Галина Тевкин
Время духов. Часть II
– Есть, есть, голубушка, вещи гораздо хуже. Я бы даже сказал, страшнее, чем физическое недомогание. Душевная усталость, болезнь.
– Душевная, Доктор! Не хотите ли вы сказать, что Пионеры сходят с ума?
– Нет, так назвать эти состояния я пока не имею права. Но тенденция нехорошая. Люди «что-то видят», «что-то слышат», «что-то чувствуют». Повышенное беспокойство, экзальтация, раздражительность. Такой букет симптомов.
Серж-Симеон безнадежно махнул рукой.
– Вы-то как, голубушка?
Они уже дошли до Центральной Площади, на которой располагались «Стратегические» Помещения. Айрис знала, что доктор Серж-Симеон, начавший жить в комнатушке при Амбулатории, так и не перебрался в отдельное жилье. Сначала, когда он навещал Айрис в Апартаментах, он объяснял это тем, что не хватает времени на переезд. А потом, когда все-таки решился, даже выбрал дом, начались дожди и проблемы с жилым фондом. «В общем, хорошо, что не успел перебраться. Пришлось бы вновь вещички собирать», – как-то поделился Доктор с Айрис.
– Идемте, я провожу вас до дома.
Айрис остановилась у утоптанной многими ногами тропинки, ведущей к Амбулатории.
– Так что же у вас нового, Айрис? Как живете, чем занимаетесь?
– Ничего такого, особенного. Живу как все. Вернее, стараюсь жить как все. Помогаю, по мере возможности, Борну. Хожу на лыжные прогулки. Да, Доктор, я научилась ходить на лыжах! Могли бы вы себе такое представить!
– Всегда был уверен и не раз говорил вам: вы большой молодец, Айрис! Вашему характеру, целеустремленности можно только позавидовать. Что-то еще?
– Иногда посещаю концерты.
– Какая вы умница! Одна? С кем-то?
– С Кэрол и Эммануэль. Вы их знаете – психологи. Мы оказались соседками. Я ведь живу в доме Борна.
– Слышал, что вы поменялись. Так вы подружились с Кэрол. И с Эммануэль? Странно.
– Что-то не так, Доктор?
– Нет… Айрис. Вы и Кэрол – вы чем-то похожи. Но Эммануэль… вы такие разные.
– Может быть, это и хорошо, Доктор. Есть много вещей, которым мне надо учиться, многого я не понимаю. Вот сегодня, например: почему возмутился Лин? Чейон не сказал ничего обидного, а такая… реакция.
– Это такая древняя, уходящая корнями в далекое прошлое история. Я не ожидал, что еще существуют приверженцы этой – не знаю, как правильно назвать – доктрины.
– Поняла, Доктор. Все, что касается исторических фактов, я наверняка найду в библиотеке ГеККа. Но вот почему такая агрессивная реакция?
– Думаю, все по той же причине, которую мы не можем выявить. Повышенная раздражительность, агрессивность. Многие после таких инцидентов не могут поверить, что вели себя подобным образом.
– Их можно понять – в Экспедицию отбирали, помимо всего прочего, и психически здоровых, эмоционально устойчивых людей. У меня было время ознакомиться со множеством документов. Вот мы и пришли, Доктор. Дом Борна теперь – мой дом.
– Рад был с вами встретиться и поговорить, Айрис.
– Взаимно, Доктор.
– Могу ли я попросить: вы упомянули, что посещаете концерты. Когда-нибудь возьмите меня с собой.
– Нам будет приятно ваше общество, Доктор. Обязательно сообщу заранее, как только мы соберемся.
Разговор с доктором Серж-Симеоном, то, что он проводил ее до дома, стало приятным, очень приятным завершением трудного дня. Встретившись через несколько дней с Кэрол, рассказывая о заседании, пересказывая, кто, что и как сказал – у нее проявились способности к подражательству, – Айрис поделилась своим удовольствием/радостью – она не могла «определить» это чувство – от того, что доктор Серж-Симеон проводил ее до дома.
– Отлично, Айрис. Вы наверстываете упущенное.
– Наверное, стыдно в этом признаться, Кэрол, но мне вдруг захотелось, мне хочется всего! Всего, чего у меня не было все эти годы на Коло! Почувствовать, увидеть, попробовать, надеть, наконец!
– Понимаю вас, очень понимаю. И хотя эти годы, проведенные в анабиозной капсуле, я вроде бы не потеряла, но… бывает, что жалею, очень жалею о том, что не осталась. Думаю, как бы пошла моя жизнь, откажись я участвовать в Экспедиции, что бы я делала, как и с кем жила. У каждого бывают такие минуты. И не всегда… Что я говорю! В общем – совершенно не стыдно! Только не делитесь этим с Эммануэль. Уж она-то сумеет воспользоваться вашими «слабостями», наставит вас «на путь истинный».
Они посмеялись, вспомнив, как Эммануэль «учила» и уговаривала Айрис во всем, что касалось внешнего вида – одежды, обуви, прически, макияжа – слово, которое Айрис вообще слышала впервые.
– Так что же вы все-таки выбрали, Айрис? Чем займетесь и почему? – вернулась к тому, что ее заинтересовало, Кэрол.
– Я войду, вошла, собственно, в Группу, курирующую Следопытов. С этим я совершенно не знакома. И, вы же знаете, мне надо самой во всем, по возможности, разобраться.
– Следопыты – серьезная тема. Из каких соображений их определили в Группу Штурманов, а не к Командору Аба, для меня загадка. Если можно так сказать. Будьте с ними предельно внимательны, Айрис. Но как же эксперимент с Графом? Вы проделали большую работу.
– Если быть точной – работала мой робот. Вся статистика, анализ, систематизация – весь объем работы – ее заслуга.
– Вы продолжаете относиться к своему роботу «особенно», Айрис.
– Не будем сейчас об этом, простите, Кэрол. Как-нибудь я вам расскажу. Так вот – я примерно представляю, чем займется Группа Лина. И, между нами, почти уверена, что мой робот не перестанет – скажем правильно – что я не перестану интересоваться этой темой.
– Как, вы собираетесь все успевать?
– Думаю, да. Думаю, это будет несложно. Борн почти не нуждается в моей помощи, в моих так называемых консультациях.
– Он оказался крепким руководителем. Как мы не разобрались – а еще профессионалы. Вы молодец, Айрис, что выбрали Борна в преемники.
– Мне кто-то процитировал «большое видится на расстоянии». Вы были слишком «близко». Они все, весь Совет прекрасно работают. Уверена, все, как и я, ощущают результаты нововведений.
– Борна мы еще не раз похвалим, Айрис. Вы не объяснили, как собираетесь всюду успеть. Или я зря лезу с расспросами?
– Напротив, Кэрол. Рассказывая вам – вы уж простите, – я лучше вижу свои слабые места, свои границы. И вообще, вы знаете – я люблю разговаривать с вами. Так вот. Встречи с Борном, как мы уже отметили, не так часты, как раньше. Он с командой ушли далеко вперед. В Группе Следопытов основная работа сейчас – систематизация и анализ их отчетов. Повлиять на их работу в нужном нам направлении мы практически не можем. Их немного, связь с ними затруднена. Что там происходит на самом деле, боюсь, никто здесь не знает.
– Даже так, Айрис! У вас есть основания так думать?
– Никогда, никогда не могла себе представить, что скажу это: интуиция, шестое чувство.
– Вы серьезно про интуицию, Айрис?!
– Знаю, вы не отправите меня к доктору Серж-Симеону. Но отчеты – я еще все не видела. Вам известно – это большой Проект. Так вот, то, что успела, мне не нравится. Думаю, нужен серьезный психолингвистический анализ. Что-то там… не так.
– Становится все интереснее. Что, по вашему мнению, там «не так», Айрис?
– Если бы у меня был соответствующий опыт и навыки. Кэрол, не заняться ли вам этим? У вас высочайшая квалификация. А в Группе Патнэли, насколько мне известно, нет психолога.
– Предложение неожиданное. Но слишком заманчивое. Но… может быть, штурман Патнэли не захочет меня.
– Кто может не захотеть вас, Кэрол?!
– Сами того не ведая, вы сказали двусмысленность, Айрис. Я имела в виду не себя, как женщину, а себя – как специалиста – психолога.
– Простите, если невольно обидела. Я говорила, конечно, о Кэрол-психологе.
– Ничего страшного. Видимо, и на меня действует этот ваш «дисбаланс». А захотите понять смысл «двусмысленности» – Эммануэль с удовольствием объяснит. Только не говорите ей, что предложили мне участвовать в Проекте. Объясняю сразу: Эммануэль уверена, что мы все трое – подруги. И обидится, когда узнает, что вы предпочли меня.
– Кэрол, но ведь это правильное «предпочтение». Ваша специализация ближе к тому, чем надо будет заниматься. Вам, по многим причинам, проще влиться в Группу и вы быстрее овладеете материалом.
– Вы рассуждаете и судите с позиции здравого смысла. Не учитываете человеческий, личностный фактор. Я знаю: вы стараетесь. Но научиться этому почти невозможно.
– Спасибо вам, Кэрол. Ваши замечания – они много значат для меня. И дальше, если вам не трудно, останавливайте, поправляйте меня.
– Вы умница, Айрис. Обязательно все у вас получится. И не сомневайтесь – всегда помогу вам.
– Еще раз благодарю. А теперь давайте свяжемся с Патнэли. Не станем тянуть с хорошим делом.
Как и ожидала Айрис, Патнэли с пониманием отнесся к ее инициативе психолингвистического анализа сообщений Следопытов. А уж что касается Кэрол – был просто рад.
– Благодарен вам, Айрис. Привлечь в Группу такого сильного специалиста – большая удача. Мы найдем подходящего архитектора – архитекторами называли Айтишников, способных разрабатывать самые филигранные, изящные программы. – И уважаемая Кэрол сможет приступить в любое удобное для нее время.
Загружая себя работой, стараясь всюду успеть, быть полезной и нужной, Айрис будто бежала от себя, от своих неоформившихся – она не могла ни описать, ни объяснить их – чувств, от своих тревожных мыслей. Хлопотунья сколько раз в эту первую для Айрис зиму подходила к ней и со странной – откуда она только у ВИСМРы взялась – интонацией докладывала о том, что и давление, и пульс у Малышки нестабильны, что анализы говорят о ее нестабильном состоянии – то перевозбуждение, то – апатия. Айрис лишь отмахивалась от слишком – да, становящегося слишком навязчивым – внимания. Объясняла Хлопотунье, что сейчас, именно сейчас, она очень, чрезвычайно занята важными Проектами, и уходила на лыжную прогулку. Она как-то незаметно для себя выучилась прекрасно ходить на лыжах. И зачастую отправлялась одна в длительные «путешествия» по окрестностям Поселка. Фрэнк, неизменный Фрэнк всегда был рад присоединиться к Айрис, в какое бы время она его ни позвала. Он, Фрэнк, оказался отличным партнером и, как ни странно – почему для меня это странно, удивлялась сама себе Айрис, – прекрасным рассказчиком. По просьбе Айрис Фрэнк рассказывал ей о своем детстве и о жизни до Экспедиции, об Отряде Рейнджеров и, не совсем «четко», о том, почему согласился участвовать в Экспедиции. Эти живые рассказы – голос, манера говорить, сам рассказчик, окружающая природа – давали Айрис гораздо больше, чем все вместе взятые документы библиотеки ГеККа. С Фрэнком было хорошо, надежно, интересно, иногда даже весело. Но в последнее время Айрис предпочитала ходить на лыжах одна. Достаточно, что от посиделок с Кэрол и Эммануэль, их совместного посещения концертов – теперь к ним присоединялся и доктор Серж-Симеон – отказаться она никак не могла. Сталкиваясь с жителями Поселка то там, то сям, невольно втягиваясь в бытовые проблемы и разговоры, Айрис пришла к выводу, что в основном все довольны своей жизнью, тем, что и как происходит.
«Наверное, я не подхожу для нормальной жизни. Никогда не смогу быть как все», – как-то, почти против воли вырвалось у Айрис в разговоре с Кэрол. Они вчетвером были на концерте. Бортич-Бови смог, наконец, осуществить свою давнюю идею – мечту. Цикл небольших, как он их назвал, Общеобразовательных концертов – Образов. Для этого ему, правда, пришлось обратиться непосредственно к Борну. Эрин – и он был всецело уверен в своей правоте – отказывался выделять ОбРов для создания «игрушек». Игрушками всемогущий Руководитель Карго назвал музыкальные инструменты, изготовить которые требовал Бортич-Бови.
– Прошу совсем немного – виолончель, альт, контрабас, две скрипки – первую и втору. Вместо рояля мы сможем обойтись небольшим органом. У нас-то и людей нет на полноценный оркестр. Но музыка, особенно в нашей ситуации, должна звучать вживую. Вам, как психологу, это должно быть понятно как никому.
Руководитель Команды – какая же это команда – «три калеки» – всматривался в бесстрастное лицо Борна.
– Эрин вам отказал. И, судя по выученной наизусть речи, не раз.
– И не два, и даже не четыре, Борн!
– В чем-то Эрина можно понять. Но, если мы печемся о пользе, о здоровом настроении для всех Пионеров, он, на мой взгляд, не прав.
– Так, может быть, вы с ним поговорите?
– Приказывать Эрину – да он может и не подчиниться, – действовать «через голову» Совета мы не будем. Вы получите приглашение на ближайшее Заседание Совета, уважаемый Бортич-Бови. Я на вашей стороне. Сможете убедить остальных Членов Совета – получите инструменты.
Перед началом первого концерта из задуманного им цикла во вступительном слове Бортич-Бови рассказал, практически изобразил ее в лицах – историю появления инструментов.
– У нашего Карго прекрасные специалисты. Как архитектор, так и исполнители. Инструменты звучат великолепно. У вас будет возможность самим в этом убедиться, – добавил он, уступая место на небольшой сцене оркестрантам.
На том, первом концерте – первом не только для музыкантов, не только для Айрис, но и для многих из собравшихся в импровизированном концертном зале Пионеров —исполняли произведение под названием «Зима».1 Пригласившая Айрис на концерт Кэрол – они с Бортич-Бови стали добрыми приятелями после того, как психолог вела их Группу во время адаптации, – не стала ничего объяснять.
– Концерт. Сами все поймете.
Айрис знала, что такое концерт. Читала, по настоянию родителей, тогда еще был жив Папа, бывала с ними на голограммных концертах. Впечатления как-то… без особого энтузиазма. И пошла с Кэрол, во-первых, чтобы сделать той приятное. И поскольку увлеченный постройкой инструментов, выбором репертуара, репетициями Бортич-Бови не озаботился о нужном объявлении – чтобы в и так небольшом зале – части строящегося помещения для Библиотеки ГеКТы – не было совсем пусто… Ну, с количеством слушателей-меломанов Айрис, к своему удивлению, ошиблась. Зал был почти полностью занят. А вот впечатление от музыки… Сначала она просто слушала стройную мелодию – перекличку инструментов… Но незаметно картинки и образы – она не могла видеть подобное на космическом корабле – катающиеся на коньках, шалящие ребятишки, тихий огонь очага и далекий, воющий в трубах ветер… Музыка унесла, околдовала Айрис. До последней минуты – последнего победного аккорда свежего весеннего ветра, разогнавшего снежную бурю. От волнения Айрис сильно-пресильно сжала руку Кэрол. И у нее тоже в глазах стояли слезы. Это было, было… За Айрис все сказали аплодисменты. Первый робкий хлопок обвалился шквалом оваций. Оркестранты были взволнованы не менее слушателей. Отложив инструменты, они, в свою очередь, аплодировали зрителям. Совершенно неожиданно – оказывается, он сидел где-то с краю, – к оркестрантам вышел Эрин.
– Добрый вечер. Наверное, я влезаю без очереди. В Зале весь Совет, и Руководителю Борну полагалось быть первым. Но я хочу – перед всеми, – Эрин обращался к залу, – попросить прощения у уважаемого Бортич-Бови. Я был неправ. И очень сожалею.
Потом Борн благодарил и восхищался от имени Совета и всех собравшихся. Потом начались взаимные комплименты, потом… Но Айрис не слышала их, не вслушивалась в слова. Светлая музыка будто обмыла, освежила все ее существо. Может быть, тогда, на том концерте – вспомнит она позже – впервые поняла, нет, нет – это не уравнение, не закон, это невозможно «понять», – почувствовала Айрис что-то возвышенно человеческое.
И вот они возвращались со второго концерта. На этот раз с ними пошла Эммануэль. И Айрис, как и обещала, пригласила доктора Серж-Симеона. В этот вечер, в увеличенном за счет двух рядов амфитеатром спускающихся кресел, зале яблоку негде было упасть. Сработала и реклама – объявления по Общей связи и, как сказал доктор Серж-Симеон, сарафанное радио. Людям понравился предыдущий концерт. Много говорили о нем, обменивались впечатлениями.
– Надо было давно начать устраивать престижные мероприятия. Пора думать и о духовной пище.
Сняв пушистую шубку, Эммануэль огляделась по сторонам. Кому-то кокетливо улыбнулась, кому-то помахала рукой. Внимание Айрис привлек черный концертный рояль, занявший почти всю небольшую сцену. Как только они вошли в зал, ее глаза зацепились за огромную, печально сложившую крылья «птицу».
– Все-таки молодец Эрин, – шепнула Кэрол, – построить концертный рояль – не шутка!
Разговоры потихоньку угасали, в одном «темпе» с тускнеющим светом. И вот к оставшемуся ярко освещенным роялю, в черном фраке и с пятном белого галстука на груди, с каждым шагом все решительнее подошел Бортич-Бови. Провел рукой по матово отозвавшимся клавишам, поднял крыло-крышку.
– Мы будем чередовать ансамблевую музыку с сольными исполнениями. Сегодня это.
Не договорив – будто птенец приник к матери, – Бортич-Бови сел рядом с роялем, руки легли на клавиши. Она-то думала, что тогда, на первом концерте, что-то поняла, почувствовала. Да нет, Айрис не думала, не сравнивала. Волны музыки – тоска, томление, восхищение и надежды… Нет, не может быть! Все должно, должно сбыться! Не может быть, чтобы закончилось так… печально. «Так не должно быть», – в щемящей, прозрачной тишине прошептала – но шепот прозвучал криком – Айрис. – Все может быть, дорогая, – повернулся к ней доктор Серж-Симеон.
– Это «Грезы любви».2
Грезы любви. Они вышли из концертного зала вместе. О чем-то говорили, делились впечатлениями. Возбужденная, восторженная стрекотня Эммануэль – будто провели чем-то по стеклу – вырывала Айрис из совершенно завороженного состояния. И вдруг она очнулась! От тишины?!
– Кэрол? А Доктор Серж-Симеон? Эммануэль?
– Они ушли, Айрис. Эммануэль попросила Доктора проводить ее.
– А, вот как.
– Да. Я, признаться, думала, что раз вы пришли вместе с Доктором, то… Но вы так безучастно смотрели, как Эммануэль кокетничает… Да нет – вас, вообще, с нами не было. Я и решила, что ошиблась. Уверена, и Серж-Симеон понял это. Вот и не отказал Эммануэль.
– Возможно, это правильно. Доктор как-то говорил мне…
– Айрис, не стоит передавать третьим лицам то, что говорили вам другие. Это к добру не приводит. Человек, если посчитает нужным, сам расскажет то, что захочет и кому захочет.
– Ох, вы правы, Кэрол. Спасибо, что не позволили мне сплетничать. Так это называется?
– Именно так, Айрис. И – простите. Это профессиональное. Возможно, я слишком строга.
– Что вы, Кэрол! Вы великодушны. Несмотря на свой возраст и взрослый вид, я чувствую себя маленькой девочкой, ученицей. Скорее подростком, делающим первые самостоятельные шаги во взрослой жизни. Вы очень помогаете мне.
Не успела Айрис привыкнуть к коротким, темным дням, не успела прочувствовать и даже полюбить особое зимнее очарование, как светлое время суток постепенно, очень медленно, почти незаметно стало удлиняться, тени на снегу светлели. Сам снег, слежавшийся, серый, уже не был похож на легкий «лебяжий пух». Сравнение, услышанное Айрис на одном из концертов. «На ветках снег, как пух лебяжий».3 Бортич-Бови продолжал цикл концертов, посвященный зиме.
Там, на Коло, время Айрис искусственно делилось на день и ночь. У нее был и «календарь», по которому она отсчитывала дни, недели, месяцы, года. Но если быть честной: чем день или ночь на космическом корабле отличались друг от друга. Тем, что «день» создавался имитацией солнечного света, а на «ночь» освещение приглушали. А недели? Месяца? Года? Если бы не меняющийся, и очень-очень медленно – так чувствовала это Айрис, – «узор» звезд и созвездий за иллюминаторами, или на иллюминаторах – экранах ГеККа, – отличить их один от другого для Айрис было бы совершенно невозможно. А здесь, на Терре! Каждый день – да что там день, каждый час, минута – были разными! Непохожими, отличными друг от друга! Постоянно что-то находилось в движении, менялось. Ветер, облака, рост трав, увядание листьев на деревьях. Менялись цвета, краски, звуки, ароматы. Постоянно были напряжены, работали все органы чувств. Только успевай – получай, обрабатывай информацию! Это было трудно! Ох, как трудно! И если Айрис надеялась, что со временем она привыкнет – станет легче, проще, – то нет! Возможно. Но пока – пока этого не случилось. Она все так же остро реагировала и на постоянные изменения вокруг себя, и на как снежный ком нарастающие внутренние изменения. Со всем этим было трудно совладать. Огромная часть энергии, времени Айрис уходила на поддержание, выравнивание определенного баланса. Потому-то так важны были для нее одинокие прогулки, так вовремя отказалась она от огромной ответственности Руководителя Совета. Даже та работа, которую выполняла Айрис сейчас, участвуя в Группе Патнэли, – которую на Коло она и за работу не посчитала бы, – занимала все ее время. Тяжело взрослеть. Приближение весны, видимо, действовало, непонятным для Айрис образом, и на остальных Пионеров. Участились случаи заболеваний, обострились, усугубились уже имеющиеся проблемы. Доктор Серж-Симеон, его коллеги, все специалисты из Команды Киану, имеющие хоть малейшее отношение к медицине, оказались загружены до предела. Это притом, что во врачебной помощи нуждались и многие – с разной степенью «поражения» почти все – из них. Конечно, и Команда психологов во главе с Нагой – у каждого из которых тоже были проблемы – принимала посильное участие.
– Все мы люди. И у всех проблемы, – то ли пожаловалась, то ли констатировала Кэрол, «вырвавшаяся» – так она сказала – навестить Айрис. – И что это за напасть такая!
Эммануэль, как всегда, экспансивно выражая свои чувства, с размаху опустила чашку с напитком на стол.
– Все валятся с ног! Наказание!
– Думаю, уверена, в скором времени многое изменится к лучшему, – решилась Айрис успокоить усталых гостей. – Не люблю предвосхищать события, но Группа Лина нашла возможность «уравновесить» соотношение элементов. Они начнут эксперименты по приведению их в соответствие с Земными.
– Интересная информация.
– Интересная?! О чем вы, Кэрол! – У Эммануэль восторгом засверкали глаза. – Прекрасная!
– Это не обнародованная информация. Я не должна была рассказывать. Исследования не закончены. Необходимо довести эксперименты до конца. Лин сам вызвался и подбирает добровольцев. Вы же понимаете, что только после завершения экспериментов – комплексного исследования можно будет говорить о результатах.
– Еще раз повторюсь, это интересная, обнадеживающая информация. И только. Спасибо, Айрис, что поделились.
– А я еще раз повторю, что это – вау! Прорыв! И я хочу участвовать в экспериментах. Как попасть в эту Группу?!
– Я не знаю критериев отбора, Эммануэль. Вся информация у Лина. Единственное, что могу рассказать: меня, мою кандидатуру, он отклонил.
– Возможно, потому, что вы не Землянка. И ваши реакции на здешнюю ситуацию нетипичны. Я-то родилась и выросла на Земле.
– Эммануэль, при всем уважении, то, что вы говорите, не только не профессионально… – вступилась за Айрис Кэрол.
– Я не обиделась. Не волнуйтесь, Кэрол. Эммануэль совершенно права. Я и сама, все обдумав, пришла к такому же выводу. Жаль, что Лин потратил на меня время. В их Группе тоже цейтнот.
– Мы стараемся, когда это удается, следить за Общими Сообщениями. Они надеются успеть?
– У них нет выбора, Кэрол! Вы же понимаете, если Штурманы объявили час Х – они несут ответственность за свои слова!
Эммануэль с тем же энтузиазмом и рвением бросилась в новую тему.
– И Айтишники во что бы то ни стало закончат «переброску» всей библиотеки, всей информации, содержащейся в ГеККе, на ГеКТу. Все в их Команде понимают, насколько это критично, жизненно важно для всех Пионеров.
– Вы хорошо информированы, Айрис.
– Не настолько, как раньше, Кэрол. Да мне это и не нужно. Иногда я случайно встречаюсь с кем-то из Совета. По старой памяти и делятся. Вот кому трудно! Такая ответственность! От каждого решения может зависеть будущее всего Народа Терры!
Я хвалила Членов Совета, но такой же, если не большей похвалы заслуживают и остальные Пионеры. Каждый на самой, казалось бы, простой должности относится к Делу с осознанной ответственностью. В свое время Комиссия, отбиравшая претендентов на Экспедицию к Терре, поработала отлично, – с уважением подвела итог своим размышлениям Айрис.
Она как раз заканчивала работу над материалами, собранными Хлопотуньей.
– Пропала бы я без тебя! Такое количество данных, и с такой скоростью!
– В конце концов, Малышка, ты признаешь, что есть области, в которых ВИСМРы превосходят Разумную Протоплазму!
– Не зазнавайся, Хлопотунья! Всем известно, что именно для подобной деятельности и создавались все роботы – твои «родственники».
– А для какой деятельности создавалась Разумная Протоплазма?
– Давно ты не задавала подобных вопросов, Хлопотунья.
– Мы вообще давно не разговаривали.
– Ты права. Но на это есть свои причины.
О, нет! Только не втягиваться в дискуссию!!! Сейчас. Этот материал требует безотлагательного анализа.
– Поговорим в другое удобное время.
Если можно было бы поверить, что спина робота может быть «выразительной», то пришлось бы сказать, что Хлопотунья вышла из комнаты обиженная, раздосадованная, даже злая! Но у Айрис действительно не было свободного, не было никакого времени. И смотреть в спину ВИСМРе она не собиралась. Необходимо было, наконец, понять, что происходит с экспедициями. Как Следопыты справляются с заданиями Комиссии Патнэли. И перед Айрис была работа, проведенная Хлопотуньей, – «выжимки» из сообщений Следопытов, касающиеся именно «проб». В достаточно объемном материале содержалось, к сожалению, мало утешительного. Айрис знала – это происходило еще в ее бытность Руководителя Совета – количество поисковых экспедиций было недостаточным.
– Хорошо бы Тереза «озвучила» на том Заседании мечту каждого штурмана и эколога – разбить участки по количеству меридианов.
– Прекрасно! Триста шестьдесят экспедиций!
Карго Эрин реагировал мгновенно.
– И где мы наберем столько Следопытов? И как будем доставлять!
– Я бы то же предпочел все и сразу.
Компромиссное предложение Киану – Экспедиции по количеству часовых поясов. Теперь уже Командор Аба не смог не высказать свое, мягко говоря, недоумение:
– А двадцать четыре Следопыта у вас есть? А вопрос доставки нами уже решен?
Командор обращался ко всем присутствующим. Айрис прекрасно помнила, как все горячились, споря, доказывая свою правоту. Это было одно из первых заседаний Совета. Все еще плохо знали друг друга. Не притерлись. Да, вопрос был чрезвычайно важным. Следопытам нужно искать людей – потомков участников Экспедиции Звезда Копья – или …следы их пребывания на Терре. В конце концов, сошлись на количестве шесть. «Плохая цифра, – скажет потом, в частном разговоре Эммануэль. – Семь или даже пять – было бы гораздо лучше». Да, именно Шесть. Столько экспедиций они могли позволить себе. Самая, пожалуй, малочисленная Группа – Следопыты. Их присутствие в Экспедиции для многих, включая Айрис, было не совсем понятно. Но вот и они пригодились. Да еще как! От результатов их деятельности во многом зависело и понимание происшедшего на планете в прошлом, и то, каким путем будет развиваться общество Пионеров в настоящем и будущем. Отправлять их по одному, как они в основном и «работали» на Земле, на Терре было проблематично – опасно. Поэтому Совет решил, как ни сопротивлялся Командор Аба, отправить с каждым Следопытом по одному Рейнджеру – будьте благодарны и за это – и по несколько ОбРов. Тут уж непреклонен был Эрин, и Совету пришлось с ним согласиться.
– Для двух человек – запас энергии, провизии, средств связи – достаточно и двух! Мы не знаем, что нас ждет на этой планете. Впереди лето – хорошо, половина, осень, зима. Вы предпочитаете ситуацию, когда Шести экспедициям некому будет отсылать отчеты?!
Последний довод Эрина оказался решающим. И теперь, оставляя позади и опыт осеннего наводнения, и тяжелую снежную зиму, и весеннее «обострение» всех и всяческих болезней, невозможно было не признать правильность того «скупого решения». Хватило бы у них людских и материальных ресурсов? Обо всем этом можно было бы рассуждать и рассуждать сейчас, изучая отчеты экспедиций и вспоминая, как это начиналось. А тогда… В двух направлениях от Меридиана, названного Меридианом Маяка в честь установленного Экспедицией Звезда Копья Маяка связи, отправилось по три Экспедиции. Первая и Третья – на участки рядом с ММ (меридианом Маяка), Вторая и Четвертая – через часовой пояс от Первой и Третьей. И, наконец, Пятая и Шестая – соответственно, через два часовых пояса от Первой и Третьей.
– Лучше меньше, но надежнее, – прокомментировал это Решение Совета Пауэл.
Результаты проб, проведенных в первых пяти экспедициях, были примерно одинаковы. Не очень обнадеживающими. Расхождение в содержании интересующих Айрис элементов в почвах Первой и Третьей групп с соответствующими показателями почв Поселка было на уровне статистической погрешности. Практически – никакого. Объяснить несложно. В «измерениях» планеты – Один часовой пояс – одна и та же местность. В пробах Второй и Четвертой группы состав почв существенно изменялся. Наблюдалось значительное увеличение содержания одних элементов за счет уменьшения других. Но и в этих часовых поясах, как и в Поселке, требовалась «корректировка». Необходимы новые исследования, дополнительные «контрольные» группы. Что с экспедициями Пятой и Шестой? Данные о них и от них Хлопотунья привела в последнюю очередь. Оно и понятно: к более отдаленным часовым поясам экспедиции добрались позже и позже приступили к работе, начали высылать отчеты. Результаты, представляемые Пятой экспедицией, так же, как Второй и Четвертой, демонстрировали разброс в процентных значениях содержания элементов в почве. Рельеф, погодные условия, растительность – любой из этих факторов и все они вместе влияют на химический состав почв и воды. А вот что с Шестой экспедицией? «Данных нет». Лаконично. В духе Хлопотуньи. Что имела в виду ВИСМРа? Нет данных о Шестой экспедиции вообще? Или нет интересующих Айрис данных? В случае, если бы что-то случилось с Шестой экспедицией, скрывать этого не стали бы. Значит, Шестая экспедиция существует. Но в отчетах нет результатов проб грунта. Почему? Какие материалы содержатся в отчетах Шестой экспедиции? Хлопотунья обычно сама проверяет и отбирает фактический материал.
– Хлопотунья! – Как бы не хотела Айрис после их недавнего разговора обращаться к ВИСМРе, но сделать это пришлось. – Ты указала, что от Шестой экспедиции нет данных. Нет вообще? Или они существуют в «закрытом» разделе?
– Я предполагала, что тебя это заинтересует, Малышка. Эта экспедиция, как и Пятая, последней начала передавать сообщения. Но сообщения нестандартные. Скорее всего – шифр. Прикажи – буду работать.
