полная версия

Евгения Ляшко
Капалик и казачий патруль

Алик, ошарашенный очередными познаниями о его новом мире, начал шагать из стороны в сторону.

– Там оконце под потолком. Я тебя подсажу, а ты осмотрись и скажи, что видишь, – сказал Коин.

Коин подсадил Алика и тот, подтянувшись на балке с кандалами, взобрался на уступ перед окном.

– Темно, ничего невидно, только снег лежит, – ответил Алик и, слепив снежок, бросил его Коину: – Лови, по крайней мере, у нас есть вода!

Наевшись снежных комков, Алик и Коин ходили по темнице, понимая, что если остановятся, то замёрзнут намертво. Они растирали и похлопывали свои озябшие тела. Алик увидел, как при очередном похлопывании у Коина выпала какая-то трубка.

– О, свистулька, – сказал он, подняв предмет, и дунул в него.

Но приглушённый шипящий звук не успел произвести впечатление на Алика. Он подпрыгнул, засунув руки в карманы. Коин не успел даже понять, что произошло. Перед их лицами всплыло огненное пятно, отливавшее зелёным свечением. Пламя задрожало и оформилось в извивающегося змея. Внезапно по подземелью прокатился волнообразный рокот. Пол в темнице стал трескаться и расходиться в стороны. Каменная кладка стен осыпалась. Облако пыли становилось всё гуще.

– Что это? – прокричал Алик.

– Землетрясение, такое часто бывало раньше, – ответил Коин.

– А как мы отсюда выберемся? – с ужасом спросил Алик.

В этот момент пол провалился, и они оба упали в глубокий проход, проходящий под подземельем.

– Бежим, не оглядывайся! – закричал Коин.

Они побежали вперёд по извивающемуся проходу, лишь слыша, как за их спиной с жутким грохотом рушатся каменные стены.

Глава 16

Они всё бежали и бежали. Алик уже не чувствовал ног, в боку нестерпимо кололо. Он не понимал, какое расстояние они преодолели, и не мог разобрать, в какую сторону они направляются. Проход продолжал обрушаться. Любое промедление могло стоить им жизни. К их общему облегчению, наконец-то, где-то впереди замаячил тусклый свет. Добравшись до проёма, они прыгнули почти одновременно в неизвестность. Несколько секунд свободного падения, и они кувырком приземлись на снежную поверхность, и покатились дальше, распластавшись спустя несколько минут у подножия холма. Перед ними открывался вид на лесную чащу. Голова закружилась, и Алик потерял сознание.

Он очнулся от того, что его тело взмыло в воздух. Затем тело снова опустилось на нечто жёсткое, и он почувствовал, как стал просачиваться в черноту леса. Алик открыл глаза и быстро закрыл. Образ, который он увидел, напомнил ему сказку о Машеньке, которая побывала в гостях у медведей. Кудлатый медведь тащил его куда-то лежащим на еловых ветках. Неужели, это чудище собирается его съесть. Алик снова провалился в забытье. Когда он снова пришёл в себя, он лежал на лавке в каком-то деревянном доме, где недалеко от него слышались голоса.

– Вот ты и очнулся, хорош же ты поспать, – сказал Коин.

Алик приподнялся на лавке и огляделся. Это было действительно, как в сказке. Бревенчатая изба. Огромная выбеленая печь. Огромный стол с большими стульями вокруг него. По всему периметру потолка весели сухие травы, а на полках стояли склянки со снадобьями. В избе приятно пахло свежеиспечёным хлебом. Каравай лежал на столе. Заметив его, у Алика потекли слюнки, и громко заурчало в животе.

– Садись за стол, сейчас я тебе и грибной супец дам, – сказал ласково незнакомый мужской голос.

Алик повернул голову и увидел крупного мужчину с длинной белой бородой.

– Здравствуйте, дедушка, – сказал Алик.

В его животе снова заурчало.

– Садись за стол, отпрыск, не до церемоний. Эко у тебя живот свело от голода, – сказал старик, улыбаясь.

Алик подскочил к столу и начал жевать ломоть каравая, не дожидаясь пока нальют суп. Старик поставил перед ним деревянную миску и протянул под стать ей деревянную ложку. Алик с удовольствием ел всё, что ему дали, мурлыкающе причмокивая.

– Меня зовут Вахром, я местный отшельник, – сказал старик, когда Алик уже ел помедленнее.

– Вы капалик? – спросил Алик.

– Ты думаешь, если отшельник, так значит сразу капалик? – засмеялся Вахром.

– А разве нет? – сказал Алик.

– Капалики ворожить умеют, а я лишь травы собираю да ягоды. Кстати, сейчас вас угощу ягодным напитком, – сказал Вахром, вставая к печи.

Он взял большой глиняный кувшин и разлил по чашкам горячий ароматный напиток.

Окончательно наевшись, Алик сказал:

– А вот нам бы ворожей сейчас не помешал. В какую сторону нам своих идти искать?

– Ну, для такого дела ворожба не нужна, – ответил Вахром.

– Ты их видел? – обрадовался Алик.

– Нет, не видел, но могу показать, где они сейчас. Коин рассказал, пока ты спал, что вы на Град на Волхове по реке идёте и что ваши злоключения сегодня ночью начались, так что если ваш глава отряда вас ищет то, они ещё там стоят, где утром были. Если же отправиться дальше решили, то они прямёхонько должны через изгиб реки пройти, который тут рядом совсем. С холма в обе стороны хорошо видно кто по зимнику идёт. Выйдите и увидите их толи на юге, то ли на севере, в ту сторону и пойдёте, – ответил Вахром.

– Я сам схожу, посмотреть, уже темнеть начинает, а ты пока сил набирайся, – сказал Коин Алику и начал одевать тулуп.

Когда Коин ушёл, Вахром протянул Алику его свистульку.

– На, вот, возьми, ты в руке сжимал, когда я вас нашёл, – сказал Вахром.

Алик вспомнил, то, что произошло в темнице перед землетрясением и его передёрнуло. Вахром, внимательно следивший за его реакцией, спросил:

– Ты знаешь, что это?

Алик покачал головой и ответил:

– Мне нечто странное привиделось, после того как я дунул в эту свистульку и вспоминать не хочется.

– Это не свистулька, это ключ, – сказал Вахром.

– Ключ от чего? – недоверчиво спросил Алик, глядя на свистульку в своей руке.

– Под землёй живут наги. Это полулюди полузмеи, которые могут обращаться как в людей, так и оставаться в змеином обличии. Этот ключ, если в него подует посвящённый или жрец откроет вход в подземелье. Что видимо с вами и произошло, только такой ключ не используют в зданиях, иначе произойдёт то, что ты видел. Вы могли погибнуть. Если тебе понадобиться пойти к нагам, ты должен выйти в открытое поле и тогда только дунуть в него, – сказал Вахром.

Алик нахмурился. С минуту помолчал, а затем спросил:

– Откуда вы всё это знаете?

– Я не всегда был отшельником, мой юный друг, – ответил Вахром.

– Вы сказали, что может воспользоваться ключом жрец или посвящённый, но я ни то, ни другое, – сказал Алик.

– Верно, ты другой, но, тем не менее, ты смог применить этот ключ, – сказал Вахром.

– Можешь сказать, почему у меня это получилось? – спросил Алик.

– Я думаю, что в тебе есть кровь жрецов, причём очень древняя. Я чувствую это, – ответил Вахром.

– Как это вы чувствуете? – спросил Алик.

– Ты прав, я капалик, но я не рассказываю об этом. Иначе люди начнут сюда ходить толпами и всё про ворожбу спрашивать. А я полагаю, что каждый должен своим умом жить, а не пытаться на других свалить принятие решений, – ответил Вахром, перейдя на шёпот, словно их кто-то мог услышать.

– Понятно. А расскажите мне ещё о нагах. Какие они? – попросил Алик.

– Когда-то давно они вместе с нашими праотцами прибыли на эту планету, когда она ещё не была заселена. Они такие же мудрые, как и наша жреческая каста. Они хранят огромное количество знаний. С учётом своей природной особенности они живут под землёй. Но после метеоритного разлома им, также как и нам, на земле пришлось потесниться. Но в отличие от передела границ государств, который сейчас происходит на материках, наги объединились в своих устремлениях. Они хотят поставить своих наивных адептов у власти во вновь образовавшихся государствах. А затем и заменить всю правящую элиту верховного жречества, – сказал Вахром.

– А почему вы называете глав государств наивными? Так же не бывает, чтобы глупых кто-то избрал правителем? – спросил Алик.

– О да, ты зришь в корень. Эти адепты, совсем неглупые люди. Они очень даже образованные. Это отщепенцы из жреческой касты. Более того, наги, когда им нужно снабжают их своими знаниями. Вот только они думают, что будут долго нужны своим хозяевам. А как я понимаю суть вопроса, как только наги расставят своих людей повсеместно, они начнут выходить из подземелья и заселять землю. И, наверное, я забыл упомянуть одну важную деталь. Наги хищники. Среди них встречаются довольно крупные экземпляры, которые могут съесть целую лошадь, и не подавятся. Человечество может стать кормом для них. Они живут намного дольше, чем продолжительность жизни у людей. Они строят свои захватнические планы даже не на пятьсот лет, а на тысячи. Они знают, что не могут обойти законы мироздания. Человек должен сам их к себе пригласить, а уж как соблазнить человека они найдут способ.

Глава 17

Коин вернулся удовлетворённым. Судя по всему, обоз всё ещё находился на месте последней стоянки. В ясном небе виднелись два столба дыма от костров дозорных. И если пойти по реке в южном направлении, то они выйдут прямо на них. Уже был поздний вечер, но ни что на свете не могло заставить Коина и Алика остаться переночевать. Вахром проводил их до берега реки, отдавая факел, он вручил и свою дубинку Коину.

– В ночь идёте, может пригодиться, – сказал он, похлопал по плечу Алика и добавил, смотря прямо в глаза Коину:

– Береги мальца, не простая судьба у него.

Поблагодарив Вахрома, Коин и Алик отправились вниз по реке. Путь был не близкий. Надо было торопиться. Мороз к ночи становился всё крепче. Алик оглянулся и посмотрел на этого огромного бородатого старика, одетого в медвежью шубу. Теперь он догадался, почему в полузабытьи принял его за медведя. Старик многое ему открыл из происходящего в этом мире. Можно подумать само проведение прислало его к ним на выручку. Покувыркавшись с холма после своей бешеной гонки, они бы просто замёрзли намертво, если бы их не заметил этот отшельник.

– Что ты думаешь о Вахроме? – спросил Алик.

– А что вызвало твой интерес? – удивился Коин.

– У меня сейчас такое ощущение, как будто я побывал дома, а не в гостях у незнакомого человека. Он был так добр к нам, – ответил Алик.

– Раньше это было обыкновенным поведением любого человека в Гордарике. Всего было вдоволь. Люди жили, соблюдая традиции и руководствуясь простыми человеческими ценностями: уважали старших, заботились о младших и немощных, в женщине уважали мать, сестру, жену, к врагам относились беспощадно, а в кругу сородичей процветало благодушие и щедрость. Гость был неприкосновенен. Старики даже поговаривали: дружба – это обычай, товарищество – это традиция, гостеприимство – это закон, – сказал Коин.

– А что поменялось? – спросил Алик.

– Нужда, вызванная климатическими изменениями, вскрыла в человеке его пороки. Многие, чтобы забыться от реальности стали злоупотреблять медовухой и вином или искать развлечений, готовясь к концу света. Кто-то стал на эти пороках зарабатывать, открывая увеселительные дома. Мораль пошатнулась и с каждым годом, когда уходят из жизни такие люди, как Вахром, люди всё больше погружаются в хаос, – горько ответил Коин.

– Неужели их некому остановить от падения? – воскликнул Алик.

– А кто их остановит? Жрецы сами уже не держатели высоких моральных качеств. Скупают любовь народа, раздавая еду или устраивая празднества для развлечений, вместо того, чтобы собрать земельных князей и перестроить структуру управления с учётом существующих реалий. А они, напротив, делают всё, чтобы очередной князёк почувствовал свою значимость и решил отделить вверенную вотчину от империи. Я много читал книг по истории, и ты знаешь, каждый раз когда человечество было на краю гибели случалось что-то, что восстанавливало равновесие, – сказал Коин и ни с того ни с сего остановился.

– Ты чего? – спросил Алик шёпотом, видя, как напрягся Коин.

– Видишь огоньки справа? – спросил Коин.

– Да, они давно уже мелькают по берегу. А что это? – сказал Алик.

– Волки, – ответил Коин.

– Волки? А откуда они здесь? До леса ведь далеко? – засыпал вопросами Алик.

– По-видимому, они нас от леса и ведут. А не нападали лишь потому, что мы с тобой резвее в начале шли, а теперь еле волочим ноги. Вот они и похрабрели. Или же нас их разведчик обнаружил и дал сигнал остальным. Подкрепление пришло. В любом случае это неважно. Понятно одно. Волки охотятся стаями, значит, сейчас они готовы к атаке, – сказал Коин, доставая дубинку и готовясь к обороне.

– Будем биться! Тот не казак, кто боится собак! – подбадривающе сказал Коин.

Он посмотрел на Алика и не увидел страха в его глазах.

«Этот мальчишка – настоящий воин» – пронеслось у него в мозгу.

– Становись ко мне спиной. Будем защищать друг друга спина к спине. Я дубинкой, а ты факелом, – сказал Коин, отдавая факел Алику.

Но в этот момент первый атакующий волк выбил факел из руки Коина, завалив его на лёд. Алик подхватил огонь и ткнул им прямо в морду зверю, который едва не схватил Коина за горло. Волк взвыл и отступил на мгновение. Этого мгновения было достаточно, чтобы Алик и Коин встали спина к спине. Волки атаковали один за другим, набрасываясь со всех сторон, всё теснее сжимая кольцо. Отбиваться становилось сложнее. Огонь погас. Паренёк, выбившись из сил, продолжал размахивать древком. Очередной прыжок волка повалил его на землю. Алик вставил ему впасть древко факела и пытался удержать расстояние от его зубастой челюсти. И тут он увидел лежащую дубинку рядом с собой, недалеко от которой Коин, также поваленный на спину, пытался безуспешно разорвать руками горло волка. Вдруг как из-под земли появились три всадника, которые что-то кричали и размахивали шашками. Они набросились на волков и рубящими движениями посекли нескольких, а остальные спаслись от них бегством.

Асиферт по поручению главы отряда с двумя казаками весь день провели в поселении, пытаясь выяснить хоть что-нибудь и напасть на след грабителей. Они лишь обнаружили место, где двое саней из обоза по какой-то причине едва не врезались друг в друга, разбросав поклажу. Казачий патруль поселения был на выезде, сопровождая какого-то военачальника. Представители воинской касты этого поселения без оплаты помогать отказались. Асиферт глубоко разочарованный, тем, что не нашёл помощи у этих разжиревших под земельным князем воинов, весь день до глубокого вечера безрезультатно прочёсывал невольничьи рынки. Когда совсем стемнело, он сказал казакам, которые, как и он без минуты отдыха участвовали в поиске:

– Видимо лишь на границе в казачьих патрулях пока ещё остались настоящие воины, несущие государеву службу. Именно на них сейчас и держится вся Гордарика, прогнивающая изнутри. Мы сделали всё, что смогли, нам пора возвращаться.

Они решили сократить путь по реке, чтобы снова не петлять по многочисленным улицам поселения. Какого же было их удивление, когда случайно обнаружив двух почти побеждённым волками людей, они спасли, тех, кого уже и не надеялись отыскать.

Алик подошёл к Асиферту и обнял его. Наставник от неожиданности не успел ничего сказать.

– Ты спас нас, учитель. Ты столько сделал для меня. Я тебе так благодарен. Прости меня, что не сказал тебе правду. Я и сейчас, к сожалению, не могу этого сделать, – сказал Алик, продолжая обнимать Асиферта.

– Ну, будет тебе, пора идти – сказал Асиферт и, смягчившись, добавил, – В обозе уже все поняли, что вы особенные с сестрой. Перед отъездом утром я видел, как она вылечила такие раны у казаков, от которых не выживают. Твоя сестра лечит, как жрец. Как бы там ни было, но мы на правильном пути. Вам обязательно надо встретиться в Граде на Волхове с верховными жрецами.

Казаки спешились и впятером пошли по реке к стоянке.

Дэй почуял своего хозяина и стремительно помчался ему навстречу. Увидев, его реакцию Капа всё поняла и поднялась у костра дозорного, где она сидела, поджидая возвращения Асиферта.

Алик увидел сестру и, не обращая внимания на свою усталость, поспешил к ней на встречу. Они упали в объятия друг друга. Капа плакала от радости и долго не выпускала его из рук. Коин, наблюдавший за этой сценой, ревниво смотрел, растянув губы в одну линию, желая оказаться на месте Алика. «Любимая снова рядом и на сегодня для меня этого достаточно» – думал он.

Асиферт, не мог ни заметить всю гамму чувств Коина. И прошептал ему на ухо, улыбаясь:

– Однажды она будет твоей.

Глава 18

Белые степи вперемешку с белыми лесами составляли уже ставший скучным пейзаж путешественников. Морозы крепчали. Дэй обосновался в санях Капы и Алика. Лишь изредка наведываясь к Коину. Алик отдал ключ от входа в подземелье к нагам Капе, предостерегая о том, что поведал ему Вахром.

– Если в нас течёт кровь жрецов, то мы её должны пробудить, – сказала однажды Капа, когда они с братом прогуливались по берегу, и их никто не мог услышать.

Алик огляделся. Казаки занимались развёртыванием обоза на ночлег.

– Зачем ты хочешь этого? – спросил Алик.

– Я окончательно осознала, что в этом мире я не могу состязаться в силе или в разуме. Мы ничего здесь не знаем, и любой может причинить нам вред. Ты сам сказал, что в рядах жрецов есть предатели. К кому мы попадём в Граде на Волхове? Будут ли это дружелюбно настроенные жрецы или это будут адепты нагов? – сказала Капа.

– Я понимаю, о чём ты беспокоишься. Я сам вижу, что казаки вроде не так остро на нас реагируют, как это было в начале пути. Но как они себя поведут, когда неизвестно как настроенные жрецы им прикажут от нас избавиться. Они же являются военными, которые жёстко следуют только им понятному уставу. Вряд ли они будут сомневаться привести приговор в исполнение или нет, – сказал Алик.

– Вот я и говорю, если наша кровь является единственным преимуществом, то её надо пробудить. И я знаю, кто это может сделать, – ответила Капа.

Алик увидел, что сестре не очень нравиться, то, что она хочет предложить. Эти закусывания губы были у неё всегда, когда родители оставляли на них какое-нибудь поручение, типа навести порядок на чердаке или прополоть огород. Страх медленно начал сковывать ему горло. Стало трудно дышать. Алик одной рукой ослабил шарф на шее, а вторую вытянул останавливающим движением и воскликнул:

– Их нельзя слушать, они нас обманут, мы даже глазом не успеем моргнуть!

– Я вижу, ты догадался. Только наги нам могут помочь познать нашу силу, – сказала Капа.

– Я против. Мне действительно это не нравится. И я понимаю, что ты тоже не хотела бы с ними связываться. Давай найдём другой выход, пожалуйста! – сказал Алик.

– Я уже обдумала все варианты, и это единственный, который мы можем реализовать, – ответила Капа.

– Как ты себе это представляешь? Ты позовёшь толстую гадюку, которая может сожрать лошадь целиком, и скажешь «привет, давайте дружить»?! – съязвил Алик.

– Твой сарказм не уместен, я пытаюсь найти способ сохранить нам жизнь. Ты забыл, что мы находимся под стражей и местные дикие законы далеки от того к чему мы с тобой привыкли, – сказала Капа.

– Прости, но я, правда, не хочу с ними связываться, – сказал Алик и пошёл к саням.

Капа смотрела, как Алик уходит обидевшись. Она понимала, что затеяла опасную игру. Но она понимала, что без чьей-либо помощи ей не справиться. Сначала она хотела поговорить с Коином. Однако ей уже была известна его реакция. Он будет подчиняться законам сородичей, чтобы не происходило. Она ему чужая. После того, как она ему открылась две недели назад, он ни разу не нашёл повода с ней поговорить. Это может значить лишь то, что Коин испугался и ждёт, впрочем, как и все остальные, что скажут верховные жрецы. Нужно действовать. Прошло три недели в пути, а это примерно половина расстояния до Града на Волхове. Капа думала, как лучше применить ключ. Если как рассказывал Алик, будет грохот, то окружающие сразу всё заметят. А ей нужно вести переговоры, а не сражаться на поле брани, где заведомо понятно, что сила не на её стороне. Рассуждая сама с собой, Капа стала медленно возвращаться к обозу. Ладонь сжимала ключ в рукавице. «Что это: возможность или погибель?» – думала она. Решение окончательно сформировалось в её голове: «Надо действовать, лучше жалеть о том, что попробовал, чем жалеть о том, что не попытался!»

Незаметно для себя она вышла на берег и стала прохаживаться между кострами караульных. Она ежедневно наведывалась к гухьяку в загон, который сооружали на ночь, чтобы лошади не мёрзли. Но сегодня ей казалось, что гухъяк обидится на неё, как брат, почувствовав её странное желание пообщаться с нагами, поэтому перед тем как отнести Янтарю приготовленную корочку, смоченную в сбитне, Капа решила немного посидеть у костра. Караульные были на очередном обходе и она, чувствуя себя одинокой смотрела, как пылает огонь. Она не обратила внимание, когда рядом с ней очутился Акипсий. Он, как и она, присел на связку хвороста и протянул руки к костру.

– Ты сегодня без брата дышишь свежим воздухом? – спросил он.

С того момента, как Капа обманным образом похитила его из ночного леса, она ни разу с ним не разговаривала. Она внутренне напряглась и вежливо ответила:

– Мы уже прогулялись вдвоём, просто Алик замёрз, а мне хочется побыть немного одной.

– Неужели есть повод погрустить у такой красивой девушки? – сказал Акипсий.

Капа словно погрузив свой взгляд в глубину костра, ответила:

– А разве у вас не бывает, когда просто хочется побыть одному?

– Ну почему же, бывает. В одиночестве приходят самые светлые мысли, которыми ни с кем ни хочется делиться. Но я также понимаю, что после проведённого одиночества меня всегда тянет с кем-нибудь поговорить. К сожалению, мои полондрийские друзья не самые искусные собеседники, и я надеялся, что нам двоим, как носителям жреческой крови, будет, о чём пообщаться, – сказал Акипсий вкрадчивым голосом.

Капа повернулась к Акипсию. Его благородное происхождение она отметила, когда впервые увидела. Он представился как посол Полондрии, и он действительно мог им быть. Если он адепт нагов, то возможно он именно тот, кто ей нужен. Она решила не спешить с выводами и мягко ответила:

– Мне приятно, что вы видите во мне больше, чем остальные, но сейчас я действительно хочу побыть одна.

Капа одарила Акипсия улыбкой и отправилась кормить гухьяка. Немного отойдя, она повернулась и сказала полондийцу:

– Я дам вам знать, когда мне захочется поговорить.

Янтарь приветствовал свою хозяйку обычным ржанием, и Капа на короткое время избавилась от своих тяжёлых дум.

Коин, видевший, как Капа мило беседует с послом Полондрии у костра, не находил себе место. «Что может быть у них общего?» – задавал он себе один и тот же вопрос, механически выполняя обязанности помощника главы отряда. Последние две недели, прошли как в тумане. Он так и не понял, что ему делать. Сначала он отрицал, что у него какие-то чувства могут быть к кому-либо не казачьего племени. Потом он злился на свою слабость по отношению к ней, так как ему было даже говорить сложно в её присутствии. Язык заплетался, словно у пьяного, а если он и говорил, то сам еле слышал свой вдруг осипший голос. А после замечания Асиферта, когда они с Аликом вернулись из плена, он осознал, что его чувства не являются секретом для окружающих. Затем он торговался сам с собой, пытаясь определить цену его чувств к этой девушке и вес его желания бороться за неё. Ещё несколько дней он хандрил и находился в прострации, что даже Нифодей осведомился, не заболел ли он. Сейчас же он уже точно и бесповоротно знал, что влюблён. Но её загадки, могут стоить ему не только доброго имени, но и жизни. Он не может просто так, без всякой причины подойти к ней, чтобы поговорить. Так как для всех казаков в отряде это будет выглядеть как общение с потенциальным лазутчиком, который возможно вводит в заблуждение своей добротой. А теперь прямо у него на глазах, она флиртует с этим седым полондрийцем, который ей в отцы годиться. Необузданная ревность не просто от недостатка внимания со стороны возлюбленной, а от реакции на её поведение начала зарождаться в его сердце. Коин действительно боялся её потерять. Шальная мысль прокралась к нему в голову, которую он тут же решил реализовать. Как и договаривались с главой отряда, он должен был обращать внимание на поведение всей четвёрки полондрийцев и докладывать ему о любых изменениях в их поведении. То, что сейчас было у костра, выглядело красноречивым изменением в поведении. Желваки Коина заиграли, и он, после того как Капа вернулась в свои сани, направился к Нифодею.

Глава 19

Капа вернулась в сани. Когда она зашла, Алик отвернулся от неё.

– Ладно тебе, хватит дуться, – сказала она брату.

– Я тебя знаю, если ты что-то задумала, то обязательно сделаешь, поэтому не притворяйся, что передумала, – сказал Алик.

– А я и не притворяюсь и не передумала, – ответила Капа.

– Я так и знал. Неужели, ты такая же, как эти глупые адепты нагов? – спросил он сгоряча.

– Успокойся, пожалуйста! – сказала устало Капа.

– Да как тут успокоиться, если твоя родная сестра сошла с ума! – ответил Алик.

– Ну, раз я у тебя сумасшедшая, то нечего со мной разговаривать! – обиделась Капа.

Алик хотел сесть к сестре поближе. В этот момент вернулся Дэй и, ластясь к Капе, оттолкал Алика.

– Такое ощущение, что эта псина тебя принимает за свою собственность. Дэй раз уже пришёл, то помоги мне образумить мою любимую сестричку, которая на меня ещё и обижается, – театрально начал упрашивать Алик собаку.

Капа не смогла сдержать улыбки, и они оба рассмеялись.

– Ну что, мир? – спросил Алик.

– Мир, – ответила Капа и протянула ему ключ:

– На, уничтожь его, чтобы не было соблазна. Если у казака главное оружие это он сам, значит у жреца это сам жрец. Без веры в собственные силы ничего не получится. Нам нужно найти другой выход. Спасибо, что ты не поддался на мои уговоры и не дал этим гадам ещё одну возможность выйти на поверхность.

Алик, довольный и гордый собой начал стучать ключом о деревянный сундук, но с виду керамическая фигурка не хотела разбиваться. Тогда он поднёс ключ к Дэю и сказал:

– А ну-ка погрызи её своими зубками, медвежонок.

Дэй, хоть и был толковой собакой, но от возможности, что-то погрызть не отказался, и, клацнув зубами, разрушил этот предмет преткновения.

– Мой ты хороший, – сказала Капа Дэю, потрепав ему уши.

– А где, для меня благодарность? – сказал Алик.

Капа встала и поцеловала брата в макушку:

– Спасибо, спасибо, спасибо! – и добавила, смеясь – Или ты хочешь, чтобы я тебе тоже за ушами почесала?

Алик улыбнулся и сказал:

– Нет уж спасибо, мне достаточно!

– Давай ложиться спать! Как любила повторять мама словами из сказки, «утро вечера мудренее», – сказала Капа, укрываясь одеялом.

Засыпая, она вспомнила, как мама также говорила, что если не знаешь, что делать, то оставь поиск решения проблемы до утра, так как ответ может прийти во сне. Капа плотнее закрыла глаза и сосредоточилась. Сначала мысли роились, но она отгоняла их одну за другой. Она чувствовала, что, только очистив разум от бытовых вопросов можно найти путь к просветлению. Слова сами пришли ей в уста, и она прошептала: -

Матушка природа дай-ка мне совет,

Помоги, родимая, не натворить бед!

Лишь в тебе, любимая, вижу я просвет,

Укажи, пожалуйста, свой заповедный след!

Она повторяла и повторяла, словно мантру, эти слова, пока не погрузилась в глубокий сон. Капе снилось, будто она маленькая девочка лет восьми в светлом балахоне с капюшоном. Что она живёт в каком-то каменном здании, внутри которого больше нет никого, лишь огромные масляные лампы с поднимающимся высоко горящим пламенем стоят в большом зале со сводчатым потолком. Посереди этого зала длинная каменная плита, на которой она подошла и стала чертить какие-то знаки деревянной палочкой, макая в кувшинчик с водой. Как ни старалась Капа она, ни как не могла прочитать, то, что там написано. Она впервые видела эти символы. Вдруг она увидела себя как со стороны. Маленькие руки поставили кувшин и отложили палочку. Взялись за капюшон и откинули его назад. Это была не сама Капа, это был кто-то другой. Девочка с прямыми волосами пшеничного цвета, повернулась к Капе. Зелёные глаза на этом с мягкими чертами лице смотрели пронизывающе. Уголки её рта искривились и она прошептала: – Жди.

Капа проснулась. Ещё была ночь. Было слышно, как в темноте саней посапывает во сне Алик и храпит Дэй. В голове остался образ приснившейся девочки. Капа уставилась в темноту и прошептала:

– Спасибо за знак, я буду ждать.

Она повернулась на бок и забылась глубоким сном.

Коин зашёл к главе отряда и сообщил о странной на его взгляд попытке налаживания связи между послом Полондрии и пленившей его Капой.

– Хорошо, что ты это подметил. Надо подумать, кому и зачем это вдруг понадобилось, – сказал Нифодей, поглаживая бороду.

– А что, если мы попросим Алика присмотреть за сестрой? – предложил Коин, стараясь принять не заинтересованный вид.

– Коин, неужели ты и в правду думаешь, что он ни с того ни с сего начнёт следить за своей сестрой и рассказывать нам о том, что узнает? – спросил Нифодей.

– Я имел в виду не следить, а опекать. Мало ли что на уме у этого полондрийца. А я ему буду в этом деле товарищ, – сказал Коин.

– Теперь понятно. Значит так, товарищ, такой вариант не подходит, потому что твоя ревность к Акипсию видна за сто йоджанов! – сурово ответил Нифодей.

Коин сник, ему нечего было ответить.

– Будет тебе, заметил не ладное, надо покумекать для начала, а потом уже и налаживать пути добычи данных. Ступай сейчас, проспись. Утром продолжим, – сказал глава отряда.

Коин вышел в морозную ночь. Ему не спалось. Он присел к костру и пытался урезонить самого себя. Однако с каждой новой мыслью понимал, что его привязанность к Капе становиться всё крепче. И ему нестерпимо больно видеть её с другим мужчиной. Так он и проспал сидя рядом с костром, лишь подняв ворот тулупа и обвернувшись буркой. Его разбудил Нифодей.

– Надеюсь, морозный воздух выстудил твою буйную голову, и ты уже ясно мыслишь? – спросил он Коина.

– Яснее некуда, – ответил Коин, уже не пытавшийся скрывать своих чувств от главы отряда.

– Мы попросим твою голубу нам помочь. Я уже послал за ней Харлана. Сам с ней переговорю сейчас до отъезда, а вечером она мне даст ответ, – сказал Нифодей.

Капа была немного озадачена тем, что глава отряда пожелал с ней поговорить в такую рань. Она ещё не отошла от своего сновидения и хотела поразмыслить о нём. Но это размышление нужно было отложить, поскольку Нифодей её удивил.

– Есть у меня к тебе дело одно. Сейчас расскажу. Да не удивляйся так. Ты не думай, что все казаки чёрствые люди. Мы служивые и порядок должны первыми блюсти. Ты мне, как дочь, хоть и есть вокруг тебя вся эта непонятная история с капаликами. Казаки даже амулеты твои повыбрасывали, когда узнали, что ты их обманывала. А сейчас жалеют, видя, как ты врачуешь. Каждый из нас совершал ошибки по молодости. Но ведь не за все ошибки корят до конца жизни. Вот я и думаю, что вы с братом у жрецов останетесь. Зачем мы вам. Хоть и прикипели мы к вам, да и вам в лагере патруля тоже неплохо жилось, как я помню. Но дело ваше с кем жить и кого любить, да врачевать. Тут вот какая любопытная вещь случилась. Есть подозрение, что полондрийцы причастны к гибели коня. Если не причастны сами, то точно знают, кто это мог сделать, но нам ничего говорить не хотят. Не хочу, чтобы на моей совести была ещё смерть скакуна. Но чувствую, что это может повториться. А вот как к ним подход найти ума не приложу. Может, ты мне подскажешь, как их разговорить? Я не прошу сейчас ответа, вечером поговорим, – сказал Нифодей и позвал Харлана, чтобы он проводил Капу обратно.