Ева Витальевна Шилова
Долгая память
Ксиаланна тин Веронье, жена
XXVII
потентата Колхидии
Память подобна населенному нечистой силой дому,
в стенах которого постоянно раздается
эхо от невидимых шагов. В разбитых окнах
мелькают тени умерших, а рядом с ними –
печальные призраки нашего былого «я».
Джером К. Джером
Досточтимая сьерра Ксиаланна вот уже час с лишним слушала ежегодный доклад все никак не затыкавшегося Председателя ревизионной комиссии по итогам проверки финансово-хозяйственной деятельности государственных госпиталей, сохраняя привычное вежливо-заинтересованное выражение лица, хотя больше всего ей хотелось взять и швырнуть в эту жирную балаболку чем-нибудь увесистым. А вместо этого приходилось терпеть и старательно делать морду глиносодержащим стройматериалом. То бишь кирпичом. А Миленин ти Кавалье, чтоб ему под собственным весом задохнуться, никак не унимался и старательно перечислял все обнаруженные в его ведомстве недостатки и принятые меры по их исправлению. И заткнуть его нельзя, потому что она сама когда-то инициировала ежегодные проверки, вот теперь и изволь сидеть и слушать этот дурацкий бубнеж. И неважно, что после целого дня на этих проклятых ходулях ступни сводит судорогой, спина ноет, а физиономия чуть не навечно застыла в приветственном оскале, положение обязывает внимательно выслушать эту гору сала, благожелательно улыбнуться и поблагодарить за проявленное старание.
И только окопавшись на заднем сидении правительственного лимузина, Ксю с наслаждением сбросила осточертевшие протокольные туфли с каблуком положенной высоты. Вот оно счастье – получить возможность согнуть-разогнуть застывшие пальцы ног, ощущая, что они все-таки не закостенели окончательно! После трех обязательных на сегодня визитов она заслужила право расслабиться, перестать «держать» спину и лицо, и поехать домой, отдыхать.
Домой, домой, домой! А правильно ли называть домом место ее проживания? Официальная резиденция в столице, больше напоминающая склеп, чем жилое здание. И работают в нем слуги, больше напоминающие несвежих зомби. Да и местное население, с которым ей приходится общаться, в большинстве своем не производит впечатление живых, скорее запрограммированных. И в этот могильник именно ей «повезло» влипнуть всеми конечностями…
Вот ведь странность, вроде все у нее в жизни хорошо и замечательно, и муж Рэйлей – не кто-нибудь, а сам Правитель. И дети замечательные: и Риордан, и Ростан, и Диоранна. И о безденежье речь не идет, полная, как говориться чаша. И живет она в едва ли не лучших строениях страны. И отпуск проводит на море. И слуг у нее незнамо сколько. И должность она себе выбила, пользуясь не знакомствами, а способностями, так на что ей, собственно, жаловаться?
А вот на эту самую вроде как замечательную здешнюю жизнь! Которую она, между прочим, и не хотела, и не просила! Выдернули ее из собственной жизни так же, как рачительная хозяйка дергает созревшую репку из грядки и пхнули в корзинку для овощей. В смысле вот сюда. Вас станет при этом интересовать мнение репки? Вот и их не стало, сиди, куда засунули и не квакай. А дядюшка мужа, чтоб у него мухоморы на лысине повылазили, так тот, когда она в свое время взбрыкнула, прямо разъяснил, что ежели начать выпендриваться не по делу, то можно и в утиль загреметь. Потому что выдернули одну, выдернут и другую. И третью. И энную по счету, если это будет нужно для блага страны. И ее заменят.
Она уже потом сообразила, что он слегка привирал, не было у них возможности выдернуть ей замену, но это было потом. А поначалу было реально страшно оказаться выброшенной еще и отсюда. И пришлось со скрипом встраиваться в новый формат существования…
А уж как страшно было внезапно обнаружить себя среди незнакомцев, да еще говорящих на непонятном тебе наречии! Ксю вообще поначалу думала, что попала к каким-нибудь маньякам для разборки на органы, а что еще оставалось думать, когда тебя чужие люди осматривают, исследуют с помощью странных приборов и держат под замком, не выпуская на волю? При этом некоторые посетители так и норовили нечто подозрительное пробубнить и совершить в ее сторону какие-то пассы, а то и проделать нечто подобное, но уже цепко ухватив ее за руку. Она, конечно, пыталась отмахиваться, ну, а толку-то с ее слабосильных конечностей против здоровенных лапищ этих… На запчасти пустят, твари, однозначно!
Но когда ее начали учить здешнему языку… она сменила мнение. Не станут склад внутренностей учить разговаривать. Не рентабельно. Значит, еще поживем, приободрилась она, глядишь, и поймем, что от нее требуется. Глядишь, и здесь сумеем устроиться и не пропадем!
От нее требовалось… замуж. За Правителя. Чувствительная пятая точка Ксю сразу почувствовала засаду. Ну, не бывает так, чтобы тебя покрали только для того, чтоб предложить овердофига приятностей! Такое возможно только в сказке, а тут у нее самая что ни на есть суровая реальность. Чужая реальность. И вдруг с ходу в жены главному. Не в наложницы, не в служанки, не в рабыни, не в подопытные, а в супруги! Где подвох?! И в чем он, собственно, заключается?
Но окружающие с честными глазами убеждали ее, что все по правде, Правителю по обычаю требовалась спутница из максимально далекого зарубежья, и вот она здесь. Нет, обратно никак, поэтому может пора уже перестать кочевряжиться и начать жить в собственное удовольствие? Ага, легко плюнуть на свою прежнюю жизнь, забыть родню и друзей, перечеркнуть все тщательно выстроенные планы и начать тянуть непривычную здешнюю лямку!
Мало того! От нее еще требовалось искренне радоваться изменениям в своей судьбе! Вот кто им сказал, что она раньше обитала не иначе как на помойке или в выгребной яме? А именно это ей и пытались внушить, когда мягко и ненавязчиво, а когда и в более неприкрытом виде демонстрируя все пресловутые якобы достоинства местного существования и презрительно отмахиваясь от ее попыток возразить, что, мол, а у нас… Наличие среди них благословляющих и проклятийников вроде как, автоматически и возносило местное население на недосягаемый уровень развития. У вас же этого нет, правильно, посочувствовали ей, ну какая у вас тогда вообще может быть нормальная жизнь?
И если поначалу у Ксю не получалось грамотно обрисовать местную убогость в отличие от собственного прогрессивного мира по причине нехватки терминов изучаемого с нуля языка, то впоследствии она и вовсе зареклась что бы то ни было рассказывать о себе своему окружению. Незачем им давать лишнюю информацию к размышлению, мудрее будет промолчать. Никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться неучтенный козырь в рукаве…
А участливые взгляды она уж как-нибудь переживет. Хуже, когда они перерастали в жалостливо-презрительные. Мол, выпал тебе, убогонькой, тот самый шанс на миллион, так радуйся и возноси молитвы Светлейшему ежечасно, что к нам попала. Могло ведь так не повезти…
Чужая. Общее решение, суждение, вердикт, диагноз. Что ни делай, как ни старайся – ты здесь чужая. Неприспособленная. И никчемная. Как же Ксю их ненавидела именно за эту снисходительную жалость! И больше всего дядюшку мужа, чтоб ему печень отказала в момент смакования любимого алкоголя, который сразу же, как только она хоть чуть-чуть разобралась в особенностях колхидского языка и устройства общества, начал на нее давить. То должна, это должна, туда не смотри, этого не делай… достал. А при первой же ее попытке сопротивления навязываемым обязанностям пообещал легко переместить ее на обочину здешней жизни. Или в канаву, тут уж как получится.
В канаву не хотелось. Но прощать подобные фокусы хотелось еще меньше. Ладно, имя свое она отстояла и уже поняла, что ты жутко важный хрен, что ж, она подождет, присмотрится и когда-нибудь обязательно заставит его пожалеть о своих опрометчивых словах. Кстати, ей в мужья сватают вроде как здешнего Правителя? Интересно, он сумеет защитить супругу от произвола родственника?
Вряд ли. К этому выводу Ксю пришла, когда понаблюдала как складываются между дядей и племянником отношения. Руджер тин Веронье, конечно, передал Рэйлею власть по достижении тем совершеннолетия, официально сложив с себя титул соправителя-опекуна… но сделал это только номинально, по-прежнему оставаясь одной из самых мощных фигур на доске политических сил как страны, так и континента. И даже понимала почему. Когда она с ним, наконец, познакомилась и начала общаться, оказалось, что Рэй-то как раз вполне нормальный. Он не был плохим или глупым человеком, но у него отсутствовали лидерские качества. Из него вышел прекрасный исполнитель, когда ему нарезали четкий перечень задач, но в плане проявления инициативы на него надежды не было. Его роль по жизни была – ведомый.
Да и с учетом разницы в возрасте: Рэю было двадцать пять, а дядюшке около сорока, понятно было, кто кого задавит. А уж если вспомнить инвалидность Руджера тин Веронье… такие дети быстрее взрослеют и вырастают более жесткими. А родственничек особо и не пытался скрывать, кто тут главный в здешней банке с пауками, подавляя окружающих не только своей душащей аурой, но и устрашающим поведением, и отвратительным внешним видом. Умом Ксю понимала, что негативное отношение к человеку, основанное на факте его не самой приятной внешности, неправильно и свидетельствует о моральном уродстве, только вот и поделать с собой ничего не могла. Потому что одного взгляда на перекошенную физиономию и искривленную фигуру дядюшки хватало, чтоб где-то в глубине организма формировалась устойчивая реакция типа «фэ!» А он еще был и колченогим. И просто злобным. Оттого, видать, и склонным к утонченному издевательству над окружающими.
Самой Ксю он волевым решением определил… как ее правильно назвать? Наставницу? Учительницу? Воспитательницу? Ментора! Короче, местную тетеньку, долженствующую натаскать ее по правилам здешнего этикета. Видимо, предполагалось, что она за столом вытирает мордашку и руки исключительно о скатерть, а при виде вилки восторженно пучит глаза и надеется заполучить ее как блестящий амулет в нос. Как еще не спросили, умеет ли она посещать туалет, или привычно обходится посещением окрестных кустов с применением лопуха!
И передали ее в цепкие руки Гиенны тин Карпантье, напрочь испортив хоть какое-то положительное мнение о здешних жителях. Тетка была как из кошмарного сна: уплощенная физиономия, короткая шея, мощный загривок, плотное телосложение… И зубки у нее были и впрямь как у ее тезки – мощные и желтые, такая горло перекусит и не заметит. И повадки такие же, прямиком из махрового матриархата, недаром своего субтильного мужа давно затюкала и загнала под каблук. Куда, судя по всему, собирается определить и Ксю. Только та не пойдет. Но пока у нее нет возможности вслух озвучить для этой зубастой гадины максимально заковыристый пеший сексуальный маршрут имени памяти покойной бабусечки, придется прикидываться паинькой. Хотя с такой спесивой воспитуйкой это было ох, как непросто.
Чего стоило одно только это ее высокомерно-покровительственное обращение «милая», чтоб ей отравиться собственным ядом! Нет, сьерра Гиенна однозначно заняла в ее списке тех, кому в свое время мало не покажется, почетное второе после дядюшки мужа место. И кстати… имечко-то трехсложное. Значит, происхождением эта якобы лучшая наставница не из высших аристо, иначе было бы четыре слога. А тогда откуда приставка «тин»? Видимо, в результате замужества… Интересно, ее тщедушный муж слепой или ненормальный, чтоб взять это в жены? Или просто бедный и жадный, согласный ради приданного даже на зверообразную супругу? Впрочем, какая ей разница? Ей бы побыстрее пройти курс обучения хорошим манерам и постараться забыть эту хищную морду как страшный сон.
Чуть ли не единственной отдушиной стали здешние фолианты из библиотеки, потому что с местными историческими хрониками следовало ознакомиться повнимательней. Некоторые тома пришлось чуть не уворовывать и читать украдкой, потому что чуяла она, что здешний люд ей чего-то не договаривает. Чего-то принципиально могущего изменить как все происходящее, так и ее к этому отношение. Медленно и по складам, продираясь сквозь непривычные термины и вычурный стиль изложения, Ксю постепенно складывала в уме картину окружающего мира. Вот, кстати, действия Рокура тин Веронье, прозванного Великим, она понимала и, пожалуй, даже одобряла. Мужик-то был действительно мужик! Как он все население континента нагнул со своими ручными проклятийниками и единственным Зеркальщиком! И ведь даже гнева всемогущей церкви Светлейшего не побоялся. Да, для таких поступков однозначно следовало иметь мощнейший мозг и железные яйца.
И введенное им комплексное воздействие на одаренных, когда их заранее благословляли на развитие способностей и усердную службу, и превентивно проклинали на случай предательства Ксю тоже могла понять. Но ее смущало некоторое неравноправие в среде заблаговременно проклятых. Зачастую такими «подарками» ограничивалась лишь та часть населения, которая не имела приставки «тин», а только «ти». Или вообще ее не имела. А высшие аристо вроде, как и вовсе не нуждались в проклятьях, обладая высокими моральными принципами, что, разумеется, не соответствовало истине.
Зато описания жизни большинство остальных потентатов ее разочаровали. А кое-что так и вовсе напрягло, уж слишком регулярными, но абсолютно неинформативными оказались упоминания о смерти многих предшественников Рэйлея. Такое ощущение, что неизвестный мор пачками косил представителей семьи Правителей. Удалось обнаружить только ни о чем не говорящую фразу «после тяжелой продолжительной болезни…» Что ж это за болезнь неведомая, о конкретном названии которой ни один из штатных летописцев потентатов даже не заикнулся? Или правда прячется в тех томах, которые попрятали подальше и попросту ей не стали показывать? Как же узнать? У кого спросить? И, главное, кто рискнет ответить ей правду?
А если попробовать попытать семейного Наставника? Рокур тин Веронье хоть и отменил в Колхидии привилегии церкви Светлейшего, но самих-то церковников не тронул. И именно это вероисповедание продолжало оставаться основным и наиболее распространенным. Поэтому большинство прихожан по привычке продолжали посещать именно их храмы. А семье Правителя так и вовсе полагался персональный Наставник Саваньоль. Именно он, чуть не с первых дней ее здесь пребывания, как ей потом разъяснили, постоянно ее навещал и все норовил благословить ее то на добрые начинания, то на скорейшее изучение языка, и даже на милость к окружающим. А она-то, не понимая смысла его действий, все старалась отнять руку и уклониться! Впрочем, все его благословения пропали втуне, Ксю как раньше не отличалась религиозностью, так и сейчас не планировала ею проникаться… Но с учетом того, как старательно он подбивал к ней клинья, не иначе рассчитывая впоследствии влиять через нее на будущего мужа, именно он мог оказаться едва ли не единственным правдивым источником информации. И при первой же возможности Ксю поинтересовалась, не хочет ли Наставник просветить ее по поводу повышенной смертности ее будущей семьи?
Наставник не хотел, что укрепило ее в мысли, что здесь что-то нечисто. А вместо этого принялся с удвоенной силой настаивать на том, чтобы она наизусть выучила текст свадебной клятвы как можно скорее. Не пинал, но… был весьма настойчив. Что, здешнему Правителю настолько не терпится, аж прям переспать не с кем? Нравы-то здешние, как она успела подметить по поведению прислуживающих ей девушек, не то, чтобы строгие, погуливает молодежь, не забывая, впрочем, о противозачаточных проклятьях! Это до брака, поправили ее. А потом обряд в храме, обязательное благословение на совместное бытие, и такое же обязательное проклятье на случай измены.
Кстати, здешний подход к брачным клятвам ее бесил. Когда молодожены получали от Наставников благословение для семьи, это было понятно, но вот не допускать измен клялись и превентивно проклинались почему-то только жены. Она даже не поленилась спросить у Наставника Саваньоля, почему такое неравноправие? И получила ответ: чтоб исключить возможность подсунуть в семью бастардов. Ну, допустим, но почему тогда мужьям разрешается погуливать? Откуда берется эта разница в определении верности для жен и мужей? Старенький Наставник аж запыхтел, но все же сумел выдавить из себя, что женщины в некоторые моменты времени не способны к отдаче супружеского долга, а у мужчин… ну, у них… бывают… эээ… потребности.
Ага. А у нас их, значит, нет. Конечно, нет! И быть не должно! Как он взвился! А вот не надо путать бл**ство с адюльтером! Нет, прямо он этого не сказал, но оно как-то подразумевалось. Хорошо устроились, хмыкнула Ксю, удобно, кто же спорит. И Вы, Наставник, лукавите, держа меня за дуру. Сознайтесь, ведь сознательно превратили для женщин замужество в клетку, оставив себе лазейку на поблудить?
Но ладно бы только Наставник! Дядюшка будущего мужа, чтоб у него остроконечные бородавки на языке выскочили, тоже подгонял ее к свадебному обряду как будто у него самого земля под ногами горела. Почему они так торопятся? Она же здесь всего ничего, около пяти недель, что ж им всем настолько неймется «осчастливить» ее супружеством? Интересно, этот бывший опекун не собирается, случаем, после обряда залезть третьим к ним в семейную постель, чтоб своевременно облагодетельствовать их каким нужным советом?
И члены Законодательного собрания так и норовили объяснить, что клятва в обряде – самое важное… Или дело не этом, а как раз в ее пока слабом знании языка? Потому никто ничего и не желает объяснять… И доступа к местным газетам с описанием предыдущего обряда бракосочетания потентата Ривега тин Веронье с Лайанной ти Франсье, чтоб было с чем сравнить подсунутую ей писульку, ей тоже предоставить не удосужились. И Ксю с удвоенной силой вгрызлась в словари, пытаясь понять, какой подвох может прятаться в тексте свадебной клятвы, не зря же им приспичило заставить ее вызубрить свиток без объяснения смысла. А когда поняла… дошло, что нельзя этого произносить в полном объеме. Мало того, что она подписывается хранить верность Колхидии вообще и мужу в частности, это-то как раз понятно и укладывается не только в здешние нормы, но вот обещание беспрекословно повиноваться всем благословениям и проклятьям, которые на нее соберутся накладывать из государственных соображений, это перебор! И попробуй впоследствии воспротивиться, напомнят, что тебя за язык никто не тянул! А ведь тянули, вернее, тянут.
Свадебный обряд предполагалось провести в столице Колхидии – Ольвии, чтоб все заинтересованные лица могли полюбоваться потерей потентатом свободы. И платье ей пошили просто невероятное: шелк, шитье, кружево, органза – лучшие столичные портнихи превзошли сами себя, чтоб потом иметь право весь остаток жизни задирать нос, упоминая, что именно они создали тот самый приснопамятный шедевр. И детям с внуками наказать сим фактом гордиться.
Центральный храм Светлейшего чуть на камушки не разобрали, сначала служба безопасности Колхидии, потом те, кто его отмывали всеми видами моющих средств, потом снова проверяли служаки. Гостей понаехало со всего континента. Народ толпился вокруг храма как на халявную раздачу денег. Короче, свидетелей было много. И когда пришел ее черед произносить клятвенные слова, Ксю поступила очень просто: поменяла одно слово. Теперь ее речь в опасном месте выглядела как обещание беспрекословно повиноваться всем начинаниям, в которые ее соберутся вовлекать из государственных соображений. И Главный ритуалист ее подтвердил. Не станут же они останавливать, а тем более переигрывать церемонию, это она хорошо понимала тем более, что личные клятвы членов Законодательного собрания и семьи Правителя были принесены ей до начала обряда в храме.
Конечно, дядюшка, чтоб ему комары уши до черепа обгрызли, еще не доходя до праздничного стола, отловил ее в кулуарах и потребовал повторить правильный текст. И, конечно, Ксю демонстративно затупила, сослалась на пока еще плоховатое произношение и потребовала в свою очередь объяснений. Забавно, что ими заинтересовался и Рэйлей. Так, его, получается, даже в известность не поставили о том, что они там с Наставником намудрили, сообразила Ксю, ну, давай, родственничек, выкручивайся, объясняй уже потентату лично, что именно тебе не понравилось! Потому что попытка сослаться на исторический прецедент не пройдет, его мать, давая клятву, явно говорила нечто другое, не зря же информацию на сей счет так старательно прятали! От нее. А вот муж может мгновенно получить к ней доступ и сравнить. И, похоже, его не порадует новость, что из его жены посторонние люди мало того, что собирались делать марионетку, так еще и без согласования с ним. Неизвестно ведь что они могут захотеть ей приказать…
И дядюшка отступил. А Рэйлей, похоже, явно поставил себе целью докопаться до подробностей. А Ксю сделала себе мысленную зарубочку: не доверяют родственнички друг другу. Так и норовят подмять ситуацию под себя и в дальнейшем жестко контролировать. Ей это на руку, иметь во врагах одного Руджера, конечно, не большая радость, но всяко лучше, чем обоих членов правящей семьи сразу. А с мужем… с мужем они уж как-нибудь договорятся.
Первая беременность оказалась достаточно легкой, и в процессе вынашивания, и в плане родов. Мальчик. Сыну правящего дома традиционно выбрали имя на «Р»: Риордан. Риордан тин Веронье оказался на редкость спокойным и не заставлял Ксю не спать ночами. Родившийся спустя два года Ростан уже заставил ее помучиться при родах, и получился куда более беспокойным младенцем. А уж рожая Диоранну пять лет спустя Ксю истекала кровью и чуть не отдала душу Светлейшему, после чего лекари единогласно провозгласили: больше рожать нельзя, следующая беременность ее убьет. А если учесть, что сама она к этому моменту успела выяснить подробности о проклятии, преследующим семейство тин Веронье… и щадящем только первенцев и то, ровно до определенного момента… то и ей самой больше размножаться не хотелось.
И Ксю переключилась на ту деятельность, к которой у нее давно лежала душа. Раз уж обязанность пестовать детей с нее сняли разные няньки и гувернантки, оставляя ей от силы полчаса вечером на пообщаться с ними перед сном, она могла посвятить свободное время тому, чем традиционно занимались жены правящей семьи Колхидии – кураторству здравоохранения. И после первой же проверки буквально ахнула от ужаса, поняв, насколько все запущено.
Вернее, не так, с частными клиниками все было идеально: прекрасные врачи, ушедшие на вольные хлеба, стерильные помещения, широчайший спектр услуг, благодарные пациенты – никаких нареканий. Она, конечно, выпросила у Рэйлея нескольких аудиторов из Казначейства, чтоб проверили их документацию, ну, чтоб быть точно уверенной, что все налоги уплачены ими в срок и в полном объеме, но что-то ей подсказывало, что эти не мухлюют. Ибо себе дороже выйдет.
А вот государственные клиники и госпитали… тут все было довольно мрачно. Видимо, сказался тот факт, что после смерти жены предыдущего потентата, а это приключилось больше четверти века назад, за данную отрасль никто конкретно не отвечал, и никто толком не занимался, отчего в ней царили хаос и запустение.
Во-первых, финансирование сферы здравоохранения осуществлялось в Колхидии по остаточному принципу, и никто заранее не мог назвать сумму ежегодных выплат. Повезет – окажется достаточно средств на закупку новой аппаратуры и гонорары лекарям, приглашаемых для особо сложных случаев, нет – наскребется минимум на заработную плату тех, кто трудится на «голой» ставке, и скудный набор медикаментов. Во-вторых, представители храма Светлейшего, в чьи обязанности вроде как входило регулярное посещение и безвозмездное благословение страждущих своего округа на избавление от различных хворей, от этой «почетной» обязанности старательно увиливали, отговариваясь повышенной занятостью.
Вот, кстати, поражала эта убежденность здешнего люда, что достаточно одного визита в храм к Наставникам где-нибудь раз в году, получение небрежного благословения, и можно по клиникам не шастать и о здоровье не думать, оно само как-то там придет в норму. И что, вот прям сразу все идеально и никогда никаких случайностей? Да быть такого не может! А про такие штуки как профилактика заболеваний или диспансеризация они вообще слышали?
Нет, не слышали. И слышать не хотели. Так кто тут дикари?
Ксю, понятно, устроила скандалешник в этом их Законодательном Собрании, заранее выяснив какие возможности ей дает подписанный их далекими предками еще при Раяне тин Веронье девятнадцатом эдикт, и таки выбила выделение денег на государственную медицину на постоянной основе, потом долго стращала разными карами Выборный Совет, члены которого не хотели расставаться с предписанной законом суммой, но в итоге своего добилась. Пришлось, конечно, попотеть, переделывая чуть не всю систему внутреннего перераспределения средств, но возможность безнаказанно подворовывать она чиновникам отсекла. Зато подняла зарплаты лекарям и кардинально обновила аппаратное оснащение медицинских заведений. И увеличила запасы лекарств. В конце концов, если кто-то не верит в лекарей, а исключительно в целительную мощь благословений, то пусть пеняют на себя. И на Светлейшего. А сама она готова отвечать только за жизнь и здоровье тех, кто не поленился обратиться с проблемой в клинику.
Но было и, в-третьих. Нет, Ксю догадывалась о том, что ежели за каким хозяйством пригляда нет, то различные нарушения обязательно вылезут, но чтоб в таком количестве, да еще поставленные на поток… пусть не шок, но возмущение она испытала не хилое, когда вскрылись подробности. Причем ей бы и голову не пришло «копать» в эту сторону, если бы не ее старшая горничная Тольга.
Отношения с прислугой у Ксю сложились простые, в смысле максимально отстраненные. Понимая, что каждая не то, что горничная, уборщица и та из каких-нибудь спецслужб и наверняка постукивает на нее дядюшке, чтоб у него икота одновременно с кашлем и поносом приключилась, она свела общение с ними к минимуму, подай, принеси, убери, не трогайте ничего на столе в мастерской, ваши услуги сегодня больше не потребуются. Незачем выдавать о себе лишние сведения, потому что извратят и неизвестно как потом используют.
Поэтому, когда старшая горничная (и по совместительству старшая стукачка) Тольга Фирье попросила ее аудиенции, Ксю заподозрила неладное. И напряглась, подозревая провокацию или еще какую неприятность. И поначалу слушала ее с большим недоверием. А не слишком молодая женщина поведала ей историю о неоднократном оттирании ее племянницы от бесплатной помощи. Была у государственных медицинских учреждений такая возможность – не взимая денег производить по заранее определенной квоте в сложных случаях комплексное воздействие на пациента, когда в ход шло все вместе: и стандартные лекарственные услуги, и благословения, и проклятья частных лекарей, поскольку обойтись чем-то одним не получалось. Так вот у ее племянницы был именно такой случай – после падения плашмя с крыши сарая она получила травму грудной клетки, осложнившуюся отеками, которые не давали девочке нормально дышать.
Ну, и в чем проблема? Обратиться в районную клинику, оттуда направят в госпиталь соответствующего направления, где и проведут трахеостомию. Операция вроде как не самая сложная: разрезать горло и вставить трубку.
Операция несложная, вздохнула Тольга, сложным и дорогим является послеоперационный период: трубка должна находиться в теле пациента в течение долгого периода и тут-то и возникают затраты на обслуживание и уход. Необходима специальная аппаратура для дыхания, регулярная уборка содержимого канюли и помощь для адаптации тела к новому способу дыхания. Дочь брата уже три года стоит в очереди на бесплатную операцию в районной клинике, потому что денег на частную клинику у семьи нет. Но очередь не двигается, каждый раз им объясняют, что появился пациент в более критическом состоянии. А ей все хуже.
Три года?! И почему до сих пор ничего не сделано? Она лично утверждала квоту на подобные операции для малоимущих! И Ксю призадумалась: а как вообще принимается решение кому операция нужнее? И кем? Скорее всего это происходит не в клинике, те честно признают свою несостоятельность и отсылают в госпиталь. И уже непосредственно там кто-то должен выстраивать эту очередь. И кто? И на каких основаниях? Тольга права, этот момент она и ее управленцы как-то упустили из виду при проверке, сочтя его чисто «техническим». Профессиональным. Недоступным невеждам. А ведь эти самые, с позволения сказать, профессионалы очень даже могут кого-то пропихнуть на бесплатную операцию побыстрее. А кого-то наоборот, не пропустить вовремя, прикрывшись уймой непонятных медицинских терминов.
Что ж, значит самое время учредить проверку. И чтоб не спугнуть тех, кто этим занимается непосредственно на местах, следует сначала изучить дубликаты отчетов государственных госпиталей, ежегодно сдаваемых всеми медицинскими учреждениями в Федеральную налоговую службу. И сравнить их со всеми выданными направлениями на госпитализацию из районных клиник, которые тоже не являются секретными. Вот тут-то и выяснится кто честно выполняет свои обязанности, а кто нет.
Результаты оказались ошеломляющими. Замешаны в подлогах оказались практически все главные лекари госпиталей. Это, в общем, было понятно и где-то ожидаемо. Неожиданность пряталась в списках тех, кто все-таки получил бесплатную помощь. И Ксю поняла, что действовать надо по-другому, не устраивать бэмц каждому проштрафившемуся, а натравить на них общественное мнение.
И через два дня «Колхидское время» вышло с разгромной передовицей «Вестники смерти». В ней ведущий репортер вскрыл подробности скандала с подменой лекарями кандидатур бедных неодаренных, обратившихся за бесплатной государственной помощью, на вполне платежеспособных аристо. Больше всего возмущения у читателей вызвала таблица, лично составленная Ксю: в левом столбце указывались данные того, кто реально нуждался в помощи: имя, возраст, происхождение, диагноз. В среднем такие же данные того, кому некую бесплатную услугу оказали. В правом столбце шла констатация факта: вместо лечения сложного перелома малоимущего был поставлен дорогущий сустав платежеспособному одаренному. Или вместо операции, необходимой племяннице Тольги была произведена замена сыну члена Законодательного Собрания не самых красивых зубов на первоклассные коронки. И на десерт был представлен самый вопиющий случай: вместо того, чтоб прооперировать мальчишку с пороком сердца, которому уже не могли помочь только благословения, в госпитале предпочли провести косметическую процедуру шлифовки кожи на лице для аристо-девушки. А мальчишка умер без вовремя оказанной помощи. Автор статьи в заключении вполне резонно задался вопросом о масштабах коррупции: сколько ж это целителям перепало на карман, чтоб пойти на такие нарушения? Причем, далеко не первые! И явно не единственные!
