Ден Истен
Аполлинарий и другие…
Майк – 2
Майк торопился к Бореньке, ибо дело срочное, промедления не терпящее. Не успел он пройти и двадцати метров, как позади послышалось знакомое рычание. Начинается!
– Майк, нужно поговорить! – требовательно гавкнул Джек.
«Как же ты не в строчку!», – с досадой подумал Майк.
Сейчас самопровозглашенный шериф включит свою заунывную шарманку и надолго испортит настроение. В последнее время пес стал к нему сильно придираться, предъявляя какие-то нелепые обвинения. С его слов, Майк являлся главарем преступного сообщества, контролирующим все село. Именно так – лидер ОПГ! Ни больше ни меньше!
– О чем? – поинтересовался Майк, вложив в вопрос максимум дружелюбия.
– Все о том же! Ты решил превратить наше село в Чикаго?
– Забавно. Вчера это был Детройт.
– Не хами мне, мальчик! – взревел пес. – Только из уважения к твоему отцу я еще пытаюсь нормально поговорить!
Майк приложил лапу к груди и учтиво склонил красивую и умную голову.
– Дядя Джек. Я честно-честно не понимаю, о чем вы?! Если вы про Тимоху и остальных котов, то они вполне себе мирные. Если их первыми не трогать, конечно.
– Твой Тимоха состоял в банде Хирурга, причем, не на последних ролях! – рявкнул Джек. – Если ты не знаешь, кто это, спроси у отца! Или у матери!
– Я знаю про Хирурга, – отмахнулся кот. – Но это было в прошлом.
– Хорошо, – неожиданно легко согласился пес. – Зайдем с другой стороны. Как ты объяснишь тот факт, что к тебе ходит народ в поисках решения своих проблем? Я же вижу!
– Чушь какая-то! – фыркнул Майк. – Вы фильмов про гангстеров насмотрелись? Хотите, мелодраму достану?
– Щенок! – огромная черная лапа с силой хлопнула по пыльной дороге. – Ты еще надо мной глумиться вздумал?!
Кот скривился. Щенок? Хи-хи. Забавно.
Джек, глядя на его нахальную ухмылку, окончательно рассвирепел.
– Даже твой отец не позволял себе такие выходки, а уж насколько он безбашенный! Запомни, Майк, мое терпение однажды закончится и…
Тут пес осекся, напоровшись на мигом ставший холодным взгляд молодого кота.
– Ну-ну, продолжайте, дядя Джек. Что будет, когда ваше терпение закончится?
– Можешь считать, что уже закончилось! – прорычал пес. – Запомни, я буду следить за тобой!
– Ну, если больше заняться нечем, то на здоровье. А у меня полно дел. Столько банков еще не ограблено – эх! От безделья не маюсь, другими словами, – Майк развернулся и гордо пошел, спиной чувствуя испепеляющий взгляд Джека.
Между прочим, Джек не так уж сильно заблуждался. Нет, Майку ни к чему была слава второго Капоне или Диллинджера, пусть даже и сельского разлива, напротив – власть его тяготила, и воздействовать на кого-то силой он тоже не собирался. При необходимости, конечно, мог показать зубы и когти, но пускать их в ход с целью запугать, навредить или самоутвердиться он никогда не пытался.
Но с легкой подачи его верного товарища Бореньки, не упускающего при каждом удобном случае прихвастнуть, что, дескать, водит дружбу самим Майком, по селу пошла слава о могуществе кота. Стараниями хомячка быстро разнесся слух, будто бы у Майка есть своя личная гвардия из пятнадцати котов, зубами и когтями готовых доказать преданность боссу и защищать его, не жалея ни себя, ни врага. За такую корявую пиар-кампанию хомяк получил от друга по ушам, но этот поезд было уже не остановить – за Майком прочно закрепилась репутация крутого. И, как следствие, потянулись к нему обиженные сельские животные в поисках справедливости.
Открыл навигацию козел Гаврила. Майк терпеливо слушал жалобные блеяния, сочувствующе вздыхая и согласно кивая, чем вызвал у страждущего еще больше уважения и доверия. А дело и яйца выеденного не стоило. Попугай Арно, любимчик заведующего клубом Василия, обозвал Гаврилу козлом, причем, сделал это таким тоном и с таким ядовитым ехидством, что в оскорбительной подоплеке сказанного даже сомневаться не приходилось. Майк, проникнувшись страданиями просящего, отправил Тимоху и еще двух котов поговорить с попугаем (просто поговорить, без фанатизма). Но после того, как попугай цинично послал визитеров нахер, он был принудительно вытащен из клетки, нещадно бит и похищен. В течение двух дней его удерживали в старом перевернутом ящике в кромешной темноте. На день третий Арно, не выдержав пыток голодом и темнотой, признал свою ошибку, извинился перед Тимохой и его кентами, а затем и перед Гаврилой. Конфликт был исчерпан.
Затем была кошка Челси с жалобой, что за ней постоянно наблюдает бродячий кот. Не просто наблюдает, а покоя прямо не дает ни днем, ни ночью. Следит за ней, запуская свой нахальный взгляд в самые личные, и, что говорить, интимные стороны жизни красавицы-кошки. Майк снова поручил это дело Тимохе. Две ночи Тимоха вылавливал извращенца, а поймав, насовал ему в панамку люлей, пригрозил оторвать уши и отпустил с миром. Челси воспылала к Майку симпатией, но столь навязчивое внимание со стороны кошки с репутацией легкомысленной особы вызывало у него глухое раздражение. Положение опять спас верный Тимоха – он героически принял любовный огонь на себя, совершенно очаровав Челси готовностью защищать ее всегда и везде. Любвеобильная кошка, повздыхав, приняла ухаживания Тимохи, и сейчас они даже встречаются.
Этих двух случаев было достаточно, чтобы к Майку потянулись толпы сельской живности. Майк и подумать не мог, что среди домашних животных и птиц может быть столько затаенной обиды и невысказанных претензий.
И он старался помочь: гасил огонь конфликтов, находил слова утешения, решал наболевшие вопросы. И все было бы замечательно, если бы не Джек со своей маразматической подозрительностью и лопнувшим, словно резинка на старых трусах, терпением.
***
Боренька шмыгал носом. Он всегда так делал, когда сомневался.
– Пять котов и пять собак, говоришь? – задумчиво протянул он. Майк кивнул.
– Никогда не слышал, чтобы животные лечили, – продолжал сомневаться Боренька. – Шниперсон уже не знает, на чем бабло поднять?
Майк в задумчивости ходил по столу взад-вперед.
– Он мне всю ночь читал про этот пет-центр. И знаешь, я ему верю! Он далеко не дурак, это факт. И потом, у Шниперсона своя выгода, у нас – своя. Ты только представь, скольким зверям мы поможем! Они же хорошие, эти кошки, и заслуживают хорошего обращения.
– А собаки?
– Ну, и собаки тоже, – согласился кот и, словно предвидя следующий вопрос, добавил. – И, безусловно, хомячки. Но бродячих хомячков я не встречал.
Боренька посмотрел на друга своими черными глазками, полными энтузиазма и решимости.
– Ну, так давай найдем ему этих котов и собак! С тех пор, как у нас кончился корм, меня даже чувство вины стало мучить перед этими несчастными, которым повезло меньше нас. Погнали на помойку, они там должны тусоваться. Больше негде.
Кот подогнул лапы, позволяя хомячку забраться себе на спину. Спрыгнул со стола и толкнул сетчатую дверь летней кухни.
***
Берта развалилась на мягком и теплом боку Хельги. Выставила перед собой лапу, любуясь аккуратными, длинными когтями.
– Сильно поругалась? – участливо спросила она подругу.
Овчарка покачала головой.
– Не больше, чем обычно. Я ему говорю, Джек, успокойся, в Багдаде все спокойно, а он все равно куда-то бежит, куда-то лезет, всюду ему враги мерещатся, из каждой подворотни его зовут на помощь. Обостренное чувство справедливости и желание быть нужным, понимаешь? Я ему так и сказала.
– А он?
– Обижается, – вздохнула Хельга. – Мне кажется, что у него комплекс какой-то. Он прямо не говорил, конечно, но ему точно не дает покоя мое прошлое.
– Перебесится, – махнула лапкой кошка. – Наверное, считает, что пока ты там под пулями ползала в боевых командировках, он тут ничего не делал. Однако, спокойствием в селе мы обязаны именно ему – он, как ни крути, пес крутой и смелый. Просто немного завидует твоей славе.
– Возможно и завидует. Но не хотелось бы, мне он нравится. Это как у людей: если мужик меньше женщины зарабатывает – это всё, трагедия! Так и тут. Тебе повезло, твой Аполлинарий на этом вообще не загоняется.
– У того другая болезнь, – хохотнула Берта. – Тотальный пофигизм называется. Кто там, что там – да пофигу! Мы в порядке, Глафира Аркадьевна и Милка в порядке, сметану дают, а на остальное ему оранжево.
– Значит, не совсем пофигу, раз за вас переживает, – возразила Хельга. – Знаешь, мне твой Майк в этом плане нравится. Спокойный, целеустремленный, не суетится, никуда не бежит. Из него вырастет очень достойный кот, знающий себе цену.
Берта вздохнула. Она не знала, радоваться этому или, наоборот, огорчаться. Уж слишком быстро и пугающе незаметно повзрослел ее Майк.
***
Боренька прохаживался перед обитателями помойки – бродячими кошками и собаками. Важно раздувал и без того пухлые щечки, фыркал и плевался в возмущении.
– Повторяю для трудных: центр пет-терапии – это ваш последний шанс! Это крыша над головой, качественная еда, медицинское обслуживание, забота и уход! И еще раз повторяю: все по желанию. Не хотите – живите здесь. Но сейчас лето, а потом будет осень, затем зима. А зимы у нас в России – ого-го-го! Суровые, длинные и снежные! И вот когда вы будете дрожать от холода, звеня сосульками, то обязательно вспомните, что летом сюда приходил сам Боренька и давал вам шанс! Шанс нормально жить, а не влачить жалкое существование!
Коты и собаки в сомнении переглянулись.
– А всех берут? – спросил беспородный пес. – Или только породистых?
– Нет никакой дискриминации! – уверенно ответил Боренька и посмотрел на сидящего в стороне Майка. Кот кивнул.
– А чем породистые лучше беспородных? – продолжил хомяк. – Взять, например, знаменитых Каплю и Вильну – они были дворнягами! Однако, про них писали в газетах и знал весь мир!
Видя недоумевающие морды бродяжек, Боренька горестно вздохнул.
– Они более известны под кличками Белка и Стрелка, неучи!
Майк наблюдал за хомячком и тихонько посмеивался. Нравился ему этот хомяк. Было в его поведении, в манере разговаривать и даже в этих безразмерно надутых щечках какое-то благородство и великодушие. Даже обаяние. Прибавьте сюда еще немножко ораторских способностей, чуток диктаторских наклонностей, щепотку заумности, горсть зазнайства, пару капель хамства трамвайного – и вот перед вами готовый психологический портрет хомячка Бореньки.
Хомяк остановился и уставился на бродяжек. Пошевелил носом.
– Ну?
– Я бы пошел, но я не пойду! – отмахнулся худой кот, облезлый, от грязи не пойми какого цвета. –Майку не верю!
Майк напрягся. Что это за новости?
– Интересно, почему? – спросил он.
– Любовь у меня в селе была! Челси зовут! – обиженно пояснил кот. – А ты, Майк, натравил на меня своего цепного кота Тимоху, тот мне бока намял и пообещал еще ухи оторвать! И как тебе после этого верить, а?!
– А-а-а-а, – догадался хомячок. – Ты и есть тот самый вуайерист облезлый, который за Челси подсекал? Тут, братан, извиняй! Твой косяк!
Кот стыдливо отвернул морду со следами уже почти заживших царапин.
– Да просто… Ну, как я мог к ней подойти? Она красивая, породистая, а я? Кот помойный я!
Он лег прямо на усеянную мусором землю, закрыл лапами морду и зарыдал. Горько, протяжно, подергивая хвостом. Майк вздохнул. Подошел к нему и мягко похлопал по спине.
– Завязывай. Согласишься на наше предложение, уже не будешь котом помойным. Будешь котом-терапевтом.
– И то верно! – поддакнул хомяк. – В порядок себя приведешь, на нормального кота станешь похожим. Кошки сами придут. По статистике на каждого кота в нашем селе приходится три кошки. Делай выводы.
Майк нахмурился и вопросительно уставился на друга. Хомяк сделал невинность на морде и почесал живот. Он всегда так делал, когда врал.
Но несчастный кот уже вытер слезы и согласно кивнул.
Остальные тоже были согласны. Боренька отобрал еще четырех кошек и пять собак, остальных желающих оставил в резерве на тот случай, если кого-то забракуют.
– Выходим на дорогу, изображаем вселенскую грусть и ждем условного сигнала! – скомандовал хомячок и вскарабкался на Майка.
Группка несчастных и голодных животных послушно потянулась за ними в сторону дороги.
Ждать пришлось недолго – через полчаса, объезжая ухабы, показался синий москвич-каблучок. Зверюшки, согласно вводной, сбились в кучу посередине дороги с жалобными мордами.
Машина резко остановилась.
– Ждем сигнала! – шипел хомячок, выглядывая из кустов.
Двери захлопали, и из машины выбрались двое. В черной униформе, неровно стриженые, сами, судя по всему, вчерашние забулдыги. Оба, недоуменно переглянувшись, осторожно шагнули вперед.
Майк подал сигнал, с силой ударив по сухой ветке, и орава бродяжек кинулась к незнакомцам с радостным скулением и жалобным мяуканьем.
– Хорошие какие! – люди ласково гладили их по грязным головам и спинам. – Поедете с нами? Хватит уже на улице жить.
Боренька вытер влажные черные глазки и всхлипнул. Он всегда так делал, когда переживал.
– Люблю я такие моменты, Майк. Трогательные. Давай поближе подойдем, насладимся моментом?
Майк кивнул. Хомячок быстренько забрался ему на спину. Кот, бесшумно ступая, подкрался к краю дороги и занял удобную позицию в тени раскидистого тополя. Боренька с блаженством наблюдал за тем, как собаки и коты один за другим запрыгивали в будку машины.
– Приятно осознавать свою причастность, Майк, – растроганно пискнул он. Майк, в отличие от друга, был менее склонен к сантиментам, но и ему сейчас было, безусловно, приятно.
Но тут один уставился на них удивленными глазами. Потыкал пальцем и что-то тихо сказал товарищу.
– Майк, мне кажется или… – испуганно спросил хомяк.
– Тебе не кажется, Боренька, – прошипел кот, медленно отступая в лес. – Не надо было высовываться.
Незнакомцы медленно, крадущейся походкой, двинулись к ним, тихонько перешептываясь.
Боренька замахал лапами и заверещал.
– До десяти считать умеете?! Пять кошек, пять собак! Что еще надо?!
– Они все равно тебя не понимают. Держись крепче, дружище! – Майк развернулся и кинулся бежать. Сзади раздались крики, топот и треск веток.
– Гони, Майкуша! – обернувшись, заорал Боренька. Но ветка, предательская старая ветка, снесла его со спины друга. Хомячок с визгом рухнул в траву, тут же вскочил и попытался нырнуть под изогнутые корни старого дуба. Но человеческие пальцы ловко сгребли его и крепко сжали.
– Майк! – запищал хомяк, отчаянно царапаясь.
Кот резко остановился и кинулся на выручку товарищу. Оттолкнувшись от земли, взлетел на пару метров, выставив лапы с выпущенными когтями. Но руки второго ловко перехватили его прямо на лету.
– Ну, ты чего? – человек быстро гладил кота по спине, пытаясь успокоить. – Мы же тебе добра хотим. Ну-ну, успокойся.
Через минуту их, упирающихся и возмущенных, закинули в будку к остальным.
***
– Краски не сгущай! – отмахнулся Аполлинарий. – Он всего лишь котенок!
Джек покачал головой.
– Котенок?! Да этот котенок уже подмял под себя все село, у него на побегушках головорезы из банды Хирурга, к нему ходят за советами и справедливостью! Тебе этого мало, папаша?!
Аполлинарий почесал свое необъятное пузо.
– Ты моего сына с Хирургом не сравнивай.
– А я и не сравниваю! Он – круче! Хирург был кто? Бандитом и отморозком! И мне было проще: я знал, что ожидать от бандита! А твой Майк – он… он серый кардинал, понимаешь? С виду спокойный, даже вежливый, и поступки вроде все такие благообразные, но кто знает, что там на самом деле происходит!
Джек возмущенно размахивал лапами и брызгал слюной. Его бесила невозмутимость Аполлинария.
– Все к нему ходят, жалуются и плачут, а когда я их спрашиваю, то молчат! Понимаешь?! Молчат! Или врут!
– Главное – решает их проблемы, облегчает им жизнь! – Аполлинарий стал заводиться. – Радуйся. От скольких проблем он тебя избавил, а? Подумай, Джек.
Но Джек словно не слышал.
– Знаешь, практика показывает, что иногда домашние питомцы перенимают способности своих хозяев. Готовься к тому, что из него вырастет второй Шниперсон: кручу-верчу – обмануть хочу!
– А не факт! Вот Акимыч – электрик, ты же не стал электриком?! Меня другое волнует: вас что, шерифов, не проверяют на профпригодность?
– Зачем?
– Как зачем?! Ты же параноик!
Джек только лапой махнул. Это бесполезно. Его лучший друг относился к той категории личностей, про которых говорят: где сел, там и вокзал. Такому всё, что не фиолетово, то оранжево.
– Пойду поговорю с Бертой, – прибегнул к последнему аргументу пес.
– Иди, – зевнул Аполлинарий.
– И пойду!
– Вот и иди!
– Что, думаешь, не пойду?!
– Да вали уже!
***
Машину подбрасывало на ухабах. Боренька в отчаянии царапал мелкими коготками дверь. Майк привалился к стенке и спокойно наблюдал за другом, остальные тоже сидели тихо и слушали возмущенный писк хомячка.
– Я просто хренею, дорогая редакция! И нас под шумок замели! Вот и делай после этого добро людям! Больше я им помогать не буду! Делаешь, делаешь добрые дела, а потом бац – и ты уже в клетке!
– Успокойся, Боренька, – флегматично изрек Майк. – Сбежим, как только дверь откроют. А не получится, то Шниперсон вытащит.
– Да я просто понять не могу! – продолжал распаляться хомяк. – Надо было десять зверей, они получили десять! Они там что, считать не умеют?! Дебилы!
Машина вдруг остановилась. Боренька настороженно замолк и прислонил ухо к стенке, вслушиваясь в приглушенный разговор снаружи.
– С бабой какой-то флиртует, ага. Типа в клуб приду вечером, петь будем, – злобно комментировал он. – Охи-вздохи! Тьфу!
– А может у них любовь? – возразил бродячий кот, сам в недавнем прошлом страдавший от неразделенной любви к красотке Челси.
– Молчи уже! – шикнул хомяк, прислушиваясь. – О, вроде нафлиртовались. Сейчас поедем.
Машина вздрогнула и снова закачалась на ухабах.
***
Берту он нашел на берегу реки, и не одну, а с Хельгой. Они сидели на перевернутой лодке и о чем-то увлеченно беседовали. Увидев приближающегося Джека, обе смолкли.
– Надо поговорить, Берта, – отрывисто гавкнул Джек, не тратя время на приветствия.
– Слушаю, – отозвалась кошка. В отличие от Аполлинария она умела слушать, без этих вот кривляний: «Джек, дружище, сейчас некогда. А вот через полгода я тебя с удовольствием выслушаю!»
Джек решил начать издалека.
– Ты не замечала, что криминогенная обстановка в нашем селе…
– Джек! – укоризненно покачала головой Хельга. – Ты сейчас и Берте будешь мозг выносить?! Мы с тобой уже разговаривали на эту тему!
– Хельга, когда мужчина говорит – горы молчат! – глухо прорычал пес. Прорычал без злобы и раздражения, даже с обидой. Такое ощущение, что он ждал поддержки, а не этих вот нравоучений. Он, между прочим, тоже не бабочек ловит! Он следит за порядком и делает это хорошо! А то, что Хельга ему очень нравится – совсем не повод забить на свои обязанности, и он, как настоящий шериф, вполне это понимает и способен не смешивать личное с профессиональным.
– Вот как? – Хельга развела лапами: ну, раз горы молчат.
Джек с досадой мотнул головой.
– Да ты не обижайся! – он виновато заглянул в ее глаза. – Ты же знаешь, что у меня такая работа?
– Ладно, потом поговорим, – Хельга, кивнув на прощание кошке, легко соскочила с перевернутой лодки и побежала по песку.
– Хельга! – Джек рванул за ней. – Что ты в самом деле? Ну, извини!
Берта в задумчивости терла лапкой лоб, провожая их взглядом.
– Джек, так что там с криминогенной обстановкой?! – мяукнула она вдогонку.
– Потом, Берта! Потом! – нетерпеливо бросил на бегу пес.
***
Майк бережно взял зубами Бореньку за шкирку и приготовился. Щелкнул замок, скрипнула ручка, и дверь медленно приоткрылась. Кот скользнул в образовавшуюся щель, но две пары рук крепко схватили его с обеих сторон.
– Буйные какие! – засмеялся один.
– Держи его, Санек, сейчас бытовку открою! – крикнул второй. – Не хочется, конечно, но придется пока посадить в клетку!
Майк замахал лапами, пытаясь поцарапать руки обидчика. Боренька, вися в его зубах, скрежетал зубками и гневно пучил глазки.
Кот разжал пасть, и хомячок мягко приземлился на усеянную опилками землю.
– Беги, Боренька! Я сам выберусь!
Хомячок помотал головой.
– Нет, Майк! Я тебя не брошу! – с этими словами он впился зубами в ботинок обидчика, пытаясь прокусить плотную искусственную кожу.
Его быстро оторвали от невкусного ботинка и вместе с котом отнесли в бытовку, где запихнули в кроличью клетку. Следом в бытовку забежали коты и собаки. Дверь закрылась, и тесное помещение погрузилось в полумрак. Снаружи раздался голос:
– Алло, Евгений. Мы привезли. Понял, ждем!
Хомяк нервно пошевелил носом.
– Слыхал? Еще какой-то Евгений сейчас приедет! Третий дебил, не иначе!
Майк задумчиво провел лапой по прутьям.
– Это Ушан. Он нас вытащит, – уверенно ответил он. – Так что, Боренька, недолго нам тут.
К клетке подошел тот самый кот, некогда пострадавший от неразделенной любви.
– А Челси сейчас с Тимохой, да?
– Не о том думаешь, – отмахнулся хомячок.
– А я о ней постоянно думаю, – вздохнул кот.
– Тебя как зовут? – спросил Майк.
– У меня нет имени, – грустно ответил кот. – Родился на улице, мамку не помню. Всю жизнь на помойке, а там имен не спрашивают.
Боренька оживился. Вцепился лапками в прутья и высунул нос.
– Надо тебе имя придумать!
– Да у меня с воображением не очень, – пожаловался безымянный кот.
– Зато у меня в порядке! – самоуверенно пискнул Боренька.
Он уселся на пол клетки и уперся лапкой в лоб. Он всегда так делал, когда думал.
– А что тут придумывать? – гавкнул из угла лабрадор. – Васька!
– Не-не, – прошипела черная как ночь ангорская кошка. – Я в таборе жила когда-то, поэтому знаю. Быть ему Кхамало! Он же рыжий!
Звери затихли, пристально вглядываясь в кота.
– Он грязный, – заметила беспородная полосатая кошка.
– Ну, если отмыть, то будет рыжим! – возразила ангора.
– Да не хочу я быть никаким Кхамало! – плаксиво отозвался кот. – Если бы я знал, что меня тут будут унижать, я бы никогда не согласился сюда ехать! И да, я рыжий!
– Тогда Златан! – напирала ангора.
– Может, Барсик? – предложил спаниель. – Типичное кошачье имя.
– И Барсиком не хочу-у-у-у! – выл кот, распластавшись на полу и накрыв голову лапами. – Это банально-о-о!
И со всех сторон понеслись версии, одна другой краше:
– Ржавый!
– Нет, это оскорбительно! Рыжий хер – помощник солнца! Во!
– Зачем ты так? Можно ласково – Конопатик!
– Или Рыжик! Рыжулик!
– Да что вы к цвету пристали?! Надо назвать его Маньяком!
– Точно! Он же подглядывать любитель! Окуляр!
– Ха-ха! Зоркий!
– Перископ!
Клички сыпались на бедного кота со всех сторон, длинные и короткие, в тему и мимо, обидные и не очень, но все как одна – неподходящие.
– Я не Периско-о-о-оп! – выл несчастный кот. – Я ее просто люблю!
Боренька встал и с решительным выражением на мордочке подошел к сетке.
– Ша! – он властно поднял лапку. В бытовке моментально повисла тишина.
– Встань! – со зловещим шипением приказал он. Кот поднялся на лапы и сел перед клеткой, глядя на хомяка с благоговейным ужасом.
– Во имя любви, близкой и далекой, несчастной и счастливой, продажной и бескорыстной, взаимной и безответной, нарекаю тебя, кота без имени, рода и племени…
Тут Боренька сделал небольшую театральную паузу и выдохнул:
– Ромео!
Слезы несчастного кота высохли моментально. Он выпятил впалую грудь и, закрыв глаза, прошептал, неуверенно, словно стараясь распробовать имя на вкус:
– Ромео.
Затем еще раз, уже громче, нараспев:
– Ромео-о-о-о!
– Ромео! – дружно гавкнули и мяукнули звери. – Ромео!
Новоиспеченный Ромео склонил голову в почтении. Тут и без перископа было видно, что он просто в восторге от имени, которое даже кличкой назвать язык не поворачивался. Хомячок снисходительно махнул лапкой и обернулся. Майк лежал на спине, размахивал длинным хвостом и тихо содрогался от смеха.
Боренька оскалил мелкие зубки в улыбке.
– Что скажешь, Майкуша?
– Браво, маэстро! – кот захлопал лапами. Хомяк картинно поклонился.
Друзья уселись, прислонившись друг к другу спинами. Опять повисло молчание. Лишь только восторженно повизгивал Ромео.
Послышался звук отодвигаемого засова, ручка поползла вниз, и через мгновение на временных обитателей бытовки упали три тени.
– Хорошо, – сказал хриплый голос. – Все-таки не ошибся в вас Шниперсон.
Майк и Боренька помрачнели. Им вдруг стало обидно, что эти двое в черной форме, не умеющие считать до десяти и ничего не сделавшие, теперь радостно лыбятся. А они сидят в клетке, словно заключенные. Несправедливо!
Обладатель хриплого голоса, с лысой головой и оттопыренным ушами, вытащил телефон и повернулся к выходу, но натолкнулся взглядом на клетку с пленниками.
– А эти что здесь делают? – спросил он.
– Это буйные, – пояснил один. – Да вы не волнуйтесь, Евгений, перевоспитаем.
Боренька фыркнул.
– Слыхал, Майк? Мы еще и буйные! Перевоспитывать собрались, ага, совсем уже поехавшие!
Майк не ответил, лишь спокойно наблюдал.
– Сейчас же выпустить! – приказал ушастый. – Это Майк, кот Шниперсона.
Ах, с каким наслаждением Майк смотрел на поднявшуюся суету, на эти дрожащие пальцы, вынимающие навесной замок из петель, на эти испуганные рожи с растерянными улыбками. Вот вечно бы сидел в этой клетке и смотрел.
Дверца открылась. Кот горделиво вышел и направился к выходу, одарив людей победным взглядом. Боренька выкатился следом, важно встал на лапки и потрусил рядом. У самой двери обернулся:
– Пока, дебилы!
Оба не спеша (победители не спешат) вышли за ворота. Навстречу шел старик, тот самый Шниперсон, владелец лесопилки и по совместительству его, Майка, хозяин. Он охнул, радостно подхватил кота и прижал к себе. Впрочем, эта искренняя радость не помешала ему сварливо проскрипеть:
– Мойша! Я, конечно, извиняюсь, но ты таки поц! Если хочешь, чтобы Шниперсон умер от волнения посреди полного здоровья, так и скажи! К чему эти выходки, не понимаю!
***
Джек был послан. Далеко и надолго. За хорошими манерами.
И теперь он брел по улице, опустив лохматую голову, и искал выход скопившемуся раздражению.
На его счастье и на свою беду навстречу бежал кот: огненно-рыжий, с пушистым хвостом и с зелеными глазами. Красивую, отмытую до блеска, морду немного портили следы заживающих глубоких царапин и болезненная худоба. В глазах плескалось отчаяние.
– Стоять! – рявкнул Джек, подняв лапу. – Кто такой, и почему я тебя не знаю?!
Кот послушно остановился и настороженно прижал уши.
– Ромео.
– Ромео? С какой целью пожаловал в наше село?
– С медицинской. Терапевт я.
– С медицинской? Откуда?
Ромео задумался. Последние три года местом его постоянного обитания была свалка, что звучало весьма несолидно, а главное – подозрительно.
– Оттуда! – он махнул лапой в неопределенном направлении.
– То есть, такое секретное место, что даже представителю закона не можем сказать? – прищурился Джек. – Лицензия есть?
Кот опешил.
– Да какая лицензия? Пет-центр здесь будет! Я там работать буду! Да вы у Майка спросите, он подтвердит.
Всё! От одного упоминания этого имени у Джека упало забрало.
– Попрошу следовать за мной для выяснения, – он показал лапой в сторону сарая, где Акимыч хранил старые железяки. – И не вздумай сбежать, не усугубляй вину.
– Да какую вину?! – в ужасе прошептал кот. – За что?!
Джек разинул пасть и показал свои мощные клыки. Кот, оценив длину его зубов, ширину груди и размер лап, понуро побрел в указанном направлении. Пес шел позади, готовый в любой момент накинуться, если задержанному вдруг взбредет в голову бежать.
Через минуту Джек отодвинул засов. Подцепил лапами обитое оцинкованным железом полотно, открывая.
– Прошу!
Ромео, опустив голову, зашел в захламленное помещение. Дверь захлопнулась, лязгнул засов.
***
– Не, Тимоха – как-то слишком просто. Лучше я буду звать тебя Тимом. Звучит солидно и современно, – Челси кокетливо похлопала глазками.
– Тим так Тим, – согласился кот. Подмигнул изумрудным глазом. – Прогуляемся?
Он галантно приоткрыл калитку. Кошечка величаво вышла на улицу, Тимоха пристроился рядом.
– Стоять! – донеслось в спину. Оба вздрогнули и обернулись.
– В чем дело, начальник? – сузил глаза Тимоха.
Джек подошел ближе, рыча и скалясь.
– Сейчас ты пойдешь со мной, и я тебе там объясню, в чем дело! Двигай давай!
– Не имеешь право, начальник! Во дела! Иду, никого не трогаю, а тут среди белого дня бралово!
Огромная лапа опустилась коту на шею и с силой надавила. Кот уперся мордой в землю.
– Я тебе еще раз говорю, ты сейчас идешь со мной! – прорычал ему в ухо пес. – Я вас, бандосов, давил и давить буду, как клопов!
– Эй, начальник! Полегче! – глухо прошипел кот.
Челси оправилась от шока. Ее лапка с повязанной синей модной ленточкой толкнула пса в бок.
– Джек! Ты что себе позволяешь?! Отпусти его, мужлан!
– Челси, а ты иди домой, – глухо прорычал пес. – О твоем моральном облике потом поговорим.
– Это произвол! – обиженно мяукнул красотка. – Я буду жаловаться!
– Иди жалуйся! Но когда я прижму к ногтю всю банду, орудующую в селе, мне многое простят. Победителей не судят. Иди домой, я сказал!
Тимоха просипел:
– Челси, иди домой. Сам разберусь.
Челси метнула в Джека гневный взгляд и зашла за калитку.
Джек убрал лапу. Кот встал и отряхнулся.
– Пожалеешь, начальник! – злобно прошипел он. – Я тебе не сявка какая, чтобы со мной можно было так.
– Двигай! – лапа толкнула его в бок.
А Челси уже бежала огородами к дому Шниперсона.
***
Тимоха от сильного толчка влетел в пыльное помещение. Дверь захлопнулась.
– Ты еще пожалеешь, начальник! – кот ударил лапой по обитой жестью двери.
Но ответом ему был лишь лязг тяжелого засова.
Тимоха огляделся по сторонам. В углу испуганно жался рыжий кот, незнакомый и знакомый одновременно.
– Кто такой? Назовись! – приказал Тимоха.
– Ромео я, – промямлил кот.
– Ромео? – Тимоха озадаченно почесал ухо. – Блатной? Честный бродяга?
Рыжий кот кивнул.
– Бродяга? Ну лады, – Тимоха взгромоздился на пустой перевернутый ящик с бурыми потеками портвейна. – За что замели?
– Ни за что, – кот вжался в самый дальний угол.
– Что ты трясешься? Не трону я тебя. Я сам тут случайно, ни за что, – Тимоха зевнул. – Надо как-то Майку маляву передать, что я здесь. Ладно, Челси, наверное, уже подсуетилась. Она – девочка правильная и понятливая. Слыхал за Челси?!
Кот покивал.
– Смотри! – Тимоха зло прищурился. – Я за нее любому глотку перегрызу. Слушай, мне твоя заточка знакома. Мы раньше нигде не пересекались?
Ромео в ужасе помотал головой.
– Ну, лады тогда, – Тимоха зевнул и закрыл глаза.
***
Майк раскачивался в гамаке на просторной террасе, лениво помахивая хвостом. Боренька сидел на мягкой бархатной подушке и лопал фисташки. Медленно жевал и задумчиво излагал:
– Не, Майкуша, больше нет никакого желания помогать людям. Они же неблагодарные!
– Всякие бывают, – махнул хвостом Майк.
– Согласен, – хомяк запустил лапку в пакетик и вытащил фисташку. Повертел, придирчиво осматривая, и закинул в пасть. – Но в большинстве своем – неблагодарные. Взять этих двоих вчерашних. Присвоили себе всю славу, а нас – в клетку. Это как понимать?
