Галина Маркус
Цвета индиго

– Но наши власти тоже не в курсе?

– Пат, я тебе уже говорил, конечно же, нет. Мы входим в ВКО, так что это один пень, только сбоку. И… не задавай лучше лишних вопросов, – он невольно оглянулся на неприкрытую комнатную дверь. – Потеряй мы парня – мало не покажется. Это он только выглядит таким ангелочком. Иляне и без гипноза способны на многое. А ты говоришь, гулять…

– На что, например?

– Мы можем только догадываться…

– Тогда как мы загнали их в горы? Взрослых вооруженных мужчин! Будь они всемогущими чародеями, нас бы ветром смело с этой Илии. Если мальчик настолько крут, что мешает ему сбежать прямо сейчас? Но он до сих пор здесь!

– По-моему, – забеспокоился одноклассник, – суть их способностей действительно в другом, но…

– Она права, – произнес тихий голос позади Семена, и перед ней возник Невидимка. – Они никогда не нападают первыми.

Глаза у Семена стали понимающими, и оба ее собеседника переглянулись, неприятно усмехнувшись. Похоже, Патрисия поспешила с выводами, что земляне не поняли нравственного закона илян. Еще как поняли, и… решили этим воспользоваться.

– А зачем же тогда столько охраны и пульт вызова? – поинтересовалась она.

– В основном защита от тех, кто может узнать про парня и похитить его. Ну и на всякий случай, конечно. Кто знает, вбила ли ему мамаша их принципы, или нет.

Нет, ну какие же гады! Гнев распирал ее, но она спрятала его как можно дальше, чтобы себя не выдать. Невидимка тем временем размышлял.

– Пусть погуляют, – наконец, дал отмашку он. – Никуда он от нас не денется. Попробует бежать – мы его парализуем. Надо только выбрать малолюдное место. Супермаркет на окраине. Какой-нибудь парк. Да и некуда ему бежать. Без чипа он даже на транспортный узел не попадет, не говоря уж про космодром. Бегать по стране, не зная правил и языка – голодная смерть.

– И я считаю, – как можно убедительнее сказала Патрисия, – если мы хотим помочь ему сделать нужный выбор, надо показать ему преимущества жизни здесь, то, как он может устроиться, если согласится. И это точно не должна быть тюрьма.

***

В селиплан они со Старом сели вдвоем, но следом за ними летели еще два неприметных корытца с охраной. Пат догадывалась, что в ее блони тоже установили камеры, поэтому летели молча. Стар смотрел вниз, на город, и ни разу к ней не повернулся. Так было даже проще разговаривать. Потому что напряженный, полный вопросов со стороны Пат, разговор, разумеется, продолжался.

– Меня приставили к тебе потому, что я женщина, – вспомнила Пат, – а женщины не могут получить способности от илян. А ваши женщины тоже? Нет, я знаю, что их возможности ограничены, но могут ли ваши мужчины помочь им… научить тому, что умеют сами?

Долгое молчание в ответ. Пат уже начала думать, что она разучилась слышать Стара, когда он очень медленно произнес.

– Женщины могут получить знание и обладать силой.

– Могут? – удивилась Пат. – А наши, похоже, не в курсе.

– Да. Знание может быть передано мужчиной один раз в жизни любому другому разумному. Когда-то, очень давно, оно передавалось даже друзьям с соседней планеты, и они были его достойны. Та планета погибла. Но обычно Дар передается именно женщине. Только не всегда и как правило не сразу… Моя мама… она так и не успела его получить.

– Она не смогла уйти вслед за отцом, да? – сочувственно спросила Пат.

– Уйти могли все, на некоторое время был обеспечен проход, и Силы защищали нас. Но многие не пошли, – чересчур ровным голосом вымолвил Стар. – Их дома оказались им дороже мужей, а страх сильнее верности. Они смирились с красными людьми, стали использовать их. Поэтому они уже не могли оставаться достойным вместилищем знания. Те, которые им уже обладали – лишились его. У них остались только те силы, которых они теперь достойны, возможно, даже меньше, чем были. Те, кто не успел получить Дар, уже никогда его не получат. Илле больше никогда с ними не поделятся. Но кроме того, они вредят землянам, отдавая им то, чем владеют, в надежде, что хоть так преумножат свои способности.

– А чем они все-таки владеют? Чем это отличается от вашего Дара – у вас больше возможностей?

– Я просто не знаю, как тебе сказать, чтобы ты поняла. Для этого есть другое слово в илините. У женщины не может быть Дара, если она не получит от мужчины. У них от рождения есть только гамес.

– Я не знаю, что это значит. Впервые слышу такое слово. Я изучала илинит… это были записи речей ваших женщин. Но они говорили про свои знания и силу.

– Я думаю, – нахмурился Стар, – наши женщины нарочно называют гамес знаниями и скрывают от землян его истинную сущность.

«Гамес»… чем-то похоже на слово «магия», которую употребляли новостные программы, рассказывая про способности илян. Похоже чисто по звучанию, но может, в этой схожести есть некий смысл?

– Странно… – сказала она. – Даже если они скрывают от землян, что обладают меньшими, чем мужчины, возможностями, для чего им избегать этого слова? Землянам все равно, как назвать: у нас говорят «магия», именно это и привлекает – волшебство, колдовство.

– Значит, я не зря говорил, что вы еще очень молоды. Но наши женщины хорошо знают разницу между Даром и гамесом. Только думают, видимо, что это известно и вам. Знаешь, некоторые женщины, говорит мама, продают ткань из лихры, а говорят, что она из зутры. Это разные растения, из разных лесов, зутра очень ценна и редка. Цвета многих женщин, которые остались внизу, становились с каждым днем все грязнее, и обман уже не считается у них преступлением. Они оправдывают себя тем, что обманывают землян, а не своих. Ваши мужчины думают, что женщины делятся с ними силой и знанием, но это всего лишь гамес.

– Некоторые уже поняли разницу, поэтому ты и здесь. Значит, гамес – это и есть то малое, что могут воспринять земляне?

– Думаю, да. Вы можете подчинить себе гамес. Но даже гамес несет вам вред.

– Почему? Что такое вообще этот гамес, что можно делать с его помощью?

– Наши женщины использовали его для лечения небольших ран, облегчения боли, выращивания растений, ухода за детьми… Они умели улучшать свою внешность и омолаживать организм, хотя моя мама рассказывала, что отец это не одобрял. Управляли некоторыми животными… Поддерживали дом в порядке, и еще очень многое. Но земляне почему-то используют гамес только во зло…

– А если гамес получат не красные люди? А те, кого вы сочли бы достойными?

Прежде чем ответить, Стар снова долго молчал, и, хотя не глядел на нее, Патрисии казалось, что он в нее всматривается. Она даже смутилась.

– Я… не уверен, что те, кто достоин и жаждет настоящего знания, захотел бы один только гамес. Гамес хотят только красные… – наконец, «произнес» парень, но Патрисии показалось, что он сказал не совсем то, что собирался.

Но ей не терпелось получить законченную картинку, и она продолжала расспрашивать.

– Значит, мужчина получает силы и знание от рождения? А женщина – только от мужчины, так?

– Да.

– По-моему, это дискриминация. Разве они не достойны?.. Странно, что природа решила все именно так.

– Природа не умеет решать. Это воля Сил. И я не понимаю, что значит, достоин или не достоин.

– Но вот тебе самому это кажется справедливым?

– Справедливым? Все, что дают нам Силы, справедливо и точно. Но мне кажется это еще и прекрасным, как утренний Фатаз, озаряющий океан. Подумай сама, разве это не чудо: когда один может отдать, а другой получить от него Дар?

– Это… Любовь, да? Дар получает жена? – догадалась Патрисия.

– Как правило. Иногда не сразу. У любви много ипостасей. Эта – самая высшая. Ничего не может быть выше, чем получить Дар в знак Любви, это как если две реки вливаются в один океан! Ничего важнее для илле в этой жизни уже не будет. Многие жены, если они оказались не готовы, так и умирают с тем, с чем родились. И многие мужчины не передают знания никому. Это большая ответственность, ведь надо быть уверенным, что Дар принесет благо.

– Значит, ваши женщины, пока не получили Дар от мужчины, не больше и не меньше землян? Ведь земляне тоже способны овладеть гамесом.

– Я не понимаю, что значит больше или меньше. На цвет это не влияет. У наших женщин были красивые цвета. И многие готовились получить Дар. Поэтому цвета их теперь испорчены. Они не были юны, как земляне. Цвет предательства хуже цвета агрессии.

– Значит, ты бы не смог отдать знания маме?

– Нет. И отец уже никогда не отдаст. Она осталась. Она должна была уйти хотя бы ради меня, но сделала так, как ей удобно. Она не отдавала никому гамес, и не связалась с землянами, но… она осталась… Она не знала, что мужчин станут преследовать, и думала, что сможет растить меня открыто. Но вовремя поняла, что меня надо прятать. И не успела никому рассказать обо мне, кроме самых близких и верных. Мы живем далеко от города, далеко от других домов.

– А те, которые ушли? Вы что-нибудь про них знаете?

– Мы не знаем, что с ними стало.

– Жизнь в горах наверняка нелегка для детей и женщин… Может, она берегла тебя, а не себя?

– Конечно. Но то, что она сделала для меня – это не-благо. Мои корни оторваны от корней отца.

– Но ведь ты… ты простил ее? Ведь ты ее любишь?

– Как можно спрашивать? – изумился Стар. – Кто без любви выходит из дома матери, тот без любви войдет в дом жены. Она сама знает, что поступила неверно. Но даже если бы она совсем потеряла цвет – я бы любил свою мать.

Патрисия решила не развивать тему. Ее отношения с матерью заслуживали, наверное, осуждения с точки зрения Стара. Хотя до этого момента Пат казалось, что мать, отдавшая так мало любви, заслуженно лишена привязанности детей. Поэтому выполняла перед ней свой долг, но не более того.

– Стар… я приземляюсь. Пожалуйста, не отходи от меня ни на шаг. Мы должны показать, что ты не собираешься бежать. Иначе они просто тебя ликвидируют, но сперва парализуют и отберут… все, что смогут.

Она уже парковала блони на крыше огромного торгового центра. Но прежде чем она открыла дверцы, Стар повернул к ней голову.

– А живая планета у вас где-нибудь есть? – спросил он вслух.

– Живая? – растерялась она. – Ты имеешь в виду природу, леса-моря? Есть, конечно, просто это – большой город, столица.

– Как можно жить среди мертвых камней и искусственных тел… Ведь они ничего не отдают, кроме своего холода, – произнес Стар, впрочем, ответа он, кажется, не ждал.

Он по-прежнему смотрел на нее. И Пат снова услышала его мысленный голос:

– Пожалуйста, будь сейчас открыта к тому, что я скажу.

Ей показалось, он на что-то решился.

– Хорошо… я слушаю…

Они уже вышли из блони и вступили на лифтовую платформу торгового центра. Вместе с ними на платформу ступили трое охранников и стояли теперь к ним почти вплотную, держа связь с остальными – еще один охранник, Семен и Невидимка отправились вниз пешком, она видела их сквозь прозрачную перегородку. Пат нажала кнопку самого нижнего этажа, и платформа медленно заскользила вниз, позволяя разглядеть нужные вывески.

– Грязные реки не вливаются в чистый океан, и тот, кто посылает за Даром черных и порченых, не может нести благо. Я не передам ему знания никогда. Но я… я мог бы передать их тебе, – произнес Стар.

– Что? – растерялась она.

На секунду ей пришла в голову безумная мысль – что он там говорил, про наивысший знак любви?

– Знание можно передавать друзьям, – быстро добавил он. – Ты индиго. Может быть, ты воспримешь настоящие знания. И ты не станешь использовать Дар неразумно.

Фу ты. Пат с облегчением выдохнула – видимо, подобная глупость могла прийти в голову только ей. Вот бы он посмеялся над тетенькой.

Платформа остановилась на промежуточном этаже, впустив еще несколько человек.

– Ой, нет, – Пат невольно замотала головой, поймав удивленный взгляд одного из охранников.

– Мы так будем долго спускаться! – сказала она вслух недовольным голосом, чтобы исправить оплошность.

– Не знаю, индиго я или нет, но я самая настоящая землянка, – торопливо заговорила она мысленно. – Я даже не способна понять всего, что ты мне говоришь. Уверена, на Земле найдутся люди куда достойней. И вообще, зачем…

– Останови поток своих мыслей – они ни о чем, – прервал ее Стар. – Мне больно говорить это тебе. Но это… это не бескорыстно. Я уже говорил, что мне нужна твоя помощь. Но это не обмен, обменивать Дар нельзя, я отдам тебе его искренне!

В его «голосе» прозвучали виноватые нотки.

– Да что я могу сделать?

– Я должен уйти отсюда. Мои корни засохнут здесь еще до того, как их подрубят.

– Я знаю, но… отсюда невозможно сбежать! – она по-настоящему испугалась.

– Я смогу уйти, если ты мне поможешь.

Пат не знала, что отвечать. Она понимала, что надеяться ему здесь не на что, а от своих принципов он не откажется. К тому же нет никакой гарантии, что его не убьют потом, согласись он на их предложение – Стар прав, от этих людей ничего хорошего ожидать не приходится. Но… как она может помочь? Они ведь под присмотром. А главное – что будет с ней, если парень сбежит? Да если и не сбежит… Семен верно сказал: она слишком много знает.

Патрисия только сейчас поняла, в какую переделку попала. Платформа, наконец-то, спустилась вниз, они ступили на движущийся пол и медленно поехали вдоль рекламных щитов. Как только гость, выбрав магазин, сходил с ленты, он попадал в зал просмотра – здесь торговали по старинке, это называлось «ретро-фишкой». Многим надоедало сидеть дома и тыкать в коммуникатор, и люди шли сюда – трогать, выбирать и разглядывать остальных. В некоторых магазинах даже еще имелись продавцы.

Охранники не отставали, но держались чуть поодаль, чтобы выглядеть обычными покупателями.

– Ты мне поможешь? – прозвучал в ее голове настойчивый голос Стара.

«А что будет со мной, ты не подумал?» – хотелось закричать Пат. Но она спрятала эти мысли подальше и вздохнула.

– Да, – неожиданно для самой себя ответила она. – Помогу. Но только не вздумай бежать сейчас. Пусть они пока надеются, что я тебя уговорю… Нам нужно выиграть время.

– Подожди… еще несколько веток от дерева моей мысли… Я не просто отдам тебе знание. Я смогу тогда остаться с тобой на волне наших слов. Мы не сможем говорить на больших расстояниях, но мы сохраним связь. Я буду думать о тебе, а ты обращаться ко мне мысленно и искать правильные ответы. И тогда ты лучше поймешь, чем обладаешь, даже если освоишь это не сразу.

– Стар, – решительно прервала его Пат. – Останови свои ветки, а то они вырастут до небес. Я не буду принимать от тебя этот Дар. Знания ты сохранишь для той, что станет твоей женой. Мне они, если честно, вообще ни к чему. Я даже не спрашиваю, что дает тебе этот Дар, все равно не пойму, или пойму так, как понимают это все земляне. Если я тебе помогу, если смогу помочь, то сделаю это просто так. Ты сам говорил, что Дар должен быть даром, а не платой и не предметом обмена. И больше мы не станем обсуждать это, иначе… Иначе волна наших слов уйдет в песок.

– Ты хорошо говоришь на илините, – как-то смущенно произнес Стар. – Но… как ты узнала о моей невесте? Тебе сказали порченые люди? Но они не могли знать, что я испытываю огонь…

Стар горестно умолк, а Пат в недоумении повернула к нему голову и даже не нашлась, что ответить.

– Я не знаю, смогу ли увидеть ее когда-либо, – продолжал сетовать парень. – Не знаю, что с ней сталось после того, как меня поймали. И не знаю, могу ли отдать ей знание… Ведь она не ушла в горы, они с матерью остались внизу. Ее зовут Яли Нел.

Невеста? В четырнадцать лет? Может, просто подружка? Поскольку она невольно остановилась, пришлось это снова обыгрывать.

– Давай зайдем вот сюда, – сказала она вслух, – посмотри, здесь много полезного! («Ты хочешь сказать, у тебя уже есть невеста? Но… тебе ведь всего четырнадцать…»)

Парень быстро и ловко, словно делал это не в первый раз, спрыгнул с дорожки и двинулся за Патрисией в магазин. Охранники от неожиданности проехали мимо, но сошли на следующем же спуске.

– Я не понимаю, что значит «всего», – отвечал он ей мысленно. – На Илии мужчина заводит семью, пока еще молод, иначе все его костры будут гореть впустую. Зачем зажигать огонь, когда ветки уже сырые?

– Э-эээ… – Патрисия даже растерялась от такого урока половой грамоты. – Не обижайся, но у нас на планете этот возраст считается еще… как тебе сказать… непригодным к браку. У нас нельзя жениться раньше двадцати одного года.

Тема была не из приятных – воспоминания заставили помрачнеть и ее тоже.

– Мой отец выбрал мою мать, когда был на год моложе меня, – сообщил Стар, – и Силы соединили их через год. Его имя Кеунвен.

– Сколько же ему лет сейчас?

– Ему еще девять лет до возраста воды, но он уже сейчас разжигает костер мудрости.

– Возраст воды – это сколько же?

– Тридцать восемь светил.

Это была краткая форма обозначения года на Илии, Патрисия уточняла, изучая язык. И с земным измерением это почти совпадало. Ну ничего же себе: если мерить их мерками, она пустила к себе в квартиру взрослого мужчину! Этого Семена надо убить, наверняка он все знал. Хотя… если его отцу двадцать девять, то и она в свои двадцать семь ему как мать.

Патрисия вдруг сообразила:

– Поэтому тебя и поймали, да? Ты не смог бы дружить с этой девушкой, если сидел бы дома…

– Да…

– Она ведь твоя ровесница?

– Она старше меня всего на сезон цветения.

– Когда ее мать сделала выбор, оставшись внизу, Яли была, как и ты, ребенком. А кстати, сколько тогда тебе было?

– Восемь.

– Твоя мать сделала выбор за тебя, а ее мать – за нее. Значит, девочка ни в чем не виновата. Она никого не предала, верно? Я думаю, ты мог бы отдать ей Дар.

– Я тоже так полагаю, Патрисия. Ее цвет ничем не испорчен… еще не испорчен. Но мне надо забрать ее с собой в горы. Как я смогу пить из чистого родника, зная, что она насыщается грязной водой?

Патрисия едва сдержалась, чтобы за голову не схватиться, и только усилием воли продолжала кивать продавцу, приглашающему примерить шляпу-шампунь. Судя по внешнему виду Стара, его заинтересовали в магазине только женские рейтузы-эпиляторы. Впрочем, продавец уже переключился на других посетителей – в его магазинчике сегодня был редкий аншлаг. Трое охранников рассеялись по залу, присматриваясь к женскому белью, еще один прогуливался снаружи, а Семен с Невидимкой любовались косметической люстрой.

– Стар! Как это можно осуществить? Даже если тебе удастся покинуть Землю, в лучшем случае ты сможешь прятаться на другой планете. Но оказаться вновь на Илии! Да еще забрать невесту… а потом попасть в горы! Все космопорты на Илии подконтрольны землянам.

– Теперь река твоих мыслей снова течет в нужном русле. Я знаю, Патрисия, что ты хочешь помочь мне бескорыстно, ведь ты индиго. Но ты ничего не сможешь без помощи Сил. Теперь мне открылось новое знание: Силы сами отвели меня от того, чтобы отдать свой Дар Яли Нел.

– Ты хочешь лишить ее Дара навсегда?

– Это будет ее выбор. Я должен спасти ее от жизни среди красных людей, увести в горы. Но там… там она сможет предпочесть другого, того, кто сможет поделиться с ней Даром. Дважды я этого сделать не смогу.

– Почему? Ты же его не лишишься. Разве твои силы и знания не умножатся вдвое?

– Ты полагаешь, Патрисия, что знание может измеряться количеством? – удивленно спросил Стар. – Но для него нет измерения. Преумножится совсем другое. Я не знаю, как это объяснить тому, кто им не обладает.

– Просто ответь, почему нельзя делиться им снова и снова?

– Но чем будет Дар, если не станет единственным для обоих – дарующего и принимающего, если не свяжет в себе навсегда двух разумных? Это все равно как если бы ты отдала себя в жены дважды, сначала одному, а потом другому мужчине.

– Ты хочешь сказать, что вы можете заключать союз только единожды? – поразилась Пат.

Теперь уже Стар казался изумленным – он даже отвел взгляд от рейтуз, и Патрисии пришлось сделать круг по магазину, чтобы охранники не поняли, что они общаются.

– Как можно создать семью дважды? – «воскликнул» он. – Как можно стать одним целым с разными женщинами? Это же река без истока и русла. Из раздавленного кокона уже никогда не выйдет заур! Вот так же и с Даром. Отдаешь ли ты его другу, знакомому, чужому человеку – он станет Даром только однажды. Второй раз будет украден у первого, и значит, перестанет быть Даром. На свете много других радостей, которыми можно делиться сколько угодно раз. Учитель может разделить любовь на всех учеников, мать – на нескольких детей, друг – на многих друзей. Но Дар, как любовь и верность супругов, – всегда остается лишь между двумя, и никак не делится! Неужели можно думать иначе?

– Угу, – саркастически произнесла пораженная Пат. – Скажи это землянам – про брак и один раз…

– Они и этого не понимают? – изумился Стар. – И ты не понимаешь?

– Возможно, кое-кто бы и понял… – буркнула она, не отвечая на его вопрос прямо. – И потом, у нас есть законы… обязанности перед государством. У нас тоже нельзя вступать в отношения просто так, без уведомления Контроллера, иначе мы бы не победили вирусов и сиротства. Мы должны фиксировать все изменения в своей жизни, если мы с кем-то сходимся, по определенным градациям, и…

– Тебе сейчас больно? Прости, у нас не принято спрашивать, но ты не скрыла своих эмоций, и твой синий цвет потемнел, почему?

– Если у вас не принято… зачем же ты спрашиваешь? – нахмурилась она.

– Не сердись. Давай вернем воды наших мыслей в прежнее русло. Я предложил тебе принять от меня Дар.

– Стар, – покачала головой Пат. – Я ничего не возьму. Лучше подумаем, как я смогу помочь тебе иначе.

– Не руби мое дерево на корню, – он подошел к ней и уставился на нее своими черными, бездонными глазами, забыв про то, что за ними следят. – Иначе нельзя. Я…

– Ты… у вас на планете есть магазины? – быстро произнесла она вслух, судорожно сочиняя тему для разговора.

Стар, кажется, опомнился.

– Если ты спрашиваешь, есть ли у нас каменное здание, набитое ненужными предметами, то такого у нас нет, – скучным, однотонным голосом ответил он.

– Ну, где-то же вы покупаете одежду или продукты?

– Да, у мастеров. Этот человек, – Стар указал на продавца, который, потеряв надежду, уже отошел от «покупателей» и с помощью панели управления менял местами товар на полках, – создал все это сам?

– Нет, он продает то, что создали другие. («Сделай, наконец, вид, что тебе здесь что-нибудь интересно! Поговорим позже»).

«Река не может отразить то, что не показывает небо», – продолжил он мысленный разговор.

«Знаешь что, – рассердилась Пат, – или твоя река будет отражать то, что я говорю, или ищи себе другую… неразумную, которая станет тебе помогать».

Она не знала как перевести на илинит слово «дура».

«Хорошо», – внезапно улыбнулся Стар, и лицо его снова ожило подвижностью.

– Я хочу вот это! – сказал он вслух и к радости продавца ткнул пальцем в первую попавшуюся вещь.

– Отлично! – ответила Пат, глядя на старческое пальто-самогрев. – Мы это берем.

***

Пальто она отдала в тот же вечер.

Стар действительно уснул – очень крепко. Патрисия устроила ему постель в гостиной. Против белья он не возражал, она только немного опасалась, не принято ли у илян спать нагишом, поэтому заранее предупредила, что утром, когда она постучится к нему, он должен будет одеться. Запасную одежду, приготовленную Семеном, она положила рядом. Ответа она не получила – ни мысленно, ни вслух, но ей показалось, он даже не понял, о чем она.

Перед тем, как выйти из комнаты, она решила проявить дружеское участие и легонько дотронулась до его руки, желая спокойной ночи. И тотчас пожалела об этом: рука у него дернулась так, словно ее коснулись раскаленным утюгом, а взгляд стал изумленно-испуганным. «Наверное, телесный контакт для них недопустим», – с запоздалым сожалением подумала Пат. Она ждала, что парень выразит недовольство, но тот промолчал, только уставился на нее очень странно. Пат поскорее сбежала, испугавшись, что могла что-то разрушить в их – как она уже полагала – дружбе. Но откуда ей вообще знать, что у них принято, а что нет?

Она спустилась на наблюдательный пункт, но Семена не застала, так что ей пришлось объясняться с Невидимкой, неприятно удивив его своим намерением подняться к соседу сверху. По реакции этого типа Пат заключила, что камеры установлены только в ее квартире.

– Чего вы боитесь? – пожала плечами она. – Это одинокий старик, я навещаю его дважды в неделю. Ему не нужны сверхспособности, уж поверьте. А если я не приду, он поднимет шум.

– Помните, болтать не в ваших интересах, – сдался, но предупредил Невидимка.

Она усмехнулась.

– Он ничего не слышит и едва понимает, какое сейчас время года.

Вообще-то она лукавила. Леонид, или Леон, как он себя называл, действительно глубокий старик, передвигался в инвалидной коляске, и даже современная медицина уже не могла помочь ему встать. Но дух его оставался бодрым, а разум ясным. В прошлом, о котором он так любил ей рассказывать, Леон слыл авантюристом. Активный путешественник, он участвовал в нескольких космических экспедициях и едва не женился на инопланетной принцессе. Романтичная история их любви и насильственного разлучения (отношения с планетой были прерваны) даже стала основой для популярной мелодрамы, снятой еще до рождения Пат.

Конечно, все у него в квартире было приспособлено для его удобства, и он мог сам себя обслуживать, но общения ему не хватало. При виде соседки старый ловелас всякий раз озорно подмигивал и норовил поцеловать ей ручку. Сегодня, однако, Леон выглядел скучным.

– И что это у нас с настроением? – спросила Патрисия. – А я к вам с подарком.

Она положила пальто на диван и огляделась: шторы задернуты, в комнате – затхлая духота, сенсорвизор молчит. Она быстро отладила температурный режим и установила на стены любимые декорации старика. Теперь казалось, что они смотрят в окно звездолета и видят нескончаемые космические пространства.

– Пенсия, – коротко буркнул Леон.

Ах да, она и забыла, как он ненавидит день, когда надо получать пенсию и заказывать продукты на месяц. Ненавидит сам процесс общения с любым государственным учреждением и с «этой долбаной панелькой». В эти дни Патрисия особенно была ему нужна. Вот и сейчас она извлекла из-под его кресла засунутый туда коммуникатор устаревшей модели. Поднесла его к старику на расстояние вытянутой руки и несколько секунд подождала. Однако экран не отозвался.

– Не поняла?..

– Там! – небрежно махнул рукой Леон в сторону подоконника.

– Что – там?

– Чип. Там. Он мне надоел, и я его снял, – проворчал сосед.

Ах, да. Старик уже много лет противился уговорам агента госслужбы и отказывался от мини-операции по вживлению чипа. Уже более чем полвека это проделывали с каждым новорожденным, но тем, кто старше семидесяти, разрешали пользоваться допотопной съемной моделью – их чип напоминал клипсу. А без чипа уже не заплатить за проезд в транспорте, не совершить покупку, не отправить виртуальные деньги. Хотя Леону чип-то почти и не нужен – только получить пенсию да заказать раз в месяц еду по личной программе питания.

– Мы так окольцовывали льва в саванне, – завел Леон свою привычную песню. – Ходить, не снимая! Что я им – собачка, что ли? А раньше у людей, говорят, были даже не коды, как при отце, а бумажные паспорта. Хочешь, убери, хочешь, сожги. И деньги. Ты хоть знаешь, что такое деньги? Нет, не отвечай, ты не знаешь, это вовсе не пустота в воздухе, как у вас. Это или красивая бумага, или монеты, такие кругленькие, приятные на ощупь. Потом все перевели на пластик, а потом и вовсе – фьють, и нечего в руках подержать! Подожди… я покажу! Мне прадед оставил такую монетку… вон там, в шкатулке – только обязательно положи потом на место!

Он показывал ей эту монетку всякий раз, как она приходила.

– Потом посмотрю, Леон, – вздохнула Патрисия. – Сначала сделаем дело.

Она с трудом откопала на подоконнике среди всяческого хлама крохотный чип и поднесла его к экрану. Леон не проявил к ее действиям никакого интереса. Пока Патрисия выводила на чип его ежемесячное пособие и подтверждала заказ на приготовление и доставку готовой еды с точностью до дня и минуты, старик скучающе изучал потолок.

Внезапно Патрисии пришла в голову мысль.

– Послушайте, а что будет, если вы его потеряете? – она помахала чипом перед его глазами. – Ну вот, к примеру, пойдем мы гулять в парк, и…

– Придут и проткнут ухо, – злобно буркнул Леон.

– Но разве они не отследят, где он остался?

– Охота им искать… просто отключат старый и подключат новый. Дырка в ухе, это кто же придумал…

Патрисия продолжала соображать.

– А что если… что если вы потеряете, но не сразу об этом сообщите? Смотрите, на этот месяц у вас уже есть все, что надо. Да и я тут под боком, я все вам куплю, если что. А потом, когда… позже… тогда можно будет заявить о пропаже. Я знаю, Леон, что тогда вам проткнут ухо… но если я очень вас попрошу? Понимаете, вы можете спасти одного парня, его тут решили угробить. Он… он с другой планеты. Я не могу рассказать, но… И мне нужны будут деньги. То есть я все вам отдам, но сейчас мне нужны средства на вашем счету, чтобы…

Скучающее лицо старика тут же преобразилось. В почти бесцветных глазах появилось озорное выражение, он с интересом ее разглядывал.

– Ты что-то задумала? – живо спросил Леон.

– Да. Только тихо… Вы могли бы мне очень помочь. Скажем так… в память о той принцессе, которую у вас отняли…

По виду Леона она уже поняла, что сама идея нарушить хоть что-то в заведенном порядке, совершить нечто назло «этим», как называл он Контроллер, вдохновляет старика и без всякой памяти о принцессе.

Так что когда Пат спускалась к себе вниз, в руке она сжимала крохотный чип.

Стар еще спал. Помня, что она снова под камерами, Патрисия подошла к зеркалу и раскрыла косметичку, чтобы припудрить нос. Маленькая клипса незаметно скользнула в одно из отделений. Патрисия поправила несуществующий макияж, захлопнула косметичку и небрежно бросила ее на полку.

***

Главное препятствие, как ни странно, заключалось в самом Старе. Обсуждение вариантов побега зашло, прямо сказать, в тупик. Патрисия уже начинала злиться – они искали не просто удачный вариант, а морально приемлемый для него вариант.

Засада заключалась в том, что его способности нельзя было использовать для насилия. Невидимка об этом и говорил, когда утверждал, что иляне не нападают первыми, а могут только защищаться. Но ведь нападать на Стара никто не собирался. В частности, оказалось, что…

– Гипнотизировать нельзя. Ударить нельзя. Погрузить в сон нельзя.

– А если, к примеру, у охранника схватит живот?

– Нет, нельзя. Силу нельзя применять во зло.

– Почему – она иссякает?

– Она перестает быть собой.

– Но это же совсем-совсем маленькое зло.

– Черное не станет белым от того, что это точка, а не море.

– Так вот почему вы проиграли войну! – сердилась Патрисия, при этом, однако, изображая, что спит – разговор происходил ночью, а они со Старом находились в разных комнатах. Они все лучше и лучше слышали друг друга, и расстояние, на котором они могли беседовать, с каждым разом увеличивалось.