Екатерина Кирилловна Русанова
Тот день
–Плевать я хотела, нормально или нет!-мать встала со стула, да так резко, что я от неожиданности попятилась назад.-Если есть – значит, было за что!
Гейл внезапно рыгнул, и не прошло пары секунд, как он снова прислонил к губам пиво.
–Гейл, боже.-упрекнула мама своего любовника.-Хотя бы ты…не изводи меня.-каждый раз, когда она обращалась к нему, ее голос переставал быть таким резким и громким. Даже ее замечание в его сторону ощущалось больше как комплимент, нежели замечание.
–Ты свихнулась окончательно, да?! Тебя в конец не заботит, что этот твой боров ударил меня? Не заботит, что он готов был ударить и Джоела? У него теперь останется шрам на ладони!
Вместо ответа я получила лишь очередной презренный взгляд. Было сразу заметно, как мама долго и тяжело пережевывает сказанные мною слова. Она не раз глянула на Гейла, и он на нее тоже. У одной во взгляде читалось: «Ты сделал что?», у другого – «Ну, ты ведь знаешь, как оно бывает…». Их немой диалог быстро кончился, и мать снова уставилась на меня, но теперь в ее глазах читалась всемирная ненависть.
–Перестань быть такой эгоисткой! Нет, вы только поглядите! Лишь бы обвинить других в своих промахах! И тебе не стыдно?!-она посмотрела на меня сузив глаза, словно никак не могла разглядеть черты моего лица.-Будь моя воля, я бы вернулась на семнадцать лет назад, чтобы с полной не дать тебе вовсе родиться.
Что-то во мне умерло тогда.
–К-как у тебя вообще мог повернуться язык сказать такое…Как ты вообще можешь так относиться ко мне – своей дочери?-я хотела кричать, долго и протяжно, пока все стаканы и рюмки Гейла не полопаются к чертовой матери. Но голос, видимо, пребывал в том же шоке, что и я, поэтому я и говорила тихо.-А, знаешь, ты мне не мать. Никогда ей не была и никогда не будешь.
–Рада, что наши чувства взаимны. Тогда тебя здесь больше ничего не держит, можешь хоть сейчас забирать свои пожитки и проваливать.-Гейл, довольно причмокнув, постучал себя по животу. Он не пытался вмешиваться, единственное, что по истине его волновало – сколько пива осталось в бутылке.-Ну, чего ты здесь делаешь? Давай, выметайся! Возьми пример с твоего козла-отца и сделай это без лишних слов!
Мама забрала у Гейла бутылку и одним залпом осушила все до дна. Гейл недовольно пробурчал: «Эй, иди и возьми себе сама!», затем она убрала темные грязные волосы в хвост, явив острые скулы, и подошла к холодильнику за чем-то покрепче. На этой ноте я вышла из кухни. Помню, как мне хотелось, чтобы коридор казался гораздо длиннее, и я имела больше времени, чтобы правильно расставить приоритеты. Но желание выбежать тогда из квартиры и больше никогда в ней не появляться превозмогало все остальное.
Под оглушающий шум: скрип пола, помехи в телевизоре, соседские разборки, которые заканчивались безудержным сексом в конце, я беззвучно рыдала. Но, подойдя к нашей с Джоелом комнате, заставила себя успокоиться, по крайней мере, на время пребывания в квартире. Войдя, я застала Джоела, сидящего на кровати. Парнишка сидел и глядел на меня, сжимая игрушечного тигренка в руках. Мне показалось, он слышал наш с мамой разговор, но его выражение лица так и говорило, что он мало чего понял.
–Джоел, слезь с кровати и переоденься.
Он даже не дернулся, что само по себе было странным, просто продолжал глядеть на меня, словно фарфоровая кукла на витрине магазина.
–Джоел, слезь-с-кровати.-даже мой изменившийся голос не мог подействовать на брата.-Джоел!-уже прикрикнула я, взяв его грубо за руку, спуская со спального места.
Брат заплакал в знак протеста. Он брыкался, пытаясь высвободиться из моей хватки. Одержимая поскорее покинуть это место, я все же отпустила его, и тот, обидчиво потирая запястье, уселся на пол, окружив себя игрушками.
–Джоел…что происходит?
Но мальчик молчал, словно меня вовсе не было в комнате. Я почувствовала, как последняя надежда, что здесь еще остались те, кто меня любят, угасла. Огонек в фитильке погас и вряд ли зажжется вновь. Я в мольбе опустилась к нему, слезы так и просились наружу, но Джоела, будто подменили, он не обращал на меня внимания. Даже когда я дотронулась до него, он обижено одернул плечо. Моя рука, оставшаяся в невесомости, сжалась в кулак. Пожалуй, это означало лишь одно – меня здесь больше ничего не держит.
Когда я уходила, стоя в дверях комнаты, Джоел так и не посмотрел на меня.
Глава 6
–Алло?
–Томас?
–Да?…Джинни, это ты? Что-то случилось?
–Томас…-голос задрожал.-Томас, можно я…Можно мне переночевать у тебя сегодня?-прозрачные слезы оставляли разводы на лице, глаза чуть покраснели, сделавшись еще невиннее.
–Ты что, плачешь? Где ты?
Я зажала рукой телефон, чтобы собеседник на другом конце провода не услышал мои всхлипывания. Беззвучное рыдание подкашивало ноги.
–Алло?! Джинни?! Джинни, я спрашиваю, где ты?!
Набрав побольше воздуха, на выдохе произнесла:
–Так могу или как?…
–Я скину адрес. Сможешь добраться сама?
–Да.-солгала я.
Было прохладно, солнце уже почти скрылось за горизонтом, но небо по-прежнему оставалось светлым. Судьба явно решила посмеяться надо мной, ибо только ей известно, что именно в это время суток, я еще сильнее ощущаю себя одинокой. Ведь ночь – время не только телесных воссоединений, но и душевных. Время, когда не находишь оправданий даже самым безобидным словам и поступкам.
Я не помню, как дошла до остановки, как приехал автобус и как села в него. Мое тело не принадлежало мне в тот момент, мы с ним буквально были по ту сторону баррикад. Разум летал где-то далеко-далеко, в черном небе, усыпанном миллиардами звезд, где не существует понятия времени, где нет никого, кроме меня и бесконечности, заготовившей экскурсию по этому измерению на столетия вперед. Тело же выполняло менее красивые функции: платило за проезд, искало место, куда можно упасть мешком картошки и больше не вставать, по крайней мере, пока в этом не появится нужды.
Разум, все еще паря во вселенской темноте, периодически освещал ее воспоминаниями, которые я никогда б не возродила у себя в подсознании. Эпизоды прошлого появлялись один за другим на черном фоне, словно кто-то позади меня включил прожектор, и теперь, куда ни взгляни, я видела на старой кинопленке себя.
На некоторых эпизодах фигурировал мой отец, всегда казавшийся мне настоящим красавцем. Он не был атлетически сложен, но и не был распущен. И пускай в многочисленных его ссорах с мамой, она часто упрекала его в слабости, синяки под глазами на мужском лице для меня всегда были показателем настоящей силы. Но я была ребенком, ничего не понимала в жизни, поэтому, если в детских глазах отражалось наливное яблоко, то в реальности оно было прогнившим. Так и случилось с синяками под глазами моего отца, на самом деле демонстрирующих дикую усталость и невыносимое угнетение от окружения.
Пролетая мимо его лица в крупном плане, я ненадолго позволила взгляду задержаться: темно шоколадные волосы с еле заметными проседями на висах, – он был старше мамы, что каждый раз становились поводом для сплетен в нашем районе, – и эти завораживающие меня серые глаза, в которые случайно попала зеленая краска, не удержавшаяся на кисточки. Он улыбался, и улыбка его была широкой, даже если он не обнажал зубы.
Вдруг я перестала лететь, вместо этого повисла в невесомости. Не прошло и минуты, как передо мной включился новый отрывок, и я поняла, что сейчас, возможно, случится что-то ужасное.
–Брук, успокойся!
–Успокоиться?!-кричала в ответ мама.-Нам придется переехать! И кто опять будет всем заниматься? Я?!
Они стояли по двум разным сторонам обеденного стола, оба держались за края.
–Что ты разоралась!-отец интенсивно тер свое лицо, пытаясь самому не взорваться.-Я не могу ничего сделать, можешь ты это понять или нет!? Ты ничего не смыслишь в таких делах, иди, получи образование сначала!
–Это ты мне об образовании говоришь! Да кто мне сказал, когда я беременной ходила: «Брук, брось институт!», «Брук, я обеспечу тебя и ребенка!», «Вы не будете нуждаться ни в чем, Брук!»!
–Ты у меня вот тут сидишь.-процедил отец, указывая двумя пальцами-розетками на горло.
Мама кинула в того счета, а затем стала кидать все, что только попадалось под руку: полотенца, тарелки, стаканы.
–Провались ты пропадом, Шон Мейси!-очередная посуда полетела в сторону мужчины.-Провались ты! Твои обещания! Твоя чертова работа! Уходи! Проваливай!
Предметы летели все с большей ненавистью и разбивались о стены или о пол на кусочки. Под этот звон я вдруг начала падать вниз, в пугающую бездну темноты, оставляя наверху прошлое, которое вновь похороню в дебрях подсознания.
Автобус резко затормозил, и я проснулась. Посмотрев в окна правого ряда, я разглядела название нужной мне остановки и тут же рванула с места, чтобы успеть выпрыгнуть из транспорта, пока тот снова не начал ход.
На минуту мне показалось, что я не туда приехала. По двум сторонам главной улицы воздвигались шикарные дома. Их фасады сравнимы с президентским «Белым домом», настолько дорого они выглядели. Посмотрев на один лишь газон, можно было спокойно заверить, что каждая травинка подстрижена идеально под надлежащий размер. Я все-таки еще раз решила проверить адрес, но, на мое удивление, он был верным. Все еще неуверенными шагами я двинулась дальше, завороженно разглядывая каждый коттедж.
Я дошла до дома с каменной облицовкой. На втором этаже, у одной из комнат имелось окно прямо в кровле крыши. Оно было открыто, и из него, вывалившись наполовину, выглядывал Томас. Он что-то говорил, но я не понимала. Я развела руки, а затем, указав на свое ухо, попыталась ему объяснить, что ничего не слышу. Томас, все еще наполовину свисая, ударил себя по лбу. Оперившись одной рукой о крышу, другой достал телефон из заднего кармана.
«К двери!»-пришло от него сообщение.
Не медлив ни секунды, я трусцой побежала ко входу. Томасу потребовалось меньше пяти минут, чтобы спуститься и открыть мне дверь. Оказавшись внутри, мы, словно воры, крались по лестнице. Я старалась наступать туда же, куда ступала нога парня, дабы не вызвать предательский скрип ступенек. Уже в его комнате, когда Томас запер дверь спальни, он посмотрел на меня с укором:
–Это ж надо было додуматься встать посреди дороги. Ночью!-шикал на меня Томас.-Если ты хочешь, чтобы нас застукали, так и скажи!
–Извини…
–Ладно, проехали.-он рукой показал мне, куда можно присесть. То было кресло, на котором были свалены вещи парня.-Прости, забыл убраться. Вот, теперь садись.
–Спасибо…
Обои комнаты были темно-синего цвета, что, как по мне, идеально подходили парню. Широкая кровать, придвинутая к самой стенке, наверное, чтобы поглядывать на звезды через мансардное окно, из которого он ранее вылезал. Черный рабочий стол находился справа от двери – единственное место в комнате, где на каждом сантиметре не валялась одежда. Ноутбук пребывал в спящем режиме, однако красивая неоновая картинка освещала комнату наравне с единственной включенной лампой. Свет был приглушенный, теплый, от него хотелось спать, да еще и кресло было таким глубоким, словно намеревалось укутать в свои объятия. Сняв кроссовки, я поводила ногой по мягкому ковру. После изнурительной ходьбы эти блаженные ощущения казались настоящим раем. Еще бы чуть-чуть и веки бы точно закрылись.
–Я, конечно, очень рад девушке в своей спальне,-начал Томас, параллельно убирая носки и остальное белье с пола и мебели.-Но дело ли только в моем обаянии или все-таки еще в чем-то?
–Еще в чем-то…-я незаметно утерла нос.
Мы пару минут неловко молчали. Томас сидел у себя на кровати, скрестив на ней ноги. Он постукивал друг о друга большими пальцами рук, видимо, не зная, что спросить следующим. Но ему и не нужно было спрашивать, потому что я, наконец, собралась с силами, чтобы начать свой рассказ.
–Моя семья…она…в общем, мне крупно с ней не повезло. Мама много работает, зарабатывает мало, поэтому пытается самоутвердиться за счет Гейла…Как ты понимаешь, вместо нормального отца мне достался этот безработный пьяница, из-за которого у Джоела останется шрам на ладони, а у меня…-я легонько дотронулась до щеки, она все еще болела.-Мама никогда не скрывала, что любит Джоела больше, чем меня, а я никогда не понимала, зачем она это показывает, если все равно не заботится о нем. С возрастом до меня начало доходить, что, возможно, ее ненависть ко мне как-то связана с уходом отца, с тем периодом ее жизни, который она так отчаянно хочет забыть…Вот только, как забыть, когда перед тобой ходячее напоминание о нем, верно?
Я грустно хмыкнула и подняла глаза на Томаса. Он не отводил взгляда, смотрел в ответ, будто мы играли в гляделки. Будь оно так, я бы уже проиграла.
–Знаешь, Джоел на самом деле не мой родной брат…Мама родила его спустя года три после ухода отца, от мужчины чем-то похожим на ее нынешнего «ухажера»…-я немного помялась, начала баловаться со своими волосами, теребя локоны.-Когда он родился, она заботилась о нем только до определенного момента. Знаешь, когда щенок, которого ты подобрал, вдруг начал расти, и ты теряешь к нему интерес…Но я очень люблю Джоела и совсем неважно, что он не от моего родного отца. Он мой брат, и я не хочу, чтобы он страдал…-слезы вот-вот были готовы скатиться.-Но это так…предисловие. Сегодня, когда моя мать пришла с работы…Ей позвонили из школы. Она была в бешенстве, когда узнала, что я ходила с синяком в школу, мол, я хочу ей отомстить. Мы поругались, и она выгнала меня из дома, сказав, как было бы хорошо вернись она на семнадцать лет назад…и-и…
У меня больше не осталось сил и желания сдерживаться. Пододвинув к себе колени, я бесшумно заплакала, содрогаясь от всхлипов. Томас переваривал информацию.
–Да, жизнь у тебя отстой.-начал он не совсем удачно.-Я, наверное, не могу советовать, как тебе быть. Но знаешь, что? Пускай оно так, только ты, Джинни, ты, черт возьми, самая сильная среди всех этих недоумков на этой проклятой планете! Возьми любого из нашего класса и поставь его на свое место, гордо задав вопрос им прямо в лицо: «А вы бы смогли каждый день жить, просыпаясь с мыслью, что ваша жизнь дерьмо? Смогли бы вы выдержать такое, живя с таким ублюдком, как этот алкоголик, или с психичкой мамой?». Прости, Джинни, если тебя это как-то заденет, но я, правда, не знаю другого определения твоим родственничкам…На твоем месте, я бы им…
Томас все говорил и говорил, не затыкался, настолько его прорвало после всего, что я рассказала. Его рот открывался, произнося слова, которых я не улавливала, потому что в это же время благодарила судьбу за то, что в тот день он опоздал и подсел именно ко мне.
–…вот так!-он ударил кулаком в ладонь, начав им толочь невидимое что-то.
–Томас…
–А? Да, отвлекся.-он еле заметно покраснел, потирая шею. Затем вновь посмотрел на меня, но с подозрительно-обеспокоенным выражением лица.-Скажи, а ты…Ну, знаешь, когда в семье и вне нее происходят подобные вещи, что случались с тобой, многие…Ну, как бы накладывают на себя руки и…-Томас куснул губу изнутри.-Ты…Черт…
–Да.-совершенно спокойно отвечала я, убирая следы слез на щеках.-Если ты хочешь спросить про попытку суицида, то однажды я почти решилась. Я думала об этом с тех пор, как моя единственная подруга уехала в другой город по семейным обстоятельствам…Мы после этого даже не переписывались. Помню, как она мне сказала еще до своего отъезда: «Ты найдешь себе новых друзей». Тогда я в ужасе поняла, что осталась одна со своими монстрами, внутренними и…не только.
–А она знала, что у тебя происходит в семье?
–Не совсем. Она знала лишь, что мама много работает и папа давно ушел, но больше никаких подробностей. Я не рассказала ей всего, потому что…не хотела, чтобы она как-то поменяла свое отношение ко мне…и не думала, что я завидую ей, ведь в ее-то семье господствует идиллия…
–Не бывает идеальных родителей.-подытожил Томас, и голос его был тверд.
–Но согласись, что есть лучше, чем у меня.
Он не ответил.
–От того, что я не всем с ней делилась, я чувствовала пропасть между нами, которая, как ни пытайся залить ее водой, все не наполняется. А когда ты не можешь поделиться с кем-то своими проблемами, пускай, даже если это не поможет найти выход…Веревка, что давно на твоей шее, затягивается, понимаешь?
–Да. Понимаю.
Может, это было глупо поведать о своей темной стороне, но после этого разговора с Томасом мне действительно стало чуточку легче. Когда я показала ему свой шрам на запястье, Томас очень долго говорил со мной на эту тему. Он щелкнул меня по лбу и взял с меня обещание, что я ни при каких обстоятельствах не сделаю этого с собой вновь. А если будет совсем тяжко, чтобы я звонила или просто приезжала к нему, влезая через окно.
–Аха-ха, что, прям через окно?
–А ты как хотела? Только особые гости используют окна вместо дверей.
Я не знаю, сколько мы еще болтали, но Томас постепенно начал сдавать позиции. Последнее, что он рассказывал, пока слипающиеся глаза окончательно перестали открываться, это поездка с друзьями из прошлой школы на озеро, где все так напились, что кто-то чуть ли не утонул, однако храбрый Томас, как всегда, всех спасает в конце. Парень так смеялся, когда рассказывал эту историю, вспоминая костер, жар, веселье, ну и, конечно, девчонок. Куда без них в его-то байках.
–…Я тебе клянусь, Джинни, еще немного и я бы ушел без штанов! Она была ничего такая, но, если честно, не в моем вкусе.
–Господи, Томас, избавь меня от подробностей.-смеялась я.
Удивительно, что после всех своих откровений, я по-прежнему умею это делать.
–Ладно…-Томас глянул в телефон проверить время и удивленно втянул трубочкой воздух.-Мда-а, засиделись мы с тобой. Уже давно за полночь.
Я только и сделала, что вскинула брови. Никто и подумать не мог, что уже так поздно.
–Ложись спать на мою кровать, а я, так уж и быть, тут на кресле потеснюсь…
Как только я легла, просунув замершие ноги под одеяло и подперев под голову подушку, принялась наблюдать, как Томас, будучи сонным, меняет повседневную футболку на спальную. Он явно думал, что я отвернулась, но как бы ни так. Кажется, я сумела сосчитать все его родинки на спине, пока он переодевался. Я бы смотрела на него еще долго, если бы он не повернулся и мне не пришлось мгновенно притвориться, что давно вижу седьмой сон.
–Вообще-то это платное удовольствие.-он кинул в меня свою футболку, и я не удержалась, чтобы не засмеяться.-Спокойной ночи, Джинни.-сказал тот и плюхнулся в кресло.
–Спокойной…Томас?
–Да?
–Я чувствую себя неправильно, что заняла твою кровать…
–Ничего страшного.
–Ты уверен, что…
–Ар-гх!-взвыл тот.-Джинни, все в порядке! Пожалуйста, спи.
–Может быть, я подвинусь, и ты…
–Боже…
–Нет, ну серьезно!
–Если ты, наконец, замолчишь, то я лягу рядом, хорошо.
Томас встал, немного помялся и все же нырнул в кровать, чуть задев меня ногами. Он перевернулся на другую сторону и пробубнил:
–Мне нравится, когда девушки сами просят к ним лечь.
Я легонько шлепнула того по плечу.
Глава 7
Я проснулась от того, что Томас настолько близко прислонился ко мне, что я буквально могла чувствовать его дыхание. Я боялась пошевельнуться, чтобы ни в коем случае не разбудить его и самой не попасть в неловкое положение. Но тут он вдруг сам дернулся и перевернулся на спину, благодаря чему мне удалось без лишних движений встать и чуток прийти в себя после глубоко сна.
Потянувшись, я дотянулась до телефона, что лежал на тумбочке. Часы говорили, что мы с Томасом уже прилично опаздываем, как вдруг в дверь постучали:
–Томас, дорогой, ты уже встал?-женский голос, мамин, однако от этого легче не становилось. Я замерла, но затем раздалось еще несколько стуков.-Томас, просыпайся!
Я принялась тормошить парня за плечо, чтобы тот наконец-то очнулся и ответил ей хоть что-нибудь в конце концов.
–Мм-м?…-мычал соня.-Да…Чего?…
Он протер глаза, в недоумении взглянув на меня. Я лишь указала на дверь и губами, не издавая ни звука, сказала «мама». Томас вылупился.
–М-мам, я уже почти собрался!
–Хорошо, спускайся завтракать.
Когда женщина начала спускаться по ступеням вниз, мы выдохнули с облегчением. Но только я успокоилась, что беда миновала, как до меня дошло, что я совершенно без понятия, как собираюсь выходить из дома. Все еще сидя на краю кровати, я было повернулась к Томасу, чтобы сообщить о тревоге, но тот лежал со странной улыбкой на лице.
–Ты чего?…
–Ты очень красивая по утрам.
Я так смутилась, что в попытке ответить чем-то, не смогла произнести ничего кроме:
–Я…Эм…Ты одеваешься или нет?!
Я толкнула его, и тот, не сопротивляясь, рухнул на кровать.
–Вообще-то, у нас проблемы.
–Какие же?-спросил он, лениво подымаясь.
–Если твои родители меня увидят, только представь, о чем они могут подумать.
–Господи, Джинни, пусть думают, что хотят. Это все-таки моя жизнь. Кого хочу, того и пускаю в свою комнату. Но, если они все же спросят, отвечу, что мы просто делали вместе проект.
–Да, проект, что у тебя в штанах.
–Мне, конечно, нравится ход твоих мыслей, но тебе и впрямь следует успокоиться. Все будет в порядке. Я уже продумал план отступления.-стоя посреди комнаты, вовсе не обращая внимания на переодевавшегося передо мной Томаса, я ожидала продолжения.-Значит так, я спускаюсь первый, и иду на кухню, она находится справа, где и столовая, так что тебе всего лишь остается максимально аккуратно пройти мимо нее. А впереди уже будет дверь на выход. Жди меня на улице. Я выпью для виду стакан сока и сразу же выйду. Тебе, кстати, что-нибудь захватить поесть? Моя мама отлично готовит.
–Охотно верю, но нет, спасибо.-план и вправду был хорош, но кое-что все же не давало мне покоя.-…Когда вместе приедем в школу, снова сделаешь вид, что мы не знакомы?
Я вспомнила дни, когда он в упор меня не замечал. В глубине души я боялась, что его слова около черного входа оказались слишком смелыми для него и что на деле они ничего не стоят.
–Не говори ерунды. Все теперь иначе.-Томас взял меня за плечи.-Мы же теперь друзья, если я все правильно помню.-я улыбнулась, и парень ответил тем же.-А теперь разреши мне, наконец, надеть штаны.
Томас открыл дверь убедиться, что на втором этаже точно никого не осталось. Затем, когда на кухне загремела посуда, и раздался тихий, но звонкий голос отца, он взял рюкзак, валявшийся около кровати, и многозначительно на меня взглянул. Я кивнула ему в ответ, и Томас вышел.
Я должна была ждать около десяти минут и только после выходить следом. Чуть ли не каждую секунду я сверялась с часами, не зная, чем еще можно себя занять, чтобы время шло быстрее. Я так разнервничалась, что нога дрыгалась, как заведенная, и в ход пошло кусание ногтей.
–Возьми себя в руки!-тихо сказала себе я и потерла лицо.
Постепенно убирая руки, я вдруг обратила внимание на стены комнаты, где в хаотичном порядке были развешаны грамоты, плакаты любимых групп и футболистов. Я подошла поближе и про себя прочитала:
«Награждается Томас Стэйтер за второе место по плаванию…Томас Стэйтер награждается за третье место в межрегиональных соревнованиях по футболу…Томас Стэйтер – капитан команды…Томас Стэйтер…»
Я сбилась со счета, сколько всего оббежали мои глаза, но это явно было еще не все, чем Томас мог похвастаться. Вокруг пустых прямоугольных участков виднелись потемнения.
–Значит, где-то должны быть еще…
Словно сыщик, чем я не очень горжусь, я оглядела комнату и наткнулась взглядом на стоявшую в углу большую коробку. По факту в ней могло находиться что угодно, включая что-то очень личное, но мое любопытство так и шептало мне: «Загляни!». Я подошла и принялась раскрывать один клапан за другим. В коробке были небрежно свалены кубки, медали и…фотографии. На них Томас был изображен с группой ребят, вероятно друзьями из прошлой школы.
Одна фотография особенно привлекла мое внимание: четверо парней стоят вместе вплотную, кто-то улыбается вовсю ширь, кто-то щурится от вспышки, а кто-то, Томас, поддался вперед, удерживая руками ноги девушки, что запрыгнула ему на спину. Там была еще одна, она шла с краю с одним из парней, которого пыталась поцеловать на ходу, прижимая рукой его лицо к своим губам. Все выглядели такими счастливыми, но тогда, почему это фото, как и остальные, где также была изображена эта шестерка, здесь, в этой коробке?
Я не сразу заметила, как время ожидания закончилось. В ужасе, схватив свой рюкзак и куртку, оставленную на кресле, я покинула комнату, не удержавшись, чтобы в последний раз не посмотреть на коробку в углу. Вместо десяти обговоренных минут, я задержалась еще на три, из-за чего, готова поклясться, Томас наверняка начал подозревать, не выпрыгнула ли я случаем из окна.
Нервничая, что дела идут далеко не так, как мы планировали, я осторожно принялась спускаться по лестнице, параллельно смотря в сторону столовой, что находилась по правую сторону. Собрав в кучу все свои нервные клетки, мне с легкостью удалось проскочить мимо сидящего за обеденным столом Томаса, специально отвлекающего маму. Дальше меня ожидала кухня, которую я очень остерегалась, потому что маму-то я увидела, а вот, где находился папа Томаса – не ясно.
Вот-вот я уже была готова спуститься с лестницы и выйти из дома, как вдруг мне пришло сообщение:
«Осторожно, отец в гостиной!»
Читая это, я нахмурила брови, а когда подняла глаза, чуть ли не врезалась в высокого мужчину, крайне удивленного видеть незнакомку в своем доме. Я чувствовала, как мое сердце бьется не там, где должно, а мистер Стэйтер продолжал рассматривать меня.
–Томас?-вдруг позвал он сына.
–Да?-тот будучи на радостях, полагая, что я давно стою за дверью, вдруг побелел, увидев нас вдвоем.
–Кажется, это к тебе.
К разоблачению подоспела и миссис Стэйтер. В ее каре-зеленых глазах читалось непонимание происходящего, чему соответствовал чуть приоткрытый рот. Красивая пухлая верхняя губа разбудила во мне белую зависть иметь такую же.
Оба родителя надеялись, что кто-то из нас им все объяснит, однако сами же нас не торопили. После того, как Томас представил меня всем, его мама вежливо пригласила меня за стол, и, хотя я отказывалась, убеждая ее, что отнюдь не голодна, она не принимала никаких аргументов. Уже сидя вместе со всеми, я то и дело поглядывала на Томаса. Он удачно маскировал злость под маской безразличия, но, когда по просьбе матери ему было велено кинуть мне в тарелку пару блинчиков, он посмотрел на меня со взглядом, говорящим, насколько крупно я облажалась.
–Ну-у,-растянула миссис Стэйтер, избавляясь от нависшей тишины.-Джинни, верно? Как вы с Томасом познакомились?
–Ма-ам!
–О, нет-нет, миссис Стэйтер, вы не о том подумали!
–А о чем, по-вашему, мы должны были подумать?-голос мистера Стэйтера был спокоен, он сидел, закинув ногу на ногу, читая новостную колонку в газете с чуть приподнятой головой, чтобы лучше разглядывать буквы. В этот момент мир буквально обесценивался для него.-Незнакомая девушка спускается по лестнице тайком, вероятно, из комнаты сына. Мне кажется, здесь все предельно ясно.
–Мы просто делали проект вместе.-вставила я.
–Ну да.-мужчина, дернув газетой, выпрямил ее.
Я повернулась на еле сдерживавшего раздражение Томаса, а затем тут же смущенно уткнулась в тарелку блинчиков, чтобы лишний раз не замечать на себе взгляд мистера Стэйтера. Находясь в компании с этим мужчиной, мне становилось неловко, даже если он не произносил ни слова. Может, тому виной недавний инцидент, а, может, дело в самом нем.
Мистер Стэйтер похоже всегда одевался по офисному дресскоду: белая рубашка с закатанными рукавами, темно-синие брюки. Он расхаживал в этом по дому, словно нет в мире удобней одежды. Впрочем, я бы не смогла представить его в чем-то другом. Его стиль и характер идеально сочетались с внешностью: двухдневная щетина, серо-зеленые, как у сына, глаза, нос с небольшой горбинкой, чей кончик слегка устремлялся вниз; морщинки на лбу и зачесанные назад каштановые волосы с полоской величественных седых.
Миссис Стэйтер же не уступало мужу ни в чем: прекрасно выглядевшая для своих лет женщина, с длинными пшеничными локонами, которые, похоже, она завила недавно. Овальное лицо с треугольной нижней челюстью, заострявшей подбородок, казалось таким утонченным, даже если бы она не пользовалась косметикой, с которой миссис Стэйтер явно знакома не первый день. Ее аристократичные худые руки наливали мне сок, и я заметила красивое обручальное кольцо с большим камнем. Складывалось впечатление, что она угощает меня только для того, чтобы услышать в свой адрес комплимент или доказать этим украшением, какая у них крепкая семья. Только сейчас я поняла, что Томас перенял все самое лучшее от своих родителей, однако его характер определенно не принадлежал ни одному из них.
–Не пойми меня неправильно, Джинни, просто Томас ничего о тебе не рассказывал, а я знала многих его друзей…
–Мам, пожалуйста, не начинай.
–…Так, как вы познакомились?
–Мы…-я посмотрела на Томаса, и в его взгляде читалось настойчивое «Джинни, нам пора!», но я не могла просто так выйти из-за стола, проигнорировав вопрос.-Мы одноклассники. Как-то разговорились, пока пытались решить ту ужасную задачку по геометрии и вот…-я слегка засмеялась, вспоминая дурачество парня, но тут же осеклась, так как в ответ меня никто не поддержал.-Стали проводить больше времени вместе, гулять…временами. Так и началась наша…дружба…
–Ладно,-перебил Томас и встал из-за стола, взяв блинчик из общей тарелки, моментально положив его в рот.-Мы пойдем.
Элегантная миссис Стэйтер, подпирая рукой подбородок, смотрела на меня уже нежнее, чем тогда, на лестнице. Ее муж оторвался от газеты и тоже посмотрел на меня, но я так и не поняла, считалось ли это больше, как снисходительность с его стороны или проявление симпатии. В любом случае, мне, правда, было приятно с ними познакомиться.
–До свидания, мистер и миссис Стейтер.-улыбнулась я им ответ.
Глава 8
Обогнув стол, мы с Томасом направились к двери. Смотреть лишь на затылок парня в окружении шедевра интерьера, дизайнера, на которого вероятней всего ушла уйма денег, постоянно не удавалось. Мельком разглядев кухню: белая каменная столешница, гнутый темный фасад и современные бытовые технологии, я на мгновение замедлила шаг. Еще в столовой, я обратила внимание на дороговизну вещей, в особенности столовых приборов, но то был не предел роскошной жизни. Впереди виднелся вход в гостиную рядом с лестницей, чуть наклонив голову в бок, я смогла рассмотреть большой кожаный диван, стеклянный кофейный столик и картины в толстых рамах.
Из-за того, что Томас, крепко держась за лямку рюкзака, постоянно поторапливал меня, экскурсию по дому, которую я сама же себе и устроила, пришлось прекратить. Мне стало неловко, что я таращусь на все вокруг, будто дикарка, но, когда живешь в условиях, сравнимые лишь с выживанием, искушение так и манит. Однако, когда мы, наконец, вышли из дома, я почувствовала некоторое облегчение. Теперь я не ощущала материального превосходства над собой, что, честно говоря, меня буквально принижало. Но не успели мы с Томасом далеко отойти, как миссис Стэйтер подбежала на носочках к порогу и подозвала сына обратно. Томас закатил глаза, еще крепче сжав лямку рюкзака, и трусцой направился к ней.