Денис Александрович Игумнов
Старфол
В столовой их встретило изобилие пищи. Давно уже солдаты не видели столько разной еды. Здесь была малосольная семга с янтарной слезой и ломти варёной осетрины с жёлтым жиром, омуль горячего копчения, икра красная и чёрная, свежие, налитые красным соком, мясистые помидоры, пупырчатые огурцы и сладкие болгарские перцы. Всевозможные салаты, заправленные постным ароматным маслом или жирной сметаной. Мясных закусок было с полсотни. И буженина с хреном, балык, пахучие колбасы, заливное из телячьих языков, домашний холодец с горчицей. На первое выбирали из семи супов, начиная от кислых наваристых щей и заканчивая острым харчо. Вторые блюда могли свести с ума и требовательного гурмана – стейки, запечённая грудинка, бефстроганов, пельмени из трёх видов мяса, огромные котлеты, цыплята табака, кролик в сметане и многое, вкусное другое. А хлеб? На любой вкус – свежий, только испеченный в местной пекарне. Все, исходя слюной, набирали себе горы еды на подносы. На разговоры не оставалось времени. Люди вознаграждали вынужденный пост своего желудка, ели от души с аппетитом, который, как им казалось, мучил самым сильным образом в их жизни. Каждому также, перед едой, полагался стакан красного сухого вина – вина, насыщенного тёмно-красного, почти черного цвета, щедро наполненного танинами.
После обеда настал час сна. Большинство с удовольствием воспользовалось этой возможностью. Только Строгов не спал. Находясь в своей комнате, он надел электронный шлем симулятор, подключился к программе, имитирующей внутреннее строение станции и уже в восьмой раз за последние сутки начал бродить по ее коридорам, тоннелям, вентиляционным каналам. Саму станцию построили не по стандартной схеме военного объекта, в ней были и резкие переходы, и плавные линии, неправильные углы, и залы в виде эллипсов.
Станция строилась с учетом того, что персонал будет долгое время находиться в закрытых помещениях. Поэтому внутренности станции должны были быть максимально приближены к причудливым изгибам природы. Тогда ограниченность пространства людьми будет переноситься легче: так, во всяком случае, считали архитекторы. И всё же, ходя по разным помещениям, у Строгова создавалось какое-то странное ощущение, что этот дом строился не для людей. Сейчас он пуст, но хозяева уже близко и скоро он заживёт своей неведомой людям жизнью. Конечно, скорее всего, это было всего лишь его внутреннее переосмысление той информации, полученной о станции, которая получалась таинственной и будоражащей воображение, одновременно. И всё же это было ещё не все: присутствовало здесь предчувствие, которое идеально материализовалось формами станции в чувства враждебной пустоты её помещений.
Прошёл час. Время дневного отдыха закончилось. Впереди группу ждало необычное. Всех собрали в главном зале. Вскоре из-за спин командиров появились два человека в белых халатах – мужчина и женщина. Это пришли доктор Жаров, врач генетик, специализация геронтология и эндокринология, и медсестра Таня Вишнёва. Жаров долгое время был врачом сборной по боксу (набирал экспериментальный материал для своей диссертации). Мужик умный и оборотистый и память имел феноменальную, с легкостью запоминал столбцы десятизначных цифр. В свои сорок семь лет Жаров выглядел не более чем на тридцать. Следил за собой, и, когда шёл через ряды солдат, создавалось такое впечатление, что он светится чистотой. На своём счету имел два брака и от двух жён имел восемь детей. Его сопровождала медсестра Таня. Мечта любого солдата. Её женские начала так и выпирали во все стороны. Сексуальные ноги с великолепными икрами переходили в крутые бёдра, затем шла узкая талия: создавалось впечатление, что её можно полностью обхватить одной ладонью, а её стоячая грудь четвертого размера воплощала в себе вожделение всего мужского рода. Лицо словно светилось изнутри: изумительная кожа, огромные глаза, маленький тонкий носик и прекрасные тяжёлые длинные волосы золотистого оттенка, собранные в толстую, длинную косу. Все эти особенности женской природы завораживающе действовали на бойцов. Все своё внимание они сосредоточили на медсестре, а про доктора-то и забыли. Но доктор быстро дал о себе знать. Как только они вдвоем подошли к столу, заставленному разными медикаментами, доктор произнёс:
– Друзья, меня зовут доктор Жаров, а это моя ассистентка Татьяна Вишнёва. Вместе с ней мы вам расскажем, что такого необыкновенного за последнее время придумала наша наука, чтобы человек сделал ещё один шаг на пути его превращения, не побоюсь этого слова, в бога. В данном случае речь идёт о боге войны, естественно. Татьяна включите, пожалуйста, запись, – Таня нажала на пульте пару кнопок, и прямо в воздухе появилось объёмное изображение химической формулы, а точнее группы формул. – Как мы можем видеть, – продолжил Жаров, – здесь изображены формулы различных веществ, которые благоприятно воздействуют на боевые качества человека. Они могут сделать его сильнее, быстрее, выносливее и даже умнее. – Здесь врач стал показывать на молекулы указкой: – Вот это молекула мужского полового гормона тестостерона, вот это гормон роста, это инсулин, это гонадотропин, адреналин, а здесь представлена группа дарбипоэтинов, повышающих кроветворение и выносливость организма. А здесь представлена группа новых усиленных ноотропов – мозговых стимуляторов и еще ряд вспомогательных, искусственных веществ энергетических стимуляторов.
Недостаток большинства представленных здесь веществ заключается в том, что они должны применяться курсом для достижения максимального эффекта, ну а про побочные эффекты я пока молчу. В результате долгих исследований нам удалось объединить большинство свойств, вышеперечисленных веществ, в одном. Мы создали комплексный препарат: в нём присутствуют все данные вещества в основном в эфирных формах, упакованных в такие молекулярные оболочки, которые обеспечивают поэтапное действие веществ, то есть одно за другим и в нужное для нас время. Плюс, добавлены вещества, отвечающие за полную блокировку главных побочных эффектов.
Все эти свойства упрощают применение нашего препарата, делают его эффективнее, но не решают главной задачи, а именно достижения максимального эффекта за максимально короткий срок. Это был самый сложный этап работы. Для этого мы, при помощи геномодифицированных бактерий и микроорганизмов, синтезировали вещество, названное нами «живицей» и обладающее некоторыми свойствами таких живых организмов, как вирусы. Это вещество служит инструментом настройки организма, оно делает его чрезвычайно восприимчивым к вышеперечисленным стимулирующим веществам. Живица увеличивает чувствительность необходимых рецепторов и выборочно работает мощнейшим катализатором анаболических процессов в организме. Делает она это посредством того, что наращивает в ядерных цепях ДНК клети те участки, которые отвечают за синтез белков этих рецепторов и, что более важно, живица несет в себе информацию о комплексе этих стимулирующих веществ, – он еще раз указал на начальную картинку с объемными изображениями молекул, – и также, встраивая нужные участки ДНК, отвечающие за ускоренное производство этих веществ в организме, в геном.
Таким образом, – на экране появился человек, которому делают инъекцию, – весь бульон из стимуляторов служит всего лишь затравкой для организма, расчищает дорогу для начала его внутреннего производства необходимых веществ. Бульон приучает организм, который в дальнейшем, без воздействий извне, уже сам начинает производить в нужное время и в нужном количестве необходимые ему стимулы. Конечно, для ускоренного производства нужны строительные материалы. В обычном состоянии человек получает их из еды. При предусмотренном в данном процессе метаболизме данный способ является явно недостаточным. Поэтому, одновременно с введением человеку этого вещества, которое мы назвали «силобол», ему ставиться капельница с концентратом строительных веществ, уже подготовленных для скорейшего усваивания организмом. Начинает действовать силобол через час, а через три дня организм начинает уже сам вырабатывать стимулы и через три же дня мы выходим на свой потенциальный максимум в начальном периоде. Потом рост показателей замедляется, и их накопление идет уже медленнее, имея прямую зависимость от тренировочного процесса. После того, как вы зададите свои вопросы, мы приступим к вашим инъекциям.
Первый задал вопрос огнеметчик Туравской:
– На сколько процентов увеличивается показатель силы и выносливости?
– Хороший, базовый вопрос, – сказал Жаров. – Это зависит от индивидуальных особенностей организма, но в любом случае увеличение происходит в разы. То же самое происходит и с вашими интеллектуальными способностями, например, ваша скорость запоминания и объем разово запоминаемой информации увеличивается в два-три раза.
– Это что же получается, – начал говорить Звонарёв, – вы в меня подсаживаете какой-то вирус, то есть, заражаете меня?
– Дело обстоит несколько иначе. Вы получаете дополнительные способности с помощью той полезной информации, которую несёт в себе живица. И с помощью, ещё раз подчеркиваю, полезной информации вы становитесь только здоровее и иммунитет свой повышаете от тех же самых вирусов, каких так боитесь. Вы дольше жить будете, говоря проще.
– Доктор, а какие есть побочки у вашего чудо-лекарства? – спросила Цветова.
– Побочек, как токовых, нет. Может болеть область инъекции. В первые часы после укола можете чувствовать беспокойство или у вас на один градус, подчёркиваю, не больше, поднимется температура. Все эти ощущения пройдут в течение суток. Ну что, друзья, если вопросов больше нет – приступим. Время дорого.
Таня уже подготовила безигольчатый инъектор. Его принцип действия основывался на введение лекарств в мышцы под давлением прямо сквозь кожу. Внешне он был похож на красильный пистолет пульверизатор. Только на месте баллончика с краской находился стеклянный цилиндр, заполненный тёмно-коричневой жидкостью. На втором этапе ребят ждала капельница. Ряды капельниц и походных кроватей выстроились у дальней стены зала. Таня делала инъекции в ягодичную мышцу, своей красивой рукой с длинными чувственными пальцами, быстро, даря свою лучезарную улыбку в качестве компенсации за боль мгновенного введения десяти миллилитров силобола. Весь процесс инъекцинации штурм-группы и подразделения перекрытия «черное крыло» занял не больше десяти минут. Затем всех уложили на кровати, и Таня поставила всем капельницы с синеватой жидкостью. Объём жидкости равнялся литру. На ближайшее два часа бойцы приняли вертикальное положение. День подготовки продолжался. После капельницы прерванные занятия пошли своим чередом. Время за учебой летело незаметно и второй день жизни в бункере подошел к концу. Объявили отбой.
Божкову не спалось. Болела после укола шишка на левой ягодице. Он ворочался, сон никак не хотел принимать его в свои мягкие объятия. Обычно он засыпал мгновенно: стоило закрыть глаза, как он проваливался в мельтешащие образы и затем, за десять минут до сигнала – «подъём», был уже на ногах бодр и в хорошем расположении духа. Сейчас, несмотря на всю усталость, накопившуюся от прошедшего трудного дня, Василий лежал на спине и чувствовал, как гудят его ноги и низ спины. Ощущение было такое, словно мышцы ног налились свинцовой водой, которая делала их не усталыми, как должна была бы, а наоборот распирала непонятной силой. Под кожей бегали маленькие жучки и постепенно нарастало желание что-то делать, двигаться.
Пролежал с час, не выдержал – Божкова подняло с кровати нестерпимое зудящее чувство действия. Василий зажёг ночник, быстро влез в комбинезон и вышел из комнаты. В общем зале горела только ночная подсветка, что придавало ему вид готический, таинственный. Да ещё справа, в конце помещения, слабо светились сквозь красные занавески окошки домика генерала Радова, отчего домик приобретал вид отрубленной головы вампира переростка. А бодрствующим мозгом этой головы сейчас стал генерал. Видно, ему тоже не спалось. О чём он сейчас думал? Что заставило его не спать в такое время? Для Василия это пока оставалось покрытой, стоявшей в зале, полутьмой. Оставшийся свет исходил из светильников, вмонтированных в пол, там, где стены с ним соединялись.
Казалось, что тени в углах скрывали движение потусторонних существ, а застывшие столы, тренажёры и другие предметы дневных тренировок, таили в себе угрозу затаившихся в них монстров. Божков направился в сторону силовых тренажеров. Точнее, его туда толкали собственные ноги. Остановился он у скамьи для жима лёжа. Шумно вдохнул полную грудь тяжёлого кондиционируемого воздуха и так замер на пять секунд. Несмотря на то, что его рабочим инструментом всегда был мозг, именно от его работы, особенно на полных оборотах, он получал наибольшее удовлетворение, Василию нравились физические упражнения. Он регулярно посещал тренажёрный зал и с удовольствием, два раза в неделю, изнурял своё тело. До фанатизма он не доходил, но умеренные тренировки служили ему своего рода клапаном сброса пара, избытка нервного напряжения, накопившегося за рабочую неделю. Сейчас постепенно, со свистящим звуком сквозь щель между зубов, выдохнув, он повесил на штангу привычные для него восемьдесят килограммов. Лёг на скамью, выгнул спину и взял гриф знакомым себе широким хватом. Как только он взял, а лучше сказать схватил гриф, он почувствовал, ещё ни разу не отжав штангу, что привычная тяжесть железа для него стала невесомой. И действительно, начав жать, штанга взлетала вверх, словно была сделана из пенопласта.
Закончив подход, в несколько ошарашенном состоянии, Василий стал прикидывать, сколько он может прибавить ещё. Решил довести вес штанги до ста килограммов. Став жать этот вес, он понял, что ничего кардинально в его ощущениях тяжести штанги не изменилось! Для него это было потрясение. Его рекорд составлял сотка на один раз и уже года два его результат как остановился в росте. Теперь же, сделав четыре повторения, он прервал подход для того, чтобы увеличить вес. Он прибавил с каждой стороны ещё по десять килограммов. Теперь жать стало тяжелее, но не так чтобы в глазах темнело, напряжение, так скажем, было стандартным. Сделав с этим весом восемь повторений, он решил набросить ещё десять кило. Итого: вес штанги составил сто тридцать, безумных для него, рекордных килограммов. Он лег на скамью, выгнул, как можно дальше, спину, завел глубже по направлению к голове ноги и сильно сжал гриф. Три раза глубоко вздохнул и, на задержке дыхания, начал выполнять классическое упражнение.
Снял штангу легко, как будто она была пёрышком, опустил медленно вниз и отжал первый раз. Тяжело не было, казалось, что этот вес жался даже увереннее чем сто двадцать. Затем был второй, третий и четвёртый раз. На пятом штанга в середине подъёма резко приобрела весомости и сразу почувствовалось всё напряжение мышц, начиная от ног и заканчивая шеей. Вытащив её наверх, Вася решился на шестое повторение. Немного отдохнув, держа штангу в верхнем положении, плавно опустил на грудь и рывком попытался вытолкнуть вверх. Почти получилось, штанга застряла на полпути. Он ещё больше напрягся и, вложил, все свои оставшиеся у него силы, в железный гриф штанги. Штанга замерла, не двигаясь вверх ни на один миллиметр. Василий почувствовал быстро нарастающую волну паники. Застрять в пустом зале под сто тридцатикилограммовой штангой, и скорее всего до утра, перспектива не из приятных. Семь часов пытки весом, который пытается раздавить твою грудную клетку, вряд ли сделают его сильнее. Не говоря об отношении к нему его товарищей после этого позорища. Все эти мысли промелькнули быстрее молнии в его голове.
Под воздействием страха Божков собрался, мобилизовал свою волю, отгородился от липких мыслишек о неудаче. И ещё больше выгнувшись спиной, затащил штангу на нижние держатели, расположенные на середине стоек. Василий лежал на спине, всё ещё держа ладони на стальном шероховатом грифе, и с облегчением выдохнул переработанный почти полностью в углекислый газ, нагретый его легкими, воздух. Это был самый необыкновенный его подход к штанге за все время занятий в зале. Успокоившись, он встал и понял, что увеличил свой рабочий вес в жиме лежа сразу на пятьдесят килограммов и, что поразительно, сделал он этот рывок за последние двенадцать часов. Именно столько прошло времени с его утренней тренировки. Силобол включился в работу и первым это понял он. Почувствовав фантастическое удовлетворение от только что поставленного рекорда, Божков ушёл в свою комнату. Теперь ему, уставшему, немного испуганному и довольному собой, был обеспечен крепкий сон на остаток этой удивительной ночи.
Глава 7
Наступило утро третьего дня, если так можно выразиться по отношению к жизни в замкнутом пространстве под землёй, где всё вокруг освещает лишь искусственный свет. Все лица бойцов выражали бодрость в совокупности с приятным удивлением. Ощущение у ребят было такое, что они будто родились заново, причем другими, более совершенными людьми. Прошли все их старые болячки, перестали ныть места давних ранений. И дышалось по-другому, легко, с удовольствием. Внутренний воздух базы вдруг стал приятно освежающим. Обострилось восприятие и впервые за долгие месяцы войны у них улучшилось настроение. Перед завтраком всех осмотрел врач, медсестра Таня взяла кровь на анализ. И вполне удовлетворённый Жаров ушёл вместе со своей помощницей в свою лабораторию на первом уровне базы.
Строгову вчера тоже сделали инъекцию силобола. Ночью он спал младенчески невинным сном и утром не помнил ни одного своего сна, слава богу. Сегодня он решил переговорить с Радовым. Полковника мучили предчувствия беды, которые особенно обострились после виртуальных прогулок по станции. Подойдя к домику генерала, он постучал в дверь костяшками пальцев. Дверь открыл адъютант, пропустил полковника внутрь.
– Доброе утро, Владимир Евсеевич, – смотря на сидящего за столом Радова, сказал полковник. – Сможете уделить мне пятнадцать минут вашего времени?
– Конечно. Алексей, ты же понимаешь, с тобой я готов общаться в любое время. Особенно здесь и сейчас. О чём ты хотел поговорить?
– Вы меня знаете, на чувствительную барышню я похож мало. Но своим ощущениям я привык доверять, тем более сколько раз они мне и моим бойцам жизнь спасали.
– Я знаю, с пустяками ты ко мне бы не пришёл. Продолжай.
– Проходя в симуляторе раз за разом коридоры станции, у меня внутри росло такое поганое чувство, что нас там ждёт не то, что мы себе представляем. Это очень похоже на знакомое мне ощущение засады, только сильнее. Да и присутствие здесь людей из МБ, наверное, не только их высоким профессионализмом объясняется. Владимир Евсеевич, или я в чём-то не прав?
– Прав, сам знаешь, что прав. Только у меня другой информации, кроме той которую всем озвучивали два дня назад, нет. Да и у чекистов ее, скорее всего, тоже нет. Да они что-то такое подозревают и у них, скорее всего, есть своя версия. Но это всего лишь версия. Ознакомление с ней может привести к неправильным реакциям с нашей стороны и провал всей операции, ведь доказательств у них нет и быть не может.
– Однако, нельзя это просто так оставлять. Потому что это тоже может привести к провалу.
Во время этих слов Строгова генерал стал слегка кивать, он соглашался с полковником, а согласившись, дал ему совет:
– У тебя в группе есть экстрасенс, Цветкова. Сейчас она, в связи с удалённостью станции, для этой цели бесполезна. Но вот когда до неё останется километра два, думаю, она сможет помочь нам в определении угроз, исходящих от станции и, что мне представляется, возможно, ещё более важным, в поиске ключа. Насколько я знаю, Цветкова владеет поиска вещей даже по фотографии. Вот, ты ей дай это фото, – Генерал открыл бордовую папку, лежащую на столе, достал оттуда маленькую фотографию и протянул её Строгову. – Пускай тренируется. На ней запечатлён настоящий ключ, который надо будет найти. Не знаю, поможет это ей или нет, но хуже точно не будет. Если не получится, будете действовать по плану. – Кураев сделал паузу, а затем продолжил: – На расстоянии в два километра, когда будет группой сделана остановка, дашь время Цветковой на ее ментальное сканирование и при необходимости внесёшь корректировки в план штурма. Это всё, что у нас с тобой есть. Поверь, от нас никто и ничего не скрывает. Ситуация сейчас другая, нет места для секретных игр спецслужб.
– Я очень на это надеюсь, товарищ генерал. И кроме того, я верю лично вам. Могу я сегодня проинструктировать Цветкову об её действиях около станции и внутри её?
– Да, если у тебя всё, Алексей, можешь идти.
Строгов вышел от генерала, так и не избавившись от тревожных предчувствий, впрочем, на облегчение он и не надеялся. Зато он успокоился в отношении мыслей о тайной игре чекистов, что при её наличии, конечно бы, затруднило выполнение задания. Немедля ни минуты, он пошёл к группе, в которой занималась Катя. Эта группа проходила отработку приёмов рукопашного боя. Подойдя к инструктору Касимову, он сказал:
– Инструктор, мне необходимо переговорить с рядовой Цветковой.
– Пожалуйста, товарищ полковник. Рядовой в вашем полном распоряжении, – лон слегка кивнул Кате, и та сразу двинулась в сторону Строгова.
– Екатерина, пройдём в мою комнату. Нам нужно с тобой спокойно пообщаться.
Добравшись до комнаты полковника, они присели на два стула, стоящие друг напротив друга и Строгов начал разговор:
– Катя, ты у нас в группе не только одна женщина, но и, что главнее, обладаешь неким уникальным даром, – говоря, Строгов смотрел Кате прямо в глаза. Лицо Кати выражало внимание и смущение одновременно. – Знаю, этот дар ты не афишируешь, но, так или иначе, о нём знают все, кто с тобою служит, а уж командный состав и наша безопасность и подавно. Попала ты в группу, в большей степени, благодаря твоему дару. И должна его будешь использовать осознанно уже очень скоро.
– Я это чувствовала, товарищ полковник, и я полностью готова для этого, – после этих слов Катя и сидя сумела вытянуться, приняв в таком положении стойку смирно.
– Катя, мы не знаем, что происходит на станции. Это тревожит, служит дополнительным фактором неопределённости нашего успеха. Твоя задача будет состоять в том, чтобы, при подходе на нужное расстояние, определить потенциальную угрозу и как можно точнее обрисовать её. Только так мы сможем обезопасить группу от непредвиденных потерь. Ну и ещё кое-что. Возьми, – полковник протянул ей фотографию, пять минут назад полученную у Генерала. – Это фотография настоящего ключа от главного компьютера. Сможешь, находясь около базы или на ней, определить, где он?
– Фотография? – она взяла её в руки и внимательно стала рассматривать. На ней был изображён прямоугольный плоский предмет размером с ладонь взрослого мужчины, с одной стороны, он имел утолщение в форме ручки, за которую его и держала чья-то мужская рука. На его синей поверхности серебром блестели головки контактов. – Не знаю, с фото людей у меня это получалось, с предметами не пробовала никогда.
– Нужно пробовать, тренируйся, настраивайся. У меня вся надежда на тебя. А если ты не укажешь, где он, как мы его найдём? Станция имеет площадь несколько тысяч квадратных метров. Для нас ты магнит в той копне сена, в которой иголку потеряли.
– Есть, я всё понимаю, у меня всё обязательно получиться. Всё остальное предельно просто, для меня это не в первый раз. Можете не беспокоиться.
– Ну, хорошо. Как у тебя дела, комфортно тебе здесь?
– Большинство ребят я знаю, работала с ними. Теперь они моя семья. Они заботятся обо мне, ведь я, как вы правильно сказали, единственная женщина в группе.
– В любом случае, если тебе что-либо понадобиться, обращайся. Я тоже исключением не стану, – полковник встал со стула, за ним поднялась и Екатерина. – Можешь возвращаться на занятия.
Тренировочный день был в разгаре. В разных концах зала активно шли занятия. Атмосфера была пропитана пульсирующей энергией действия. Люди, получив вчера свой допинг, сегодня творили чудеса. В силовых упражнениях все поголовно поставили свои личные рекорды. Особенно удивлял всех Иван Грачёв: в мирное время, занимаясь пауэрлифтингом, он хоть и был чемпионом, но сейчас в одночасье его рабочим весом стал его прошлый рекорд. Веса тягал он страшные, и при этом чувствовал, что у него ещё есть запас прочности. Почувствовав в себе такую силу, он решил остановиться на рабочих подходах и чересчур не выкладываться перед заданием. Присел четыреста килограммов на пять раз, хотя мог, наверное, и десять раз присесть, такие приятные ощущения мускульной мощи у него по телу теплом разливались. От груди на пять раз отжал двести восемьдесят и в становой тяге поднял на пять раз четыреста двадцать.
Остальные бойцы тоже от Ивана не отставали, показывали свою ловкость и выносливость. Владислав Грачёв сначала работал на сто килограммовой груше и бил так быстро, что ударов и видно-то почти не было и так сильно, что через пять минут порвал двойную кожаную оболочку груши. Затем, испортив этот не убиваемый в прошлом боксерский тренажёр, он вызвал сразу трёх спецназовцев из чёрного крыла на спарринг. В результате спарринг продлился всего лишь две с половиной минуты. Ребята просто не успевали за ним, и не смогли нанести ему ни одного удара. А он, перемещаясь как тень, двух послал в нокдаун, а третьему провёл удушающий приём сзади. Прекратил это избиение, младенцев в военной форме, Касимов, испугавшись, что несмотря на то, что Владислав явно придерживал свои удары, может это кончиться серьёзной травмой для кого-нибудь из спецназовцев. И такие явления волшебной силы и ловкости происходили весь день: каждый член группы предстал во всей своей красе. Кто-то пробежал сто метров, как участник чемпионата мира, кто-то на стрельбище выбил из ста мишеней все сто, а кто-то сумел задержать дыхание под водой на восемь с половиной минут. В конце этого, наполненного событиями дня, всем воинам группы Строгова было чем гордиться.
