– Сначала ты расскажешь мне, кто он!
– Теперь расскажу. Ты всю жизнь винил Артура в смерти матери, в то время как настоящий виновник оставался в стороне. Настало время тебе поговорить с ним.
Джонатан опешил. Он ждал чего угодно, но не этого.
– Думаешь, мне есть о чём с ним разговаривать? Я ведь убью его сразу как увижу.
– Отойди.
Джонатан послушался.
Уильям дважды повернул ключ. Дверь открыта.
– Только после вас, – парень повторил жест Келли.
Джонатан очень медленно открыл дверь. Практически пустая комната. Только оштукатуренные стены, матрас на полу и окно, в которое смотрел сидящий на стуле человек. Его лица пока не было видно, но он был заросший, грязный и очень худой. Мужчина не поворачивался. Джонатан молчал. Эта немая сцена продолжалась с минуту, пока Уильям не покашлял.
Косминский, упершись в подоконник, со скрипом отодвинул стул. Встал и повернулся. Изорванная одежда ему явно не по размеру. Лицо скрыто за смешанной с грязью бородой. Аарон замычал. Покрутил головой. Все его движения были дёрганными и неестественными.
– Как это там? А! Чем обязан? – голос Косминского тоже был неестественным.
Джонатан молчал.
– Вы сэр Аарон Косминский? – заговорил Уильям.
– Э… Я! Меня так не называли, но это я.
– Этому человеку нужно с вами поговорить.
– Говори, – сиплый, еле различимый голос Аарона резал по ушам.
– Мэри Джейн Келли. Помнишь её? – наконец спросил Джонатан.
– Дай подумаю. Кажется, что-то такое помню. А… нет, таких пациентов у нас нет, сходите в зоопарк или на кладбище.
– Давай лучше я, – прошептал Уильям. – Сэр, вы слышали о Джеке-потрошителе?
– Если вы тоже собираетесь меня пытать, спешу разочаровать: я ничего не знаю. Это же глупо. Меня обычно называют ублюдок, чёртов еврей, ну или на крайний случай безмозглый Аарон. Если бы меня звали Джек, я бы мог им быть, но я Аарон.
– Мы не собираемся пытать вас. Нам нужна лишь правда. Этот человек – сын Мэри Джейн Келли.
И без того огромные глаза Косминского стали ещё больше. Нижняя челюсть отвисла, показывая немногочисленные гнилые зубы.
– Так вот как всё сложилось. Я помню тебя. Думал ты не выживешь. Джонатан, верно? – голос Аарона изменился. В нём появилась осознанность, вовлечённость.
– Верно, – Келли нервно задышал, лицо сводило от злости, но он держал себя в руках.
– Тогда я отброшу этот цирк. Можешь не ждать от меня извинений. Цель оправдывала средства.
– Так вы и правда Джек-потрошитель? – удивился Уильям.
– Не я дал себе это имя, но да.
– Цель оправдывала средства, – повторил Джонатан. – Последнего, кто сказал мне это, я зарезал.
– Так ты очередной мой последователь? Значит моё дело всё ещё живёт. Люди продолжают убивать, прикрываясь моим именем.
– Просто ответь, зачем ты это сделал?
– Ты пришёл ко мне, значит сначала расскажешь о себе.
– Ты вздумал ставить мне ультиматум?! Хорошо, я выполню его. Я Джонатан Келли, владелец “Уайтчепельской мануфактуры”, лично убил 6 человек и подставил ещё 1.
– Что это были за люди? – спросил Потрошитель, скрестив высохшие руки на груди.
– Предприниматели, обманывавшие людей.
– Неплохо. Зачем ты сделал это?
– Чтобы помочь обитателям Уайтчепела начать жить как люди.
– Хм… Мы с тобой похожи. Мы преследовали одну и ту же цель, только разными способами. Я бил сильно, а ты метко. Зверские убийства и смерти влиятельных людей вызывают схожий резонанс. Понимаешь?
– Не смей говорить о нашем сходстве.
– Вот только я смог добиться своей цели. Уайтчепел улучшился после меня. Ночное освещение, патрули. Он на время перестал быть районом таких же, как и я, беглых евреев и проституток. Население разбавили приезжие из Большого Лондона. Но скоро всё вернулось. Действовать одному всегда сложно, но такой результат для одиночки – уже прорыв. Потом я понял, что делал всё неправильно. Я хотел, чтобы Уайтчепел изменили извне, чтобы сильные мира сего сделали его достойным районом. Но нужно было заставить самих людей меняться.
– Я действовал именно по этому плану.
– А что касается тебя? Ты смог улучшить Уайтчепел, или же вместо одной головы выросли две?
– Смог, не сомневайся.
– Я знаю, что ты не сможешь понять, но именно убийство твоей матери было главным шагом к переменам. Я давно знал её, расправиться с ней было нелегко. Мы были в какой-то степени близки, и не только из-за её работы.
– Мог бы выбрать другую жертву.
– Общее благо требует общих жертв. И ты это прекрасно понимаешь. В газетах писали, что я безумный маньяк, которому насилие и истязание жертв приносят удовольствие. Что я дьявол, пришедший, чтобы вселять в людей животный страх. Это было совсем не так. Я, скорее входил в некий транс…
– Мне это неинтересно. Как же такой гений попал сюда?
– У всех бывают неудачи. Кое-кто раздражал меня, я захотел избавиться от неё, но прокололся. Теперь я тут, зато спокойнее. Спасибо сестричке. Скажи, ты получал удовольствие, когда убивал?
