Ден Истен
Аполлинарий и другие…
– Пр-р-равильно! От бар-р-рахла надо избавляться! – запальчиво орал Арно, уворачиваясь от летящей кухонной утвари.
– Пошел нахер!!! – рама с треском вывалилась из проема, и тяжеленный телевизор «Горизонт» упал кинескопом на камни.
Попугай округлил глаза.
– Зачем телевизор-р-р выкинул? Хор-р-роший, р-р-ра-р-ритетный же ж!
– Иди в жопу!
Попугай сел на наличник, нахмурился и, выпятив грудь, прохрипел голосом Глеба Жеглова:
– Твой номер-р-р – шестнадцатый, Шар-р-рапов! Слушай и запоминай: вор-р-р должен сидеть в тюр-р-рьме, и он будет сидеть! Я сказал!
Тут же добавил язвительную фразу из «Берегись автомобиля»:
– Тебя посодют! А ты не вор-р-руй! Гы-гы-гы-гы!
– Кто ты, гребанная птица?! – донеслось истеричное. – Тебя Шниперсон послал?!
– Я тот, кто не мог пр-р-ройти мимо! – вздохнул попугай. – Из сочувствующих я! Итак, продолжим?
Арно зашагал по наличнику, сложив крылья за спиной.
– А вообще, я тебя понимаю, Тр-р-аливалин, – сочувствующе сказал он. – Мне самому сосна очень нр-равится. Я, можно сказать, апологет сосны. Есть в этом вечнозеленом дер-р-реве что-то благорр-р-родное, чистое, возвышенное!
– Уйди! – провыл Траливалин.
– Не уйду! – помотал головой Арно. – А как эти досочки вкусно пахнут смолой!
Из дома донесся стон, с горьким придыханием, полный безнадеги. Затем характерные звуки, словно бились головой об пол. Или не об пол, но что-то такое, будто стучали пустым по деревянному, было точно! Затем вопль, отчаянный и громкий.
– Боже! Ты придумал комаров – я купил москитку! Ты придумал мышей – я поставил мышеловку! Ты придумал мух – я купил дихлофос! Но зачем, зачем ты придумал попугаев?! Да еще говорящих!
Арно задрожал от смеха.
Забор качнулся, и возник Тимоха. Он озадаченно чесал ухо.
– Арно! Ты его совсем доеб@ть решил?!
– Майк сказал, закошмар-р-рить! – невозмутимо ответил пернатый.
– Закошмарить, а не в дурку отправить! – зло прошипел кот. – Ты разницу видишь, придурок?!
– А он мне не нр-р-равится! Он утюгами кидается! – попугай в возмущении распушил перья.
– У него дети! Арно, я тебя предупреждаю, если он поедет в дурку, я из тебя чучело сделаю!
Кот выставил перед собой лапу и нарочито медленно выпустил когти.
– Кр-р-расиво! – хмыкнул попугай. – Но неубедительно!
И тут же вздрогнул – дверь стремительно отворилась, и выскочил Траливалин, держа в левой руке кочергу. С невероятной прытью он вскочил на завалинку и с размаху ударил по наличнику. Арно еле-еле успел отлететь в сторону.
– Убью! – Траливалин в исступлении тряс небритым подбородком, по которому текла слюна. В выцветших глазах застыло безумие. – Убью!
Арно заработал крыльями и понесся к огороду. Траливалин, морщась от боли, тяжело грохотал следом, размахивая кочергой.
– Санитар-р-ры! Санитар-р-ры! – верещал Арно, улепетывая.
Забор свалился под тяжестью прыгнувших на него котов. Пятнадцать кошачьих душ ринулись следом.
Арно крутил «бочки», петли Нестерова и перевороты Иммельмана, резко уходил в штопор и вновь взмывал над острыми перьями зеленого лука и фиолетовыми пузатыми баклажанами. Кирзовые сапоги преследователя с хрустом давили огурцы и помидоры. Кошачьи лапы сминали ботву моркови и свеклы.
– Мужик! Ты чего?! – орал попугай, оборачиваясь на лету. – Из-за досок?! Так оставь себе пар-р-рочку!
– Убью!!! – кочерга со свистом пролетела всего в паре сантиметров от него.
Арно влетел в приоткрытую дверь курятника. Поднялся шум и гвалт.
– Пар-р-рдон, дамы! – извинялся попугай, мечась в полутемном помещении.
– Извращенец! – квохтали куры.
Траливалин с разбегу навалился на дверь, захлопывая ее.
– Попалась, птичка! – злорадно закричал он, но подоспевшие коты тут же сбили его с ног. Траливалин исчез под разноцветной кошачьей массой. Все потонуло в какофонии ударов, свиста когтей, кошачьего шипения, куриного квохтанья, испуганных воплей и криков о помощи.
– Верну!!!!! Верну-у-у-у!!!!! – истошный вопль прокатился по истоптанному огороду. – Верну!!!!
Тимоха выскочил из клубка дерущихся и коротко мяукнул. Коты послушно отпрыгнули в сторону. Истерзанный воришка ползал по земле, воя и причитая. Посмотрел на Тимоху и икнул в замешательстве.
– Тимошенька! Как же так?! – выл он, протягивая к коту забинтованную, перемазанную землей, руку.
– Арно! – громко мяукнул кот. – Переведи ему! Скажи ему, что я его прощаю за те пинки и за то, что выгнал зимой на улицу! Ради детей!
За дверью курятника послышался приглушенный голос Арно.
– Слышь, мужик! Он говор-р-рит, что вовр-р-ремя ты стр-р-руганул детишек, иначе – кабзда!
Траливалин торопливо закивал.
– Прости, Тимоша! Прости!
Это была победа. По всем фронтам, по всем направлениям. Безоговорочная чистая победа!
Через пять минут исцарапанный Траливалин стоял на трясущихся ногах перед мужиками-соседями.
– Мужики, магарыч каждому! – плаксиво просил он. – Только доски помогите на машину погрузить!
Через полтора часа груженый автомобиль уже летел по направлению к селу Ухтыблин-Улыбино. Коты сидели в кузове, а Арно – в кабине, рядом с водителем.
– Доски свалишь в лесу, недалеко от лесопилки. И можешь быть свободным! Но если еще р-р-раз сунешься к нам, то я за них не р-р-ручаюсь, – попугай деловито потыкал крылом назад. – Только благодар-р-ря мне эти гавр-р-рики тебя на бекон не пустили. А ведь меня может и не оказаться р-р-рядом. Смекаешь, о чем я?
Траливалин вытирал счастливую слезу и кивал, кивал, кивал. Через два часа он, вернувшись домой, напьется до поросячьего визга. Через день, проснувшись с чугунной головой, умоет исцарапанную рожу, вставит новую оконную раму, уберется в доме и во дворе. Вечером того же дня сядет за стол, возьмет бумагу и ручку. Подумав немного, напишет список дел первоочередной важности:
1. Собрать Митьку в школу.
2. Купить Катьке куклу и новые заколки.
3. Купить новый телевизор и утюг.
4. Вернуть Петрухе украденный перфоратор.
5. Сделать предложение соседке Кларе.
Подумав немного, возьмет красный фломастер дочери и дрожащей забинтованной рукой допишет шестым пунктом: жить честно, начиная с сегодняшнего дня.
***
Джек с задумчивым видом смотрел на сваленные в беспорядочную кучу доски. Сковырнул когтем янтарную слезу смолы, поднес лапу к носу и тщательно обнюхал. Внимательно изучил следы шин на земле.
– Рисунок протекторов мне очень знаком, – пробурчал он. – Мне даже страшно спросить, как тебе это удалось. Он хоть живой?
Майк фыркнул: что за вопросы тупые?
– Как будто я имею к этому отношение!
– А что, нет? – покосился пес.
– А что, да? – глаза кота смотрели прямо.
– Ваше счастье, что у меня нет неопровержимых доказательств вашей вины, – с сожалением вздохнул пес.
– Мы тут ни при чем. Он сам их привез, вывалил здесь и быстро уехал. Арно видел.
– А меня зачем позвал?
Майк в удивлении развел лапами.
– Как зачем?! Это же ваша заслуга. Напугали вы его, вот он и вернул доски. Или совесть заела, кто знает.
– Как ты сказал? Совесть? – ядовито поинтересовался пес. – А ты значение этого слова знаешь?
Майк скрипнул зубами.
– Ну, мне Боренька объяснял как-то. И в общих чертах я понял, – еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить, ответил он.
Мохнатая лапа с силой ударила по доске.
– Запомни, мальчик! Если ты таким образом решил меня задобрить, а точнее – купить себе право и дальше безнаказанно вершить свои темные делишки, то ты ошибся!
Майк поморщился: слишком много пафоса. Зачем все так усложнять?
– Хорошо, – равнодушно согласился кот. – Пусть тогда они лежат здесь. Гниют и мокнут. Или станут добычей еще кого-нибудь.
Джек усмехнулся.
– Я еще выясню, что вы там натворили!
– Выясняйте.
***
Джек слово сдержал, и уже через два часа был в соседнем селе. Покрутившись возле дома Траливалина, убедился, что тот жив, и даже как будто здоров, но характерные царапины от кошачьих когтей на его небритой роже не оставляли никаких сомнений: доски он отдал весьма неохотно.
Затем Джек прогулялся в поисках свидетелей.
– Откуда я знаю? – мычала корова. – Я отелилась вчера, мне не до твоих досок было! Лучше поздравь меня…
– Был какой-то мелкий попугай, – задумчиво квохтали куры. – Красивый! К нам залетел случайно, даже извинился. Но мы ничего не видели, только шум какой-то слышали за дверью…
– Котов было много, енто я точно помню! Тьма тьмущая-я-я! – отмахнулся старый подслеповатый кот. – А куда, что – не знаю…
– Мне показалось, что это был орел. Только синий. И тигры. Только маленькие, – заторможено проблеял молодой козел, жуя куст конопли.
Всю дорогу домой Джека не покидало стойкое ощущение потерянного времени, помноженное на гнетущее чувство собственного бессилия.
***
Пес с подозрением смотрел на Арно.
– То есть, ты человеческого языка не знаешь? – уточнил он.
– Ну, пару-тр-р-ройку слов я могу сказать, конечно, – развел крыльями пернатый. – Но кр-р-раснор-р-речием никогда не стр-р-радал.
Вид у Арно был честным.
– А Майк сказал, что ты хорошо говоришь на человеческом, – закинул «удочку» пес. – И ты ловко убедил Траливалина вернуть доски. То же самое утверждают и очевидцы из Киркорово.
– Я в том селе никогда не был, Джек. Тут либо ты что-то путаешь, либо Майк, либо твои очевидцы.
– Не-не-не, – возразил пес. – Майка и Тимоху я уже доспросил, и они дали одинаковые показания. Оба утверждают, что под воздействием сильнейшего морального прессинга с твоей стороны Траливалин был вынужден вернуть доски. Будешь отрицать?
– Бр-р-ред! – фыркнул попугай. – Кто такой Тр-р-аливалин? В пер-р-рвый р-р-раз слышу. И повтор-р-ряю, к доскам не имею никакого отношения!
***
– Начальник, тебе не надоело? – Тимоха равнодушно смотрел на Джека.
– Не надоело! – рявкнул пес. – У тебя был мотив! Траливалин – твой бывший хозяин, который с тобой очень плохо обошелся! Рожа у него вся исцарапанная, и я не вчера родился, чтобы не понимать – это следы когтей! Кошачьих!
– Месть – удел слабых, – философски изрек кот. – Что было, то прошло, начальник. И вообще, что тебе надо? Доски нашлись, верни их и получай свой орден Сутулого и галочку в послужной список. Радуйся!
Коты за спиной Тимохи согласно зашипели:
– Джек, ты в натуре уже с ума сходишь! Мы тут вообще ни при чем!
– Было бы что ценное, ага. А тут – доски! Из-за деревяшек встревать?!
– Уже не знаешь, к чему придраться? Оставь нас уже в покое, начальник!
***
Джек аккуратно подцепил зубами доску и потрусил в сторону лесопилки. Положил у ворот и протяжно завыл. На улицу выбежали двое в черной униформе.
– Эт чё, Санек?
– Леник, ты слепой? Сосновая доска.
– А откуда она у собаки?
– Не знаю. Но она нас явно куда-то зовет. Видишь, как лапой машет?
***
Акимыч сиял и жал руку Ушану.
– Хорошего пса воспитал, Акимыч, – управляющий лесопилкой с чувством тряс руку электрику.
– Так он всегда таким был! – Акимыч довольно посмотрел на хмурого Джека. – Настоящий сыщик!
Ушан открыл багажник и вытащил большую коробку.
– Акимыч, благодаря твоему псу, я свою зарплату сохранил. Это лично от меня ему и его подружке Хельге.
Он раскрыл коробку.
– Мясо. Высшей категории.
– Спасибо! – закивал Акимыч. Ушан поднял палец.
– Это еще не все, – он залез в карман и вытащил лакированную деревянную шкатулку. – Лично от Шниперсона. Спецзаказ.
Акимыч бережно принял шкатулку, раскрыл и присвистнул от удивления. На красном бархате блестела шестиконечная звезда шерифа. Не медная, с грубыми заклепками на концах, а серебряная со строгой гравировкой посередине: «Sheriff».
Акимыч присел и снял старую звезду с ошейника собаки. Прикрутил новую. Пес жалобно заскулил, стыдливо прикрыв лапой глаза.
– Стесняется! – со смехом пояснил Акимыч.
Ушан присел и потрепал Джека по жесткой холке.
– Джек, дружище! Сегодня начинается стройка, мы можем рассчитывать на твою помощь? Рабочие будут приглашенные, сам понимаешь, не исключено воровство. Днем-то мы можем проконтролировать, а вот по ночам… Поможешь? Ты – пес проверенный, тебе доверяют.
Джек сел на задние лапы, выпятил грудь и закивал. Просьба легла на благодатную почву, ведь следить за порядком – его призвание.
***
Майк, Боренька, Арно и Тимоха сидели на толстой ветке дуба и смотрели на освещенный светом мощных прожекторов берег. Джек и Хельга важно вышагивали по периметру стройки, изредка гавкая, переговариваясь между собой. Гудели краны, ставя опорные бетонные блоки, кричали рабочие, туда-сюда ездили грузовые машины и погрузчики.
– Я же говорил, что у Джека это было от безделья, – зевнул Тимоха. – А сейчас ему не до нас. Плохо, что стройка здесь, а не на Колыме. Отдохнули бы от его придирок.
– А мне его жалко почему-то, – вздохнул Боренька. – Он же ради нас старается, хочет, чтобы все было по справедливости и по закону. А тут прямо стена непонимания, которую он каждый день берет штурмом.
– Да ты поэт, Бор-р-ренька, – язвительно заметил Арно. – Он сам нахлобучил на себя это яр-р-рмо. Никто не заставлял. Чего его жалеть?
– Ты – бессовестная птица! – Боренька возмущенно шмыгнул носом. – Он – достояние нашего села! Где ты еще увидишь пса с серебряной звездой шерифа?
– В том-то и дело, что он звезду поймал! – фыркнул Тимоха. – Так и охота иногда приземлить его! Вот Хельга, например, в прошлом – служебная собака, имеющая боевые ранения, и то себя попроще ведет! А этот же…
– Ну, спр-р-раведливости р-р-ради надо сказать, что Джек тоже пес боевой, – неожиданно вступился за пса Арно. – И у него тут своя война.
– Ага, сам выдумал себе врага, сам с ним и воюет. Он мне Митьку, сына Траливалина, напоминает, когда тот еще совсем сопливым был. Сидит на полу, солдатиков переставляет, пузырики пускает, сам за красных, сам за белых. Вояка, – Тимоха вдруг заметно погрустнел. – А так, хороший парнишка. Главное, чтобы не в папашу пошел.
Майк в разговоре не участвовал. Он напряженно вглядывался в грузовик, задним ходом спускающийся по берегу к стройке. Рабочий в подозрительно чистой светоотражающей жилетке и белоснежной каске направлял его взмахами рук. Машина остановилась, и из кабины выскочил детина в белой футболке. Подошел к рабочему и о чем-то с ним заговорил.
– Арно, слетай послушай, – Майк махнул лапой в сторону машины. Попугай расправил крылья и слетел с ветки. Вернулся он быстро.
– Майк, это прор-р-раб, а этот, из машины – его племянник. Во всяком случае, он его дядей называет. Так вот, прор-р-раб сказал, что есть десять мешков цемента, два ящика гвоздей и моток элект-р-рокабеля, и все это надо увезти ему на дачу.
– Человечество, – вздохнул Боренька.
– Лети в село и скажи Ушану, – приказал Майк и посмотрел на остальных. – А мы тут поможем.
***
Арно так сильно стучал в окно, что чуть было не разбил стекло. Сонная Светка одернула штору.
– Мужика своего зови! – потребовал попугай.
– Зачем? – испуганно пробормотала Светка.
– Бл..дей привел!
– Кыш отсюда! – она замахала руками.
Арно нетерпеливо повел клювом и впорхнул в форточку. Подлетел к спящему.
– Ушан!!! – заголосил он прямо в оттопыренное ухо. Тот подорвался, спросонья замахав руками.
– Ушан, пока ты хар-р-рю плющишь, у тебя стр-р-ройматер-р-риалы тыр-р-р-рят!
***
– Рабочие не стуканут? – спросил детина, глядя на бумажные мешки с цементом.
– Они у меня вот где! – засмеялся прораб, сжав кулак. – Приезжие. Не в их интересах рот открывать. Давай хватай!
Оба поволочили мешки по песку к машине, где их уже ждали Джек и Хельга. Оскалившись, они сидели перед машиной, недобро сверкая глазами.
– Дядь, собаки! – прошептал детина.
Прораб выпустил мешок и схватил валяющийся на песке металлический прут. Размахивая, медленно приблизился к собакам.
– А ну, пошли отсюда!
Джек прыгнул первым, выставив вперед лапы. Зубы сомкнулись на руке прораба, и над берегом разнесся истошный вопль. Хельга повалила племянника на песок и защелкала зубами перед его лицом. Детина испуганно воя, судорожно принялся шарить по песку. Рука сжала прут, выроненный дядей-прорабом, и ударила овчарку по спине. Хельга заскулила и завалилась на песок. Детина вскочил и снова замахнулся, но тут же заорал от когтей Майка и Тимохи, впившихся ему в спину.
На шум стали сбегаться рабочие, размахивая лопатами и ломами. Но встали как вкопанные перед хомячком, который в свете прожекторов выглядел не то чтобы устрашающе, скорее – необычно. Боренька, раздув щечки, плавно вращал перед собой передними лапками, а правой задней чертил круг на песке. Медленно крутил тао, изгибаясь с удивительной для своей пухлой комплекции грацией. Со стороны это было похоже на странное хомячье кунг-фу. Внезапно Боренька сделал кувырок через голову и подкатился к ногам рабочих.
– Бу! – выкрикнул он, выпучив глазки и выкидывая вперед лапки. Толпа с ужасом отшатнулась. Один рабочий, самый здоровый и, видно, самый впечатлительный, выпустил из рук лопату и упал в обморок.
А у самой воды шла драка. Джек работал зубами, разрывая плотную спецовку орущего прораба. Хельга уже оправилась от удара и вцепилась зубами ему в ногу. Коты широкими взмахами лупили племянничка-детину когтями, оставляя на лице и руках красные полосы.
А по берегу, выбрасывая из-под колес песок, уже неслись синие жигули Ушана. За машиной, не отставая, свистящей стрелой летел попугай.
В ту ночь стройку покинули шесть человек: двоих забрал участковый, а четверо, под сильным впечатлением от хомячка, уволились сами, в надежде когда-нибудь восстановить подорванную психику.
***
Хельга подтолкнула Джека.
– Давай-давай, – негромко пролаяла она.
Джек недовольно шевельнул ухом и отвернулся.
– Чего давать? – буркнул он.
– Чего-чего. Извиняйся давай перед Майком, – возмутилась Хельга. – За свои подозрения, за свои обвинения. И поблагодарить не забудь.
Джек вздохнул, тяжело и протяжно.
– Да ладно, дядя Джек, не стоит, – добродушно отмахнулся Майк.
– Ну, почему же не стоит? – неохотно ответил Джек. – Я умею признавать свои ошибки. Поэтому хочу перед тобой извиниться. Извини, был не прав. И ты, Тимоха, тоже извини.
Арно вышел вперед и сложил крылья на груди. Взглянул выжидающе.
– И ты, Арно, тоже извини! – рявкнул пес.
– Джек, – вставил Тимоха. – А ты бы извинился перед всеми сразу. Они ведь тоже натерпелись от тебя.
Джек сжал могучие челюсти и напрягся, еле сдерживаясь.
– Ладно, зови всех, – прорычал он. – Лучше уж действительно сразу перед всеми, чем потом по одиночке. Зови!
– Арно, зови всех! – довольно мякнул Тимоха.
Арно с готовностью расправил крылья и понесся в село.
– Ну, пока он зовет остальных, давай решим, какая от вас польза, – Джек сверлил взглядом Тимоху. – С Майком, Боренькой и Арно все понятно – эти на своей волне, я им не указ. А вот ты и твои товарищи чем думаете заняться? Полезным, я имею в виду.
– А что, есть предложения? – поинтересовался Тимоха.
– Как насчет патруля? Ночных дежурств?
Джек пытливо взглянул на кота. Тимоха озадаченно почесал ухо.
– Ну ты даешь, начальник. Надо с пацанами перетереть, вопрос щекотливый. Но если откажутся, ты уж не обессудь. Мы не обязаны.
– Понятно, – скривился пес. – Я другого ответа и не ждал.
– Ты, Джек, крест на нас не ставь! – прищурил изумрудные глаза кот. – И мы хотим порядка, и нам вся эта движуха левая тоже не в кайф. И прошлым нас не попрекай, не от хорошей житухи мы под Хирургом ходили. Кто родился уже на улице, кого хозяева выгнали, у кого померли. Ты, за жизнь нашу нихрена не зная, навесил ярлыков черно-белых и судишь. А жизнь – она не черно-белая, она разная. Хреновая, фартовая, да всякая!
Кот тяжело вздохнул и отвернулся. Все молчали, думая о своем. Молчал и Джек, пытаясь переварить услышанное. Было тихо, лишь далеко позади, на берегу, грохотал кран и слышались крики рабочих.
– Не понял! – вдруг удивленно воскликнул Боренька, показывая в сторону дороги. Все повернулись и обалдели. Удивили не эти четырнадцать котов, неторопливо вышагивающих в темноте – их ждали. Но за ними вразвалочку плелся сонный Аполлинарий, подталкиваемый Бертой, бряцал колокольчиком козел Гаврила, грациозно перебирала белоснежными лапками Челси, неслись наперегонки братья и сестры Майка. А позади шумной толпой маячили гуси, утки, козы, коровы, собаки и коты. Даже кляча Клёпа еле перебирала копытами, задумчиво пережевывая сено.
Арно пронесся над процессией и опустился на песок. Довольно показал крылом и торжественно объявил:
– Все!
– Арно, – прошипел Тимоха. – Ты кого позвал, пернатый мудозвон?
– Майк! А чё он постоянно обзывается?! – попугай нахохлился.
Майк не ответил, лишь головой покачал.
– Арно, – Джек поманил попугая, – Подойди сюда.
– Зачем? – попугай на всякий случай отодвинулся.
– Просто хочу сказать тебе кое-что, – Джек оскалился в дружелюбной улыбке.
– Да мне и здесь хор-р-рошо слышно, – Арно спрятался за Майка.
Толпа приблизилась и уставилась на Джека: ну, мы пришли, говори!
Пес вздохнул: вот это подстава! Ладно, чего уж теперь…
– Спасибо всем, что пришли! – громко пролаял он и многозначительно зыркнул на попугая. – Все вы знаете меня! Быть может я не всегда был учтив с вами, но я никогда не желал вам зла! Вы согласны со мной?!
– Джек, а вот это не могло до утра подождать? – сонно зевнул Аполлинарий. – Или тебе прямо сейчас прибило сказать? И да, я согласен: ты крутой. И что?
– Речь идет о твоем сыне! – прорычал пес.
– У меня их трое, – снова зевнул Аполлинарий. – И что?
Джек с досадой клацнул зубами. Лапа Хельги легла на его лапу, глаза ободряюще говорили: спокойнее, Джек, спокойнее.
Берта хлопнула Аполлинария по уху, тот недовольно фыркнул.
– Говори, Джек, – подбодрила она.
– Спасибо, Берта! – Джек приложил лапу к груди. – Ты всегда умела слушать в отличие от некоторых! Толстеньких!
Он заходил перед односельчанами.
– Я умею признавать свои ошибки и хочу извиниться перед Майком и его… друзьями за свою излишнюю подозрительность! Полчаса назад Майк и его… друзья помогли нам с Хельгой предотвратить попытку хищения стройматериалов!
– Они спасли мне жизнь! – вставила Хельга и подмигнула своей подруге Берте. У Берты аж слеза навернулась от гордости за сына.
– Насчет жизни – это спорно, конечно, но в целом – да, вели себя героически! – признал Джек. – Поэтому при всех прошу у Майка, Тимофея, Арно, Бореньки и у остальных котов прощения! Я был не прав!
Он обвел взглядом Майка и остальных членов его команды: довольны?
– Все в порядке, дядя Джек! – махнул Майк.
– Пр-р-роехали, Джек! – выглянул из-за его спины Арно.
– Речь не мальчика, но мужа! – прослезился Боренька.
– Лады, начальник! – довольно оскалились коты.
– Ну, вот и чудненько! – с облегчением вырвалось у Джека. – А теперь все пошли отсюда! Цирк, что ли?!
Животные недоуменно переглянулись: и все, что ли? Медленно потянулись обратно в село, тихонько переговариваясь между собой. С дороги навстречу бежали два маленьких розовых поросенка, братья-близнецы Ох и Ах.
– Что было? Мы что-то пропустили? – в унисон хрюкнули они.
– Да мы сами не поняли, – ответили им.
Поросята переглянулись.
– Да и пох! – равнодушно хрюкнул Ох.
– Да и нах! – агрессивно хрюкнул Ах.
Оба повернулись и побежали обратно, виляя короткими розовыми хвостиками.
***
Жизнь в селе Ухтыблин-Улыбино потекла своим чередом.
Тимоха собрал толковище, и после долгих разговоров коты приняли предложение Джека. Теперь они прогуливались по ночным сельским улицам, охраняя спокойный сон людей и их питомцев.
Джек из патрульного пса вырос до участкового, и теперь целыми днями выслушивал чужие просьбы и жалобы, решал вопросы и гасил назревающие конфликты. Вплотную, так сказать, работал с населением.
Хельга взвалила на себя обязанность детского участкового инспектора и воспитывала нерадивых щенков и хулиганистых котят. Если честно, уставала сильно – проблем подрастающее поколение доставляло много.
Боренька и Майк занимались поисками бродячих животных, так как уже функционирующий центр пет-терапии процветал и расширялся, требуя новых мохнатых специалистов.
Арно открыл школу иностранных языков, нарек себя профессором и теперь вдалбливал всем желающим русский алфавит. И, как водится, обзавелся любимчиками среди способных учеников.
Все было спокойно и благостно, но в один прекрасный осенний вечер к дому Майка прибежал взволнованный Ромео. Пока он пытался перевести дух, с шумом выдыхая воздух и высунув язык, Майк и Боренька терпеливо ждали.
– Двое, здоровенных таких, – наконец просипел Ромео. – Пришли, весь центр перевернули, мужика одного избили и администраторшу Маринку напугали.
– А что хотели? – спросил Майк.
– Не знаю, но на прощание сказали, что типа платить будут двадцать процентов, иначе – спалят все к чертям кошачьим! Приедут завтра в восемь утра.
– Это все? – спросил Боренька.
– Нет, не все, – продолжал Ромео. – Маринка позвонила кому-то, и приехал этот ваш с лесопилки, ушастый такой.
– Ушан, – подсказал Майк.
– Да, он. Выслушал и сказал ей, чтобы она всех клиентов, которые на завтра записаны, обзвонила и на другой день записала. Завтра центр работать не будет. Наверное, все очень серьезно, Майк.
В воздухе послышалось хлопанье крыльев. Арно опустился на перила. Вид у него был всклокоченный и испуганный.
– Майк! – заорал он. – Ушан пистолет выкопал! И я даже знаю, зачем!
Майк и Боренька переглянулись.
– Мы тоже уже знаем, – ответил кот.
– Хочешь мира – готовься к войне, – мрачно изрек хомяк.
Майк покачал головой: не хотелось бы.
– Так! – он решительно хлопнул лапой по террасе. – Ромео, чеши обратно в центр и успокой всех. Скажи, чтобы не паниковали, если заваруха начнется.
Кот кивнул и выбежал за забор.
– Арно, – Майк ткнул в попугая. – Лети к Джеку и Тимохе, предупреди.
Попугай с готовностью вспорхнул и полетел вдоль улицы.
– Боренька, – Майк взглянул на друга. – Найди Тори и скажи, что завтра нам, возможно, понадобится ее помощь.
Хомяк без лишних вопросов юркнул в траву.
– А я дождусь Ушана, мне нужна подробная информация – сказал Майк самому себе и зашел в дом.
***
– Подозрительно спокойный. Вы со мной согласны, господа?
Майк, Арно и Тимоха были согласны с Боренькой. Вот уже пятнадцать минут они наблюдали за Ушаном, сидящим на капоте машины и задумчиво глядящим на поднимающееся за рекой солнце.
– Пацан тертый, это сразу видно. Не суетится, не менжуется, сидит и ждет, – одобрительно заметил Тимоха. – Посмотрим, что из себя гости представляют.
– Странные они, эти люди, – продолжал утренние размышлизмы Боренька. – Если у одного все хорошо, то у другого от этого начинается изжога. Причем, этот первый второму ничего не должен. Так и тут: развернулся Шниперсон, вложил свои деньги, построил центр, а как поперло в гору, так сразу гости нарисовались – делись! Сами ничего не создали, а процент требуют. Поразительно!
– Человечество, – уныло пророкотал Арно.
– А было бы неплохо, если бы миром правили хомяки! – Боренька мечтательно закатил глазки. – Мы бы жили в полном согласии с природой, не портили бы экологию, не разворачивали реки вспять, не строили атомные реакторы, не вырубали леса. Жили бы в полной нирване, радовались каждому новому дню, солнцу, луне, звездам, шуму реки, тишине ночного луга…
– А коты? – перебил Тимоха.
– Что коты? – переспросил хомяк.
– Котам нашлось бы место в вашем мире, под вашими солнцем и луной?
– Конечно! – с воодушевлением ответил хомяк. – Мы же не варвары какие! Построили бы для вас резервации – живите!
– А птицы? – спросил Арно.
– Птицы? Мы бы вас использовали в качестве посыльных. Или перевозчиков. Ой!
Хомяк одновременно получил кошачьей лапой по уху и удар клювом в лоб.
– Майк! Чего они, а? – обиженно пробурчал Боренька.
– Все правильно, Боренька, – назидательно ответил Майк. – Это тебе за резервации.
Хомяк надулся: уже и помечтать нельзя!
Кусты раздвинулись, и выскочил брат Майка Клим, очень похожий, только крупнее.
– Ты что здесь делаешь? – нахмурился Майк.
– Братуха! – Клим дружески похлопал его по голове. – Я с тобой! Драка намечается, да?
– Клим, я не хочу втягивать свою семью, – запротестовал Майк.
– Поздняк метаться, братуха! – оскалился Клим. – Мы все уже здесь! Ты нам брат, и мы всегда будем рядом!
Словно в подтверждение его слов из кустов появились Пьер, Агнесса и Самара.
– Самара, ты-то куда?! – удивился Майк, глядя на модницу-сестру. – Иди домой!
Та грациозно помахала лапкой с красной ленточкой (подарок тети Челси). Красивые желтые глазки смотрели насмешливо.
– А ты не командуй! – фыркнула она. – Ты вообще самый младший из нас! Фи, раскомандовался тут!
Умненькая Агнесса села напротив брата, склонив голову набок.
– Майк, я все посчитала. Ушан – один, у него пистолет Макарова модернизированный, в магазине – 12 патронов. Так? Так. Вряд ли бандосы приедут на одной машине – минимум две! И это будут джипы. Потому, что понты и потому, что дороги у нас – сам понимаешь. Так вот, один джип может вместить до 7-ми человек. А джипов, повторяю, минимум два! Путем нехитрых математических подсчетов мы получаем – 14 человек против 12 патронов. Соображаешь? Допустим, гостей будет меньше, но не забывай, что они приедут тоже не с пустыми руками. А один магазин автомата Калашникова – это 30 патронов!
Боренька задумчиво повращал глазками.
– И не факт, что у Ушана полный магазин, – добавил он. – Поэтому лишний народ – совсем не лишний.
– Во-во! – поддакнула Агнесса. – Садись! Пять!
Майк поднял лапы: убедила. Посмотрел на Пьера, из которого боец, в его понимании, был примерно такой же, как из Джека доярка. Брат был неисправимым мечтателем: задумчивым, меланхоличным и неконфликтным.
– Майк, я как все, – твердо ответил Пьер.
За его спиной послышался шорох, из травы выглянула острая мордочка Тори.
– Майк, мы здесь! Со мной две сотни!
– Спасибо, Тори! – в почтении кивнул Майк.
– Едут! – воскликнул Арно, показывая крылом на плавно покачивающиеся вдалеке черные внедорожники. Машин было три.
Майк призывно махнул в сторону зарослей у реки, где в засаде сидели Джек с Хельгой и четырнадцать котов.
***
Берта проснулась от неясного ощущения тревоги. Взглянула на пустые лежанки. Толкнула мирно сопящего Аполлинарий и выскочила из дома. Кот отмахнулся во сне и перевернулся набок.
– Самара! Клим! Пьер! Агнесса! – громко звала Берта, тыкаясь в каждый угол во дворе. Одним прыжком перемахнула через забор и выбежала на середину улицы. Котят не было. Тревога не покидала, только усилилась.
– Самара! Клим! Пьер! Агнесса! Где вы?!!!
Вздрогнула от грохнувшего у реки одиночного выстрела, за которым почти сразу же раздалась автоматная очередь. С силой отталкиваясь лапами, понеслась к реке.
***
– Сжигайте тут все! Диалога не получилось! – скомандовал главный, долговязый и хмурый.
Захлопали багажники, и братки стали доставать канистры с бензином. Один уже был готов плеснуть на бело-синюю стену, но выстрел, разорвавший тишину, заставил его выронить канистру и заорать, держась за простреленное плечо. Ушан мигом скатился с капота и, спрятавшись за машиной, выстрелил снова. На этот раз разлетелась фара джипа, брызнув разноцветными осколками.
