Галина Маркус
Цвета индиго

– Только тут тебе даже не рулетка, тут без шансов. Я тебе тогда этот селиплан не отдам. Бери тот, списанный. И покупай его, не бойся, не дорого.

– Ладно, – пожала плечами она.

– И топлива я тебе залью только дотуда. А сумочку-то зачем берешь? – неприятно оскалился он. – Рюкзачок-то оставь, его-то за что…

– Я с ним срослась, – твердо сказала Патрисия. – А за топливо я заплачу.

И закинула сумку в селиплан.

Глава 3. Старый Чайник, собеседник гор

Она стояла, и в ней переливались краски-эмоции: мерцал ярко-синий, зеленый слегка посветлел до нефритового, и к ним добавился тревожно-лимонный. А индиго стал ярче и шире. Несколько секунд она стояла в растерянности, а потом желтые оттенки исчезли, и появился яркий цвет морской волны. В тот же момент землянка повернула голову к Кетлу и смотрела бы сейчас, если б могла, прямо на него.

Кетл переключил зрение, чтобы разглядеть ее внешность. Землянка оказалась пониже обычной женщины-илле. Волосы темно-коричневого цвета доходят всего лишь до плеч, и неужели их женщины ходят с открытой шеей? Одежда болотного цвета, похожая на одежду красных людей. Небольшие глаза и нос, и очень белая – белее, чем у всех землян, которых он когда-либо видел, – кожа. Кетл невольно передернулся.

Она сделала несколько шагов точно к нему, и он смог лучше увидеть ее глаза – чуть продолговатые, серовато-зеленые, с коричневыми крапинками, в обрамлении черных ресниц. Очень живые. Глаза немного примерили его с мертвецким цветом ее кожи.

– Здесь… кто здесь… – пробормотала она, а потом, видимо, собралась и добавила на очень хорошем илините:

– Здравствуйте. Я прилетела с поручением. Пожалуйста, выслушайте меня.

– Ты меня видишь? – удивленно спросил он.

И вдруг понял, что они разговаривают прямо. От изумления он не мог вымолвить больше ни слова.

– Я вижу твой облик – цветной, вон там. Я раньше не видела цвета… это со мной впервые – наверное, потому, что не вижу ничего остального. А можно вернуть мне обычное зрение? А то мне как-то не по себе…

– Нет, пока не могу. Останься там, где стоишь, и отвечай на мои вопросы.

– Хорошо.

Она повертела головой в разные стороны, словно оглядываясь, и в глазах у нее появилось изумление, а цвета засияли.

– О-оо… но… я вижу… это так красиво… но как много!.. У меня кружится голова!

– Я не понимаю, о чем ты.

– Здесь должны быть просто горы, но я вижу… это как будто… наверное, это имеет форму, да, это горы, но они… это нахлынуло на меня… ох, я не готова!

Она зажмурилась и потрясла головой, потом снова широко раскрыла глаза.

Кетл пытался понять, что происходит. У нее впервые в жизни появился взгляд?

– Ты землянка? – решил уточнить он.

В его голове не укладывалось, что существуют, оказывается, земляне-индиго, земляне, умеющие говорить прямо, и земляне, видящие истинный образ вещей. Среди женщин на Илии первые и вторые не встречались, а среди мужчин – встречались крайне редко.

– Да, и я…

– Подожди, не торопи своих вод, иначе они утекут от моих берегов. Отвечай по порядку. Значит, ты умеешь говорить прямо?

Он сомневался, что она поймет вопрос, но она поняла.

– Да, но я раньше не знала, что могу. До тебя я говорила прямо только с одним разумным. Я и сейчас заговорила так случайно, наверное, потому, что ты отключил мое зрение, и я…

– Расскажи, как ты видишь меня.

– Скорее только твой цвет, но он так выделяется среди всего, он мерцает, как у живого… но не так, как земля подо мной или небо, они тоже мерцают – и я уже не в темноте, и чем дольше, тем больше я вижу… но… я говорю что-то не так, прости, сейчас у меня не очень хороший илинит. Я теперь понимаю, что значит цвет у разумного! Это совсем не аура (она произнесла непонятное слово). Это весь человек… то есть разумный. Твой цвет сиренево-синий, больше сиреневый, чуть фиолетовый, и есть еще зеленый, как изумруд, а может, как молодая ель, темнее, чем листва у наших деревьев, но я не имела в виду грязный, нет, он очень красивый! И оранжевый. А мне говорили, что у меня тоже есть зеленый и синий.

– Они у тебя более ярких оттенков, – заметил Кетл. – Оранжевый – не мой цвет, он появлялся у меня лишь несколько раз за всю жизнь. Я не скрыл эмоций потому, что сильно удивлен. А еще ты…

– Знаю, индиго, да?

Его ум, привыкший быстро систематизировать информацию, наконец, заработал. Конечно, она может говорить прямо, ведь она индиго. И тут же он выделил главную ветвь из всего дерева:

– Кто говорил тебе про твои цвета? Ты общалась с илле?

– Да.

– Это был мужчина?

– Да. Ты ведь тоже мужчина? У тебя мужской голос и фигура.

– И это был тот самый разумный, с которым ты впервые начала говорить прямо?

– Да, это был…

– Теперь остановись. Возможно, эту информацию сначала нужно услышать не мне или не мне одному. Подожди.

Кетл сообразил, что ему надо срочно рассказать о происходящем Теаюригу, а заодно признаться, что он применил гипноз к дозорному. Но Теаюриг должен понять: Кетл защищал индиго.

Он связался с Главой и описал все, как есть.

– Позволь мне привезти ее. В ней нет неправды.

– Кроме того, что она вообще здесь, дор Кетлерен, – сухо ответил Теаюриг.

– У нее есть сообщение для нас. Она общалась с мужчиной-илле. Я не стал расспрашивать ее до решения Лайдера. Возможно, это сообщение не должно коснуться моих ушей.

– Дор Кетлерен, как светло теперь слышать, что тебе важно решение Лайдера. Ты нарушил закон, дор, и твои воды текут по засохшему руслу!

– Если по засохшему руслу потекли воды, оно уже не засохшее, – слегка раздраженно ответил Кетл. – У меня не было времени запрашивать Лайдер, когда смерть грозила индиго. Я слушал закон, создавший все иные законы.

Теаюриг некоторое время молчал, Кетл даже подумал, не отключился ли он, и не уничтожат ли их вместе с землянкой прямо сейчас. Но тут в его голове снова раздался знакомый голос.

– Веди ее сюда, дор. Будем вместе решать, что говорит закон.

***

Теаюриг за своим ехидством забыл подтвердить запрет, который Кетл сам себе назначил. Ну а раз так, усмехнулся он, – нарушать так нарушать. И раз уж он решил спасти индиго, то ему необходимы новые знания.

– Как твое имя и как тебя зовут? – для начала спросил он ее вслух.

– Я не знаю, в чем разница, – растерялась она, – меня зовут Патрисия. А, наверное, так: мое имя Патрисия, а зовут меня Пат.

Голос у нее оказался высокий и звонкий, в отличие от низких грудных голосов женщин илле.

– Меня зовут Кетл. Ты должна сесть в мой куори, Паттл.

– Но я не вижу, где твой куори… он здесь? Очень странно, я «вижу» горы, небо и камни, но не куори.

– Потому что он вторичный.

– Вторичный?

– Он не живой и не отдает энергии. Иди за мной.

Она осторожно двинулась в его сторону, смешно поднимая ноги, словно боялась споткнуться. Когда они подошли к куори, он понял, что сама она в него не залезет. Выбор оказался на редкость сложным. Открыть ей зрение он не мог – ей лучше не знать дороги. Но как дотронуться до ее руки?

Однако она уже протягивала к нему руку и шарила в воздухе. Кетл был поражен, но невольно подставил локоть, и землянка дотронулась до прикрытой одеждой руки, оперлась на него, и он затянул ее в куори. Судя по ее цветам, ни капли не изменившимся – а своих эмоций она скрывать не умела или не желала, для землянки это прикосновение совсем ничего не значило. Надо запомнить это, как промежуточное знание. Он ученый и для него важны только факты. И все-таки хорошо, что никто этого не видел.

Кетл поднял куори в воздух и направил его в сердце гор.

***

Пока они летели, Патрисия старалась смотреть только на собеседника, иначе, если она «видела» небо и солнце, у нее начинало так мерцать в глазах, что казалось, что она с огромной высоты падает в круговорот света и цвета. Никакой черноты больше не существовало, мир наполнился невозможными прежде красками, словно это раньше она была совсем слепой.

Вопрос за вопросом, она рассказала ему обо всем, начиная с Семена и Невидимки и заканчивая невестой Стара, упустив лишь историю отношений с Артуром. Но честно упомянула, что была знакома с ним на Земле. Она не знала, все ли понял илянин, но одно знала точно – ему можно доверять. Почему, неизвестно… может, дело в его цветах? Стар, к примеру, успешно на них ориентировался. Хотя этот илянин, кажется, не индиго.

Ей тоже не терпелось получить информацию, но Кетл не спешил с ответами, и большинство ее вопросов повисали в воздухе.

– А я читала, – уже без особой надежды сказала Пат, – что у вас нет никакой техники, что вы или передвигаетесь с помощью одной только мысли, или пользуетесь животными. А вот же, куори…

На это она получила развернутый ответ:

– Передвигаться силой мысли могут лишь достигшие. Но и они не расходуют силу для ничтожных целей. Пока мы не ушли в горы, мы действительно почти не пользовались куори, нам некуда было спешить. Только в медленном пути есть настоящее движение. Но куори у нас сохранились, и мы взяли с собой все, которые смогли.

Ей очень хотелось спросить, относится ли он к «достигшим», совершали ли они космические путешествия, и правда ли то, что она прочитала про уникальное оружие, хранящееся в горах. Но как бы он не принял ее за шпионку после таких вопросов… К тому же, она вспомнила кое-что поважнее.

– Еще я слышала про ваши целительские способности. И что есть такие целители, которые могут вылечить абсолютно любую болезнь.

На этот раз она получила лишь отповедь.

– Не пей из всех сосудов сразу, иначе не познаешь истинный вкус напитка. Жди разговора с Лайдером.

Она немного расстроилась, но сочла правильным замолчать. Пат вспомнила австралийца, проводившего ее до прохода. Интересно, что он сейчас думает? Видел ли он, что ее не сбили? А ведь она подвергла его опасности – те, кто за ней следил, наверняка на него выйдут. Впрочем, что он сможет им рассказать?

Интересно, есть ли у них тут топливо для ее колымаги? И как и куда ей потом выбираться? На обратном пути ее могут подстеречь. Ладно, сейчас главное – довести свою миссию до конца. Ну и, конечно же, если ее не прогонят, спрятаться и выждать время. А там будет видно. Если возможности этих илян таковы, как о них говорят, они смогут помочь.

Перед тем, как они приземлились, Кетл произнес:

– Сейчас ты предстанешь перед Лайдером и будешь заново отвечать на вопросы. Все увидят, что ты говоришь правду, но этого недостаточно. Твоя правда должна быть понятна Лайдеру.

Она уже заранее боялась этого Лайдера – кто он такой, самый главный у них? Кажется, Стар упоминал это имя.

– Оставайся со мной на прямом разговоре, – продолжил илянин, – и я смогу направить тебя по верному пути.

– Ты хочешь помочь? – удивилась она. – Почему?

И, предупредив его ответ, добавила с усмешкой:

– А, вспомнила, я ведь индиго, да?

Кетл не улыбнулся в ответ.

– Полного ответа на твой вопрос я не знаю. Но так хотят Силы.

– Стар говорил, что немногие из илян могут говорить прямо, но все индиго говорят. Ты же не индиго?

– Нет. Ты же видела мои цвета, для чего ты спрашиваешь?

– А много у вас этих индиго?

– Их никогда не бывает много.

Илянин посадил свое воздушное судно. Она, разумеется, надеялась, что он поможет ей выбраться, но увидела только, как его мерцающий силуэт чуть отдалился в сторону и замер в ожидании. То, как она карабкалась, на ощупь вылезая из куори, наверное, представляло собой забавное зрелище. Но этот «чайник» – а его имя звучало точно как английское слово – даже не шевельнулся.

Когда она, наконец, приняла прямой и достойный вид, то сразу почувствовала, а потом и «увидела», что на поляне, где сел куори, присутствует множество народу. Ее новым зрением угадывалось плотное мерцание серебристых пик – похоже, горы окружали поляну с трех сторон.

– Пройди и сядь, землянка, – торжественно произнес вслух чей-то красивый, внушительный голос.

– И куда мне пройти и сесть? Как мне это сделать? – почти разозлилась она.

– Прости, мы забыли, что твое зрение закрыто. Подойди туда, где стоит дор Кетлерен, привезший тебя сюда. Он сказал, что ты можешь видеть его цвета. Пока совет не примет решения, мы не станем открывать твое зрение.

Она обернулась и посмотрела туда, где перед этим видела Кетла – различить его цвета посреди остальных оказалось делом нелегким, однако он подошел к ней сам, а его голос в ее голове подсказал, куда идти. Патрисия сильно подозревала, что с той стороны поляны находится обрыв – там сияло небо. Возле обрыва тоже мерцали силуэты илян, но гостью подвели к широкой надежной скале. Поляна в этом месте сужалась.

Ее провожатый снова ей не помог, и она, ориентируясь по холодному серому свету, нащупала камень и, наконец, села. Теперь большая часть илян, судя по свечению, уселась большим полукругом вдоль скал, а часть осталась стоять возле обрыва слева от Пат.

«Дор – это уважительное обращение? – мысленно спросила она у Кетла. – Надо называть всех с этой приставкой?»

«Нет. И меня тоже не надо», – последовал ничего не разъясняющий ответ.

Пат снова попыталась разобраться с тем, что вокруг нее. Распознанные ею скалы светились матово-серебристым, блеклым, холодноватым цветом. Живые существа виделись совсем иначе, они мерцали, переливались яркими разнообразными красками. В районе головы цвета усиливались, иногда собираясь в один. Попроси кто-нибудь Пат назвать эти цвета, она не смогла бы – ей попросту не хватило бы слов для их обозначения.

Вот тебе и слепота… Кто бы мог подумать, что ее органы чувств смогут выделывать подобные фортели? А может, органы чувств тут вообще ни при чем?

Голос, который разговаривал с ней вслух, исходил, как она поняла, от одиноко стоящего илянина – он спокойно мерцал себе возле самой пропасти. Патрисия сразу выделила его по цвету: ярко-пурпурный, с примесью золотого. Наверное, это как раз и имел в виду Стар, говоря ей про «чистый красный».

Он и начал допрос.

– Как твое имя и как тебя называют? – повторил он вопрос Кетла.

– Мое имя Патрисия, меня называют Пат, – заученно ответила она.

– Меня зовут Теаюриг, и я буду говорить с тобой от имени всех здесь находящихся. Каковы твои занятия у тебя на родине, Паттл Исия?

Теаюриг? Если главный здесь он, значит, к суровому Лайдеру ее пока не поведут. Кстати, отметила она, в отличие от Стара, тут ее полное имя произносят с большой паузой посередине, протягивая «т» и почти не выговаривая «р».

– Я ученый и учитель. Я изучаю языки народов с разных планет, а потом обучаю этим языкам детей.

– В тебе нет сиреневого, ты не ученый, – последовал непримиримый вердикт. – Но ты, несомненно, можешь учить детей тому, что знаешь сама.

Патрисия обиженно молчала.

– Позволь мне спросить, раз уж ты не прячешь эмоции, почему ты недовольна моим свидетельством?

«Он видит желтый в твоих цветах, постарайся его скрыть», – посоветовал Кетл в ее голове.

– Разве можно роптать на то, чем одарили нас Силы, и желать того, чем они не захотели нас одарить? – продолжил Теаюриг.

Патрисия растерялась.

«Скажи им правду, что ты и твой народ думает об этом», – услышала она мысленный голос Кетла.

– Я думаю, – начала, осторожно подбирая слова, Пат, – что многие из нашего народа постоянно желают не того, чем одарили их Силы, а того, чем Силы одарили других. Мне показались больными твои слова, потому что я считала себя ученым. А своего цвета я раньше знать не могла.

Она старалась говорить на самом правильном илините – благодаря Стару она стала лучше понимать и применять его образы и обороты. Теаюриг это, видимо, оценил.

– Ты очень хорошо освоила илинит и, наверное, другие языки тоже. Но это говорит о твоих врожденных способностях слышать древний голос народов, а не об учености. Тебе дано видеть, откуда их корни, по сокам их дерева, но в тебе нет склонности к кропотливому ежедневному труду. Силы щедро одарили тебя интуицией, и этого оказалось достаточно.

Приятно, как говорится, слышать, но что-то это не слишком походит на комплимент. То есть весь ее труд, все научные разработки – все насмарку? Возможно, что-то и давалось ей быстрее и легче, чем многим… но это не значит, что она бездельница!

– Ты считаешь, что я не трудилась? Но это неправда, – как можно сдержаннее возразила она.

– Ты трудилась, развивая свой дар. Но такой труд недостаточен для ученого. Ты могла бы спросить о настоящем труде у дора Кетлерена. К своему Дару он прибавил столько труда, что само Знание преумножилось его усилиями. Он – вершина горы, что касается неба, а мы лишь ее подножия, но для части не обидно быть меньше целого. Снизу мы видим, как гора и небо встречаются.

– Но даже вершина никогда не достанет до неба, – вежливо поклонился Кетл в ответ на его слова.

Пока проходил этот обмен любезностями, Патрисия сообразила, что слово «дор» означает, скорее всего, что-то типа «профессор» или «мастер». «Дор – это ученый?» – спросила она у Кетла. «Да», – после небольшой паузы как-то неохотно ответил тот.

– Кого ты представляешь и кого здесь ищешь? Кого ты знала там, и о ком знаешь здесь? – последовал тем временем новый вопрос.

Патрисия снова сосредоточилась.

– Я представляю илле по имени Стар. Ему четырнадцать с половиной, хотя нет, конечно, уже шестнадцать лет, он сын Кеунвена, его мать оставила его у себя в Ауиятале, когда другие ушли в горы. Полтора светила назад его поймали красные люди и тайком отвезли на Землю, чтобы он добровольно поделился силой с одним из них – с кем, я не знаю. Он жил у меня, и я переводила ему их требования. Стар отказался поделиться знаниями с красными людьми и объяснил мне, почему. Мы разговаривали с ним прямо. Он попросил меня помочь, и мы устроили ему побег. Я надеюсь, хотя не могу знать точно, что он сейчас на Оксандре. По крайней мере, таков был наш план. Он попросил меня также найти его мать и невесту. И привезти их к нему.

Она помолчала.

– Мне это не удалось. Его невеста нашла себе другого жениха… землянина. А его мать… – она прервалась, как только поняла, что именно должна сейчас сообщить, и продолжила медленно:

– Здесь я ищу илле по имени Кеунвен, чтобы рассказать ему о судьбе сына. И сказать, если он не знает… что его жена умерла. Это случилось, когда Стара забрали с Илии. Мне очень жаль.

– Ты умеешь говорить прямо. Скажи Кеунвену об этом сама, – тихо произнес красно-золотой. – Передай ему эти слова еще раз – от твоей души к его.

Патрисия растерянно смотрела в толпу на переливающиеся перед ней силуэты. Как она должна найти тут отца Стара? Она помнила, что Кеунвен тоже индиго, но все еще плохо представляла, как на самом деле выглядит этот цвет. Она еще раньше прочитала все, что знала об этом, но все примеры противоречили друг другу. Кто-то изображал ярко-фиолетовый, а кто-то темно-синий. Углубившись в историю названия, Пат, помнится, удивилась, узнав, что оно указывает на одно из земных растений – откуда могли знать это слово иляне? Но, даже если это растение имеет внеземное происхождение, оставалось полной загадкой, почему его имя звучит одинаково на илините и земных языках? Контакты между Солнечной системой и планетами группы Тезурии начались не так уж давно.

Ну и как ей искать? Она ждала подсказки от Кетла, но тот, видимо, не считал это проблемой. И тут она «увидела»: чуть левее возле скалы на той стороне поляны – ошибиться невозможно! Это было нечто особенное и уникально-красивое. В самом центре других оттенков синего она увидела изысканный микс насыщенного, почти фиолетового, но все еще синего спектра. Патрисия повернулась туда и мысленно произнесла только для Кеунвена – она откуда-то знала, что никто больше, даже Кетл, ее не услышит:

«Мое небо затянуто черными тучами при мыслях о том, что твоя жена ушла в иные миры, и ты не смог попрощаться с ней. Но твой сын, я надеюсь, жив. Я пришла сюда, чтобы помочь ему. Чтобы вы узнали о нем. Стар много открыл мне, он достойный сын Илии, он устремлен к истинному Знанию. Он был готов умереть ради того, во что верил, чтобы не принести вреда ни Земле, ни илянам».

Ответом ей было тихое: «Я прожил восемь оборотов Фатаза, не зная, что с моим сыном. И ты открыла мне, что моя жена ушла и надо просить Силы о ней. Спасибо тебе. Благодаря тебе илле узнали, что Земля может рожать индиго, а значит, у нее есть шанс повзрослеть».

На это Пат не сразу нашлась, что ответить. Скромничать и объяснять, что, если у Земли и есть такой шанс, то вовсе не благодаря ей, казалось занудным.

– На Земле множество достойных людей разных цветов, просто завоевывать вашу планету пришли не они, – ответила она и только тут поняла, что сказала это вслух.

– Но когда те пришли убивать илле, твоя планета не отреклась от них, – произнес вдруг некто оливково-зеленый.

Он стоял правее от Теаюрига, ближе к скале. В его цветах замерцал коралловый.

– Этот разговор мы продолжим позднее, – снова вступил красно-золотой. – Продолжай. Ты упомянула землянина, нового жениха невесты Стара. Ты его знаешь?

«Когда ты говорила о землянине, твои цвета изменились, – пояснил в ее голове Кетл. – Ты по-прежнему не скрываешь своих чувств».

– Знаю. Но я не хочу говорить здесь о нем, – резко ответила Пат.

«Ответь ему», – услышала она новый совет Кетла, но продолжала упорно молчать.

– Кого еще называл тебе Стар, когда рассказывал об Илии? – наконец, нарушил молчание Теаюриг.

– Он… он говорил только о своей матери, Яли Нел и о Лайдере. Что тот уважает его отца.

Она не сразу поняла, что случилось, услышав доносящийся со всех сторон звук, прямо-таки громогласное «фи-фью» – над ней, несомненно, смеялись.

«Лайдер – это древнее собрание нашего народа», – сообщил ей тем временем Кетл. Он, похоже, даже не улыбнулся. Серьезный тип.

– Ладно, я поняла, – досадливо сказала она. – Лайдер – это вы все вместе.

– Прости нас, – произнес красно-золотой, и веселье тотчас же прекратилось. – Не совсем так. Но Лайдер действительно представляет народ илле. А я говорю от его имени в этом круге светила. В следующем круге изберут другого. В зависимости от тех вопросов, что мы решаем, собирается Большой, Малый Лайдер или Девятка. Сейчас ты говоришь с Малым Лайдером. Но ты права, называя Кеунвена уважаемым. Давай вернемся к твоему рассказу. Что ты знаешь о похитителях Стара?

Патрисия как можно короче и как можно понятнее поведала им о заговорщиках и о том, что за ней тут следили.

– Как ты поняла, что тебя преследуют?

– Меня предупредили. Женщина-креза по имени Зов и новый жених невесты Стара… его зовут Артур, – Пат надоело повторять эту чушь про «нового жениха невесты».

– Кто за тобой следил?

– Не знаю… Но мне кажется, что это не те, кто похитил Стара. Один из них, кажется, мертв, другие, возможно, сбежали, но на Земле они меня вроде не заподозрили. А если это земные власти, тогда почему меня не допросили? Я думаю… это мог быть тот, ради кого выкрали Стара.

Она остановилась, ожидая новых вопросов. Но Глава Лайдера поменял тему.

– Кто тот разумный, который проводил тебя к проходу? – спросил Теаюриг. – Дор Кетлерен сообщил, что видел еще один куори.

– Это обычный человек, я купила у него селиплан… то есть куори, и заплатила, чтобы он показал мне проход. Он не служит властям и ничего не знает о том, кто я и для чего здесь.

«Этого ты знать не можешь», – заметил Кетл.

– Точнее, я думаю, что он ничего не знает, – поправилась она.

– Сколько светил ты прожила? – последовал неожиданный вопрос. – Мы не можем определить количество светил, глядя на тебя. Наши женщины выглядят по-другому, и мы не понимаем, юна ты или стара.

Патрисия могла бы спросить, зачем это им, но решила ответить.

– Двадцать девять, – строго сказала она.

– Ты имеешь мужа и уже родила?

Пат опешила.

– Нет, я не замужем.

– Ты старая дева и уже не родишь?

Оказывается, это оскорбительное слово отлично переводится на илинит! Пат окончательно возмутилась.

– Это не имеет никакого отношения к делу, – отчеканила она. – Твои реки текут в несвойственном жизни направлению, – добавила она, вспомнив фразу Стара и решив, что сейчас она будет уместна.

– Это твои воды уходят сейчас в песок. Мы не понимаем, почему ты злишься.

«Ответь ему», – тут же последовал настойчивый совет от Кетла. Несколько секунд она упрямо молчала. Но и весь Лайдер тоже замолк в ожидании. Это становилось смешным.

– Раз уж вы спрашиваете… – она решила, что, может, и правда, лучше расставить все по местам. – Во-первых, у меня нет мужа, а во-вторых, на Земле мой возраст считается еще молодым, и я могу выйти замуж когда угодно и завести детей, будь мне хоть все тридцать пять, а то и больше, это у вас тут в тринадцать уже отцами становятся… а у нас возраст Стара – это возраст ребенка. А в-третьих, я не понимаю, каким образом все это касается…

– Останови поток своих мыслей, – потребовал Теаюриг. – Ты прибыла к нам незваной, и мы задаем тебе вопросы, корней которых ты знать не можешь. В другой разговор будешь спрашивать ты. Но только после того, как Лайдер решит, как нам поступить.

«Пожалуйста, помолчи», – одновременно она получила недвусмысленный наказ от Кетла.

– Я задал все свои вопросы, – наконец, вымолвил Теаюриг. – Кто из совета хочет задать свои?

– Позволь мне, – послышался голос Кеунвена, отца Стара. – Я хотел бы узнать больше о том, как пересеклись ваши со Старом реки. Что он говорил о тебе самой?

Вопрос был странный, но ради отца Стара стоило поднапрячься.

– Он… Стар постоянно повторял мне, что я индиго, хотя я до сих пор не поняла, почему это имеет такое значение.

– Индиго – это редкий цвет, – вмешался в разговор Теаюриг, избавляя от ответа Кеунвена. – Немногие, даже очень достойные люди, могут его носить. Это трудный дар. Это цвет самопожертвования, цвет разумных, которые способны отречься от себя ради других.

– Что? – изумилась Патрисия. – Ну… тогда это явно не про меня. Никогда ничем не жертвовала и, честно говоря, не собираюсь.

– Теперь я понял бы, что ты настоящий индиго, даже если бы начисто лишился взгляда, – вымолвил Теаюриг, и голос его странно потеплел. – Ты жертвуешь своей жизнью и даже этого не замечаешь. Скажи, почему ты здесь, если не ради другого?

– Ну… я просто хотела помочь! Да у меня и выбора особенно не было. То есть русло моей реки все равно текло в эту сторону. Когда привезли Стара, меня никто не спросил. Ну а дальше… не могла же я бросить его им на растерзание. А сейчас мне все равно надо скрываться…

– Многие из многих побоялись бы ему помогать. Если бы ты хотела пойти против заговорщиков, то сдала бы Стара своим властям, и при этом соблюла бы законы своей планеты. А когда тебя стали преследовать, ты могла скрыться в любой точке Вселенной.

– Но я обещала Стару, что найду его мать и невесту. Если уж мне по-любому пришлось бежать…

Патрисия бессильно замолчала. Ну как они не понимают, что никакого подвига в ее действиях не было, все получилось само собой?

– А почему ты прилетела сюда, в горы?

– А куда мне было деваться? На Земле за мною следили. На Оксандре бы стали следить тоже…

– Но ты же знала, что любой корабль при попытке проникнуть в горы погибнет. На Земле и Оксандре у тебя еще был шанс сбежать и спастись. И ты все еще могла рассказать все властям. Ты не могла знать, что дор Кетлерен решит пропустить тебя в горы. Не окажись его там, ты была бы мертва, ведь другой конец нити был скрыт от нас.

– Э-ээ… возможно, я это сделала от недостатка рассудка, – буркнула она.

– Ты говоришь неправду, и сама это знаешь. Ты сделала это потому, что на Илии оставался еще один человек, близкий для Стара.

– Тогда я это сделала от упрямства. Потому что я привыкла все доводить до конца. Да я просто знала, что прорвусь, вот и все! Не спрашивайте, откуда.

– Позволь мне еще спросить о моем сыне, Теаюриг, – не выдержал Кеунвен. – Что еще говорил тебе Стар, землянка?

– Я расспрашивала его об Илии, а он рассказывал мне, но я мало что понимала. Он объяснил мне, почему нельзя отдавать знания землянам. Но потом от отчаяния даже собирался отдать знание мне. Он думал, что тогда я смогу лучше помочь ему.

– Стар собирался отдать тебе знание?

Цвета всех присутствующих странно замерцали, напоминая одну огромную перекатывающуюся волну.

– Ну… да. Но это он просто от безысходности, я, разумеется, отказалась.

Всеобщее молчание.

«Объясни им, почему ты отказалась», – потребовал Кетл, которого она давно уже не слышала.

– Разве это не понятно?

Патрисия невольно ответила ему вслух. Так быстро соображать на чужом языке ей было нелегко, она совсем сбилась с высокопарного стиля илинита, полностью забыла про все их «русла» и «ветки».

– Мне это попросту не надо. Я не знаю, как этим пользоваться. Стар сам говорил, какая это ответственность, и что я почти ничего в этом не пойму. Ну и зачем мне это… я и без того умудряюсь вляпываться во всякую чепуху… то есть мои реки и так сами не знают, куда текут.

– Я думаю, нам пора закончить, – произнес, наконец, Теаюриг. – Дальше мы будем разговаривать без тебя, Паттл Исия. Лайдер должен принять решение, что нам с тобой делать дальше.

– Какое еще решение? – забеспокоилась Пат. – Вы же не убили меня сразу? Неужели теперь вы можете…

– Ты слишком много общалась с красными людьми, – укоризненно заключил Теаюриг. – Илле не убийцы.

– Да, простите, я все понимаю… Стар говорил мне. Я просто… я думала… Я надеюсь, вы мне поможете, – решилась, наконец, она. – Я читала о ваших возможностях. Говорят, здесь, в горах, у вас есть космолеты… Хорошо бы попасть к Стару, рассказать ему обо всем. С Оксандры я бы улетела куда-нибудь подальше, а вы забрали бы Стара сюда, он мечтал вернуться в горы к отцу.

– У твоей реки нет обратного русла, – печально произнес Теаюриг. – Мы не сможем отправить тебя на Оксандру, у нас нет космолетов. Это невозможно как для тебя, так и для нас. Твой разум должен был подсказать тебе это заранее.

– Что… нет? Тогда… тогда отпустите меня обратно, в город. Топлива у меня хватит, а там…. Небось, никто еще не заметил моего отсутствия. А если что, то пойду к властям, пожалуюсь на слежку… ведь следили за мной преступники. Придумаю что-нибудь, а про Стара ничего не скажу, разумеется. Или вы боитесь, что я покажу, где проход? Так это все знают. Я никому не расскажу о вас, да мне и нечего.

– Ты не можешь вернуться, – мягко сказал ей отец Стара, – и это не из-за нас. Нам нечего опасаться: землянам не разрушить нашу защиту. И мы можем сделать так, что ты не вспомнишь ничего из этого разговора. Но мы не можем отправить тебя назад к красным людям. Даже если власти не знают о Старе, они узнают, что ты была здесь. Они уже знают. Тебя будут пытать, а ты даже не сможешь ничего рассказать. И тогда илле станут убийцами.

– Это мое дело. Я готова рискнуть.

– Нет. Отец не может позволить ребенку прыгнуть с большой скалы, даже если на то его воля.

– Я не ребенок!

– Ты рассуждаешь как неразумная. Разумные не подрубают свое дерево на корню по собственному желанию.