Елена Викторовна Яковлева
Бог неудачников
Псина, тихо тявкнув еще разок, обиженно поднялась и гордо, как оскорблённая в лучших чувствах жена, ушла куда-то в дальний угол, отчего меня сразу же начали мучить угрызения совести.
А тут еще Гандзя заметила на диване пустой пакетик от куриных шашлычков, которыми мы с Псиной баловались перед сном.
– Не удивлюсь, если ты это ешь! – заявила она и ехидно поинтересовалась. – И где ты только такую шавку взял?
– Ну не в Лондоне точно, – проворчал я.
– А я и не из Лондона, – ничуть не оскорбилась Гандзя, – я уже полгода как в Москве!
– Что, не понравилось на чужбине? – я втянул ноздрями воздух, уловив исходящий от Гандзи мучительно знакомый запах. Возможно, единственный, который я бы не спутал ни с каким другим – Настиных духов.
– Нет, в Лондоне мне понравилось, – серьезно ответила Гандзя, – просто обстоятельства изменились. Чтоб ты, Сапрыкин, знал…
Гандзя явно настроилась на долгое и подробное повествование, но я ее перебил:
– Слушай, как называются твои духи?
– Агент-провокатор, – быстро перестроилась на новую тему Ганзя. – Правда, классные?..
– Как-как?
– Агент-провокатор, – терпеливо повторила Гандзя и стала мне методично вдалбливать, как учительница второгоднику, чем ей понравился этот аромат, а также где и за сколько она его купила.
Я терпеливо ее выслушал, сам себе удивляясь. Ведь в прежние времена, когда Гандзя была то ли моей жиличкой, то ли любовницей (а вернее, и тем, и другим сразу) это давалось мне с трудом.
Столь же терпеливо я ее рассматривал. А Гандзя изменилась, приобрела, так сказать, европейский лоск, но, как всегда, с перебором. И в этом вся Гандзина натура, ни в чем не знающая меры. Серый и наверняка дорогой брючный костюм на ее пышных формах выглядел как-то неуместно, куда больше ей пошел бы какой-нибудь прикид китайского производства с дешевой барахолки. Примерно то же можно было сказать и о ее макияже в скромных пастельных тонах, оставлявшем впечатление, что Гандзя просто не успела накраситься. Зато короткая шубка из песца, которую она не потрудилась снять, а только расстегнула, смотрелась на ней вполне органично.
– Значит, ты в Москве уже полгода? – не без труда вклинился я в поток Гандзиных словоизлияний. – Бросила, что ли, своего британца?
– Ну-у-у!.. – Гандзя закатила свои малороссийские очи. – Мы просто не сошлись с ним характером… К тому же он был такой жмот!..
– Неужели? – усомнился я. – А по твоему виду и не скажешь…
– Рада, что ты заметил, – Гандзя нежно погладила воротник своей шубки. – Только Уолтер тут не при чем. Я сама всего добилась.
– Это как? – я всерьез заинтересовался и даже принял полусидячее положение.
– Это так, что я теперь деловая женщина, – важно ответствовала Гандзя, чем еще больше меня заинтриговала. Хотя, казалось бы, куда уж дальше.
– А, по-моему, ты всегда была деловая, –заметил я, припомнив Гандзины попытки обосноваться на моей территории на правах законной супруги.
–Так, а шо мне оставалось делать? – Гандзя распахнула свою шубейку, в которой ей было жарковато, высвободив новую волну Настиного запаха, вызывающего у меня приступы тоски. – Как бедной девушке мне приходилось постоянно бороться за свое счастье. Хотя и сейчас тоже приходится, но и счастье уже другое, Петька, понимаешь, другое! Более масштабное!
То, как Гандзя произнесла последнюю фразу, заставило меня посмотреть на неё внимательнее. Похоже, девушка наших со Славкой неприхотливых грёз привезла с берегов Темзы не только новые духи, но и какие-то пока не очень понятные мне идеи. Что лишний раз доказывает: за границу наших людей выпускать противопоказано, сие ещё на декабристах проверено.
Тем временем Гандзя бросила короткий взгляд на плотно прикрытую дверь и приняла заговорщицкий вид:
– Слушай сюда, Петька! Можно хорошо заработать, а заодно улучшить жилищные условия. При этом ничего особенного от тебя не потребуется.
– Очень интересно! – я заворочался на продавленном в том числе с Гандзиным же участием лежбище.
– Дело в том, что, – Гандзя взяла многозначительную паузу, – я представляю одну крупную строительную компанию! Которая со дня на день начинает строительство жилого комплекса. Догадайся где?
– Ну и где? – мне надоело угождать Гандзе. Я и так ее достаточно потешил.
– Да здесь, рядом с твоим домом, Сапрыкин!
– Если ты имеешь в виду выселенную пятиэтажку, – начал я было лениво соображать, и эта идея мне сразу не понравилась.
– Вот-вот, ты соображаешь в правильном направлении, –похвалила меня Гандзя.
– Допустим, – нахмурился, – только где там ваш комплекс встанет?
– Ты забываешь про старый сарай и пустырь рядом! – Гандзя просто сияла.
– Какой еще сарай? – На самом деле я уже понял, что Гандзя имеет в виду нашу с Псиной любимую конюшню. – А ты хотя бы в курсе, что этот сарай является памятником архитектуры?
На что Гандзя продемонстрировала знание вопроса, которого я от нее не ожидал:
– Ну, во-первых, в новый перечень памятников он не попал. А во-вторых, он в аварийном состоянии.
С этими словами Гандзя вспорхнула с моего дивана, аки осенний листок с клена, и толкнула дверь песцовым плечиком:
– Ладно, пойду со Славкой общнусь! А то он еще обидится, что все внимание тебе одному, а разве это справедливо?
Гандзя скрылась, а я остался на своем диване – дурак дураком. Минуту-другую я полулежал в неудобном положении, которое принял по Гандзиной милости, потом присел, поджав под себя ноги, и сразу напоролся на обиженный взгляд своей псины.
– Ну не злись, иди сюда! – позвал я ее, и она тут же запрыгнула на диван и, радостно дрожа всем телом, лизнула меня в нос.
–Только без этих телячьих нежностей! – позволил я себе покапризничать, уворачиваясь от горячего шершавого языка. Ну, не свинья ли? Она же меня простила сразу, ни секунды не торгуясь, окончательно и бесповоротно!
– Слушай, псина, –заговорил я с ней убежденно, – если верить Гандзе, нашу с тобой конюшню, в которой жили прекрасные лошади прекрасных дам, хотят снести. И построить вместо нее свой дурацкий жилой комплекс из железобетона! И где ж мы тогда будем гулять? Ну нет, мы этого не допустим! Ведь не допустим, псина?
В ответ собака тут же приняла боевую стойку и звонко тявкнула, тем самым выразив полное одобрение моей гражданской позиции.
– Только ты меня и понимаешь, – в благодарность я погладил ее по курчавой спине, отчего растроганная Псина пришла в еще большее возбуждение и, пользуясь моим расположением, накинулась на меня со своими собачьими ласками.
И надо ж было, чтобы ровно в эту секунду ко мне вновь нагрянула Гандзя, без стука и в сопровождении слегка помятого Славки.
Гандзя, которая успела снять и перекинуть через локоть своего песца, неодобрительно воззрилась на нас с Псиной:
– Сапрыкин, ты хоть проверил, сколько у нее блох?
– Думаю, что не больше, чем у тебя! – я снова хлопнулся на спину, прижав к себе собаку.
– Нет, ты слышал? – Гандзя попыталась заручиться поддержкой Славки – этого самого скользкого угря из всех возможных. – У него что, совсем крыша прохудилась?
Со Славкиной стороны, конечно, никакой реакции не последовало, зато лежащая сбоку от меня Псина вдруг напряглась и оскалила зубы. И это, я замечу, были первые серьезные признаки агрессии, которые она выказала, с тех пор, как она ко мне прибилась! Прежде она только лаяла, да и то по обязанности. Ну, еще выла. Да, забыл, еще на Людку рычала, но все равно это было не так!
– Держи свою шавку, урод! – сразу заорала Гандзя.
Честно говоря, у меня не было ни малейшего желания исполнять Гандзины приказы, а если бы даже и было, я бы уже не успел. Маленькое тело моей Псины вдруг натянулось как тетива, я и глазом моргнуть не успел, а на собачьих клыках уже был изрядный клок Гандзиного песца!
Гандзя заверещала так, что стекла в окнах задрожали, отчего Псина, выронив из пасти свой боевой трофей, еще громче залаяла и изготовилась к новому броску. Я с трудом ее удержал, вцепившись в ошейник, а заодно прикрикнул на Гандзю:
– Да заткнись ты, идиотка! Сама ее пугаешь!
Гандзя нехотя сбавила децибелы, но лучше от этого никому не стало.
– Никогда тебе этого не прощу, Сапрыкин! – объявила она, тяжело дыша. – И твоей шавке тоже! У тебя хотя бы справка есть, что она не бешеная?
– А у тебя? – вызверился я на нее не хуже своей псины. – У тебя есть справка, что ты не бешеная? На каком основании ты врываешься в мою квартиру? Я тебя приглашал? Я тебя звал? Думаешь, что если ты какой-то представитель какой-то гнусной строительной конторы, для тебя все двери открыты?
– Ах, вот ты как заговорил! – Гандзя уперла руки в бока, совсем как в ту пору, когда она еще мыла полы в нашем клоповнике. – Вот она когда твоя сущность поперла! Жалкий неудачник, да ты мне просто завидуешь. Потому что ты за свою жизнь ничего не добился, а я добилась! Ты даже бабу себе не завел! А все потому, что кому ты нужен! Только этой шавке бездомной, а больше – никому!
Не буду скрывать, что услышав такое, я испытал сильное желание сказать своей псине «фас» и отдать ей на полное растерзание Гадзиного песца. Но я этого не сделал. По большей части из-за Славки, который стоял рядом с Гандзей и как приличный человек вынужден был бы ее защищать. Кроме того, моя Псина и так получила сильнейший стресс, а мне ее жалко, в отличие от Гандзи. Эту сельскую дуру и танком не переедешь, а у моей Псины тонкая, чувствительное натура и храброе сердце львицы. А уж сколько в ней благородства, преданности и отваги! Вот только, боюсь, ни по одному из этих показателей я ей не соответствую. Обидно, честное слово, обидно!..
– А не пошла бы ты… лесом! – наконец изрек я и кивнул на Псину. – Я ее с трудом удерживаю – не ровен час порвет!
– Клоун! – фыркнула Гандзя! – Всегда им был, им и останешься! – Однако же комнату мою покинула, предварительно гордо вскинув голову. Славка, округлив совиные глаза, удалился вслед за ней. После чего из коридора донеслись удаляющиеся Гандзины причитания:
– Козел! Я же хотела ему выгодный вариант предложить! А он на меня свою дворнягу натравил!..
Через минуту Славка вернулся, встал напротив меня и уперся затылком в стенку:
– Ну, и чего ты добился?
– А чего она из себя тут хозяйку изображает? То на квартиру претендовала, а теперь у нее уже другие масштабы! Замахнулась на близлежащие окрестности!
– Думаешь, порванная шуба ее остановит? Не знаю, какой она там представитель, но, похоже, все очень серьезно. Гандзя сказала, что они уже получили разрешение на строительство жилого комплекса с подземным паркингом. Но опасаются, что местные жители встретят стройку без восторга.
– Надо же! – хмыкнул я. – Какие они проницательные! А ведь, казалось бы, жители должны радоваться, что сначала под их окнами будут круглыми сутками забивать сваи, а потом закроют солнце! Я уже молчу про уничтожение памятника истории и архитектуры.
– Это ты про конюшню? – Славка отлепился от стенки, вихляясь, прошелся по комнате и приземлился на стул у компьютера. – Да брось ты! Сколько по Москве снесли старинных усадеб не чета нашей, от которой одна конюшня осталась!.. Они сделают это в любом случае, и ты тут ничего не попишешь… Зато мог бы заработать! Как я понял, они специально Гандзю подослали. Чтобы она уговорила нас сколотить группу жителей, которая будет не против, а за. Естественно, не бескорыстно.
– И ты, конечно, на это купился! Как самый коренной из замоскворецких аборигенов!
– Да я вообще тут не при чем, – уныло скривился Славка, – и собираюсь держать нейтралитет. Но раз уж это все равно произойдет, желаем мы того или нет, почему бы хотя бы копейку не слупить?
– Ага, типа расслабиться и получить удовольствие, – я погладил лежащую рядом псину, которая в этот момент именно таким образом себя и вела. – А вот и хренушки ей! Возьму и возглавлю группу жителей, которая «против». Не отдадим им нашу конюшню, правда, Псина?
Псина одобрила мои слова тявканьем.
А по Славкиной физиономии разлился ничем не прикрытый скепсис:
– Ты-то? Возглавишь? Ну-ну… Ты хотя бы с дивана слезь и с собакой погуляй. Сегодня еще ни разу не выходил.
И свистом подозвал к себе мою Псину, которая – вот же предательница – тут же спрыгнула с дивана и, повиливая хвостом, присела у Славкиных ног.
Мне стало досадно. Ведь как все хорошо начиналось, а теперь… Где, скажите, те радость и творческий прилив, что подарила мне бездарная книжка Мерзавца? Куда все испарилось, куда все выветрилось? Или?.. Я принюхался: слабый запах Настиных духов в комнате все еще присутствовал, но остался-то он после Гандзи!..
Глава XIV
Наверняка я еще долго бы злопыхательствовал по Гандзиному поводу, если бы сошедший с привычных рельсов поезд моей жизни не совершил очередной рискованный маневр. Но все по порядку. Ближе к вечеру мне позвонил Кирилл и сходу стал расхваливать перелицованный вариант романа, не скупясь на самые лестные оценки. Несмотря на это, я внутренне напрягся, потому что скорость, с которой он успел прочитать мое модернизированное творение, не могла не удивлять. С другой стороны, я и сам потратил на переделку романа не так уж много времени, причем большая его часть ушла у меня на достаточно механическое «усекновение» пространных лирических отступлений. По мнению Кирилла, они сильно утяжеляли повествование, хотя, кто знает, может, он просто рассчитывал таким образом сэкономить на бумаге? И то верно, писателей сегодня развелось немерено, а леса повсеместно сокращаются. А потому по-хорошему надо бы самых плодовитых, вроде Сереги, обязать заниматься посадкой деревьев, или же окончательно перейти на электронные носители. А впрочем, и в этом случае не стоит забывать, что глаза у читателей тоже не казенные…
Однако вернемся к нашим баранам. Точнее, к одному из них, сидящему на своем продавленном диване с трубкой возле уха и внимающему льющимся из нее сладким речам в смутном ожидании подвоха. А оно, надо сказать, оправдалось – минут этак через десять, когда у Кирилла иссяк запас славословий.
– Поздравляю вас, Петр, мы уже запустили ваш роман в работу, – объявил мой издатель, – а пока нужно позаботиться о рекламе. В этой связи… Как вы посмотрите на то, чтобы принять участие в программе «Миг удачи», которую ведет Андрей Захаров?
– Что-о?.. – Я чуть с дивана не свалился. Да более дрянной передачки, чем этот «Миг удачи», на нашем телевидении с фонарем не сыскать!
– Согласен, публика там собирается не самая интеллектуальная. Но зато передача идет в прайм-тайм, и смотрит ее полстраны. – Молниеносно упредил растущее во мне негодование мой сладкоречивый издатель-искуситель. – И вообще, взгляните на это проще – как на рутинную обязанность. Как на бремя славы, в конце концов. – Эта незамысловатая острота вызвала у моего невидимого визави приступ веселья, и я снова услышал его демоническое «кха-кха-кха». – Тем более что в договоре есть пункт об участии автора в рекламной кампании его произведения.
Ну вот, так я и знал! Опять договор! И, главное, в этот раз я честно пытался его изучить, да что толку? А ведь в нем наверняка есть и другие пункты, которые могут выйти мне боком. Что еще я обязан сделать по этому договору? Душу дьяволу продать? Так я ее уже продал! Причем два раза, если кто забыл! А деньги пропил!
Злющий-презлющий поплелся я к Славке – разбираться. Ладно я, а он-то куда смотрел?
– Ну да, был там такой пункт, и что теперь? – сверкнул он очками, на секунду оторвавшись от компа.
– А то, что мне теперь нужно тащиться к Захарову на «Миг удачи»!
– Опа, в ящик! – Одобрительно цокнул языком Славка. – Классно!
– Да-а? А ты хоть раз этот «Миг удачи» видел?
На что мой квартирант спокойно отозвался:
– Ты же знаешь, я вообще телик не смотрю. И потом, какая тебя разница? Это же в рекламных целях.
– А по-твоему, позориться в рекламных целях – это почетно? – Я все больше распалялся. А что мне еще оставалось?
Однако Славке моя задрипанная честь, судя по всему, была ничуть не дорога.
– Слушай, что тебе надо? – довольно гнусненько огрызнулся он. – Я-то тут вообще при чем? Не хочешь публичности, не надо было роман свой писать! А если б меня лично позвали мою работу прорекламировать, то я бы хоть на «Спокойной ночи, малыши» пошел! Даже не пошел, а побежал! Но меня никуда не зовут, потому что наука в этой стране никому не нужна. А твой роман, Сапрыкин, нужен. Поэтому радуйся и не мешай мне работать!
–То есть, ты считаешь, что мой роман – дерьмо? – уточнил я зловещим тоном. Собственно, я и сам так считал еще пять минут назад, а сейчас готов был вцепиться Славке в глотку.
Псина – а она всегда меня сопровождала в ходе моих визитов к Славке, – тут же уловила мой воинственный настрой и тихо рыкнула в знак солидарности. Дескать, я с тобой.
– Да ничего я не считаю! – выпалил, полуобернувшись, Славка. – Тем более что я его в глаза не видел. А договор читал уже после того, как ты под ним свой драгоценный автограф поставил! Так чего ты теперь от меня хочешь? И… Вообще, убери свою собаку! Ты ей даже лапы не моешь!
– Да они у нее почище, чем у тебя! – за Псину я обиделся даже больше, чем за свой роман.
Псина, видимо, думала так же, а потому громко залаяла на Славку. Мне даже пришлось ее придержать на всякий случай. А Славка, который наверняка был под сильным впечатлением от недавней стычки с Гандзей, нервно дернулся и мстительно пообещал:
– Ладно-ладно, попросишь ты у меня колбасы…
Что там ни говори, а портить отношения между Славкой и Псиной было не в моих интересах, ведь периодически я ее с ним оставлял. Поэтому я окликнул свою хвостатую подружку:
– Пойдем отсюда, Псина! Нас здесь не любят.
Правда, напоследок позволил себе хлопнуть дверью. По крайней мере, на это я как законный хозяин еще имею право!
Так и не получив от своего неблагодарного квартиранта столь необходимого мне сочувствия, я хотел было поискать его у Сереги, но вовремя одумался. Ибо, как свидетельствует мой прежний опыт, дело это абсолютно безнадежное. Во всяком случае, до сих пор традиционное Серегино «участие» в моих невзгодах сводилось к следующей формуле. Первое: Серега объявляет, что случившееся со мной – кошмар, ужас и катастрофа. Второе: делает вывод, что все это – закономерное следствие моего же идиотизма. И, наконец, третье: сообщает, что с 99 процентами известных ему гомо сапиенсов подобное ни стряслось бы ни при каких обстоятельствах. Стоит ли удивляться, что я давно уже ни на что ему не жалуюсь. Притом что сам Серега себя такого удовольствия не лишает, и я вынужден выслушивать его стенания по всяческим поводам, а их у него воз и немаленькая тележка. Конечно, это несправедливо, но куда деваться? Ведь Серега – единственный мой друг-единомышленник с тех пор, как Вэл лежит утыканный проводками, а остальных рассеяло время.
Короче, я предпочел страдать лежа на диване, однако процесс этот был прерван в самом начале. Очередным телефонным звонком, причем с незнакомого мне номера. Проигнорировав вызов, я повернулся на другой бок, но через десять минут звонок повторился. Ну и наглость! Даже пострадать спокойно не дадут!
– Кто там еще? – недовольно рявкнул я в трубку.
– Я говорю с Петром Сапрыкиным? – Ничуть не смутился глуховатый женский голос.
– Допустим!
– Это Зоя Трубицына – ассистент режиссера программы «Миг удачи». Завтра запись эфира, начало в 12. Теперь, что касается одежды: нельзя одевать белое, черное, в полоску, в клетку и в горошек, остальное можно. Когда приедете, позвоните мне, я вас встречу.
Протараторила и отключилась, я даже не успел спросить, чем ей так горошек не угодил. Только потом я сообразил, что теледевица говорила о моем участии в передаче, как о чем-то окончательно и бесповоротно решенном, даже не поинтересовавшись моим мнением. Наверное, это Кирилл ее уверил, что с моей стороны никаких возражений не будет. А может, она считает, что все мечтают сняться в их низкопробном балагане. С этой мыслью я уже вознамерился, было, ей перезвонить и высказать все, что я на этот счет думаю. Но потом здраво рассудил, что эта Зоя всего лишь мелкая пешка, и если уж высказывать свое «фи», то – Захарову. И желательно с глазу на глаз. Тут-то в моей голове и созрел гениальный план. Во всяком случае, так мне тогда показалось.
– Ну, хорошо, будь по-вашему! – вскричал я, переполошив прикорнувшую у меня в ногах Псину, и кинулся к шкафу, в котором хранился мой не то чтобы обширный гардероб. Застыл на мгновенье перед открытой дверцей в раздумье, а потом стал метать на диван штаны и рубахи. Принявшая мои действия за игру Псина радостно залаяла.
– Ну, и где тут у нас гор-рошек? – уставился я на разбросанные тряпки. – Или хотя бы полоска? – Однако вынужден был констатировать, что в этом смысле гардероб мой безнадежен.
Теперь вся надежда была на Славку. Я вспомнил, что, когда несколько лет тому назад он появился на моем пороге, на нем был роскошный клетчатый пиджак самого вульгарнейшего пошиба. С тех пор он его надевал от силы пару раз, а потом его, видимо, кто-то надоумил, что в таком прикиде нормальной работы ему не найти. А вдруг Славка выкинул свой раритет, внутренне похолодел я. Нет, вряд ли, уж слишком он для этого рачительный.
Так оно и оказалось: Славка меня не подвел, хотя, и встретил нас Псиной не слишком приветливо:
– Ну, что опять?
Да и к просьбе моей отнесся с большим подозрением. Долго выспрашивал, зачем мне понабился его замечательный декадентский сюртук. Я не стал скрывать, что хотел бы покрасоваться в нем перед телезрителями. Славка заколебался, но примерку все-таки разрешил.
Натянув на себя Славкин пиджак, я пришел в неописуемый восторг:
– Какая вещь! Контрабандный товар!
И чуть было все этим не испортил. Потому что Славка почувствовал скрытый подвох и взъерепенился:
– А ну снимай! Тоже мне кутюрье выискался!
Пришлось выкручиваться, доказывать, что я-де без всякой задней мысли, а с самыми лучшими намерениями. Ухищрения мои даром не пропали: Славка хотя и не сразу сменил гнев на милость. Велел только быть аккуратнее и не заляпать пиджак «какой-нибудь гадостью».
–Уж будь спокоен! – заверил я своего строптивого квартиранта, а между делом поинтересовался, нет ли у него заодно рубашки в горошек?
– Чи-во? – Славка воззрился на меня тяжелым бычьим взглядом.
– Ну, нет, так нет, – развел я руками, – посмотрю, кажется, у меня где-то в полоску была…
И поспешил ретироваться, пока Славка насчет пиджака не передумал.
Назавтра я был на телевидении. Минута в минуту и при полном параде. Позвонил, как и полагалось, Зое. Минут через пять на проходной появилась на редкость невзрачная девица, сощурившись, обвела взглядом приличную толпу в предбаннике и выкрикнула мою фамилию. Я гордо вышел вперед, приготовившись насладиться произведенным эффектом, однако все прошло не так, как я предполагал. Не то чтобы Зоя вовсе не оценила мои старания, но, если честно, я рассчитывал на большее. Отправлять меня восвояси она почему-то не стала, только застыла на пару мгновений лицом и все. Ладно, сказал я себе, в конце концов, моя главная цель не эта несчастная пигалица, а Захаров. А еще точнее, мой издатель – Кирилл. Посмотрим, как ему понравится такая рекламная кампания!
Хуже, что и дальше события развивались не по тому сценарию, который я себе нарисовал заочно. Пока мы шли по длинным коридорам телецентра, никто из следовавших встречным курсом не обратил на меня ни малейшего внимания! Это уж потом я понял, что телевизионщики народ бывалый, и клоунами их не удивишь, а поначалу воспринял ситуацию чуть ли не как тайный заговор. Впрочем, скоро реакция на мой тщательно подобранный «образ» все-таки последовала. Когда Зоя ввела в меня в довольно просторную комнату, где уже находилось несколько человек, явно не местных, а таких же пришлых, как я. Так вот они-то воззрились на меня с удивлением, если не сказать с опаской. И это меня хотя бы немного порадовало.
– Ну вот, все в сборе! – резюмировала Зоя. – Тогда прослушайте инструктаж. Когда в студии начнется дискуссия, не ждите, что вас попросят высказаться. Отстаивайте свою точку зрения самостоятельно. Скоро вас пригласят, а пока можно попить кофе. – И добавила, обращаясь исключительно ко мне. – А мы с вами пойдем к гримерам.
Я сразу насторожился:
– Почему?
– Потому что остальные там уже были.
– А это обязательно? – я завертел головой, высматривая Захарова, ради которого я и затеял свой маскарад, но его нигде не было
– Не бойтесь, ничего страшного с вами не сделают, – Зоя даже не улыбнулась.
– А я и не боюсь! – Меня задело, что эта телевизионная пигалица приняла мои метания за трусость.
– Тогда пойдемте?
– Как скажете, – буркнул я. В конце концов, может там мне попадется Захаров?
В этот раз шли мы недолго. Зоя завела меня в помещение напротив, напоминающее вокзальную парикмахерскую со всеми подобающими атрибутами в виде зеркал, туалетных столиков и кресел для клиентов, в основном пустующих. Меня усадили в крайнее от двери, и какая-то сосредоточенная особа, даже не поздоровавшись со мной, стала зачесывать мне волосы сначала на правый пробор, потом – на левый, затем снова на правый, в итоге вернувшись к тому варианту, с которым я явился и который я сам для себя называю «художественным беспорядком». Единственно – как я понимаю, исключительно для того, чтобы создать видимость работы – взбила на моем темени что-то вроде кока, спрыснув это утлое сооружение лаком. Покончив с прической, несколько раз прошлась по моей физиономии какой-то щеткой, что было очень щекотно. Красить мне губы я на всякий случай запретил. В клетчатом пиджаке и полосатой рубашке я и без того выглядел законченным фриком, для полноты картины не хватало разве что галстука в горошек, но я их не ношу в принципе.
Кстати, как выяснилось, пока меня прихорашивали, Зоя никуда не уходила – ждала за дверью. Не иначе боялась, что сбегу. Так что к месту сбора я вернулся под ее конвоем, а вот кофе выпить уже не успел: меня и всех остальных снова куда-то повели по длинным и гулким коридорам. Женщины при этом шагали впереди вместе с Зоей, мужчины – след в след за ними, а я замыкал шествие, чувствуя себя неприкаянным инопланетянином. Боевой дух, переполнявший меня еще утром, мало-помалу весь из меня вышел, а освободившееся пространство постепенно занимало беспокойство. Что я здесь забыл? Зачем мне это нужно?
Вскоре мы все оказались в студии, вернее, в ее отгороженной тыльной части, темной, пыльной и неуютной. Не успел я еще толком оглядеться, ко мне подскочил шустрый паренек, который ловко приладил на лацкане моего роскошного пиджака микрофон, а на брючном поясе передатчик и, ни слова не говоря, удалился. Потом подрулила Зоя, отвела меня в сторонку и стала с заговорщицким видом инструктировать:
– Повестка дня такая. Сначала бабушка расскажет, как стирает внуку подгузники. Потом выступит народный целитель-уринотерапевт… А вы – уже за ними. Особо ничего не требуется. Просто изложите свое мнение и все. После чего Андрей расскажет о вашей книге. Ясно?..
– Более-менее, – кивнул я обреченно, чувствуя себя интеллигентной старой девой на выданье, ожидающей встречи с женихом, заочно сосватанным заботливыми подружками. И платье на ней новое и замуж бы надо, а все равно хочется удрать. И ведь, самое главное, вспомним, зачем я вообще сюда явился? Чтобы бросить вызов. А вместо этого выслушиваю наставления, как себя вести и что говорить.
– Вот и хорошо, – похвалила меня Зоя, – а пока ждите, когда вас назовут, – с этими словами она отошла от меня в сторону, туда, где переминались с ноги на ногу прочие участники передачи. Их она напутствовала всех скопом.