полная версия

Елизавета Геттингер
Солнце встает над ними

Полная версия

– История…, – вздохнула девушка.

Под чинарой за маленьким столиком поджав под себя ноги сидел старик. Он никого не зазывал, а умиротворенно сидел словно китайский болванчик.

– Это что у вас такое? – обратилась к нему Кристина.

На столике лежали разноцветные глиняные свистульки в виде птиц.

– Это окарина.

– Можно попробовать?

Старик выбрал самую яркую из всех окарин и подал ее девушке. Кристина осторожно поднесла ее к губам и издала звук.

– Прикольно. Давайте купим?

Назира полезла в сумку за деньгами, но старик остановил ее.

– Не нужны мне ваши деньги. Я вам ее дарю, – сказал он.

Кристина низко поклонилась ему в знак благодарности.

– Голодная? – спросила Назира убирая свистульку в сумку.

– Что-то после того яблока весь аппетит пропал, – грустно вздыхая сказала Кристина.

– Хоп, не бери в голову. Это жизнь.

Оставив купленные вещи и сувениры в машине, они пошли пешком дальше вдоль глиняных стен старого города по узким улочкам залитыми солнцем до чайханы. У самого входа двухэтажной кирпичной чайханы стоял огромный казан на огне. Старый узбек повар в белом халате и черной тюбетейке на голове готовил зирвак⁵⁶ помешивая его большой и длинной шумовкой.

– Он готовит самый вкусный самаркандский плов. Жоним, ты такого плова никогда не кушала! – сказала Назира.

– Верю!

Колоритный зал с топчанами и коврами первого этажа был густо заполнен голодными и шумными горожанами, жаждущих поесть самого лучшего плова в городе! Мальчишки крутились около казана с большим интересом наблюдая за сосредоточенным на приготовлении поваром. Гостьи поднялись в зал второго этажа со столами и стульями, в менее традиционный чем первый зал, но тоже по своему уютный. Им даже не пришлось делать заказ. Шустрый официант уже торопливо нес на подносе блюдо со свежеприготовленным самаркандским пловом, горячей лепешкой и салатом из свежих овощей к нему. Все ели плов.

– Вот видишь, никто на тебя не косится, пальцем не показывает, – сказала Назира, обмахиваясь скрученным из газеты веером.

В зале было жарко и душно. Посетители громко смеялись и разговаривали. От горячего плова у Кристины на лбу выступила испарина. Она наблюдала за мужчинами за соседними столами, с которых бежал пот в три ручья от с наслаждением выпитого горячего чая.

– Почему не кушаешь? Не нравится?

– Когда мы с вами еще на базаре были я уже почувствовала. а сейчас вообще невыносимо становится, – сказала Кристина схватившись руками за голову.

Назира, кажется, догадавшись в чем дело спросила:

– Ты слышишь кого-то?

– Да, эти голоса… они ужасны просто.

– Мы среди народа и потому ты ловишь энергетику других людей. Энергетика у каждого разная и ее слишком много. Я научу тебя ставить защиту.

Кристина положила руки на стол и устало уронила на них голову.

– Давай, давай, мне одной не осилить столько плова.

Кристина подняла тяжелую голову со стола и зафиксировалась на пристальном взгляде мужчины, сидевшего в одиночестве у стены в самом углу. Мужчина не отводил от девушки свой взгляд.

– Ешь давай, – пододвигая блюдо все ближе и ближе к девушке сказала Назира.

– Тот мужчина как-то странно на меня смотрит.

Пока Назира оборачивалась, мужчина, до этого сидевший один присоединился к мужчинами сидевшим за большим столом.

– Который из них?

Кристина растерялась. Они все были похоже друг на друга.

– Тебе не здоровится? Ты поешь, голодная весь день. Плов силы даст. Как машину поведешь?

– Только не говорите, что и плов лечебная еда.

– Есть даже легенда про это.

Кристина закатила глаза на лоб.

– У бухарского правителя был сын и он влюбился в одну прекрасную девушку. Но жениться на ней он не мог, потому как она была ниже его по статусу. На парня напала хворь, он замкнулся в себе и стал плохо есть, не спал ночами, терял силы. Никто не мог понять почему он угасает на глазах. В итоге он ослаб настолько, что к нему привели Ибн Сину, знаешь такого? – спросила девушку Назира.

– Это Авиценна который?

– Хоп, он самый. Парень отказывался лечиться, отказывался от лекарств. Авиценна думал, как бы его на ноги поставить, но не мог понять, в чем же причина. И тут решил он определить причину его болезни по пульсу. Для этого он позвал человека, который знал все новости города и каждого его жителя, и попросил поочередно называть районы. Авиценна следил за пульсом парня, и когда прозвучало название одного из районов, пульс его участился. Затем Авиценна велел называть жителей этого района. Когда было произнесено имя возлюбленной парня, пульс его участился настолько, что великому врачу стало все ясно. Он назначил истощенному жениху лечение: как минимум раз в неделю готовить для юноши плов до тех пор, пока не восстановятся силы, а потом сыграть свадьбу.

– И как? Успешно?

– Да. Ешь.

Задумчивая Кристина послушала Назиру и поела плова.

Мужчины на первом этаже загудели. Кристина нагнулась и наклонила голову чтобы посмотреть через перила в нижний зал. В чайхану с шумом влетел Асанали, подходя с приветственным рукопожатием к каждому столу. Асанали знал всех, и все знали Асанали с его веселым и легким нравом. Вдруг Асанали поднял голову вверх и увидел Назиру с ее гостьей.

– О нет! – воскликнула Кристина. Это ее «О, нет!» рассмешило Назиру.

Асанали взбежал по лестнице в зал второго этажа и с нескрываемой радостью пожимая каждой руку закричал:

– Ассалому Алейкум Назира хон! Ассалому алейкум сестрица хон! Как вы здесь?

– Здравствуй Асанали. Гуляем.

– Сегодня первый день свадьбы Рашида⁵⁷. Сегодня его невеста плов делает. Вы идете? – спросил он.

– Идем, Асанали. Идем в последний день.

– Хоп. Как вам Самарканд сестрица?

– Потрясающе! – ответила Кристина, у которой с появлением Асанали заметно улучшилось настроение. Своей доброй энергетикой он развеял все напряжение.

– Хоп, хоп. Я пошел, заехал на обед и надо клиента в Тошкент везти!

– Хоп Асанали.

– Увидимся на свадьбе! – сказал он и пошел также шумно приветствовать посетителей зала второго этажа.

Кристина отвлеклась и потеряла из виду того мужчину, который пристально наблюдал за ней. Она искала его глазами, но так и не найдя – забыла о нем. Назира оставила на столе пачку сум, рассчитавшись за обед. И каждый посетитель, отобедавши поступал также, просто оставляя деньги на столе. Официант мог долго не подходить к опустевшему столу, и деньги продолжали лежать на месте.

Солнце светило все ярче, день набирал обороты и становился жарче.

– На сегодня это последнее место, которое мы посетим с тобой, – сказала Назира с трудом выбираясь из машины. – Придется тебе мне помочь взобраться.

Они подошли к большим и широким ступеням ведущих высоко вверх к мемориальному комплексу, усыпальнице великих полководцев, царственных особ и знати – Шахи-Зинда.

– Эту лестницу называют лестницей грешников, – начала Назира, опираясь на руку Кристины. – Здесь ровно тридцать шесть ступеней. Кто-то насчитывает тридцать пять, а кто-то тридцать семь. Когда после посещения некрополя человек спускается по лестнице и насчитывает меньше ступеней чем когда поднимался, значит всевышний не простил ему грехи. В этом некрополе, на местном кладбище покоится мой отец. Если бы ты знала, жоним, как давно я не посещала его могилу. Он завещал нам похоронить его здесь. Даже после смерти он пожелал лежать не среди простых, а среди выдающихся людей.

Они поднимались долго по широким глиняным ступеням, останавливаясь отдохнуть. Назира все продолжала рассказывать.

– Здесь могила двоюродного брата пророка Мухаммада – Кусама ибн-Аббаса. Его так и называли «Шахи Зинда», что в переводе с персидского означает «Живой Царь». Есть легенда, что Кусам ибн-Аббас пришел с проповедью в Самарканд в шестьсот сороковом году, где провел тринадцать лет и был обезглавлен зороастрийцами во время молитвы. И теперь его дух летает здесь. Посетить его могилу для мусульман, все равно что хадж в Мекку совершить.

Наконец они поднялись на верх. Вдоль узкой средневековой улочки, со сверкающими голубыми красками мавзолеями по бокам стояли лавочки. Назира увидела людей, читающих молитву, и поинтересовалась у мимо проходящего туриста о времени.

– Пять часов! Время намаза. Жоним, пойди пока вперед, погуляй. Когда будешь заходить во внутрь мавзолея – читай молитву при входе. Мы в святом месте, поэтому читай молитву, проси всевышнего чтобы простил тебе твои грехи. Помолись за своего отца, – наставляла Назира.

Назира смело подсела на лавочку, на которой сидели туристы-иностранцы с большими фотоаппаратами и не обращая ни на кого внимания принялась читать молитву. Кристина прошла немного вперед и вновь случайно столкнулась взглядом с мужчиной, тем самым мужчиной из чайханы. Небольшого роста, плотный неукладистый с непричесанной черной головой молодой узбек без стеснения наблюдал за девушкой. Кристина бросила быстрый взгляд в сторону Назиры и обратно на мужчину. Ее охватил приступ паники. Сердцебиение все учащалось, кровь стучала в висках. Мимо нее проходила пожилая пара туристов-китайцев и еще несколько шумных туристов. Пока они мельтешились возле нее на этой узкой улочке, Кристина забежала в открытую деревянную дверцу мавзолея, искусно украшенную резьбой. В более скромной чем остальные усыпальницы, чистой белой комнате по центру располагалась белая гробница, за которую Кристина спряталась сев на корточки и облокотившись спиной о холодную мраморную плиту. Это была гробница одной из жен Тамерлана. Мужчина видел, как девушка забежала в один из мавзолеев и просто медленно и спокойно, как в качестве туриста обследовал каждый из них. Кристина тяжело и часто дышала. Она привстала проверить нет ли за ней «хвоста» как тут же на пороге показался тот мужчина. Она испугалась, но он испугался еще больше, что его рассекретили. Пытаясь делать вид что он всего лишь турист, он начал обсматривать стены мавзолея, но Кристина уже себя накрутила настолько, что неожиданно для самой себя пустила вход свою черную силу чтобы защититься. В тот момент ее словно подменили. Она вытянула правую руку перед лицом мужчины и тихо, неразборчиво, а главное уверенно, как будто делает это каждый день и что-то шептала.

– Найди, морока, с любого бока, с ветреной и подветреной, с восхода и с запада. Заморочь голову, отведи глаза тридцать три раза. Морочная проказа, съешь мыслей чистоту, дай обморочную пустоту⁵⁸…

      А затем громко воскликнув в конце:

– Будьте мои слова крепки и лепки!

Мужчина свалился с ног. У девушки затряслись руки. По стенам усыпальницы прошелся хохот. Назира искала Кристину зовя ее, отдаленно услышав хохот, она вошла в усыпальницу жены Тамерлана.

– О Алла, жоним, что произошло? Кто этот мужчина?

– Он шпионил за мной. Его отец послал, чтобы выкрасть или убить меня, – возбужденно говорила Кристина.

– Что с руками? – перешагнув через лежавшего на полу мужчину спросила Назира взяв девушку за руки. – Ты что наделала? – взорвалась Назира почувствовав через ее руки холод.

Оттолкнув Кристину Назира, бросилась к лежавшему на полу мужчине. Сев рядом с ним на колени и положив свою руку ему на глаза она начала читать молитву. Мужчина очнулся.

– Ким сиз? Сиз кандай килиб бу ерга келиб колдингиз?⁵⁹ – спросила его сердитая Назира.

– Мен хеч нарсани эслай олмайман⁶⁰, – ответил он, поднимаясь с пола.

Назира поводила рукой у него перед глазами, словно смахивая пелену.

– Нега бу кизга эргашканингизни еслайсизми? Яхши. Исмингизни эслай оласизми?⁶¹ – продолжала Назира.

– Мен Рашидни хам касбиман. Самарканд ички ишлар органларида ишлайман. Рашидни бугун туйи. У менда бу кизни кузатишимни суради. У менга ушбу киз кидирувда деб айти. Мен сизга хеч кандай ёмонлик килиш ниятим юк⁶², – напугано говорил он.

– Что он говорит? – сказала Кристина.

– Не бойся жоним, он сотрудник милиции. Его Рашид попросил последить за тобой.

Кристина набросилась на перепуганного еще не очухавшегося сотрудника. Назира задержала ее.

– Прекрати. Мы в святом месте, – грубо сказала Назира. – С Рашидом мы разберемся сами.

Современное, советское кладбище, расположенное на территории мемориального комплекса, для туристов не было столь популярным местом сколько исторические, многовековые захоронения, поэтому Назира могла без лишних глаз провести ритуал. Не сразу найдя могилу своего отца, они проходили по выложенной плиткой дорожке вдоль высоких черных гранитных могильных плит. Руки Кристины по-прежнему дрожали.

– Это могила вашего отца? – спросила Кристина подошедшую Назиру к небольшому холмику.

– Да.

Кристина удивилась, смотря на богатое убранство соседних могил и в целом кладбища, и на могилу отца целительницы.

– А.., – только собираясь открыть рот сказала Кристина как Назира перебила ее.

– Я знаю о чем ты хочешь спросить. Не думай, что могила не ухожена. Может отец мой и заслужил не меньше, чем остальные усопшие на этом кладбище. Да не нужно им это все.

– А как же мавзолеи тогда? – спросила Кристина.

– Усоп человек, и могила его с землей должна сравняться через пятьдесят-семьдесят лет. Пророк Мухаммад, да благословит Аллах его имя – строго запретил строить мечети над могилами, запретил превращать могилу в место собраний. Это одно. Но когда приходят с водкой, – злилась Назира, – и начинают ресторан устраивать на могиле… Как им не стыдно…

– Ну, это же память о человеке.

– Усопшим кроме молитвы нашей ничего не нужно. Ни оградки кованные, ни плиты до небес, а нужна простая молитва. Знаешь жоним, ни одно событие, ни одно действие в жизни не происходят просто так. То, что я спустя долгие годы пришла на могилу отца, то, что произошло в мавзолее с тем парнем… Так должно было быть, вот оно решение, мучавшее меня целый месяц.

Кристина не понимала, о чем говорит ей Назира.

– Сегодня ты полностью приняла темный дар, неосознанно, но приняла. И тот, от кого ты его приняла ушел в мир иной. Это по крови дар и теперь только тебе решать: оставить его или нет. Я же предупреждала тебя, нельзя зло делать.

– Вы меня огорошили сейчас. У меня в жизни только-только какой-то смысл появился… Я не делала зла, это была самооборона. Я ведь даже не помню, как так вышло, – разводила руками девушка.

– Я уже не в силах повлиять на тебя. Решай сейчас, как ты дальше будешь. Но знай, выбор нужно сделать в пользу чего-то одного. Я ни разу в жизни не проводила подобный ритуал, но сейчас я это сделаю.

Кристина нервно засунула руки в карманы, и раскачиваясь на пятках прикусывая нижнюю губу смотрела на Назиру исподлобья.

– 

Хорошо, давайте ваш ритуал.

Назира села на могилу отца и велела тоже самое сделать Кристине. Но Назира не учла один момент, что больше она не имеет сил для проведения таких дел.

Глава 6

В жаркий субботний день в единственный банкетный зал города Акташ стекался народ. С утра до вечера на свадебное гулянье шли нарядные девушки – одна краше другой, старики в двухэтажных тюбетейках и преимущественно серых костюмах с пожилыми узбечками в национальных одеяниях веселясь и пританцовывая выписывли руками в воздухе элементы восточного орнамента под завораживающие и мелодичные звуки барабанов и карная. Гости располагались в крытых обширных беседках у фонтана на территории банкетного зала «Даврнур». «Даврнур» в переводе с узбекского звучит как «Время света». Длинные и широкие клумбы с красными высокими индийскими каннами сверкали каплями воды от недавно сбитой с них пыли. У самого входа в зал пять музыкнатов зазывая играли народные свадебные мотивы.

Назира не могла не замечать как с появлением в городе русской девушки переменились настроения некоторых жителей, прежде бывавших зваными гостями в ее доме. В этот день Назира решила не следовать традициям и вместо национального халата надела на свадьбу строгий брючный костюм: черные брюки дудочки и пиджак пыльно-розового цвета расшитый блестящими бусинами. Массивную шею Назиры украшала золотая подвеска. По костюму было видно, что он далеко не из дешевых. Вместо платка, она завязав волосы в пучок заколола их заколкой крабом, оставив небольшой пышный хвостик. Кристина увидев преображение Назиры из обычной узбекской женщины в элегантную светскую даму соорудила на своей голове такую же прическу поддержав таким образом смелый поступок Назиры. Но Назире это не понравилось. Она строго смотрела на девушку и тут же достав из комода самый красивый розовый шелковый платок повязала ей на голову.

– Тебе теперь нельзя появляться с непокрытой головой на людях.

– Эй, ну я же не приняла ислам, зачем эта атрибутика? – сорвав с головы платок возразила девушка.

– Повяжи обратно! На свадьбе будет много народа, это защитит тебя и твои мысли.

Как только Назира со своей гостьей показались в решетчатых воротах банкетного зала, веселье смолкло. Они не торопясь, прогулочным шагом шли под ручку мимо беседок, фонтана, вдоль красных, словно кровь пылающих цветов. Молодые готовились подьехать с минуты на минуту. Ведущий свадьбы потихоньку приглашал гостей проходить во внутрь зала. Гости с мрачными, недовольными, осуждающими лицами заходили в зал. У узбеков не принято мужчинам и женщинам сидеть за одним столом. И поэтому зал был разделен на женскую и мужчкую половину. В одном крыле банкетного зала усаживались за круглые, не особо богато накрытые столы женщины, а в другом крыле за такие же столы усаживались мужчины. Разделяла их красная ковровая дорожка, ведущая к столу молодоженов. Как только Назира с Кристиной зашли на женскую половину, женщины с покрытыми головами, сговорившись, зло и грубо указали им на место в мужской половине зала из-за их внешнего, неподобающего вида.

– Ким сизга шим кийишга рухсат берди⁶³, – возмущались женщине обращаясь к Назире. –Сизни жойингиз эркаклар яримида!⁶⁴

Назира не желая скандалить, не объяснила девушке в чем дело, а спокойно, без возмущения прошла за стол в мужскую половину зала.

– Это из-за меня? – наклонившись к уху Назиры спросила Кристина.

– Не из-за тебя. Из-за невежества их. Знай жоним, никогда не встречай человека по одежде! Если увидишь женщину, завернувшуюся в паранджу, не думай, что она святая. И также если встретишь женщину в короткой юбке не думай, что она развратна… – сквозь громкую музыку кричала в ухо девушке Назира.

Увидев Назиру среди гостей, многие желали сесть с ней рядом за один стол, но посчастливилось лишь немногим. Первым, кто увидел Назиру за столом в мужской половине был бывший хоким⁶⁵ города давно проявляющий большую симпатию к ней. Позже к ним присоединились еще четверо мужчин из числа знатных и почетных людей города Акташ.

В зал с колличеством гостей в восемьсот с лишем человек под живое музыкальное сопровождение певца вошли жених с невестой. Они плавно передвигались к своему столу по красной дорожке. Впереди них бежал парнишка с дым-машиной в руках рассеивая перед их ногами дым. Невеста соблюдая традицию скромно закрывала свое лицо фатой, считая что это убережет ее от дурного глаза. Весь зал дружно встал приветствуя молодоженов. За молодыми шли девушки-подружки невесты, хлопая в такт музыке. Все заволокло дымом и не видно было как молодые дошли до своего стола. Когда дым рассеялся невеста сидела на своем троне за столом уже без фаты. Гости начали усаживаться на свои места. Издалека нельзя было разглядеть лица невесты, поэтому гости поочередно подходили лично поздравить молодых и полюбоваться на красавицу невесту, которая смущенно прятала свой взгляд. Рашид был как всегда насторожен. Даже в такой праздничный для него день, он был серьезен. Сидевшие за столом мужчины были очень обходительны с Назирой и ее гостьей, искренне интересовавшись кто она и откуда. Те кто лечился или гостил у Назиры в разные годы – никогда прежде не подвергался такой огласке. Что это за особенная гостья такая втайне интересовался каждый.

Бывший хоким сидевший с ними за одним столом боялся поднять голову и посмотреть на Назиру. Он слишком смущался и в то же время наслаждался моментом что может вот так просто оказаться рядом с давно нравившейся ему женщиной. Кристина заметила это. Гости шли и шли с подарками и поклонами к молодым. В самый разгар свадьбы, когда веселье было на пределе Назира, встала из-за стола и направилась к молодым. Кристина подхватив коробку с чайным сервизом встала следом за ней. Кристина догоняла Назиру по длинной ковровой дорожке, как вдруг преградив им дорогу из женской половины зала выскочили три женщины: две молодые абсолютно крупные и бесформенные девушки в хиджабах⁶⁶ ментолового цвета и их такая же бесформенная в красном хиджабе мать. Они демонстративно посмотрели на Назиру и русскую девушку, и так же демонстративно пошли вперед Назиры поздравить молодых. Музыка гремела на весь зал. Кристина разведя руки жестом спросила Назиру:

– Что это было?

– Это дочери хокима, который сидит с нами за столом и его бывшая жена. Они в разводе давно, я лечила его от порчи. Она его все привораживала без конца, – наклонившись к Кристине говорила Назира пытаясь перебить громкую музыку.

Пока Назира отвлеклась на объяснения, перед ними уже выстроилась очередь из поздравляющих. Назира что-то совсем загрустила и вернулась за стол. Кристине прежде не доводилось видеть ее в таком состоянии. Подождав пока Назира сядет на место, Кристина сообразив на ходу уверенно направилась к сцене с подарком в руках. Попросив диджея выключить музыку, она взяла в руки микрофон и только хотела ступить на невысокую прямоугольную сцену как коллеги Рашида, маскирующиеся под видом гостей, остановили ее и повели к выходу из зала под дружный ропот женщин. Мужчины переглядывались между собой и не понимали отчего так беснуются женщины.

– Тухтанглар! Куйиб юборинг уни! У сизларга хеч кандай ёмонлик килшани юк. Ехтимол, у сизни табриклашни ва совга беришни хохлаган, – изо всех сил кричала Назира⁶⁷.

– Сен биласанку купларимиз угилларидан айримлар эса эрларидан айрилган хаммаси русларнидеб⁶⁸, – кричали в ответ разьяренные женщины.

– Аммо бу кизни айби нимада?⁶⁹ – настаивала Назира.

– Уйга кайтган эрларимиз, угилларимиз уларни кандай килиб кутиб олишганини айтишади⁷⁰, – зло кричали они. – И пусть она снимет платок, она не мусульманка! – выкрукнула одна из дочерей бывшего хокима.

– Вы что с ума посходили все? Русских никогда не видели чтоли? У нас в городе сколько русских семей живет! – спокойно, перейдя на русский говорила Назира, и казалось все гости, весь зал был сосредоточен только на ее голосе.

– Это другое Назира. Они наши, местные. И живут по нашим законам.

– Что с вами стало? Забыли о традициях? Где это видано, чтобы женщины вели себя так в присутствии мужчин?

Женщины стыдясь подутихли. Асанали подбежал к офицерам что держали Кристину за руки и отбил ее у них.

– Да, она не мусульманка, но это не дает вам никакого права так с ней говорить! Если бы вы знали кто она, вы бы упали на колени перед ней и просили о прощении, – невыдержала Назира.

По залу прошелся гул. Гости непонимающе смотрели на Назиру будто она бредит.

– Многие из вас, старшее поколение особенно должны помнить легенду связанную с Галией из Чимгана. Много целителей у нас есть, каждый так и наровит себя назвать им. Но с ее силой никому не сравниться. Так вот эта девушка – ее наследница, – бросив руку в сторону Кристины говорила Назира.

Зал смолк. Кристина не понимала, нужно ли ей что-то еще добавить. Заступническая речь Назиры дала ей понять, что она хотя бы одному человеку в этом мире не безразлична. Веселый свадебный ведущий перехватил слово и веселье продолжилось. Назира и ее гостья покинули свадьбу. Асанали и бывший хоким, которого к слову сказать звали Нормамат ака вышли проводить их на улицу. Кристина была без авто, поэтому Асанали предложил довезти их дома. Как только она вышла из зала, то сразу же сорвала с себя платок. На улице совсем стемнело. Редкие фонари освещали тротуатр на территории ресторана, а за воротами была непроглядная темнота. Во след за спускающейся по ступенькам русской гостьей наблюдала пожилая низенькая узбечка, наполовину показавшись из-за дверей парадного входа. Кристина обернулась, будто почувтствовав что ее кто-то позвал.

– Она, мен Назира хонни олиб бориб ва сиз учун кайтиб келаман⁷¹, – крикнул Асанали той пожилой узбечке, которая была его матерью Мунирой.

Сны ее были кошмарны: страшные беззубые старухи с громким хохотом танцевавшие среди могил; сношения сновидицы с рогатыми существами; карлики с ненормально длинными руками державшими черные горящие свечи, все это по свежему вспоминала Кристина проснувшись среди ночи и зарычав от страха. Она не знала, что это было: все походило на правду, она видела это своими глазами, словно это было наяву. Что-то не то происходит… После посещения некрополя что-то явно изменилось, но она не понимала что. Немедля прошептав молитву она выпила стакан воды, который Назира всегда ставила ей перед сном у изголовья и больше не смогла уснуть. Давящая пелена пробуждения с подавляющей мозг явью, застывшей в ранней утренней мгле окна выходящего во двор; этот ее молитвенный шепот из полумрака… Это приходило к ней едва ли не каждую ночь. Ей досмерти хотелось верить, что она убежала, спаслась, скрылась, но жуткие, невыносимые видения и голоса возвращались к ней снова и снова. Она могла спасти от них любого страждущего, но себе помочь не могла.

Господи…, – измученно шептала она.

Чуть светало, когда она вышла во двор. Опавшие лепестки роз мерцали хрустальной росой. От земли пронзительно повеяло холодком. Двор еще не прогрелся и было свежо. После долгой, нервной ночи Кристина чувствовала как с ее лица будто бы сходит сковавшая кожу бессонница. Тонкую как струна тишину оборвал отдаленный женский крик. Кристина вышла за ворота. На камнях у арыка, сидели женщины, занимавшие друг за другом очередь к наследнице великой целительницы. Назира вступила с ними в перепалку.

– Она мусульманка? – наперебой спрашивали женщины.

– В ней есть все что нужно для лечения: доброта, любовь… – оправдывалась Назира.

– Что здесь присходит? Мамочка Назира, зайдите во двор, – строго, по деловому приказывала Кристина.

Вчерашние женщины, соседки, с осуждением смотревшие на Кристину в буквальном смысле падали на колени прося русскую девушку о помощи.

– Жоним, ты не можешь им отказать. Ты должна работать со всеми, кто обратиться к тебе за помощью. Ты готова.

– Начнем с того, что я никому ничего не должна. А ты, которая громче всех тут кричит, – обратилась она к немолодой женщине, – иди домой, и займись своими детьми, только и можешь что осуждать ходить других.

Женщины притихли.

– У вас ни у кого проблем нет, чего вы сюда приперлись? Единственная ваша проблема это ваш злой язык. Ты осуждаешь, – говорила Кристина тыча пальцем в каждую женщину столпившуюся возле нее. – Ты – завидуешь своей сестре. Ты – наговриваешь, сплетни распускаешь, от этого у тебя и желудок больной. Идите отсюда и языки свои себе засуньте в жо.., – тут Назира перебила разбушевавшуюся девушку.

Женщины услышав правду о себе, фыркая начинали расходиться, бросая в девушку взглядом искры недовольствия. Кристина видя все это совершенно бессознательно крикнула в толпу: Что? Недовольны? Опкупнитесь. После ее слов загремело небо и хлынуло обильным дождем, которого так не хватало этому месту, после чего Кристина измученно улыбнулась. Растерянные женщины засуетились, но прятаться от дождя было негде. В самом конце создавшейся очереди стояла та самая цыганка, которая когда-то давно жила в этом кишлаке; та самая цыганка, предсказавшая однажды Назире внезапную смерть ее мужа.

– Шайтан у тебя в доме, – сказала цыганка неотрывно смотря на Назиру.

У Кристины от злости покалывая горели щеки. Она силой завела Назиру во двор и захлопнула ворота.

– Вот зачем ты с ними так. Пускай они треплют языками, твоя задача их лечить.

– Знаете, ко мне все чаще приходит разочаровывающая мысль о страшном парадоксе моего существования – никто не видит во мне меня. Все видят только возможности, которыми я обладаю. Друзья видят деньги, часть этих ваших «больных» женщин видят во мне человека, которому можно скинуть свое дерьмо. Хватит. Я буду помогать только тем людям, которые сами хотят себе помочь. Помогать невиновным. Неужели вы не понимаете, что они просто вами пользовались, а как только вы поставили им условия их как ветром сдуло.

– Не узнаю тебя, жоним. Ты злая.

– Не злая, а справедливая.