Елена Александровна Чечёткина
Все сказки не нашего времени
ОБО ВСЁМ ПОНЕМНОГУ
Любовь и Третья Мировая
День 115 лета 10125 от ПО.
Опять визжит! Ну что же это такое?! А еще жена офицера! Неужели моё небольшое гладкое тело пугает её больше, чем ядерный гриб на полигоне? Не понимаю.
День 117 лета 10125 от ПО.
Два дня депрессии. Забился в норку, не ел и не пил. Хотел плюнуть на всё – но слюны нет. Плюнул метафорически и вышел на стену, прямо на середину кухни. Офицер глянул хмуро, сказал: «Уйди с глаз моих!» Я не двинулся с места, твёрдо решив умереть. Он засмеялся, крикнул: «Оленька! Иди сюда, твой ухажёр пришел!» От шока я очнулся. Неужели человек способен понять чувства таракана? Значит и она сможет понять, со временем… Снова захотелось жить. А пока я гордо удалился, не дожидаясь очередного визга. Вышел ночью, поел и попил. Надо набраться сил к завтрашнему собранию. Обещают важное объявление. Интересно, что?
День 118 лета 10125 от ПО.
Наши готовят новое обнуление! Говорят, что человечество дозрело до очередной ядерной войны, которую развяжем, как всегда, мы, тараканы. Говорят, что Последнее Обнуление было более 10 тысяч лет назад, и пора делать «генеральную уборку». После этого никакой отравы и тараканьих ловушек! Мы снова будем царями планеты! Ах, если бы это случилось два года назад! Но теперь… Я люблю Олю и не могу даже подумать о том, что она умрет. Пускай она не любит меня, но, сама того не зная, она разбудила во мне это невероятное, это великое чувство! Я как будто не жил раньше, и не хочу жить после нее. Решено! Я спасу ее, даже если придется предать свой род!
Операцию проведут техники, а нас, остальных предупреждают, чтобы мы успели уйти поглубже: первые дни будет слишком «горячо» даже для нас, тараканов, потому что ответка прилетит прямо сюда. К Оле!
Обнуление пройдет по всем базам одновременно, в 2 часа ночи 125 дня. Наши техники уже разобрались с проводами и знают, какие надо соединить, чтобы дать команду на вылет ракет. Моя задача – найти провода сигнала тревоги как можно скорее. У меня есть 6 суток. Скорее всего, при замыкании проводов я погибну. Наверное, это первый раз в истории Земли таракан жертвует своей жизнью для спасения человека. Ну что ж, всё когда-то случается в первый раз. Прощай, мой дневник! Прощай, Оля!
*****
Ночью мужа Ольги срочно вызвали на объект. Прошёл сигнал тревоги, который подал неизвестно кто. Посторонних не обнаружили и решили, что произошло короткое замыкание в проводах. Техники уже разобрали покрывающие панели, когда он вбежал в аппаратную.
– Ничего страшного, товарищ капитан, – доложил старший техник. – Действительно, замыкание. Взгляните.
Он увидел два красных провода с частично оголенной оплёткой и чёрный обугленный трупик таракана между ними.
– Вот ведь сволочи! – гремел прибывший раньше подполковник. – Всю изоляцию погрызли. А если бы это были провода команды на вылет? Господи! Тараканы могли начать ядерную войну! Просто курам на смех! Только и кур не осталось бы, чтобы смеяться. А вы на что смотрели? Развели, понимаешь, зверинец!
– Товарищ подполковник, – пытался оправдаться старший, – никогда раньше тут ни одного таракана не видели. Кто ж мог предположить…
– Правильно, ТУТ не видели – тут у вас жрать нечего. Они ЗДЕСЬ питались! Восстановить изоляцию, посыпать тараканьей отравой и проверять каждую неделю!
– Есть, товарищ подполковник!
– Капитан, немедленно сообщить об инциденте на все базы! И зарубежные тоже. Пусть проверяют и принимают меры.
Лишь под утро муж вернулся домой. Оля не спала, в беспокойстве бродила по комнате. Он обнял ее:
– Ложись спать, милая. Дурацкий случай, не волнуйся. Представляешь, тараканы погрызли изоляцию, и случайно прошел сигнал тревоги – провода оголились. Всё исправили, тараканью отраву засыпали. Отбой!
– Слушай, – говорила она уже в постели, прижимаясь к засыпающему мужу, – давай и у нас эту самую отраву посыплем.
– Нет, дорогая, как хочешь, а нашего таракана я тебе не сдам, – полушутливо ответил он. И почему-то вспомнил маленький обугленный трупик между проводами тревожного вызова.
Пси-сказка
Ладно, котёнок, только САМУЮ последнюю. Потом ухожу, а не заснёшь – твоя проблема. Значит, договорились: последняя сказка. Тебе какую? Что, опять страшную? Ну что ты за ребёнок! Хорошо-хорошо, слушай.
Был я тогда совсем молодой, можно сказать, совсем зелёный. Только перешёл на третий курс Первого Меда. Денег не хватало катастрофически. Нет не голодал, на еду хватало, а вот на новые шмотки и девочек – уже нет. Каких девочек? Хм… Вырастешь – узнаешь. Нет, надеюсь, что мальчиков. И кончай меня прерывать, или сейчас уйду! То-то же… Ну, хватит лизаться, продолжаю. Итак, мне предложили поработать со стариком после удаления у него опухоли мозга. Психическая реабилитация, чтобы мозги правильно встали на место. Конечно, был я тогда не весть какой специалист, только готовился специализироваться по психиатрии, но тут психиатра и не требовалось. Сын этого старика-пациента, тот, который меня нанимал, хотел просто чтобы я разговаривал с отцом, развивал его. Всё-таки не пустая болтовня сиделок, а почти готовый доктор – и за сравнительно небольшую цену. (Сейчас, доча, я за такую плату и кота лечить не буду). Договорились с сыном на раз в неделю, в воскресенье, по два часа максимум.
И вот в первое воскресенье вхожу я в отдельную палату-люкс к своему пациенту. Сын стал у стеночки, наблюдает. А я прямо к старику: представляюсь, спрашиваю, как его зовут, когда родился. Что приятно, говорит свободно, хотя и путается с годом рождения. Сын поправляет – отец упрямится, я говорю, что неважно. Ну, сын после этого слинял, а у нас два часа пролетели быстро: пациент разговорчивый, сам рассказывает о жизни, о родительской семье. Мне остаётся только направлять беседу ближе к его взрослой жизни, а потом и к последним событиям – его опухоли и операции (вот тут не торопиться, осторожно!) В общем, никакой грубой патологии я не заметил. А что его якобы учил плавать старший брат, который утонул в возрасте 5 лет – так это бывает. (И нечего смеяться – если бы тебе кусок мозга отрезали, ты б мне такого порассказала!) Стихи мне декламировал, Василия Тёркина. Я проверил: печатный текст разбирает. Узнал, какие книги он хотел бы почитать – не знаю лучшего способа тренировки мозгов, чем чтение. (Учти, котёнок!) Расстались мы через два часа с трудом – он всё порывался что-то ещё рассказать. Тут, слава богу, обед подоспел.
Перед вторым визитом я попросил сына встретиться со мной пораньше. Мне нужно было узнать о пациенте побольше, и не с его слов, сама понимаешь. По-нашему это называется «взять анамнез» (запоминай, доча). И запомнился мне на сам анамнез, а реакция сына. Какая-то смесь любви, жалости и злости. На что? На то что его папа, такой умный и сильный, вдруг превратился вот в этакое… Ну ладно, рано тебе всё это знать. Надеюсь, и не узнаешь. Но вот что тебе знать надо о данном клиническом случае – то, что сын рассказал о тараканах в голове отца. Точнее, не тараканах, а о муравьях. «Вчера мы опять с ним муравьёв из его черепа доставали», – говорил он мне с кривой усмешкой. Ну, я не особо удивился и испугался. Что не удивился – читал о галлюцинациях, связанных с органическим поражением мозга. А что не испугался – я ведь в роли терапевта, не родственника, а это значит, котёнок, что эмоции у меня только те, которые могут помочь пациенту. Вот на этом уровне мы с ним и пообщались, и никакой явной патологии при этом пациент не проявил.
И вот настало ТРЕТЬЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ … (Не визжи, мама услышит! И вообще, будущий врач ничего не должен бояться!) Так вот, прихожу я к пациенту в третий раз. Ничего нового не вижу, если не считать того, что швы вокруг его вмятины, вроде, сильнее выделяются – какие-то розоватые, слегка воспалённые. «Наверное, показалось, – думаю. – Вначале не заметил, не приглядывался особо». До обеда мы успели обсудить книги – Белого Клыка он прочитал, даже два раза («Ага, – думаю, – надо будет ему ещё Джека Лондона принести»), а рассказы Пикуля не до конца одолел, но всё порывался пересказать мне какие-то фрагменты. Вижу, трудно ему это даётся – память подводит, и чтобы не переутомлять пациента и не дать ему концентрироваться на отрицательных эмоциях, я предложил сыграть в шахматы. Со слов сына, отец хорошо играл, а теперь вот продул ему, легко. Ещё одна сыновья боль. Начали мы партию бодро, но закончить не успели: пришла сиделка, повела в столовую на обед (прогресс: неделю назад ему сюда приносили). Я тоже собрался уходить, но пациент попросил подождать, мол, надо доиграть. Вернулся он, мы доиграли. Я, впрочем, не слишком напрягался, и пациент победил. И вот тут началось интересное…
Похоже, проиграв, я вошел в его ближний круг, и пациент заговорил «начистоту». Сначала про муравьёв, которые завелись у него в голове, потому что врачи схалтурили, неплотно закрыли череп после операции. Потом муравьи превратились в лягушек, которые там внутри прыгают, да так точно – «от икринки к икринке». Наконец, появилось новое действующее лицо – жаба. Все мои попытки перевести разговор ни к чему не приводили – пациент был слишком увлечён живностью внутри своего черепа. Надо было срочно прерывать развитие бреда. Я сунул ему под нос свои наручные часы и сказал, что у меня встреча, уже опаздываю.
Мы попрощались, я в последний раз взглянул на его череп и обомлел: вокруг швов копошились мелкие чёрные точки. «Господи, муравьи!» Муравьи заполнили всю впадину, из их кучи стала вылезать лягушачья лапа, и тут я не выдержал – вскрикнул и отвёл взгляд. Но тут же устыдился и снова посмотрел на пациента. Он глядел на меня ясными глазами. Череп абсолютно нормальный, если не считать вмятины, и швы еле заметны. Я пошел к полуоткрытой двери, как вдруг заметил там внизу большую лягушку, скорее, жабу. Вид сзади. «Вот чёрт! Наведённая галлюцинация!» – подумал я, а галлюцинация повернула голову и сказала:
– ПОЙДУ, ПОЛЕЧУ СОСЕДА. ПОКА, КОЛЛЕГА, ЕЩЁ УВИДИМСЯ!
Из-под одеяла доносится хихиканье: «Но это же смешная сказка, а не страшная!» «Нет, страшная, – не соглашаюсь я. – Всё было так на самом деле. Именно так!» Молчание. Потом: «А что было дальше со стариком? Он выздоровел?» Я отвечаю честно: «Не знаю. Я больше не приходил туда. Не мог себя заставить… А теперь всё! Спи!»
*****
Я решительно закрываю дверь в комнату дочери, пересекаю тёмную гостиную и вхожу в нашу спальню. Мягкий свет. Жена полусидя читает в постели. Она поднимает глаза от книги и устало улыбается мне: «Уложил?» «Уложил». «Тогда забирай свою подружку и давай спать, наконец». Я быстро снимаю со своей подушки жабу и отношу её в террариум. Она широко, во весь свой жабий рот улыбается мне и говорит:
– СПОКОЙНОЙ НОЧИ!
Успехи вирусологии
– Скотина тупая! – выругался Мо Гу. – Ты же активный вирус слила в общую канализацию!
Чу Ви обиженно поджала губы и возмущенно затрясла занавеской чёрных блестящих волос:
– Я свою работу выполняю! Мне сказали убрать всё к завтрашнему утру. Потому что приедёт сам господин Пта Ха, с инспекцией. А у вас свинарник, как всегда!
– А ты знаешь, дорогая Чу, что за вирус ты вылила? – вкрадчиво поинтересовался второй аспирант Ван Туз.
– Мне этих ваших заумных штучек даром не надо, – заносчиво ответствовала Чу Ви. – Моё дело – уборка за вами, дармоедами. Я человек труда, и горжусь этим!
– Недолго тебе гордиться осталось, – мрачно заметил Мо Гу.
– Это ещё почему? – ощетинилась Чу Ви. – Скорее вас выгонят, чем меня. Сейчас уборщиков мало, а вас – что тараканов.
– Не ссорьтесь, товарищи, – вмешался Ван Туз. – Скоро все там будем (он возвёл очи к небу), и люди труда, и нахлебники вроде нас.
– Я на небо не тороплюсь, – поспешно сказала Чу Ви.
– А вирус тебя не спросит, – ядовито пообещал Мо Гу.
Конечно, аспиранты прикалывались, запугивая впечатлительную Чу Ви. Препарат, который она вылила в канализацию, был промежуточным неудачным экспериментом, и они сами подготовили его к уничтожению (правда, не в канализации). По заданию правительства они работали над созданием стратегического вируса, поражающего людей других рас, но полученный вирус – один из многих его предшественников – был совершенно безвредным. Так они считали. О, как они ошибались!
Промежуточный результат безмятежно плыл по канализационным трубам, постепенно распространяясь в их дурно пахнущем содержимом. Вирус немного задержался в отстойнике очистной станции, а потом весело устремился на орошаемые поля. Там он повстречался с червячком, который приютил его в своём теле вместе со шматком вкусной земли. А червячка склевала птичка из стаи мародёров, промышляющих на заливных полях. Где птичка – там и кошка, а где кошка – там и кошкин дом. Попав в человека, МоЧу (так он назвался, по именам родителя и освободительницы) почувствовал глубокое внутреннее удовлетворение: он добрался до своей Тёмной Башни. Опускаясь и поднимаясь по пищеводу, кишкам, кровеносным сосудам и трахее, преодолевая страшный гематоэнцефалический барьер, МоЧу размножался и преобразовывался, готовясь выполнить своё великое предназначение – распространить монголоидную расу на всё человечество.
Примерно в то же время, но совсем на другом континенте, происходил очень похожий диалог, только на английском.
– Идиотка! – выругался Питер. – Ты же уничтожила вчерашний препарат! Похерила важный промежуточный результат! Хотя бы дезактивировала?
– Не учи меня, мальчик, – окрысилась Джин. – Я тут работала ещё когда ты свой паршивый колледж не кончил! А за оскорбление женщины и расового меньшинства ответишь по закону!
– Не ссорьтесь, друзья, – вмешался Джерри. – Прости, Джин, он сегодня не выспался, не с той ноги встал. Мы тебя любим и ценим, ты же знаешь. Прости!
– То-то же! – хмыкнула Джин. – Вы лучше работайте, белые мальчики, и не создавайте мне лишних проблем с уборкой. Просто свинарник развели, а завтра инспекция. Чтоб всё за собой убрали!
Она с ведром и гордо поднятой головой направилась к выходу, хотя червячок сомнения слегка шевелился в её возмущённом разуме. Честно говоря, она не помнила, дезактивировала ли пробу или нет. С утра голова была совсем плохая, после вчерашней вечеринки.
А вирус ПиДжин, вполне активный, весело плескался в канализационных трубах в ожидании того часа, когда он начнёт выполнять своё предназначение, заражая всех детей, принадлежащих к монголоидной расе – чтобы потом убить их всех в период полового созревания. Ибо таково было задание военного ведомства, над выполнением которого работали Питер и Джерри.
СПУСТЯ ГОД.
Science Today: «В Америке лавинообразно увеличивается число младенцев монголоидного типа, рождённых родителями, принадлежащими к другим расам. Учёные пока не могут объяснить этот феномен. Возможной причиной вначале назвали вирус нового типа, который обнаруживался у всех родителей аномальных детей. Однако при исследовании контрольной выборки бездетных семей оказалось, что тот же вирус присутствует у 99.4%, причём антитела к нему отсутствовали у 100%. Исследования продолжаются».
New-Yorker: «Город захлестнула волна домашнего насилия. Молодые отцы калечат и убивают матерей своих новорожденных. В суде они уверяют, что совершили это в состоянии аффекта, обнаружив измену. Наш корреспондент убедился, что все младенцы были монголоидного типа, в отличие от обеих родителей. Интересный факт, который, однако, нисколько не умаляет вины насильников. «У нас в Америке все дети равны: и белые, и чёрные, и желтые. Да хоть в клеточку!» – откомментировал президент».
СПУСТЯ ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ.
Вестник ВОЗ: «Выявлен вирус, который вызывает смертельное заболевание детей в возрасте 11-12 лет. Человечество встало перед новым вызовом. Мы уже смирились с угрозой исчезновения всех рас, кроме монголоидной, однако если в ближайшие годы не будет разработана вакцина, человечество окажется перед угрозой полного исчезновения».
СПУСТЯ 120 ЛЕТ.
Из дневника старосты: «Сегодня празднуем юбилей: пятьдесят лет со дня образования нашей общины «Светлый путь». Вечером на торжественном собрании я буду говорить о том, какой замечательный путь прошли наши предки, которые некогда – до великой монголоидной эпидемии прошлого века – составляли всего лишь 0.6% населения Земли. Этот золотой иммунный резерв и стал основой нового человечества. Разумеется, мы чтим старое человечество, оставившее нам сокровища науки и культуры, но не будем забывать, что оно было лишь промежуточным звеном эволюции, тогда как мы – её высшая точка!»
СПУСТЯ 300 ЛЕТ.
Последние новости: «Конгресс Общин обеспокоен ситуацией, возникшей в Свободном Лабораториуме штата Трампгейт. По мнению экспертов там проводятся рискованные эксперименты с вирусами под руководством профессора Хо Чу. Опубликование промежуточного результата в Nature Today (см. Приложение) вызвало крайнее возмущение ответственных учёных-вирусологов».
СПУСТЯ 1500 ЛЕТ.
Из дневника НаРасСапОн, прогрессора высшей категории: «Сегодня возвращается последняя поисковая группа, но всё уже ясно: цивилизация необратимо погибла на стадии высокой биотехнологии. Этим придуркам удалось-таки создать вирус, несовместимый с существами гуманоидного типа. Вирус, разумеется, победил.
Проклятье! Пять перспективных гуманоидных планет – и все пустышки. Половина исследовательской квоты выработана безо всякого результата. Зря я связался с гуманоидами. Эти сумасбродные существа просто не в состоянии дождаться контакта. Так и квалификацию потерять недолго».
Кнопка
Дрожащий палец потянулся к красной кнопке и нажал. «Мы – в рай, они – в ад», – распорядился обладатель пальца.
На другом континенте в центре управления завыла сирена. Включилась автоматика запуска, и сидящий у мониторов человек не стал её останавливать. «Иди в ад», – прошипел он сквозь зубы.
Обладатель дрожащего пальца сидит в кресле, крепко пристёгнутый к нему эластичными ремнями. Комната без окон и дверей, белые стены и потолок.
– Есть хочешь? – интересуется Голос.
– Нет, – с удивлением отвечает обладатель дрожащего пальца. – Где я? Кто вы? Террорист?
– Кто я – потом узнаешь, когда время придёт, и если человеком станешь. Коли есть не хочешь – значит не человек. Тогда кто ты? Отвечай!
– Пре… – он поперхнулся. – Зови меня Кони.
– Скучаешь? – хмыкает Голос. – Ну хорошо, пусть будет Кони. – Теперь расслабься и спи. Проснёшься – поговорим.
Кони послушно заснул. И снился ему чёрный козёл и чёрный петух.
Черный козёл расшвыривает толпу людей, преграждающих ему путь, и скачет дальше в сторону заходящего солнца, гремя копытами по окровавленному асфальту. Перед глухим забором он резко тормозит. Забор из крепких брёвен, а прямо на пути животного присобачен огромный прямоугольный лоскут – звёзды и полосы. Козёл отходит назад, разгоняется и … БАМ!… ударяет рогами в центр ненавистного флага – только клочки полетели! Однако забор не поддаётся: из пробитой дыры вылезает большая фига, а из фиги – тупой нос ракеты. Нос шевелился, примериваясь точно между рогами. Козёл застывает в недоумении. Ракета вылетает. БАХ!!!
Кони, увлекаемый ураганом, летит над земным шаром, постепенно снижаясь. Вот уже виднеется какое-то сооружение явно искусственного происхождения. Снова глухой забор. Теперь он ограничивает огромный двор, но ограничивает как-то неправильно: вместо обычного прямоугольника вытянутая фигура с нерегулярными отростками. Фигура что-то напоминает. Да это же Россия! Такая, как она выглядит на карте.
«Однако!» – думает Кони и спускается пониже, чтобы разглядеть детали. По двору бродит чёрный петух. С утробным клёкотом он время от времени резко опускает головку с огненно-красным гребешком. «Зёрнышки клюёт» – умиляется Кони. Но это не зёрнышки. На месте каждого клевка расцветает огненная точка, точка превращается в горящую окружность, которая убегает от центра, оставляя за собой растущий черный круг пепла.
Поклевав, петух гадит. Снова клюёт – и снова гадит. Скоро вся земля превращается в пепелище с кучками дерьма. Запах соответствующий. Кони отлетает подальше. И вовремя: со свистом приближается чёрное облако в форме головы козла и падает во двор, застилая его ядовитым дымом.
– Я не хотел! – вопит Кони, выдираясь из кошмара.
– Мало ли что не хотел, – отзывается Голос и продолжает назидательно, – не по намерениям судим, а по делам. По результатам.
– Я исправлю! – обещает Кони.
– Не сумеешь. Другим придётся исправлять.
– А я? Со мной что будет?!
– Вот это вопрос… Хочешь второй шанс? Хорошо. Был уже прецедент: некий Шипльгрубер. Стал художником по интерьерам, правда довольно посредственным. И кошмары его мучают – половину заработка на психоаналитика тратит. Но в целом вполне добропорядочный гражданин. Только учти, я верю во второй шанс, но в третий – не верю! Ты есть хочешь?
Странный вопрос… Кони прислушивается к себе.
– Хочу есть, – с удивлением шепчет он.
Обрушилась тьма и беспамятство, потом он увидел свет и закричал.
Новорожденный припадает к груди матери и с упоением начинает сосать. Она гладит редкие светлые волосики на головёнке сына: «Кем-то он станет, мой маленький?»
