bannerbannerbanner
полная версияСтарообрядчество и церковный раскол

Игорь Аркадьевич Родинков
Старообрядчество и церковный раскол

Полная версия

В течение более чем столетнего своего существования единоверцы неоднократно обращались к Синоду с настойчивыми просьбами дать им единоверного и единообрядного епископа. Но каждый раз получали решительный отказ. Даже после 1905 г., когда и старообрядцам была дарована религиозная свобода, единоверцам было отказано в назначении им своего епископа. Неоднократно обращались единоверцы в Синод с просьбой снять клятвы соборов 1653 и 1667 гг., а также уничтожить все осуждения и ругательства на старые обряды в прежних полемических книгах. В утешение им Синод издал в 1886 г. лишь «Изъяснение», что полемические книги принадлежат частным лицам, а клятвы положены лишь на раскольников за отделение их от церкви.

Только после большевистской революции заседавший в Москве Всероссийский собор РПЦ, наконец, решил дать единоверцам архиереев, но только так называемых «викариев», то есть таких, которые состоят лишь помощниками у правящих епархиальных епископов и от них зависимы.

И сегодня в лоне Русской Православной Церкви существует единоверие, где в приходах сохраняются все дореформенные обряды, но при этом они признают иерархическую юрисдикцию Русской Православной Церкви и Русской Православной Зарубежной Церкви.

***

Поповские общины страдали от отсутствия епископов, правомочных совершать рукоположения священников; трудно было пользоваться и услугами беглых священников. Споры среди поповцев о возможности получить канонически правильную иерархию не прекращались. Старообрядцы вели переговоры с архиепископом Грузии и другими православными епископами, но безрезультатно. 180 лет старообрядческая Церковь не могла восстановить полную трехчинную иерархию.

Наконец, стараниями некого Петра Васильевича Великодворского епископ, решивший перейти в старообрядчество, был найден. Старообрядец П.В. Великодворский в 1836 г. стал монахом в Стародубском монастыре с именем Павел. В 1844 г. он побывал в старообрядческом монастыре в Белой Кринице (территория Австрийской империи), где игуменом был Геронтий. Здесь на территории Австрийской империи с 1783 г., когда император Иосиф II вручил дунайским старообрядцам грамоту о разрешении селиться в его империи и свободно справлять все обряды, существовала уже довольно– таки сильная старообрядческая община. Отсюда инок Павел вместе с другим иноком Алимпием (Афанасий Зверев, он же Милорадович) отправился на поиски подходящего епископа. Павел и Алимпий побывали в Константинополе, затем в Палестине, Сирии и Египте и обнаружил, что в этих странах церковные обычаи, например троеперстное крестное знамение, противоречат воззрениям староверов; разочарованные они вернулся в Константинополь. Между тем их агенты обнаружили кандидата на старообрядческую епископию – митрополита Амвросия Боснийского.

Амвросий (Андрей Попович), грек по происхождению, родился в 1791 г. в небольшом селении Маистра в пяти километрах от города Эноса, тогда входившего в Турецкую империю, а ныне находящегося в Болгарии. Сын священника он сам стал священником, но овдовел и принял пострижение. В 1835 г. Амвросий был возведен в сан митрополита на босно-сараевскую кафедру. Амвросий был лучшим из греческих архиереев, являвшихся в Боснию: он заботился об угнетенном народе и из-за этого вошел в столкновение с турецкими властями. Отозванный в Константинополь (1840), он оказался в числе безместных архиереев, влачивших жалкую жизнь среди унижения и лишений всякого рода в городе Константинополе.

Когда белокриницкие депутаты Павел и Алимпий предложили Амвросию сделаться старообрядческим архиереем, Амвросий ответил решительным отказом, видя в предложении их оскорбление православной вере. Тогда они выставил старообрядчество в таком виде, что это не показалось Амвросию изменой православию. Однако Амвросий все еще колебался и только когда иноки Павел и Алимпий в последний раз пришли к нему, чтобы попрощаться и ехать дальше, митрополит Амвросий остановил их. Он рассказал, что ночью ему явился Святитель Николай чудотворец и повелел без колебаний довериться русским инокам. По словам Амвросия тот сказал ему: «Что ты много утомляешься размышлениями о сделанном тебе предложении? Это великое дело тебе суждено от Бога исполнить и от русского царя пострадать».

28 октября 1845 г. Амвросий «перемазался» в старообрядческую веру, после чего 15-16 апреля 1846 г. между ним и Павлом Великодворским был подписан договор, по которому старообрядцы обязывались содержать Амвросия и платить ему жалованье по 500 австрийских червонцев в год. Со своей стороны, Амвросий обязался вступить в старообрядчество в звании митрополита, исполнять монастырский устав без нарушений и поставить себе преемника.

28 октября 1846 г. в Белой Кринице был совершен прием митрополита Амвросия в сущем сане. В течение одного года Амвросий поставил Геронтия архимандритом Белокриницкого монастыря и рукоположил двух епископов – Кирилла и Аркадия. Так было положено начало Белокриницкой иерархии.

Российский Святейший Синод не признал его в качестве Белокриницкого епископа, а также совершенные им рукоположения. Эта позиция определила и точку зрения российского правительства на Амвросия и лиц, им посвященных, и потому их служение в России встретило препятствия. В декабре 1847 г. император Николай I потребовал от правительства Австрии прекратить деятельность Амвросия и закрыть Белокриницкий монастырь. В декабре 1847 г. Амвросий был вызван в Вену, и оттуда выслан в Цилльский монастырь, где и умер в 1863 г. Но к тому времени в старообрядчестве было уже два епископа – Кирилл и Аркадий. Восстановленная иерархия была названа Белокриницкой, потому что митрополит Амвросий присоединился к старообрядчеству в Белокриницком монастыре и носил титул архиепископа Белокриницкого и митрополита всех древлеправославных христиан. В России Белокриницкую иерархию еще называли старообрядцами австрийского согласия, или старообрядцами, приемлющими священство.

В 1996 г. на Всемирном старообрядческом соборе в Белой Кринице митрополит Амвросий был причислен к лику святых, как великий угодник и исповедник Православной веры. Память его совершается 30 октября по ст. ст.

Однако примерно треть поповцев не признали Белокриницкую иерархию и продолжали себя именовать беглопоповцами, принимающими иереев из господствующей церкви.

Беспоповцы и их согласия

Согласно Зеньковскому вторым религиозным течением, отошедшим от официальной церкви, была беспоповщина. Она же была вторым толком в старообрядчестве.

Как известно, часть старообрядцев, не признавшая каноничности священников, поставленных в свои должности по новым реформированным книгам, вынужденно пришла к отрицанию возможности сохранения в мире «истинного» духовенства и сформировала так называемый беспоповский толк. Старообрядцы (именуемые официально как «древлеправославные христиане иже священства не приемлющие»), отвергнувшие священников нового поставления, и оставшись совершенно без священников, стали в быту называться беспоповцами.

Беспоповцы первоначально селились в диких необжитых местах Поморья на территории между Онежским озером и Белым морем, потому стали называться поморами. Другими крупными центрами беспоповцев стали Олонецкий край (современная Карелия) и речка Керженец в Нижегородских землях. Много беспоповцев было и в Новгороде.

Корни беспоповщины уходят к так называемым «заволжским старцам» – к Капитону (о Капитоне и его последователях см. главу «В преддверии Раскола»).

Капитон когда-то считался своим и у поповцев-староверов, но со временем слава Аввакума затмила память о Капитоне и его учениках. Однако, как основатель капитоновщины, он остается признанным отцом-основателем беспоповщины. Так, князь С.Д. Мышецкий, беспоповец-поморец, называл Капитона «своим» (то есть беспоповцем) и чтил его, как «пророка». Имена Капитона и его учеников, Вавилы, Прохора и Леонида были занесены в первые строки раскольнического Сводного Синодика, составленного в Выговском скиту в Поморье беспоповцами братьями Денисовыми.

Капитоны-беспоповцы бежали и на север, в Поморье, где впоследствии и возникло самое крупное беспоповское согласие, поморское. В Поморье, в этих северных, малозаселенных и удаленных от Москвы, областях было мало храмов, не хватало священников, и люди годами оставались без причастия, а дети без крещения. Здесь сложилась практика совершения некоторых служб (утрени и вечерни, молебнов) без священника, благочестивыми и ревностными к вере мирянами (наставниками), что неизбежно приводило к появлению самочинных обрядов и обычаев. Потом беспоповцы с Выга объявили эту внецерковную практику «Поморским уставом».

В статье «Сохраним и укрепим древлеправославную веру!» из календаря Древлеправославной Поморской Церкви на 2002 год так объясняется явление беспоповства, «руководителями в наших общинах стали наставники (настоятели). Являющиеся нехиротонисанными церковными пастырями, исполняющими духовные обязанности в допустимых для мирян пределах… По Божию попущению истинное священство пало, его больше нет на земле… Наши предки осознавали нужду лишения церковных таинств, в первую очередь причащения и браковенчания. Почти до середины XVIII в. были надежды обрести благочестивого епископа за пределами России, но они оказались тщетными. Некогда православный Восток, порабощенный турками, с помощью Запада даже ранее, чем Русь, стал уклоняться от Древлеправославия. Однако примеры древней церкви давали надежду на душевное спасение и без видимого причастия, и они, уповая на милость Божию, стремились вести благочестивую жизнь, строго соблюдать посты, усердно молиться, чтобы Господь сподобил их причаститься невидимо. Со временем, беспристрастное рассмотрение Писания и церковной истории привело большинство к приемлемости безсвященнословного брака»36.

***

У поповцев и беспоповцев есть еще люди, отвечающие за правильность толкования и цитирование духовных книг. Их называют начетчиками от слова «чтение». Это образованные, обладающие большой начитанностью люди, знатоки богословия, истории и церковного права.

 

К беседам начетчиков с миссионерами господствующей церкви или между собой всегда проявлялся большой интерес. Послушать рассуждения о сущности и свойствах истинной Церкви, о церковной иерархии, о приходе антихриста, о других важных предметах веры обычно собирался народ со всех окрестных мест. Начетчики съезжались на собеседования, привозя с собой на подводах целые горы тяжелых старинных книг. Это делалось для того, чтобы делать ссылку на ту или иную духовную книгу. Так, слепой начетчик А. Коновалов, который по необходимости должен был держать в голове целую «библиотеку», приводил с собой на беседы ученика, к которому по мере необходимости обращался: раскрой такую-то книгу на таком-то листе и читай такое-то место.

Безусловно, самым известным старообрядческим начетчиком был и остается Федор Мельников. С юных лет он принимал участие в религиозных спорах с противниками Старообрядческой церкви и всегда выходил победителем. После того, как власть в 1917 году в России захватили коммунисты, Мельников стал выступать с лекциями против коммунизма и безбожия. За это он был заочно приговорен к расстрелу и был вынужден скрываться в сибирской тайге, а затем тайно бежать в Румынию. Перу Мельникова принадлежит множество интересных книг в защиту старообрядчества, в том числе «Краткая история Древлеправославной (Старообрядческой) Церкви».

Большой интерес для старообрядцев представляет собой и запись бесед Ф. Мельникова и Д. Варакина с беспоповским начетчиком Л. Пичугиным. Беседы продолжались 4 дня и проходили в мае 1909 года в центре Москвы, в зале Политехнического музея. Газеты того времени с восторгом писали, что глубокие познания старообрядческих начетчиков в церковной истории и канонах, их полемическое искусство поразили москвичей и вызвали небывалый всплеск интереса к старообрядческому богословию.

***

Впервые идеология беспоповства была оглашена на соборе в Новгороде в 1692 году, где вождем беспоповцев выступал некий дьячок Феодосий Васильев.

С. Зеньковский так писал об этом соборе: «Это первое письменное высказывание беспоповщинских взглядов касалось частных, а не общих вопросов, и не являлось еще общей декларацией их взглядов на мир и на церковь, но и оно уже отчетливо показывало, как далеко от православия уходило радикальное крыло противников патриаршей, «никоновской» церкви. Прежде всего бросается в глаза, что при перечислении участников собора на первом месте были «учителя из простецов», а не духовные лица, перешедшие в их движение из православной церкви… Важным решением, принятым этим первым новгородским собором, было запрещение браков и чадорождения членами беспоповской церкви. По их решению ввиду отсутствия благодати священства и таинств брак был невозможен, а внебрачное сожительство и рождение детей являлось грехом. Четвертой важной чертой этих решений было строгое запрещение общения членов беспоповской церкви с представителями окружающего их мира, будь это никониане, поповцы или иноверные. Кто не повиновался этому постановлению, тех было решено «из чину измотать и отлучать…

Более полная формулировка беспоповщинской веры была выработана уже через два года вторым новгородским собором беспоповцев, который собрался 3 июня 1694 года под руководством тех же наставников – Харитона Карпова или Карповича и Феодосия Васильева, который, видимо, уже тогда выдвигается на руководящее место в движении, и других новгородских отцов. Новый приговор состоял из двадцати вполне отчетливо составленных положений, из которых первое догматически было, конечно, самым важным. Оно гласило: «… по грехом нашим в кончину века достигохом, в няже и антихрист царствует в мире ныне, но царствует духовно в видимой церкви, седе на престоле Бога живаго, под именем инаго Исуса, показуя себя яко Бога, и тем, чрез воинство антихристово, раззоряющее церкви Божия, вся таинства ея истребил и всякую святыню омрачил и свое новодействие возстановил». Этим заявлением собор окончательно решал все недоумения беспоповцев, ожидавших пришествия Антихриста и конца мира. Теперь уже они говорили не о «последнем отступлении» и неминуемой победе Антихриста, вслед за которой должно было быть второе пришествие Христа, а об окончательном воцарении Антихриста в мире. Не дождавшись в 1692 или, по их исчислению, 7200 году от «сотворения мира» конца видимой вселенной, новгородские отцы теперь определяли, что умственный (духовный, нечеловек) Антихрист уже пришел и что он царствует в патриаршей церкви, которая вместе с поддерживающим ее государством сделалась «воинством антихристовым». Благодать иссякла, священство прекратилось и вместе с ним прекращались и таинства евхаристии и брака, совершаемые священством. Поэтому могли оставаться только таинства крещения и исповеди, которые и по учению православной церкви в отсутствие священства в особо тяжких и исключительных условиях могли совершаться и мирянами.

Но так как таинство крещения, совершенное «никонианцами», делалось теперь в глазах беспоповцев недействительным, то собор категорически предписывал (пол. 2-е и 3-е) перекрещивать всех тех, кто захотел бы перейти из «никонианской» церкви или поповства или иного иноверия в беспоповщину.

Положения 4-е до 17-го этого приговора занимались вопросом безбрачия, которое становилось обязательным для беспоповцев. «Брачное супружество совершенно отвергать законополагаем, – решали новгородские отцы, – почему и обязываем и законополагаем: всем нашего братского сословия жить девственно и соблюдать себя как можно от совокупления с женами». Нарушающие эти правила подвергались епитемии и временному отлучению от церкви, но после третьего нарушения девственности «блудодействующие» окончательно отлучались «от соединения церковного и братского союза». Прежние, заключенные до перехода в беспоповский «союз и братство» браки объявлялись недействительными, так как весь свет и русское царство, в частности, «православного священства в конец лишились».

Положения 18-е и 19-е предписывали особый обряд очищения еды, купленной «на торгу», то есть не у беспоповцев, а последнее 20-е решение собора предписывало строго выполнять все составленные соборными отцами правила.

Решения новгородских беспоповских соборов только подводили итоги всей предыдущей проповеди русских религиозных радикалов пессимизма»37.

Новгородские беспоповцы помимо безбрачия проповедовали и самосожжение во имя спасения души от греховного мира. Несмотря на всю радикальность и странность их учения, которое поклонение обряду ставило выше самого содержания православия, эти учители очищения душ огнем гарей имели широкий успех в среде крестьян и посадских людей Севера.

Отсюда возникает вопрос. Почему крестьянское и посадское население русского Севера оставляет свои церковные приходы и уходит в беспоповский старообрядческий раскол? Во многом это объясняется малым числом священников в этих местах, а главное нерадением в выполнении священнических обязанностей. Как писал С. Зеньковский, «…позже, в 1628 году, во всех обширнейших Заонежских погостах было всего лишь 12 церквей при 9 поповских дворах, что показывало, что у властей и надежд не было найти достаточно священников для всех храмов. В более близком к Новгороду погосте Олонецком было 7 поповских дворов при 9 церквах, а в Пиржинском и Важинском – всего 3 храма при 2 поповских дворах. Недостаточное число священников вело к злоупотреблениям и сборам населения за требы. Очень интересен в этом отношении отчет о причинах большого беспоповского похода 1693 года на Пудожский погост, происшедшего в разгар гарей и борьбы против церковных новшеств. Жалуясь на своих священников, крестьяне говорили, что «нас, мирских людей, те Пудожские попы не исповедуют, не причащают, к болящим не ходят, и родительницы без покаяния умирают. За погребение умерших берут по 2, по 3 и по 5 рублев, а у кого деньги не имеются, те лежат без погребения, и попы забыв страх Божий, пьют только да бражничают. За крещение, за молитву родильницам, за сватьбу берут попы в четверо». Немудрено, что обозленное и привыкшее обходиться без духовенства население легко пошло за проповедью беспоповцев, которые сами безвозмездно совершали требы и учили, что «последовавшие за антихристом» иереи вовсе не являются носителями благодати. Вожди этого похода простецы Журавский и Зайцев перекрещивали сразу по 20-30 человек, а на одной «Ердани» Журавского в беспоповство перешли даже 77 перекрестников. Вот почему на этой древлей православной, но церковно скудной почве легко возросли семена беспоповской веры»38.

***

Одним из догматов раннего беспоповства, как уже говорилось, была проповедь самосожжения. В огне гарей беспоповцы искали спасение от пораженного грехом сего мира и воздаяние в «сладчайшей» жизни загробной. В период с 1682 по 1692 гг. учителями самосожжения было организовано на севере России несколько грандиозных гарей. Так, в 1687 г. некий черный дьякон Игнатий, бежавший из Соловецкого монастыря, захватывает со своими приверженцами Палеостровский монастырь и при появлении правительственных войск сжигает две с половиной тысячи добровольных жертв и сам гибнет с ними. Через полтора года здесь же гибнет еще полторы тысячи людей. По старообрядческому преданью по приказанию Никона здесь был убит или сожжен первый мученик за старую веру епископ Павел Коломенский. В Пошехонье некий поп Семен сжигает вначале 4 тысячи, а потом еще 5 тысяч человек. Далее сухая статистика говорит, что в «Кореле», в лесу, сожглись около пятисот человек, а в Совдозере, тоже в Карелии, сожглись около трехсот человек, в Олонце в 1687 г. сгорело около тысячи человек. Наряду с этими грандиозными самоубийственными аутодафе были десятки, а может быть, и сотни меньших гарей, в которых каждый раз погибало от нескольких десятков до нескольких сот человек. Таким образом, в 1682-1692 гг. зловещим пламенем озарились северные леса вокруг Онежского озера и территории между Онегой и Белым морем.

С. Зеньковский писал: «Какой-то дикий и страшный энтузиазм смерти и самоуничтожения охватывал увлеченных апокалиптическими вождями и приверженных старому обряду жителей Севера. Участники гарей, обнявшись, прыгали с крыш верхних горенок изб в пламя костров. Охвативши друг друга, девушки с разбегу бросались в огонь, дети тянули в огонь родных, отцы и матери шли на гари с младенцами на руках. Василий Волосатый не только водил свои жертвы на костры, но и уговаривал замаривать себя голодом; некоторые бросались целыми семьями в реки. Многие, ожидая с часу на час, особенно в 1666, 1667, 1691 и 1692 годах, окончания мира, ложились в гробы, чтобы встретить Страшный суд на смертном ложе»39.

Казалось, что гари уже к началу XVIII века положат конец беспоповщины Новгорода, Пскова и других центров русского северо-запада. Но вот в 1996 г. Феодосий Васильев, один из главных отцов новгородских соборов, ушел со своей семьей и приверженцами из России в Литву, где и обосновался около Невеля. Там, на свободе от царских и патриарших властей, он организовал бракоборную общину, давшую основание федосеевской беспоповщине, или в просторечии федосеевщине. Община существовала как общежительная коммуна, где было 600 мужчин и 700 женщин со строгим уставом и беспрекословным подчинением наставнику Феодосию. Местные польские и католические власти к федосеевцам относились снисходительно, но в 1709 г. община была разграблена и разорена польскими солдатами из-за опасения, что федосеевцы поддержат Карла XII в войне с Россией и Польшей.

Феодосий возвращается в Россию, где совершено неожиданно находит могущественного покровителя в лице тогда почти всесильного Меньшикова, который и исхлопотал у царя разрешение для невельских эмигрантов вернуться на родину. С позволения Петра община Феодосия переселилась под Псков, где и поселилась на так называемой Ряпиной Мызе.

Однако судьба бывает переменчива. Несмотря на заступничество влиятельного любимца царя, Феодосий был задержан церковными властями; вскоре его надломленное странствованиями и постом здоровье пошатнулось, и он скончался в заточении (1710 г.). Через несколько лет его община, находившаяся все еще на Ряпиной Мызе, распадается.

Но федосеевщина пережила своего основателя и в конце XVIII и начале XIX века вновь возрождается и становится одним из самых сильных и влиятельных согласий не только среди беспоповцев, но, может быть, даже во всем русском старообрядчестве.

***

Одновременно с федосеевским возникло и поморское согласие беспоповцев.

«Несколько другой характер, чем в Новгороде и в ранних федосеевских общинах, приняло развитие беспоповщины на крайнем севере Руси, в Поморье, – пишет С. Зеньковский. – Как это ни странно, но там, в глуши северных лесных дебрей и болот, в пустынях этого бесконечного и малозаселенного многоозерного и богатого реками края русская историческая традиция и верность древлему церковному преданию оказалась гораздо крепче, чем среди беспоповцев стариннейших русских городов северо-запада во главе с бывшим Господином Великим Новгородом. Может быть, это явление можно объяснить тем, что в иноческих скитах Поморья социальная сторона русского церковного движения протеста играла значительно меньшую роль, чем в посадской городской среде старых поселений северо-запада, да к тому же Поморье было гораздо менее доступно возможным духовным влияниям соседних протестантских стран, чем Новгород или Псков. Поморское беспоповское движение развилось на старинной земле русских монашеских скитов, что лежала между озером Онегой и Белым морем, вернее, Онежской же губой этого моря. Там по озерам, рекам и речкам шла древняя дорога из Новгорода на Онегу и Соловки, в то время как с юга к этой дороге примыкала другая – из Москвы, тоже на Онегу, Соловки и Белое море, но через Тверь или Вологду»40.

 

Основателями поморского согласия считают Данила Викулина (1653-1733) и Андрея Денисова (1672-1730), которого старообрядцы считают одним из последних отпрысков рода князей Мышецких. Ими в 1694 году на территории современной Карелии на берегу реки Выг, которая впадает в Белое море, был основан один из самых больших и старых старообрядческих монастырей – Выговское общежительство. Здесь, на Выге, уже около полутора десятка лет проживал знаменитый своим опытом и летами инок Корнилий, который скончался как раз через год после переселения туда Викулина и Денисова, достигнув в 1695 г. ста двадцати пяти лет. Корнилий после собора 1667 г. сделался не только упорным противником никонианства, но и настойчивым бракоборцем. Он благословил Викулина и Андрея Денисова продолжать его дело.

Благодаря усилиям и способностям обоих основателей Выговского поселения их обитель уже в течение двух последующих десятилетий стала ведущей не только в Поморье и беспоповщине в целом, но и во всем русском старообрядчестве. Викулин занимался организацией самого общежития, а Андрей Денисов и его брат Семен (1682-1741) стали известны как выдающиеся богословы, историки, основатели выговской литературной школы.

Рейтинг@Mail.ru