Екатерина Кирилловна Русанова
Тот день
Раздался стук когтей по полу, я повернула голову к выходу из гостиной и увидела старого, располневшего пса, устремившего на меня свою седую морду. Взгляд у него так и говорил, что он не удивлен меня здесь видеть, скорее, ему даже было все равно. Пес лениво направился ко мне, но стоило ему пройти половину, как он уже устал, и ему пришлось прилечь отдохнуть. Ростом он не доставал до колена, тело было длинным, как, собственное, и уши, в шоколадно-белых пятнах. У меня никогда не было животных и я не разбираюсь в породах, зато моих знаний было достаточно, чтобы даже по собаке определить, что в этом доме меня не особо жалуют.
–Дороти, дорогая, послушай!-раздалось громче прочего до этого на кухне.-Прости меня, что не рассказал тебе об этом раньше, но откуда я мог знать, что она найдет меня.
–Что тебя связывает с той семьей?-ее голос был резок, а интонация властная.
–Ничего! Я же уже сказал, что это было очень давно.
–Что ей тогда от тебя надо сейчас?
–Если ты прекратишь истерику, я смогу это выяснить. Давай оставим этот разговор на потом, а сейчас пойдем к ней.
Вскоре вошел отец, делая вид, будто никакого разговора не было, и улыбаясь, как ни в чем не бывало, правда уже не так широко. Дороти еще какое-то время стояла на кухне. Полагаю, старалась смириться с моим появлением.
–О, я вижу, ты уже познакомилась со старичком Бэрни.-ласково произнес папа, указывая на пса, который, лежа, вилял в ответ хвостом.-Хороший пес, хороший…
Я поджала губы, вздернув бровями. Отец протяжно выдохнул и присел рядом со мной на диван.
–Джинни, как ты меня нашла?-спросил он, поддавшись вперед, упираясь при этом локтями себе в ноги.
–Мама дала визитку фирмы.
–Я думал, фирма давным-давно закрылась.
–С сегодняшнего дня – да.
В это же время к нам в комнату быстрым шагом вошла Дороти и села в свое законное кресло, сливающееся с ее одеждой. Их буквально было не отличить, а если еще она перестала бы двигаться, то, клянусь, кто-то мог бы сесть на нее ненароком, не заметив ее присутствия. Она теребила фартук, не поднимая на нас глаз.
–Джинни, не хочу показаться бестактным, я очень рад тебя видеть, но ты приехала, чтобы…?
Это «чтобы» убило во мне все, однако, к несчастью для Дороти, у меня не было другого выхода кроме того, что я должна была продолжить предложение и рассказать о неприятной причине.
Мой рассказ был долгим. Я не стеснялась говорить о маме и других своих проблемах, ведь отцу нужно было знать, почему я здесь, а, главное, зачем. Я рассказала о Джоеле, о Гейле и его ударе, о Томасе, о том, как парню пришлось поначалу скрывать меня от родителей. Я рассказала обо всем, начиная тем судьбоносным днем и заканчивая сегодняшним. Заслушавшись, Дороти перестала перебирать в руках ткань фартука и так же, как и отец, внимательно смотрела на меня, проникшись историей. Мне на секунду даже показалось, что у меня есть шанс быть принятой.
–…Не пугайся. Я здесь вовсе не для того, чтобы вернуть тебя туда обратно.-сказала я, сжимая руки на коленях.-Я проделала весь этот путь, потому что…мне некуда больше идти.
Молчание. Тяжелое молчание, которого я не понимала и, более того, страшилась. Отец переглядывался с Дороти, потом кивал в пустоту, кусая изнутри губы. Казалось, он уже знает ответ, но итог недавнего разговора с женой не позволял ему открыть рта первым и уж тем более брать за это ответственность, но и Дороти не собиралась говорить что-либо. И пока они решали, кто же все-таки первым возьмет слово, я хотела удариться в плачь, но вместо этого ногти лишь сильнее впивались в ладони.
Внезапно в коридоре открылась дверь, собака сорвалась с места, бросилась к нежданным гостям, смеявшимся звонкими голосами.
–Дети пришли, Шон.-сказала Дороти, пристально на него посмотрев, и направилась к ребятам, чье появление в гостиной не заставило себя долго ждать.
Собака, не унимаясь, прыгала вокруг них, радуясь их приходу, в то время как до меня она и подойти поленилась. Два темноволосых близнеца при виде меня сразу же замолчали, вопросительно смотря на Дороти, в ожидании оправданий. Один из них грубо оттолкнул морду собаки, когда та в очередной раз пыталась подскоками привлечь к себе внимание.
–Мальчики, поздоровайтесь с Джинни.-сказал папа.
–Здрасте.-нехотя сказал каждый из них с секундным интервалом.
–Что ж…Вы ужинали? Пойдемте я вас накормлю.
Пока Дороти уводила сыновей, по обе стороны от себя придерживая их за плечи, кто-то из них, уходя, спросил ее: «Мам, а кто эта девушка?», но она воздержалась от ответа, предпочтя перевести тему. Папа взял меня за руки, улыбнулся, не разжимая губ, и сказал то, чего я меньше всего ожидала:
–Ты, вероятно, тоже проголодалась. Сегодня день моей любимой лазаньи, ты просто обязана ее попробовать.
Еда не лезла в горло, чего не скажешь о близнецах, они-то уплетали стряпню мамочки с удовольствием. Волоча вилку по тарелке, я все не могла перестать думать, может, заявиться сюда было ошибкой? Я знала, что у меня при себе и без того было немного вариантов: шляться по улицам или найти крышу над головой. Вот только не лазанью Дороти я тогда представляла, решаясь на поиски отца, не двух близнецом, смотрящих на меня, словно в зубах у меня застрял кусочек пищи, и уж точно не такого отца, боявшегося меня выставить за дверь, но и позволить жить с ним не решающегося.
Папа сидел во главе стола, я была по правую руку от него, а все остальные напротив. Я ощущала себя, словно одиноким воином против целой армии, а это делу не помогало, как и следующее, что выдали эти двое пубертатных сгустка:
–А ты у нас надолго?
–Генри!-осадила Дороти сына, и тот сделал вид, что не понял за что.
–А вы знали, что в год умирает 9 000 человек, подавившись зубочисткой?
–Рональд, и ты туда же?-женщине пришлось наклониться вперед, чтобы бросить на второго своего сына смиряющий взгляд.
–Ну, что?! Я всего-то подал идею…
Но тут отец резко хлопнул рукой по столу, и все моментально заткнулись. Удар был такой сильный, что моя нетронутая лазанья повела себя, как желе, зашатавшись в разные стороны. Близнецы напряглись, даже положили столовые приборы и убрали руки под стол.
–Вы доели?-спросил он у мальчиков.-Тогда почему все еще сидите за столом? Марш в комнату.
Генри и Рональд сначала взглянули на маму, которая приглаживала салфетку, параллельно поправляя прическу, а затем не стали боле выводить папу из себя и послушно засобирались, хотя в силу возраста на их лицах все еще красовалась их собственная точка зрения.
–Шон…Они же дети.
–Принесете свои извинение Джинни позже, когда подумаете над своим поведением!-крикнул он им вслед.
Я слабо улыбнулась, чтобы это не слишком было похоже, будто мне нравится, когда кого-то ругают. В конце концов, я имею право, чтобы ко мне относились с уважением. Но, если на секунду мне почудилось, что теперь мы хотя бы можем поговорить о недавней моей повинности, то с повисшим снова молчанием мои розовые очки напрочь разбились.
–Я…-вдруг так тихо сказала я, что отцу пришлось перестать жевать, чтобы меня услышать.-Я не понимаю…Я потратила столько времени, чтобы тебя найти, а ты просто молчишь. Мне приятно, что ты впустил меня в свой дом, позволил отужинать, но как ты можешь ко мне так относиться, пренебрегая всем тем, что я рассказала вам о том ужасе, в котором я жила все свои годы…Как ты можешь просто сейчас сидеть и как ни в чем не бывало есть эту лазанью!-слезы капали в тарелку, оставаясь солеными каплями на корочке.-Мне некуда идти. Меня и впрямь выгнала из дома женщина, от которой у тебя ребенок, который сейчас сидит и дрожит, как бы ему не ночевать всю оставшуюся жизнь на улице!
Отец вдруг резко поднялся из-за стола, и я сделала то же самое, вытянув руку вперед, чтобы тот дослушал меня.
–Джинни, успокойся.
–Нет, послушай сначала!-взревела я.-Если ты все еще сомневаешься, оставлять меня или нет, верить или нет, то, если это что-то изменит, я могу спать в подвале! В холодном подвале! Без отопления и нормальной кровати! Как же мне еще до тебя донести, что я не хочу обратно-о! Я-я обещала Джоелу, что все будет хорошо!-Дороти сложила брови домиком и закрыла руками рот.-Прошу…Не выгоняй!..
–Какой подвал!..Ты что!-накинулся отец, заключая меня, всю в слезах, в объятия, придерживая за голову, как грудничка.-Какой подвал!..Какой к черту подвал…
Глава 19
Я сидела на крыльце отцовского дома с красными от слез глазами. Дороти пришла меня навестить, держа стакан воды и таблетку от головной боли. Она была очень мила со мной после того, что случилось на кухне, но по-прежнему держала на расстоянии вытянутой руки. Пускай я так и не притронулась к ее лазанье, Дороти все равно принесла мне десерт в виде шарика ванильного мороженного.
–Джинни,-она боролась с неловкостью.-Пока твоя комната готовиться, поспишь пару дней на диване в гостиной.
Я моргнула, и этого было достаточно, чтобы воспринять это, как положительный ответ. Дороти еще немного постояла в дверном проеме, прежде чем оставить меня наедине с мороженным, а потом вернулась в дом с просьбой:
–Шон, Бэрни еще не гулял!
На улицу вышел папа. Вместо поводка в руках у него был аккуратно сложенный свитер, который он сразу протянул мне, как только подсел рядом на скамейку.
–Холодно, надень.-сказал он, и я принялась поочередно просовывать голову и руки в отверстия одежды.
Небо постепенно менялось с розового на тусклый сиреневый цвет. В домах напротив люди тоже вышли на свои террасы, принявшись беседовать, попивать горячие напитки и отдыхать после тяжелого дня.
–Расскажи мне что-нибудь.-папа выпрямился, взял ложку из моей плошки с мороженным и зачерпнул кусочек.
–Ты уже съел свое мороженое!-по-ребячески огрызнулась я.
Но папу это не остановило, и, сколько бы я не отодвигала от него плошку, он все равно тянулся за добавкой.
–Не будь такой жадиной!
Поддавшись папиному обаянию, я отдала ему все целиком. Все равно я не очень-то и хотела есть…
–М-мм, посыпать бы еще сверху чем-нибудь.
–Радужной посыпкой.-предложила я.
–Или добавить шоколадного сиропа…Но мы, кажется, отвлеклись.
Он ювелирно снял верхний слой ванильного шарика, тихонько поднес ложку ко рту и также тихонько съедал холодное лакомство.
–Я в принципе все уже рассказала вам…-я оттянула рукава свитера, закрыв ими холодные пальцы рук.
–Нет, я про другое. Про друзей, например, или…молодого человека?
Я не сдержалась и прыснула от смеха.
–Молодого человека?!
–Ну, да. Тот, что привез тебя сюда.
Я взялась за край скамейки, отчего плечи сами собой приподнялись, и уставилась вперед, представляя Томаса.
–Он мне не парень, а лучший друг. Самый лучший.-произнесла чуть тише.
–Он мне понравился. Воспитанный.-сказал папа, занося в рот очередной кусочек мороженого.-И он так на тебя смотрит.
Я перевела на него негодующий взгляд, и папа задорно засмеялся.
–Ладно-ладно, друг так друг. А как вы, «друзья», познакомились?
–Он подсел ко мне на уроке геометрии.-сказала я, отбирая у папы ложку, доедая размякшие остатки.-Вообще мы давно с ним учимся вместе, но именно дружить начали недавно. Люди вроде него не общаются с людьми вроде меня.
–Почему?
–Школьная иерархия.-пожала плечами я.
–Значит, его смело можно считать исключением.-подытожил папа.-Сразу видно, что вы хорошо ладите.
Я поставила пустую плошку на скамейку, и мы вдохнули побольше воздуха и синхронно его же выдохнули. Засмеялись. Мне впервые стало спокойно, и я, наконец, могла отдохнуть. Заслуженно.
–Почему ты не забрал меня?-спросила я, повернув к папе голову.-Еще тогда?
Папа засуетился на скамейке, покашливая в руку. Его беззаботное выражение лица сменилось отреченной серьезностью.
–После моего ухода…Я приехал к Брук снова, чтобы развестись. Когда я спросил у нее, как мы поступим с тобой, с кем из нас ты будешь жить, она четко дала мне понять, что тебя просто так не отдаст, мол, я и так забрал у нее лучшие годы. Мы судились. Судья принял решение оставить тебя с матерью несмотря на то, что я был против. Но у меня не было работы, а жилье маленьким, да и к тому же первое время я часто уходил в запой от постоянных…неудач. У маленькой девочки не такое должно быть детство, по крайней мере, не с таким отцом. Поэтому я подумал, что с матерью тебе будет лучше. Но, когда ты рассказала, что творилось с тобой после того, как я ушел…Надо было настоять и забрать тебя с собой.
–Сначала я не понимала за что мама меня презирает, а потом до меня дошло – я твоя копия, ходячее напоминание о не сложившимся будущем. Иногда я задавалась вопросом, как ты вообще мог в нее влюбиться?
Папа грустно улыбнулся.
–Не знаю. Любовь – такая вещь, Джинни, ударяет битой по голове совершенно неожиданно, и, пока длиться причиненная от нее боль, ты абсолютно слеп. С ней ты идешь по дороге с любимым человеком в кромешной тьме наощупь, но стоит дойти до конца, как выясняется, что с тобой все это время никто и не шел.
Один из гномов в саду с длинной богатой бородой и красным колпаком на макушке держал лейку, стоя у клумбы с растениями; второй гном в виде седой бабушки в голубом сарафанчике и такого же цвета колпаком, наблюдала за действиями первого. Двое других, идентичных, что сидели прямо у дорожки, буквально ничего не видели перед собой, так как их колпаки спали им на большие картофельные носы, но это не мешало им делать вид, будто они играют в ладушки. Все семейство гномов было счастливо, как и то семейство, которое они олицетворяли. А что насчет меня? Поставят ли для меня тоже садового гнома? Ему необязательно быть вместе со всеми. Даже если его место в кустах, он все равно должен быть.
–Мне стыдно, что я так бесцеремонно ворвалась в твою семью.-сказала я, не смотря на папу.-Я понимаю, что доставляю дискомфорт. Кажется, я всю жизнь только и делаю, что его доставляю. Поэтому мне всегда хотелось, чтобы кто-то неоднократно мне повторял, что это нормально: люди будут приходить и уходить из моей жизни, и я здесь совершенно не причем. Но мои одноклассники, мама – все эти люди только и делали, что заставляли чувствовать себя ненужной. Но я больше так не хочу. Я бы хотела это изменить, например, поступив в университет на стипендию. Тогда бы я во многом оправдала ожидания, и тебе не пришлось бы платить за дочь, которую знаешь всего день. Тебе бы не пришлось испытывать дискомфорт от моего пребывания в твоей жизни…
Папа пододвинулся ближе, скользнув по скамейке.
–Когда ты родилась, и медсестра дала мне тебя на руки, я настолько обрадовался, что все имена, над которыми я думал, просто повылетали у меня из головы. Пришлось назвать первое, что пришло на ум. С того дня я держал маленький сверток, приговаривая: «Привет, Джинни, я твой папа. Я буду с тобой рядом всегда-всегда…Даже если ты приведешь домой парня, который не будет мне нравится». И ты давай плакать.-я засмеялась, шмыгнув носом.-Я мечтал о дочери всю свою жизнь. Мне хотелось услышать ее первое слово, наблюдать за ее первыми шагами, за тем, как она взрослеет, как выходит замуж…Мы не можем знать, что было бы, не лишись я этого удовольствия – смотреть, как растет мой же ребенок, но теперь, когда мы снова вместе, я точно знаю, что все будет хорошо.
Он достал платок из внутреннего кармана куртки и помог высморкать мне нос, словно мне четыре года.
–Молодец какая! Вон, смотри сколько всего достали.-он стал показывать мне развернутый платок, а я в ответ затормошила руками:
–Боже, фу, па-апа!
–Шон Мэйси!-открылась дверь, на террасу вышла недовольная Дороти в очках для вязания и поводком.-Собака.
–Ой, точно же.-подпрыгнул папа и направился в дом за псом.-Бэрни! Ко мне, старичок!
Я и не заметила, что стемнело настолько, что Дороти пришлось включить уличное освещение. Я собиралась зайти в дом, захватив с собой плошку с бывшим мороженым, но навстречу выбежал Бэрни, чуть не сбивший меня с ног. Он тянул поводок, а вместе с ним и отца.
–Джинни, не прогуляешься с нами?-спросил папа, крича через плечо, уже спустившийся по ступеням вниз.-Хочу еще послушать про твоего Томаса.
Диван оказался менее удобным, чем, когда я сидела на нем. Я ворочалась полных два часа, пока меня наконец-то не стал потихоньку одолевать сон. Стук напольных часов поначалу не давал покоя, но стоило мне поддаться их ритму, как раздражающее «тик-так» заставило мои веки потяжелеть, превратив этот ритм в настоящую колыбельную. Но окончательно провалиться в страну грез мешали постоянные размышления о Томасе, которые остались после моей прогулки с отцом:
«…По-настоящему можно считать, что моя дружба с Томасом началась с момента, когда он защитил меня перед Тодом – квотербеком нашей футбольной команды»
«А что этот Тод такого сделал?»
«Кое-что нехорошее…»
«Можешь не пояснять, я знаю, что из себя представляют задиры»
«Тебя…тоже обижали в школе?»
«Н-нет, скорее, это я обижал тех, кто смел обижать слабых. Этакий Робин Гуд, но без капюшона. Я рад, что Томас оказался именно таким. Значит, тогда вы и стали друзьями официально?»
–Официально…-повторила я шепотом, вспоминая, как это же слово произносили губы парня.
Вдруг мой телефон завибрировал рядом со мной, разбудив меня громкий звуком пришедшего сообщения. Я, щуря глаза от яркой подсветки экрана, долго разбирала, от кого оно было. Увидев имя отправителя, которым он подписался внизу, сон, как рукой, сняло.
«Я бы хотел тебя видеть на футбольном матче. Тод»
Глава 20
Люди окончательно отпускают других людей из своей жизни, когда при разговоре о них, они употребляют фразу: «Я благодарна за все». Но, пока человек чувствует, что он не готов произнести эти заветные слова, пока от огорчений тяжелеет душа, ему никогда не удастся перерасти боль потери. В моем случае благодарность Томасу не означала, что нашим отношениям наступил конец, однако я по-прежнему не была уверена, что думает сам парень на этот счет.
Меня одолевала тревога, когда за целую неделю я не получила ни одного сообщения от него. Я тешила себя, что, возможно, он просто занят или мистер Стэйтер, наконец, набрался смелости поговорить с ним, а, возможно, Томас весь день пробыл в своей комнате, снова закрывшись от всех…Впрочем, это я и собиралась выяснить, намереваясь явиться на футбольный матч, на который позвал меня Тод.
Я несколько раз набирала и снова стирала сообщение, которое хотела отправить Томасу. От незнания, как все-таки следует поступить: начать разговор сейчас или приберечь до встречи, я забывала класть вилку в рот с завтраком от Дороти.
–Джинни,-я подняла взгляд и отложила телефон в сторону.-Все хорошо?
Папа, вытирая уголки губ салфеткой, смотрел на меня совершенно спокойно, догадываясь, о чем я думаю, ведь эту тему мы тоже поднимали на нашей вчерашней прогулке.
–Да…просто…ну, знаешь…-папа вопросительно покачал головой.-Не мог бы ты отвезти меня к ближайшему общественному транспорту завтра?-выпалила я.
Дороти, что до этого мыла посуду после Генри и Рональда, на секунду сбавила темп намывания губкой тарелок. Сначала, а точнее с самого утра, когда меня разбудили близнецы, специально громко обсуждая, чем они будут заниматься в гостях у их друга Скотти, я не могла избавиться от стеснения, которое ощущала возле их матери. Особенно, когда мы оставались с ней наедине, как, например, после незамедлительного ухода близнецов или сейчас, когда мне хотелось посоветоваться с отцом.
–Конечно, а куда ты собралась? Завтра выходной, насколько я помню.-папа усмехнулся себе под нос.
–Завтра состоится футбольный матч. Он пройдет на школьном поле…Я подумала, что могла бы встретить там Томаса…
–Хорошо, я отвезу.
–Но, Шон,-Дороти резко бросила посуду в раковину и повернулась к нам.-Ты обещал отвезти мальчиков с сыном Гаррисонов в парк аттракционов после обеда!
–Точно…-отец задумчиво откинулся на спинку стула.-Попрошу Трэвора отвезти их вместо меня.-отец очень быстро принял решение, отчего Дороти еще больше рассердилась.
Я всосала губы, понимая, к чему все идет. Дороти в ярости сняла свой фартук и швырнула его на стол, а затем, быстрым шагом, вышла из кухни, чуть ли не наступив на Бэрни, которого не заметила за углом. Я виновато опустила взгляд вниз, неохотно натыкая блин на вилку.
–Не переживай.-папа положил свою большую руку на мою и нежно постучал по ней. Он слабо улыбался, ему было так же нелегко, как и мне.-Доедай завтрак, а я пойду пока поговорю с ней.
На кухне остались я да Бэрни, который, как только это осознал, через какое-то время тоже ушел, царапая паркет. Перемены никогда особо никому не нравились, особенно если они касались тех, кого ты любишь. Но разве я могла ее винить? Доедая блинчики, которые не были приготовлены с особым желанием, я не знала, как вести себя в подобной ситуации.
Когда мама оставалась дома, она излучала ко мне такую ненависть, которая отражалась на мне наихудшем образом – во внешности. Я не считала себя красивой, мало смотрелась в зеркало, часто закрывая его полотенцем или еще чем, потому что на моем лице так и было написано: «У нее проблемы в семье». Я уже молчу, насколько смирилась со своей «участью» – так я называла жизнь. Когда допоздна засиживалась на детской площадке во дворе, периодически видя подозрительных людей, я в свободное от учебы время думала, а что, если бы меня кто-то захотел бы убить? Я бы не кричала «Помогите!».
Это все ужасно. Кто бы мог подумать, правда? С виду ничего особенного, обычный фрик – говорили одноклассники, а мне и сказать было нечего. Откуда у меня на это силы, когда, вернувшись домой, я всех их трачу на то, чтобы хотя бы у одного человека из нас было детство.
На кухню вернулся рассерженный отец, в руках у него была его кожаная куртка.
–Джинни, не хочешь проехаться со мной до работы?
–Но сегодня же выходной…
–Неотложный вызов.-сказал он, и то была явная ложь.
Садясь послушно в автомобиль, я не стала ничего выпытывать у отца, дожидаясь, когда он сам все расскажет. Однако он не особо торопился, поэтому вместо него осмелилась на это я:
–Пап…
–Ничего, Джинни, не переживай. Она привыкнет. Все привыкнут.
–Пап.
Он посмотрел на меня на секунду, тяжело выдохнув, а потом снова повернул голову к дороге.
–Было бы куда уйти, я бы ушла…
–Нет. Ты будешь жить здесь и точка. Мы уже обсудили это.
–Это ты сейчас имел в виду меня или Дороти?
Молчание.
–Скажи мне, как я могла бы наладить с ней отношения? Я не хочу, чтобы каждый раз при виде меня ее перекашивало.
–Не говори глупостей. Ее не «перекашивает».
Мы ехали по приятным глазу местам, разговаривая на менее приятные слуху вещи. Прежде чем включить радио, я, дотянувшись до колесика громкости на панели, взглянула на папу, тот обреченно кивнул, понимая, что дальше разговор нас никуда не заведет, да и портить настроение нам обоим он не собирался. Мы оба, без слов, решили, что вернемся к этой теме, но явно чуть позже, когда оба приведем мысли в порядок, а пока позволим музыке заполнить этот пробел между нами.
Я не знала, кем работал отец, и я сохраняла свое незнание до момента прибытия на место. Мои предположения вертелись вокруг должности клерка в какой-нибудь компании, похожей на «olympus group», по крайней мере, это было бы логично, не работать же после ухода из строительной компании сторожем бензоколонки.
Сначала деревья за окном, как и милые семейные домики пригорода, в котором жил отец, сменились главной дорогой в город, а потом большими, массивными производственными зданиями. Мы ехали так еще минут двадцать, пытаясь наслаждаться кантри, пока не припарковались на большой площадке для персонала. Отец повернулся ко мне, облокотившись на подлокотник и сказал:
–Вот здесь я и работаю.
Я наклонилась вперед, рассматривая через лобовое стекло нечто напоминающее склад со всякими строительными материалами. Папа, осознавая, что я ничего не понимаю, но спросить стесняюсь, принялся объяснять мне поочередно, именно так, как сложились вопросы у меня в голове.
–После ухода со старого места работы, я устроился сюда. То, что ты видишь перед собой – главный офис строительной компании «Heracles». На рынке труда у нее много конкурентов, которые втаптывают ее в землю на раз два, но мне там нравится хотя бы потому, что начальник имеет голову на плечах и делает все на благо бизнесу.
–И чем ты там занимаешься?
–Я менеджер по продажам. Но я относительно недавно получил эту должность, раньше я работал с персоналом, занимался наймами, подборами, увольнениями, приходилось порой следить за процессом стройки. Сейчас уже лучше. Есть кому марать в этом руки.
–Я представляла все иначе.
–В смысле?
–Тебя. Знаешь, когда у меня родилась идея найти тебя, я почему-то не думала о всех этих вещах…Работа, семья…Точнее, я думала, но никогда не обговаривала этого вслух, потому что не это стояло у меня в приоритете.
–Понимаю. Поэтому, отчасти, я и привез тебя сюда. Хочу, чтобы ты поскорее влилась в новую жизнь.-я смотрела на папу вся в каком-то непонятном для меня же смятении.-Ну, пойдем, я покажу тебе, что да как тут у нас.
Папа показал склад, большие металлические стеллажи, на которых лежали доски и прочие строительные штуки, знакомил меня с персоналом, которые любезно кивали мне после их каждого: «У тебя же только два сына», «Когда ты успел?», «Шон Мэйси! Ах ты ж старый прохиндей!» и так далее. Сначала было неловко, потом это начало раздражать, а уже после просто хотелось уйти, но к тому времени папа привел меня в свой кабинет над парковкой грузовых машин.
Кабинет был обычный: бумаги, шкафы, еще бумаги, стол, стационарный компьютер, принтер. Напротив стола было пару стульев, туда я и села, пока папа обронил что-то насчет срочных дел, которые, раз он уже здесь, ему необходимо было проверить. Я осталась одна. Снова. К этому, кажется, я уже должна была привыкнуть.
«Он не звонит, наверное, потому что думает, что помешает моему наконец-то обретенному счастью…»-подумалось мне, пока я недовольно откидывалась к спинке.
Волосы падали на экран телефона, заслоняя видимость того, что пишу. Я не успевала убирать их, словно у меня вот-вот кончится время и по его истечению у меня уже не будет больше возможности написать сообщение. Даже когда оно улетело по невидимым сетям к отправителю, чье имя я повторила за сегодня уйму раз, я не удосужилась его перечитать. Как только пальцы перестали бегать по буквам, я отбросила телефон на папин рабочий стол и постаралась больше к нему не прикасаться. Вместо этого я бродила туда-сюда по кабинету, высматривая что-то на полках стеллажей, читая какие-то договоры, что лежали в легкой доступности. Делать все равно было нечего.
Все то время, пока я ждала отца, ответ не приходил. Тогда и только тогда я взяла в руки телефон, чтобы посмотреть, что я там в порыве понаписала:
«Привет, не поверишь, сколько времени у меня заняло, чтобы написать тебе…Все стало таким сложным после того, как мы выполнили «миссию». Думала ты все же напишешь мне, но мы оба в последнее время не жалуем рисков. Надеюсь, вы поговорили с отцом. И да, я в курсе, так как сама подтолкнула его на это. Но этот разговор не для переписок и вообще…выяснение наших отношений – тоже. Я буду на школьном матче в это воскресенье. Хотела увидеться и расставить все точки над «и»».
–Мда…-вырвалось у меня, когда я потирала лоб.
Вскоре дверная ручка зашевелилась, отец с папкой в руке зашел с приподнятым настроением.
–Ну что, не грустила тут, пока меня не было?
В отличие от него вид у меня был такой, будто я сейчас расплачусь, покатившиеся вперед плечи заставили отца двинуться ко мне быстрым шагом. Он поглаживал меня так, как обычно стараются обогреть продрогшего до костей человек.
–Я не знаю…Я не знаю, что со мной…
Папа усмехнулся.
Мы покачивались из стороны в стороны, как в колыбели. Я, уткнувшись папе в грудь, кивнула, сжимая руки у него на спине. Это были самые приятные объятия за последнее время.
–Не хочешь перекусить? Бургером? Не очень полезно, но раз такое дело, то почему нет. Так давно не ел их, что уже и вкус забыл.
По дороге домой мы заехали в ресторан быстрого питания и устроили привал на парковке, прислонившись к теплому капоту. Солнце не особо грело, прохлада пробегалась по нам в поисках закутков, в которых могла бы поселиться.
У папы в одной руке был большой сочный бургер с сыром и двойной котлетой, в другой – кофе. Он смачно совмещал их, не заметив, как кетчуп капнул ему на рубашку, и он бы продолжил его не замечать, если бы я не протянула салфетку. Я, попивая порой у папы из стакана, не спеша брала по одной картошке фри, изредка макая в свой соус, все наблюдая за жизнью на парковке – за обилием настолько милых пар, от которых человека, не знакомого с этим, сразу одолевает приступ рвоты при виде них.
–Пап…У тебя были подруги в школе?
Кофе пошел не в то горло, и тот закашлял.
–Ч…Кхе-кхе…Ч-что?
–Подруги в школе.
–Я понял-понял…Кхе-кхе…Да чтоб тебя…Кхе-кхе…
Я, смущенно улыбнувшись, похлопала его по спине.
–Не так уж и много…Это ты к чему? К вопросу о Томасе?
–Да….Я…Вроде и понимаю его, но мне так…Я так зла, что не передать…
–На что?
–На все!-яростно откусила картошку.-Он…Неужто пары слов нельзя было написать! Всегда только и делал, что донимал меня. С каких это пор мы поменялись ролями!
–Джинни…-папа начал прибираться, складывая весь оставленным нами мусор в пакет с выдачей «навынос».
–Ты его просто не знаешь, как знаю его я! Я же уже рассказывала тебе, какой он из себя…был.
–Вы идете вместе на матч?
–Ну, я спросила его, но как видишь.-я развела руки, снова возвращаясь к своей порции картошки.
–В жизни каждого парня есть такая девушка, от которой хочется бежать. Но не от нее, а к ней.
–Откуда ты знаешь, что Томас – второй вариант?-картошка закончилась, и коробка от нее полетела прямиком к остальному мусору.
Похлопав по капоту, тем самым давая знак слезть с него и перебраться во внутрь, отец, прежде чем выбросить остатки нашего обеда, сказал такую фразу:
–Родители знают все.
Эти слова были мне чужды, но именно они вернули частицу того потерянного детства, когда брошенной ребенок, вроде меня, так нуждается в родительском попечительстве. Тогда же, когда мы садились в машину, мне захотелось поднять на обсуждение еще кое-что, и так вышло, что папа, сам того не ожидая, начал эту же тему:
–Это пятно…Сильно заметно?-он оттянул на груди рубашку, рассматривая бледно красный след от кетчупа.-Надеюсь, отстирается, и Дороти не устроит допрос.
–Можно я приготовлю сегодня что-нибудь для вас?-выпалила я, на что папа, не зная, что и сказать, просто выпятил нижнюю губу, пожав плечами.
Я приняла это за положительный ответ, и все оставшееся время я только и думала, что же такого сообразить. Я уповала на книгу рецептов, у Дороти должно было быть что-то похожее, откуда я могла бы подчерпнуть какую-нибудь идею. Впрочем, по приезде книгу я спрашивать так и не стала – постеснялась, когда Дороти встретила нас той же весенней прохладой.