Heinz Zander
Исход – заговор ушедших. 2 часть
Они, в отличие от упрямых первопоселенцев, обладали изворотливостью ума, опытом жизни в Большом Мире и, что во многом определило смену ролей, ухитрились неведомыми путями прибыть небедными. Они умели ценить время, которое для первопоселенцев застыло среди вечных камней и песков, омываемых вечными водами океана. Они решительно меняли традиции и привычки тех, кто их принял. И первым видимым признаком необратимых изменений стал вызывающий вид фахверковых домов, в которых на далекой родине жили низшие сословия.
Теперь дом, выглядевший как скелет, на скорую руку обложенный камнями, явился вместилищем зажиточной жизни, счастливого смеха, нарядных платьев и людей, не задумывавшихся о будущем. Они управляли этим будущим, во всяком случае, в тех пределах, в котором им было отпущено. Вечерами на аккуратных площадках стояло множество скромно выглядевших автомобилей, сделанных по индивидуальном заказам . Из домов лилась музыка и разносился вкрадчивый звон бокалов.
….Лангер проснулся в полной темноте от шороха шагов. Каждую ночь за неделю пребывания в Намибии, в доме дяди, его будто накрывала и растворяла в себе мгла. Казалось где-то высоко над душной палаткой черного бархата разгорался нестерпимой силы знойный шар. Его лучи выжигали бесчисленные отверстия в пологе…Словно приподнимались у поверхности края и раскрывался бесконечный мир…
Первые проблески солнца пробивались по горизонту, и душная черная палатка ночи таяла в холодном предутреннем воздухе, на миг ослепляя взор…
Лангер натянул футболку – от влажной африканской ночи не спасала даже простыня – и, прислушался. Шорох проникал со двора. Лангер спустился по лестнице и открыл наружную дверь. Прямо перед собой он сначала увидел разгоравшийся красный огонек, а потом, подняв глаза, встретился взором с дядей Вилли. Тот держал сигарету на отлете и рассматривал племянника. В каждом его глазе отражался огонек сигареты.
– «Я сразу понял, откуда ты явился…» Лангер встрепенулся, но тут же почувствовал облегчение от того, что ему не придется придумывать причину для разговора, ради которого он оказался здесь..
– «…Я даже не справлялся в посольстве. Мне хватило того, что ты никогда не был в Кёльне. И я тебе не стану объяснять, в чем ты ошибся. Просто, чтобы не терять времени.»
Лангер молча выдержал взгляд дяди.
– «Конечно, перед тобой поставили одну только цель. Твоим шефам не откажешь в изобретательности и обладании истинным немецким духом.» Дядя Вильгельм снова задумался, медленно выпуская дым. Лангер решил не спрашивать его ни о чем, только теперь он понял, насколько точно рассчитали те, кто его послал. Ему оставалось лишь выслушать до конца то, что он предполагал услышать.
– «…Только настоящий немец знает, насколько у нас крепки родственные связи, хотя родственники могут придерживаться самых враждебных взглядов. И только за то, что твои хозяева остались настоящими немцами, пусть они и строят так называемое пролетарское государство, я отношусь к тебе, как к своему. Особенно мы должны быть своими далеко от нашей родины…»
(«Понесло дядю на сентиментальность»,– усмехнулся про себя Лангер).
Лангер-младший ничуть не выдал насмешливости. Он все-равно не знал, чем может завершиться столь откровенный разговор, и просто ожидал. Но он ошибся – дяде надо было отдать должное. Он остался немцем, распределявшим время и число фраз на заданную тему.
– «…Я противник изменений в вековых традициях, касается ли это обустройства общества или отношения к ненемцам..» Он поглядел пристально на Лангера и, выдержав паузу, продолжил :
– «Ты знаешь, кого я имею ввиду. Поэтому перейду сразу к делу.» Лангер только тут позволил себе реплику – он был полностью во власти человека, которому поневоле приходился родственником. Скрывать Лангеру было нечего – он решился на встречную откровенность:
– «То есть, дядя Вилли, ты готов сотрудничать хоть с врагом, лишь бы досадить евреям?» Дядя Вилли был серьезен :
– «Да! Я готов даже на это! Не знаю, что тебе рассказывали о том, что тут происходит, но можешь поверить мне.» Дядя затянулся всласть, докурил сигарету, и выкинул ее на гравий, насыпанный по всей площадке дворика. Встретив удивленный взгляд племянника, отмахнулся :
– «Все-равно с утра будут чистить двор и убираться в доме.»
Лангер внимательно смотрел на дядю. Тот не отвел взора :
– «…К сожалению, мечты о сильной белой расе подходят к концу. Скоро туземцы получат власть, а нам надо будет либо снова куда-то бежать либо становиться их прислужниками. Самое неприятное, что и наши, немцы, помогают этим дикарям садиться нам на голову. Слышал про фокусы «красного» Диркса?» «Кто это такой?» «Это ваш, восточногерманский. Правда, всюду говорит, что не имеет к немецкому государству рабочих и крестьян никакого отношения. Ведь сбежал же.» Дядя Вили достал новую сигарету. Не торопясь закурил.
– «Тебе не предлагаю. Ты к таким, наверняка, не привык. Кстати, я не спросил тебя – ты куришь?» Лангер помотал головой.
– «…Так вот этот «красный» Диркс заигрывает с туземными террористами. А террористы из СВАПО чувствуют себя у нас как дома, будто они в своей социалистической Германии…» Вилли Лангер произнес «социалистический» с малоскрытой враждебностью, даже в присутствии племянника. «Убежден, что как только туземцы получат здесь свободу, а это наступит лет через пять, не позже, он станет одним из самых прогрессивных политиканов независимой страны Намибии.»
Оба замолчали снова.
Душная непроницаемая ночь еще густо укутывала двор, что Лангеру казалось, будто тлеющий красный огонек плыл сам по себе посреди тьмы. А низкий звук дядиного голоса доносился словно из-за задернутой шторы.
– «…Теперь в сторону политику и философию. Интересующие тебя люди живут как раз в доме Диркса. Он опекает их как беженцев от диктатуры. Поэтому у него они в неприкосновенности. О них здесь мало кто знает, немцы тоже. Этих беглецов привезли сюда для совершенно конкретного дела – передать их израильтянам. Нет нужды тебе лишний раз говорить, что эти люди – ненемцы и поэтому мне их не жалко. Странно только, что нужно было совершать кругосветное путешествие. Впрочем, это их дело.»
Лангер собирался заметить, что в той Германии, откуда он будто бы прибыл, не различают происхождение, но сдержался. Делу это бы не помогло.
– «…Я узнал, совершенно случайно, что они решили покататься на уик-енд в Sperrgebiet. Ты должно быть слыхал о запретной зоне в Намибийской пустыне!?» Лангер кивнул.
– «Послезавтра они выезжают туда на машине. Встречаются с рейнджерами в Оджипонго. Это на северо-запад от Виндхука.» «Насколько, дядя, точны твои сведения?», – Лангер спросил, зная как ответит Вилли Лангер.
– «Видишь ли, племянник, мы, немцы, пока еще влиятельны и знаем обо всем, что тут происходит. Даже о том, чем тут занимаются израильтяне и южноафриканцы.»
Увидев заинтересованность в глазах Лангера, он покачал головой :
– «Разумеется, об этом у нас с тобой не было уговора, поэтому ты ничего не услышишь. А насчет ваших беглых евреев из социалистического рая отмечу – они догадываются, что за ними послана погоня. Они только не представляют себе, кто эту погоню направляет…»
Вилли Лангер усмехнулся. У него неожиданно по-старчески свистнул голос. Он насупился недовольный и после продолжительного молчания сказал :
– «Послезавтра, девятнадцатого февраля, на рейнджерском посту номер тридцать пять перед Оджипонго их будут ждать, начиная с десяти утра. Дороги у нас не такие как в Германии, сам видел, поэтому о точной встрече за сотни километров у нас не договариваются.»
Лангер сомневался, стоит ли благодарить за сведения, но дядя Вилли, видно, поняв нерешитеьльность племянника, отрезал :
– «У тебя сутки для того, чтобы все организовать и убраться отсюда. Не советую возвращаться в Виндхук позднее девятнадцатого числа – тебя будут искать, и я лично стану помогать в поисках. Я тебе оказываю услугу в обмен на другую, более важную для меня. Я хочу продлить нынешнее состояние вещей хотя-бы на полгода, мне не хочется уже покидать эту землю. Меня нигде не ждут, даже в моей Германии.» Дядя и племянник встретились надолго глазами.
– «Постарайся. Ты проверишь себя, на что ты годен, а со своих хозяев, возможно, снимешь головную боль. Правда, судя по тому, что происходит в вашем раю, у вас скоро будут иные заботы…»
Засветился голубой пояс вокруг Вандерберга, от чего массив гор, окружавших полукольцом Виндхук, отдалился, а потом с разгоравшимся голубым свечением стал приближаться скачками, нависая над городом.
– «…Постой!» Лангер обернулся. Вильгельм Лангер внимательно смотрел на племянника.
– «..Если надо, я распоряжусь, чтобы тебя доставили на место на вертолете…» Лангер не успел подивиться, как услышал :
– «Ты можешь мне довериться на эти сутки полностью. Наверняка тебе дали контакты для непредвиденных обстоятельств. Так вот – я могу стать твоим самым надежным связным…» Лангер колебался недолго.
– «Хорошо. Запомни телефон, по которому тебе надо позвонить.» ,
– он произнес последовательность цифр, выученную им до того, как его вынесла резиновая лодка на Атлантический пляж, бухты Людерица.
– «…О, у тебя друзья на Кубе..» – не сдержался Вилли.
– «Или ты не спрашиваешь или я обойдусь без тебя», – неприязненно проговорил племянник. «Извини, извини…Что надо передать? Ведь номера телефона явно недостаточно!?», – ухмыльнулся дядя.
Лангер почувствовал сейчас только дрожь от утреннего летучего воздуха, и долго не смог сосредоточиться. Дядя терпеливо ждал, выпуская вверх порции дымков сигареты.
– «…Когда ты мне дашь вертолет?», – переспросил Лангер.
– «Когда тебе нужно?» Лангер смотрел на дядю, рассчитывая про себя.
– «Не позже двух часов дня. Сколько туда лететь?»
– «Полтора часа..»
– «Отлично. В час.» Дядя кивнул.
– «Если до двух от меня не будет вестей, позвонишь и скажешь следующее – «Я звоню по поводу тура в Гавану на три персоны. Запомнишь?» Дядя усмехнулся :
– «Да. Значит, как я понял, если ты каким-то образом со мной свяжешься, то звонить не надо!?»
– «Да, все правильно! Мне нужна будет твоя машина на пару часов.»
– «Тебе дать с водителем? Он хоть из туземцев, но я ему доверяю. Даже больше, чем тебе. К тому же ты не знаешь города настолько, чтобы проскочить побыстрее.»
Дядя не смог удержаться от колкости. Лангер чуть улыбнулся.
– «Когда вызывать его?»
– «К восьми, я еще хочу немного подремать. День хлопотный предстоит.»
– «Да уж конечно…», – дядя опять не сдержал иронии. Лангер-младший вопросительно смотрел на Лангера-старшего. – «Не спрашиваю. Подъедет BMW, чуть старомодная, но самая надежная на наших дорогах. Номер – SW 101 848. Вроде все.»
Лангер кивнул дяде :
– «Спасибо, Вилли!»
– «Ты все-таки, не фамильярничай.» Лангер взял в свою очередь небольшой реванш :
– «Дядя, привыкай к новому, которое не за горами..», – он огляделся на светлевшее полукружья Вандерберга.
– «..В той Германии, где тебя не ждут, уже давно тыкают (dutzen) любому и называют самых уважаемых родственников по именам. Так что я тебе оказал уважение.»
Пока Вилли Лангер раздумывал с ответом, племянник развернулся и поднялся к себе.
Предстояла подготовка к неопределенным обстоятельствам, которые могли завершиться против воли планировавшего их. Приходилось доверяться незнакомым прежде людям.
От Виндхука у Лангера осталось впечатление бесконечности при гораздо меньшем количестве людей, к которому он привык в Европе. Ему казалось, что сюда, на далекое африканское плато перенесли на гигантском грузовом самолете собранные впопыхах – в Германии, Голландии, Норвегии, Бельгии – маленькие аккуратные дома и вывалили как попало из брюха самолета.. Просто оттого, что самолету негде было сесть.. И эти дома разметало по обширнейшей площади. Со временем их нашли пришедшие следом за ними люди, у которых ничего не осталось на далекой родине. Этим искателям нового пристанища ничего не оставалось делать, как, засучив рукава, обустраиваться…
Машина, ведомая малоразговорчивым черным водителем, изредка смотревшим на Лангера, и сверкавшим белым ожерельем зубов, преодолевала бескрайние полосы сухих деревьев, покрытых голубоватой листвой. Стремительно взлетавшее вертикально вверх солнце разогревало крышу видавшей виды зеленой «BMW», неутомимо затягивавшей под себя километр за километром то шоссейной, то гравиевой дороги. Лангера морило сном, он пробуждался только, когда машина переставала раскачиваться. Он осторожно отдирал слипшиеся веки, покрывавшиеся тонким слоем красноватой пыли, и медленно поворачивался к негру. Тот терпеливо ждал, пока его спутник очнется и произносил одну фразу : «Do your deal.»
Лангер неохотно вылезал наружу, в пекло.
Он успел за почти три часа встретиться со связными. Оба были немцы, судя по произношению, откуда-то «сверху», о чем их, разумеется, не спрашивал.
Договорились быстро – Курт, невысокий, до удивления мало загоревший, если не сказать, бледный, выслушал краткую инструкцию Лангера. Они встречались возле Steinkirche в Верхнем – «Немецком» – городе. Оттуда им предстояло добраться до того самого рейнджерского поста, о котором сообщил Вилли Лангер.
Второй из связных, мулат, говоривший свободно по-немецки («…саксонский…», – определил Лангер – «даже лейпцигский акцент»), улыбался, но оставался непроницаемым.
– «…Встречаемся на пятом километре, с выезда на указатель «Овамбо», там примите от меня снаряжение…» Лангер озабоченно посмотрел на часы – времени до обещанного дядей вертолета оставалось совсем впритык, всего полтора часа. Таким же озабоченным он ушел со встречи, едва кивнув своему кратковременному другу.
– «Got set?» Лангер не понял. Водитель – всплыло из жары его имя – «Нкадемо» – переспросил : «All done?» «Да», – скорее кивнул Лангер. «Steinkirche..5 kilometers to Ovambo at the gaz station». Нкадемо широко улыбнулся и показал Лангеру на ремень. Лангер помедлил, соображая, и пристегнулся.
Машина, скрипя и выстреливая из-под шин очередями мелких камней, неслась вверх. Рощи проносились как нестойкие облака, открывая взору очередной обособившийся район Виндхука. У Лангера голова тряслась от дикой езды, и постепенно он провалился в сон, выбиваемый оттуда время от времени при заносах…
…Дядю Вилли Лангер увидел сразу за разъехавшимися воротами. Он стоял метрах в десяти от них, не скрывая напряжения ожидания…
Лангер старался понять роль дяди во всей истории. Он возвращался много раз к своему тогдашнему приключению, и теперь, после разговора с Рахимом, вдруг пришла неоспоримая ясность – он, Лангер-младший, послужил необходимым, но все-таки второстепенным, звеном между раскрученным механизмом и другим, готовым к движению, которому недоставало лишь короткого контакта для передачи материализовавшейся воли.
Но, видно, забуксовавшей силы не хватило для полного завершения усилия. И все пошло совсем не по плану. Еще тогда ему казалось странным, что вся его миссия состояла из этапов, каждый из которых приходилось преодолевать безо всякой поддержки, с риском его не пройти. Точно те, кто его послал до самого окончания не были уверены в его, Лангера, пригодности, и новый этап становился следующим экзаменом на выживание. У него до сих пор оставалось убеждение, что им пожертвовали уже в самом начале. А его возвращение вызвало всего лишь кратковременное удивление у людей, занятых передвижением фигур в Игре, ставки и цены которой были куда как выше его, Лангера, жизни и никому до конца не ясны.
Все-равно начало всех движений зарождалось глубоко внизу, куда не утруждали бросить взора те, кто были заняты Наверху. Но как часто эти невидимые движения, зачастую бессмысленные, становились загадочными для тех, кто эти движения затеял. И нередко ломались все замыслы, подтверждая в который раз простую истину – невозможно предотвратить естественные движения душ. И раз уже совершенные, нельзя было отменить результаты, произведенные ими.
Лангер отказался после раздумья от дядиного предложения и отправился на машине, за рулем которой сидел теперь уже неразговорчивый белый. В течение всех трех часов гонки по тряской, каменистой дороге он произнес лишь несколько слов, предупреждая седока об опасных поворотах.
Водитель затормозил на въезде в узкий каньон, в котором едва могли разъехаться две машины. Лангер недоуменно посмотрел на него.
– «Jetzt warten bis ein Signal kommt», – был ответ. Лангер кивнул и снова стал смотреть в лобовое стекло. Облако желтоватой пыли, поднятое колесами, лениво догнало их, окутало машину и неспеша рассеивалось в безветренном воздухе, снова открывая глазу окрестности. Вид снаружи был уныл – рощи остались на холмах, перед каньоном росло несколько чахлых изогнутых деревьев со сводящей с ума синеватой листвой. Солнце дальше передвинулось по вертикальной черте в небе, плавкая жара неумолимо разогревала машину внутри. Лангеру хотелось спросить, сколько еще ждать, но тут дрогнул край обочины. Водитель повернулся к Лангеру, посмотрел внимательно в глаза :
– «Es ist die Zeit», и пригласил выйти.
В двух метрах слева стояло двое в песочной униформе, с загорелыми лицами. Они вскинулись на выходивших, водитель поднял руку, люди легко придвинулись вплотную к машине.
На Лангера смотрели две пары глаз – серые и зеленовато-коричневые. Водитель что-то тихо произнес. К Лангеру протянулись две руки. Он их пожал одну за другой, едва удержавшись, чтобы представиться. Судя по уверенному поведению водителя, привезшего Лангера, нужды в этом не было. Один из людей в форме, с зеленоватыми глазами, пригласил за собой небрежным взмахом руки. Его спутник сделал шаг в сторону, пропуская Лангера. Лангер заметил в его руке короткоствольный, песочного цвета, автомат. Под обочиной дороги, рассыпавшись редкой цепочкой, стояло пять человек, все с оружием. Тут Лангер увидел автомат и у старшего, такой же песочно-камуфлированный.
Зашуршало за спиной – к ним спустился водитель. Старший из встречавших – теперь Лангер понял, для чего они сюда прибыли – негромко переговорил с водителем, оглядывая изредка каньон. Говорили по-немецки – Лангер услышал легкий эльзасский акцент. Пока шел разговор, люди в форме и Лангер успели осмотреть друг друга. Он заметил среди них троих чернокожих – («Наверняка, сваповцы…») Старший обернулся и подозвал одного из них:
– «Stell mal die Kiste an, die sind bald da.», затем махнул остальным : – «Klar bleiben!»
– и все тут же пропали из глаз. Водитель пожал руку старшему и Лангеру, ободряюще улыбнулся и взбежал на обрывистый откос. Через минуту раздались звуки заводимой и затем отъезжавшей машины, вскоре все утихло, заглушенное поворотами дороги.
– «Also, er funkt, da sich das Ziel an uns nähert, dann sind wir im Geschäft.» – среднего роста, сложения как и Лангер, с темным от загара лицом и выгоревшими белесоватыми короткими волосами – старший обратился к Лангеру. Ему хотелось спросить, как они здесь очутились и что вообще происходило. Но эти вопросы застряли, он спросил только, тоже по-немецки :
– «Мы действуем вместе?»
– «Да! У нас машина. Сейчас не время, а потом все объясню, куда и как.»
– Лангеру оставалось только кивнуть в знак согласия. Его собеседник снова протянул руку:
– «Ирбис!» Лангер не понял сразу, сжал сухие пальцы и тут сообразил :
– «Neffe…»
– «Настоящий?», – «Ирбис» насмешливо сощурил глаза. Лангер усмехнулся :
– «Временный.», и поспешно направился вслед повернувшемуся к нему спине.
Дальнейшее для Лангера произошло с калейдоскопической быстротой. Даже ожидание в кустах не показалось долгим – он рассматривал лежавших рядом с ним, хорошо просматривавшуюся дорогу. Она делала резкий поворот, на котором любой проезжавший вынужден был затормозить. «Ирбис» находился рядом с ним. Он время от времени поглядывал тоже то на дорогу, то на молчаливого радиста. Внезапно – Лангера будто окатило жаром – тот поставил ладонь вертикально вверх. Вдоль обочины рассыпались люди. Раздалось легкое похрустывание, шум мотора, и прямо перед Лангером вывернул из-за поворота бежевый джип «Grand Cherokee», на высокой подвеске. С четырьмя пассажирами.
Лангер вдруг засомневался из-за возможной ошибки, что уже бы ничего не изменило.
…Машину занесло, скрип царапавших грунт покрышек проник глубоко в уши, в набор звуков вмешались ватные хлопки. Они участились, и Лангер наблюдал терявшие круглую форму шины, проседавший корпус машины в распускавшихся с металлическим позвякиванием рваных лепестках отверстий, звонко рассыпавшиеся и глухо опадавшие на песок вспыхивавшие короткими радужными бликами осколки.
…Обмякали на сиденьях фигуры в расползавшихся ярко-красных пятнах, обсыпанные белыми клочками…
В упавшей тишине, совсем рядом с собой, Лангер услышал легкий шорох осыпавшегося песка – зеленая змейка скользила вдоль его ноги. Он похолодел, прислушался к себе, но не почувствовал никакой резаной боли в теле, и, успокоившись, снова огляделся. Никто из бывших рядом с ним не шевелился. Лангер внезапно вскочил и подбежал к расстрелянной машине, курившейся множеством дымков из пробитых дырок. Он не услышал, как ему сдавленно крикнули «Назад!», увидел лихорадочно сдававшую задним ходом прочь от него голубоватую легковую машину, бледное лицо водителя… Звуки затихли быстро, как только машина скрылась за поворотом…
– «Was soll der Scheiss !? Ну какого черта ты поперся?», – Лангера трясли за плечи. Ирбис, скорее озабоченный, чем разозленный, рванул Лангера за руку:
«Тут смотреть уже нечего. Надо сматываться.» Лангер оглянулся – около машины появились двое из людей Ирбиса – с двух сторон. Они обшарили глазами все, что было внутри, один из них поднял большой палец кверху.
– «…Вторую машину проморгали»,– досада слышалась в голосе Ирбиса :
– «…уходим…»
Люди построились в маленькую походную колонну, Лангера поставили вторым, сунув ему в руку автомат.
– «Нами, все осмотрел?»
Высокий, с синевато-черным лицом, сверкнул зубами. «Вперед!», и Лангерь качнулся за побежавшей спиной в песочного цвета комбинезоне.
…Лангер споткнулся, его поддержали неизвестно откуда взявшиеся руки. Жарко налитого воздуха не хватало для дыхания…
Он не мог потом сказать, сколько им пришлось бежать. Один раз сели отдышаться. Лангеру протянули флягу, на него смотрели, раздвигая улыбки, разноцветные лица – красное, темные, иссиня-черные, белое… Ирбис не садился, он стоял, внимательно глядя на Лангера и, когда тот встречался с ним взглядом, насмешливо щурил глаза. Все снова поднялись на ноги и беглым шагом углубились в редкую саванну. Лангеру оставалось идти с ними, не спрашивая, сколько и куда идти..,
Палатка песочного цвета, такого же, что на людях, шедших с Лангером, была укрыта под огромным камнем, край которого обвило корнями дерево с красной гладкой корой. Под его листвой пришедших встретило еще двое, с белыми лицами. Один из них что-то сказал Ирбису. Он, заметив, что Лангер прислушивался, усмехнулся. Все стали устраиваться под тенью дерева. Лангера отозвали в сторону.
– «У нас коллектив сборный, эти парни, что нас встретили, русские. А вообще полный интернационал…», – Ирбис наклонил голову, снова рассматривая, как впервые, Лангера.
– «Мне почти ничего непонятно, но мне другого делать не остается.», – Лангер постарался подыграть в насмешливости своему собеседнику. Он кивнул : «Du begreifst recht – Правильно понимаешь.»
Остальные устроились, двое возились с машиной. Развели примус, на котором стоял котелок. Люди без суеты перебирали рюкзаки. Видно было, что они подобным делом занимались не в первый раз.
– «…Дожидаемся темноты» – опять голос с эльзасским ацентом – Лангер повернулся –
– «Нас должны подобрать в сотне километров отсюда. А дальше – по обстановке». Снова насмешливый взглд. Лангеру очень хотелось спросить, откуда его собеседник, зная, что сам никогда первым не спросит.
По какому-то неведомому ему, Лангеру, замыслу были присланы эти молчаливые странные люди. Он также понимал свою роль «приводного маяка», о чем ему не говорили, но к выполнению которой его исключительно и готовили.
Началось с перехода до Фарерских островов на «Nordperd». Впрочем, все начиналось еще раньше, со службы в Kampfschwimmerkompanie 11 в Кюлюнсгборме. Лангер служил уже третий год обер-лейтенантом. Его судьба решилась апрельским утром, когда был запланирован выход в море с тренировкой высадки на берег без буксировщиков.
…Позвонил телефон на столе дежурного. И через час, сдав снаряжение, Лангер ехал в закрытой машине…
Задание ему предложили вначале обдумать, но он, не имея никакого представления о том деле, что ему предстояло исполнить, согласился сразу же и подписал все, что нужно, не читая.
Лангеру пришлось забыть все свои специфические навыки – высаживаться, стрелять, плавать, прыгать с парашютом, вести ближний бой. К счастью, все это умение оказалось настолько крепко вбитым в него, что он благодарил судьбу и свое упорство, когда осваивал то, что, как казалось, станет его профессией до конца жизни… Или конца того государства, которому он дал присягу.
Лангеру не говорили, каким образом он окажется в месте назначения – ему сообщили только конечный пункт: Виндхук в Намибии. И адрес его дяди…
Только после многих лет Лангер осознал, насколько цепкими были невидимые сети, захватывавшие множество разнообразных людей по всему миру, заставляя их выполнять навязанную им волю.
«Нордперд» невозмутимо рассекал море под низко пролетавшими «Фантомами», «Скаггенами». Он бешенно раскачивался, почти касаясь бортами воды, на кильватерной волне проходившего вплотную британского крейсера, но не сбивался курса. И после трех дней хода по океанским волнам, трепавшим изящный корпус с удлиненным баком, «Нордперд» бросил в вечернем тумане якорь в виду скал Фарер, встававших в дымке из океана гигантскими вертикальными стенами. Лангера в водолазном костюме переправили на борт подводной лодки, легшей на грунт Фарерской банки.
Все время перехода до Карибского моря Лангер практически просидел в кубрике. С ним общался лишь человек, говоривший на немецком, как родном. А дальше – после двух дней в Доминиканской республике его, так и не увидевшего ничего, кроме комнаты в отеле, посадили в этот раз на гидрографическое русское судно, и снова пришлось болтаться больше недели в каюте… Чтобы душной тропической ночью пересадить его во всплывшую у борта судна другую подводную лодку. В конце концов он снова облачился в привычный водолазный костюм, в котором вышел на пустынный пляж в бухте Людерица. Лангера там уже ждали…
От него ускользал смысл таких сложных манипуляций по переброске его в Виндхук. Лангер стал постепенно приходить к выводу, что своим спасением он был обязан себе самому и людям, нарушавшим правила тайной войны.
…Африканская ночь упала сразу, закрыв на мгновения непроницаемым пологом мир. Разгорелись звезды так, что стало все ярко различимо на синеватой в небесном свете земле. Тусклый блеск Южный креста давил безысходностью… Саванна ожила звуками, далеко разносившимися в душном ночном воздухе.
…Самолет высился в ночи громадой, отбрасывая горбатую лунную тень. По упавшей аппарели въехала машина, за ней, глухо стуча ботинками, зашли люди. Ирбис крикнул :
– «Все!»
После бесконечного, казалось, времени крякнула с треском, натолкнувшись на края выходного проема, аппарель.
– «Надеть парашюты!»,
– Лангер понял, что скомандовали по-русски. Все устроились вдоль борта. Самолет гудел, вздрагивая. Закрепленная в проходе машина раскачивалась, тонко скрипели рессоры. Загрохотало вокруг и сверху, дернуло. Пол под Лангером подскакивал мелкими толчками. И вдруг тяжесть прошла через подошвы и нагнула плечи … Так продолжалось бесконечно долго.
В иллюминаторы блеснул голубой свет, Лангер приподнялся, Ирбис устало сказал :
– «Оторвались… Теперь только добраться осталось…»
Люди, пришедшие с Лангером, сидели, невидяще глядя перед собой, кто-то спал, опершись головой об автомат, положенный на колени. Лангера охватывал убаюкивавший ровный гул…
– «Луи, не тяните же, говорите, какой сюприз у Вас для меня», – Ангелика взяла Фюрне под руку. «Если вкратце – я решил наудачу послать фото, что мы разыскали вчера, во Франкфурт. И комиссар Йеннингер ответил, что человек, очень похожий на того, кто на фото, там в пятницу был…»
– «Похоже, что Норберту, как самому опытному, дали и самое безнадежное дело.»,
– невесело проговорила Ангелика, задержавшись перед дверью. Фюрне пропустил Ангелику вперед.
– «Вы знаете его?»
– «Луи, я знаю почти всех, кто старше пятидесяти, в полиции. Если не лично, то по делам, которые нам довелось расследовать. А их было столько, что Вы себе и представить не можете. Хотя столько, сколько в нынешнее время навалилось, не было… Нелегко вам всем будет, и это только начало»,– ответила Ангелика, усаживаясь за стол. Фюрне уже раскладывал перед ней документы :
– «Мой запрос…А тут – неофициальный ответ из Полицей-Презииума Франкфурта.»
– «Комиссар не спрашивал, почему мы интересуемся этим человеком?»
– «Он спросил только, имеет ли он отношение к его делу?»
– «Луи, тут надо быть очень осторожными. Ведь если мы скажем, что мы кого-то подозреваем, то, во-первых, с нас потребуют хоть какое-то основания для проведения проверки. С ними у нас, мягко говоря, очень плохо. А, во-вторых, каждый официальный ответ придется прикладывать ко всем бумагам дела. Соответственно, это даст возможность тем, кто нас контролирует, упрекнуть, или даже обвинить, в выборе ложного направления расследования. К счастью, коллега Йеннингер сам все это прекрасно понимает, и нам повезло, что у нас такая поддержка.»
– «Коллега Рамзайер, я по тексту циркулярного сообщения – Вы его как раз читаете, как я вижу – заметил несомненную схожесть обоих преступлений. В обоих случаях действовал человек с явно профессионально выработанными качествами. Я хотел сказать «профессиональный убийца», но это, пока что еще, не совсем так… У нас – убийство, как реконструировано – произошло быстро, убийца не оставил никаких практически следов. Разве что смазанные отпечатки пальцев на ветках деревьев. Там – во Франкфурте – как установил комиссар Йеннингер – все произошло в считанные минуты.»
– «Да, Луи, очень много совпадений…Но отпечатков никаких на месте преступления нет. »
– «..Так вот – я попросил комиссара проверить, не было ли в тот вечер указанного лица. Я послал только фото, никаких персональных данных.»
– «Абсолютно правильно!» , – одобрила Рамзайер.
– «..Оказалось, что его признал официант, причем совершенно уверенно. Даже показал, за каким столом тот сидел.»