Елена Александровна Чечёткина
Все сказки не нашего времени
Верёвка
Он намылил её ещё раз и задумался. А что, если он откажется от своего намерения и просто уйдёт отсюда? Верёвка так и будет висеть здесь. Высохнет, мыло отвалится белыми чешуйками, но сам он будет уже далеко от этого проклятого места… Он поднял глаза – и обомлел: сухая верёвка с остатками мыла свободно раскачивалась под порывами ветра.
– О как! – мрачно восхитился он. – Да я волшебник!
Конечно, он понимал, что просто отключился. И похоже надолго, если уж верёвка успела высохнуть. Надо поскорее покончить со всем этим, пока совсем не свихнулся. Впрочем, почему бы и не поиграть немножко перед смертью?
– Замри! – приказал он.
И всё остановилось. Верёвка неподвижно висела перед его носом. Причём замерла не только верёвка: ветер не колебал ветви, комары застыли в неподвижном воздухе, а сам воздух застрял в горле. Он начал задыхаться, в глазах потемнело, но по мере того, как сознание оставляло его, мир начал постепенно оживать. Темнота отступила, и краем глаза он заметил какое-то движение между деревьями, всё ближе и ближе…
Женщина вышла из леса.
– Мария! – закричал он в ужасе.
Он зажмурился, но невольно распахнул глаза, когда холодные (но такие знакомые, такие ласковые!) руки опустились ему на плечи.
– Петя! – сказала женщина. – Петушок мой. Я всегда говорила, что ты волшебник.
– Был бы волшебник, спас бы тебя от болезни, Машенька. Был бы волшебник…
– Но ведь верёвку остановил? И мир почти остановил, да?
«Брежу, – подумал он. – Надо поскорее с этим кончать».
– А вот этого не надо, – сказала женщина.
– Я не хочу без тебя, – ответил он своей галлюцинации. – Без тебя меня нет. Я пустой.
– Был бы пустой, я б тебя не полюбила. Но если чувствуешь себя пустым, тогда наполняйся снова. Или же всё, что между нами было – обман.
– Нет! – закричал он. – Всё было взаправду!
– Вот и хорошо, Петенька, – она погладила его по голове, – вот и хорошо. Наполняйся снова, и я снова буду тебя любить.
Она легонько прикоснулась холодными губами к его губам, а потом неожиданно отпрянула, резво побежала к лесу и скрылась между деревьями
– Не уходи, – закричал он ей вслед. Но лес стоял строгий, неподвижный, безгласный. И тогда он упал на землю, рыдая.
– Уфф, – сказал толстый режиссёр, выползая из-за куста. – Уже лучше, но не совсем то. Подойдите-ка сюда, оба. Маша, ты чего так резко? Нежнее надо, девушка. Ты же не космонавтка, а призрак. А ты Петя… Уж больно жадно ты поглядываешь на эту верёвку. Смотри у меня! Фильм закончим, и пожалуйста. Я сам тебе цветочки на могилку принесу. А пока не путай реальность с вымыслом. Искусство этого не терпит. Приготовились! Дубль семь. Поехали!
Он намылил верёвку…
Суд идёт!
Гаад вполз в переговорную и расположился напротив своего подзащитного, аккуратно расправив кольца. Как обычно, на него сразу же обрушился поток мыслей клиента: «Изыди, Сатана! Иже еси на небеси… Чёрт! Дальше забыл!» Гаад быстро задвинул ментальную заглушку и прошипел в транслейтор:
– Здравствуйте, Алексей Тихонович! Давайте продолжим.
– За что!? – возопил Алексей. – Почему я попал сюда? Я же хороший, лучше многих! Родил сына (даже двух), посадил дерево (ещё пацаном, на школьном субботнике). – Он запнулся: забыл, как там дальше.
– Да-да, – терпеливо ответил Гаад, – мы это уже обсуждали. Эти данные, несомненно, в вашу пользу и я их непременно представлю. Но, видите ли, наш суд устроен немного иначе, чем у вас на Земле. То, что вы сделали – и хорошие дела, и плохие – всё это учитывается. Но главный аргумент – то, что вы НЕ сделали. Хотя и могли. Давайте, я сам буду задавать вам вопросы, а вы отвечайте.
О том, что имеют смысл только честные ответы, Гаад, конечно, говорить клиенту не стал. Если тот узнает о телепатии, в его мыслях забурлит такая каша, что семи дознавателям не разобраться. Иногда начинающие адвокаты делают такую ошибку, но быстро понимают, что адвокатская этика требует как раз обратного. Этому не учат в институте. Это надо почувствовать на собственной чешуе. Одного раза вполне достаточно.
– Начнём с дерева.
– Да! Посадил! И ямку копал, и засыпал, и полил!
– А потом?
– Что потом?
– Поливали? Смотрели за ним?
– Я что, садовник? Дождик польёт. Захочет жить – выживет.
– Да… Давайте лучше о сыновьях.
– А что сыновья? Их поливать не надо. Семья и школа. Семья – жена, школа – районная, как у всех.
– То есть, воспитанием занималась жена. А вы?
– А то! Ремня оба попробовали, пока в ум не вошли.
– А за что – ремня?
– Ну старшенький, Борька, нормальный пацан был, только слишком шустрый. Пить я его культурно учил, отметьте там себе. Дома в холодильнике пива – пей не хочу! Так нет! Нажрался со своими дружками водки и пошли ларёк брать. Так в первый раз и загремел. Кровавый режим! Детей, и то не жалеют!
– В первый? А где он сейчас?
– Там же. Выходит из тюряги ненадолго, повидаться с отцом, и снова… Я ж говорю: кровавый режим.
– Ну, ладно. А второй сын?
– Мишка неудачный уродился. Всё за книжками сидел. До очков досиделся. Я его к ребятам во двор гоню, чтобы там… в общем, соци… социализация, а он ни в какую. Только ремнём!
– Где он сейчас?
– А шут его знает! Мать говорит, институт закончил, за границу уехал. Предатель!
– Расскажите о жене.
– Да что там рассказывать! Баба – она баба и есть. Мишку это она испортила. А может и не мой он, Мишка. Так ведь не признаётся, сука!
– А генетическую экспертизу делали?
– Чего?
– Ну ладно, – вздохнул Гаад. – Пошли дальше…
*****
– Лень, равнодушие, эгоизм. Тяжкие грехи, вы согласны? По закону душа, как неспособная к развитию, должна быть вычеркнута из реестра.
– Да, Ваша Честь, – ответил Гаад. – Но прошу учесть смягчающие обстоятельства, возникшие вследствие тяжёлых родоплеменных условий существования моего подзащитного. Поэтому я просил бы дать его душе еще одну попытку. Последнюю. Но в другой стране. Кроме того, Ваша Честь, …
– Достаточно, – прервал Верховный. – Суд идёт!
Все встали. Дрожащий землянин еле держался на ногах. Гаад снял заглушку и сразу же захлопнул, потому что клиент орал дурным ментальным голосом: «Всё пропало! В ад! На сковороду!»
– Решение Суда: землянин признан виновным, но с учётом смягчающих обстоятельств ему разрешено родиться ещё раз, в более цивилизованной среде. Алексей, сын человеческий! Ты возродишься как Ян в Чехии. Иди и больше не греши!
– Благодарю тебя, Господи! – бухнулся Алексей на колени и принялся колотить лбом об пол. «У чехов пиво хорошее» – успел поймать последнюю мысль подзащитного Гаад перед тем, как тот исчез.
– Следующий! – вызвал Верховный.
