Екатерина Кирилловна Русанова
Тот день
Папе думалось, что ему удалось миновать каторги, но Дороти все равно заметила следы преступления, мельком, в стиле бдительной хозяйки. Однако она ничего не сделала, возможно, не хотела отчитывать его при мне или просто вместо того, чтобы устраивать сцену, решила сберечь силы для ужина. Кстати, близнецы все еще были у друга Скотти, но я слышала, как Дороти позвонила соседям, попросив их выгнать мальчиков ужинать домой.
–Пойдем.-позвал меня за собой папа, стоя на середине лестницы.
Я еще не была на втором этаже и почему-то мне было очень интересно посмотреть на спальню близнецов: две параллельные друг другу кровати, каждая стояла у стенки, а между ними два письменных стола. У каждого было свое место, свои вещи: мебель, ручки, тетради и только один на двоих шкаф. Папа сказал, что они с Дороти думали их разделить, кому-то пришлось бы переехать в ту комнату, что теперь считалось моей, но мальчики сами того не пожелали.
–Они так близки.-сказала я, еще раз огибая взглядом их приятную глазу комнату в мятном цвете.
–Да…правда, у меня бывают подозрения, что Рональд периодически берет верх над Генри, даже если у него есть свое мнение.
–Значит, можно считать, что Генри не воспринимает меня за угрозу?
–Нет. Я разговаривал с ними насчет тебя. Генри всегда отличался от брата тем, что был более лояльным. Рональду просто требуется больше времени, то-то и всего.
Мы прошли дальше, папа показал свою спальню, но на ней мы долго не концентрировали внимание и сразу заглянули в комнату в конце коридора. Скромный диван, небольшая библиотека, – раньше папа хотел сделать здесь кабинет, но, по его словам, руки все никак не доходили до этого.
–Скоро мы купим тебе кровать и стол, за которым ты могла бы заниматься.-папа расхаживал по комнате, показывая мне что и где будет находиться, а я просто наблюдала, представляя целостную картину.-Я еще подумываю сменить тебе обои, купить шторы, еще что по мелочи.
–Ты уверен, что это необходимо?
–А почему, собственно, и нет, Джинни?
Я пожала плечами и улыбнулась.
–А почему, собственно, и нет.
Папа оставил меня осваиваться, а сам пошел переодеваться. Хватило буквально пары минут, чтобы я почувствовала, как счастлива иметь свой собственный уголок в этом доме, и, присев на диван, (он был жесткий), я тут же обратила внимание на свою сумку, лежавшую около ног.
–Я пойду прогуляюсь с Бэрни. Спускайся вниз, не сиди одна.
Папа пришел в белой футболке, поверх которой надел клетчатую домашнюю рубаху, я просканировала его взглядом и сказала:
–Да…сейчас, сама только сменю одежду.
Он понимающе кивнул, засуетился и закрыл дверь, оставив меня с сумкой, которая вызывала неприятные воспоминания. После я и впрямь спустилась вниз, чтобы посмотреть, как готовит Дороти. Я не хотела ее отвлекать или смущать, поэтому держала дистанцию, стоя за углом входа на кухню. К тому же оттуда я смогла разглядеть, как она перебирала в маленькой деревянной коробке рецепты, скорее всего, написанные от руки, а затем, набирала ингредиенты и начинала готовку. Ее это явно расслабляло, она все делала поочередно, не спеша и с наслаждением. Приготовление риса с овощами и жаренной индейки заставило Дороти сделаться мягче, хотя, если отсутствие косых взглядов за ужином в мою сторону можно считать за перемену настроения, то да, она смягчилась.
–Милая, Джинни хотела нам потом что-то приготовить.-аккуратно произнес папа, дожевывая кусок мяса.
–Надеюсь, она нас не отравит.-бросил Рональд за что получил подзатыльник.
–Вы извинились, как я просил, за вчерашнее перед Джинни?
Ребята умолкли. Генри пристально смотрел на Рональда, сжав губы.
–Джинни?-вдруг обратился ко мне папа.-Мальчики извинились перед тобой?
–Да.-не задумываясь, ответила я.-Не сердись на них.
Я специально не смотрела ни на кого в тот момент, чтобы отец не раскусил меня, хотя он все же догадывался, но решил мне подыграть и не стал ничего добавлять, разрешив всем доесть свой ужин в тишине.
В конце трапезы, когда посуда была убрана в посудомойку, а все остальные решили оставить меня наедине с продуктами, я достала деревянную коробочку с рецептами, куда ее в последний раз поставила Дороти, и принялась рассматривать каждый рецепт, листая их в алфавитном порядке, как они и были разложены. Почти сразу я наткнулась на лимонный пудинг. В памяти всплыло лицо Шарлотты, у которой я бы с радостью взяла пару уроков кулинарии. Может, если у меня получится его сделать, кислый лимон вступит в реакцию, образовав белую пену…
–Уверена, что справишься?-Дороти появилась по левую руку от меня, причем совершенно неожиданно.-Уже готовила его?
–Н-нет. Я только видела уже готовый.-от нервов мой язык выдавал неловкие реплики, которые казались уместными только мне.
–Для начала достань четыре яйца из холодильника. Лимон лежит вон в той корзинке рядом. Сахар в ящике снизу. Там же где-то должна быть и мука. Я пока достану емкости и миксер.
Готовка с Дороти стала для меня чем-то похожим на магию, то есть нереальным. Папа тоже хотел присоединиться, но он только и делал, что мешал, суя свои пальцы в еще неготовый мусс, поэтому мы его дружно прогнали, сказав, что позовем, как только все будет готово. Я не стала ничего говорить Дороти, не стала крутить шарманку по новой с извинениями за причиненные неудобства и прочее. Я подумала, что лучше прислушаться к словам папы, и поверить, что все мы так или иначе привыкнем.
Пудинг получился не таким, как на картинке с рецептом, но Дороти все равно похвалила меня, сказав, что она еще «поднатаскает» меня и тогда, считай, можно открывать свою кондитерскую.
–А мне кажется, лучше и быть не может!-сказал папа, соскребая лакомые остатки со стенок плошки.
Пудинг отлично отполировал сытный ужин, папа даже думал взять добавку, но его опередили близнецы, и мы посмеялись. Все вместе.
–Жмотье!-притворился обиженным папа.
–Это тебе за бургер.
Дороти поцеловала его в макушку, и тот аж покраснел, машинально посмотрев на домашнюю футболку, забыв, что переодевался.
Мыть посуду вызвалась я, проявив свою активность лучше, чем на любых занятиях у себя в школе, но Дороти и здесь не оставила меня без присмотра, поэтому пришлось учиться намывать посуду по ее специальной технике. Но, чего я уж точно не ожидала, так это того, как Рональд, – задиравший меня с самого начала -, неся свою тарелку и заодно тарелку брата, буркнул мне тихое: «Спасибо».
Жаль, что я заранее не отложила кусочек Томасу, ему бы понравился лимонный пудинг. Ему бы понравился весь этот фокус с кислотой, в итоге ставшей пеной.
Глава 21
Воскресенье. Теплое воскресенье. Лучи рассвета забрались в гостиную, осветив присутствие летающей пыли. Услышав сопение, чуть ли не над самым ухом, я повернулась на звуки, неторопливо потягиваясь. Бэрни спал на середине ковра, вдыхая на каждый «Тик» напольных часов. Еще ни разу я не открывала глаза с мыслью о таком чудном утре.
Было очень рано, в доме стояла спящая тишина, тело просило остаться лежать на диване, а живот уже требовал завтрак, но я не решалась оказывать ему такую услугу. Мои отношения с Дороти только начали налаживаться, и все же еще не были настолько тесными, чтобы я хозяйничала у нее на кухне. Поэтому я снова закрыла глаза. Когда еще представиться такая возможность – проспать до обеда?
Раздался цокот по паркету, режущий уши и заставляющий меня неохотно продрать глаза.
–Доброе утречко!-передо мной оказались папины спортивные штаны.-Проснись и пой! Или как там у молодежи зовется…В общем, завтрак уже на столе. Бэрни, старичок, пойдем гулять.
Я тяжело поднялась, словно вовсе не спала, размяла шею, спину – все, что только можно и нельзя, чтобы почувствовать себя менее разбитой. Дороти уже стояла на кухне, возилась с варкой кофе, а близнецы в это время дружно уплетали хлопья, громыхая ложками.
–Доброе утро.-сказала я сводным братьям и вяло помахала им, садясь за стол.-Доброе, Дороти.
–Доброе утро.-отозвался Генри и его мама. Рональд решил до последнего оставаться протестующим, но под конец кивнул мне.
–Ма-ам, а папа отвезет нас сегодня в парк-аттракционов?
Я виновато забилась в телефон.
–Вас отвезут родители Скотти. Джинни, чай или кофе?
Дороти, стоя у гарнитура, дожидаясь, когда закипит кофе, посмотрела на меня совершенно без той ненависти во взгляде, которую я ожидала.
–Чай.
–Мальчики, закачивайте и идите одевайтесь. Вам скоро выезжать.
Что-то в поведении Генри и Рональда разбудило в моей голове пожарную машинку, которая ехала по узкому коридору, издавая звуки сирены, пока не разлетелась в щепки. Столько времени уже прошло с того дня, а синяк словно так и не прошел.
Как только мальчики ушли, Дороти села наискосок от меня, поставив у самого носа порцию яичницы и чай. Постукивая по своей кружке указательным пальцем, она смотрела на меня по-утреннему усталыми глазами. Наш разговор вдруг поплыл, и Дороти начала атаковать меня вопросами: «Ты уже готова к экзаменам?», «Куда думаешь поступать?», «Какую из профессий рассматриваешь?». В ней чувствовалась тревога или, скорее, нетерпение…Не знаю, может, я просто не умею различать эти две вещи. Я быстро свела разговор на нет, ощутив, как в груди, будто что-то потяжелело.
–Пойду умоюсь. Спасибо за завтрак, все было очень вкусно.-говорила я, хотя в уме вертелось:
«Оставьте меня в покое».
Экзамены, колледж, работа – три гири, от которой тянется толстая цепь прямо к моей ноге. На какое-то время я напрочь забыла об этом, но сейчас, понимая, что ничего еще не кончилось, невольно хочется спросить: а когда же жить? Неужто время уже давно потеряно на это? От вот-вот настигшего меня коллапса отвлекло пришедшее вновь сообщение от Тода:
«19:00. Бизоны!»
После отъезда близнецов время тянулось ужасно медленно, как будто стрелку часов удерживали силой. Если бы папа периодически не занимал меня чем-то, я бы так и слонялась без дела, позволяя себе слишком много думать, а это никогда не заканчивалось хорошо.
Мы с отцом передвигали шкаф в моей будущей комнате, разгребали ненужные вещи, книги из его шкафчиков, разбирали диван, и переносили его в гараж. Там он смотрелся куда лучше. Потом, раз уже оказались в гараже, пришлось попотеть, убирая завалы ненужной рухляди, которая, в отличие от дивана, не собиралась идти в использование. Словом, за несколько часов мы сделали генеральную уборку, означавшую грандиозные перемены в доме семьи Мэйси.
–Я принесла лимонад.
Дороти вышла к нам на террасу с кувшином и парой стаканов, а затем снова ушла вышивать крестиком в своем кресле. Как она все это успевала, я не понимала.
–Нервничаешь?-спросил папа после того, как залпом осушил полный стакан полупрозрачного напитка.
–Н-нет…Д-а…Не знаю…Не знаю, чего ожидать.-сжала сильнее свой стакан.
–Не переживай, я же сказал, что Томас…
–Я…не про это. Сегодня…-я оглянулась назад, на окно, проверить, все ли еще Дороти сидит и вышивает.-Сегодня за завтраком Дороти препарировала меня вопросами о колледже.
–И как?
–Я боюсь, как бы время так быстро не ушло от меня…Я столько всего пропустила, а теперь оставшееся отнимает будущее.
Папа налил себе еще лимонаду.
–В запасе еще целый год, Джинни. Целый год!-он возвел вверх указательный палец.-Займи свою голову лучше матчем. Оно полезней будет. А если тебя так страшит твое будущее, давай вместе найдем к нему дорожку? Я всегда рядом, чтобы помочь. А насчет слов Дороти – не принимай их близко к сердцу и уж тем более не ищи в них скрытый смысл. Она лишь хочет, как лучше.
–Да, наверное…
–Ты правильно поступаешь, что думаешь о поступлении уже сейчас, но в данный момент это всего лишь далеко намеченная цель. Настолько далекая, что пока можно достигнуть чего-то поближе. Понимаешь, о чем я?
Я неуверенно кивнула, папа обреченно вздохнул, усмехнувшись.
–Допевай свой лимонад и пойдем собираться на твой матч.
Дорога. Машина скользила по ней, как по маслу. Другого сравнения я не могла подобрать, потому что все остальное не так подходило по ощущениям, как это. Я и не заметила, как мы оказались у остановки, думала, что нам еще скользить и скользить. Выйдя из машины, папа запихнул мне в руку деньги на проезд и на обратный путь, которые, если честно, брать было стыдно, но папа настойчиво протянул мне поверх этого еще несколько купюр, добавив: «Не оставайся голодной!».
Уже в вагоне поезда, сев у окна, я, помахав отцу, вдруг поняла, насколько сильно вся эта история изменила меня. Не сказать, что преображение достигло пика, однако ко мне пришло осознание, какой я сильный человек. Томас был прав: жить так, как жила я, никому не пожелаешь, но это по-настоящему закалило, сделало из меня война, который научился драться, не имея ни меча, ни щита при себе. Но именно так я смогла найти семью. Я справилась, несмотря на череду препятствий, которые с каждым разом отнимали веру в счастье.
Томас бы сказал, что после всего этого я могла бы разбогатеть на собственных мотивационных семинарах. Томас бы вообще многое, что сказал, – он тот еще болтун. Сначала меня это раздражало, а теперь…теперь от его молчания мне делается плохо. Надеюсь, поезд примчит меня к нему быстрее, чем мне сделается еще хуже. Так хотелось его просто увидеть…
Мне понадобилось минут сорок на поезде, потом еще минут десять на автобусе до школы, а если еще прибавить к этому время от дома на машине, то, сложив все вместе, получится одна сплошная головная боль. Папа предложил перейти в другую школу, что поближе, но я отказалась. На другом конце города остались двое людей, которые нуждались во мне и в которых нуждалась сама я.
«Старшая школа Лоуренса» – гласила табличка надо мной. Даже отсюда было слышно, как народ гудел на трибунах. Меня не было здесь совсем ничего, а такое ощущение, будто целую вечность. Несмотря на то, что приходить в это место в последние годы было тем еще испытанием, почему-то именно сейчас, вспоминая хорошие дни, в особенности начальную школу, думалось, что не такое уж плохое место это было…
Я шла к трибунам вместе с остальными, кто так же, как и я, решил подтянуться ближе к началу матча, вот только они точно так же, как и я, были обречены, похоже, простоять всю игру. Последний футбольный матч этого сезона говорил сам за себя – трибуны были переполнены, чирлидерши уже вовсю разбрасывались лозунгами и совершали акробатические элементы, заводя и без того заведенную до предела толпу. Первые несколько рядов были заполнены плакатами: «Бизоны – мощь!», «Бизоны, вперед!» или «Поддержи свою команду или зачем ты здесь!», «Ты пришел болеть, а не с девушкой на задах сидеть!». Повсюду был разбросан попкорн, раздавались хлюпанья трубочек из допитых пластиковых стаканчиков из-под газировок. Такой гвалт звуков и голосов выбил меня из колеи, я прям-таки не знала, куда себя деть.
«Тод, наверное, в раздевалке».-только подумала я, увидев своих одноклассников, кто пришел болеть за нашего квотербека.
Присоединяться к ним я не горела желанием и все думала отыскать Томаса, но его нигде не было видно.
–Мэйси! Эй!-раздалось у меня над головой.-Я здесь! Поднимайся!
Элеонора, как можно активнее, махала мне рукой, пока я, наконец, ее не заметила. Она сидела ближе к краю, почти на самом верху.
–Привет.-улыбнулась я, плюхаясь на место, которое пустовало рядом.
–Как нос?-спросила она, и ее губы поплыли в разные стороны.
–Дышит, спасибо. А твоя нога?
–Неплохо-неплохо. Главное, играть можно. Ты одна пришла?
–Можно сказать и так. Меня Тод пригласил.
–Тод?-вздернула она брезгливо брови.-Он так уверен в сегодняшней игре или ему красоваться уже не перед кем?-она вдруг осеклась.-Не пойми меня неправильно, Джинни,-Элеонора взяла меня за плечо.-Я…слышала, что он и остальные сделали с тобой.
–Все хорошо. Директор Лоуренс вставил Тоду новые мозги.
–Не знаю, о каких мозгах может идти речь, когда мы говорим о Тоде, но я рада, что делом занялась школа. Ты не заслужила такого.
–Прекрати.-качнула я головой, переведя глаза на поле.-Не надо жалости.
–О нет, это я не из жалости. Я не умею ее проявлять, да и вообще не знаю такого слова даже! Я думала, ты это поняла еще тогда, на уроке физкультуры.-она засмеялась.-Я сказала так, потому что, наоборот, уважаю тебя.
Я смущенно закуталась в куртку, притворяясь, что мне просто холодно, но Элеонору не проведешь, она сама засмущалась и обняла меня.
–Не хочу отвлекать, но вообще-то это мое место.-неожиданно послышалось сзади меня, и от этого голоса по спине пробежались мурашки.
–Матеус, я заняла тебе место рядом со мной.-парень, наклонившись, несколько секунд продолжительно смотрел на меня взглядом, от которого хотелось провалиться под землю, но как только Элеонора снова заговорила, его взгляд стрельнул в нее.-Поведи себя хоть раз, как джентльмен, отстань от Джинни.
Недовольно свалившись, где ему и сказали, Матеус, заломив руку у Элеоноры на шее, резким движением пригвоздил ее к себе.
–Ма-теус! Отпусти-и…-смеялась девушка и, когда тот отпустил ее, хорошенько стукнула его по плечу.
–Слабачка.-сказал тот, при этом потирая место от удара невозмутимым взглядом, который подчеркивали черные брови.
Включилась музыка, оглушившая весь стадион. Матч начался. На табло высветилась название команды «Бизоны». Трибуны задрожали от топота и подскочивших с мест людей, кричавших от радости. На поле вышла наша команда в красном, стуча по груди и шлемам, заливаясь ревом. Все были такие здоровые, прям как настоящие бизоны, один больше на другого.
–Как кого различить?-усмехнулась я, и Элеонора поддержала мое негодование.
Затем на табло зажегся зеленый с новым названием: «Анаконды». Трибуны загудели яростным «Бу-у!», поднялись руки с большими пальцами, устремлявшимися вниз. Зрители явно не жаловали гостей, но тех, похоже, это нисколько не волновало. Ребята в зеленой форме, соответствуя выбранному тотемному животному, прислонив согнутые указательные пальцы к уголкам рта, зашипели, разжигая еще больше негативных звуков в свою сторону. И пускай красная команда смеялась над представлением соперников, для меня все было предельно очевидно – пока стадо щипало траву, змеи незаметно проползи на пастбище, приготовившись вот-вот обнажить смертельные клыки.
Судя по физиономии Матеуса, его не интересовало то, что происходило на поле: кто против кого, зачем и почему. Создавалось впечатление, что единственная причина, по которой он здесь сидит, – это…
–Элеонора…-аккуратно дотронулась я до девушки, но та была увлечена внезапно начавшимся процессом игры.
–Мяч! Возьми уже этот чертов мяч! Выхвати! Ну же! ТОД, ГРУДА БЕСПОЛЕЗНЫХ МЫШЦ, РАЗУЙ ГЛАЗА!-кричала она, подрываясь с места.-Д-да? Что, Джинни?
–М-м, нет, ничего.-махнула я рукой, имитируя интерес к игре.-Ни-че-го…
Захотелось уйти. Я утратила понятие, зачем я тут нужна. Могла остаться дома, с папой…Но вместо этого надумала себе чего-то, поверив, понадеявшись…
Внезапное всеобщее разочарование пробежалось по трибуне, кто-то взялся за голову, кто-то кричал, пытаясь вразумить судью, кто-то…Впрочем, мне не было до того дела. Яд. По всюду был змеиный яд.
–ТАЧДАУН В НАЧАЛЕ ИГРЫ?! ВЫ СЕРЬЕЗНО?! КВОТЕРБЕКА НА МЫЛО!-Элеонора, сделав из собственных же рук рупор, вопила на весь наш ряд, но, когда ее никто не поддержал, все и без того слишком были подавлены ситуацией, бессильно упала рядом с Матеусом, упиравшегося ногой в напротив стоявшую скамейку.
–Еще отыграются.-безразлично сказал парень и дернул девушку за хвост, чтобы хоть как-то вздернуть той опущенный нос.
–Матеус!
«Что я здесь делаю…»-все еще не покидала меня эта мысль.
Я открыла наши с Томасом сообщения, пролистала их сверху и до самого конца, перечитывая каждое слово вдоль и поперек, – так я искала ответ, пожалуй, на главное: «Какого черта?».
–УР-РА-А! НАКОНЕЦ-ТО! Джинни, ты видела?!
Элеонора что-то еще говорила, народ галдел, я притворно улыбнулась, будто радуюсь вместе с ней. Все еще в эйфории она заставила меня подняться, прыгать вместе, наслаждаясь, как Тод пробегается около самых трибун, ловя похвальные «Дай пять!» от фанатов. Я долго смотрела на все это через смеющуюся маску, пока в поле моего зрения не попал Томас, стоявший в самом низу. Он облокотился о забор, наблюдая игру с не очень выигрышного ракурса.
–Элеонора, прости, мне надо отлучиться. Встретимся позже.-та негодующе на меня посмотрела, что-то хотела спросить, но я ей не дала, снова повторив: «Позже!».
Я бежала по ступеням вниз, чуть ли не по головам людей, кому не досталось места на скамейках.
–Томас!
Он повернулся на меня, летящую по ступеням навстречу ему. И, вот, я уже стою напротив него, смотрю прямо в глаза, а где-то носятся футболисты, отчеканиваются лозунги чирлидерш, и все не унимающаяся толпа болельщиков кричит что-то на своем футбольном языке.
–Ты хотела меня видеть.-произнес он без особой радости.
–Да. Мне столько всего нужно тебе рассказать, даже и не знаю, с чего начать…
–Ну, начни хоть с чего-нибудь.-голос у него был такой, что я даже не знала, как правильно реагировать.
–…Что ж, в последнее время я только и хочу, что сказать…какой ты дурак!-я несильно ударила его в грудь.-Я так зла, боже!-удар.-Ты просто невыносим!-еще удар.-Да как ты…
Когда я хотела снова его ударить, он остановил мою руку, сжав запястье.
–К кому и нужно предъявлять претензии – так это тебе.
Я обомлела.
–Ч-чего?
Томас вдохнул побольше воздуха.
–Ты же сама написала, вот,-он достал свой телефон и зачитал вслух.-«…этот разговор не для переписок и вообще…выяснение наших отношений – тоже. Я буду на школьном матче в это воскресенье. Хотела увидеться и расставить все точки над «и»». Если ты больше не хочешь оставаться друзьями, могла просто сказать мне об этом прямо. Без предложений встретиться.
Пока мое лицо выдавало возмущение, бизоны вновь заработали очки.
–Я-я не это имела в виду. Ты все не так понял! Как такое только могло прийти тебе в голову! Я только и делала, что целыми днями ждала от тебя звонка! Я думала, что у тебя что-то случилось…Но у меня и мысли не было, чтобы…После того, что было, Томас!
–Я просто…Черт…Прости…Я не…Я так испугался…
Я видела, как он прячет глаза и берется потирать лицо, осознавая свою глупость. Когда он уперся руками в бока, резко бросилась его обнимать. Он долго не отвечал взаимностью, вместо этого я почувствовала, как он задержал дыхание.
–Я ужасно зла на тебя, Томас Стэйтер.
После этих слов он тоже обнял меня. Сильно. Как не обнимал до этого никогда.
Глава 22
Мы сидели на детской площадке и качались на качелях, пользуясь случаем побыть вдали от оглушающих возгласов, восхвалявших команду «Бизонов». Рядом с этим парнем было так родимо спокойно, что я бы осталась здесь прямо до самого утра: вместе проводить солнце и стать первыми, кто его разбудит.
Забегая очень далеко вперед, настолько далеко, где не прописаны буквы, Томас как-то пообещал мне, что такой случай еще представится нам и не один раз. Но сейчас он грустно сидел на качели, ковыряя носком песок, рассказывая о его разговоре с отцом:
–…Он никогда не пытался меня понять. У него сложилось впечатление обо мне, как о безответственном человеке, который вряд ли чего-то добьется в этой жизни, пока не станет таким, как он: холодным, серьезным, правильным…Я не рассказывал, как он игнорировал все, чем бы я только не занимался?-я отрицательно закивала.-Ну, в принципе, смысл от этого не поменяется. Мои успехи в занятиях плаванием, футболом, да даже хорошие оценки – это же все было для него! И все же не имело для него никакого значения…Иногда я спрашивал себя, почему мне достался именно такой отец? Почему я не заслуживаю родителя лучше…как у всех нормальных детей…
–Нормальных? Я таких не знаю.-усмехнулась я, и парень поджал губы.-А мама что?
–А что она?-он не поднимал на меня глаз, все ковырялся носом кроссовка в песке.-Она во всем слушается отца, и даже если пытается помочь, то действует через него, но как видишь…-он немного помолчал, а потом снова продолжил.-Когда мы отвезли тебя, отец сразу попытался завести разговор о Льюисе, но мне было вообще не до этого…Я так…Я не был готов разгребать это дерьмо, причем в таком тоне, какой был у него всегда, стоит нам заговорить. Мы поругались. Впрочем, неудивительно. А позже, когда мы вернулись и я собирался лечь спать, он вдруг зашел ко мне в комнату, сел рядом на кровать и…просто молчал…А потом сказал, что без тебя он бы так и не увидел причину для разговора и что, хочу я этого или нет, но поговорить придется.
Я прижалась щекой к одной из цепей, державших мои качели, и, не отрываясь, смотрела на парня.
–Не скажу, что мы уладили все…-замялся он.-Неделя была та еще. Я не звонил тебе, потому что мы только недавно отыскали твоего отца. Зачем я был нужен? Да и потом, когда я выдал своему старику все свои секреты, мне нужно было время, чтобы просто осознать, что это не сон, что это и впрямь произошло! Поэтому прости, если заставил нервничать. Ты даже не представляешь, как помогла мне. Кажется, я должен сказать тебе…
–Мы квиты.-улыбнулась я, и Томас, опустив голову, хмыкнул.
Судя по голосам, на поле что-то случилось, и случилось, что «Анаконды» все еще лидировали.
–А как у тебя…ну, с отцом?
–Сначала было тяжело. Особенно, когда выяснилось, что у него есть жена и дети.
–Стоило догадаться…
–Ага. Целых двое. Близнецы.-Томас скукожился, отреагировав так, как реагируют, когда обезоруживают рану.-Но мы потихоньку находим общий язык. Я работала над этим, пока ты морил меня молчанием.
Томас застонал.
–Сколько ты будешь меня в это тыкать?
–Пока не пойму, что с тебя хватит.-засмеялась я.-А ты будь терпелив, не зря же мой папа назвал тебя «воспитанным».
–Да что ты? Вы говорили про меня? Что он еще про меня говорит?
–Выключи этот свой игривый голосок и верни, пожалуйста, прежний.-шутливо упрекнула я.-Он просто так сказал, не подумав.
Парень вдруг ожил и, заерзав на качели, начал доказывать обратное:
–Вообще-то! Я самый воспитанный юноша на этой планете!
–Раз так, «самый воспитанный юноша на это планете», – покачайте меня.
Парень быстро поднялся, встал позади меня и толкнул в спину. Я усмехнулась его наигранной услужливости, летя в сиреневое небо.
–Кстати, как думаешь, кто победит: красные или зеленые?
–У «Бизонов» столько же шансов на победу, сколько у коровы стать балериной.-мы оба засмеялись.-Тод то еще шило в заднице. Думает, если он квотербек, значит, вся слава должна достаться именно ему. Ему все равно на команду.
Томас ловил и снова отправлял качели в небо. Но, когда я назвала его по имени, он вдруг остановил их, вцепившись в цепи, и моя спина коснулась его тела.
–Тебе бы не хотелось вернуться в футбол?-я подняла голову на парня, она упиралась ему в живот.
–Нет. Зачем?
–Я думала, ты простил себя.
–А это тут причем?-он резко отошел от меня и недовольно сел на качели рядом.
–Ты избавился от всего, что связывало тебя с прошлой жизнью, включая того старого Томаса, но футбол и все остальное, что приносило тебе счастье, разве это не другое? Разве тебе порой не хотелось вернуть что-то из прошлого, что приносило тебе удовольствие?
Томас задумался, поведя верхней губой. Вероятно, он даже не задумывался об этом, и я взяла его за руку в надежде забрать все его сомнения.
–У нас остался всего год. Всего год и, кто знает, что с нами случится после. Я хочу, чтобы мы оба прожили его так, как давно хотели – по-новому.
Недовольные возгласы с трибун донесли до нас вести, что «Анаконды» вырвались вперед и, похоже, с большим отрывом. Некоторые, не дожидаясь финала, возвращались обратно по домам.
–Может, и нам стоит?-спросил парень.
–Вообще, я даже немного проголодалась.
–Как насчет молочного коктейля?-разговоры о еде сразу привели Томаса в чувства, и, вот, он уже еле сидел на одном месте, готовый стартовать, как только я скажу свое «да».
–Что ж, я за! Можем пригласить Матеуса и Элеонору с нами, если хочешь.
–Ого, кто-то обзавелся новыми друзьями.
–Только не ревнуй.-игриво улыбнулась, подавая ему руку.
Трибуны ревели, все больше людей уходило с матча.
–Ты изменилась.-начал Томас, когда мы шли в сторону футбольного поля.-Все эти разговоры о новом учебном годе, этот твой оптимизм и вообще…воссоединение с семьей тебе к лицу.
Почему-то сказанное им произвело на меня такое впечатление, улыбка, то и дело, выскакивала у меня под носом.
Когда мы пришли, табло высоко над полем высвечивало счет, говорящий о первенстве «Анаконд». Я думала, что Тод и вся команда «Бизонов» будут подавлены ходом игры, но, смотря на них, горящих от ненависти, я видела уже не людей, а стадо настоящих парнокопытных, топчущих землю, вырывая ее кусками при беге. Мы застали момент, когда одного «бизона» дисквалифицировали, когда он вдруг ни с того ни с сего набросился на игрока зеленых.
–Что ж, а это и впрямь занятно.-посмеялся Томас.
Пока Тод собирал всех своих в круг для совещания перед последним броском, мы с Томасом наблюдали игру около заборчика, не поднимаясь на трибуны. Все должно было скоро закончиться, об этом говорил пар, идущий от тел игроков, и вспаханное ими же поле. Тод не слишком долго разглагольствовал, в конце его речи он крикнул что-то, очевидно, приободренное, и команда повторила за ним три раза, тянувшись в середину, а затем все замычали и отпружинили руками. Тод напоследок обвел глазами первые ряды, куда помахал нашим одноклассникам, которые от этого еще больше завопили. Он перестал махать, когда вдруг взглядом наткнулся на меня. Томасу это не понравилось, и он облокотился на забор так, чтобы смотрящий и его заметил. Тод отвернулся и хлопнул в ладоши – игра снова началась и уже в каком-то другом ключе.
Я дотронулась до своей руки и вспомнила тот момент в кабинете, когда квотербек коснулся ее. Может, мне не стоило так переживать по этому случаю и довериться наивному предположению, что со мной просто хотят найти точку соприкосновения? А тот факт, что я чувствую подвох – пустой звук, ведь к Томасу поначалу я тоже испытывала схожие чувства.
Игроки приготовились, встав в стойки. Раздался свисток, и мяч у «Бизонов». Все вдруг смешалось: красное с зеленым, парнокопытные с рептилиями. Мне думалось, что вариться непонятное ведьмино зелье, у всех ингредиентов были одни и те же корни – все они были школьниками, но на поле никто из них этого не видел. В этом и заключалась суть игры – твой тот, на ком тот же цвет футболки.
Мяч резко оказался в руках Тода. Как только это случилось, он рванул к воротам противника, защищаясь одной рукой от набрасывавшихся на него зеленых игроков. Я сжала перила, и мои ноги представляли, что бегут вместе с ним. Клянусь, в тот момент я была готова даже закричать его имя, чтобы он бежал быстрее. И чем ближе он становился к белой полоске, тем сложнее мне удавалось сдерживаться. Теперь я понимала Элеонору.