Джули Дейс
Наше пересечение
Глава 10
Диего
– Ты должен вернуться! – верещит в трубку Иви с таким напором, что я немного не осмысляю происходящее. Это первое, что она сказала, когда я принял вызов.
– Я ничего не забыл.
– Вернись, прошу, не улетай, Грейс… ты нужен ей! – голос девушки срывается, а мои ноги останавливаются прямо посередине самолетного трампа, парализуя общее движение.
– Что случилось, Иви? – я произношу эти слова, абсолютно не дыша.
– Мы ждём тебя на парковке.
Вызов завершается, и я, расталкивая толпу, спускаюсь и бегу обратно к автобусу, оставляя ошарашенную толпу позади. Мне абсолютно плевать на недовольные возмущения, которые раздаются за спиной, плевать даже на то, что проклятый рейс задержался на пять, мать вашу, хреновых часов. Разве меня должны волновать неполадки самолёта? Нет, я – пассажир, который должен был улететь, но ждал возвращение другого рейса. Два гребаных раза, Ноа отвозил меня сюда, и, кажется, это только начало бесконечного круговорота между мной и аэропортом Лондона. Если всё отменится третий раз, то обязан случиться Армагеддон. Конечно, я бы остался, но к чему смущать Ноа и Иви? Я не должен стать бременем на их шеях, они не должны решать что-то за нас, а я – пользоваться их добротой. У всего есть предел. Я прожил несколько дней в их квартире, наверно, этого хватит. Я доверился Грейс, хотя боюсь за неё. Нас будут разделять тысячи миль, и я буду абсолютно безоружен, если что-то произойдёт. Это изводит меня, доводит до приступа бешенства и разочарования. Первый раз в своей жизни, я понимаю, что ничего не могу сделать, кроме как держаться подальше и ждать.
Я думаю только о Грейс. Только она имеет значение. Миллион вариантов пролетает в голове перед тем, как я требую водителя вернуть меня обратно к зданию аэропорта. Он соглашается не сразу, лишь под давлением, когда я беру его за форму и стискивая ткань в кулаках, рычу:
– Моя девушка в дерьме, ты вернёшься назад!
И вот автобус буквально летит обратно, а следом мои ноги по плитке. Подобную скорость я ещё никогда не развивал, чему сам удивляюсь. В голове каша, перед глазами пелена, в коленях дрожь, но я изо всех сил стараюсь удержать собственный корабль в виде нервного срыва на плаву. Кажется, я даже привык и смирился с вечными колебаниями и штормами океана, который бушует внутри меня.
Нахожу глазами машину на парковке в первую очередь благодаря тому, что Иви вылезла из окна и начала активно размахивать руками. Трудно не заметить её красный пиджак и помаду на губах. Она охренеть, какая красивая, но Грейс всегда будет номер один для меня. Никто и никогда не сравнится с ней ни в чём, даже в элементарной лени, когда она собирала волосы в какушку на макушке и надевала мешковатую одежду, садясь за сериалы. Она всегда была идеальной, и такой остаётся.
– Что происходит? Я только что просрал семьдесят долларов и второй рейс.
– Садись, поехали, – приказным тоном, говорит Иви, на что я выгибаю бровь, но прыгаю в салон.
– Объясните мне.
Остин хлопает глазами, смотря то на родителей, то на меня. Скорей всего, у нас одинаковое выражение лица.
– Отец в отъезде. Никто не узнает, что ты был там, если, конечно, ему не донесёт охрана, но для этого пройдёшь через задний вход, – продолжает девушка, игнорируя мои вопросы и просьбу.
Может, это просто сюрприз? На сердце теплеет, и я уже предвкушаю одни из самых лучших минут за прошедшие дни. Нам многое нужно наверстать. Мысли о том, как я сдеру с неё одежду одним взмахом руки – сжигает дотла, проходится ерзать по кожаному креслу и ловить вопросительный взгляд Остина. Какое счастье, что этот мальчуган не умеет читать мысли, ему слишком рано заглядывать в мою голову. Фантазии, которые могут свести с ума – лишат его зрения и вообще здравого мышления, да и детства тоже.
Пока я пребываю в розовых грёзах, придумывая сотни сюжетов, машина резко тормозит, из-за чего я чуть ли не бьюсь лбом о кресло впереди. Разглядываю огромное белое здание, но ничего не говорит о каком-то приятном месте, потому что единственное, что более-менее понятно – серые железные двери. Она тут же открывается, и из неё появляется женщина в белом халате. Внутри обрывается абсолютно всё. Жизненные силы покидают в одну секунду, а пальцы вцепляются в сидение.
– Диего, с Грейс всё в порядке, – тут же тараторит Иви, смотря на меня. – С ней ничего не произошло, но ты нужен ей. Нас не пропустят. Отец запретил, а про тебя он бы даже не подумал. Грейс болтается на его крючке, он знает, что она не рискнёт тобой.
– Ты должна была сказать это до того, как мы приехали в больницу! – рычу я и покидаю салон машины. – О чём ты думала, черт возьми, Иви! А ты?
Смотрю на Ноа, который держа переносицу, качает головой.
– Прости, парень, я поступил, как мудила, – Ноа вздыхает.
– В этом не сомневаюсь, – в горле сухо, даже все запасы пресных вод в мире не способны прочистить его.
Женщина машет мне рукой, подзывая к себе, и открывает дверь, проведя чипом. Не оборачиваюсь к людям, которые сначала внушили надежду, а потом опустили на землю вниз головой. Молча захожу внутрь тёмного помещения и послушно следую за женщиной.
Тёмная лестница сменяется лифтом, а следом светлым коридором. С каждым обследующим шагом, стараюсь удержать себя на плаву. Ноа и Иви не сказали, что случилось, что им мешало соврать на счёт Грейс сейчас? Весь путь я молюсь лишь о том, чтобы она была жива. Это всё, что я хочу, желаю и чем брежу. Пусть она будет любой, но живой. Я не вынесу её потерю, и тем более не смогу смотреть на то, как она умирает. Самое страшное даже не смерть любимого человека, а видеть то, как медленно и верно он теряет жизненные силы, постепенно закрывая глаза и втягивая последние капли кислорода. Я однозначно сойду с ума, лишусь рассудка и обезумею.
Дорога казалась бесконечной, а на моей голове появлялись седые волоски. Клянусь Богом, когда мы дойдём, конечно, если дойдём, я весь поседею и полысею не только на голове. Женщина открывает дверь и пропускает меня вперёд, но не спешит заходить следом.
Глаза находят Грейс, и из груди вырывается облегчённый выдох. Лёжа на кровати корпусом, она занимает стул рядом, и я наконец-то разглядываю человека, кому принадлежит палата.
Женщина слишком худая. Её руки состоят разве что из костей и кожи, которыми они обтянуты. Впавшие щеки и белое лицо. Она кажется мёртвой, хотя компьютер подаёт сигналы сердцебиения, говорящее о том, что я ошибаюсь. Делаю ещё несколько шагов, и в горле вновь пересыхает. С трудом, но узнаю эту женщину. Я видел её на свадьбе Грейс, но по сравнению с сегодняшним днём, она была наполнена жизнью. Я не знаю, рак это, наркотики или что-то ещё, хотя, её сумасшедший муженёк, являющийся отцом Грейс и Иви, высмеивал её при мне, говоря о том, что она бесполезная рухлядь. Он вполне способен высосать из неё жизнь, как Граф Дракула, и, честно говоря, этот вариант доминирует над другими. Я почти в нём уверен.
Кладу на плечо Грейс ладонь, и она моментально подскакивает.
– Диего… – тихо выдыхает девушка.
Зелёные глаза покраснели и кажутся стеклянными. В них отсутствуют все признаки моей Грейс, которая полна энергии и жизни. Сажусь перед ней на корточки и заключаю талию в свои ладони. Топ задрался на пояснице, и касания её бархатной кожи приносят мне неописуемое блаженство. Сердце ноет из-за отсутствия её тела в моей жизни. Она нужна мне и физически и морально. Это болезнь в виде любви. Встречаюсь с ней глазами и молча говорю о том, что соболезную. Вижу, как она подавлена и как тяжело ей присутствовать в этих стенах.
Провожу костяшками по щеке, и веки Грейс закрываются, а изо рта вырывается горячий воздух, словно ей было необходимо моё прикосновение. Этот момент я могу тянуть вечно. Обнимаю её бёдра и кладу голову на колени девушки, вслед чему чувствую слёзы, которые капают и ударяются о мою голову. Тихие всхлипы разбивают мне сердце. Я никогда не думал, что будет тяжело увидеть её такой. Грейс всегда была сильной. Она стойко переносила мою грубость, больные слова. На её лице не дрогнул ни один мускул, когда я поддерживал Бейкер, хотя второй досталось нехило. И даже после смерти Алана, она стойко держалась, подобно натянутой струне, которая может оборваться лишь с помощью одного прикосновения.
– Я рядом, – говорю я.
– Ты должен улететь… – сиплый голос Грейс очередной раз рвёт мою душу на куски.
– Я никогда не оставлю тебя.
– Если отец узнает…
Поднимаю голову и смотрю в её глаза.
– Мне плевать. Ты не понимаешь?
Грейс коротко кивает и её ладонь касается моей щеки. Я так долго жаждал её касаний. Не тех, где силой вытяну их, а тех, что она сама пожелает дать мне. Стоит ей дотронуться, и всё собирается воедино, не оставляя ни единой трещины.
– Я люблю тебя, Диего…
– Я люблю тебя, – повторяю я, и она склоняется ниже, касаясь моих губ своими.
Никакой страсти, нетерпения, огня. Поцелуй пропитан эмоциями отчаянья, боли и тяжёлой ноши, которая повисла на наших плечах, имея человеческое имя Вильям.
– Отец избивал меня… Он думал, что так будет закалять мой характер, хотел, чтобы я не испытывала сожаления, боли и сострадания. Он хочет сделать из меня чудовище. Робота, который будет идти по человеческим костям по его просьбе. Он думает, что я способна на это, думает, что я сильная. Как будто жизнь – это игра, где нужно выбивать соперников, лишая их жизни. Мама… она не помогала мне. Она позволяла ему делать это. Она не была рядом, когда я истекала кровью…
Слёзы катятся по щекам девушки, и я не тороплюсь смахивать их, позволяя её боли выйти наружу и высохнуть на полу.
– Он брал меня на работу, показывал, какой надо быть холодной, черствой. Он думал, что я брала с него пример… и я брала, но не так, как он желал. Я не хотела быть такой. Не хотела видеть ненависть в глазах других, когда они смотрят на меня. Они не желали работать с ним, но были вынуждены. Сейчас они вынуждены работать со мной… я вижу, Диего… вижу, как они ненавидят меня, слышу, как обсуждают и осуждают меня. Иногда я хочу сдаться, но потом…
Грейс смотрит на мои руки вокруг её тела и задерживает взгляд на коленях.
– Потом я думаю о тебе… я не могу опустить руки. Отец всеми силами удерживал мои отношения с Арчером. Ему повезло, что, когда получилось так, что я влюбилась в выбранного для меня принца, а потом… Потом мы расстались. Это он подстроил, он сам мне сказал, потому что нашёл вариант получше, но у него ничего не получилось, и он снова взялся за Арчера. На этот раз он выиграл. Я не могла не согласиться, Диего… я не думала о себе. Я думала только о тебе. Я не могла решать и распоряжаться твоей свободой. Либо мы расстаемся, и ты живёшь на свободе, а я выхожу замуж за Арчера. Либо он подделывает результаты, где ты становишься убийцей Алисии, и ещё нескольких человек, о существовании которых ты даже не знал. Он всё может. Я не могла рисковать… я отказалась от тебя ради тебя, чтобы ты был свободен, чтобы был с семьёй, чтобы был счастлив. Если бы я пошла наперекор отцу, он бы посадил тебя, и наши встречи могли длиться пять минут через стекло всю жизнь… понимаешь? Сегодня мама рассказала мне, что он сделал… Он убил её, Диего, убил свою первую любовь и втянул в это маму… Она знала, что он делает, и помогала ему! Они оба в крови и будут гореть в аду за это!
Последние слова она буквально кричит, но её голос резко обрывается и становится хриплым.
– Но я не могу её оставить… она же моя мать… Я должна простить её за это. Я не смогу простить себя, если не прощу её. Она должна прийти в себя, мне необходимо сказать ей это…
– Почему ты не рассказывала мне раньше?
– Потому что всё было иначе… я не знала…
– О чём?
– Я… Отец не должен узнать об этом, он отправит меня на аборт, он не позволит родить от тебя. А если не аборт, он изобьет меня так, что я лишусь его… Он убил Аннабель, но в результатах она умерла от СПИДа, это не правда… Я не могу позволить, чтобы он убил его…
Поперёк горла застывает ком и, хрипя, я не могу дышать. Тело Грейс начинает дрожать, а её слёзы переходят в истерику. От неё разит жаром, который моментально передаётся мне.
– Аборт?.. Грейс?…
– Я не могу сдаться. Я беременна…
Глава 11
Грейс
Я не знаю, как он здесь появился, и мне бы не хотелось знать, если учесть то, что помочь ему могла лишь моя сестра и её придурковатый-головожопый муж. Даже думать не хочу о том, что они ему помогали, предавая меня, хотя их семья именно, мать вашу, я. Но с другой стороны, если бы сейчас Диего не было рядом, если бы он тогда не пришёл в больницу, где я склонилась над еле живым телом матери, – не знаю, что бы со мной было. И дело даже не в том, что мне нужна поддержка, а в том, что мне нужен Диего. И это я поняла только сейчас, когда аппараты запищали, маму завернули в пакет и спустили в морг и я, наконец, призналась Диего, что я беременна.
– Собирайся, – из кабинета врача, который позвонил мне, и имя которого я напрочь забыла, вышел Диего. Он кинул в меня моё пальто и сам начал натягивать куртку. Суровое лицо с двухдневной щетиной исказилось в гримасе грусти и разочарования, когда он не получил от меня ни малейшего движения.
Мама. Она умерла. Она умерла на моих руках, и отца не было рядом. Он даже не на этом континенте. Наверное, это даже к лучшему. Иначе это были бы похороны четверых: отец бы убил Диего, я бы убила отца, а затем не смогла бы жить на Земле, где нет моего любимого, и покончила бы с собой, ну а мама… Весьма поэтично вышло бы.
Нервный смешок срывается с губ и слёзы снова накрывают глаза. Яростно протираю их, потому что я – не тряпка.
– Хватит ныть, Мелтон. Ты сильнее этого. Каждый день умирает множество людей.
Диего хмурится, смотря, как я вдавливаю кулаки в глаза, и с осторожностью и грацией фуры подходит ко мне.
– Любимая, ты самая сильная девушка из всех, что я знаю, и плакать – это нормально, особенно, если ты потерял кого-то дорогого.
– Но я не потеряла кого-то дорогого! Моя мать… я не должна по ней скорбеть. Она была тем же монстром, что и отец. А я тут рыдаю по ней, чем я лучше? – всхлипнув, хриплю я.
Диего хватает меня за запястья и отводит мои руки от глаз. Он смотрит своими пронзительным взглядом на меня, и я не вижу того отвращения, которое испытывала по отношению сама к себе.
– Наоборот, Грейс. Если бы ты хладнокровно отнеслась к смерти собственной матери – вот это было бы отвратительно. Но ты поступаешь так, как поступил бы любой. Скорбеть нормально.
– Ты так говоришь, потому что любишь меня.
– Ни за что, – фыркает он, и я возмущено щипаю его за бок. – Если бы я считал тебя последним человеком, я бы сказал это, и никакая любовь не сыграла бы роли. Но ты потрясающая, Грейс Мелтон. И я люблю тебя такой, какая ты есть. Даже в соплях и слезах и бледную, как труп.
– Неправда. Ты возненавидел меня за то, что я написала то паршивое письмо и уехала от тебя, ради мести к отцу.
– Кто тебе сказал этот бред? Нет, ну я, конечно, был не очень рад. Больше тебе скажу: я был раздавлен. Но я не ненавижу тебя, – он отрывисто вздохнул и поцеловал меня в лоб. Не убирая губ со лба, он прошептал: – Я пытался. Но не смог. И сейчас я тем более не смогу сделать этого, потому что ты беременна моим ребёнком. Нашим ребёнком. И я люблю тебя ещё больше, чем было. Люблю вас обоих. Мы вместе уничтожим твоего отца, чтобы наш ребёнок никогда не знал ужасов, которые пережила ты.
Я заплакала с новой силой.
– Я сказал что-то не то?
– Нет, все нормально, – взвыла я. – Ты сказал всё просто идеально. Мы сделаем все вместе, как и должны были сначала. А потом я буду размером с бегемота, рожу ребёнка и стану обычной мамашей, обсуждающей какашки своих детей. И ты меня больше никогда-никогда не захочешь.
Я ждала, что Диего начнёт отрицать мною сказанное, но он рассмеялся. Он отодвинулся и взял моё лицо в ладони.
– Я буду хотеть тебя всегда. Даже сейчас, когда ты вот такая опухшая, мой член все равно стоит, как скала. Черт, Грейс, почему ты опять плачешь?
Жуя нижнюю губу, я всхлипывала, пока он покрывал поцелуями моё лицо.
– В чём дело? Мы же все обсудили и решили. Что тебя гложет? Поделись со мной, не закрывайся от меня снова.
– Да ничего меня не гложет, Диего.
Он в шоке моргал с секунду, а затем улыбнулся.
– Беременная Грейс доставит мне больше хлопот, чем я думал. Думаю, стоит сказать Бейкер, чтобы она переезжала куда-нибудь в Африку, где ты её не достанешь.
Я ахнула.
– Ты беспокоишься за неё? Даже тогда, когда держишь меня в объятиях, вспоминаешь её.
И я зарыдала. Рядом взвыл Диего.
– Я просто пошутил. Просто шутка, Грейс. Прекрати плакать, пока в этой гребаной больнице не подумали, что я какой-то гастарбайтер и собираюсь забрать тебя в секс-рабство.
Сквозь слёзы, я рассмеялась.
– Я не могу.
– Что не можешь?
– Перестать плакать. Эти тупые гормоны не дают мне сделать этого.
– Как же я люблю тебя, – простонал он и прижал меня к себе. – Но нам нужно уехать отсюда.
– А как же мой отец?
– А что он?
– Если его люди увидят нас вместе, он разрушит всё.
Диего закатил глаза.
– В жопу его. Фуэнтес ни за что не будет боятся какого-то старого хрена с маразмом. Одевайся, мы уезжаем. Мы больше никогда не будем порознь.
Спустя час мы заходили в мою маленькую квартирку, в которой я часто пряталась от отца и Арчера. Квартира оформлена на Фелицию, которая с радостью помогла мне в трудный момент. В тот день я пришла к ней в слезах и с парочкой вещей, которые успела забрать, пока вдрызг пьяный Арчер пытался заявить на меня свои права.
– Неплохая квартира, – голос Диего отразили холодные стены, когда мы, держась за руки, прошли вглубь квартиры и остановились в гостиной. Он повернул голову в мою сторону и сурово спросил: – Ты здесь пряталась от отца или от Арчера?
– От обоих.
Тело Диего напряглось, и я плотнее прижалась к нему.
– Он что-то сделал тебе?
– Кто?
– Арчер, – он выплюнул его имя как самое мерзкое ругательство. – Он тронул тебя? Только скажи – и я убью его.
Я качаю головой.
– Нет, мы ни разу не спали вместе. Мы даже не целовались.
Он расслабился и прижался щекой к моей макушке.
– Ты же понимаешь, что я заставлю тебя развестись с ним?
– Тебе не понадобится меня заставлять, потому что я сама хочу этого. Но пока нельзя. Как только отец будет за решеткой, я подам в суд о расторжении брака. Не думаю, что Арчер будет против.
– О, дорогая, если бы он был против, было бы куда лучше. У меня появился бы ещё один повод вмазать этой сладкой британской роже.
Рассмеявшись, я качнула бедром.
– Вообще-то я тоже британская задница. И не вижу, чтобы ты жаловался.
Диего крутанул меня так, что я оказалась прижатой к его груди своей грудью, а его ладони лежали на моей пояснице.
– Но ты моя британская задница.
– По-моему в тебе просыпается собственник, Диего Фуэнтес.
– Он никогда и не засыпал, – рычит Диего и в жестоком поцелуе обрушается на мои губы.
Его язык исследует мой рот, сплетаюсь с моим языком в безжалостном танце чувств. Грудной рык вырывается из его груди, когда я обвиваю руками его шею, встаю на носочки, и между нами не остаётся пространство даже для тоненького листа. Диего сжимает мои ягодицы, заставляя меня прыгнуть на него и сплести лодыжки у него на спине. Оттянув мою нижнюю губу, он принялся снимать с меня пальто. Я тут же помогла ему избавиться от куртки. Кинув одежду на пол, Диего снова глубоко поцеловал меня, чтобы потом оторваться:
– Спальня.
– Правая дверь.
Он кивнул и вновь приник ко мне.
Положив меня на кровать, Диего отодвинулся, чтобы снять с себя футболку, а затем зацепил края моего мешковатого пуловера и дернул его вверх.
Упс!
С огромными глазами он смотрел на меня так, будто у меня выросла еще одна голова.
– Грейс?..
Я кивнула и поймала его ладонь. Медленно прижала её к своему выпуклому животу, который он не заметил из-за мешковатой одежды, которую я специально носила.
– Ребёнок активничает редко. Мне наверняка повезло, потому что я даже ночью не чувствую внутри себя шабаш. Как будто он понимает, что мне сейчас итак фигово.
Диего с трудом сглотнул. Венка на его сильной шее запульсировала, а сам он выглядел таким сокрушенным, что мне снова захотелось поцеловать его. Я никогда ещё не видела его таким беззащитным.
Я села на кровати, свесив ноги, а сам Диего упал на колени и прислонился лицом к моему животу. Эта картина снова вызвала у меня слёзы. Ненавижу гормоны.
– Какой у тебя месяц? – тихо спросил он и поцеловал меня в животик.
– Доктор сказал пятый. Но из-за моих габаритов живот начнёт сильно проявляться только под конец беременности.
– Пятый?!
– Да. Наш первый секс, где ты продемонстрировал всю свою сексуальность и брутальность на улице возле кафе, стал решающим.
– Но мы же предохранились.
– Так, недовольный папаша, вот когда ребёнок родится, поинтересуешься у него, какого хрена, – проворчала я и надулась.
Мне тоже не хотелось быть беременной именно сейчас, когда мне всего девятнадцать и в моей жизни происходит полный атас. Тем более это мне рожать, а не Диего, так что пусть все претензии оставит на потом, когда наш ребёнок сможет дать ему в челюсть.
– Я рад, просто… я в полном шоке. Когда ты сказала, что беременна, я думал дело в месяце-двух. Но не пять. Это так скоро.
– Ну, знаешь, я тоже была удивлена.
– Когда ты узнала?
– Пару дней назад. Со всей этой суматохой я даже не заметила задержку, пока Арчер не напомнил.
Диего сжал челюсти. Он поднялся на ноги и сел рядом со мной на кровати.
– Знаешь, а я ведь даже и не думал, что когда-нибудь стану отцом, – признался Диего и поцеловал меня в чувствительное место за ушком.
Я удовлетворенно мурлыкнула и перебралась к нему на колени, чтобы быть к нему лицом к лицу. Обхватив его бёдра своими, я обняла его за шею и поцеловала. Не так, как в гостиной. Нежно и трепетно.
– Я тоже, но, знаешь, я уверена в том, что мы будем потрясающими родителями.
– Да? И почему же?
– Потому что у тебя терпение святого, а я неплохо потренировалась на Остине.
– Остин уже взрослый, конечно, с ним проще.
Я снова надулась, на что он рассмеялся и чмокнул меня в нос.
– Ты обесцениваешь мой труд.
– Никогда в жизни.
Диего прижал меня к себе настолько, насколько позволял живот, и перевернул нас так, чтобы оказаться сверху. Скользнув языком между моих губ, он заслужил мой стон. Пальцы на ногах сжались, а в груди сильно затрепетало сердце. Я так скучала по этим ласкам.
Он оторвался от моих губ и посмотрел на меня:
– А ты уверена, что нам можно?
– Если честно, то я не знаю. Когда я ходила к доктору, меня это мало интересовало.
– Грейс, а ты вообще планировала рассказать мне?
– Ну, конечно. Но после того, как разобралась бы с отцом, – заверила я.
Диего прищурился.
– Неплохой ответ, но мимо. А если бы это затянулось? А если бы твой отец узнал, что это мой ребёнок?
– Много вопросов, Фуэнтес, – схватив его за ремень, я потянула Диего на себя и прижалась губами к его губам.
Он недовольно промычал, но скользнувшая под его джинсы рука ослабила его ворчание.
Диего растянул ремень, приподнял бёдра и спустил штаны вместе с боксерами, выпуская наружу бархатный и твёрдый член. Я ахнула, на что он только хихикнул. Диего и хихикнул. Мы точно потеряны.
Обхватив ладонью его эрекцию, я погладила большим пальцем влажную головку и услышав урчание Диего, пихнула его в плечо свободной рукой, чтобы он лёг. Я расстегнула джинсы и быстро сняла их с себя. Закинув их куда-то в угол, я оседлала Диего, направив пылающий член в себя. Ощущения после долгого отсутствия секса были непередаваемыми.
– Все в порядке? – прерывистое дыхание Диего опаляло мою шею, когда я наклонилась, чтобы обнять его.
– Я так люблю тебя. Я бы не смогла жить без тебя. Лучше умереть, если с тобою быть нельзя.
– Грейс, я тоже люблю тебя. Настолько сильно, что готов прямо сейчас взорваться в тебе. Ты такая влажная и тёплая, даже не представляю как я жил без тебя все это время.
– Ты не с кем не?..
– Нет, конечно, блять, нет, – прорычал Диего, зло сверкнув глазами. – Даже думать не смей об этом.
Улыбнувшись, я выпрямила спину, положила ладони на его твёрдый живот и начала двигаться, ощущая в себе то, как напрягается член Диего и начинает пульсировать. Похоже он был прав, когда сказал, что уже готов взорваться.
– Если ты будешь так продолжать, то дальше мы не продвинемся. Уж извини, но мне нужно прийти в форму, – рыкнул Диего.
Я закусила губу и спровоцировала его, сделав бёдрами восьмерку.
С бешеным взглядом, он вцепился в мои ягодицы, на которых уже наверняка синяки, и начал двигать меня вверх вниз. Со стоном, я начала встречать его толчки. Он входил в меня полностью, и я была удивлена, что смогла принять его. Дальше его движения стали резкими, а сам он начал покрываться потом. Обняв меня за талию, он перевернул нас набок, закинул мою правую ногу себе на бедро и начал вколачиваться в меня. Звук соприкосновения наших тел отражался в стенах комнаты, и это самый чудесный звук за все это время.
– Пожалуйста, Диего, – простонала я, когда пульсирование между ног достигло максимума.
– Только если ты кончишь вместе со мной.
– Боже, да, засранец. Только сделай это, пока я не убила тебя.
– Ты такая милая, когда беременная. Может нам стоит чаще делать детей? – хрипло рассмеялся Диего.
Я потянулась за его мочкой уха и укусила.
– Как же сильно я люблю тебя. Но пока нам хватит одного ребёнка.
Диего ускорил движения и укусил меня за шею. Я вскрикнула, и его язык ласкающе прошёлся по этому месту.
Его тело затряслось, и он взорвался. Его член увеличился в размерах и начал дрожать, отчего ощущение стали нереальными, и я пришла к кульминации следом за ним.
– Дай мне пять минут, и мы сделаем это ещё раз, – выдохнув, сказал Диего, и вышел из меня. Он положил меня сверху на себя, накрыл нас одеялом и обнял. Тепло его разгоряченного тела встретилось с моим, и мы стали одним целым.
Спустя три часа мы всё-таки заснули, после марафона секса, который мне устроила эта испанская горячая задница. Очень надеюсь, что наш ребёнок, будет полностью похож на него, потому что все это время я только и делала, что любовалась им. Я хочу видеть в своих детях только черты Диего, только его. Хотя сам он оказался против, решив, что я куда больше красивый экземпляр для копирования. Надеюсь, наш генофонд сотворит самого потрясающего ребёнка, которого мы с Диего уже бесконечно любили, что продемонстрировали перед тем, как лечь спать.
Диего лёг рядом с моим животом, обняв его руками.
– Завтра мы с твоей мамой узнаем, какого ты пола и мне будем проще обращаться к тебе, а пока ты будешь, – Диего задумался. Обращаясь к моему пузу, он выглядел таким милом, что я невольно возбудилась. Сжав ноги, я тихо рассмеялась. – Вот пусть твоя мама и решает, как называть тебя, раз ей смешно.
– Эй, я вообще не из-за этого смеюсь.
– А всё уже, давай, придумывай.
Диего чмокнул меня в пупок.
– Называй просто человечком.
– Банально, – отмахнулся он. А потом широко улыбнулся. – Чемпион.
– Круто, – согласилась я.
– Да, чемпион, папа у тебя гораздо более крутой, нежели мама. Но ничего, мы её понатаскаем.
Больше я не могла сдерживать смех и расхохоталась.
