Дарина Мишина
Нижнебург. Облачная Фабрика
– Да ладно. Чья-то глупая шутка – заверил Никита. – Никто из тех, кто видел Шкурепею наяву не выжил. Она кусает шесть раз и всё. От смертельного количества яда в крови ты просто умираешь.
– Я видела наяву. И выжила – тихо сказала Майя.
– Ты хочешь сказать, что… – Аскольд не смог договорить, слова застряли поперек горла.
Майя утвердительно кивнула головой и дрожащей непослушной рукой закатила левый рукав. В приглушенном свете ламп все разглядели пять пар красных точек. Аккуратным рядком они поднимались вверх от запястья к сгибу локтя. Между ними было одинаковое точное будто механически отмеренное расстояние только наверху оставалось свободное место, где недоставало последнего смертельного укуса.
Все ошарашено и испуганно посмотрели на Майю. Даже лицо Никиты стало серьезным и обеспокоенным. Это было чем-то необычным и нетипичным для парня, Майя даже тихо прыснула. Впервые за этот вечер хоть что-то ее развеселило. Но ребята её не поняли.
– Ты головой хоть думаешь!? – накинулась ни с того ни с сего на Майю Катрина – Весишь на волоске от смерти, а тебе, видите ли, смешно!? За тобой охотиться целая банда гангстеров, оставляет угрозы и послания и, в который раз пытается прикончить, а она… веселиться и хохочет! Ты вообще не думаешь о чувствах людей, которые о тебе заботятся!
– Я не… – начала было оправдываться Майя, но осеклась.
С какой стати она должна оправдываться перед Катриной. Кто она вообще такая чтобы отчитывать её как маленького несмышлёного ребенка. Все что накапливалось внутри у Майе все эти дни в ответ на «заботу» Катрины вырвалось наружу.
– Знаешь что?! – вспылила Майя, – Мне осточертело, что ты корчишь из себя мамочку! Что мне можно делать, что нельзя. Какое тебе дело?! Для тебя это развлечение, твоя псевдозабота. Тебе надоест, и ты преспокойно убежишь под крыло родителей, а у меня в отличии от всех вас нет богатых и влиятельных родичей! – у Майи пересохло в горле от слез! – У меня вообще никого нет! И я устала терпеть перемены в твоем настроении и твою беспочвенную агрессию в мой адрес. Выглядит так будто твоя дружба со мной – твоё одолжение мне! А на деле, все, наоборот, милочка! И если ты продолжишь так себя вести, то растеряешь всех своих немногочисленных друзей. Останешься один на один со своим тяжелым характером. Никому не нужная! – только закончив эту злостную тираду, Майя осознала, что она наговорила.
Катрина побледнела и сурово посмотрела на Майю, такими холодными девчонка еще не видела глаза подруги. Слова Майи сильно ранили Л’Горностаеву. Не такого эффекта добивалась Майя. Слёзы ручейками текли по щекам Катрины, но на лице не дрогнул ни один мускул.
– Катрина, я… – смягчилась Майя.
– Убирайся! – истерично завизжала Катрина – Я не хочу тебя больше видеть. Убирайся вон из этого дома.
Аскольд вовремя убрал из-под руки Катрины кружку с чаем и все тяжелые предметы, девушка швырнула в Майю подушкой, но промахнулась, Майя уже неслась по коридору куда глаза глядят.
– Чтоб ты снова в лапы ядоязыких угодила! Зря они не убили тебя тогда! – проклинала вслед её Катрина.
Никита застал Майю на ступеньках Руси. Она сидела, прижав ноги к груди и опустив голову вниз, и вся сотрясалась от рыданий.
Парень тихо ругнулся под нос, он терпеть не мог слёз и понятия не имел, что ему с этим делать. Но раз пришёл сюда и начал, придётся заканчивать.
– Эй, – Никита подошел к Майе и положил ей руку на плечо. От неожиданности девчонка дернулась – ты как?
– Бывало и лучше – шмыгнула она носом, пытаясь унять всхлипы и заикания в голосе.
– Не злись на Катрину. – Никита уселся рядом с Майей, тоже спустив ноги вниз. – У нее и правда тяжелый характер. Всем достаётся. Однажды она ударила меня куском медной трубы по башке. – парень запустил руку в волосы – не помню уже за что, но шрам остался.
Майя молчала.
– Пойдём, я покажу тебе одно классное место. Там точно не захочется плакать.
Никита обнял Майю за плечи и провёл в сад во внутреннем дворике.
– Здесь я уже была.
Майя недовольно покосилась на статую цветочной нимфы, на шеи которой было выгравировано имя её матери.
– А мы ещё не дошли.
Никита забрался на статую нимфы Гортензии, самой высокой из восьми сестёр, помог вскарабкаться Майе и перелез на карниз крыши особняка. Парень подал руку Майе, та нехотя, но полезла следом.
– Как на счёт нимф, – вспомнила Майя разговор Никиты с Ирисом и Пионом.
Теперь она узнала их среди статуй в саду Л’Горностаевых.
– Как ты умудрился наладить с ними контакт? Они же никому не дают к себе подойти.
Никита, казалось, обрадовался этому вопросу.
– Ты представляешь, чем дальше летит время и чем дольше я отматываю стрелки своих наручных часов, тем больше… больше способностей я получаю! Ирис и Пион прямым текстом сказали, что примут меня в ряды цветочных нимф – глупо, но, чёрт, сами цветочные нимфы считают меня равным себе! Я могу очаровать любого обычного человека одним лишь взглядом! Это… Это какая-то магия! Со мной такого никогда еще не было! Такого не было ни с кем из подземельцев!
– Вот именно, твои часы… Твои часы – нехорошая вещь. Ты перестаёшь быть подземельцем, ты становишься… Я не знаю кем. С каждым разом ты теряешь самого себя. Остановись, пожалуйста!
Никита не ответил.
Они забрались на крышу. Отсюда открывался шикарный вид на бурлящую кипятком вечернюю реку Аквопрак. Руся выходила на набережную, оттого правый берег реки был отчётливо виден со всеми жилыми домами, в которых зажигался свет.
– Не злись на Катрину… Родители не особо нами занимались, они все были заняты строительством, эта их священная ГСС (Л’Горностаевы Строительное Сообщество), основанное Сиком Л’Горностаевым. Мне было как-то без разницы, тем более родители мои лишь наполовину, Катрину это задевало. Ну и она поклялась всеми силами живыми и мертвыми – Никита попытался предать голосу таинственную, но комичную интонацию – что она так никогда не будет поступать с другими.
Майя прыснула сквозь слёзы. Никита остался доволен результатом.
– Вот ты и попала под её горячую руку. Когда ты появилась здесь – признался он – я думал, ты придумала эту историю. Про ядоязыких.
– Тебе не кажется, что с таким не шутят. Не шутят со смертью.
– А я шучу.
– Оно и видно, – Майя ткнула парня туда, где со вчерашнего дня на его животе остался ожог от изумруда.
– Это твоих рук дело. Это смертью не считается.
– Считаешь, что я не могу убить? – Майя посмотрела на него исподлобья.
– Неа, не можешь. Ты добрая. А добрые, должны быть добрыми.
На мгновение Никите показалось, что сейчас Майя зарыдает с новой силой. Этого ему только не хватало.
– Мне жаль – печально сказала Майя.
Что-то щелкнуло в её голове. Вернее, у нее просто уже не было сил сдерживать свои эмоции. Она бросилась Никите на шею, сцепив руки в замочек и уткнулась носом в его ключицу.
В этот момент заколка на её плече расстегнулась и полетела вниз. Майя мысленно ойкнула, но даже не посмотрела ей вслед.
Никита впал в состояние шока и на секунду вытянулся как струнка, будто Майя была какой-нибудь бомбой и при малейшем его движении грозилась взорваться.
– Чего жаль? – не понял Никита, – меня? Катрину? Ожог?
– Да всех, – пропищала Майя ему в плечо.
– Хах, – Никита попытался как-то разрядить тишину. Он был озадачен таким поворотом событий, но тоже обнял Майю, положив ей руки на плечи. Другого выхода просто не оставалось…
Они и не видели, что за ним, стоя в тени статуй цветочных нимф наблюдала дама, одетая во всё алое. Она ещё постояла немного и прошествовала в свой кабинет. Достала листок бумаги и ручку, написала коротенькую записку и отправила через почтовый холодильник.
Пару минут спустя в её кабинете стояла как штык Принцесса Фламинго.
– А Макса вы не позвали?
– Я хочу говорить только с тобой. Я вижу, вы сдружились с Максом?
– Нуууу… он забавный.
– Я вижу общество керамика тебя уже не так смущает, как раньше. Рада, что ты изменила свои взгляды. Я получала все ваши ежедневные отчёты о девчонке.
– И что скажите?
– Вы хорошо поработали.
– Не объясните, зачем это было вам нужно?
– Нет. Какое у тебя сложилось о ней впечатление?
– Моё мнение имеет значение? Суёт нос не в свои дела, всё получает просто так, все привилегии случайны. Слабая, бесхребетная…
– Кстати… знаешь, что я видела буквально только что? – Л’Калинова сменила интонацию, будто собиралась посплетничать с лучшей подружкой, – эта девочка тебя обскакала.
– В каком смысле? – хмыкнула Селеста, – Где я и где она. Это уму непостижимо.
– А вот твой бывший парень так не считает.
Наступила тишина. Селеста судорожно сглотнула.
– Я видела, как они обжимались в саду, сидя на крыше.
– Это не имеет значения. Теперь. Больше.
– Да, конечно… просто это доказательство, что всё же тебя можно затмить. Тебя. Можно. Забыть. – Л’Калинова нарочно растягивала слова, чтобы до Селесты дошёл их смысл.
Глава 23:
Мама
Вернувшись наутро от Люции Л’Хорьковой, Клара Л’Горностаева была приятно удивлена, что дети за выходные не разнесли их особняк вдребезги.
Поначалу Майя не могла понять, чем занимается Клара Л’Горностаева. Периодически она куда-то исчезала, а потом ходила с гордым видом по Русе, строила дрессировщиц пыли и других слуг. Частыми гостями в их доме были различные кулинары, садовники, интерьерные дизайнеры с заковыристыми непроизносимыми фамилиями. Время от времени Клару можно было застать с толстым блокнотом, в котором она яростно чёркала, планируя торжества, приёмы и праздники в Русе. Самым ближайшим было 30 августа – день посвящения. Катрина должна была принять одну из сторон двух правителей Подземельного мира – Ночной губернии или Царства Полоза.
Никите тоже пора было уже это сделать, но парень на столько не хотел взрослеть, бежал от всякой ответственности, что Майя сомневалась, что этот год будет для Никиты последним годом детства.
Было ещё одно страшное событие, которое происходило 30 августа – у всех, кому к этому времени исполнялось шестнадцать, забирали сердце. Вместо него устанавливалась простая металлическая дверь, а само сердце хранилось в специальном нумерованном сейфе на Облачной Фабрики.
Майю пугало посвящение, в большей части из-за того, что Клара собиралась проводить его и для неё самой. Майя не хотела лишаться сердца, потому волна облегчения накатила на неё, когда после завтрака она получила письмо от Сонечки:
«Дорогая Майя,
Мне удалось исследовать всю кровеносную систему. Я нашла парочку интересных вещей и собрала полный пакет доказательств против Димитрия.
Теперь это подтвержденная информация – Димитрий – глава ядоязыких. Будь осторожна. Нам нужно пережить это утро и убежать из этого гиблого места.
Встречаемся в прачечной в 11. Не опаздывай!
Письмо разорви и сожги
Твоя Сонечка!»
Побег – это и правда был выход из проблемы. Никакого посвящения, никаких дверей, сторон и похищения сердца.
Майя вспомнила, что у самой Сонечки сердце осталось, хотя на вид ей было лет 19. Замедлить сердце – тоже не было безоблачной перспективой, однако звучало менее пугающем, чем металлическая дверь посреди грудной клетки.
У Майи задрожали колени от мыслей, что она находиться в доме того, кто охотиться за её головой. Ей стало страшно. Часы показывали без десяти десять. Оставался мучительный час, который надо было пережить. Коротать время Майя решила в библиотеке. Она пересекла сад, а в дверях столкнулась с Никитой, вернее она налетела на него.
– И тебе привет, зверушка.
– Долго ещё будешь дразнить меня зверушкой? Тем более… Хозяйка-то моя отреклась от меня. Видимо навсегда.
– Катрина злопамятная, – хмыкнул Никита, —кстати, у меня для тебя сувенир.
Никита выудил из кармана пару конфет и высыпал ей в руки.
– У меня тоже кое-что для тебя есть – выдала Майя, сама не зная, что творит.
Она боялась, что, когда всё начнётся: их побег с Сонечкой, доклад Полуночнику, арест Димитрия – Никита не простит ей этого предательства.
Майя всегда носила при себе два кинжала: Колибри и Осколок – по словам бабушки второй навеки скреплял дружбу с тем, кому его подаришь.
Майя вынула из кармана небольшой стальной кинжал с раздвоенным лезвием. На котором мозаикой были наклеены кусочки стекла. Когда лучи солнца подали на лезвие, меч переливался всеми цветами радуги и даже слепил того, кто на него смотрел. А рукоятью украшали четыре стразы-сапфира.
– Как мило. Иди сюда. – Никита, не дожидаясь пока Майя сообразит, что происходит, обнял её.
В голове Майи прогремел фейерверк, произошло землетрясение и началась третья мировая. Но виду она почти не подала, не считая того, что превратилась в каменную музейную статую. Она кое-как справилась с переполнявшими эмоциями и тоже обняла Никиты в ответ, уткнувшись носом в его ключицу. Майя отдала бы все на свете, лишь бы этот момент не кончался. Лишь бы стоять вот так с глупой и мечтательной улыбкой на лице и чувствовать руки Никиты на своих плечах.
Никита разжал руки, в его голове загорелась какая-то мысль и он ринулся куда-то сломя голову. Майя с сожалением вздохнула, глядя ему вслед.
– А Майя мне подарила меч! – хвастался парень, по-видимому, в коридоре он наткнулся на Аскольда.
– Как маленький ребенок – прыснула Майя.
Она посмотрела на гору шоколадных конфет у себя в руках и поняла, что не сможет съесть их никогда.
Это чем-то напоминало покупку новых кроссовок пятилетнему мальчику. Новые кроссовки, которые так полюбились, что ребенок отказывался снимать их даже перед сном. Так и ложился в постель в новой обновке. По лицу Никиты было видно, что он будет спать с новой игрушкой.
– Никита, – парень обернулся и увидел перед собой Селесту.
С их разрыва в библиотеке прошла всего неделя, но ему показалось, что вечность. Он уже не злился на неё – ему было плевать, где она, как и с кем.
– Мы можем поговорить?
Принцесса Фламинго нервничала. Она не смотрела бывшему парню в глаза. Её зрачки бегали с картины на картину так, будто в портретной галерее Уральский хребет она оказалась впервые.
– С какой стати?
– Работаешь на Л’Калинову, и чёрт с тобой.
– Я… Я…
По лицу Селесты было видно, что она сейчас расплачется. Никита не собирался смотреть на её актёрские слёзы, и слушать бред, который она тренировала перед зеркалом. Парень уже собирался уйти, как розоволосая выдала:
– Прости меня…
Никита остолбенел. Селеста Л’Норкина извинилась. Даже единороги встречались чаще, чем извинения в поведении его бывшей.
Никита глубоко выдохнул:
– У тебя пять минут. Говори, что хотела.
В глазах Селесты на мгновение блеснул огонёк триумфа. Триумфа над Майей. Но Никита этого не заметил.
****
Майе не читалось. Она сидела на кушетке, задумчиво глядела в окно и с сожалением думала о том, что Никиту она больше не увидит. Девочка тяжело вздохнула.
Час прошёл быстрее, чем она ожидала.
Майя поставила книгу на место, погладила рукой мягкие атласные переплеты, понюхала цветы в саду во внутреннем дворике. С сожалением поглядела на подпись своей матери.
Майя так и не нашла её. А хотела ли – девочка уже, и сама не знала. Ей казалось, что встреча с матерью принесёт волну тепла и уюта в её жизнь. Но собирая по крупицам информацию о маме, она понимала, что мать её не такой уж и хороший человек.
Майя с ностальгией осмотрела все картины в портретной галерее, и поняла, что привязалась к этому месту. Пусть и недолго здесь прибывала.
«Рыбий, рыбий, рыбий жир, – запел Мудрус в её голове.»
Майя от него отмахнулась и отправилась в прачечную. Пробило 11 ровно. Прошла минута, две, пять, десять. Сонечки не было. Через пол часа, когда все горничные начали на неё подозрительно коситься, Майя поняла – Сонечка не придёт.
– Может время не то? – Майя побежала в свою комнату, чтобы свериться с письмом, но не обнаружила его на кровати.
Она просмотрела все подушки, перевернула одеяло, заглянула под кровать – пусто.
– Что-то потеряла?
Майя подняла голову. В дверях стояла Селеста, самодовольно скрестив руки на груди.
– Где письмо?!
– Письмо? – Селеста надула губки, делая вид что не причастна, – не знаю. Я зашла в твою комнату, увидела какую-то бумажку и…
– И?
– И отнесла её Кларе, – мне показалось это подозрительным.
– Ах ты…
Майя бросилась на Селесту, но та отскочила в сторону и побежала от неё по коридору. Майя бросилась за ней, желая выдрать розовые волосы Принцессы Фламинго с корнем. Она уже почти нагнала Селесту, как тут её остановила чья-то рука в алой перчатке.
Майя развернулась и столкнулась лицом к лицу с Элéн Л’Калиновой.
– Драка – не лучший способ. Не для леди. Ты считаешь себя леди, Майя?
– Я считаю, что вы заодно с Селестой. Но она всё равно своё получит, не сомневайтесь.
– Я не сомневаюсь в этом также как и в том, что пару грамм стрихина способны убить любое живое существо. Идём со мной.
– Зачем?
– Поговорить хочу. Травить не буду.
– Я не хочу! И никуда с вами не пойду!
– Как хочешь.
Л’Калинова развернулась и зашелестела алыми юбками по направлению своего кабинета.
– Тогда и не узнаешь, что случилось с твоей уборщицей-шпионкой, – бросила напоследок зодчая.
Майя подняла глаза к потолку, мысленно проверила на месте ли Колибри, на месте ли осколки изумруда, которые не хотелось терять, и отправилась за Л’Калиновой.
– Мне кажется нам пора бы и поговорить. – сказала зодчая, прикусывая губы, садясь в алое кресло и разливая по чашкам красный, как кровь чай.
Л’Калинова нервничала, но была настроена решительно.
Директриса встала, плотно задвинула тяжелые бордовые шторы и важно уселась обратно в кресло.
– Что ты знаешь о своих родителях?
Вопрос был задан в лоб. Майя надеялась узнать о своих родителей от кого-то поприятнее Л’Калиновой, например от Сонечки, но возможности не подвернулось.
– То, что рассказывала бабушка – ответила девочка.
– Бабушка?! – хмыкнула зодчая, – Что эта поганка могла тебе рассказать?
– Что они путешествуют по Африке, что они застряли в параллельной галактике и что они ловят золотых рыбок на Южном полюсе. – Майя проигнорировала сравнение бабушки с ядовитыми грибами.
– Забавно – хмыкнула Л’Калинова – Но всё было не совсем так.
– Я знаю, что мать мою зовут Медея. Что она специалист по ядам. Что она примкнула к ядоязыким. Что пыталась убить бабушку. Что хотела заполучить изу… – Майя умолкла.
– Что хотела заполучить?
– Ничего, – Майя не доверяла Л’Калиновой, особенно, такую тайну как изумруд.
– Проведу тебе урок истории – вздохнула Л’Калинова – Что такое Земля?
– Планета.
– Это тюрьма. Знаешь для кого?
Майя пожала плечами.
– Это тюрьма для огненного демона Огневика.
– Которого держат тринадцать атлантов, знаю.
– Тех, кто перебивает взрослых травят рицином… Эту тюрьму создала богиня ВремеНика для своего мужа, а охранять её поставила своих тринадцать детей: Гею, Вулкана, Борво, Пéле, Гефеста, Весту, Соль, Сурта, Гэсэра, Аги́на, Махуику, Руамоко и Борейя.
– Имена попроще она им не придумала?
– Смешно, – без капли смеха произнесла Л’Калинова, – Однако Земля случайно создалась вместе с её обитателями подземельными и надземными жителями. С надземными всё просто – они были обычными людьми. Они находились далеко от ядра и не обладали никакими способностями. А подземные жители… Подземные жители были куда интереснее. Их было несколько видов: саламандерсы, керамики, теневики… Есть ещё один вид существ. Те, о которых все попросту хотели забыть, ведь это принесло всем подземельцам много горя.
– Масколикие. – прошептала Майя.
– Верно – Л’Калинова хищно улыбнулась – Существа, которые убивали других, забирая себе их лица и облики. Нас боялись – Л’Калинова на секунду умолкла, наблюдая за тем, как Майя тревожно сглотнула – 266 лет назад большая часть масколиких была уничтожена вместе с императором Николой дека Змеевиком, в том числе и королевская семья Змеевиков, которые тогда сидели на престоле. Настала новая эра для Подземельного мира, правление губернатора.
– Вы оговорились. Вы сказали про одного губернатора. За 266 лет их должно было смениться несколько десятков.
– Спорный момент, – Л’Калинова снисходительно улыбнулась, – Подземельцы уничтожили нас навсегда. Вернее, они думали, что уничтожили всех. На деле же мы попрятались и скрывались ото всех представляясь обычными саламандерсами. Ты тоже масколикий, драгоценная моя, – она в точности повторила интонацию Агнии Францевны.
– Откуда Вы… знаете? – у Майе появилась смутная догадка касательно Л’Калиновой.
– Откуда? Я сама когда-то была её драгоценной. Я думала, что Вы умерли. Но у всего есть погрешность, и даже цербéра одоллáм не всегда приходит к летальному исходу.
– Значит Вы… – моя мать?
В голове Майи произошли взрыв, извержение вулкана, сдвиг тектонических плит, десятибалльный шторм – одним словом, все природные катастрофы одновременно.
– Я бы предпочла остаться просто зодчей и госпожой Л’Калиновой. И никак иначе. Ты похожа на меня в молодости – помолчав, сказала она – Внешне. И только. По характеру ты – тряпка. Жалкая, мелкая, сопливая девчонка… Я много за тобой наблюдала. Потом я в тебе разочаровалась. Как Малахита тебя только терпела? Она била меня каждый раз, когда я проявляла слабость в характере
– А где тогда мой отец?
– Кому-кому, а твоему отцу тем более наплевать на тебя. У него есть и дети, рожденные в браке. – на этом слове она фыркнула, явно ревнуя – По уровню воспитания, взглядам на мир ты явно до них не дотягиваешь.
– Он хотя бы знает обо мне?
Л’Калинова оценивающе посмотрела на девочку.
– Знает. Но лучше бы тебе было оставаться мёртвой.
– Мы не похожи с вами даже внешне.
Майя бы ни за что на свете не приняла бы Л’Калинову за свою мать.
– Ты думаешь это моё настоящее обличие? Наивно. Я не помню сколько личин сменила. Но их было достаточно для того, чтобы начать презирать своё настоящее изуродованное шрамами тело. Моё лицо сейчас – это украденная маска.
– А где настоящая хозяйка этого обличия?
– Мертва давным-давно.
– Вы её убили?!
– Знаешь, как работает способности масколикого? И я сейчас не о кристаллах, вырастающих по мановению настроения. Нужно встать перед зеркалом, закрыть глаза, произнеси имя того, в кого хочешь превратиться. Представить, что смотришь на мир его глазами. Представить, о чём он думает, его мысли и чувства. Главное, чтобы этот кто-то был от тебя не дальше десяти метров иначе ничего не сработает. Если перевоплощаешься не более чем на пол часа, то твоя жертва лишь впадает в кому. Если провести в её обличии более получаса, то жертва умирает. Очень удобно. Убийство без крови.
– Это всё, конечно, увлекательно, – Майю аж передёрнуло, – но Вы сказали, что знаете, где Сонечка.
– А не многого ли ты хочешь?
– Вы бы не стали меня дразнить зря. Вам от меня что-то нужно.
– Ты умная, может из тебя и выйдет толк. Мне нужен изумруд. Ты не могла без него сюда прийти, не могла.
– Я его не отдам!
– Я пару дней назад уже провела сюда ядоязыких, приведу второй раз. Правда мы не знали тогда, что ты обязана отдать изумруд добровольно.
Майя хотела что-то возразить, но мысли перебили слова Мудруса.
«Отдай ей осколки изумруда.»
«Но бабушка просила их оберегать!»
«Она просила оберегать ни осколки, а меня! Я у тебя. Изумруд – енто всего лишь оболочка, скорлупа как у грецкого ореха. Вся суть-то внутри. Вот ты устроена наоборот. С наружи – нечего так, а внутри – дурище дурищем.»
«Спасибо, Мудрус. Ты – мастер делать комплименты!»
Майя достала из кармана осколки изумруда и протянула по направлению к Л’Калиновой.
– Где Сонечка?
–Твою шпионку-уборщицу схватили в прачечной и отправили в ГСС. Её прячут скорее всего на 44 этаже бизнес-центра, в комнате, в которую можно попасть только преодолев 8-ю тайную комнату чудовищ. Димитрий был в гневе, что губернатор отправил к нему шпионку.
Майя разжала кулак и высыпала осколки изумруда на кофейный столик Л’Калиновой. Она направилась прочь, но в дверях остановилась:
– Димитрий – глава ядоязыких?
– Твой лимит вопросов исчерпан. – сказала Л’Калинова, попивая чай, – Я надеюсь ты понимаешь, что этого разговора не было и быть не могло. Если хотя бы одна живая душа узнает о нашей тайне… Ты быстро исчезнешь.
Майя лишь тяжело вздохнула и безразлично пожала плечами. Чем чаще тебе угрожают расправой, тем быстрее ты начинаешь воспринимать это как норму жизни.
Глава 24:
ГСС
Первым дело выйдя из кабинета Л’Калиновой Майя отправилась в библиотеку по совету Мудруса. Зачем – она и сама не знала.
«Тебе нужна синяя энциклопедия в черную шашечку на пятом стеллаже от окна вторая полка снизу! – командовал Мудрус.»
«И что там?»
«Открой.»
Майя послушно открыла книгу.
«Конституция Нижнебурга – прочла она название, – зачем мне это?»
«Всегда имей запасной план, особенно, когда дело касается престолонаследия!»
«Что за глупая цитата?»
«Енто ты пока ещё дурище. Страница 488.»
Майя нашла нужную страницу.
«I Раздел: о Масколиких».
«Дальше читай! Пункт 2.»
«Пункт 2: Три признака обнаружения масколикого:
· Масколикие боятся церберьеров, а церберьеры, в свою очередь, остро реагируют на присутствие масколикого;
· Масколикий испытывая сильное эмоциональное переживание, способствует росту минералов вокруг себя;
· Масколикий похищает чужие лица.»
Майя молчала.
«Тебе енто пригодиться.»
«Подробности ты не откроешь?»
«Нет.»
Майе всё не давал покоя первый признак обнаружения масколикого.
«Почему у Л’Горностаевых целая овчарня собак всех пород и размеров?»
«Хороший вопрос. Ты знаешь, что значит суффикс «Л’» перед фамилией саламандерса?»
«Л’ – значит ловец.»
«Ловец или охотник. Саламандерсы охотники за масколикими испокон веков. Но енто лишь пол беды. Л’Горностаевы вот уже 266 лет не верят, что масколикие уничтожены. Димитрий мечтает найти масколикого и убить, а его чучело, сделанное собственноручно, установить в своём кабинете.»
Майю передёрнуло.
«Чтобы проникнуть в ГСС тебе придется замаскироваться. Иначе тебя узнают.»
«Предлагаешь мне опять дрессировщицей пыли переодеться?»
«Я не про енто.»
«А про что… Нет. Нет. Нет. И ещё раз нет! Я не моя мать. Я не буду прибегать к этой грязной способности. Я не стану калечить людей, надевая на себя чужие лица.»
Тут мимо Майи спешно прошёл Никита. Майю так удивило то, что он не поздоровался, ни подошёл, ни помахал рукой.
«Я попрошу помощи у Никиты.»
Майя бросилась вслед за Никитой и догнала его.
– Слушай, ты же собирался сегодня в ГСС, возьмёшь с сбой. Мне нужно туда попасть. Очень срочно.
Никита не смотрел ей в глаза.
– Я… Я занят, Майя, – ответил он ей холодно и оставил стоять в ступоре.
– Майя? – переспросила девочка.
Ни разу, ни разу Никита Л’Горностаев не называл её по имени. Ей это сильно не понравилось.
Майя догнала его повторно.
– Ты меня что избегаешь? – улыбнулась она.
Хуже всего видеть, как умирает дружба… Видеть и ничего не предпринимать.
– С чего ты взяла? Если я кого-то и избегаю, то только майер Медника, назойливый слишком. А что?
У Майи кольнуло в сердце. Она физически почувствовала, как теряет Никиту. Теряет несмотря на всю дружбу, все спасения и передряги, несмотря на подаренный кинжал. Решение пришло к ней порывом ветра. Она решила с ним поговорить, решила признаться в своих чувствах. В эту секунду она поняла, что он ей нравиться.
– Я хотела сказать… Я хотела признаться… В том… Что… – Майя запнулась и посмотрела в лицо Никиты.
Тот непонимающе смотрел на девочку и ждал продолжения разговора.
– Ладно, это уже не важно. Забыли. Я всё равно уже знаю ответ на свой вопрос.
Веселье вернулось к Никите.
– Ты вроде ещё мысли не читаешь. Откуда знаешь ответ на свой вопрос.
– Я передумала. – залилась краской Майя.
– Не ломайся.
– Это не важно. Поверь мне – Майя тяжко вздохнула, закатив глаза – ты не хочешь это знать.
Она развернулась и направилась в другой конец в надежде, что он отстанет.
– С чего ты это взяла? – Никита снова преградил ей путь, и она в очередной раз чуть не налетела на него, почти уткнувшись носом в его грудь – Хочу.
У Майи по телу разлилось какое-то тепло, а внутри замурлыкал кот.
– Чего ты зависла? Давай! Колись! – он оценивающе посмотрел на девчонку, размышляя, схлопочет ли он если – давай признавайся, зверушка.
– Я не зверушка! – скрестила руки на груди Майя.
– Я всё ещё жду!
Майя тяжело вздохнула, подняв глаза к потолку. Сейчас или никогда.
– Ты мне нравишься! – выпалила она и заставила себя посмотреть на парня.
Никита заколебался. На секунду Майе показалось, что она увидела в его глазах какое-то тепло, но если оно и было, то сменилось досадой.
– Ух. – потянулся парень правой рукой к волосам и почесал затылок.
– Я же говорила – потупилась, озадаченная таким поворотом событий Майя – Ты не хочешь этого знать – она отвернулась, пытаясь скрыть слёзы пеленой застелившие глаза.
– Постой, ну смотри, ты прикольная. Но… – Он поджал губы. – У меня есть девушка. И… Селесте лучше не знать об этом разговоре, а то тебе плохо будет. – он попытался все обратить в шутку.
Майя вспомнила, как Селеста пыталась натравить на неё церберьеров и содрогнулась. Шутка не удалась.
– Разве вы не расстались?
– А мы… Мы то сходимся, то расстаёмся, то опять сходимся…
Погрязла неловкая пауза.
– Мир? – протянул Никита девочке руку, желая скорее покончить с этой темой.
– Мир! – выдохнула Майя.
Но ей всё ещё нужен был ключ, который Никита хранил при себе. Тот который отпирал дверь в комнату Чудовищ.
– Обнимемся напоследок? – спросила она.
Никита почесал затылок от удивления, но обнял Майю, не заметив, что та стянула из его куртки ключ от тайной комнаты №8, внешним видом напоминающий острый как бритва янтарный клык.
Никита весело подмигнул девочке и унесся в сторону главного холла. Она слышала, как хлопнула входная дверь – Никита покинул Русю.
Майя поплелась в свою комнату, где с размаху плюхнулась на кровать-облако и зарыдала в подушку с новой силой. Настолько опустошенной она себя ещё не чувствовала.
После горя всегда приходит злость. «Прикольная» – прошипела она сквозь зубы. Майе казалось, что на неё повесили ценник.
Однако проблема себя не исчерпала – Майе всё ещё нужно было спасти Сонечку.
Воспользоваться масколикостью – означало признать, что Л’Калинова права. Майя крепко сжала зубы и переступила через свою гордость.
Она собрала все силы в кулак и, заверяя себя, что действует только в пределах научного эксперимента, прошептала имя розоволосой с плотно закрытыми глазами.
О чём могла думать Селеста? О том, как ненавидит Майю? О том, что готова на всё, и действовать любыми способами, только бы вернуться к прежней жизни?
А что она чувствует? Злость? Обиду? Жажду мести?
Майя открыла глаза. Из зеркала на неё пялилась всё та же Майя, со следами глубоких размышлений на лице. Не сработало. Видимо она плохо старалась.
Тут Майя вспомнила о комнате с наградами за вторые места. Каково это? Жить в мавзолеи из плохих воспоминаний. Это губит. Это душит. Это словно кислота проедает насквозь. Вся эта навязанная родителями ненависть к себе за малейшую ошибку.
