Денис Александрович Игумнов
Старфол
Строгов соскочил с уже начавшего покрываться бурыми пятнами ускоренного гниения тела червя и посмотрел на голову Вальтера. Та по-прежнему, но уже без звука, продолжала разевать рот в немом крике, отчего стала похожа на глубоководную рыбу, выброшенную штормом на сушу. Строгов почувствовал усталость и апатию. Эти чувства, вместе, на одно мгновение придавили его стопудовым катком безразличия. С ног до головы он был выпачкан отвратительно воняющей густеющей на воздухе слизью, соком этой разумной многоножки и покрыт, набухшими чесоткой, ожогами. От ножа в его руке несло ещё более нестерпимым канализационным смрадом. Включённый на режим нагрева, нож не только резал, но ещё и жёг: от этого вонь, идущая от него, становилась просто невыносимой. Алексей отбросил свой нож в сторону и подобрал автомат.
Но к голове Вальтера первым подошёл не Строгов, а единственный выживший в мясорубке боя с доктором солдат, он направил на неё дуло автомата и выстрелил. Звук выстрела привёл Строгова в чувство; с нарастающей радостью опознав в повернувшемся к нему солдате Звонарёва, он подошёл к нему поближе и сказал:
– Пора с этим кончать. Серёжа, давай разнесём это чудо техники на детали. – полковник кивнул в сторону зловеще гудевшего генератора. За ним, расплёскиваясь чернилами тьмы, мерцала рваная дыра в нашем пространстве. Подсвеченная изнутри себя грозовыми вспышками, дыра медленно росла. Её края почти достигли самого генератора. Такое положение вещей очень не понравилось полковнику. Он с непримиримой уверенностью осознал – когда это произойдёт, когда тьма прикоснётся к генератору, для них всё будет кончено.
– Как скажете, товарищ полковник. Мне эта набухшая навозом туча тоже не нравится. Как бы из неё ни пролился вонючий дождик. Чувствую, тогда мало никому не покажется.
Строгов обвёл взглядом зал. В живых остались только он и Сергей. Вокруг в нелепых позах лежали трупы их товарищей. Его взор наткнулся, как на палец на иголку, на Катю. Сердце полоснула щемящая боль. Гибель молодой, красивой женщины, пускай и временно одетой в военную форму, это всегда ни одно и то же, что смерть мужчин, воинов от рождения. Посмотрев ещё не много на Катю, полковник отдал честь ей и всем своим погибшим бойцам.
Времени оставалось в обрез, может его уже не осталось и вовсе: приходилось спешить. Минуты судорогой свели тела выживших мужчин, время превратилось в ощутимую субстанцию страха. Их движения приобрели небывалую быстроту, мир вокруг завертелся в убыстренной съёмке оператора немого кино. Бойцы сняли свои ранцы и достали из них две магнитные мины. Мины формой и размером походили на суповые тарелки. Прикрепили мины на нижнем цилиндре: первую, и на основании третьего цилиндра, и на высоте трех метров – вторую. Во время установки мин они ощущали своими барабанными перепонками всё усиливающиеся давление нарастающих звуков надвигающейся катастрофы со стороны потустороннего провала. Парой эти звуки походили на треск разрываемой ткани. Пространство вокруг шипело. Извне в него, через силу, впихивалось, как пенис в девственную вагину, что-то более горячее, активное и чуждое миру людей.
Установили время взрыва на десять минут. После того, как работа была окончена, Строгов произнёс:
– Побыстрее убираемся отсюда. Этот зал станет для наших товарищей не худшей братской могилой на свете. А наш путь, надеюсь не последний, лежит в центр управления. Гвардеец, скорее всего, именно туда так скоропостижно умчался.
Оставив позади разгромленное машинное отделение, они побежали. Их и без того не медленный бег подгоняло знание того, что безумный огнемётчик наверняка уже добрался до центральной аппаратной. Что он мог там натворить за эти минуты, одному богу было известно…
Гвардеец лёгким движением вскинул трубу огнемёта и в упор выпустил из неё веером огненную руку, которая сначала схватила капитана Ныркина, а затем жадно сжала и всех остальных. Кто-то успел выстрелить и попасть. На Гвардейца ранения его тела не оказали совершенно никакого видимого впечатления. Вскоре все бойцы превратились в коптящие дымом чёрные головешки. Переступив через лежащий перед ним труп капитана, Гвардеец подошёл к продолжавшему сидеть перед экраном Божкову. Он обошёл мешавшую ему поломанную защитную сферу, запрыгнул на приступок и сверху заглянул туда, в скорлупу, где ждал смерти Божков. Василий прибывал в состоянии шока, из которого стал с трудом выходить, когда увидел, какой пустотой светились глаза, приближающегося к нему человека.
Нащупав нож, Вася так и не смог подняться, ноги перестали его слушаться. Наверное, здесь сказывалось и нервное перенапряжение его мозга при работе с системой компьютера станции. Подойдя к нему, Гвардеец схватил его правой рукой за грудки и без видимого усилия поднял с кресла. Развернулся всем своим телом с этим грузом, полностью вытащив Васю из разбитой кабины. Враждебное действие оборотня заставило проснуться мозг Божкова, желание жить восторжествовало.
Окончательно придя в себя, Божков одним размашистым круговым движением вонзил нож в основание шеи оборотня. Нож погрузился в мясо по рукоятку. Гвардейца удар опять не впечатлил. Он согнул руку в локте, а затем, резко распрямив, забросил Божкова через весь зал к противоположной стене. Вася полетел, ломая мебель, и врезался всем телом в железную тумбу вспомогательного пульта, сильно при этом ударившись головой. Гвардеец, взялся за рукоятку торчащего из шеи ножа и плавно потянул. Крови не пролилось ни одной капли, лишь мельком обнажилась, вытягиваемая следом за лезвием, розовая мякоть мяса, прилипшая к стали. Плотнее ухватив за рукоятку нож, Гвардеец, не спеша спустился с приступка кабины, и, как бы даже нехотя, стал подходить.
Божков ушёл в нокдаун, но упорно старался, вслепую, встать на ноги, а какая-то невидимая сила, налипшая на извилины его мозгов, постоянно заваливала его обратно. Враг, неотвратимо увеличиваясь в размерах, подходил всё ближе и ближе. Подойдя к Васе, он коротким ударом придавил его грудь коленом и стал тягучими движениями, с хлёстким потягом, кромсать Васю ножом, поворачивая лезвие под разными углами. Порезы выходили глубокими, но каждый в отдельности не был смертельным. Лезвие вонзалось в руки, ноги, лицо. Вот оно перерезало сухожилия под коленом, распороло грудные мышцы, остриём проткнуло бицепс, вернулось к животу, оттуда, перескочив на лицо, разрезало до кости нос и губы и опять продолжило свой замысловатый рисунок по телу. Божков подвывал от боли, всем сердцем хотел вырываться, но все его попытки разбивались, как о скалу, об недвижимый монолит убийцы. Резня продолжалась около трёх минут. К исходу последней минуты Василий умер. Может быть, от потери крови, а может быть и от болевого шока.
С последней его судорогой в дверях появился Строгов со Звонарёвым. Гвардеец, вставая, повернулся и подсекающим кистевым движением, в продолжение поворота тела, бросил в полковника нож. Алексей успел броситься вниз, перекатиться и в ответ выстрелить короткой очередью из автомата. Нож, пролетев над ним, всё-таки найдя свою цель, с глухим стуком вбился в середину лба Серёжи Звонарёва. Он опустился на колени и упал лицом в пол, глубже загоняя себе в мозг его безжалостную сталь. Очередь Строгова тоже нашла свою мишень: одна пуля из трёх попала в колено убийце. Тот уже успел схватить трубу своего огнемёта и полыхнуть в сторону полковника: в последний момент его нога, получившая пулю, подогнулась, и струя огня ушла в потолок.
Строгов из положения лёжа сделал бросок навстречу огнемётчику. На месте, где он только что лежал, полыхал огонь. Это был второй выстрел огнемёта. На третий, Строгов не дал оборотню времени. Бросившись Гвардейцу в ноги, он его сшиб и начал наносить удары. Видя, что враг хочет воспользоваться огнемётом, Алексей вцепился двумя руками в шланг и вырвал его с корнем из ранца. Из образовавшейся дыры стала толчками, под давлением, вытекать горючая смесь, с ног до головы заливающая их обоих. Строгов поднялся: схватив за ремень и ворот Гвардейца, поднял его над головой и с размаху плюхнул оземь. Гвардеец быстро перевернулся и успел вскочить с пола до того, как на него обрушился бы полковник. Начался боксёрский поединок. Полковник бил точно, короткими комбинациями по этажам, переводя удары с головы на туловище и наоборот. Противник не защищался, открыто подставляясь под все удары. Сам наносил одиночные, но обладающие невероятной силой удары. Они заставляли Строгова отскакивать в сторону и, попадая в блок, потрясали его до сотрясения внутренностей и гудения костей черепа. Строгов видел, как он сломал противнику два раза нос, повернув его сначала в одну, потом в другую сторону; он услышал, как что-то треснуло у того в челюсти, выкинув наружу несколько зубов; наконец, полковник рассёк ударом локтя ему бровь, но крови, как, впрочем, и синяков, так на лице Гвардейца и не проступило.
Видя, что ударами Гвардейца ему не завалить, Алексей провёл проход в ноги, скрутился вокруг их, зайдя противнику за спину, и бросил его через себя на бетонный пол, впечатав его голову в бетон. Противник не выключился, а перекатился на живот. Полковник, то же не прекращая движения, забрал у него спину, обвился ногами вокруг талии и стал проводить удушающий приём. Ноль внимания и результатов.
Находясь в удушающем захвате, Гвардеец продолжал, как в ни в чём ни бывало, биться. Своими крепкими пальцами он пытался найти глаза Алексея и выдавить их. Удержать оборотня Строгов не мог: каждая мышца Гвардейца жила своей собственной жизнью, была натянутым тугим канатом, в любой момент готовым убивать и калечить. Понимая, что дальше, без существенных травм для себя, удерживать Гвардейца невозможно, он, со всей возможной силой, оттолкнул эту взбесившуюся гору мышц в сторону и одним кувырком подобрался к ранее замеченному им валявшемуся в стороне шлангу от огнемёта. Схватив шланг правой рукой и сжав левой отверстие снизу, чтобы не вытекли остатки горючей смеси, он направил его конец в грудь приближающегося Гвардейца. Прозвучал щелчок клавиши курка, в раструбе пробежала искра и тоненькой горящей струйкой выплеснулся несчастный остаток в полстакана горючей смеси, угодивший наступающему противнику в район солнечного сплетения. Помедлив с секунду, одежда гвардейца вспыхнула весёлым синим пламенем. Форма, пропитанная пролитой в самом начале схватки горючей жидкостью, нагревшись до нужной температуры этим жалким плевком разжигающего пламени, быстро заключила врага в огненный кокон.
Одновременно с хлопком вспышки прозвучал звук отдалённого взрыва, значит, мины сработали вовремя. Алексей уловил это краем своего сознания и подумал – "Смогли ли они разрушить генератор?" – Тем временем, на удивление, живучий противник не снизил своей скорости движения, а всё также равномерно и неотвратимо газовал вперёд, на Строгова.
Совершая передвижения во время боя, Алексей оказался недалеко от трупа Звонарёва, рядом с которым лежал автомат. Сделав шаг назад, он опустился на одно колено, нащупал его, приложил к плечу и стал вести огонь. Он решил повторить успешный манёвр, принесший удачу в прошлый раз. На все свои действия, включая выстрел из шланга и кончая выстрелами из автомата, полковник затратил не более восьми секунд. Первая очередь оторвала нижнюю часть, ещё в начале боя, раненой ноги оборотня, вторая разнесла в клочья другую ногу. Грохнувшись об пол обожженный и объятый пламенем нелюдь продолжал, цепляясь ногтями за неровности бетонного покрытия, ползти вперёд. Распрямившись, полковник решил закончить четвертование и отстрелил сначала правую, а затем левую руку. Видя, что и на своих культях обгорелый обрубок двигается вперёд, он послал длинную очередь ему в голову, взорвав её, как гнилую картошку и дальше провёл режущую тело линию пуль вдоль позвоночника, тем самым развалив его на две симметричные половины.
Отправив Гвардейца в горящее вечностью забвение, теперь уже на совсем, он повернулся к Сергею. Бережно перевернул его на спину, тихонько раскачав, вынул из его лба десантный нож… лёгким движением своих пальцев закрыл ему глаза, поднялся и пошёл за пульт управления. Там он расположился в кресле, посмотрел на монитор. На нём мигали две надписи – «РАКЕТЫ ГОТОВЫ К СТАРТУ» и ниже – «ПУСК». Значит, генератор взорвался, силовое поле исчезло и можно отправлять ракеты в их недолгий карающий путь.
За своей спиной, где-то вдалеке, полковник Строгов услышал шум приближающегося чего-то пыхтящего и огромного. В последний миг перед взрывом из межпространственного разлома, всё-таки, вырвались наружу неведомые никому на земле силы тотального разрушения. Сейчас Алексея не волновала идущая к нему, идущая за ним биологическая опасность. Его жизненный путь подошёл к концу. Он почти завершил миссию отряда. Оставалась самая малость. Полковник протянул руку к монитору и нажал кнопку «ПУСК». Строгов оставался спокоен, он повернулся к входу в зал управления и стал ждать.
Весь остров Бычья Голова сотрясся в одном мощном толчке: это синхронно включились двигатели множества ракет. Продолжая сотрясать остров, межконтинентальные ракеты начали вылупляться из своих подземных шахт, разбросанных по всему острову. Затряслась и сама, навсегда отравленная чужой реальностью, обречённая на вечные страдания станция. А, тем временем, сотни столбов дыма уткнулись в низкие, налитые тёмной влагой облака над островом. Через двадцать минут люди, живущие в разных концах мира, которые сделали себе труд поднять головы в небо, увидели, как начинается такой редкий в это время года и от этого такой ужасающе прекрасный ночной звездопад.
В оформлении обложки использована фотография с сайта https://media-public.canva.com/MAC4GUF0QWI/1/thumbnail_large.jpg
