Елена Райдос
Игра в Реальность
Я подошёл к полкам. Чего там только не было. Больше всего было статуэток и картинок всевозможных святых, будд и прочих оккультных персонажей. Ещё там были чётки, крестики, колокольчики, медные и каменные чаши и другая религиозная утварь. Но встречались и не относящиеся к религиям объекты: мягкие игрушки, фарфоровые куколки, блестящая бижутерия и несколько угрожающего вида ножей и кинжалов. Мне больше всего понравилась фарфоровая статуэтка балерины, но я из чувства противоречия выбрал плюшевого зайца.
– От моего выбора что-то зависит? – спросил я Учителя, усаживая ушастого себе на колени.
– На первом этапе объект совершенно не важен, хотя в некоторых школах ему придают определённое значение,– Учитель на мгновение задумался. – Например, в практике раннего Бон объект для концентрации внимания выбирался в соответствии с одним из пяти ядов, превалировавших у практика.
– Что за яды такие? Мне нужно будет что-то принимать внутрь? – я был не на шутку встревожен. Мне как-то один знакомый рассказывал о своём шаманском опыте с аюаской, или как там называют это зелье из лианы. Что-то мне не улыбалась такая перспектива.
– Пять ядов – это гнев, зависть, страсть, тупость и гордыня,– пояснил Учитель к моему облегчению. – Например, ученикам, у которых было много гнева, предлагали концентрироваться на белой занавеске или стене. Сейчас для практики концентрации используют тибетскую букву А. Если хочешь, можешь тоже попробовать, она на верхней полке слева.
Я прижал к животу своего зайца и отрицательно помотал головой. Если честно, у меня вообще не было ни малейшего настроения сидеть сиднем в тёмной комнате. Я попал в удивительный мир, а мне даже не дают немного перевести дух и осмотреться.
– Учитель, а куда мы так спешим? – я решился всё-таки сделать попытку откосить. – Можно я для начала немного прогуляюсь по окрестностям? Ведь в моей Реальности время практически не движется, успею ещё пройти курс молодого Программиста.
Учитель, вопреки ожиданиям, не обиделся и не рассердился на нерадивого ученика. Он поглядел на выплывавшее из-за снежных вершин солнце и перевёл на меня взгляд, полный сострадания. У меня нехорошо засосало под ложечкой.
– Я не хотел тебе говорить,– наконец нарушил тишину Учитель,– но, видимо, придётся, иначе усердия от тебя не добиться. В твоей базовой Реальности время действительно не движется, но твоё личное время идёт с обычной скоростью, где бы ты ни находился.
Он подошёл к окну и сел на подоконник. Похоже, это была его любимая поза.
– Быть Программистом – это вовсе не синекура,– строго заявил Учитель. – Вы воплощаетесь отнюдь не для того, чтобы играться со своими силами, а для выполнения определённой миссии. Не перебивай,– он поднял руку, останавливая мой естественный вопрос. – Я не знаю, какова твоя миссия, и никто пока не знает, включая тебя самого. В идеале, Программист должен осознать свою миссию самостоятельно и добровольно её выполнить. Но это происходит далеко не всегда. Если ты не справишься в отведённое тебе Создателем время, то…,– он замолчал, подбирая слова.
– Тогда я умру? – несмотря на предупреждение, я всё-таки влез с вопросом.
– Нет, но то, что случится, будет хуже смерти,– Учитель грустно усмехнулся. – Чем-то это похоже на одержимость. Мне дважды довелось наблюдать подобное превращение. Такое ощущение, будто внутри человека поселяется другая сущность, которая полностью берёт на себя управление всеми его действиями. Самое неприятное то, что эту сущность совершенно не заботят биологические нужды тела-носителя, например, необходимость спать или мыться. Поверь мне, Антон, ты этого не хочешь.
Учитель снова задумался. Я тоже молчал, представляя своё жалкое будущее в роли немытого зомби. Вот ведь свезло мне уродиться Программистом.
– И как же мне, интересно, поможет медитация? – спросил я подавленно.
– Тебе нужно как можно скорее установить связь с Создателем,– ответил Учитель,– и научиться контролировать свои мысли и эмоции. Без этого тебе не справиться со своей миссией. Медитация – это самый простой способ добиться и того и другого.
Вот уж не уверен, что сидение с закрытыми глазами может помочь чего-то добиться. Впрочем, выбор у меня невелик. Можно, конечно, плюнуть на всё и оторваться по полной напоследок. Но что-то мне подсказывает, что радости такой отрыв не принесёт. Учитель мрачно смотрел мимо меня и ждал, что я скажу. Он явно что-то недоговаривал. Интересно, что может быть хуже перспективы превратиться в зомби?
– А что будет, когда и если я выполню свою миссию? – попробовал я просчитать, что он там ещё скрывает.
Похоже, я попал в точку. Учитель вздрогнул и опять посмотрел на меня как на смертельно больного.
– Большинство миссий осуществляются ценой жизни Программиста,– произнёс он как будто зачитал диагноз. – И поверь мне, это большое везение. Альтернатива гораздо печальнее. Дело в том, что, выполнив миссию, Программист утрачивает смысл жизни и свои способности, кстати, тоже. Выжившие, как правило, либо спиваются, либо накладывают на себя руки. Я знаю только одного бывшего Программиста, который смог это пережить и найти себя на другом поприще. Он стал Охотником.
Опаньки, не удивительно, что они все фанатики. Терять-то уже нечего. Но я ведь не маньяк какой-то. Пока во всяком случае. Мне глубоко фиолетово, что там кому-то от меня нужно, будь ты хоть сто раз Создатель. Не представляю, чтобы я мог настолько слететь с катушек, чтобы упиться до смерти. Услужливая память тут же напомнила, как я три года без продыху носился по тундре, когда пропала Алиса, забывая, кстати, спать и мыться. Значит, я очень даже легко могу превращаться в зомби, когда припечёт. Засада.
– Я совершенно не чувствую, что у меня есть миссия,– с обидой произнёс я наконец. – Должны же быть какие-то знаки, подсказки, что ли.
– Экий ты нечувствительный, Антон,– усмехнулся Учитель. – Когда ты впервые создал необычную программу?
– Ещё в Униве́ре, на четвёртом курсе,– вздохнул я,– но это был просто переводчик, и я им практически не пользовался. А Антошу я написал два года назад.
– Странно, что Охотники тогда же тебя не отследили,– задумчиво прокомментировал Учитель. – А у тебя не было ощущения дежавю? Не было чувства, что в жизни всё идёт по накатанной колее, повторяясь изо дня в день.
Я растерянно кивнул. Откуда он может об этом знать?
– Поздравляю, ты побывал в так называемой временной петле,– усмехнулся Учитель. – На самом деле в твоей базовой Реальности прошло гораздо меньше времени, может быть, месяц или два, но для тебя субъективно прошло два года.
Вот ведь и Умник мне рассказывал про временную петлю. Знать бы ещё, что это такое. И как же меня угораздило в неё попасть? Учитель, как будто уловив мой вопрос, продолжал.
– Это Охотники,– пояснил он,– их работа. Они улавливают всплеск энергии от вмешательства в ткань базовой Реальности, но не могут сразу определить источник возмущения. Тогда они закольцовывают сознание подозреваемого и следят за ним, пока не подтвердят свои догадки. А потом одним выстрелом разрывают петлю, просто убивая нарушителя.
Как же у них всё просто. А если я ни сном, ни духом про совершённые мной нарушения? Откуда мне было знать про эту самую ткань? Могли бы и предупредить для начала, а не хвататься сразу за пистолет. Учителю, однако, было плевать на мою фрустрацию. Он продолжал лекцию, как будто мы говорили не о смертоубийствах, а о пикнике на лужайке.
– Обычно способности у Программиста начинают проявляться где-то за год до выполнения миссии. В этот момент он становится по-настоящему опасен для мироздания. Возможность разрушить мир уже есть, а понимания того, что с ним происходит, нету. Не огорчайся, что пока не чувствуешь своего предназначения, изменения могут начаться в любой день. Так что, не трать время понапрасну, у тебя его совсем немного.
Первое задание, которое дал мне Учитель, было на первый взгляд довольно простым. Нужно было сконцентрироваться на выбранном объекте, в моём случае – на зайце, и ни на что не отвлекаться. Поза тела могла быть любая, главное, чтобы спина была строго вертикальная, а позвоночник – прямой. Моя надежда, что можно будет полежать на мягком ковре, увы, не оправдалась. Вся суть была в том, чтобы не двигаться, причём как телом, так и мыслями.
– Смотри на объект так пристально, как будто вдеваешь нитку в иголку,– наставлял Учитель. – Если отвлёкся, не огорчайся и не ругай себя. Просто верни своё внимание к объекту медитации. Практику можно будет считать успешной, когда у тебя возникнет ощущение, что тебе совершенно не хочется двигаться, как будто ты прирос к сиденью.
Я послушно кивал головой. Было приятно отвлечься хоть на какое-то дело, только бы не думать о том, что меня ждёт в недалёком будущем. Когда Учитель ушёл, пообещав вернуться с проверкой через два часа, я первым делом выглянул в окно. Под утренним солнцем пушистые сугробы переливались всеми цветами радуги не хуже бриллиантов. Небо было ясное с редкими полупрозрачными облачками. На фоне снежных гор огромные мохнатые ели казались чёрными. Тишина стояла такая, словно кроме меня в мире не было ни единой души.
Работать мне не хотелось от слова совсем, но страх превратиться в зомби сделал своё дело. Я послушно уселся в своё кресло, пристроив зайца на соседнем. Упражнение, однако, оказалось не таким уж простым, как думалось вначале. Мысли разбегались и никак не хотели концентрироваться на зайце, глаза болели и слезились, из носа, непонятно с какой радости, потекло. Буквально через несколько минут спина начала ныть, потом вдобавок закололо в правой ноге. И как тут прикажете сохранять концентрацию?
Как же я теперь понимал тех горе-цигунистов, что ёрзали на своих подушках. Кстати, о подушках. Я выбрал из кучи в углу пару подушек помягче и соорудил себе некое подобие сиденья у стены напротив полок. Через четверть часа экспериментов с подушками, я наконец свил себе уютное гнёздышко, в котором без телесных страданий мог сидеть с прямой спиной. На всякий случай заменил зайца на приглянувшуюся мне статуэтку балерины и впился в неё взглядом. Не знаю, сколько я продержался, но в конце концов мне всё-таки пришлось закрыть глаза, чтобы унять резь и вытереть слёзы.
Я отдыхал с закрытыми глазами, когда без каких-либо стараний с моей стороны совершенно ясно увидел статуэтку балерины как бы внутренним взором. Видение было очень ярким, я мог разглядеть балерину со всех сторон и во всех подробностях. Маленькая хрупкая девушка в пачке стояла, вытянувшись в струнку, с поднятыми вверх руками, одна нога была согнута, как будто она крутила фуэте. Я так увлёкся разглядыванием статуэтки, что не заметил, как в комнату вошёл Учитель. Он похлопал меня по плечу и укоризненно покачал головой. Когда я рассказал про своё видение, он долго задумчиво молчал, а потом вынес решение.
– Что ж, можно и так, продолжай с закрытыми глазами, если тебе так проще, только не засни. Вообще-то, визуализация – это как раз то, чему тебе и нужно научиться. А сейчас сделаем небольшой перерыв. Не желаешь подышать свежим воздухом?
В начале моих экспериментов с медитацией желание вырваться на улицу явно превалировало даже над желанием лечь и вздремнуть. А после приглашения Учителя я с удивлением осознал, что мне совсем не хочется вылезать из ставшего таким уютным подушечного гнёздышка. Странно, никогда бы не подумал, что такое возможно. Выходя из комнаты, я мимоходом взглянул на часы и испытал натуральный шок. Учитель действительно вернулся за мной через два часа. Положим, минут пятнадцать я промучился на стуле и ещё столько же потребовалось на то, чтобы я окончательно угнездился. Получается, я, не прерываясь, разглядывал балерину полтора часа? Да быть такого не может. Наверное, я просто спал. Но как же я тогда не свалился с подушки? Чудеса.
Мы вернулись в каминный зал, и тут я сообразил, что погулять-то у меня никак не получится. Никакой одежды теплее майки и джинсов у меня не было.
– Учитель,– с надеждой спросил я,– а нет ли случайно здесь какой-нибудь куртки, ну или на крайняк тёплого свитера?
– А ты в шкаф в своей комнате не заглядывал? – ответил вопросом на вопрос Учитель.
Какой ещё шкаф? Нет в моей комнате никакого шкафа, я точно помню. Но спорить не стал и послушно поднялся на второй этаж. Моя комната переменилась так разительно, что в первый момент я даже решил, что по рассеянности ошибся дверью. Однако потом вспомнил слова Учителя о том, что дом адаптируется к обитателям, и принялся изучать своё обновлённое жилище. Вместо дивана теперь стояла широкая кровать, укрытая клетчатым пледом. К моему облегчению подушка с медвежонком была на месте. Вместо целой библиотеки старинных фолиантов, осталась всего одна маленькая полочка, на которой стояло с десяток книг вполне современного вида. Место библиотеки теперь было занято шкафом с одеждой. Я открыл дверцы шкафа и уже почти без удивления обнаружил там полный джентельменский набор, начиная от белья до пуховки и тёплых сапог. Удивительно было другое. Это была МОЯ одежда. Нет, не похожая на ту, что я обычно ношу, а именно моя, с узнаваемыми пятнышками и прочими отличительными знаками. Однако самым главным подарком комнаты был ноутбук, вальяжно расположившийся на ничуть не изменившемся дубовом столе. Этот стол мне, кстати, сразу понравился. Видимо, дом это учёл.
Естественно, первым делом я открыл ноут и уже без удивления убедился, что это был МОЙ ноут со всеми индивидуальными настройками, в точности, как я его оставил в своей квартире. А ещё тут был доступ в инет, причём с приличной скоростью. Прикинув, что у меня ещё будет время посидеть за компом, я достал пуховку, тёплые штаны и ботинки и принялся утепляться. Когда, готовый к новым подвигам, я спустился вниз, Учитель уже стоял у двери, тоже полностью экипированный для прогулки.
Мы вышли из дома, и я очень быстро сообразил, что прогулки-то, в привычном понимании этого слова, как раз и не предвидится. Дом стоял на вершине крутого горного пика. Единственной условно ровной площадкой можно было считать внутренний дворик, куда выходили окна моей комнаты. Но он был завален снегом примерно по пояс глубиной и для гуляния был явно непригоден. Сразу за стенами начинался крутой обрыв. Вокруг дома, правда, тянулась открытая галерея с навесом от снега. По ней, видимо, и предполагалось совершить прогулку.
Пристроившись вслед за Учителем, я поплёлся вдоль галереи, то и дело выглядывая через прочные деревянные перила в поисках тропинки или лестницы. Ну не может же так быть, чтобы это место было полностью изолировано от остального мира? А, впрочем, на то оно и Убежище, чтобы защищать от непрошенных гостей. Обогнув половину дома, мы вышли на небольшую расчищенную от снега площадку, нависавшую над пропастью. На площадке стояли два плетёных кресла с пледами. Отсюда открывался вид на соседнюю вершину, расположенную метрах в ста от дома. На ней возвышалось круглое строение со стеклянными стенами и остроконечной крышей. От дома к этому строению вёл крытый ажурный мостик, опасно висевший над бездонной пропастью. Из отверстия вверху крыши вертикально тянулся полупрозрачный столб дыма. Получается, мы тут не единственные обитатели Убежища.
– А что это за круглое строение? – полюбопытствовал я.
Учитель сделал вид, что не расслышал моего вопроса, подошёл к креслу и завозился с пледом, усаживаясь поудобнее. Видимо, не моего ума это дело. А любопытно всё-таки, кто там разжигает огонь. Окна в таинственном строении были плотно занавешены, так что разглядеть, что находится внутри, не представлялось возможным. Пообещав себе, что обязательно найду время и возможность прогуляться по этому мостику и разузнать побольше об обитателях Убежища, я вслед за Учителем устроился в кресле. Солнышко припекало, откуда ни возьмись около кресла появился термос с двумя толстыми глиняными кружками. Мы разлили ароматный чёрный чай и, прихлёбывая его, принялись любоваться пейзажами. Вид с площадки открывался просто невероятный. Казалось, мы летим над верхушками заснеженных елей по узкой просеке, проложенной великанами между острых скал, прямо на солнце. Хотелось раствориться в этом плавном орлином полёте и ни о чём не думать. Увы, меня сюда привели вовсе не для созерцания местного ландшафта, а для продолжения, так сказать, теоретической части.
Хотя, если подумать, а на фига́ мне эта теория, если жить мне, судя по всему, осталось от силы год с хвостиком. С другой стороны, сдаваться было ещё рано, можно ещё немного побарахтаться, ведь сумел же я начать новую жизнь без Алисы, не спился и не повесился. Впрочем, нужно честно признаться, в том, что я не спился, совершенно не было моей заслуги. Так уж случилось, что мой организм лет до двадцати пяти был совершенно не приспособлен для употребления сколько-нибудь значительных доз алкоголя. Стоило мне слегка перебрать, как вместо блаженного растворения в нирване мне было обеспечено долгое и безрадостное свидание с белым другом в туалете (извините за подробности), а на следующий день – полное выключение из жизнедеятельности, вследствие убойного похмелья. Сейчас ситуация немного исправилась, однако не настолько, чтобы рассматривать перспективу упиться до смерти как реальную угрозу. Так что, как говорится, будем посмотреть.
Я покосился на своего наставника поверх кружки, чтобы оценить ситуацию. Он смотрел на меня явно выжидающе. Что ж, если насилие неизбежно, попытаемся получить максимум удовольствия.
– Учитель,– начал я,– я всё-таки не понимаю, как можно создать сознание. Это я к вопросу о том, как Создатель нас сотворил.
– Термин «создать» или «сотворить» в данном контексте следует понимать условно,– он говорил медленно, задумчиво глядя на заходящее солнце.
Я с досадой заключил, что, пожалуй, поторопился с вопросом. Можно было ещё немного понежиться в тишине.
– Правильнее будет сказать, что единое сознание Создателя проявилось в базовой Реальности как множество наших сознаний,– пояснил Учитель и снова замолчал.
Я тоже молчал, пытаясь переварить услышанное. Это что же получается? Выходит, моё сознание – это на самом деле сознание Создателя? Нет, так мы не договаривались. А как же я, любимый? Меня, получается, как бы и нет? Но если взглянуть с другой стороны, то можно сделать вывод, что я и есть Создатель. Эта версия мне понравилась гораздо больше. Правда, оставалось пока неясным, в чём собственно разница между терминами «проявиться» и «создать». На мою просьбу пояснить, что подразумевается под словом «проявиться», Учитель не стал отвечать прямо. Вместо этого он поднял свою кружку к глазам и прищурился.
– Представь, что это шар,– сказал он, указывая на кружку. – Шар существует в своём трёхмерном мире. Теперь мы возьмём тонкую иглу и проткнём шар насквозь. На игле образуются две точки в тех местах, где она касается шара. Эти точки и есть проявление трёхмерного шара в одномерном мире иглы. Заметь, шар один, а точек две, и они расположены отдельно друг от друга. Точкам может казаться, что они существуют сами по себе и никак не связаны ни друг с другом, ни с шаром. Но на самом деле эти точки вместе и каждая по отдельности являются шаром. Это очень важно понимать: они являются не ЧАСТЬЮ шара, а ЦЕЛЫМ шаром. Просто шар не может существовать в одномерном мире иглы, такова природа пространства. Поэтому он существует в этом мире в виде двух точек.
Также и сознание Создателя, обладая большей мерностью, чем пространство нашей Реальности, не может здесь существовать как единая структура, поэтому оно существует в виде множества наших сознаний. И также, как структура точки бесконечно проще структуры шара, так и наши сознания не могут сравниться по сложности с сознанием Создателя. Нам, убогим точкам, может казаться, что мы существуем сами по себе, как одинокие путники во Вселенной. Но это ошибка. Мы все вместе и каждый по-отдельности есть проявленное сознание Создателя. Если ты позволишь себе осознать эту простую истину, то сможешь реализовать свой потенциал. Ведь, если Он способен творить миры и населять их живыми существами, то и мы все потенциально на это способны. Вот какой смысл заложен в библейской фразе «по образу и подобию».
Картина, описанная Учителем, была настолько крутая, что у меня дух захватило от открывавшихся перспектив. Видимо, Убежище как раз и было создано одним из тех, кому удалось реализовать свой потенциал. Интересно, а он ещё здесь? Может быть, это он живёт в доме на соседней скале? Тем более нужно туда пробраться. Стоп, не отвлекаемся. Итак, откуда взялось моё сознание стало более или менее понятно. Однако остаётся ещё вопрос с телом. Его-то, кто создал и как?
– Учитель, если наши сознания – это проявленное сознание Создателя,– продолжил я логическую цепочку,– то получается, что наши тела являются проявлениями тела Создателя? Я правильно понял?
Мне казалось, что я провёл очень удачную параллель, однако Учитель полностью проигнорировал мои потуги пофилософствовать. Он только улыбнулся мне, как малому ребёнку, и продолжил объяснения.
– С позиции наших простых сознаний мы не в состоянии определить, какое у Создателя тело, и есть ли оно вообще. А наши тела существуют лишь в нашем сознании,– он замолчал и хитро посмотрел на меня, ожидая реакции.
Я немного попереваривал услышанное и пришёл к выводу, что здесь кроется какой-то подвох, типа, игры слов. Если бы моё тело действительно существовало только в моём сознании, то как бы другие люди могли его видеть, слышать, трогать и так далее? А из слов Учителя вытекало, что моё тело существует как бы виртуально. Или я опять туплю? Итак, по его версии получается, что я есть сознание, и это сознание придумывает себе тело. Но ведь тело существует в РЕАЛЬНОСТИ, да и сама эта Реальность тоже существует на самом деле, а не только в моём воображении. Что-то я не догоняю.
– А в чьём сознании существует Реальность,– спросил я Учителя, окончательно запутавшись в своих рассуждениях.
– Твоя Реальность создаётся твоим сознанием, моя – моим,– ничуть не смущаясь, заявил Учитель.
Это было уже слишком. Что же получается, общей единой Реальности и нет вовсе? Так почему же мы все воспринимаем одно и то же, можем общаться друг с другом? Не может такого быть! Наверное, возмущение так ясно читалось на моём лице, что Учитель не стал ждать моего следующего вопроса. Он весело рассмеялся и снизошёл до подсказки.
– Антон, ты ещё помнишь, что я тебе рассказывал про шар и иглу? Теперь наложи эту информацию на то, что ты только что услышал,– он опять сделал паузу, видимо, в надежде, что я вдруг резко поумнею.
Хорошо, попробуем порассуждать логически. Действительно, если мы не отдельные сознания, а лишь форма существования единого сознания Создателя в Реальности трёхмерного пространства, то и картина этой Реальности должна быть единой, хотя чисто технически и создаётся в сознании каждого отдельного человека. Ура! Паззл, кажется, начинает складываться. Я вдруг с пугающей ясностью увидел эдакий трёхмерный паззл нашей Реальности, который складывается из отдельных кусочков, превращаясь во вполне читаемое изображение. Хотя, нет. Аналогия с кусочками паззла откровенно противоречила исходным условиям. Ведь мы не являемся ЧАСТЬЮ сознания Создателя, мы и есть его сознание, существующее в определённых условиях. Скорее уж тут подойдёт сравнение с голограммой, в которой любой, даже самый мелкий осколок содержит всю картинку целиком. Получилась необычная, но красивая и в целом непротиворечивая модель.
– Вижу, что ты понял,– сказал Учитель, даже не дав мне как следует насладиться плодами моих интеллектуальных упражнений.
– Да, я понял, как создаётся Реальность в общих чертах,– подтвердил я,– но всё-таки откуда берётся моё тело? И куда оно девается в базовой Реальности, когда я, к примеру, нахожусь в Убежище? Растворяется или лежит без движения, где положили?
– Нет, мой мальчик, ты так ничего и не понял,– покачал головой Учитель. – Твоё тело – это лишь ЧАСТЬ Реальности, которую сотворяет твоё сознание. Утверждение, что ты находишься в той или иной Реальности, в корне неверно. Это твоё сознание сотворяет соответствующую Реальность, включая твоё тело, как её составную часть. Когда я говорю о перемещении между Реальностями, то имею ввиду, что твоё сознание переключается с сотворения одной Реальности на сотворение другой.
– Как же я могу создавать Реальность, к примеру, Убежища, если её УЖЕ создали до меня? – вот теперь я окончательно запутался.
Учитель посмотрел на меня, как на дебила, но всё же сделал ещё одну попытку достучаться до моего примитивного мозга.
– Антон, ты обратил внимание, что я употребляю термин «сотворять»? Как ты думаешь, почему? – он смотрел на меня выжидающе, но похоже, без особой надежды.
Это напомнило мне один старый анекдот про нерадивого студента, которому препод, кровь из носу, должен поставить зачёт по истории. «Безлошадные крестьяне – это кто? Которые чего не имеют? Правильно!». Я безнадёжно покачал головой. Действительно, какая разница создавать или сотворять. Один чёрт, по-моему.
– Со-творять значит творить совместно. С кем бы это? – Учитель хитро подмигнул.
– С Создателем? – предположил я неуверенно. – Но ведь я как бы и есть Создатель.
– Умничка! – обрадовался Учитель. – Конечно, ты и есть Создатель, только в его упрощённой форме. И ты сотворяешь Реальность совместно с Создателем, то есть с собой же, но в форме единого сознания. Понятно?
Я кивнул, чувствуя себя беспросветным тупицей. Учитель тяжело вздохнул и продолжил свои наставления.
– Давай рассмотрим компьютерную аналогию,– предложил он. – Мне кажется, тебе это должно быть ближе, чем общие рассуждения. Представь себе, что ты планируешь создать сетевую компьютерную игру.
– Игру в Реальность,– продемонстрировал я свою смекалку.
Он одобрительно кивнул и продолжил.
– Что тебе для этого понадобится, помимо самой идеи?
Опять мне предлагалось напрячь свои извилины. Пришлось налить себе ещё дозу крепкого чая для подпитки умственной деятельности.
– Ну для начала нужна архитектура Игры,– начал перечислять я.
– То есть, помимо Создателя, нужен ещё архитектор, так? – перебил меня Учитель.
– Нужно программное обеспечение на всех уровнях от хардверного, операционки и до алгоритмов игры и 3D, ну или сколько там D? Шесть? Причём на сетевом и на клиентских носителях.
– Хорошо иметь дело с технарём,– порадовался Учитель. – Итак, тебе нужны будут Программисты, причём разного профиля, а также сервера и компьютеры, а ещё администраторы, чтобы всё это хозяйство поддерживать. Но главное, тебе нужны Игроки. Для них-то всё и затевается.
Я представил себе всю эту толпу. А ведь речь шла не о вульгарной ходилке – стрелялке и даже не о стратегии. Это грандиозная Игра в Реальность. Это сама жизнь. Одно замечание, однако, показалось мне обидным.
– Получается, что я, Программист – это как бы служебная функция в этой Игре.
– А разве Программисты не любят время от времени поиграть? – вопросом на вопрос ответил Учитель,– только у них ещё и работа имеется. В этом вся разница.
С этой точки зрения моя роль выглядела уже не так обидно. Мы, Программисты – настоящие профи, из нас получаются самые крутые Игроки. Или нет? Я подумал о Дали. Теперь понятно, в какой Игре она является Мастером. Похоже, по сравнению с ней Программист – это просто ламер. Даже между Реальностями не умеет перемещаться. Это мы ещё не берём в расчёт Творцов, которые могут создавать свои миры, то есть свои Игры. Нужно будет, кстати, попытать Учителя про Творцов.
– Итак, Игрок сидит за компьютером, подключённым в сеть,– продолжал Учитель. – Надеюсь, ты уже понял, что Игра в Реальность – это сетевая Игра? Как создаётся картинка, которую Игрок видит на экране? Не вдаваясь в подробности, она создаётся процессами, происходящими в его компьютере, но поскольку игра сетевая, то частично она качается с сервера. Так?
Я поморщился. Объяснение было слишком примитивным, если не сказать, кривым.
– Не цепляйся к словам, Антон,– одернул меня Учитель, заметив мою скривившуюся физиономию. – Для наших целей такого упрощения вполне достаточно. Итак, Игрок стучит по клавишам, и отдельные детали картинки меняются. У его приятеля есть свой компьютер и свой экран монитора, на котором он может видеть несколько иную картинку. То есть каждый Игрок как бы создаёт свою картинку. Однако спроси себя, может ли Игрок, если он, конечно, не Архитектор Игры, изменить картинку полностью, или, скажем, её уничтожить, может ли он реально вмешаться в алгоритмы Игры?
Вопрос был чисто риторическим, но я всё-таки послушно помотал головой. Очень уж хотелось узнать, что будет дальше.
– Вот именно, это не в силах Игрока,– продолжал Учитель. – Отдельно взятый Игрок сам по себе может лишь сотворить свою часть общей картинки, причём по определённым правилам, используя определённые лекала и алгоритмы. Например, он может притянуть или отдалить определённые события, или персонажей. Так понятней?
И ничего не понятней. Если Игроки ни фига не могут, то откуда берутся иные Реальности, Убежище, например? И с какого перепуга на моём экране вдруг появляется картинка этой иной Реальности, когда я сюда попадаю? Судя по всему, в этой Игре не все Игроки имеют одинаковые права.
– А кто такие Творцы? – спросил я невпопад.
– Творцы – тоже Игроки, но достигшие такого уровня, что могут создавать свою Игру внутри базовой Игры,– пояснил Учитель. – В отличие от Программистов, они не могут менять алгоритмы базовой Реальности, но в своей вложенной Игре они могут устанавливать свои правила, создавать свои алгоритмы. Например, в Убежище дом подстраивается под потребности Игроков. Ты ведь не сталкивался с такой возможностью в своём привычном мире?
– А как я оказываюсь в этой вложенной Игре? И почему в Убежище у меня всё то же тело, что и в моём мире?
– Разве ты уже запамятовал, как сюда попал? – со смехом спросил Учитель. – А я был уверен, что такого приключения тебе вовек не забыть,– он забавлялся от души. – А если серьёзно, то ты здесь по приглашению Творца Убежища. Чтобы открыть тебе доступ к новой Игре, нужно было соответствующим образом настроить твоё сознание. Поэтому в первый раз тебе пришлось пройти сквозь портал. Не думаю, что ты готов понять эту технологию, пока во всяком случае.
– А как же с моим телом? – напомнил я. – Оно-то как сюда перенеслось?
– Да что же ты так зациклился на своём теле,– раздражение явно прорезалось в голосе Учителя. – Это просто аватар, не более того. Тебя же не удивляет, что в Убежище снег белый, а ёлки зелёные. Почему бы и твоему телу не выглядеть привычным для тебя образом? Таковы правила Игры под названием Убежище. Всё, на сегодня достаточно,– добавил он твёрдо, видя, что меня так и распирает от вопросов. – Пора обедать.
