Георгий Тимофеевич Саликов
Предпоследний выход
– Так война же! Значит, могут.
– Ваш художник преувеличивает. Слишком творческий человек.
В полости оказался узкий продольный ход. Туда они и метнулись. А подальше был действительно лаз наверх. Вылезли.
– Здрасьте, – хором приветствовали их пограничники, находясь на некотором удалении. И принялись брать перебежчиков в окружение.
Деваться некуда.
Вамварька, не задумываясь, побежала, прорвала оцепление. Видимо, проникла сквозь ненастоящих стражей, а их изображений. За ней ринулся один из них. Она ускорила бег, но поскользнулась, слишком неловко, не успела встать, провалилась в большую проталину, внезапно возникшую под ней. Рысья шкурка свалилась с плеч и осталась на краю.
Проталина, из-за слишком усердного действия настоящих пограничников топить лёд с помощью ВУПОТа, содеяла в себе крутой водоворот с узким горлышком. И он своей могучей силой сходу будто ввернул женщину вглубь, в своё тёмное нутро. Талая вода вперемешку с ледяной кашицей – прозрачностью не обладали. Из-за того, тело Вамварьки, будто сразу полностью растворилось, подобно исчезнувшему изображению. И только волосы еще ускоренно извивались по краю студёной водяной ямы, но и те постепенно уходили вглубь, сверкая на стянутых кончиках янтарным шариком. Тот ещё продолжал светиться под поверхностью водоворота сквозь мутную ледяную кашицу, словно луна в серебристом облаке. Любомир с немыслимой силой кинулся туда, упал плашмя на краю омута с вытянутыми руками. Но оцепление стражников замкнулось. А ему всё-таки удалось дотянуться кончиками пальцев до шарика и уловить его вместе с надеждой вытащить всего человека. Волосы Вамварьки легко отпустили изделие из солнечного камня и исчезли. Ратники оттащили Ятина от края проталины вкупе с рысьей шкуркой, бросили его и снова замкнули оцепление вокруг всех оставшихся троих перебежчиков. Горло проталины, между тем, значительно увеличилось, и несколько ратников тоже свалились в топлёный лёд, становясь там невидимыми. Настоящие ли, изображения ли, не суть. Остальные подались назад. Любомир всё рвался в клокочущий водоворот, но Вамнам унял его и поволок прочь.
– Не получится. Поздно. – Процедил он сквозь стиснутые зубы.
Подоспевшие извне блюстители порядка схватили Любомира и ловко повязали его руки и ноги. Подивозцу Вамнаму и свободному Проводнику указали путь куда угодно.
На вывернутой назад связанной руке Ятина высветился ладонеглядка, и на нём проявился чиновник высшего звена. Он изготовился зачитать постановление городского правительства. Без слов.
«Отныне объявляется военное положение. Всем жителям ГУЖиДе следует располагаться в собственных домах и ждать указаний по особому поведению каждого. госиждивенцам дозволяется перемещение в пределах ГУЖиДе собственного государства»…
Дальше следовали долгие никчёмные подробности. Но Ятин этого ничего не видел, да и вообще любые извещения теперь совершенно ни к чему его оторопевшему сознанию.
Часть четвёртая
ЗЕМЛЯ
Глава 44. Земля
Любомир Надеевич, понурив голову, тяжело брёл по улице Фёдора Конюхова. Ступни, ощущая щекотливую прохладу травы, воспринимают её какими-то колючками, остальное тело почти не приемлет будто-бы ласкового прикосновения к нему какого-то назойливого и чужого ветерка. Изображения одеяний подчёркивают понурость человека равнодушной обвислостью. Взгляд без любопытства пробегает вдоль дощечек с названиями учреждений по обслуживанию путешественников. А в мысли удерживаются давнишние слова замечательного искусника: «среда не дозволяет выпускать из себя своих обитателей».
Но что это? Понурый пешеход вдруг поднимает брови вверх и возвращается на несколько шагов назад. Пропустил что-то знакомое? Ага, мелькнула надпись. То ли настораживающая, то ли привлекательная. Вот. На дощечке написано единственное слово: «Луна». Ятин отворяет туда тугую дверь, протискивается сквозь проём и подходит к дневальному посреднику.
– Можно заказать поездку? – вопрошает (без слов).
– Госиждивенец? (Без слов).
– Да. Вольнополучник. (Без слов).
– Вижу. Тогда, конечно. (Без слов).
– Вот. Совершенно точно. Мне именно туда и в один конец, – у Любомира Надеевича вдруг прорвался голос.
– Но только на одну из наших стоянок.
– Да. Мне всё равно.
– На какое число? – продолжил посредник без слов.
– Прямо сейчас, – будущий лунный житель не прекращал говорить вслух, но опасливо.
– Угу, угу… сейчас, сейчас… – посредник не поддавался голосовому общению. – О! Действительно сегодня можно и отправиться. Как раз одно место. Последнее. Сюда летит, – он указал на маленькое пятнышко цвета зелёного стекла на самом краешке изображения Луны, видимой со стороны Земли.
– Давайте.
Любомир Надеевич пришёл домой и обстоятельно собрался. Взял все предметы, особо им любимые. Вещи. С именами, которыми он сам их снабдил. В том числе, и тёплую бахотню, пожалованную Николой-Нидворой. Имя: Николина Сорочка. Долго глядел на ставшею знаменитой рысью шкурку, тоже подготовленную. Имя: Женино Покрывало. Но, погладив её кончиками пальцев, оставил на месте. «Не надо», – с тяжёлым вздохом прошептал он. Янтарный шарик от волос Вамварьки уже давно покоился у него на груди. На солнечном сплетении. Имя: Содушевное Сокровище.
С тем и отбыл он до пристани лунолётов к назначенному часу. Стрику. Уроку. С дорогой увесистой поклажей, тяжестью во всём теле и гнётом на душе.
Самолёт семейства лунолётов мало отличался от высоколёта. Поменьше да поуже. И предстал торчком вверх, а не лёжа.
– Вы по прибытию получите всё необходимое лунное снаряжение, – сказал лунолётчик с ухмылкой, глядя на объёмистую охапку в руках Ятина. – А противоутяжелительное приобрели? (Без слов).
Ятин ничего не ответил, прошёл внутрь отыскал своё место и расположился на сидении, которое тут же его обняло. А про себя подумал: «Противоутяжелительное. Хм. Каким же оно теперь должно быть? Ведь весь этот груз, что поселился во мне, он уже вымахал до бесконечности. Разве его можно ещё утяжелить каким-то вашим лунолётом? Хм. Уж точно нет никакого смысла в никаком противоутяжелительном средстве».
Зажужжал двигатель, и лунолёт взметнулся в небо, действительно никак дополнительно не повлияв на тяжесть в Любомире Надеевиче.
В окошке позади – удаляющаяся полная Земля. А впереди – ослепительное солнце, да звёзды и звёзды. Меж них круглая дыра. Недалеко от солнца. Расширяющаяся. Слегка серебрится. Вот она краешком чуть задела солнце, почти незаметно…
– А где же Луна? Куда мы летим? – возмущаются отдельные путники (без слов).
– Новолуние, – отвечает проводница, сегодня новолуние, летим к её почти неразличимой теневой стороне. (Без слов).
– Новолуние, – проговорил одинокий человек вслух, – это у меня теперь случилось новолуние. Вернее, жизнь моя на Луне. Новолунная.
Лунолёт мягко опустился на краешке лунной поверхности, видимой со стороны Земли. Солнце наполовину спряталось за линией, то ли разделяющей, то ли соединяющей спутник Земли с небытием. Появились здешние сотрудники. Пришельцев прямо на месте одели в лунное снаряжение. Предложили список разных возможных видов поселения. Крупные общежития с личными покойчиками и общественными помещениями, отдельные домики с личным летательным орудием. Любомир Надеевич выбрал уединённый домик. Его туда и отвезли. Выдали местное личное летательное орудие. Объяснили, как им пользоваться.
– И можно свободно в нём летать? – оживился Ятин, жгуче припомнив пребывание в прекрасной Андии с её самолётиками.
– Вообще-то он предназначен в основном для передвижения к общежитиям. Там есть кладовые для поддержания вашего жизнеобеспечения. Но можно и просто так полетать. Когда угодно. Вот, перед вами горы, вон там глубокие жерла. Одно, другое, малые, большие. Можете летать средь них и над ними. Двигатель почти вечный.
Новый лунный житель вошёл в свой домик, приткнувшийся к тёмно-коричневому холму среди просторов совершенно исключительной Гужидеи. Небольшая гладенькая скорлупка, всякое оборудование в ней, обеспечивающее обычную жизнедеятельность и безопасность. Обогрев, проветривание, приготовление еды, защита от внешних неприятностей. Удобное спальное место, небольшой стол для всякой надобности с приставленным к нему уютным креслом. Повеяло чем-то похожим на его дом в замечательном и славном городе на камне у берега глубоко врезающегося в сушу залива Ледовитого великоморья. Даже есть тёплая купальня с корытом, где плещется родниковая вода промышленного изготовления, насыщенная смесью безопасного омовения. Есть и набор любых изображений чего угодно. Подключайся к доске показателей избранного твоего пожелания и только успевай нажимать на соответствующие места услужливой доски. Мгновенно всё появляется. Пользуйся и наслаждайся. И окно. Вот оно. Обыкновенное. Настоящее. Небольшое и красиво очерченное. Ятин приблизился к нему с закрытыми глазами, затем осторожно глянул туда, и увидел Землю. Она была значительно больше привычного размера Солнца и Луны, видимых с Земли. Восхитительная царица неба восседала на гористой лунной округе, будто на обширном и роскошном троне. Наблюдатель завораживающего вида нащупал на себе янтарный шарик, снял его и положил на подоконник. Облокотился о краешек подоконника, как бы обняв локтями этот шарик, и продолжал глядеть, но уже не только на Землю, но и на янтарное изделие. Попеременно. Улавливал в них что-то общее. То зажмуривался, то раскрывал глаза до предела и мелко водил головой вверх-вниз и влево-вправо.
Почувствовал зуд на левой руке. Ткнул пальцем в «бугор любви» у основания ладони. Та высветилась, и оттуда раздался весёлый голос, то ли детский, то ли женский, обёрнутый независимой наголоской, – голос Вамварьки:
– С приездом, Любомир! Поболтаем?
– Угу.
Ятин придвинул к окну уютное кресло, уселся в него, продолжая глядеть на Землю, слегка вдавленную в лунную поверхность, будто в подушку. Зрительное расстояние до Колыбельки человечества укладывалось всего-то в полчаса ходьбы неспешным шагом. Вздохнул полной грудью, грустно ухмыльнулся. И самозабвенно разговорился с живым другом – Ладонеглядкой. Беседа развивала сама себя, собеседники охотно поддавались ей, и казалось, что нет никакой нужды что-либо придумывать. Мысли свободно текли и преобразовывались в голоса. Говорить было легко и радостно. О чём? Да совершенно просто так. То есть, обо всём, что у них есть.
Потом Любомир Надеевич вставился в личный местный самолётик и полетал над лунными жерлами, никак не связывая настигшие его новые ощущения с былым полётом над Андией. Всё иное. Новое и только новое. И там беседа с Ладонеглядкой не прекращалась.
Так они и жили на Луне вдвоём.
2006
ПРИМЕЧАНИЕ: Данное произведение написано без употребления иностранных слов (за исключением некоторых нарочных вставок)
