Ева Арк
Весна братьев Медичи
Когда флорентийцы познакомились с документом, их восторги сильно поутихли.
– Народ заподозрил, нет ли в договоре многих тайных статей, не приносящих ни пользы, ни чести сему несчастному граду, – писал современник.
И действительно, мир не был ни славным, ни надёжным. Он дорого обошёлся: с герцогом Калабрийским, сыном короля Неаполитанского, пришлось заключить небывалый кондотъерский контракт на 60 тысяч флоринов в год. Герцог поселился в Сиене и, благодаря раздорам местных жителей, стал её полновластным хозяином. Лоренцо был вынужден отпустить Пацци, содержавшихся под стражей в крепости Вольтерры, то есть дать свободу людям, вне всякого сомнения, жаждавшим мщения. Рано или поздно они могли вновь стать опасными.
Но, по словам Макиавелли, опасность исходила и извне:
– Мирный договор этот, едва стало о нём известно, вызвал крайнее возмущение у папы и у венецианцев.
Пока Лоренцо не принёс публичного покаяния, папа Сикст IV не распускал войска. Более того, он сблизился с Венецией. Недавняя союзница Флоренции в апреле заключила с папой союз. Джироламо Риарио стал главнокомандующим Светлейшей республики, а Рене II Анжуйский – его заместителем с жалованьем 2 тысячи дукатов в месяц. Кроме того, союз с Миланом тоже грозил стать ненадёжным из-за сближения Лодовико Сфорца с Ферранте I, подкреплённого браком дочери герцога Калабрийского с молодым герцогом Джан Галеаццо, племянником Моро.
Тем не менее, историк Эрнесто Понтьери считал, что договор Лоренцо с Неаполем имел большое значение:
– Ферранте нашёл в союзе с Флоренцией оплот против вражеских сил своей династии, которые, как хорошо известно, были вероломными и буйными баронами внутри и иностранными наёмниками снаружи. Оба подрядчика, Арагонцы и Медичи, остались верны пактам, заключённым в Неаполе в 1480 году; и в действительности, пока они были живы, никто не нарушал границ Италии.
Кроме того, позиция Лоренцо внутри государства укрепилась настолько, что он решился на изменения в системе правления. Был учреждён новый Совет семидесяти, которому подчинялся Совет ста и который отныне занимался всеми важнейшими делами. Причём попасть туда можно было только по рекомендации Медичи. В память об этом событии Великолепный велел отчеканить медаль, где на одной стороне был изображён его профиль с надписью «Великий Лоренцо Медичи», а на другой фигура Республики с лилией в руке, сидящая на пальмовой ветви, и надпись: «Попечение об Отечестве».
Был введён закон, согласно которому каждое покушение на жизнь и благополучие Великолепного рассматривались как государственное преступление и каралось жесточайшим образом. В переписке иностранных дипломатов для простоты его именовали «герцогом Флоренции» – так было понятнее. Политические же противники Лоренцо Медичи называли его «тираном». Но впоследствии много лет спустя Франческо Гвиччардини напишет в своей «Истории»:
– Хотя при нём город и не был свободен, однако невозможно было иметь тирана лучше и приятнее.
Глава 12
Война и мир
Лоренцо Великолепный достиг высшей власти. А это не позволяло ему униженно отправиться в Рим к папе, продолжавшему грозить Медичи. Но Сикст IV ждал этого жеста, не желая снять свои претензии к Флоренции и интердикт против неё. Упрямство старика сломило чрезвычайное происшествие. 28 июля 1480 года перед городом Отранто, принадлежавшим Неаполитанскому королевству, появился турецкий флот из ста кораблей с армией великого визиря Кедук Ахмеда: турки хотели наказать Ферранте за помощь их врагам – мальтийским рыцарям. 11 августа город пал. Резонанс события был огромный. Неаполитанский король потребовал от папы прекратить все раздоры внутри Италии и вместе отвоевать Отранто у неверных. Сикст IV согласился принять вместо Лоренцо двенадцать послов и даровать им своё прощение. 25 ноября флорентийцев, накануне ночью прибывших в Рим, приняли в тайной консистории. 3 декабря, в первое воскресенье Рождественского поста, они пришли к портику собора Святого Петра. Их заставили ждать перед запертой дверью, потом, наконец, впустили, и они пали ниц перед папой. Обряд свершился.
– Не возвращайтесь, яко псы, на свою блевотину, – с этими словами понтифик ударил каждого из послов по плечу покаянной плетью.
Послы же пели:
– Помилуй мя, Боже.
Затем папа допустил их к целованию туфли и благословил. Позже он счёл должным потребовать от Флоренции снарядить против турок пятнадцать галер: это была своего рода цена покаяния. Турецкое нашествие и оккупация Отранто продлились почти год. Они чудесным образом разрешили кризис и вынудили папу пойти на уступки, а Ферранте – отозвать сына, герцога Калабрийского, к себе. Тот покинул Сиену и занятые им города. Удача наконец-то улыбнулась Лоренцо.
– Флоренция, – писал Макиавелли, – вознесла его до небес, говоря, что «счастье вернуло ему через мир всё, что несчастье отняло через войну».
Пользуясь отъездом герцога Калабрийского на осаду Отранто, Флоренция, не дожидаясь положенного арбитража, вернула себе Колле, Поджибонси, Поджо Империале, Монте-Сан-Савино. К марту 1481 года дело было сделано. Лоренцо так удачно использовал османское вторжение в пределы Неаполитанского королевства, что пошли слухи:
– Великолепный его и организовал!
Но, хотя с Турцией у Флоренции действительно шла оживлённая торговля, ни в каком подталкивании султан не нуждался. Рим же, несмотря на примирение, продолжал строить козни. В октябре некий монах, обвинённый в подготовке покушения на жизнь Лоренцо Медичи, попал под расследование, проведённое с пристрастием и под пыткой.
Некто Ландуччи, современник Великолепного, оставил об этом такую запись в своём дневнике:
– Несчастному содрали кожу со ступней, и держали его ноги над огнём до тех пор, пока с них не потёк расплавленный жир. А потом поставили на крупномолотую соль, и заставили по ней ходить. От этих пыток он через несколько дней умер, хотя за ним и ухаживали потом в госпитале Санта-Мария-Нуова. Был ли он виновен, так и не установили. Люди судили об этом по-разному – кто говорил, что виновен, а кто говорил, что нет…
Так что правление Лоренцо держалось не только на его популярности среди народных масс.
Все неаполитанские войска были отозваны на юг. Впрочем, исход осады решило не их скопление, а одно непредвиденное событие: скоропостижная смерть Мехмеда II 3 марта и разгоревшаяся затем междоусобная война его сыновей Баязида и Джема. Гарнизон Отранто лишился поддержки и 10 сентября 1481 года капитулировал. За время оккупации 22-тысячное население было фактически уничтожено: 12 000 мужчин убили в ходе боёв, около 8 000 женщин и детей угнали в рабство, а 800 человек из оставшихся в живых обезглавили за отказ принять ислам.
После взятия Отранто герцог Калабрийский обратился с предложением к папе и христианским государям организовать Крестовый поход против турок, но его никто не поддержал. Все думали о своих интересах, а не о христианском мире.
В июне 1481 года подавление нового заговора дало Лоренцо возможность косвенно показать, что он – подлинный глава государства. Всё началось с недовольства двух именитых людей, которые сочли, что их несправедливо отстраняют от государственных должностей. Про одного из них, Маротто Бальдовинетти, было известно, что он поддерживает сношения с Джироламо Риарио. Другой, Баттиста Фрескобальди, бывший представитель Флоренции в Турции, арестовал Бернардо Бандини – одного из убийц Джулиано Медичи. Фрескобальди привёз его к Лоренцо, но никакого вознаграждения от него за это не получил. Обидевшись, он задумал сделать то, что не удалось Пацци – убить Великолепного. Но едва слух о заговоре дошёл до окружения Медичи, злоумышленники сразу же были осуждены и 6 июня повешены на окнах Барджелло. Правда, некоторые роптали:
– Ведь заговорщики ещё не успели ничего совершить!
Однако Синьория и Совет семидесяти решили дать острастку другим.
По словам Макиавелли, после заключения договора с Ферранте Неаполитанским Лоренцо занялся украшением города и возвеличиванием своей семьи. Будучи членом комиссии дворцовых дел с 1479 года до смерти, он познакомился с величайшими художниками своего времени, и общение с ними, как и с представителями изящной словесности, доставляло ему одну из величайших радостей, доступных человеку. Вслед за Козимо Старым Лоренцо полагал:
– Для чести и блага страны художники нужней чиновников и полководцев!
Правда, будучи менее щепетильным, чем его дед, Лоренцо мог, если собственных денег для меценатства недоставало, без всяких колебаний заимствовать их из государственной казны, и прибегать к этой крайности ему приходилось особенно часто по возвращении из Неаполя.
К тому времени в Италии огромный интерес к античности уже существовал. Но при Великолепном он получил новый толчок. Так, спасая и Флоренцию, и свою собственную жизнь, Лоренцо преподнёс в качестве подарка важному приближённому короля Ферранте античную бронзовую голову льва, которая стоила дороже золота…
Сам Великолепный, в отличие от религиозных общин, Синьории и конкурирующих с Медичи богатых семей, заказывал не так много произведений архитектуры и живописи. Зато он был страстным любителем декоративного искусства и собрал за свою жизнь более 200 золотых медалей, 1000 серебряных, 60 инталий (разновидность геммы) и множество ваз. Покровительствовал медальерам и бронзировщикам, в том числе, скульптору и живописцу Андреа Верроккьо, который был учителем Леонардо да Винчи, Пьетро Перуджини и, возможно, Сандро Боттичелли. Последний был любимым художником Лоренцо, который почти двадцать лет обеспечивал ему заказы.
Едва наступил долгожданный мир между Флоренцией и папой, Сикст IV вызвал в Рим трёх известных флорентийских художников Перуджино, Гирландайо и Боттичелли для украшения только что построенной Сикстинской капеллы. Можно только представить, сколько тайного смысла и аллегорий вложили те в свой труд. 5 октября 1482 года они вернулись во Флоренцию и вскоре получили заказ на роспись зала Лилий во дворце Синьории. Флорентийским старшинам так понравились портреты приближённых папского двора на ватиканских фресках, что они пожелали и себя увековечить на стенах капелл в родном городе.
«Мистические грёзы» Сандро были ближе Великолепному, чем реализм Леонардо, в котором он ценил больше музыканта, чем художника.
– Медичи создали и разрушили меня! – жаловался гений.
«Создали» его идеи, которые начинающий живописец почерпнул в блестящем окружении Великолепного. «Разрушили» – потому что Медичи в его услугах не нуждались. К тому же, репутацию Леонардо да Винчи подпортило судебное разбирательство по поводу анонимного обвинения его в связи с одним натурщиком. В 1482 году он перебрался в Милан, где создал свою гениальную «Тайную вечерю» и не только. Позже в поисках покровителей Леонардо скитался по всей Италии и уже в пожилом возрасте недолго служил сыновьям Великолепного – папе Льву Х и Джулиано, герцогу Немурскому. Умер гений на чужбине, во Франции. Зато его роль в распространении ренессансной культуры не только в Италии, но и за её пределами, переоценить невозможно.
Блеском своего двора Лоренцо старался удержать расположение сограждан и доказать, что он сам и дом Медичи необходимы городу.
Как уже упоминалось, на вилле в Кареджи, принадлежавшей Медичи, располагалась так называемая Платоновская Академия, которую основал ещё Козимо. В числе её учеников в 1479 году, сразу после окончания дела с заговором Пацци, появился необыкновенно одарённый молодой человек, Джованни Пико. Он был из знатной аристократической семьи властителей Мирандолы и Конкордии, связанной родственными узами со многими владетельными домами Италии, – но увлёкся философией, и при этом настолько, что в 14 лет окончил университет в Болонье. Попав во Флоренцию, он очень сблизился с Лоренцо. В городе ему дивились, пожалуй, не меньше, чем знаменитому жирафу Медичи, которого в 1486 году подарил Лоренцо египетский правитель Кайт-бей в знак установления дружественных и торговых отношений между Флоренцией и Египтом. У внука Козимо поистине была страсть к коллекционированию, и больше всего он любил коллекционировать таланты.
Стремясь сделать власть во Флоренции наследственной для своей фамилии, Великолепный, тем не менее, не решился официально объявить себя герцогом, а от Синьории получил лишь почётный титул «князь государства». Лоренцо по-прежнему жил жизнью простого гражданина и уступал дорогу любому, кто был старше его. Зная, что в Милане и в Риме его первенцу Пьеро непременно предложат почётное место, он советовал ему скромно держаться во втором ряду. Он никогда не отказывался посетить в гостинице послов других иностранных держав или проезжих кондотьеров, хотя с течением времени всё больше страдал от подагры и ревматизма.
Лоренцо старался вести здоровый образ жизни и этот же способ советовал в письмах своему среднему сыну Джованни:
– Питайтесь только простой пищей и много упражняйтесь телесно, иначе Вас может сразить неизлечимый недуг… Вставать утром следует рано, потому что это не только для здоровья полезно, но и позволяет исполнить все дневные дела: молитвы, учение, приём просителей…
С другой стороны, его часто утомляла роль всеобщего наставника. Временами Лоренцо жаловался:
– Ну, хоть бы один горожанин женился, не прося моего благословения!
Однако тут, если верить Гвиччардини, он лукавил:
– Подозрительным характером объясняется и забота Лоренцо о том, чтобы как можно меньше сильных и могущественных людей соединялось узами родства. Стремясь воспрепятствовать опасным для него бракосочетаниям, он порой расстраивал неугодные ему свадьбы, вынуждая юношей из знатных семей брать в жёны тех, кого они сами никогда бы не выбрали; наконец, дошло до того, что ни один брак в семьях, хоть немного возвышающихся над средним уровнем, не происходил без его разрешения и участия.
Ради объективности следует заметить, что таким Лоренцо стал после заговора Пацци.
– Чтобы держать под наблюдением послов Флоренции в Риме, Неаполе и Милане, – продолжает Гвиччардини, – руководствуясь всё той же подозрительностью, он устроил так, что при каждом из них как бы для оказания помощи постоянно находился секретарь, состоящий на жаловании у коммуны, и с этими секретарями Лоренцо имел тайные сношения и был, таким образом, в курсе всего происходящего.
Кроме проверенных представителей старинных флорентийских семей, Великолепный привлекал к управлению городом и одарённых выходцев «из низов»:
– Во главе банка Монте был поставлен ремесленник Антонио ди Бернардо, и ему даны были такие полномочия, что, можно сказать, в его власти оказалось две трети города; также сер Джованни, нотарий отдела приказов коммуны, сын нотария из Пратовеккио, снискал такую благосклонность Лоренцо, что, пройдя через все магистратуры, чуть не стал гонфалоньером справедливости; и мессер Бартоломео Скала, сын мельника из Колле, будучи старшим секретарем Синьории, стал гонфалоньером справедливости, что всеми порядочными людьми было встречено с шумным негодованием.
– Мало того что люди, подобные перечисленным выше, вмешивались в управление городом; в Совет Ста и в комиссии по голосованию и сбору налогов Лоренцо ввёл столько простолюдинов, с которыми сговорился, что они-то и стали хозяевами положения, – с неодобрением заключил автор «Истории Италии».
Городскую бедноту Великолепный привлекал беспрестанными праздниками и бесплатной раздачей пищи. Он взял на себя обязанности своей матери Лукреции, которую во Флоренции называли «приютом всех несчастных». Она скончалась после тяжёлой болезни весной 1482 года. Печаль Лоренцо не поддавалась описанию. Уже по прошествии некоторого времени он признавался в письме Элеоноре Арагонской, герцогине Феррары и одной из самых просвещённых женщин Италии:
– Я испытываю страшное горе, потерял я не просто мать, а единственное убежище от неприятностей и вдохновительницу всех моих начинаний.
Хотя по женщинам обычно долго не скорбели, траур по матери Великолепного длился год среди всей семьи Медичи и не только. Из-за кончины Лукреции была отложена свадьба её племянника Лоренцо Торнабуони с Джованной дельи Альбицци. Она присутствует также на четырёх фресках в фамильной капелле Торнабуони, которые заказал Гирландайо её брат Джованни.
К сожалению, Луиджи Пульчи не успел при её жизни закончить заказанную ею поэму «Морганте». Опечаленный поэт отбросил бурлеск и описал в последних песнях как Лукреция Торнабуони сидит в раю у самого престола Девы Марии и слушает, как ангелы поют её замечательные стихи.
– Лишь вспомню о ней – разрывается сердце, – жаловался Лоренцо.
Великолепный ничего не делал, не посоветовавшись с матерью. Он видел только большие задачи государства. Она же вникала во все подробности. И говорят, что решения Лукреции часто были мудрее, чем у сына. По словам Джорджо Вазари, бюст матери всегда стоял в кабинете Лоренцо.
Но надо было жить, управлять своим обширным «хозяйством», поддерживать престиж фамилии, оказывать покровительство людям искусства и…любить.
Похоронив мать, Лоренцо вызвал к себе Бернардо Ручеллаи, с которым вместе ездил в Неаполь. Несмотря на полноту, муж Наннины был очень подвижен и обладал завидным здоровьем. И вообще, был он человеком надёжным. Поэтому при виде его добродушного лица с румянцем во всю щёку Великолепный на миг ощутил угрызения совести.
– Вот что, Бернардо, у меня есть поручение для тебя.
– Всегда готов служить Вам, Великолепный Лоренцо!
– Я хочу отправить тебя послом в Милан к герцогу Бари. От нашего союза с ним очень многое зависит. А за Моро необходим глаз да глаз.
– Когда ехать?
– Как можно скорее.
– Надолго?
– Как получится. Только тебе я могу доверить это дело.
– Значит, надолго, – Бернардо почесал переносицу, – Боюсь, жена будет недовольна…
– Ну, с сестрой я сам поговорю.
– Ты ведь знаешь: миланские дамы по красоте не уступают нашим, – Лоренцо подмигнул зятю.
Тот хохотнул:
– Признаться, больше всего, кроме жены и детей, я буду скучать по нашей Академии! Когда-то ещё доведётся присутствовать на её заседаниях!
– Я слышал, что Моро, дабы дать образование племяннику, собрал у себя в Милане образованных людей со всей Италии. В том числе, флорентийцев. Так что в Милане скучать тебе не придётся!
Бернардо Ручеллаи был послом в Милане с 1482 по 1485 год. В июле–августе 1485 года Лоренцо назначил зятя гонфалоньером Джустиции, но тот остался в Милане. В марте 1486 года Ручеллаи был послан в Венецию, затем нанёс визит папе по пути в Неаполь, чтобы там представлять Флоренцию и Медичи. А позже вёл переговоры в Риме о браке Пьеро, старшего сына Лоренцо. Если Бьянка Медичи родила шестнадцать детей, то Наннина – лишь пять, слишком мало, исходя из представлений того времени. Однако Лоренцо совесть не мучила. Разве кто-то больше заботился о сестре, чем он? Да и сама Наннина, в отличие от Бьянки, пока не жаловалась на отсутствие мужа…
Тем временем Джироламо Риарио, племянник папы, продолжал устраивать свои дела в Романье. Захватив Форли, он затем попросил у Венеции корабли для похода против Неаполитанского королевства, чтобы отвоевать некоторые графства. За это Риарио обещал Светлейшей, что папа закроет глаза, если она решится выступить против Эрколе д'Эсте. Феррара перестала платить Святому престолу ежегодную вассальную дань и заслуживала наказания. Венеция же очень хотела сломить растущее могущество герцога Феррарского, ставшего, по её мнению, особенно опасным после его женитьбы на дочери короля Неаполя.
В сентябре 1481 года, когда Светлейшая и Риарио заключили соглашение, Венеция начала искать повод для войны с Эсте. Феррара добывала соль в лагунах Комаккьо, которые венецианцы объявили своей территорией и взамен потребовали Полезину (окрестности Ровиго). Не получив, как и ожидалось, положительного ответа, Венеция 3 мая 1482 года объявила войну Ферраре. Союзниками Светлейшей республики стало Папское государство с Джироламо Риарио, а также Сиена, Генуя и маркиз Монферрато. Эрколе д'Эсте мог рассчитывать на помощь Неаполя, Флоренции, Милана, Мантуи и Болоньи. Военачальников обе стороны нашли быстро. Венеция наняла Роберто Сансеверино, взбунтовавшегося против Лодовико Моро, папа – владетеля Римини Роберто Малатесту, зятя герцога Урбинского; Эрколе д'Эсте вверил свою оборону Федерико да Монтефельтро и Альфонсо Калабрийскому. В центре Италии Флоренция взяла атаку папских позиций на себя. Под начальством Костанцо Сфорцы, владетеля Пезаро, она осадила и взяла Читта ди Кастелло. Лоренцо изо всех сил старался разрушить государство Риарио.
Лето выдалось жаркое. В ходе войны от малярийной лихорадки 10 сентября скончался в Ферраре одноглазый Монтефельтро, и в тот же самый день в Риме – его зять Роберто Малатеста. Вдруг выяснилось, что папу практически никто не поддерживает. Сикст IV потерял голову и 29 августа отправил два послания: всем христианским государям с изложением своих миролюбивых намерений и императору Фридриху III с просьбой о посредничестве. Впрочем, папу торопил и его племянник Риарио, которому не терпелось завладеть Римини: ведь наследником Роберто Малатесты, кондотьера, принёсшего победу Риму, остался малолетний Пандольфо. Однако вдова Малатесты, Изабелла да Монтефельтро, оказалась не робкого десятка. Перед лицом опасности она обратилась за помощью к Лоренцо, который с удовольствием помог ей, и отстояла Римини от посягательств Риарио. 12 декабря 1482 года папа подписал договор с противниками о создании лиги на двадцать лет: все крепости, занятые обеими сторонами, возвращались обратно. После чего выступил на защиту Феррары. Его посланник Сиджисмондо де Конти предложил дожу тоже заключить перемирие, однако получил однозначный отказ:
– Венеция скорее призовёт на помощь турок, чем вступит в новый союз!
Светлейшая никак не могла примириться с тем, что от неё уплыла легкая победа над Феррарой.
Лоренцо Медичи сам себя назначил послом в Рим в знак того, что прежние обиды забыты благодаря новому союзу, а папа одобрил выбор духовной карьеры для маленького Джованни Медичи, которому тогда было семь лет.
Сикст IV решил провести с союзниками совещание для подготовки похода против Венеции, виновной в том, что она в одиночку продолжала войну с Феррарой. 28 февраля 1483 года в Кремоне собрался съезд государей-союзников. Папу представлял его легат кардинал Франческо Гонзаго. На съезде присутствовали Лоренцо Медичи, герцог Калабрийский, Лодовико Моро со своим братом Асканио, маркиз Мантуанский Фредерико Гонзага, Джованни Бентивольо из Болоньи и, конечно, Эрколе д'Эсте. Было решено перейти в наступление на венецианской территории за рекой По. У союзников было 4 тысячи всадников и 8 тысяч пехотинцев. 7 марта они встретились с венецианской армией численностью в 2 тысячи всадников и 6 тысяч пехотинцев. Венецианцы были разбиты. Кроме того, папа 24 мая издал буллу, налагавшую интердикт на Венецию, и разослал её всем государям Европы. Летом герцог Калабрийский вторгся в области Бергамо, Брешии и Вероны. Казалось, близился час, когда Венеция капитулирует. Однако в июне смерть маркиза Фредерико Гонзага лишила союзников человека, способного улаживать распри между Лодовико Моро и герцогом Калабрийским: Альфонсо желал, чтобы молодой герцог Джан Галеаццо, женатый на его дочери Изабелле, реально управлял Миланом. Это подтолкнуло Моро подписать 7 августа 1484 года в Баньоло близ Брешии мир, который стал торжеством венецианцев: они сохраняли все свои владения, получали Ровиго с Полезиной и обязывали Феррару признать своё господство. Если верить Коммину, советнику французского короля, Венеция тайно заплатили Лодовико Моро 60 тысяч дукатов.
Лоренцо же не получил ничего, кроме бенефиций для сына Джованни. Людовик XI предоставил мальчику аббатство Фондус, а Ферранте I – аббатство Монте-Кассино, одно из богатейших во всём христианском мире. Неаполитанский король надеялся, что Лоренцо спишет ему все долги. Строгая ревизия счетов в 1483 году показала, что убытки Медичи в Неаполе составили 30 тысяч дукатов. Тем не менее, Ферранте I не собирался возвращать их и в качестве компенсации назначил Великолепного палатом королевства. Этим почётным титулом он награждал только того, кто больше, чем кто-либо другой, выказал себя верным союзником Неаполя.
Узнав о заключении мира, папа слёг в сильной горячке. Понтифика сразило предательство Моро. В ночь на 12 августа 1484 года Сикст IV в злобе скончался.
Позже Макиавелли язвительно заметил:
– Всё же этот глава церкви, умирая, оставил в состоянии мира Италию, в которой при жизни только и делал, что устраивал войны.
