Елизавета Геттингер
Солнце встает над ними
Глава 4
Милиция стала полицией, отделение превратилось в отдел, а Яковлеву дали капитана за выслугу. Уже не только в Подмосковье пропадали граждане ближнего зарубежья, но и в самой Москве участились случаи пропажи.
– А, капитан, заходи, – грозно сказал начальник отдела увидев Яковлева в гражданской одежде. – Почему опять в гражданке? Приказ был, всем получить новую форму.
Начальник помолчал, собираясь с мыслями и припоминая, зачем же вызывал Яковлева.
– Впрочем, сегодня она тебе не понадобится.
Яковлев выдохнул.
Порядком разочаровавшись в службе, он принципиально не надевал новую форму полиции, искренне считая, что реформа не принесет никаких перемен.
– Парень ты надежный, проверенный. Не в службу, а в дружбу, покатайся сегодня с операми нашими, узнай, какие настроения гуляют в отделении… ах ты дьявол…в отделе. Кто чем дышит…, – подойдя вплотную к капитану говорил начальник. – Мне нужен свой человек, понимаешь? Их нач новый, без году неделя, а уже порядки свои наводит.
– Недопонял, – возмущенно сказал Яковлев.
– Но, чего набычился, – зыкнул начальник.
От напряжения у Яковлева на переносице выступила глубокая вертикальная морщина. Прежде чем дать начальнику ответ, он стоял и вспоминал как тот два года тому назад отдал следователю приказ, чтобы все принятые им заявления от родственников о пропаже передавались лично начальнику. Тема о пропаже лиц азиатской национальности в отделе была под запретом. Отдел задыхался, пачками получая ориентировки и заявления о пропаже людей, в основном это были молодые мужчины от двадцати до сорока лет. Яковлев был возмущен бездействием и равнодушием коллег. Всякий раз заикаясь об этом на планерке, начальник пресекал домыслы следователя, говоря, что этим делом занимаются наверху. Куратором специально созданной группы о серии пропаж граждан ближнего зарубежья был следователь прокуратуры, тот самый следователь, который подобрал Яковлева на дороге.
После убийства прокурорского следователя на заправке, Яковлеву лишь единожды было предупреждение, чтобы он не совался в дело о пропажах. Никто не дознавался у него, как Яковлев оказался в машине прокурорского следователя в тот день, о чем велся разговор, похоже никто не был в курсе этого. Ничего. Никаких допросов. Легко отделался. (Спустя некоторое время, Яковлев узнает от хорошего знакомого коллеги о том, что из машины прокурорского следователя был изъят видеорегистратор, на котором был записан его разговор с Яковлевым. Те, кто занимался расследованием убийства следователя, услышав на записи фамилию судьи Маркова, и то, что в тот день его племянник был в машине следователя, закроют дело за отсутствием состава). Яковлев был уверен, что начальник тоже замешан во всем этом деле, и хочет таким образом избавиться от него, как избавился от бывшего начальника криминальной милиции. Яковлев продолжал вести свое маленькое расследование.
– Через полгода, глядишь и начальником следствия станешь, – видя колебания Яковлева сказал начальник. – Дела текущие, передашь капитану Дубкову.
Быть стукачом (чего явно хотел от него начальник) он и не собирался. Зато времени прибавиться, размышлял про себя Яковлев.
– Добро, – подумав, коротко ответил Яковлев.
Ни через месяц, ни через полгода Кристина так и не вернулась домой. Теперь он четко понимал, о чем она пыталась сказать ему тогда, на допросе. Как ее отец может быть причастен к пропаже и убийствам людей?
– Если бы только увидеться с ней, – говорил он каждый раз, перебирая свои наработки.
Появлению следователя Яковлева оперативники рады не были. Опер и следак – две противоположные друг другу стихии. Но что поделаешь, ведь приказы не обсуждаются. На удивление следователь быстро вошел в оперскую колею. На вызовах было спокойно. Ничего из ряда вон. Типичная бытовуха.
Каждое утро отдел расшевеливался как потревоженный муравейник. Следователь Яковлев стоял во дворе отдела после ночного дежурства, докуривая сигарету и ожидая своего напарника оперативника Сергея.
– Что Капитан, разжаловали тебя? – подкалывали проходящие мимо знакомые патрульные.
Яковлев, улыбаясь кивал головой.
– Серегу ждешь? – спросил патрульный.
Яковлев, выдохнув дым вновь кивнул.
– Здорово наверно вы вчера погуляли, – хихикнул ппсник.
– О чем ты? Я с дежурства только.
– Да ладно тебе, у Сереги вон, морда, разукрашенная. Красавец. Не могли пятницы дождаться?
– Адрес? – коротко спросил Яковлев.
– Да ты чего, в моем подъезде на втором справа.
– Подбросишь? – затушив о перила бычок спросил Яковлев.
– Только отмечусь, – ответил ппсник.
Опер долго не открывал. Звонок был вырван с корнем, и Яковлев со всей мочи тарабанил в деревянную дверь. Наконец открыла сожительница. Яковлев прошел по узкому коридору на кухню и увидел напарника. Лицо его в действительности, как и говорил патрульный было «разукрашено». От Сергея несло перегаром.
– Рассказывай, – подставив рядом табурет, сказал Яковлев.
– Вон пошла! – прикрикнул Сергей на любопытную сожительницу. – Что рассказывать?
– Кто тебя так? – спрашивал Яковлев.
– Не имеет значения, – ленно натягивая на себя растянутую майку ответил он.
– Рассказывай, может помочь смогу. Не дело это, когда вот так запросто мента можно тронуть, – говорил разъярённый Яковлев. – Свои?
– Нет.
Сергей тянул с рассказом, ему хотелось излить душу, но он не знал с чего начать.
– Ну, давай же!
– За городом как с моста кривого съезжаешь, лесок есть, знаешь? – начал он.
– Ну.
– Там если с другого конца заехать, от болотца, дом для душевно больных стоит, психушка по-нашему.
– Не знаю такой.
Яковлев весь превратился в слух.
– При совке это был дом для умалишенных. Предполагалось, что там лечат душевнобольных, но в действительности об этих несчастных никто не заботится, они заброшены и предоставлены сами себе. С ними обращаются как с животными. Кто эти люди, чем они занимались до того, как попали сюда, – никто не знает. Наш нач бывший, оказывал им услуги по защите, – мялся Сергей.
– Крышевал что ли? – сразу поняв в чем дело, спросил Яковлев.
– Правильно понял. Там не совсем всё законно, в общем. Нача нашего снесли, а в курсе его дел с крышей этой психушки, из действующих оперов, был только я. Пару раз я с ним ездил. По старой памяти наведался туда позавчера. Бабки нужны позарез, мать в Твери больная. И у них нач сменился. Я бы к старому и не пошел. Отморозок тот ещё. Его закрыли недавно. Говорят, сам Марков закрыл. Давай напьемся? – предложил Сергей.
Яковлев еще больше насторожился, услышав до боли знакомую фамилию.
– Нет, не слышал об этом. Это ведь даже не наша земля. За что закрыли то?
– Как бы помягче выразиться… Главврач той психушки теток из женского отделения в аренду сдавал извращенцам разным. Ну и видимо стуканули на него. А мой нач с этого имел свой интерес, – разливая водку по рюмкам, говорил он. – Закрыли, разумеется, не за это. Его убрали с должности по тихой, а потом с весом на кармане взяли. Все дела какие по наркоте проходили, всё на него повесили.
– Это новый тебя так отделал? – спросил Яковлев, аккуратно отодвинув от себя рюмку.
– Охранник дедок, – потупив взгляд, отвечал Сергей.
– Один? Правильно сделал, чтобы не повадно было, – удивившись заключил Яковлев.
– Ты же сказал, что поможешь мне.
– Чем я тебе помогу? Сам виноват. Развели в отделе черт знает что! – говорил почти взбешенный Яковлев.
– Прикрой меня в отделе, а? Куда я с такой рожей?
– До понедельника приведи себя в порядок. Завязывай бухать. А вообще… Лучше расскажи подробнее об этой психушке.
– Зачем тебе? Только не говори сейчас, что мстить поедешь, – напугано говорил Сергей.
– Ментов трогать никому не позволено, но, если мент сам виноват… Просто скатаюсь, посмотрю, что там за дом такой.
– Не надо тебе туда. Потом проблем не оберешься. Это не просто психушка. О ней даже не каждому менту известно, а уж гражданскому подавно, – трезвея говорил он.
– Не волновайся за меня. Просто объясни, как добраться до туда.
– Ладно, бери мою колымагу, доверенность в бардачке, если что вдруг, скидывай ее смело, она на другого человека оформлена концов не найдешь, – сказал Сергей, потянувшись на полку за ключами от машины. – Прошу тебя, никому не трепись, – дав Яковлеву ключи и крепко сжав его ладонь просил напуганный Сергей.
Яковлев молча посмотрел на напарника, встал и ушел. Дверь громко хлопнула от сквозняка.
Старушки, сидящие у подъезда на лавочке, вежливо здоровались с капитаном Яковлевым.
– Без формы вас и не узнать, товарищ старший лейтенант, – приговаривали они.
– Капитан, теперь я капитан, – говорил он им в ответ.
Старушки ахали, радуясь за него, и каждая хотела обратиться к любимому следователю со своими проблемами и неприятностями.
– Все в отдел, все в отдел, уважаемые, – говорил он, удаляясь от них, так, что они слышали обрывки его ответа.
Во дворе дома у мусорных баков стояла бирюзовая Нексия Сергея, облепленная мошкарой. Яковлев не знал с какой стороны к ней подойти. После автокатастрофы, в которой погибли его родители, на том самом кривом мосту, когда он только поступил на юридический, он боялся машин как огня. Однако права получил, так, ради навыка. Постояв около машины, он сел за руль и наконец медленно тронулся. Хоть услышанная им фамилия из уст напарника была и крохотная, но все же это была зацепка. Он не узнавал себя. Спонтанно и необдуманно сорваться…
Обочина дороги за городом была утыкана кенотафами – могилами неизвестных водителей. У Яковлева защемило в груди, и он сбавил скорость.
День промчался, словно не было. Преодолев расстояние в шестьдесят километров от города, он заехал в лес по маршруту, который указал ему напарник. Долго кружа по неезженым тропинкам, вдалеке показался дом. Он подъехал поближе. Масштабы леса поразили его. От желтого дореволюционного двухэтажного дома, именуемого психушкой, Яковлева отделял висячий дощатый мост метров в двадцать над болотцем. Он не решился выйти из машины и исследовать округу. Побоявшись возвращаться в ночи по трассе в город с разбитой фарой, и боясь заплутать в лесу, он принял решение заночевать прямо в машине, убрав на всякий случай табельный пистолет, который забыл сдать утром после дежурства, в бардачок, а с собой взял «левый» пистолет…
Толстая пихта, словно нехотя, через усталость, сквозь бремя тяжких годин и испытаний, тихо скрипнула, потянулась всем телом навстречу утреннему солнцу и неожиданно повалилась, повалилась набок и рухнула всем усталым телом, ломая кустарник и подлесок, не в силах более поддерживать вертикальную свою старость. Тот час же стала отставать и местами отслаиваться кора, оборвался и провис многолетний мох и на изломе стало видно, что она долго болела, и древесина ее просто прогнила. Продолжая содрогаться от падения, она словно бы облегченно вздохнула и успокоилась.
Так все живое устает жить и уже не мил ему белый свет, не радуют молодые побеги. Ему просто хочется лечь и уснуть. Навсегда.
Кто сказал, что человек должен или может жить столетиями? А, впрочем, какая разница!? Во-первых, человек устает, когда познает собственную сущность, а во-вторых, кому нужна проблема перенаселения? Все, как в лесу! Даже молодой подлесок губит сам себя, чтобы проредиться и дать жизнь другим. Но тут уже вступает в силу естественный отбор. Это уже сама природа борется за выживание…
Поднялся он засветло, в сумерках раннего утра. Нащупав под сидением бутылку задохнувшейся минералки и попробовав ее на вкус, он, скривив лицо резко открыл дверь и сплюнул воду.
– Ну и гадость! – сказал он, вытирая воротом футболки рот.
Выйдя из машины, он потянулся во весь рост. Остатки воды вылил на облепленное следами от мошкары и мух стекло. Включил дворники. Только размазал. Из-за слоя белесой пыли нельзя было различить ни цвета, ни номерного знака.
Закрыв машину, Яковлев подошел к мосту, достал из кармана джинсов помятую сигарету и закурил. Сделав первый шаг, мост зашатался. Яковлев, ругнувшись, схватился за веревку, служившую перилами. Он смотрел по сторонам, ища другой способ перебраться через болотце. Болотце сплошь заросло дурным травостоем. Но единственной дорогой к желтому дому был висячий мост. Насмелившись, он пробрался по мосту приставным шагом.
Высокий, ненадежный забор из сетки рабицы окружал сам дом и современную одноэтажную пристройку. Увидев следы от грузовой машины на дороге за висячим мостом, он понял, что заехать в лес можно было и с другой стороны.
– Чья-то бывшая усадьба, – сказал Яковлев, закинув голову назад, оглядывая высокие заколоченные окна второго этажа дома.
– Барская заброшка, – раздался низкий с хрипотцой мужской голос за спиной Яковлева.
Яковлев остался стоять как стоял. Правая рука медленно потянулась к поясу под футболкой, в котором был запрятан пистолет. Мужчина понял, что собирается сделать гость. Грызя ягоды, по-видимому, нарванные с кустов, растущих около дома, он спокойно обошел Яковлева.
– Заплутали? – спросил он Яковлева.
Яковлев, увидев перед собой низкорослого старика расслабился.
– Нет. Я по поручению Олега Валерьевича.
Лысый, чересчур морщинистый старик с торчащими из ушей и носа волосами и беззубым ртом, прищурившись, с подозрением смотрел на Яковлева. Яковлев смотрел на старика.
– Говорят у вас тут гости незваные завелись, – уверенно говорил Яковлев.
– Странно, мы не сообщали еще. А сам Олег Валерьевич? Мы его вчера ждали, – вздохнув сказал старик.
Яковлев убрал с пояса руку. Попал в точку. Легенда сработала. Старик поверил ему.
– Занят, – взволнованно сказал Яковлев.
– Идемте, – сказал старик.
На охранника он похож не был. Скорее на обывателя этих стен. У Яковлева дух захватило. Сергей не смог справиться с этим стариком? Неужели Кристина может находиться здесь, в этом доме? А что, если отец держит дочь в психбольнице?
Они вошли в холодный холл. Два крупных охранника, вооруженные дубинками боролись на руках, но как увидели постороннего тут же подпрыгнули со своих мест.
– Отбой, парни, – сказал старик.
Охранники, вылупившись на гостя, медленно опустились на свои места.
– Никогда такого не случалось, чтобы Олег вместо себя присылал человека, – протягивая Яковлеву миску с ягодами говорил старик.
– Занят сильно, – трухнув, увидев зоновские наколки на пальцах старика отвечал Яковлев, взяв ягоды.
– Ну да Бог с ним. Начальство еще вчера после обеда разъехалось на выходные, а вот санитар не сменился еще с дежурства, он вам расскажет, что да как, – сказал старик, хлопнув Яковлева по спине.
Яковлев оглянулся вослед старику, но тот, как будто испарился в длинном коридоре.
– Следуйте за мной, – сказал санитар.
Яковлев поставил миску на первую попавшуюся поверхность и пошел, догоняя санитара. С деловитой быстротой он направлял свой взгляд в комнаты, должно быть служившие палатами. Повсюду, как гирлянда была расклеена липкая лента для мух. Помещение внутри дома не сильно было похоже на обычную больницу. Только высокой панелью стен коридора, окрашенного в оливковый цвет. Санитар завел Яковлева в процедурный кабинет.
– Давно работаешь здесь? – не зная с чего начать, спросил Яковлев.
Санитар, открыв шкаф, медленно и нервно снимал с себя халат.
– Две недели, – уклончиво отвечал он.
– Ты куда сейчас?
Санитар выронил плечик из рук, на который собирался повешать свой халат.
– Послушайте, я понятия не имею кто позавчера приходил к нам и что произошло, – вдруг осердился санитар.
– Не бои́сь, я тебе допрос не устраиваю. Я знаю, что машина с персоналом уехала. Как добираться планируешь? Могу подбросить.
– Спасибо, не нужно.
– Странное у тебя дежурство, – заметил Яковлев. – Дежурил подряд двое суток?
– Да, нехватка персонала, – ответил он.
Санитар молча смотрел на Яковлева.
– Хорошо, – сказал Яковлев, показав удостоверение следователя. – Скажу по секрету, я веду маленькое расследование. Я в курсе дел вашего бывшего начальника и не удивлюсь, если ночью ты не дежурство нёс, а зависал в женском отделении.
Санитар виновато и быстро опустил глаза.
– Бывший начальник за решеткой, а дело его живет. Я морали сейчас не касаюсь. Я говорю о более серьезных вещах. Будешь молчать обо мне, а я буду молчать о твоем поведении, – говорил Яковлев.
Санитар махнул головой и закусив губу дал согласие.
– Как вы поняли, что меня не было на посту? – робко интересовался санитар.
– Потому как зеленый, застенчивый. С бабами категорически не клеится. Тебе сейчас любая сойдет.
Яковлев каждым своим словом вгонял молодого парнишку в краску.
– Проведи меня в женское отделение.
– Да вы что? Мне замечание сделали, а сами… – перебил его санитар.
– Дослушай. Я ищу одну девушку, – тихим голосом произнес Яковлев.
– Я не могу водить вас по палатам. Посторонним у нас вход строго воспрещен.
– Если эта девушка находится здесь, то она в большой опасности.
– В опасности? Фотка есть девушки?
– Фотка? – Яковлев задумался. Нет, фото ее у меня нет. Такая знаешь, светловолосая, худощавого телосложения, невысокого роста, двадцати трех-пяти лет. Красивая, – засмущался Яковлев.
– Нет, таких точно нет. У нас в основном зрелые дамы лечатся, – оскалился санитар.
Яковлев паниковал. Неужели он ошибся?
– Уверен? А карты медицинские можешь достать?
– Вы слишком многого просите. Меня за это не то, что по головке не погладят, а вообще турнут. Да вы хоть знаете, как сюда непросто попасть, – поморщившись сказал санитар.
Яковлев отчаявшись плюхнулся на кушетку.
– Тогда сведи меня с тем, кто сможет помочь. Сколько на выходных персонала остается?
– На выходные обычно дед дежурит, тот, который вас привел. И дежурный санитар.
– Пара охранников на входе. Еще есть?
– Нет, только они. Что вы собираетесь делать? – тревожно спрашивал санитар.
– Пока не знаю.
– Ах да, сейчас больных поведут в загон на прогулку, – глянув на настенные часы вспомнил санитар. – Это за домом, что-то типа территории для выгула. Там можете поискать свою больную. Только прошу вас, со стороны.
– Идёт, – сказал Яковлев.
Пока санитар отвлекся на вошедшего в кабинет второго санитара, Яковлев стащил белый халат из открытого шкафа и засунул себе под футболку.
– Пойдемте со мной, – скомандовал санитар.
Яковлев, сложив руки на груди пряча халат вышел из процедурной. Он посмотрел на место у входа, где сидели два бугая, но охранников на месте не было. Санитар подвел Яковлева к эркерному окну11.
– Стойте здесь и никуда не уходите. Пациентов скоро выведут на прогулку, – пытаясь скорее отвязаться от назойливого гостя, сказал санитар.
Из окна ничего, кроме необъятных человеку стволов, судя по всему, многовековых деревьев видно не было. Ожидая, он нервничал, когда же в окне меж стволов замаячат пациенты. Но никто не появлялся.
– Парни, бери его, – на весь коридор раздался низкий старческий голос. Яковлев не успел оглянуться как двое охранников схватили его за ноги, повалили на пол и закрутили руки.
– Вы че творите! – взбесился Яковлев, лежа лицом на холодном полу.
Охранники не церемонились. Один из них вытащил у Яковлева из заднего кармана джинсов удостоверение.
– Ты кто такой, сука? – сказал дед, держа в руках удостоверение следователя.
– Я же сказал, я от Маркова.
– Да что ты говоришь, – ощерившись сказал дед. – Я токмо что говорил с Олегом. Никого он к нам не присылал вместо себя.
– Я капитан полиции, отпустите меня немедленно, – просил Яковлев. – У вас будут проблемы.
– Отпустить говоришь? – сказал дед. – Нет уж, в подвал его, парни. Тебя сюда никто не звал. Олег приедет в понедельник, пусть сам разбирается с тобой.
– Может его «того»? – предложил один из охранников.
– Ты что, душегуб? Мешок ему на голову и в подвал. Выполнять! Олег оценит.
Как Яковлев ни брыкался, охраннику удалось надеть ему на голову черный пакет.
– Ах ты еще и воришка? – сказал дед, увидев выпавший халат из-под футболки Яковлева, когда охранники подняли его на ноги.
Пинали его не сильно. Скорее, так себе, просто чтобы место знал, мент. Морду, конечно, разукрасили, ребра побили, да скулу немного помяли. Жаль только, что зуб выбили. Не столько больно, сколько обидно.
Яковлев очнулся в полутемном подвальном помещении, судя по количеству труб это была бойлерная. Повздыхал, поругался в полголоса и попытался встать. Тело ныло от ушибов. Теперь он был уверен, что идет по правильному следу.
– Документы…, – сокрушенно произнес он, ощупав себя и не найдя своего удостоверения.
Покрутив головой, он обратил внимание на поблескивающую полупустую пятилитровую бутылку у двери. Мучимый жаждой, он подполз к двери, скрутил крышку и понюхал воду. Взяв бутылку в обе руки, он начал жадно глотать воду из нее. Прорычав, он облил себя остатками воды. Ранка на лице сильно пощипывала.
– Восемь окон с одной стороны, восемь с другой. Два этажа, получается около тридцати палат, – бормотал он. – Один вход… Нет, должен быть еще один.
Вдруг он замолчал, услышав движения за дверью.
Между тем, наверху произошло событие, напрямую связанное с дальнейшей судьбой Яковлева. Ранним утром понедельника, чуть свет, как и было обещано, в желтый дом приехал сам судья Марков. Охранник-дед, надеялся на похвалу от Олега за поимку самозванца. Но Марков был в своем неумолимо грозном настроении.
– Два нападения на объект за неделю! Где чертов главврач? – вне себя от ярости кричал судья.
– Олег успокойся, одного мы поймали. Можем сейчас же спуститься в подвал, и ты лично его накажешь. Смотри что у меня есть, – уговаривал дед, показывая судье удостоверение капитана.
– Ты в своем уме? Опять на зону захотел? Ты хоть понимаешь, дурья твоя башка, что меня никто не должен видеть? А ты мне предлагаешь встретиться с ментом лицом к лицу?
– Но ведь он назвал твое имя.
– Выяснил что ему надо?
– Нет, мы подумали… что ты сам у него спросишь.
– Идиоты! Так, – разгневанно говорил судья, – Я поехал, охрану усилю по возможности.
– А мент? – говорил испуганный дед.
– Помогите ему бежать. Или вколите что-нибудь, и вывезите отсюда на хрен. Пока работу прекращаем. Надо разобраться с налетами. И помалкивайте про меня.
Разозленный судья поспешил уехать в город. Дед-охранник был настолько зол и напуган визитом Маркова, что со всей дури сорвался на своих двух охранниках. Мат стоял на весь дом.
– На зону он меня вернуть захотел, – сказал он, отдышавшись после драки с охранниками. – Значит так, план такой: снимите замок с двери подвала, пусть бежит мент. Надо успеть до приезда главного.
Охранники молча слушали деда.
– А ещё лучше Изгою отдайте документы мента, пусть он его выпроводит отсюда через цоколь, пока сотрудники не прибыли. И так всех психов перебудили. Надо их успокоить.
– Сделаем.
Яковлеву не показалось. За дверью действительно кто-то шебуршал. Дальше случилось то, чего Яковлев ожидал меньше всего увидеть. Из-за двери показался бомжеватого вида мужчина. На вид ему было лет сорок. Неопрятно выросшая борода, космы волос на голове, говорили о том, что живет он здесь, в подвале не первый день.
– Вот так встреча! – воскликнул Яковлев, когда в подвал вошел человек.
– Да, старлей, я и не поверил, когда фамилию твою увидел. Ты как здесь очутился? – спросил мужчина, включив в помещении свет.
– Я как? Да это ты как здесь? Тебе еще сидеть и сидеть, – говорил озадаченный Яковлев, выйдя из-за трубы и увидев бывшего коллегу и подследственного Черкашина.
– Держи, – отдав Яковлеву его удостоверение и зажигалку приветливо и смиренно сказал мужчина.
Это был Изгой, бывший сотрудник милиции. Яковлев недолго проработал с ним в одном отделении. Вскоре его осудили по обвинению в убийстве и жестокой расправе над своей женой. Прозвище свое получил от коллег, которые находились в немалом шоке от произошедшего и полном отторжении его как человека.
Яковлев, проверив свое удостоверение, убрал его в задний карман джинсов.
– Я уже капитан. Ствол где?
Изгой молчал. А Яковлев понял, что оружие назад ему не получить. Благо пистолет был левый.
– Ладно, Игорь, не отвечай. Лучше помоги мне отсюда выбраться, – просил уставший, изможденный Яковлев.
– Я за этим и пришел сюда, – смиренно говорил Изгой.
Он был рад встрече со следователем, хоть коллеги и отвернулись от него и распускали ложные слухи о нем, все же он как ни в ком другом видел в Яковлеве человечность.
– А вышел я по УДО.12
– Время не подскажешь? – спросил Яковлев.
– Эх, юноша, нет никакого времени. Это человек удумал, чтобы, значит, разделить да разложить все по полочкам. Сам себя в рамки загнал. А времени нет, – отвечал ему Изгой.
– Слушай, я вот не перестаю удивляться, как урки после отсидки такими философами становятся? – сказал Яковлев. – Ведь это только название «исправительная», но кого, когда наши колонии исправляли?
– Не урка я, – как бы оскорбившись возразил Изгой. – Даже если мне приходится сейчас бок-о-бок работать с урками, я все равно остаюсь ментом.
– Бывшим ментом, – настаивал Яковлев.
– Бывших ментов не бывает. Я всю жизнь был ментом еще при той власти, ментом и умру.
Яковлев ничего не ответил, только посмотрел на бывшего коллегу своим глубоким, вдумчивым взглядом. Изгой включил фонарик. Он повел Яковлева по подземному лазу. От самого входа тянулась вдоль стены череда крупных каменьев. Они огибали всю пещеру. Они подошли к люку, заставленному пустыми картонными коробками от лекарств. Расчистив люк от коробок, Изгой открыл крышку.
– Лезь, – сказал он следователю.
– А вот сейчас у меня еще больше вопросов назревает, – непонимающе говорил Яковлев. – Как тебя на воле найти?
– Никак. Лес мой дом теперь, – отвечал Изгой.
– Я девушку ищу одну, – напоследок сказал Яковлев. – Светловолосая, худощавого телосложения, невысокого роста, двадцати трех-пяти лет. Я не буду дознаваться у тебя обо всей этой белиберде, которую я успел увидеть за короткое время пребывания здесь, просто ответь, есть тут у вас такая или нет?
Изгой всем своим видом показал, что понял кого имеет в виду Яковлев.
– Да, она здесь.
– Уверен? Взволнованно говорил Яковлев. Кристина, ее зовут Кристина.
– Да. Уходи, больше ничего не скажу. Я Олегу многим обязан, в частности тем, что имею сейчас. Ступай, и забудь обо всем что здесь увидел, – сказал Изгой, сжав пальцы щепотью, как для того, чтобы крест сотворить.
– Слушай, не в службу…, передай девчонке. Просто передай, – сказал Яковлев повиснув на лестнице и протянув Изгою зажигалку, которую подарила ему Кристина.
Яковлев поднялся наверх из подвала и нехотя закрыл за собой тяжелую крышку люка, поросшую мхом. Вечерело. В лесу начало холодать после прошедшего недавно дождя. Переходить болотце ему не потребовалось. До машины было рукой подать. Заряд телефона, оставленного в машине, был на нуле. Ночевать в лесу ему больше не хотелось, и он переборов себя включил фары и заведя мотор тронулся с места.
***
– Дубок рвет и мечет! Ты где пропадал? – с порога набросившись на вошедшего в отдел Яковлева, спросил дежурный.
– Ай! – отмахнувшись от него рукой воскликнул следователь.
– Он требовал, чтобы, как только ты появишься в отделе, сразу к нему зашел, – сказал дежурный. – А еще к тебе наряд на адрес выехал, – крикнул он во след Яковлеву.
Яковлев на ходу оглянувшись махнул головой, решив сначала зайти к начальнику отдела. Он бесцеремонно ворвался в кабинет нач.отдела, а начальник по своему обыкновению даже не отчитал подчиненного за дерзость, чему Яковлев был удивлен; наоборот, начальник виновато смотрел по сторонам пряча глаза, боясь пересечься взглядами со следователем.
– Вызывали? – после долгой паузы спросил Яковлев.
– Да-да, проходи, – ответил начальник, зарывшись в бумагах.
– Может наконец-то скажите зачем вызывали? Служба ждет.
– Прости, но это указание сверху, – прося прощения, сказал начальник, громко бросив папки с делами на стол и ослабив галстук.
– Недопонял…
– А что я мог поделать? Приказ был, а если точнее по-про-си-ли, – сквозь губу сказал нач. – И главное не простым переводом, а насовсем из органов.
– И кто попросил? – сунув кулаки в карманы ветровки, поняв, что хочет сказать ему начальник спросил Яковлев.
– Пиши по собственному, – сказал начальник. И можешь не дорабатывать.
– Не шути так со мной подпол13, – вынув руки из кармана и навалившись ими на стол сказал следователь. – Это Марков приказал тебе?
– Вот, возьми, – швырнув конверт на другой конец стола, где стоял Яковлев, сказал подполковник.
Яковлев взял в руки белый конверт и открыл его. В конверте лежало несколько стодолларовых купюр. На внутреннем клапане конверта была надпись: «У меня твои пальчики». Яковлева бросило в дрожь. Он понял, что речь идет о пистолете, который был изъят у него в лесу. Теперь он как это говорится «на крючке». Малейшее неправильное движение, и на него можно будет повесить все что угодно. Яковлев без сожаления вытащил деньги из конверта оставив их на столе, а конверт забрал с собой. Подполковник наблюдал за действиями капитана, но как только Яковлев посмотрел на него он тут же отвел от него взгляд и продолжил рыться в бумагах.
