Дарья Белова
Ты полюбишь
Ощущения, как после жесткой турбулентности, когда ты вцепился в кресло сиденья до побелевших костяшек. Но потом это прекратилось, по салону опять зажглись лампочки, полет ровный и тихий, слышен только гул двигателя и вздохи пассажиров. Все позади.
– Откуда ты его знаешь? – жестко спросил Ярский, когда встретил ее возле туалета.
– Я говорила, виделись пару раз в клубе его. Давно, – опустив голову сказала Полина, пытаясь отцепиться от Сашиного взгляда, как от кандалов.
– Ты с ним трахалась? – еще более жестко спросил Саша.
– Что? – от неожиданного вопроса Полина даже резко развернулась на босоножках, чуть не потеряв равновесие.
– Я спрашиваю: ты с ним трахалась?
– Я даже отвечать на это не буду. Не твое дело!
Саша грубо развернул ее за локоть, что Полина оказалась прижатой к его груди и слышала как часто, непозволительно часто, стучит его сердце, как сбивчиво его дыхание. И как его аромат опять проникает в нос, лишая логики и возможности мыслить.
– Нет, я с ним не спала, – тихо ответила Полина.
Жесткий поцелуй, который обрушился на нее как летний ливень: неожиданно, сильно и разрушающе. Саша целовал Полину, будто этот поцелуй может выпытать из нее все тайны. Вся грязные, пошлые, запрещенные тайны. Без шанса на оправдание. Никогда вкус ненавистного Сашей мартини не был таким вкусным и таким желанным. Он целовал ее жестко, влажно, сплетаясь с ее языком как в танце, таком же жарком и страстном. Ловя ртом ее стоны, ее всхлипы, от которых становилось невыносимо и нестерпимо. Он остановился, когда у них закончился воздух, не только в легких, но и вокруг них, как в вакууме.
– Ты всегда берешь, что захочешь? – не открывая глаза хрипло спросила Полина.
– Если бы я брал, что захочу, то ты бы уже давно лежала в моей постели и стонала подо мной, Полина…– все еще не ослабевая хватку ответил Саша.
Как бы не хотелось Полине, чтобы Саша не останавливался, как бы не хотелось потушить пожар, который во всю уже пылает у нее в животе, закручиваясь в шаровую молнию, до которой стоит только коснуться. Как бы не хотелось…
– Отпусти меня…
– Не хочу, – опять приближаясь к ее губам и слегка их касаясь отвечал Саша.
Сейчас Саша уже был мягче и нежнее, проводя рукой вниз от шеи, по груди, слегка ее сжимая, и опуская на талию к животу и к источнику этой шаровой молнии, рискуя ее коснуться. Томные стоны Полины уже не были пойманы Сашиным ртом, а воздух начинал электризоваться от того напряжение, которое образовывалось между их телами. Уже без лишней пошлости и животной страсти, Саша аккуратно касался и гладил внутреннюю сторону бедра, подбираясь к самому откровенному, которое притягивало как магнит. Громкое Полинино “Ссс” и Саша снова властно раздвинул уже опухшие от поцелуя ее губы, чтобы снова вторгнуться в ее рот своим порочным языком, давая понять, кто здесь главный. Слаженные движения его пальцев и языка играли свою мелодию на инструменте по имени Полина. Какую-то им известную музыку, но такую звучную, яркую и интимную.
Но стоит из-за угла показаться людям, как магия такого сокровенное соединения меркнет. Вместо него приходит реальность, где Саша чуть не трахнул Полину в коридоре какого-то клуба. Оттолкнув от себя Сашу, Полина поправила платье и медленным шагом отстранилась от него, а затем пошла в сторону выхода.
– Полина, – находясь еще между трансом и реальностью позвал Саша.
– Нет! Не подходи ко мне! Не прикасайся! – выкрикнула Полина и ускоряя шаг устремилась к выходу.
Написав Кате сообщение, что почувствовала себя плохо, Полина выбежала на улицу, не заботясь о том, что ее плащ остался где-то в гардеробе, она остановила машину такси, чтобы отправиться домой. И чем раньше она там окажется, тем лучше для нее. Теперь весь спектр ее чувств к Ярскому перекрывает одна единственная мысль – быть с ним.
Глава 23
Дождь за окном лил всю ночь и весь день. Под стать настроению Полины. Холод и сырость, которые обрушились на Московский регион были своего рода передышкой, паузой в череде быстротечных событий. Даже сама погода говорила том, что нужно уметь вовремя остановиться, чтобы закинуть голову вверх, подставляя свое лицо каплям дождя, отрезвляюще холодным и мокрым.
Когда Полине было 14 лет, они еще всей семьей жили вместе под одной крышей, на последнем этаже двеннадцатиэтажки: типичная постройка конца 80-х годов, квартиру в которой еще давали за хорошую и преданную работу и честный труд. Все типично: дом, двор, подъезд, даже сами квартиры были сделаны под копирку. Но тогда, в свои 14 лет, ее двор, уже расписанные стены подъезда и лифта, ее маленькая комната, которую делила с братом, были самыми дорогими и близкими. И сейчас, когда дождь не дает выйти на улицу, Полине хотелось бы очутиться в той самой маленькой комнатке, на двенадцатом этаже, забраться на подоконник и любоваться этим дождем. Тогда бы он ее успокаивал и дарил чувство тепла, нежности и любви. Мама, как всегда, приготовила бы любимое всеми овсяное печенья, чтобы порадовать свою семью в такой день, а папа смотрел бы очередную передачу про политику и что-то тихо комментировал. Полина подошла бы к нему и прижалась к его крепкому плечу, а в ответ он поцеловал бы ее макушку и сказал слова любви и нежности, которые может сказать только отец своей любимой дочери. Хотелось бы забраться на подоконник и взять книгу, например “Полианну”, ее любимую и зачитанную до пожелтевших страниц, обложиться подушками и читать, под звук битов, которые приглушенно доносятся из наушников брата – опять сидит за своим компом и что-то делает. Тихо. Тепло. Уютно.
Поллианна – милая, веселая и жизнерадостная девочка, несмотря на все испытания судьбы, которые выпали на ее долю. Она всегда сохраняла оптимизм и радость жизни и всегда верила в лучшее. Полина даже завидовала такой солнечной девчушке, которая осталась практически одна, лишенная искренней и безусловной любви. Даже такая маленькая девочка могла справиться с трудностями и не сломаться. Жаль, что она не Поллианна. Вера в светлое и чистое ушла, как Полина выросла и отложила любимую книгу, что она уже успела покрыться пылью. Остались только воспоминания о добром и счастливом детстве.
– Мам, привет, – с грустью начала Полина.
– Привет, доченька. Ты как? Мы тебя каждые выходные ждем…
– Вы на даче? Может мне приехать?
– Конечно приезжай. Ты же на машине? Будь аккуратней, на улице такой дождь…
– Да, конечно. Тогда сейчас соберусь и приеду. Можно я останусь у вас ночевать?
– Что за вопросы, конечно!
Разговор длился меньше минуты, но на душе у Полины уже стало теплее от маминого голоса. Поэтому она даже не сомневалась, что самым правильным решением сейчас было поехать к родителям и ощутить мамино тепло, уткнуться в ее объятия и, может быть, просто поплакать. Ощутить, как папа обнимет ее с отцовской нежностью и пожурит слегка за то, что так долго их не навещала.
Спустя каких-то полтора часа, Полина подъехала к зеленым воротам, на которых внизу справа красовались красные цветочки, нарисованные детской рукой – творение девятилетней Полины, которое родители так и не решились закрасить, как воспоминание о ее желании стать художником.
Старые зеленые ворота, старый деревянный забор, узкая тропинка сквозь красивые мамины цветы и вот она – заветная дверь в деревенский домик, где пахнет вкусной выпечкой и родительским теплом.
– Мам, пап, я приехала!
А на пороге ее и так встречали родители, которые искренне были рады, что к ним приехала дочь. Крепкие объятия, пара маминых слез и причитания отца, что совсем забыла дорогу к родителям.
– К нам брат твоей заезжал на днях. Все такой же неугомонный. Жениться ему пора, а он все то со Светкой, то с Миланкой. Ужас, да Сереж? – кричит мама из кухни, где разогревает приготовленный еще с утра обед. – Я ему говорю, нам бы внуков уже нянчить, а он отшучивается. Собрался в Испанию поехать, отдыхать. Ты ж будешь борщ, Полюш? – суетится мама.
– Конечно, мам. Давно не ела твоего борща, – ласково отвечает Поля.
– Ну расскажи, как у тебя дела на новой работе?
Ох, знала бы ее мама, какой вопрос она задала.
– Все хорошо, мам, работа, как работа. Утренние собрания, дела, обед, опять дела и домой. Зарплату платят, – резюмировала Полина, не желая продолжать.
– Я рада. А как на личном фронте? Уже пол года, как вы с Андреем расстались. Ты так, кстати и не сказала почему.
Конечно же Полина не стала рассказывать родителям все, что ей стало известно об Андрее, о его поступках и о деталях их не самого дружественно разрыва – зачем лишний раз заставлять переживать родителей.
– Пока без изменений. Ты знаешь, мам, как только встретится такой человек, как папа, я вас обязательно познакомлю. Лучше расскажи, как вы тут живете? Я смотрю, цветов у тебя стало больше?
Полина перевела тему в безопасное для себя русло, что мама даже и не заметила. Или не стала заострять внимание, ведь ее тактичности можно было бы позавидовать.
Милый сердцу голос, который сейчас вещает что-то про новые сорта ирисов и тюльпанов, успокаивает и убаюкивает, как в детстве. И самое вкусное в мире овсяное печенье, самый вкусный чай с мятой и самое родное бурчание отца, что его дочь плохо питается и совсем худая стала, и самое милое щебетанье мамы, когда разбирала ей кровать в маленькой гостиной комнате наверху. Где есть маленькое окошко, через которое можно любоваться дождем.
Уже привычный стук дождя по оконной раме прервал звук сообщения, как будто громкий и резкий сигнал клаксона из той, городской жизни.
Саша: “Ты спишь?”
Полина: “Время почти 12 ночи, но нет, я не сплю. Как Питер?”
Саша: “Как и обычно: серо, ветрено и дождливо. Чем занимаешься?”
Полина: “Слушаю дождь”
Саша: “Нравится?”
Полина: “Скорее успокаивает, как море”
Саша: “Не люблю море”
Полина: “Ты первый человек в моей жизни, который не любит море. Почему?”
Саша: “Однажды чуть не утонул. И ты первый человек, которому я это рассказываю. За исключение брата. Он меня и спас”
Полина: “Давно это было?”
Саша: “Мне было семь лет”
Полина: “Я как-то на спор написала “Алиса – дура” на ее двери. Потом всем двором искали этого злоумышленника. И никто даже не догадывался, что это я”
Саша: “Так ты еще и хулиганка, Полина. Ладно, откровение за откровение. 1:1. Я уже сутки думаю о том, что не надо было тебя вчера отпускать. Хочу тебя”
Полина: “Откровенно. Вечер признаний. Ты пьян?”
Саша: “Скорее немного выпил”
Полина: “Но тебя это не будет оправдывать передо мной…”
Саша: “А почему мне надо оправдываться? Я взрослый мужчина, мне 34 года и я тебя хочу, женщина”
Полина: “Повторяешься, Ярский”
Саша: “Почему вы расстались с Широковым?”
Полина: “Были на то причины”
Саша: “Очень размыто. Скажи правду, как есть”
Полина: “Наши отношения изжили себя, говоря твоими же словами”
Саша: “Все-таки ты язвочка, Полина. Любила? Его?”
Полина: “Да, наверно”
Саша: “А сейчас?”
Полина: “Нет. Прошло. Иногда мне кажется это была совсем не любовь. А вообще, страшно представить, что любовь в жизни может быть только одна. Одна и на всю жизнь…”
Саша: “Почему одна?”
Полина: “Так говорят”
Саша: “Люди много, что говорят”
Полина: “А ты любил когда-нибудь?”
Саша: “Возможно”
Полина: “И что случилось?”
Саша: “Тоже, что и у тебя с Широковым: отношения изжили себя”
Полина: “2:2”
Саша: “Так мы все-таки играем?”
Полина: “Боюсь, наши с тобой игры давно закончились…”
Саша: “Почему мы раньше не встречались?”
Полина: “Не судьба была?”
Саша: “Ты веришь в судьбу?”
Полина: “Надо же кого-то обвинять в своих неудачах?”
Саша: “Встреча со мной – неудача? Ауч!”
Полина: “Людям часто свойственно обвинять. Будь то судьба, карма или случай”
Саша: “Опять ты про людей. Что думаешь ты?”
Полина: “Встреча с тобой, возможно, самая удивительная из всех выпавших мне удач”
Саша: “Уау! Вот это откровение! Почему?”
Полина: “С тобой у меня был лучший секс в моей жизни”
…
…
…
Полина: “Саш?”
Саша: “Цыц! Я перечитываю! Ты определенно пока лидируешь. 5:2, секс со мной идет за два балла. Повторишь это мне завтра?”
Полина: “Нет, сейчас во мне говорит бокал вина. И вообще, удали это сообщение!”
Саша: “Ну уж нет, я завтра к тебе приеду, и ты мне все это повторишь”
Полина: “Спокойной ночи, Саша”
Саша: “Да какая уж спокойная. Но тебе да, спокойной!”
Глава 24
Полина не знала, как прошла ночь у Саши, но сама она спала плохо. Ей снился кошмар. Мирок, который она создала вокруг себя, смыло большой морской волной. Без предупреждения волна нахлынула, что Полина не успела даже выйти наружу. И вот она видит, как вода заливается через окна и дверь, быстро наполняет все пространство. Полина не могла ступить ни шагу, не могла даже закричать, потому что вода уже поглотила и ее. Нельзя вдохнуть, нельзя выдохнуть. Остался только тоненький луч света и сильная мужская рука, за которую она успевает схватиться, перед тем как проснуться.
Дождь не прекращался и этим утром, но разница в том, что он стал тише и реже, выливая последние капли, оживая все вокруг. Аромат любимой овсяной каши с орехами и вареньем доносился даже до второго этажа: мама уже вовсю готовила завтрак.
– Мама, ты как всегда, знаешь, что нужно, – мило улыбнулась Полина, чмокнув маму в щечку.
– Зайка моя, умывайся, одевайся и давай к столу. Каша тебя ждет, я еще сырники успела пожарить. А еще Тетя Наташа, соседка наша, ну ты помнишь, привезла в подарок нам с папой кофе. Очень вкусный. Тебе должно понравится.
– Мамуль, еще чуть-чуть, и я опять переберусь к вам под одну крышу, – немного в шутку ответила ей Полина.
– Так мы с папой будем только рады, – как всегда искренне ответила.
Каша действительно была самой вкусной в жизни Полины, а от кофе можно было получить экстаз. Или все это, потому что готовилось руками мамы.
– Мам, – начала Полина, – как ты думаешь, может ли взрослый человек поступиться своими принципами, которых он придерживался годами, ради другого человека?
– Я тебе так скажу, Полюш, твой папа, до встречи со мной всегда говорил, что женится только после тридцать лет, потому что надо встать на ноги, получить хорошую работу и иметь в дальнейшем возможность обеспечить свою семью. И в его представлении этой женщиной должна быть Машка Иванова, с параллельного потока, блондинка такая длинноногая была, с зелеными глазами. А в итоге? Он женился на мне в двадцать лет, не имея за плечами ничего, кроме 3 лет института. На мне, голубоглазой брюнетке. Так что, если что в этой жизни и можно планировать, так это точно не выбор своей женщины.
– Спасибо, мам. Я тебя люблю!
– Не было никакой Машки Ивановой. Придумала что-то, – услышав их разговор, вмешался папа. – Не слушай ее, Полюш. Я как твою маму увидел, сразу понял, в доску разобьюсь, а она будет моей. Выходила такая шикарная из института, ни на кого внимания не обращала. Царица – не иначе!
– Пап, и тебя люблю!
Но как бы не хотелось покидать родительский дом, настало время выезжать обратно, к себе в берлогу, где ее будет ждать одинокая бутылка вина, еда из ресторана и тишина.
– Ты какую кухню все-таки предпочитаешь, Полина-малина? – спросил Саша, как только она ответила на его звонок.
– Вообще французскую…
– Плохо, не люблю все французское. Как ты смотришь на паназиатскую?
– Положительно. Люблю пад-тай с креветками. А к чему эти вопросы?
– Мне кажется, мы решили, что сегодня вечером я к тебе приеду. Можем, конечно, куда-нибудь сходить, но у меня еще есть планы на счет тебя на вечер. Так что? Паназиатская все-таки?
– А не слишком ли вы много на себя берете, Александр Николаевич, – с небольшим налетом флирта спросила Полина.
– Что вы, Полина Сергеевна. В самый раз! Сегодня в семь вечера я у тебя. Жди, – и отключился.
Ну вот и принципы, которые так были дороги Саше летят в тартарары, как только на горизонте появился его царица Полина.
***
Собираясь на свое первое свидание, Полина даже не удосужилась надеть платье: просто обычные джинсы и обычная футболка. Вот так обыденно и привычно для нее. Для студентки третьего курса Полины Афанасьевой. Но для взрослой девушки такое отношение к свиданию уже неприлично. И вообще, свидание ли это? Слишком все запутанно и непривычно было для Полины. Но, тем не менее, это не мешало ей привести себя в порядок и быть в полной боевой готовности за два часа до того, как через порог ее квартиры переступит Саша. В очередной раз.
Властный и такой жадный поцелуй настиг ее как только Саша оказался у нее в квартире и закрыл за собой дверь. Такой жесткий и такой одновременно мягкий поцелуй, как и сами губы Ярского. Такого противоречивого. Но от которого ноги подкашиваются, а в животе зарождается тепло, уже становящееся привычным для Полины. Скучал. Он скучал. Он скучал по ее губам, по ее коже. По ее запаху. Его губы уже ласкают ее шею, задевая самая чувствительные места, срывая легкие стоны. Его губы уже спускаются ниже, отодвигая в сторону край платья, добираясь до кружевного черного лифчика…
– Ты же привез пад-тай? – опять с легкой хрипотцой спросила Полина?
– Ну что ж ты за ведьма такая, а? – улыбаясь ответил Саша. – Полин, – посмотрел он своими ярко-зелеными глазами, подбирая каждое дальнейшее слово. – Я хочу, чтобы ты была со мной. Без всяких условий и договоров. Просто БУДЬ СО МНОЙ. Я пи*дец как за*бался, – признался Саша, двумя руками обхватив ее голову, нежно поглаживая скулы большими пальцами, – Ты же в голову мне поселилась, под кожу проникла! Глазами своими опять утопить решила, – чуть грубее сжал ее Саша, – Полина?
И накрыл ее губы своими, опять жестко и властно, без спроса раздвигая языком губы и вторгаясь в ее рот. Как завоеватель.
– Если ты не остановишься , то мой пад-тай остынет… – сказала Полина, когда Саша уже перешел к ее шее, лаская и слегка покусывая.
– Ведьма! Идем. Но сегодня я от тебя никуда не уйду, – и прижал Полину обратно к стене, раздвигая бедром ее ноги, чтобы дать почувствовать все его желание.
***
– Пад-тай с креветками, дим-самы, салат из авокадо и краба, еще салат из авокадо с клубникой и шпинатом, виндалу из ягнятины, вок из рисовой лапши с морепродуктами, стейк из лосося в кокосовом молоке, кальмары с солью и перцем и креветки пак-чой с соусом чили. Извини, без десерта. Но в магазине я купил наполеон. И Pinot Gris из Новой Зеландии.
– Ощущение, что меня готовят на убой, – оглядывая все блюда, что Саша выложил на стол сказала Полина.
– Я не знал, что тебе больше понравится, – мило улыбнулся Саша, даже слишком мило, – и потом, все эти калории от еды сгорят через каких-то пять часов, – уже хитро улыбнулся Саша.
– И все-таки ты излишне самонадеян.
Полина накрыла стол, разложила еду по тарелкам и достала фужеры для вина. Думала еще принести подсвечники, чтобы обстановка казалось более интимная, все-таки это их совместный ужин, как пары. Но из вредности не стала: пусть ее (ммм… ее, как звучит…) Ярский как положено позовет ее на свидание, как мужчина женщину, не заявляя безапелляционно о своих намерениях. Пусть подарит букет цветов, пусть открывает ей дверь в машину и отодвигает стул в ресторане, пусть ведет себя как джентльмен, а не как обезумевший маньяк, который нападает и овладевает ее ртом, как только откроется дверь.
– Почему французская кухня? – спросил Саша
– Мне нравится Франция.
– Почему?
– Потому что Париж, Шанель №5, Вино Бордо, тоненькие чулочки, берет и красная помада, Эдит Пиаф и Мирей Матье, Жан Маре и его легендарный фантомас, шикарный Ален Делон, первая в мире выставка импрессионистов в Париже, эпоха new look с Кристианом Диором во главе, мюзикл Нотр-дам-де-Пари, где поет Гару с его пробирающим до мурашек голосом…что? – спросила Полина, когда встретилась взглядом с улыбающимся Сашей.
– Любимое блюдо?
– Не блюдо… десерт… макарон, – улыбнулась Полина и от наслаждения закрыла глаза. – Я однажды смотрела фильм, где главная героиня зашла в одну пекарню, которая находилась на углу улиц Сент-Оноре и дю Пон Неф. Она узнала, что парень, в которого она была влюблена с детства смертельно болен. Камиль, так звали героиню, долго бродила по улицам, пока не набрела на эту кофейню, ее привлекли два голубя, которые были нарисованы на двери. Они символизировали собой союз двух влюбленных, которые имеют связь как с землей, так и с небом. И мне запомнился кадр, где она выбирала эти пирожные, разноцветные, такие притягательные, что смотришь на них и нет ни одной мысли отказаться. На следующий день я купила себе эти пирожные, в магазине, в отделе рядом с эклерами и берлинскими пирожными, – улыбается Полина, когда рассказывает эту историю, – они, конечно, по вкусу были далеки от тех, которые я потом пробовала уже в более профессиональном исполнении. Но тот момент, когда ты его откусываешь и представляешь себя в том кафе, где состаренная мебель, маленькие столики и большая витрина с пирожными, для меня был моментом какого-то счастья. Будто я стала на шаг ближе к своей мечте.
– Твоя мечта съездить в Париж?
– Да, одна из, – стесняясь ответила Полина, опустив глаза, – наивно, да?
– Для тебя нет, – по-доброму ответил Саша, – но сейчас редко встретишь человека, который хочет открыть для себя какую-то страну или город. Да просто попробовать что-то новое, то же пирожное. Путешествие – да, все любят. Но чтобы погрузить в атмосферу новой страны, новой культуры, просто изучать, проявлять здоровое любопытство…
– У тебя есть мечта?
– Полина, мечта – это то, что ты хотела бы получить, но далеко не факт, что получишь. Это скорее что-то отдаленное, нарисованное твоим воображением. У меня нет мечты. Есть то, что я задумал сделать, цель. Я продумываю свои шаги, свою логику действий, просчитываю затраты, как материальные, так физические. Затем делаю эти шаги и очень часто получаю то, что и задумал. А если нет, значит переделываю расчеты и начинаю все заново. Для меня не существует понятия “Хочу”. Я просто беру и делаю: покупаю билет, сажусь на самолет и прилетаю.
– Звучит очень скупо и по-мужски логично. Но мы просто по-разному называем конечную точку. У меня мечта, у тебя цель. И какова же твоя ближайшая цель?
– Раздеть тебя, зацеловать и затрахать, чтобы твои стоны слышали соседи, а наутро у тебя пропал голос оттого, как ты кончала, а еще…, – Саша сказал пару непристойностей на ушко, что щеки Полина зарделись алым румянцем. – Рассказывать какие шаги я буду предпринимать?
Полине потребовалось пара минут, чтоб собраться самой и свои мысли: Ярский действовал на нее подавляюще. Своими разговорами, своими касаниями, своим ароматом, да даже своим красноречивым взглядом, в котором так все-таки хочется увидеть ядовитые искорки желания, причина которого – она.
– Какой ты все-таки самонадеянный. Александр Николаевич, зачехлите вашу шпагу, – съязвила Полина.
– Уверена?
И одним рывком усадил Полину себе на колени, закинул ее голову выше, давая шее открыть самые ее чувствительные точки. И поцеловал. Сначала нежно, едва касаясь и щекоча своим дыханием, затем усиливая поцелуй и покусывая нежную кожу. Безусловно, Саша уже знает, где поцеловать и как, чтобы услышать как дыхание Полины сбивается, рот приоткрывается, а ее руки уже во всю наводят беспорядок в Сашиных волосах, то оттягивая их, то проводя своими коготками по коже.
– Саш… тебе пора, – собирая остатки разума по уголкам ее тела, где целовал ее Саша, сказала Полина.
– Маленькая язвительная сучка ты, Полина, – ответил ей Саша, посмотрев на нее своими потемневших взглядом.
Отцепиться друг от друга было сложнее, чем виделось это Полине: его запах уже на ней, его руки обжигают и еще долго будет чувствоваться тепло в тех места, где он касался, его голос навсегда в ее голове.
– Саш, это правда, что ты сказал про то, что хочешь попробовать быть вместе?
– Я не шучу по этому поводу, Полин. Для меня это очень сложно. Даже больше, чем ты можешь себе представить. Я не умею быть в тех отношениях, которые ты себе напридумывала. Но ты настолько поселилась у меня вот здесь, – жестом Саша указал на голову, – что я готов учиться. Я хочу научиться. С тобой.
– Тогда с тебя свидание, Ярский, – кокетливо сказала Полина перед тем, как его проводить взглядом и закрыть дверь.
