Heinz Zander
Исход – заговор ушедших. 2 часть
Рамзайер попросила : «Луи, откройте список в своем блокноте, там по номером девять…» Фюрне хлопнул себя по лбу : «Не догадался! Спасибо, коллега…» Он пролистал быстро несколько страничек : «Вот… Имя – Александр… Значит, обманул.» Ангелика покачала головой. Лютц глядел то на неё, то на Фюрне. «Этот «Сергей-Александр», как мы установили, родился в Москве…» «Точно!» – согласился Лютц, сверившись со своими записями. «…Закончил школу в Lenigrad, который снова стал Петербургом, а в 90-е, то есть когда не стало UdSSR, перебрался в Minsk…» Лютц дополнил : «Но про школу, в которой он учился – то есть номера – у нас в записях нет».
Он воззрился на Рамзайер. Та объяснила : «Ничего необычного нет. Он попал в базу данных к нам, как лицо, въехавшее по бизнес-визе. Для ее оформления никаких данных, кроме нынешней работы и цели визита в Германию, не нужно. К тому же, он мог вполне сменить не только имя, но и фамилию после того, как уехал из Петербурга. Это не правонарушение. Точно так же, он назвался Штернбергу именем, которое носил в бытность в Lenigrad. Никак не привыкну к этому названию. Но главное – мы можем проверить, был ли такой сотрудник в IBM в указанный период времени.»
Рамзайер посмотрела внимательно на своего напарника : «Коллега Фюрне, Вы тогда займитесь этим. Во Франкфурте, в Fraport, Вам надо будет расспросить смену, стоявшую в субботу на пограничном контроле. Так же найдите экипаж самолета, выполнявшего рейс в Минск, стюардесс. Господин Лютц, простите, что мы говорим не с Вами, нам минут пять еще надо, чтобы обсудить.» «Фрау юстицрат, занимайтесь Вашими делами столько, сколько Вам неоходимо!», – Лютц устало махнул рукой. Ангелика озабоченно кивнула ему и Герхардту.
«…Значит, еще раз, Луи. В Bundespolizei я позвоню завтра с утра и договорюсь насчет Вас. С тем, чтобы Вам не надо было искать самому и обойтись без лишних бумаг. Но поездки во Франкфурт Вам все-равно не избежать. Теперь с «Люфтганзой». Придется оформить командировку. Я сейчас найду Маню и, если она еще на месте, то попрошу ее напечатать для Вас предписание. Я думаю еще, с какими полномочиями!?» Фюрне ухмыльнулся : «Просто текста, вроде «…für die Vernehmenug bevollmächtigte Polizeibeamte, Rang, Name» недостаточно!?»
Рамзайер разглядывала Фюрне, наморщив лоб : «Луи, надо на всякий случай оформить Вас как полномочного представителя следственной бригады на выезде. Тогда Вам не надо будет каждый раз сноситься со мной и ждать разрешения. Погодите, я Мане скажу.» Фюрне почесал над бровью.
Рамзайер отошла в угол комнаты и прижала к уху мобильник. Видно ей ответили, так как она тихо заговорила, время от времени выискивая глазами Фюрне. «Отлично, Маня!» , – сказала Ангелика так, чтобы было слышно напарнику : «Оставьте на моем столе..Только прикройте чем-нибуль.» Он рассмеялась и вернулась к столу : «К девяти у пойду к директору управления, Вы тоже будьте наготове – вдруг он захочет у Вас что-то выяснить. Не выдавайте, что Маня сидела допоздна – он возражает, чтобы эксплуатировали молодых сотрудниц.» Отто, неслышно что-то пробормотал.
Рамзайер и Фюрне подсели снова к ближе к хозяевам кабинета. Рамзайер начала: «Коллега Лютц, еще одна вещь, которую мы должны сегодня решить. Получено разрешение на проверку почты убитого. Как я Вас поняла, для этого не обязательно тащить к вам компьютер.» «Совершенно верно!», – подтвердил Лютц : «Нужен только электронный адрес, как говорят, IP-Adresse. Нужен также пароль, по которому владелец компьютера открывал почту. И мой сотрудник Отто Герхардт будет с Вами этим заниматься…» «Коллега Рамзайер,», – сказал Фюрне : «Боюсь, что у нас нет паролей. Только IP.» Ангелика переспросила : «Этого недостаточно?» – и обвела всех глазами. «По IP мы можем определить, какой провайдер, иными словами, какая компания подключала компьютер к интернету. Но дальше надо обращаться к провайдеру, чтобы они предоставили все пароли к сетевым ресурсам, к электронной почте, в частности. Тот ресурс, на котором «сидел» ваш подопечный…» «Что значит «сидел»?», – не поняла Ангелика. Фюрне пришел на помощь : «Ну этот тип участвовал во всяких дискуссиях на так называмых форумах. А эти форумы, иначе сообщения, которые участники посылают друг другу, хранятся не на домашнем компьютере, на сервере…» «Ага, то есть, на основном!? Вроде телефонной станции…» Герхардт и Фюрне переглянулись, Лютц улыбался : «Очень точно заметили, фрау Рамзайер. То есть, все сообщения записываются где-то на большом компьютере. А потом, по команде с домашнего, сообщение, направленное от собеседника хозяину этого домашнего компьютера, посылается на него по электронной почте. И в почтовый сервер приходит сообщение…» «Я поняла! Не стойте! Давайте дальше!» Вступил Отто : «… И пользователь, который сидит дома, открывает сообщение, читает его и пишет злобный ответ…»
Лютц, усмехнувшись, возразил : «Не всегда злобный. Но ответ.» Отто продолжил : «…когда нажимается кнопочка на экране «Senden» или «Send», то это сообщение уходит на сервер в форум. Если получить доступ к серверу, на котором сохраняется форум, то по IP можно сообразить, откуда, с какого компьютера, пришло сообщение. То есть, нашему клиенту прислали ответ с форума. Мы вскрываем форум – по IP сортируем сообщения дл нашего клиента, а в этих сообщениях есть еще дополнительный IP, который указывает, кто именно послал сообщение…» Отто мелко потряс головой, поджав губы. «Фрау юстицрат, Вы поняли?», – терпеливо обратился Лютц к Рамзайер. «Да, в общих чертах… Значит, нам с моим коллегой надо обратиться к провайдеру. Ему будет достаточен IP-Adresse, который мы уже имеем, и провайдер, точнее тот, кто обеспечивает связь через интернет, выдаст нам адрес электронной почты, а по нему все сетевые ресурсы, к которым наш клиент обращался!? Так!?» «Именно так!!» – оживленно подтвердили одновременно Лютц и Герхардт. Лютц уточнил : «Мы не имеем права сами ковыряться на чужих серверах. Только с разрешения…»
Ангелика воскликнула : «Так вы имеете доступ к ним!?» Лютц неохотно ответил : «Да! Но нам нужно разрешение от провайдера.» Рамзайер переглянулась с Фюрне : «Тогда давайте сделаем так! Мы принесем вам разрешение на обработку персональных данных на сетевом ресурсе – я правильно сказала!?..» – «Да!», – кивнули оба, Лютц и Отто – «И вы, имея разрешение на руках, быстро для нас все вскрываете!? Идет!?» Лютц несмело возразил : «Нужно разрешение от нашего руководства.» «Будет! Вы сомневаетесь!?», – поддразнила его Рамзайер. Тот с некоторой натугой усмехнулся : «Если Вы, фрау юстицрат, этим заниматесь, не сомневаюсь!» «Тогда,», – поставила точку Рамзайер : «завтра, до полудня у вас будет разрешение, и я прошу, как можно быстрее, нам все сделать. Странно, конечно, почему полицю называют тако всесильной!? Мы вас не станем сейчас отвлекать от других дел… Кстати, еще раз, большое спасибо за данные по персоне! Это нас сильно подвинуло в расследовании.»
Рамзайер встала, следом поднялся Фюрне. За ними – хозяева. Ангелика задержалась у двури : «Чуть не забыла – у вас есть переводчики с русского или вам он нужен?» «Хороший вопрос», – отозвался Лютц. С минуту он подумал, глянул на Герхардта и сказал : «Лучше, чтоб был от вас» «Konstantin Kreuzhof, личный номер I – … Он вам позвонит и еще раз уточнит, что именно вам нужно.» Лютц оторвал листок от стикера, записал, сунул в синюю папку. «Я сообщу на вахту. Надо бы направление тоже, но можете прислать позже.»
Садясь в машину, Рамзайер, сокрушенно вздохнула: «Еще один день и практически ничего. Одна бюрократия.» Фюрне уже думал о предстоящей поездке во Франкфурт и не ответил. Молча доехали до управления. Там Рамзайер, сослалавшись на срочное на несданное оружие, оставила Фюрне одного..
…Вторник начался с беготни. Найдя под стопкой чистой бумаги Манину записку, Ангелика отправилась в к директору. У того только что открылось совещание, но Ангелика настояла, и секретарша, Кордула, позвонила, почти сразу встала, приоткрыла дверь в кабинет и ненадолго исчезла там.
Поблагодарив вышедшую Кордулу, Рамзайер ринулась к себе.
…Пальцы Фюрне проворно бегали по клавтатуре. «Луи, вот ваша направление.», – протянула ему подписанный бланк Ангелика. «Теперь я звоню в Bundespolizei, как вчера договаривались. Вы прямо сейчас заказываете машину, которая отвезет Вас во Франкфурт. Передайте мне то, что записали вчера к себе.» «Я как раз все перепечатал, только проверю и тотчас отправлю Вам по служебной почте.» Ангелика просияла: «Молодец Вы, Луи! Поставьте в рассылку еще и Маню.» Фюрне наклонился над клавиатурой, щелкнул «мышкой». «По Люфтганзе…», – напомнила было Рамзайер, Фюрне закончил фразу : «…в аэропорту есть генеральный представитель компании. Я позвоню ему сразу, как выясню с выездом. Только бы стюардессы не загорали где-нибудь в DomRep…» «Луи, я вижу, что Вам не надо ничего подсказывать! Не удивлюсь, если Вы скоро станете руководить мной.» Фюрне отмахнулся в притворном страхе : «Фрау юстицрат, боюсь, чтоб Вы мене не переоценили…» Она перешла на серьезный тон: «Луи, с пограничным контролем необходимо прояснить как можно скорее. Показания стюардессс или стюардов , хотя женщины всегда более наблюдательны, не так важны. Правда, кто знает!?»
Ангелика взялась за телефон, искоса наблюдая за напарником. Тот тоже снял трубку и заговорил, повернувшись вполоборота к Рамзайер. Ангелика услышала голос помощника шефа Bumdespolizei Дитера Романна, любимца министра Фридриха. Она едва принялась объяснять, как голос в трубке сменился энергичным, принадлежавшим человеку, привыкшему командовать, а не к тишине, располагавшей к политическим интригам. Оказалось, что Романн не оставался в неведении относительно решений министра.
Обошлось без бумаг и направлений – Ангелика назвала своего напарника помощнику, с которым после короткого разговора вновь соединил ее Bundespolizeipräsident. Рамзайер управилась со своим звонком еще быстрее, чем Фюрне. Положив трубку, она с любопытством прислушалась к тихому голосу молодого комиссара. Ангелике стало неудобно за подслушивание, и она переключилась на обдумывание, как построить разговор с шефом SE Info & Kommu Полицей-Президиума Берлина по поводу обращения к провайдеру, как зазвонил телефон. Ангелика посмотрела на дисплей – Nummer unbekannt, номер неизвестен. Она с некоторой опаской подняла трубку.
Голос в ней напомнил о себе не только по репортажам о политиках, но и по пятничному разговору. Она сделал знак Фюрне – тот исчез за дверью, тихо ее притворив. «…Фрау Рамзайер!? Мне важно узнать, насколько я смог Вам помочь!» Если бы Ангелика присутствовала на заседании Bundesregierung, она бы не поверила метаморфозам голоса. Тем не менее, звонок оказался как нельзя кстати.
«Господин министр! Я хочу Вас поблагодарить за помощь! Расследование продвинулось заметно вперед. Я бы хотела, коль так случилось…» – в трубке засмеялись свободным смехом: Ангелика улыбнулась, представив господина Фридриха, рассматривающего одновременно с разговором документы из-под очков – «…попросить еще Вашей помощи…» Она мучительно стала подбирать слова, чтобы объяснить министру то, что она впервые услышала вчера от современных, куда более технически образованных сотрудников EDV. Не рассказывать же министру в самом деле тонкости интернета!? Она произнесла лишь одну фразу, упомянув посещение министерства.
Это был действительно министр, политик, мгновенно схватывавший суть любого разговора. «…Фрау Рамзайер, я дам распоряжение руководителям департаментов, чтобы все Ваши запросы исполнялись тут же, без промедления. Я был очень рад услышать Вас и узнать, что Вы успешно ведете расследование. Кстати, как Ваш помощник? Справляется?» «Я еще раз хочу Вас поблагодарить, господин министр! С такой помощью даже сама мысль о неуспехе невозможна. Со мной вместе работает KOK Фюрне. Я счастлива иметь такого помощника, даже скорее напарника. » Голос министра излучал удовольствие: «Фрау Рамзайер, я очень благодарен Вам за Ваши усилия! И Вашего напарника мы не забудем! Успехов! До свидания, фрау юстицрат Рамзайер! Auf wiederhören, Frau Justizrat Ramsaier!» В трубке загудело.
Ангелика произносила и воспринимала фразы благодарности привычно, но из услышанного она сделала довольно неприятный вывод – понадобился еще один звонок министра с уверениями в том, что все его распоряжения исполняются беспрекословно и незамедлительно. Что, очевидно, являлось излишним, если бы так происходило на самом деле.
А второй вывод стал совершенно ясным – министру необходимым и срочным стало как можно более быстрый результат расследования.
Значит, не оставалоь ничего другого, как завершить расследование успешно. От этого зависела уже и судьба, не только карьера, молодого комиссара Луи Фюрне. Редко бывает так, чтобы попасть под пристальное наблюдение самого высокого руководства при первом деле в самостоятельной жизни. Поэтому каждый шаг молодого коллеги должен был быть выверенным и безошибочным и ответственным за него была уже Рамзайер. Её страшило такое внимание к себе, но, как она уже объясняла коллеге, в таком внимание были и огромные плюсы.
Ангелика вышла в коридор – Фюрне не терял времени: он одновременно говорил по мобильнику и, наклонившись, записывал на стикере, прижатом к коленке. Увидев Ангелику, он кивнул, мол, сейчас. Она просто показала коллеге на дверь и вернулась в кабинет.
Фюрне вынырнул буквально через несколько секунд. Ангелика взяла сразу его в оборот : «Луи, Ваше направление у Вас уже есть. Все разрешения и распоряжение полицейским коллегам на любую помощь получены. У Вас очень важная задача. Информируете меня без задержки, как только что-то узнаете. Теперь относительно комиссара Йеннингера. Вы, Луи, пока ничего ему из того, что мы узнали, не сообщайте – у него много других дел, а нашими сведениями мы пока вряд ли ему поможем. Еще: разыщите смену Bundespolizei, которая дежурила в тот день, когда прибыл «Sergey». От них узнайте, помимо подробностей в облике, куда и к кому он приезжал. Записываете!? То есть, фирму и ничего больше. Разумеется, от какой фирмы. Правда, не в Европейском Союзе нам искать не разрешат, да и сотрудничество с ними затруднено. Поэтому обратите внимание только на фирму, которая пригласила. Вы только сообщите мне, а как с ними разговаривать и о чем расспрашивать, мы решим чуть позже. Потом – постарайтесь найти отель, если он жил в отеле. Дармштадт не так велик, там их не больще десятка. Может, конечно, он останавливался во Франкфурте – ведь он же посещал кафе вечером в день убийства. Как приедете во Франкфурт, сразу идите в Полицей-Президиум, я прослежу, чтобы там Вам оказали помощь. При любом отказе сразу звоните. Об IBM, где он якобы работал… У меня здесь сомнения, потому что такая фирма обычно не берет сотрудников на три месяца. Вероятнее всего, это какой-то проект, который куда дешевле, если отдать его иностранцам. В компаниях, вроде IBM, неохотно идут нам навстречу. У них, если поискать, нарушений столько, что их можно оштафовать, если не совсем закрыть, за нарушение всех существующих законов, начиная от неуплаты налогов. Но тут мы не можем, к сожалению, ничего сделать. Придется действовать формально – брать разрешение на поиск в базах данных Ведомства по труду, Amt für Arbeit, а там искать, что за фирма пригласила. Если, конечно, они все эти данные не унчтожили. Это с Вами, Луи. Вы все поняли!?»
Фюрне дописал, захлопнул блокнот. «Фрау Рамзайер, давайте, для надежности внесу план моей поездки в виде ToDo в компьютер, разошлю по вам всем. А Вы будете иметь возможность его корректировать!?» Ангелика не стала возражать : «Да, конечно! Вы, Луи, уже знаете время, когда отправляетесь?» «В одиннадцать тридцать, отсюда, с нашей парковки. Они мне позвонят, как приедут. Мы еще должны заехать ко мне домой, а то у меня с собой только то, что на мне. Пообещали доехать быстро и без нарушения правил движения.», – Луи сдержанно улыбнулся.
Ангелика замечала порой недоверчивость напарника. Она объясняла её, скорее, различием в происхождении, чем в возрасте. Но об этом Ангелика предпочитала не думать, зная, что первое являлось куда большей причиной для недопониманий, чем декларировалось официально. С коллегами могло быть единственным средством ломки отчуждения – доверие в мелочах. Все-равно любое, даже самое огромное дело состояло из мелких деталей, движений и зачастую не удавалось тоже только из-за мелких ошибок, обид, несогласованности.
Поэтому она подробно осветила то, чем станет заниматься, пока будет отсутствовать ее коллега. «…Луи, я, как Вам уже говорила, получила все разрешения с благословения с самого верха…» Ангелика подождала, давая Фюрне возможность понять, почему она выпроваживала его из кабинета – Фюрне понял. «Я отправлюсь в EDV, как только провожу Вас. Очень надеюсь, что надолго не затянется, и мы сегодня-завтра найдем путеводную нить к убийце/» Фюрне слушал внимательно. «Коллега Рамзайер,» , – он обратился так, чтобы снять с Рамзайер напряженность, еще пока не рассеявшуюся со вчерашнего дня: «я допускаю, что даже IP – Adresse не даст нам точного адреса. Есть такие Proxy, из-за которых постоянно меняются эти IP. И я готов уже к долгой и нудной работе.» Ангелика рассмеялась : «Луи, Вы все-равно молодец. Если нам удастся довести дело до конца, я предрекаю Вам блестящую карьеру. Вы вполне заслуживаете её…»
…Рокотаев вернулся в консульство, зная что делать. Нынешнее происшествие как нельзя лучше способствовало формулированию единственно верного плана. Итак, надо было всего лишь, вместо запланированных «акций» – Рокотаев снова посмеялся в глубине души над усвоенным им нехарактерным словом – нарисовать картину широко задуманной и внедренной сети, опутывающей по-крайней мере Германию. Ему не нравилось нарушать тот принцип, по которому тайная деятельность не направлялась из самой страны пребывания, но после размышления Рокотаев решил, что фиктивность организации будет лучшей защитой для него самого. Он, при всем, самом активном участии, не считал свое пребывание вне России завершенным. Да и за много лет, когда каждое возвращение в Москву становилось лишь короткой паузой перед очередным отъездом – иной раз в «никуда», с самыми малыми шансами остаться в живых. Рокотаев отчасти привык к спокойной жизни вице-консула и даже снижение объема работы он оценивал не иначе, как заслуженный им давно отдых. Он, и это въелось в его натуру, тем не менее постоянно был готов к самой резкой смене деятельности и места пребывания.
Все-таки он так сильно привязался к Франкфурту, не такому вбалмошному, суматошному и беспорядочному как Кёльн или не такому показному деловому, как имперский Берлин. И Рокотаев очень хотел задержаться во Франкфурте, который он еще не успел узнать.
Консульство было пустым – консул даже и не приходил сегодня. Валера, как Рокотаев понял, машинально постучав в дверь, был, как обычно, на месте и, как обычно, сидел перед монитором. «Опять, подлец, фашистов стреляет…», – Рокотаев ухмыльнулся, открывая свой кабинет.
Он включил компьютер, позвонил Мише – никто не ответил, но пока что Миша не был нужен. Рокотаев достал из сейфа почту, привезенную Валерой из Бонна и разложил бумаги на столе.
Сведения о бизнесмене, одного из двух которых просил проверить московский гость, оказались очень обширными . Из этого «делового человека» необходимо было сделать держателя финансовых средств и «почтовый ящик» для многих агентов, якобы наводнивших Европу. Схема, которую предстояло подбросить «западникам» виделась достаточно простой – из Центра должна была прибыть директива с заданиями агентам, осевшим в Германии, и, что стало бы самым сильным доказательствам, попади они к контрразведке (а именно это и становилось целью всего задуманного предприятия), расчетные листки с оплатой исполненных заданий. Здесь, разумеется, нельзя было переиграть и пускать «партнеров» по совсем ложному следу. Рокотаев рассчитывал на уверенность оппонентов в здравому смысле русских – в том, что русские не станут «засвечивать» собой страну пребывания. Поэтому он задумал связаться с коллегами в Италии, которая всегда была весьма лояльной к неофициальной активности иностранных дипломатов. Составленная им директива передавалась некоему доверенному лицу, а этим лицом, в свою очередь, переправлена напрямую «финансисту сети». Лучшего кандидата на доверенное лицо, чем Георгий, нельзя было найти. А сама директива вручалась Валере, который ее должен был передать из рук в руки старому проверенному знакомому, не раз пересекавшего тайные пути Рокотаева на службе Державе. Главным было то, что «итальянский» сослуживец имел незарегистрированные в консульстве конверты диппочты, которые проштамповывались, также не попадая в журнал регистраций исходящих бумаг, и пересылались по назначению. В непредвиденном случае от содержимоготакой «диппочты» всегда можно было отказаться и, кроме внеплановой проверки сохранности конфиденциальных документов консульства, не имело никаких серьезных последствий.
Рокотаев вызвал Валеру и проинструктировал, чтобы его пассажир ни в коем случае не увидал переданных Валере бумаг. «Итальянец» знал лично Валеру, потому не требовались лишние процедуры с паролями и отзывами. Всего-то надо было вручить эти четыре листа, а потом передать их, уже в официальном конверте, юноше. А там уже все шло своим ходом.
Полученное от Миши до отъезда в Полицей-Президиум сообщение содержало, что некто с известного мобильного номера позвонил по телефону, который, как явствовало из донесения Дитмара, принадлежал службе наблюдения BND.
Звонили с мобильника, принадлежавшему Георгию…
Это обстоятельство сыграло, как ни странно, полностью на руку Рокотаева: Георгия откомандировывали в Милан, там он получал спецпочту на свое имя. Это облегчало информирование заинтересованных кураторов. А в том, что Георгий не замедлит поделиться с ними, Рокотаев не сомневался. Один тот факт, что мальчика так быстро, едва он успел прибыть в Германию, «зацапали», свидетельствовал о его невысоком уме. Таким «кротом» можно было пожертвовать без сожаления. «Cпалился» на какой-нибудь бл…, ну и пусть послужит правому делу, со злорадством подумал Рокотаев. Правда, оставался нюанс, чтобы почта не просто была взята, а еще и попала этому Крицкому, который решил раньше времени, что получил право наслаждаться вольной жизнью на «Германщине». «Нет, мальчики, вы не с той конторой связались. Мы вам устроим веселые каникулы. До конца жизни будете помнить.»
Рокотаев набивал текст быстро, улыбаясь и напевая.
Сама директива софрмулировалась без затруднений : всего лишь несколько строчек о распоряжении перевести указанным ниже в приложении лицам, разумеется, с полными адресами, средств в долларах на указанные ими счета.
Доллары Рокотаев поставил сознательно, потому что расчеты в иной валюте, пусть и такой значимой, чем евро, всегда вызывали более пристальное внимание фискальных органов любой европейской страны, а уж таких, как Франция и Германия, в особенности.
Сочинение правдоподобной подписи требовало особой внимательности, но у Рокотаева хранилась не одна подобная директива и соорудить похожую было нетрудно. Он некоторое время колебался, но решил, что раскрытие подписывающего лица мало кому навредит. Наверняка, у «партнеров» набрался хороший банк данных образцов подписей. Да и годы правления алкоголика тоже не прошли для «партнеров» даром. К тому же, документ сочинялся с заведомой целью стать известным тем, к кому он в нормальных обстоятельствах попасть не мог. Рокотаев был уверен и в том, что оппоненты не слишком высоко оценивали нынешнюю Службу, утерявшую былую хватку, и не рассчитывали на быстрое раскрытие «крота». Наоборот, доверие к мальчику должно было повысить вероятность быстрого попадания важнейшей информации в нужные руки. Конечно, оставался риск переиграть и тут, но на стороне Рокотаева был быстрый темп проведения операции, не дававший времени задуматься над путями овладения секретами противника.
Итак, курьер был определен. Оставалось отдать распоряжение о выезде так, чтобы оно не шло от Рокотаева лично и даже не от представительства Службы в Германии. Для этого у Рокотаева был другой, сильнейший, аргумент, который надо было еще тонко пустить в ход. Рокотаев решил не форсировать события, а пока что закончить текущие занятия.
Список «агентов» он составил очень легко: взял личные данные на десятка три людей, вставших на консульский учет в посольстве бывшей «братской» Украины. Такие данные «братья» поставляли без особых угрызений совести. Просили только передавать наличными. Недорого – за три-четыре тысячи евро за одного человека. Если были данные об образовании – в виде копии диплома, иногда с заверенными переводами на немецкий -, удовлетворялись дополнительной тысячью. Еще одна тысяча шла на оплату сведений о банковском счете. Последние приходили до примитивности просто : перед выдачей новых паспортов «Незалежной» требовалось – в целях борьбы с коррупцией консульских работников – перевести оплату на счет посольства, и многие переводили со своих личных счетов. Именно эти счета и стоили той лишней тысячи. Особенно ценными были данные о месте работы. Для получения паспорта – и таков был порядок во всех «странах»-осколках развалившейся Державы – требовалось подать сведения о работе, и многие, не задумываясь, писали, вероятно из тщеславия, подробно о своих упехах. Некоторые, что было для Рокотаева совсем уже необъясниымым, даже вписывали служебные телефоны.
Но теперь Рокотаев совсем не жалел о потраченных, довольно внушительных, деньгах. Иногда удавалось, вместо траты денег, сводить дипработников «братской державы» на специфические представления. Они предпочитали шоу на Елисейских полях или Moulin Rouge. Билеты до Парижа часто списывались по графе «Представительские», а сами шоу и ресторан Рокотаев оплачивал из своих, что в целом обходилось дешевле покупки целиком «пакета сведений».
Также предлагали, совершенно не таясь, подобные услуги и в новоткрытом во Франкфурте, недалеко от Zeil, генконсульстве другой «великой» державы – Казахстана. Но Рокотаев решил пока не пользоваться их «помощью». Не только из-за того, что граждан Казахстана было слишком мало – большинство покинуло «землю предков» в начале 90-х и стали полноправными немецкими гражданами -, но и больше из-за того, что в отношении Казахстана не была сформулирована четкая политическая линия.
Рокотаев собрал в списке людей разных: по возрасту, месту происхождения. Но преимущество он отдавал тем, кто имел высшее образование, работал, имел семью. Особо он отмечал получивших высшее образование в Германии или США. Странным образом – «будто, кто за язык тянет, только дай выставиться», – недоумевал Рокотаев – несколько человек не удержались и выложили в пункте, где требовалось указать всего лишь семейное положение, подробные данные о своих семьях. С каким-то малоскрываемым удовольствием соискатели паспортов оставленной родины писали по-немецки имена своих немецких жен и мужей. «Вот идиоты. Таких только и посылать на подпольную работу», – веселился Рокотаев, вписывая очередного «агента» с его адресом и счетом. Злорадствуя, он писал и, выдерживая знакомые «партнерам» правила игры, краткое содержание задания, за которое переводили заслуженную премию.
За два часа список был готов. Всего вышло четыре листа. Рокотаев распечатал документ, проглядел его, заметил две опечатки в фамилиях, но, поскольку, ошибок в прочих данных не было, решил не переделывать. Запечатал его в пустой конверт, пришедший с диппочтой в Бонн. Затем стер все, что было «флэшке», запустил программу, сделанную для него специально Мишей, которая «чистила» – как это происходило, Рокотаев понимал смутно – оперативную память принтера. Для изготовления особых документов Рокотаев всегда пользовался компьютером без диска, создавая документ на «флэшке», и принтером, подключаемым только к этому компьютеру. Миша предлагал установить программу, чистившую память автоматически после завершения работы, но Рокотаев настоял на запуске им лично, вручную – для полной уверенности. Этот лэптоп он запирал в том же сейфе, где хранил особой важности документы.
Было уже девять вечера. Рокотаев позвонил по телефону – Валера откликнулся со своего поста.
Предстояло обдумать разговор с Генеральным. Необходимо было убедить его послать секретаря своим личным распоряжением, чтобы тот не догадался о характере задания. Для сопровождения – и в этом не было бы ничего подозрительного – годился Валера. Более сложная комбинация вырисовывалась впереди. Секретарь должен был встретиться – лично! – с Крицким и вручить ему только что изготовленный им, Рокотаевым, документ. Одновременно – приходилось рисковать, но выхода не было! – дать задание Дитмару на проверку факта телефонных контактов по установленным номерам.
В том, что документ тем или иным способом попадет к заинтересованным лицам, Рокотаев не сомневался. На руку Рокотаеву сыграет и факт далекой командировки «спалившегося» сотрудника. Обычно раскрытие «крота» не происходит быстро традиционными оперативными мероприятиями. То, что посчастливилось так быстро об этом узнать, лишь чистая случайность, которая почти никогда странным образом не учитывается людьми, не приученными спецификой службы, верить в чудеса. Поэтому и задание воспримут как доверие со стороны своих. Поэтому проявят и повышенное внимание к дальнейшему.
Вряд ли стали бы впрямую «палить» Георгия его кураторы – им достаточно созвониться, а потом проследить за его маршрутом. Присутствие Валеры их уверенность только подогреет, а визит к Крицкому укрепит уверенность в важности полученного документа.
Также надо было «подготовить» «бизнесмена» к предстоящей встрече, а, главное, убедить в ее неизбежности. После нее пусть этот Крицкий делает, что пожелает. Впрочем, как успел выяснить Рокотаев, читая его досье из Москвы, за ним остался немалый «должок» перед Службой, которая в свое время немало постаралась в облегчении проводки финансовых потоков на Запад через латвийские банки. Понятно, что терять легализованные немалые деньги «бизнесмену» очень не хотелось.
Комбинация Рокотаев состояла в том, чтобы убедить бизнесмена тут же пойти в полицию и рассказать о нажиме, не скрывая свой «роли» в предстоящей операции. В обмен на обнародование этой, без преувеличения, сенсации, ему предлагалось сдаться на милость немецкого государства и программы защиты свидетелей по особо важным делам. Крицкому для этой цели нетрудно было найти адвоката – уж их-то у Службы было везде! – что сумел бы сберечь для подзащитного часть денег, которые ему помогли «перебросить» с исторической родины. Рокотаеву пришло в голову, что стоило бы дополнить в документе специальный пункт о переводе некоторой суммы на счет Крицкому. Но, рассудив, оставил в документе все, как есть. Во-первых, задуманная комбинация это его личная, Рокотаева, инициатива, к ней его московские друзья отнесутся с недоверием, если не подозрением. Уже одно задание о составлении плана говорит о желании их подстраховаться. Разумеется, за счет тех, кем можно пожертвовать в Большой Игре за Власть.