Дарья Белова
Ты полюбишь
– Саша-а, – все, что могла произнести Полина, перед тем как ее маленький мир взорвался на тысячи мелких осколков, отдавай тепло по всему телу от самого эпицентра наслаждения до кончиков пальцев.
Прижимая Полину еще крепче к себя, пока ее сотрясает от такого мощного оргазма, Саша впитывал каждую ее эмоцию на лице, каждый вздох, ее затуманенный взгляд из-под открывшихся глаз, в которых видна вся бездна голубого моря.
Доведя себя до своего финала резкими и уже такими грубыми толчками, Саша резко вышел из Полины, чтобы кончить на ее бедро, с такими яркими следами его поцелуев и красными полосками от щетины.
– Саша-а, – все еще находясь между двумя мирами позвала Полина.
Но он, немного отдышавшись, лишь подал коробку с салфетками и, ни слова не сказав, скрылся за дверью, которая вела, очевидно, в душевую.
Глава 18
Половина вещей безвозвратно испорчены, но даже это не остановило Полину от того, с какой скоростью она выбежала из кабинета под шум воды, который доносился из душевой. Хорошо, что в это позднее время офис уже пустовал, и никто не увидел Полину, пытающуюся заправить мятую и разорванную блузку в юбку, и слезы, которые лились то ли от обиды на Ярского, то ли от злости на себя. Одев плащ, скрывающий следы ее преступления, она пулей подлетела к лифту, с остервенением нажимая на кнопку вызова. Главное, ни с кем не столкнуться. Секунда. Две. Три. Заветное звяканье и долгожданные двери раскрылись, впуская в себя Полину. И еще тридцать секунд, которые она считала про себя, подгоняя мысленно лифт, и Полина выбегает к парковке. Сигнализация, ключ зажигания, педаль газа, визг шин уже со следами на асфальте.
Поцелуи еще жгли кожу, следы от щетины щипали, укусы саднили, чувство эйфории проходило, оставляя после себя опустошение и боль. Боль и обиду за то, что опять позволила себе попасться в тот же капкан, в те же силки. Ну и как тут не поверишь в карму? Как разорвать этот чертов круг?
Закрыв за собой входную дверь, Полина опустилась вниз на корточки, готовая разрыдаться в эту самую минуту. Но, как назло, слез уже не было. Ни слезинки.
– Кать, ты можешь приехать ко мне сегодня? – спросила Полина, когда решила набрать своей лучшей подруге, – с ночевкой…
– С меня вино с тебя рассказ. Идет?
– Все как обычно, – с грустью ответила Полина.
Да, слез уже не было. Полина было решила, что у каждого человека есть определенный запас слез, который она уже израсходовала. Ошибочное мнение.
Сорок минут ожидания, и в квартире раздался дверной звонок, извещающий о том, что приехала Екатерина. Как и ожидалось, с бутылкой вина в руке и пакетом из ближайшей “Пятерочки”, где была какая-никакая, но закуска.
С Катей они были похожи: у обеих длинные каштановые волосы, которые немного вьются, большие голубые глаза, очаровательная улыбка. Но это была не типичная женская красота, не штампованная. А природная. Обе невысокие, худенькие, ну разве что грудь у Катьки была больше, чему Полина иногда завидовала, если уж говорить по-честному.
– Вот скажи мне, Кать, может ли человек одновременно и нравится, и .. – Полина не договорила, но жестом показала жест удушения со всей экспрессией.
– Может, это влюбленность? – философски отметила Катя.
Влюбленность… Красивое слово. И чувство, которое испытывала Полина по отношению к Андрею. Тогда, что она испытывает к Саше, если чувства к нему настолько яркие и противоречивые? Как оголенный провод, который искрит каждый раз, когда до него дотрагиваются.
– Ну нет, Кать. Ну какая влюбленность?
– Такая. Ты себя и свои глаза видела, когда о нем говоришь? Ты же как искорка, загораешься. И глаза твои огнем горят. Блестят. Хотя… Вот, что значит хороший и качественный секс.
– Но вот я не помню, чтобы что-то похожее было, когда встречалась с Андреем.
Французский и такой пафосный ресторан на Дмитровке, куда так любили ходить Андрей с Полиной, сегодня был полон. Но их любимый столик в углу был как всегда в пятницу вечером забронирован на фамилию Широков. Любимое Андреем утиное конфи и рататуй против любимого Полиной буйабеса и гратен Дофинуа. Соревнование вкуса между французскими блюдами. Классическими, сочными, жирными и по-французски изысканными. И неизменный Château Duhart-Milon 2009 года. И чувство тепла, которое растекается по венам после восхитительного гратена, приготовленного поваром Дюваль, или после глотка терпкого и тягучего вина. Тепло, спокойствие, умиротворение. Полина долго еще вспоминала день, когда думала, что вот он – мужчина ее жизни, ее мечты. Такой сильный, красивый, ее. Вот она – влюбленность в мужчину, без которого она не могла и представить себе своего будущего.
– Поль, я хочу кое-что сказать, – начал Андрей, – когда я впервые тебя увидел, то подумал, что с такой девушкой было бы круто зажечь в каком-нибудь клубе и классно провести ночь. Твои пухлые губки сводят с ума, как представлю их у себя на члене, так мозг просто закипает. Прости, – улыбнулся Андрей, – Сиськи твои чумовые, попка такая упругая. Вся ты такая вкусная. Ну как не захотеть тебя?! Поэтому первым моим желанием было тупо затащить тебя в койку. Еще раз прости. А потом я понял, что ты другая. Нежная, чуткая, чувственная. Но в то же время дерзкая и сексуальная штучка. Ты как вишенка на торте. У меня есть все: друзья, деньги, уважение, семья. Не хватало только любимой женщины, которая сейчас сидит напротив меня. Мое дополнение. Моя часть. За тебя, Поль, – и салютовал бокалом вина за тридцать тысяч.
А потом секс. Такой медленный, чувственный, текучий. Как ручей. Полина действительно была вишенкой на торте. Финальным аккордом в жизни Андрея Широкова, у которого в жизни было все, что только можно пожелать. Нет, он не был типичным московским мажором. Он знал цену деньгам, он понимал, как зарабатываются деньги. Но и в лишнем удовольствии он отказать себе не мог. Идеальный мир, который создал для себя Широков. Как в компьютерной игре Симс. Все вылизано и доведено до предела совершенства. Идеален он – идеален мир вокруг него. А еще его планы на жизнь, и на Полину вом числе, которым не суждено было сбыться.
– Потому что Андрей этот – законченный эгоист, – вырывает из воспоминаний голос Кати, которой никогда он не нравился.
– Самое интересное, что ты права. Я как Шарлотта, когда она была замужем за Треем, – уже немного опьяневшая сказала Полина, – идеальная жизнь, но все равно вокруг полная х*йня.
– Вообще-то у него были проблемы… ну сама помнишь…Ааа, – воскликнула Катя, тоже под влиянием вина, – у Андрея были с этим проблемы?
– Не, не было.
– Ну тогда ты как Керри, когда она встречалась с Эйденом, но думала о мистере Биге, – заключила Катя.
– Господи, моя жизнь сериал, – почти хныча заявила Полина, третий бокал вина все-таки дает о себе знать.
– Зато топовый, детка.
– Кстати, никогда не понимала Керри, почему она ушла от Эйдена. Он же идеальный мужчина. Умный, заботливый, любящий. А что этот мистер Биг? – четвертый бокал уже говорит за Полину, – гад! Как и Ярский этот, гад! Змей зеленоглазый!
– У, моя родная, тебе хватит. Напоминаю, что завтра тебе на работу.
– Я знаю… просто… Кать вот скажи мне, зачем?
– Что зачем? – укладывая Полину в кровать спрашивает Катя.
– Зачем он это делает? Он сначала был такой хороший. Потом язва прободная. Потом опять хороший. В ресторан меня пригласил. Итальянским своими очаровывал. Я тебе рассказывала, что мы были в итальянском ресторане, где итальянцы работают? И он по-итальянски разговаривал. Так красиво! Я же почти влюбилась. Блин, опять это слово… а потом… трахнул меня на своем дорогущем столе! Да еще и как? Закачаешься…. гад… ненавижу…– засыпая все говорила Полина.
Полина что-то еще продолжала говорить, уже во сне, когда верная подруга Катька накрыла ее одеялом, погасила свет и вышла из комнаты, чтобы прибраться на кухне. Как делала все зимние месяцы.
Глава 19
Полина. Ноябрь. За пять месяцев до событий последних дней.
– Поля, тебя долго еще ждать? Мероприятие в 19 часов. На моих часах, которые ты же мне и подарила, уже 18:45. Как думаешь, нам хватит времени, чтобы добраться до центра через все пятничные пробки? – спрашивает Андрей.
– Андрей, ты сам просил, чтобы я выглядела с иголочки. Извини, но на это требуется время, – извинительно произнесла Полина, выходя из гардеробной и чмокнув в идеально выбритую щеку Андрея.
Мероприятие, на которое они собирались было посвящено… Уже не важно чему. Потому что Полина сбилась не только в их количестве, но и в названиях и в честь чего они проводятся. То благотворительные, когда спасали очередных морских котиков, то день рождение жены московского чиновника, с которым Андрею позарез, как надо о чем-то поговорить, то афтепати московской недели моды, где собрались все богатеи и охотницы за их кошельками, то очередная скучная тусовка по поводу окончания экономического форума в Крокусе. Единственное, что Полина вынесла полезного из всех этих сборищ, это умение держать лицо, спину и высоко поднятую голову, какие бы сплетни о тебе не распространяли. Но для Андрея это было своего рода важным событием, выходом в свет. Beau monde и Андрей практически были частью друг друга. Тошнотворно правильные, что любое отступление от правил было сродни не уважению к людям. Но, как ни парадоксально, никто не стесняется назвать тебя сукой в кулуарах проходящего мероприятия. Не в глаза конечно, потому что это моветон.
Идеальное черное платье-футляр, идеально уложенные каштановые волосы, идеальные стрелки, что делают глаза Полины по-кошачьи хитрыми, но по-прежнему прекрасными, и неизменные Лабутены. Для Андрея это было идеальным его продолжением, идеальной частью его идеального образа.
Сегодня их ждал день рождения его друга и по совместительству бизнес-партнера. Зал ресторана, который арендовали, насквозь был пропитан роскошью и деньгами, что от этого тошнотворного запаха фальша и притворства скручивало суставы до боли.
– Андрей, как приятно, что ты приехал, – запела платиновая блондинка с губами и носом от хорошего хирурга и леденящим взглядом ее голубых глаз, – Артем отошел, ему поступил важный звонок из Нью-Йорка, сам понимаешь, дела никогда не ждут, – продолжила блондинка и, как потом выяснилось, жена этого самого Артема, – Полина, – только и кивнула в ее сторону в знак приветствия.
– А вы? – удивленно спросила Полина, нарушая какие-то там правила общения с хозяевами мероприятия.
– Инга, – прошипела, – я жена Артема, к которому вы пришли на день рождения.
Именно сегодня Полине хотелось язвить и показывать свое "фи" этому серпентарию, которое имеет громкое название “высший свет”. Когда вся абсурдность и весь спектакль, который показывают каждый раз на таких сборищах достигает своей кульминации в представлении, на сцену выходит персонаж, который рвет стереотипы нахрен и все встает вверх дном, и тогда очередное театрализованное шоу рискует стать дешевым цирковым аншлагом. Сегодня Полине захотелось стать именно тем персонажем, который разбавит это унылое представление своим ядом. Ну а что, она тоже часть того серпентария, так почему не выпустить этот самый яд?
– Так вы его жена? Я на прошлой неделе видела Артема с шикарной брюнеткой за руку и подумала это вы. Наверное, я что-то перепутала, прошу прощения, – и удалилась Полина за официантом, который с подносом разносил шипучее лекарство от скуки, дорогое, но до скрипа зубов кислое и унылое, как и все в этом зале.
“Итак, Уважаемые дамы и господа, на арене цирка семейная пара дрессировщиков”, – играет в голове голос несуществующего конферансье, и в зал заходит пара средних лет. Он – владелец нескольких ферм, которые представляют элитное мясо в рестораны столицы, она – рыжая бестия с третьим размером груди от того же хирурга. “Смертельный акробатический номер от наших гимнастов под куполом цирка”, – продолжает тот же голос. И на арену, то есть в зал ресторана, входит любовница того фермера со своими мужем, Степаном Арнольдовичем, пятидесятилетним мужчиной, у которого бизнес по поставке редких авто для столичных богатеев. А вот его любовница уже мирно восседает на красном диванчике недалеко от бара и непринужденно о чем-то беседует со своей парой, Олегом, ресторатором, у которого любовницы разве что в Сьерра-Леоне нет.
– Ты что себе позволяешь? – цедит Андрей, когда нашел ее среди этой всей толпы, – ты позорить меня вздумала? Не смей!
– Я? Позорить? Да за мной ни одного греха нет, по сравнению с этими лгунами. Если только чихнуть могу, когда кто-то из них тост будет произносить, – язвительно ответила Полина.
– Полина, я предложил тебе выйти за меня замуж, зная, что ты идеально мне подходишь. Мы с тобой хорошо смотримся, мы красивы, мы богаты, мы знаем себе цену. Не порть впечатление о себе. И тем более обо мне, – закончил Андрей, поцеловал тыльную сторону ее ладони и, взяв ее под локоть, повел к столу, за которым уже собирались гости.
“К сожалению, номер с дрессированными собачками сегодня в нашей программе не состоится по причине их плохого самочувствия” , – все еще звучит голос в голове…
– Мне надо в туалет, – прыснула Полина и выдернула руку.
Проходя через всю эту толпу, которая казалось нескончаемым потоком новогодней мишуры, она просочилась в туалет, где, заперев кабину, просто села, не в силах даже заплакать.
Не было слез, не было обиды. Даже гнева на его слова и поведение тоже не было. Ничего не было. Полина задавала себе один и тот же вопрос: что творится с ее чувствами к Андрею, потому что она перестала ощущать ту легкость, ту теплоту, ту влюбленность. Вместо нее пустота. Как будто ты стоишь в середине комнаты, чтобы что-то сказать, а на тебя не обращают внимания, все занимаются своими делами, своими разговорами. И ходишь от человека к человека, но ты никому не нужна. Ноль внимания. Ноль реакции.
– Ты слышала, что сказала эта сука? – раздались голоса вошедших.
– Нет, а что?
– Она при мне вспомнила, как мой Артем трахнулся с этой шаболдой брюнетистой, – сказала Инга
– Ой, Ингусь, ну ты тоже не святая. Чуть не спалилась со своим Андреем на днях. Смотри, кстати, поаккуратней, а то его прошмандовка еще скандал тут устроит.
– Не устроит. Тихоня, сидит у него в офисе и в ус не дует, пока мы с ним развлекаемся, – засмеялся противный и дребезжащий голос.
– Вы так и встречаетесь? А если Артем узнает, что ты с его другом шашни водишь?
– Если быть аккуратными, то ничего и никто не знает. Хотя, есть у меня одна мысль, как заставить эту каштановую копну волос исчезнуть из наших с ним отношений, – говорил тот же противный голос, который скрылся за закрытой дверью туалета.
А Полина все так и сидела, прикрыв рот рукой. Так же без слез. Без паники. Уже понимая, что это конец. Жирная точка, которую она хотела поставить, но никак не решалась.
Вернувшись в зал на свое место, где уже кто-то что-то говорил в адрес именинника. Очевидно, произносил пафосную речь про крепкую дружбу, любовь и здоровье, которое ни за что не купишь. Как пошло и банально это звучит, когда пьешь дорогущее, но абсолютно невкусное вино под гортанный смех этого цирка. Час, другой и разговоры становятся более открытыми, движения откровеннее, взгляды порочнее. Только Полина сидит, будто под непроницаемым куполом, через который никому уже не пробраться. Так и голоса глуше и музыка тише. Полина никогда не любила шумные мероприятия. Это она еще усвоила, когда блевала в туалете от тупой головной боли из-за музыки и света в каком-то очередном пафосном клубе.
– Я отойду на минуту, не скучай, – произнес Андрей, будто до этого они с Полиной веселились.
Нет, определенно, закрытие сезона театральных представлений Полина запомнит надолго, потому что вибрация телефона говорит о том, что поступило входящее сообщение.
Засекреченный номер и всего лишь одно сообщение, видео, если быть точнее, на котором уже видны очертания какой-то не слишком темной комнаты, где ее Андрей зажимает ту саму Ингу. Сжимая телефон в руке, ведь это самое дорогое, что у нее сейчас есть, Полина идет в сторону выхода из зала, на улицу, где слегка морозный воздух отрезвляет сознание и мысли.
Как мило и романтично все начиналось, и как пошло и извращенно все закончилось. Любила ли она Андрея? Наверное, да. Тихой, нежной, какой-то ей известной любовью. Но даже такая тихая и милая птичка, как Полина, не сможет жить в клетке, которую ей преподнесли как самый нужный и желанный подарок. Не так. Особенно такая птичка, как Полина, не сможет быть в этой золотой клетке, потому что желание загнать ее туда как нечто нужное и идеальное для окружения не есть любовь. И тогда эта птичка покажет всем, что у нее есть клюв, который может жестко заклевать.
Видео, на котором Андрей трахал Ингу, она посмотрела уже три раза. В каком то помещении, похожем на кабинет. В той рубашке, которую она ему подарила. Быстро, мощно, запрещенно. Потому что оба не свободны. Пересматривая запись каждый раз, она понимала, что ничего не чувствует. Хотя должна ведь. Это ее мужчина. Она ничего не чувствует к нему. Но чувствует освобождение. От этих отношений, которые по рукам и ногам стали для нее оковами, из которых хотелось высвободиться, но что-то не давало ей это сделать.
Вдохнув холодный воздух еще раз полной грудью, Полина пошла в сторону входа, когда дверь резко распахнулась и выбила телефон из ее рук, а сама она чуть не упала. Телефон безвозвратно утерян, ногу все-таки подвернула, а этот гад не обернулся даже, чтобы извиниться. Красивая спина, обтянутая белой рубашкой, высокий брюнет, уверенной, но быстрой походкой уходит в сторону припаркованных машин, держа темно-синий пиджак в руке, под цвет его строгих классических брюк. След от его аромата, который витал еще в морозном воздухе чем-то напомнил осенний лес после дождя: земляной, свежий, холодный. А еще пахло цитрусом – сладкая кислинка.
– Могли бы извиниться, – крикнула она вслед.
– Извините, очень спешу покинуть этот цирк, – не оглядываясь на Полину, произнес Ярский.
Глава 20
Противный писк звонящего будильника вырывает Полину, да и мирно сопящую Катьку, из царства сна. Только одна просыпается нехотя, потому что рано, а вторая еще и от жуткой головной боли, которая была вызваны лишними бокалами вина.
– Просыпаемся, Полина, твоя сериальная жизнь продолжается, – с утренней хрипотцой сказала Катя.
– Ммм, – все, что смогла ответить ей Полина.
Растворимая шипучая радость, которая имеет звучное название “Аспирин”, помогает Полине прийти в себя. А еще холодный душ, чашка растворимого кофе и просто крышесносный омлет – коронное блюдо Катьки, единственное. Кулинарными способностями никто не может похвастаться в окружении Полины.
Судьба решила сжалиться над Полиной, и сегодня она не только не встала ни в одну пробку, но и успела заскочить в ближайшую кофейню, чтобы выпить еще чашку ароматного, уже сваренного, карамельного латте. А когда день начинается так хорошо, то уже ничто не может его испортить. Даже зеленоглазый гад в черном костюме от Бриони и такой же угольно-черной рубашке, который выходит из своего черного мерседеса, аккурат напротив входной двери в здание офиса. Картинка, от которой действительно трудно оторвать глаз, если бы не высокий голос над ухом. Гадюка собственной персоной. С тем же ароматным кофе, что и у Полины.
– Любуешься? Ох, Полина, такой мужчина как Ярский, никогда не обратит внимание на такую тихую и унылую девушку, как ты. Ему нужна яркая, страстная, фигуристая в конце концов… Тем более служебные романы у него под запретом. Пунктик у него такой, – щебечет гадюка.
– Намекаешь, что он обратит внимание на тебя? Так ты тоже с ним работаешь, не так ли?
– У любого правила всегда есть исключения, – завершила их не самый приятный разговор гадюка; знала бы она, насколько права в своем последнем предположении.
Дальше разговаривать смысла не было, да и особого удовольствия от общения никто из девушек не испытывал. Но пришлось дойти им до офиса вместе. Молча.
Лифт, который довез их до нужного этажа как-то очень громко пискнул, выпуская из себя людей, что Полина невольно поморщилась. И желание выбраться оттуда одной из первых было желанным. Если бы не Ярский, который стоял у ресепшена, что-то обсуждая с секретарем.
После всего случившегося, Полина понимала, что встречи и разговора с ним не избежать. И вроде бы ждешь этой самой встречи, даже чтобы опять взглянуть в его зеленые глаза, которые затягивают в себя душу, но и оттягиваешь момент этой самой встречи, потому что не знаешь ее исход. И вот двери лифта открылись, народ сразу начал разбредаться по своим кабинетам, особенно под пристальный взгляд их начальника, и осталась стоять одна Полина, в ожидании…Когда он своим властным голосом позовет ее за собой, чтобы заявить, что она уволена? Или что все это было ошибкой? Слишком противоречивые чувства у Полины внутри. Полный раздрай. И пока она в голове своей выстраивает очередную версию дальнейших отношений, Саша своим взглядом сканировал ее своими малахитовыми глазами, возможно читая ее мысли. Спокойный, уверенный, сложив руки в карманы идеально выглаженных черных брюк, он смотрел на нее как на загадку, которую ему никак не удается разгадать, но безумно хочется. Прямой взгляд внутрь, который выворачивает все наизнанку, и ты готова признаться во всех грехах, даже в тех, которые не совершала. Вот только секунду спустя Ярский молча разворачивается и идет в направлении своего кабинета. Скрывая легкую улыбку на губах.
***
Весь день Полина просидела у себя в кабинете, ожидая звонка от Саши с просьбой зайти к нему. И в то же время очень не хотела, чтобы он позвонил и позвал ее. Типичная ситуации для женских чувств и мыслей: и хотеть и не хотеть одновременно. А еще хотелось, чтобы он зашел к ней. Да, именно так, прошел через весь коридор, через все рабочие пространства open space и вошел к ней, улыбаясь той обезоруживающей улыбкой, от которой ноги сами подкашиваются, а слова застревают где-то в горле. Хотелось бы… Но вместо этого она видит, как девушки из бухгалтерии из соседнего кабинеты выходят на обед, как Петя, молодой парень, что-то чинит в компьютере, как коллеги из отдела маркетинга что-то бурно обсуждают, возвращаясь с обеда, как бегает Оксана, секретарь ресепшена, разнося пришедшую с курьером почту… Рабочий день идет своим чередом. Но ни звонка, ни его самого нет. Вот только надежда умирает последней, поэтому было бы глупо обвинять Полину, что она опять одна из последних покинула офис.
Опять этот лифт, на кнопку вызова которого Полина жмет с остервенением, опять злясь на себя, а вымещая злость на эту ни в чем не повинную кнопку. Ругая себя за несбыточные надежды, она не заметила, как воздух вокруг нее стал по-осеннему холодным и землистым с цитрусовыми нотками. Нет, надежда не глупое чувство.
– Спешишь? – поинтересовался Саша.
– Да… то есть нет, – замялась Полина.
– Не составишь мне компанию за ужином? Нам есть, что обсудить, – ненавязчиво спросил Саша, как будто он хочет предложить ей обсудить очередной бизнес-план.
Стоит ли проявить гордость или идти за чувствами, которые скрывать становится все сложнее? А как же любовь к себе и чувство собственного достоинства? Наверное, все это становится неважным, когда перед тобой стоит Ярский, а после его предложения вместе поужинать маленькие весенние цветочки распускаются в душе. Ранние, те, которые не бояться показать свои нежные лепесточки солнышку, когда корни еще находятся в холодной земле под коркой снега.
– Зовешь опять очаровывать своим итальянским, сеньор?
– Сегодня, пожалуй, обойдемся, – улыбается и пропускает Полину первой, когда створки лифта открылись.
Если Саша ведет себя непринужденно, как будто вчера вечером ничего не было, то Полина уже измяла весь край своего плаща, и ее напряженное состояние так и витает в воздухе.
– Полин, я тебя не съем, не бойся. Ну если только ты сама меня об этом попросишь, – ухмыляется Саша, смотря на Полину и считывая ее реакцию.
– Не думала, что тебе нужно мое разрешение…– так и не взглянув на Сашу, ответила Полина.
– Оно не обязательно должно звучать как “да”, – не отстает от нее Саша, на что, наконец-то, получает испепеляющий взгляд голубых глаз.
До Сашиной машины они дошли молча. Он молча открыл перед Полиной дверь, а сам сел за руль: сегодня у его водителя незапланированный выходной. Воздух в машине в момент стал густым и напряженным, который можно пить через трубочку. Запах осеннего леса, луговых трав, а еще бензина и чего-то неуловимого, что делает весь этот букет запахов вкусным, но опасным.
– По поводу вчерашнего… – начал Саша, – я должен извиниться, что не сдержался. И что ушел. И что сегодня в течение дня и не позвонил тебе, и не зашел. Вот только если по последнему пункту у меня есть оправдание, я был очень занят, то по поводу всего остального – нет, – Саша теперь развернулся к Полине лицом, чтобы посмотреть в ее глаза и хотел было еще что-то добавить, но так и не решился и просто завел двигатель.
Центр Москвы к этому времени уже был избавлен от будничных пробок, которые переместились в сторону МКАДа, и Саша с Полиной доехали до Кропоткинской набережной довольно быстро. Это был тот ресторан, где они были после знакомства. Ресторан, который принадлежал его старшему брату.
Уютную обстановку Полина заметила еще в прошлый раз. Но только сегодня она увидела красивый мощенный деревянный бар в центре помещения, толстые деревянные балки у потолка, с которых свисают красивые люстры с приглушенным светом, стеллажи с книгами и состаренные подсвечники. Все здесь пропитано духом элитарности, но она не такая пафосная и напыщенная, к которой когда-то привыкала Полина, а скорее интимная, для близкого круга, домашняя, но с изыском.
Для вечера четверга в помещении довольно много народу, но, пользуясь родственными связями, им с Сашей дают, кто бы сомневался, один из лучших столиков с видом на набережную из окна и красивый бар уже в зале.
Игнорируя принесенное официантом меню, Саша заказал стейк средней прожарки с овощами-гриль, а Полина тот же лосось, то есть семгу, уж очень ей понравилось в прошлый раз.
– Ты можешь позволить себе бокал вина, я отвезу тебя домой, если захочешь, – предложил Саша.
– Хорошо. Тогда бокал белого сухого.
– Puligny-Montrachet, – добавил Саша к заказу, очевидно зная наизусть не только меню, но и винную карту.
– Здесь очень уютно. В прошлый раз я почему-то не заметила… – начала непринужденно Полина.
– Это первый ресторан Алексея. Мой брат, если ты забыла. Его жена – дизайнер интерьеров, очень модное сейчас занятие для женщин, – усмехнулся Саша, но без доли иронии в голосе, – она помогала ему с дизайном.
– А меню? Ты же знаешь его наизусть?
– Довольно часто здесь бываю. Только и всего.
Очевидно, окружающая обстановка помогла Полине расслабиться и наслаждаться моментом. Ведь сейчас так уютно и спокойно находится в таком удобном кресле, когда напротив – красивый и обаятельный мужчина. Его речь, его голос… Полине так и хочется сесть рядом с ним, прижаться к его сильному плечу, вдохнуть аромат, который более ярче играет у пульсирующей вены на шее. Главное не забывать, что этот мужчина Александр Ярский.
– Полин, – начал Саша, по тону которого можно предположить, что непринужденные беседы закончились и сейчас он перейдет к сути дела, ради которого он и позвал ее, – я слукавил, когда сказал, что у меня нет оправдания, почему не звонил и не приходил к тебе. Мне нужно было подумать, – и внимательно стал изучать Полину.
Но сейчас, даже Ярскому не удается понять, о чем думает Полина. Потому что когда ни о чем не думаешь, нечего и читать.
– У меня к тебе предложение, – заключает Саша, – после вчерашнего секса у меня в кабинете я понял, что готов закрыть глаза на наши рабочие отношения, – по-деловому строго продолжил.
– Ты же не спишь с подчиненными и против романов на работе? – начала Полина.
– Я тебе говорил, что у меня с женщинами довольно деловые отношения, – игнорируя ее вопрос продолжил Ярский. – Только сухой договор, где заранее обсуждаем, что ждем друг от друга. Без истерик, выяснений отношений, совместного жилья и планов на будущее, разумеется. Я предлагаю тебе стать моей любовницей. Определим в какие дни будем встречаться, на какой территории, какие рестораны посещать, когда и во сколько. На мероприятия, куда меня приглашают, мне нужно будет твое сопровождение. Я не любитель всех этих тусовок, но иногда там появляться надо, – все так же сухо говорит Саша. – В финансовых вопросах будешь спокойна: у тебя будет моя карточка, которую ты можешь использовать по своему усмотрению. Только, пожалуйста, постарайся обойтись без покупок яхт, недвижки и всякого антиквариата с черного рынка, – отшучивается Ярский. – Как наши отношения изживут себя, мы просто мирно расстаемся, без скандалов. В качестве утешения могу купить тебе квартиру. От трешки в центре мало кто откажется…Да, и самое главное – никаких измен. Ни с твоей, ни с моей стороны. Узнаю – по миру пущу в одних трусах, – закончил Саша и сделал глоток горячего эспрессо.
Сколько прошло секунд или минут с тех пор, как Саша озвучил свое предложение, Полина не знала. Все, что было у нее сейчас в голове, в ее мыслях, это стук. Стук секундной стрелки, очень похожий на стук ее сердца, который становился быстрее и быстрее, набирая обороты.
– Ты предлагаешь мне выбрать по каким дням нам будет удобно трахаться, а потом, как я тебе надоем, оставишь мне прощальный подарок в виде трешки в центре? Я правильно тебя поняла? – все еще пытаясь осмыслить услышанное спросила Полина.
– Я ещё говорил про мероприятия. Там почти всегда надо быть с парой, – с ухмылкой говорит Саша.
– А чувства? В твоём райдере есть что-то про чувства?
– Полина, ты думаешь, что влюбишься? – небрежно поинтересовался.
– А ты? Ты не боишься в меня влюбиться? – уже с вызовом спросила Полина.
На секунду Саша задумался, глядя куда-то поверх Полины. Ни тепла, ни нежности, ни ласки не было уже в его взгляде, когда он смотрел ей в глаза. Он был твердым и холодным, как будто глаза действительно превратились в холодный малахит.
– Полина, я не влюбляюсь… – наконец произнес Саша и посмотрел испепеляющим взглядом.
– Саша, нет. Когда мы с тобой познакомились, ты думал, что я играю. Так вот я не играла. Я такая, какой ты меня встретил. Да, в чем-то наивная, в чем-то добрая и доверчивая. Но что я никогда не буду делать, это играть с чувствами. Ни со своими, ни с чужими. А то, что предлагаешь ты – это игра. Жестокая игра, в которой не может быть два победителя. Одному из них будет очень плохо и больно.
– Это всего лишь секс. Мы взрослые люди, ты мне нравишься, я тебе нравлюсь. Так в чем проблема? Могу новую машину тебе хоть завтра подогнать, как аванс.
