Ден Истен
Аполлинарий и другие…
– Гаси его! – долговязый упал на ступени, судорожно хватаясь за пистолет за поясом. Жигули прошила автоматная очередь. Машина просела с простреленными колесами, осыпались стекла, а кузов покрылся аккуратными дырками. Ушан закрыл глаза и крепче сжал пистолет. Осторожно выглянул и обомлел от нереальности происходящего – со всех сторон неслись собаки, коты и мыши. Маленьким истребителем пронесся попугай.
Джек и Хельга опрокинули двух братков – те, упав на спины, выпустили очереди из автоматов в утреннее небо. Вонзив зубы и мотая головами, собаки терзали орущих от боли братков. Остальные гости, судорожно водили автоматами и пистолетами, не решаясь стрелять, чтобы не задеть своих. А сзади на них уже надвигалось маленькое серое цунами в виде домашних мышей. Один обернулся, вскрикнул, но было уже поздно – мыши ловко забрались ему под одежду. Браток содрогаясь от боли и отвращения, затрясся в конвульсиях. Палец непроизвольно нажал на спусковой крючок, и очередь прошила ногу одного из бандитов. Тот заорал, но тут же скрылся под серой пищащей массой.
Подоспевшая Берта с разбегу кинулась на одного, долговязого, и полоснула когтями по лицу, оставляя глубокие кровоточащие раны. Бандит выронил пистолет, схватил кошку и сжал ее за горло.
Хельга выпустила прокушенную руку визжащего братка и кинулась подруге на помощь. Но ее опередила пуля Ушана, попавшая в бедро долговязого – он заорал и отшвырнул кошку в сторону, судорожно хватаясь за простреленную ногу. Берта, не теряя времени, запрыгнула на широкие плечи другого громилы, зубами вцепившись ему в ухо.
Сырой утренний воздух разрывали выстрелы, свист цепей и бит. Человеческие крики смешались с шипением котов, рычанием собак и писком мышей. Животных плотно прикрывала авиация в виде Арно, который бил редко, но точно – прямо в темя.
Тимоха, расправив лапы, всадил когти в шею крепыша. Налетевшие следом коты опрокинули его на песок и заработали лапами, взметая в воздух обрывки куртки и брызги крови. В паре метров от него крутился другой браток, вслепую, с матерными криками, поливая вокруг себя автоматной очередью, взметая фонтанчики песка. Арно взлетел как можно выше и, сложив крылья, спикировал ему прямо на голову – удар твердым клювом в темечко, и стрелок, выронив горячий автомат, осел на песок и тут же скрылся под пищащими мышами.
Взмах мускулистой руки, и цепь, рассекая воздух, уже опускалась на шипящую Самару, но подоспевший Пьер буквально вытолкнул сестру из-под удара. Цепь опустилась на мощную лапу Джека, успевшего прикрыть кота.
Майк еле успел отскочить – пуля прожужжала возле его уха. Он подпрыгнул и вцепился когтями в лицо громилы с редкими усиками и тупыми глазами. Размахивая лапами, быстро довел его до состоянии визжащего в истерике неврастеника, прокусил ухо и тут же перепрыгнул на другого, ползающего по песку и пытающегося отцепить от себя Агнессу. Но кошка крепко держалась, глубоко запустив когти в волосы. Майку даже показалось, что она хочет его скальпировать, не из жестокости, разумеется, а исключительно для понимания человеческой анатомии. Тяга к знаниям у сестренки была всегда.
А справа танцевали двое братков, выделывая немыслимые кренделя ногами. Один, упав на колени и вереща от ужаса, расстегнул ширинку. Выпавшие мыши, выплюнув обрывки трусов и завитушки лобковых волос, снова забрались ему под штанину. Другой и вовсе снял штаны и, весь облепленный мышами, хотел забежать в воду, но, увидев перед собой хомяка, плетущего странные кружева лапками в одном ему ведомом стиле, побежал вдоль берега к лесу. Убежать не удалось – Джек нагнал его в два прыжка и прокусил задницу.
– Бер-р-рта! Сзади! – выкрикнул Арно. Кошка среагировала моментально и отскочила в сторону, увернувшись от приклада. Подоспевший Майк вонзил когти обидчику прямо в лицо, сбивая с ног. Пара размашистых ударов, и детина, жалобно заскулив, пополз по песку, оставляя кровавые полосы.
– Майк, я с тобой еще потом поговорю! – пообещала Берта, прыгнув на шею бандиту с битой.
– Не начинай, мам! – Майк уже вгрызался в пальцы другого, пытающегося дотянуться до лежащего на песке пистолета.
Тори еле успела вжать голову, и бита, просвистев, снесла корону из прессованной фольги. Мышь гневно заверещала.
– Сука такая! Мыши, сюда!
В следующую секунду орущий обидчик буквально скрылся под злобной серой массой.
***
Аполлинарий продрал глаза и сел.
– Стреляли, или мне показалось?
Прислушался. Махнул лапой и снова улегся: показалось. И тут же подпрыгнул от далеких автоматных очередей. С разбегу толкнул головой дверь и выскочил на улицу. Разбежался и прыгнул на яблоню. Ему не хватило буквально чуть-чуть, кончики когтей чиркнули по коре, и он с тяжелым стуком упал в траву. Вторая попытка была более удачной, кот оказался на улице и, переваливаясь, побежал к реке. А далеко впереди слышались истошные крики и хлопанье дверей:
– Уходим!!!
«Проспал! Блин, проспал!», – чуть не плакал Аполлинарий, сильнее перебирая лапами. Мимо на бешеной скорости, виляя и подпрыгивая на ухабах, пронеслись три черных джипа.
Кот сел на дороге и посмотрел им вслед. Вздохнул. И, уже не торопясь, поплелся к реке. А мимо него пробегали взволнованные селяне: кто с ружьем, кто с топорами, кто с вилами.
«Одно утешает, не один я такой», – с грустью думал кот.
***
– Майк! С тебя новая корона! Пока! – Тори шмыгнула в траву, увлекая за собой серый мышиный поток.
Хельга облизывала раненую лапу Джека. Тот стоически переносил страдания, делая вид, что ему совсем не больно. Берта прохаживалась перед склонившими головы котятами, отчитывая.
– Майк! Да как ты посмел втянуть братьев и сестер?!
– Мам, не начинай, а?
– Мама, Майк тут ни при чем. Мы сами, – робко пискнула Агнесса, остальные подтвердили виноватыми кивками голов, стараясь не смотреть в глаза матери.
Берта вздохнула, погладила их по головам и лизнула в носы. Прижала к себе.
– Давайте в следующий раз без самодеятельности, ладно? – она заглянула каждому в глаза.
Боренька вытер влажные глазки. Он всегда так делал, когда был растроган.
– Папа идет! – крикнула Самара.
Аполлинарий шел по песку, словно командировочный на пляже, с удивлением озираясь, старательно обходя горы стреляных гильз, красные пятна на песке и обрывки одежды. Хмыкая, осмотрел изрешеченную машину Ушана, затем посмотрел на самого Ушана, что-то объясняющего взволнованным селянам.
– Однако-о-о-о, – протянул он с сожалением. – И все это без меня?
Задумчиво ковырнул из песка еще теплую автоматную гильзу. Осмотрел.
– Однако, – повторил с досадой.
Увидев сидящих на пригорке животных, направился к ним.
– У меня два вопроса, – возмущенно мяукнул он, едва приблизившись к семье. – Почему не разбудили, и что здесь произошло?!
– Доброе утро, Аполлинарий, – прорычал Джек. – Так решил Майк. Не хотел семью втягивать.
– Та-а-ак, – многозначительно протянул Аполлинарий и глянул на Майка. – Маленькая же у нас семья: отец мой да я! Или ты решил только папку поберечь?!
– Пап, долго объяснять, – Майк развел лапами.
– Аполлинарий, я тебя будила, – Берта подошла к нему и примирительно лизнула в нос.
– Хорошо будила! – рявкнул Аполлинарий. – Так хорошо, что я все проспал!!!!
– Если хочешь быть постоянно в курсе событий… – начал Джек.
– Хочу! – взревел кот.
– … тогда вступай в наши ряды защитников правопорядка, – закончил пес. – Пойдешь работать детским инспектором. Хельге через два месяца рожать.
Все обалдело уставились на него, затем перевели изумленный взгляд на смущенную Хельгу. Зашумели в восторге, дружески хлопая Джека и поздравляя Хельгу.
– Ребята, ребята! Сам не знаю, как так получилось! – отмахивался довольный пес, приобняв Хельгу. – Одного точно Джеком назову!
***
Черная ангорская кошка смотрела с ненавистью на разношерстную компанию, дружно уходящую с берега реки. Рядом с ней, подобострастно выгибая спину, крутился манул со взглядом прирожденного убийцы.
– Я все выяснил, Сусанна, – прошипел он, склонив голову. – Это некий Барсик, кот местной учительницы. Это он убил твоего брата Хирурга… прости… Людвига.
– Принеси мне его голову, Камю! – Сусанна протянула тонкую лапу и дернула его за подбородок. От ее янтарных глаз исходил жар расплавленной меди. Дикий кот, не выдержав, отвел взгляд.
– Я все сделаю, – манул отступил на шаг и побежал в село.
Сусанна снова посмотрела на исчезающую вдалеке компанию: коты, собаки, хомяк и даже попугай.
– Что за село такое?! – со злостью прошипела она. – Ну, ничего, я наведу здесь порядок. Я тебе обещаю, брат!
Майк – 3
Барсик с растерянным видом листал учебник по математике за 3-й класс: ему хотелось плакать от обиды за бедных мальчишек и девчонок, а также их родителей. В двадцатый раз он прочитал условие задачи, все еще надеясь найти хоть какую-то логику, хоть горчичное зернышко здравого смысла:
«В первом пенале – 5 карандашей, во втором – 2 карандаша. Сколько кисточек в обоих пеналах?»
Глаза заволокло горячими слезами. Кот горестно вздохнул и, перелистнув страницу, с содроганием прочитал условие второй задачи:
«На большой льдине было 6 пингвинов, на маленькой – 3 пингвина. Сколько пингвинов на большой льдине?»
Тяжелый вздох, нервный взмах лапой, и учебник, вращаясь и шелестя страницами, полетел в угол. Барсик лег на стол и накрылся лапами. Ему было морально больно.
Стук когтя в стекло. Барсик поднял голову и испуганно шарахнулся в сторону. Манул! Он не знал ни имени гостя, ни его намерений, но испугаться было чему: небольшого размера, крепкий, с очень густым светло-серым мехом, злобными зеленовато-желтыми глазами и округлыми ушами. С перепугу Барсик вспомнил его второе название, вычитанное из Большой Советской Энциклопедии – палласов кот.
Манул ощерился острыми зубами и картинно провел широкой лапой по шее.
– Кто ты? – жалобно мяукнул Барсик.
– Привет тебе с того света от Хирурга! – хрипло прошипел манул. Выпростал когти и медленно, крест-накрест, провел по стеклу, издавая душераздирающий скрежет и оставляя глубокие царапины.
Барсик хоть и прославился как убийца Хирурга, но в душе все-таки оставался трусоватым домашним котом. Да, славным, начитанным и умным, знающим, кто такой Ландау и три закона термодинамики, но все же трусом. Поэтому незамедлительно хлопнулся в обморок.
Манул в удивлении скривился. В его понимании тот, кто отправил блатного братца Сусанны на радугу, в обмороки не падает, а очень даже наоборот – сразу идет в атаку и бьется до последнего, а тут, прямо скажем, какой-то терпила!
Может ему дезу подкинули? Надо бы допросить с пристрастием это козла!
Дикий кот спрыгнул с окна и помчался огородами. Через две минуты он уже прижимал одной лапой к земле козла Гаврилу, а вторую, с выпущенными когтями, держал в замахе.
– Ты мне порожняк прогнал, козлина?! Кого этот Барсик мог убить, а?
Гаврила испуганно вращал круглым глазом, возле которого в опасной близости застыли острые когти.
– Кам-ю-ю-ю! – жалобно заблеял он. – Я сам видел, как он канистру на Хирурга скинул.
Когти со свистом втянулись.
– Смотри у меня! Если ты меня прокатил, рогатое чмо, я обязательно вернусь!
Манул исчез в утренней осенней дымке. Гаврила покрутил головой и со всех копыт, звеня бубенчиком, помчался за помощью. А пока он там бегал, жалобно блея и тряся облезлым задом, Камю уже брал дом сельской учительницы штурмом. Быстро взбирался на лестницу и с нее, с размаху и расправив мохнатые лапы, прыгал прямо на стекло. Ржавые саморезы, держащие шпингалеты, медленно вылезали из гнезд, оконная рама дрожала и постепенно поддавалась под тяжестью ударов. Поползли по подоконнику горшки с геранью и кактусами, петли скрипели, а по стеклу, по диагонали, уже начала пролегать трещина.
Барсик, спрятавшись между книжным шкафом и стеной, с ужасом глядел на беснующегося за окном манула. Он быстро посчитал толщину одинарного стекла в миллиметрах, вес манула в килограммах, силу удара в ньютонах и остаток своей жизни в минутах – картина вырисовывалась печальная, со всеми пугающими подробностями.
Барсик накрылся лапами и с покорной обреченностью ждал, когда манул ворвется в дом.
***
Звери еще немного пообсуждали прошедший бой, который несомненно войдет в анналы села Ухтыблин-Улыбино, и разошлись по домам, весьма довольные собой и потрясенные новостью о Хельге и Джеке.
Майк, добравшись до террасы, устроился в своем любимом гамаке и закрыл глаза, слушая мерное чавканье Бореньки, который сидел на бархатной подушке и жевал рогалик. Арно одним махом клюва вспорол упаковку с сырными чипсами и, расколотив чипсину на мелкие крошки, теперь с удовольствием клевал.
За этим занятием их и застал взмыленный Гаврила. Он навалился копытами на забор и отчаянно заблеял.
– Майк! Барсика убивают!
Майк лениво открыл один глаз.
– Кто?
– Камю!
– А это еще кто?
– Манул!
– А что в наших широтах делает манул?
– Барсика убивает!
– Понятно.
Майк с сожалением открыл второй глаз. Потянулся. Он сегодня рано встал, потом был бой, и сейчас ему жутко хотелось спать. У Гаврилы была репутация первого паникера на селе – сеном не корми, дай только устроить бурю в стакане на ровном месте, без веских на то оснований. Иногда он нес такую чепуху, что ему мог позавидовать даже его младший брат-наркоман Демьян, которого совсем еще безрогим козленком увезли в Киркорово. Но если Демьян порол чушь под воздействием ударной дозы конопляных листьев, то Гаврилой руководило исключительно больное воображение, помноженное на мнительность и чувствительность козлиной натуры.
– Давай подробности, – зевнул Майк.
Козел забегал вдоль забора, тряся головой.
– Стою, жую, никого не трогаю. Из ниоткуда появляется этот дикарь с харей настоящего убийцы! Майк, я таких морд никогда не видел! Говорит, мол, он – манул по имени Камю и хочет знать, кто убил Хирурга!
Майк мгновенно взбодрился, а Арно и Боренька даже жевать и клевать перестали.
– Ну, я ему сказал, – Гаврила виновато опустил рога. – Испугался.
Майк многозначительно взглянул на Арно. Тот торопливо застучал клювом, приканчивая чипсы, затем расправил бирюзовые крылья и полетел к дому Барсика. Впрочем, далеко он не улетел, вернулся и, сделав круг над Гаврилой, пророкотал язвительно:
– Не зр-р-ря я тогда тебя козлом назвал! Ой, не зр-р-ря!
– Арно! – грозно мяукнул Майк. Попугай, кинув в козла презрительный взгляд, стремительно полетел к дому Барсика.
***
Уже на подлете Арно услышал глухие звуки. Быстро обогнув дом, увидел дикого кота, который спокойно, с какой-то непоколебимой уверенностью, пытался разбить окно. С размаху, всем телом бился в стекло, затем не спеша поднимался по лестнице и снова прыгал. Без суеты, даже с каким-то безразличием.
– Эй, пр-р-р-идурок! Ты что делаешь?! – выкрикнул попугай, подлетая поближе. Завис за его спиной, размахивая крыльями.
Манул, стоя на перекладине, замер. Арно даже не успел понять, что произошло в следующее мгновение. Незнакомец вдруг как-то весь подобрался и оттолкнулся от лестничной перекладины. Выгнув свое пушистое тело в обратном сальто, он взвился в воздух, одновременно вытягивая задние лапы. От удара сверху Арно камнем рухнул в траву, потеряв сознание еще в воздухе. Он уже не видел, как манул снова взобрался по лестнице и продолжил попытки проникнуть в жилище.
***
– Что-то долго его нет, Майк, – Боренька почесал выпирающие щечки. Он всегда так делал, когда волновался.
Кот согласно кивнул. Пригнулся к террасе, позволяя хомячку забраться себе на спину. Пролез сквозь прутья кованой ограды и посмотрел на Гаврилу.
– Гаврила! – скомандовал он. – Чеши к Тимохе и скажи, чтобы выдвигался к дому Барсика. На всякий случай. И давай без драматизма и выдумок!
Майк с прыгающим на холке Боренькой большими прыжками помчался по улице. Гаврила торопливо зацокал копытами, оставляя после себя пунктирную линию из черных шариков. То ли от страха, то ли просто физиология.
Через три минуты он уже пробежался рогами по частоколу забора дома Челси, издавая глухой дребезжащий звук.
– Тимоха-а-а-а-а! – громко заблеял он.
Тимоха высунулся из-за сарая, следом за ним недовольно выглянула Челси. Они как раз собирались… уединиться, но тут прискакал этот Гаврила и поломал все удовольствие.
– Шо, опять?! – недовольно фыркнул кот. – Кто тебя на этот раз обозвал?!
– Манул уже убил Барсика и Арно! – козел в нетерпении забегал кругами. – Майк туда уже побежал! И Боренька!
Тимоха озадаченно шевельнул усами.
– Еще раз! Кто кого убил и кто куда побежал?!
– Хирурга помнишь?! – нетерпеливо спросил Гаврила. – Ну, еще бы ты его не помнил!
– Ну!
– Мстить за него пришли! Манул Камю! Харя бандитская, ага! А Майк с хомяком уже там, у Барсика!
Тимоха опять ничего не понял.
– Барсик – это тот заумный чудило, который Хирурга упокоил?
– Ну да!
Тимоха одним прыжком перемахнул через забор. На бегу обернулся.
– Гаврила, всех к дому Барсика!
***
В траве лежал маленький, взъерошенный комочек из перьев. Лежал тихо, не шевелясь. Над ним, на прислоненной к стене лестнице, готовился к прыжку дикий кот, абсолютно устрашающей наружности.
Боренька в ужасе округлил глазки и подковылял к Арно, лежащему мертвой тушкой, закрыв глаза.
Майк вскарабкался по лестнице и тут же упал, получив удар в глаз мохнатой лапой. На секунду потеряв сознание, он сидел на земле, пытаясь сфокусировать зрение. А манул уже летел в окно, расправив лапы. От удара стекло покрылось сетью трещин, рама сдвинулась, а с подоконника попадали цветочные горшки.
Камю мягко приземлился на лапы перед домом и, наступив на кота, снова принялся карабкаться по лестнице, готовясь к финальному прыжку. Майк ухватился зубами в его пушистый хвост и с силой дернул. Манул сковырнулся с лестницы и тут же вскочил на лапы. Угрожающе оскалился, отчего его широкая с бакенбардами морда приобрела совсем уж свирепое выражение. Майк закрутил перед собой лапами с выпущенными когтями, но манул вдруг взвился и, развернувшись прямо в воздухе, с разворота ударил его задней лапой. Майк рухнул на спину, но встать не успел – противник быстро уперся передними лапами в землю, оттолкнулся задними и обрушился на его голову всем весом своего тела.
У Майка потемнело в глазах. Уже проваливаясь в беспамятство, он увидел, как дрогнул забор от прыгнувшего на него Тимохи. Кот с силой оттолкнулся и полетел прямо на манула, выпуская когти. Но его тут же, прямо на лету, снесло в сторону от сильной затрещины по морде. От толчка в грудину Тимоха охнул, затем, получив серию размашистых ударов, затих у завалинки.
Камю покрутил головой, хрустнув позвонками. Огляделся. Увидев хомячка, сидящего возле бездыханной птицы, медленно направился к нему. Боренька вскочил и выставил перед собой передние лапки плетя кружева, правой задней закрутил по земле, угрожающе фыркая и пуча черные глазки-пуговки. Камю смел его одним махом – хомяк отлетел на пять метров, ударившись головой в стену сарая.
Уловив краем глаза вокруг себя движение, манул с досадой покрутил головой – со всех сторон к нему подступали местные коты. Много, явно больше десяти. Они накинулись одновременно. Камю выпрямился и выставил в стороны лапы, одновременно выпуская длинные когти. Стремительно, в сером смерче, закружил вокруг оси, не давая подступиться к себе. Коты шарахнулись, затем перегруппировались, зажимая его в плотное кольцо. Камю резко остановил вращение, оттолкнулся задними лапами и сделал сальто, перемахнув через их головы. Оказавшись позади них, ударил рыжего кота в спину, затем, выгнувшись дугой, полоснул белого по морде когтями. В прыжке, ударом задних лап в грудь, отшвырнул серого. Выпрямился и, размахивая когтями, пошел в наступление. Коты отлетали пачками, словно горох от стены, валились друг на друга, затем поднимались, но только для того, чтобы снова упасть под сокрушительными ударами. Манул не пользовался зубами – он натурально бил, спокойно и методично, со знанием дела и уверенностью в превосходстве. Желто-зеленые глаза были спокойны, движения точны, все удары достигали цели. Чувствовался профессионал.
Коты, качаясь, поднимались и снова падали под градом ударов. В конце концов, весь задний двор учительского дома был усеян кошачьими телами – уже ни у кого не было сил (и, если честно, желания) подняться. Камю удовлетворенно закрыл глаза и с шумом выпустил из пасти шипящий звук:
– Ос-с-с-с-с!
Открыл глаза и прыгнул на лестницу, чтобы завершить начатое – убить Барсика и принести его голову Сусанне, согласно ее приказу. Вижу цель, не вижу препятствий.
Он уже готовился последним прыжком разбить стекло, как вдруг за забором послышались знакомое козлиное блеяние и грозный собачий лай. Манул в раздражении мотнул крупной головой.
– Я еще вернусь! – прошипел он, спрыгнул с лестницы и исчез в зарослях огорода.
***
Джек был вне себя. Он нервно подергивал хвостом, плевался слюной, размахивал лапами и гневно смотрел на избитых участников драки. Вполне себе целый, хоть и напуганный, Барсик сидел тут же, виновато склонив голову.
– Кто-нибудь мне скажет что-нибудь? – прорычал Джек, пристально заглядывая каждому в глаза.
– Кто-нибудь тебе скажет что-нибудь! – огрызнулся Тимоха, трогая ноющую челюсть. – Гаврила разве не сказал?!
– Хочу от вас это услышать! – рявкнул Джек. – Майк?!
Майк скривился и потер подбитый глаз.
– Чё?
– Ты мне тут не чёкай! – взорвался Джек. – Я почему-то думал, что мы обо всем договорились и прекрасно друг друга поняли! Но теперь вижу, что кошачья память…
Он зыркнул на притихших Бореньку и Арно.
– … а также хомячья и птичья – короче, чем юбка у путаны!
– А что за сравнения? – Боренька сложил лапки на груди и надулся. Он всегда так делал, когда обижался.
– Это было обидно, Джек! – нахохлился Арно. – И на память я никогда не жаловался!
– Времени не было, каждая минута дорога, – нехотя ответил Майк. – И потом, я не был уверен, что этот манул вообще существует. Думал, Гавриле мерещится, и это просто какой-то залетный кот чудит.
– Думал он, – проворчал пес, остывая. – Мыслитель.
Оглядел компанию и оскалился в улыбке.
– А неплохо этот котик вам насовал. Качественно!
Компания и правда выглядела жалко. У Майка почти закрылся глаз, Арно не досчитался перьев, у Бореньки непропорционально вздулась правая щека. Что касается котов, то тут, помимо побоев различной степени тяжести, присутствовали еще уязвленное самолюбие и горячее желание отомстить.
– Я даже понять ничего не успел, – стыдливо отвернулся Тимоха. – Слишком быстро он двигался.
Коты зашипели вразнобой.
– Да он псих просто! Мочкануть его надо!
– Ага! Дикарь! Варвар! Вандал! Мудило он!
– Со спины бил, по подлому!
Джек взмахом лапы остановил этот поток ругательств.
– Если он бил в спину, то почему у вас морды такие?
На этот вопрос у котов не было ответа. Джек покачал головой.
– Ладно, главное – все живы. У нас есть Барсик, которого нужно защитить, и есть некий манул, очень сильный и подготовленный, который его хочет убить. Значит так, слушай мой приказ! Выставить охрану по периметру, внешнему и внутреннему…
– Джек, ты ничего не путаешь? – прищурился Тимоха. – Мы тебе не подчиняемся. Да, непоняток между нами уже нет, но мы – коты свободные. И в патруль мы пошли только потому, что сами так захотели. Так что осади немного. И без обид, Джек.
– Ну, какие могут быть обиды? – насупился пес. – Интересно было бы послушать тебя, Тимофей. Что предлагаешь?
– Мы сами справимся, Джек. Дождемся и наваляем как следует. Потом когтем по горлу и в реку. Хороший манул – это мертвый манул.
Майк покачал головой. Совсем не факт, что получится так, как говорит Тимоха. Учитывая подготовку манула, так просто ему не наваляешь и по горлу не чиркнешь. Только идиот может отказаться от такого союзника как Джек, с его клыками и мощными лапами. Тимоха, конечно, не идиот, но сейчас им двигало уязвленное самолюбие и чувство протеста. Ох, уж это извечное противостояние между котами и собаками!
– Убийства на территории села я не допущу, Тимоха. Учти это! – пригрозил пес.
– А где она заканчивается, эта территория села? – прошипел раздраженно Тимоха. – Ты же везде!
Майк поднял лапу, и Тимоха замолчал, настороженно блеснув изумрудными глазами.
– Тимоха, ты немного не прав. Речь идет о нашем собрате Барсике, а дядя Джек старается нам помочь. Где ты еще видел, чтобы собаки за котов вступались? Без него нам не обойтись.
Джек довольно хмыкнул и с уважением посмотрел на Майка: будет из тебя толк.
Тимоха с досадой фыркнул и отвернулся: как скажешь, Майк.
***
Сусанна никогда не любила вспоминать о своем детстве – слишком оно было безрадостным. Нет ничего хорошего в том, чтобы родиться в темном углу лифтовой на грязном кафельном полу, а потом толкаться среди своих братьев и сестер, прижимаясь к животу матери и вздрагивая от грохочущих звуков из шахты и громкого топота детских ног на лестничной клетке.
А вскоре и матери не стало: ушла куда-то и не вернулась. Зато пришли люди, стояли над котятами и шумно вздыхали, принесли откуда-то большую коробку и тряпки, налили в пластиковые контейнеры воду и молоко, раскрошили хлеб. И ушли.
Молоко быстро закончилось, хлеб и вода тоже.
Затем снова пришли люди. Вытаскивали ее братьев и сестер из коробки, одобрительно цокали языками, держа за шкирку и вертя перед глазами, затем уносили с собой. Всех забрали, кроме них. Так они и остались в коробке одни, два одиноких черных котенка. Без имени, без матери, без дома…
Но они были братом и сестрой, а значит – семьей. Нарекли друг друга Людвигом и Сусанной и поклялись поддерживать во всем и везде, как и принято в семьях. Оба сменили рваную коробку в техпомещении лифтовой на заброшенный дом с расколоченными окнами и кривой табличкой на фасаде «Объект исторической ценности» и стали промышлять воровством. Постепенно их скудный рацион из тощих ворон и мелких воробьев разнообразился до пиццы, французских хрустящих батонов и свежей лососины.
Оба росли, крепли, набирались наглости. Людвиг, открыв в себе незаурядный криминальный талант, постепенно подмял под себя местных лохматых бродяг, сколотив из них банду, затем и вовсе, с подачи городских блатных котов, стал смотрящим за окраиной Мурченбурга. Сусанна сопровождала брата повсюду, вникая в тонкости блатных разборок, и даже руководила звеном, отвечающим за наказание непокорных.
Потом в их семье появился манул. Сусанна хорошо помнила тот день, когда один боец из ее звена появился в проеме дома, держа в зубах странное маленькое существо с круглыми ушами и густой, с черными точками на лбу, шерстью. Выяснилось, что котенок сбежал из зоопарка из-за жестокого обращения, долго скитался в каменных непривычных джунглях, слабея от голода и дрожа от страха. В конце концов, его нашли бродячие собаки, и все закончилось бы плачевно, если бы не пехота Сусанны, которая возвращалась с очередной стрелки. Они отбили котенка от собак и принесли ей. Сусанна воспитала его сама, прививая к природной злобе манула еще и настоящую безжалостность к врагу, и, вместе с тем, безоговорочную покорность к себе родной.
А потом Людвиг в очередных разборках убил одного авторитета и скрылся где-то в области, пообещав сестре, что обязательно вернется за ней, как только устроится на новом месте. С уходом Людвига все пошло прахом: авторитет Сусанны дрогнул, бойцы, один за другим, переходили к конкурентам. В конце концов, она осталась лишь со своим верным Камю, с которым и сбежала из города.
Воспоминания прервало шипение за спиной. Сусанна резко обернулась – Камю виновато склонил голову, стараясь не глядеть ей в глаза.
– Где? Где голова того, кто убил Людвига?
Камю в замешательстве царапнул гладкий речной камень, все так же пряча глаза.
– Прости, Сусанна. В этот раз ничего не вышло, там слишком много народу.
Ангора выпустила свои маленькие, но острые коготки. С размаху, снизу вверх, воткнула их в пушистый подбородок манула и резко дернула на себя. Широкая морда дикого кота исказилась от гримасы боли.
– Камю, – вкрадчиво, почти ласково, проурчала кошка. – Ты меня разочаровываешь. Или забыл, чем ты мне обязан? Напомнить?
Камю нервно сглотнул и, превозмогая боль, осторожно помотал головой. Сусанна втянула когти, манул с облегчением выдохнул и отодвинулся.
– Кто там был? – спросила Сусанна.
– Почти все, кто участвовал в сегодняшней драке у реки.
– Собаки?
– Да, был один пес.
Сусанна задумчиво катала лапой круглый речной камешек. Камю терпеливо ждал.
– Собаку бери на себя, – тонкая черная лапа прихлопнула камень. – А с убийцей брата сама разберусь.
***
Кошка заметно прихрамывала, опасливо наступала на больную лапку, периодически останавливалась и вздыхала. В конце концов, прислонилась к забору со страдальческим выражением на красивой черной мордашке.
Здоровенный широкогрудый белый кот, прохаживающийся вдоль забора, с подозрением уставился на незнакомку.
– В чем дело, дамочка?
– Лапу поранила, – жалобно мяукнула та. – У вас там на берегу столько стекол!
– Да, стекол много, – согласился он. – Это всякие городские, бывает, приезжают и свинячат. Сильно поранились?
Кошка не ответила, лишь прижала лапку и кивнула.
– А мы раньше нигде не встречались? – кот приосанился. Кошка была интересной. В конце концов, приказ был обезвредить манула, а вот насчет красивых черных ангор никаких распоряжений не поступало. Поэтому можно и пофлиртовать, скрасив тем самым часы скучного дежурства.
– Вряд ли, – жалобно отозвалась кошка. – Я не местная, из Мурченбурга.
– Из Мурченбурга? – кот почесал ухо. – Ну, вообще, мы городских не очень жалуем. И какими судьбами здесь?
– Сбежала, – удрученно вздохнула незнакомка. – Жестокий хозяин.
– Как я вас понимаю! У меня самого такая же ситуация! – кот приложил лапу к груди. – На улице жил, побирался, а потом в банду попал.
– В банду? – оживилась кошка. – Вы такой интеллигентный и красивый, вот совсем-совсем не похожи на бандита.
Кот затрясся от смеха.
– Не бандит уже! Главного нашего угомонили навечно, и банда распалась. Я поскитался, помыкался, вот прямо совсем как вы, а потом сюда попал благодаря Майку.
– Майку? – невинно спросила кошка.
– Ага! Из местных олигархов, но кот правильный. Уважение к нему имеем. Сейчас тут дежурим по его приказу. Не могу сказать в подробностях, но дело важное.
– Я понимаю, – она поморщилась, глядя на лапу.
– Что, больно? Давайте посмотрю, – он подошел к ней и склонил голову, вглядываясь в подушечки ее лапы. – А что-то я никаких порезов не виж…
Хлесткий удар в подбородок снизу вверх – кот отшатнулся и сдавленно мяукнул от боли в прикушенном языке. Кошка крепко обхватила его лапами за голову и пару раз приложила мордой об забор. Кот закатил глаза, обмяк и растянулся на земле.
Кошка отошла в сторону, прижала лапы к мордочке и протяжно завыла.
